Текст книги "Любовная ловушка"

Она, конечно, переоденется, даже если это разозлит Маккерика.

Ивлин подобрала накидку и направилась обратно к загону, где Маккерик уже разрезал живот оленю и теперь вытаскивал из него внутренности. За то время, пока она сушила волосы, шотландец не проронил ни слова и сейчас не смотрел на нее, поглощенный своим неприятным делом.

– Я переоденусь, – объявила Ивлин. – И пойду спать.

Нож в руке Маккерика на мгновение замер, но он так к ней и не повернулся.

– Только не смей за мной подглядывать, – предупредила она…

К досаде Ивлин, Маккерик ничего на это не ответил. Тогда она забралась в кровать и изо всех сил дернула старую, поеденную молью занавеску, прячась от взглядов шотландца.

Нищенские шотландские развалюхи! В любом другом доме она могла бы по крайней мере красноречиво хлопнуть дверью.

Глава 9

Ивлин проснулась от необычно яркого света. Теплые мягкие лучи проникали в темную нишу сквозь рваную занавеску, сопровождаемые восхитительным ароматом еды, от которой у нее сводило желудок. Какое-то время она тихо лежала в кровати и пыталась понять, снится ей все это или нет. В хижине еще никогда не было так тепло, хотя на ней и была только одна накидка Минервы, которая, к ее удивлению, оказалась очень приятной для тела.

А потом она услышала голос Маккерика. Он что-то напевал себе под нос. Ивлин попыталась уловить смысл песни, он пел очень тихо по-гэльски. От его приятного мужественного голоса забегали мурашки по коже. Она спросит его, о чем эта песня, когда перестанет на него злиться.

Ивлин села и стала искать свою одежду, которую она расстелила на кровати, чтобы поскорей высохла. Но ни платья, ни нижней сорочки она не нашла.

Ивлин нахмурилась. Значит, пока она спала, Маккерик пробрался в нишу и унес ее одежду. Она посмотрела на себя. Накидка Минервы полностью скрывала ее наготу, и это успокоило девушку. Ивлин спрыгнула с кровати, придерживая одной рукой накидку, чтобы та не распахнулась, пока она будет искать свои вещи. Второй рукой она чуть сдвинула занавеску и выглянула, чтобы узнать, чем сейчас занимается Маккерик.

Увидев, что творится в хижине, она ахнула и теперь уже совсем отдернула занавеску. Она едва узнала помещение. Похоже, Маккерик принес с собой не только еду, потому что вся хижина теперь освещалась не одной, а двумя масляными лампами, щедро дарящими свет каждому углу хижины. А еще был свет от очага, и какой! Помимо дымящегося торфа, с треском горели и настоящие дрова. Языки пламени весело плясали и согревали хижину. Внутри очага, на плоском камне, стояли котелок с горшком. Сквозь щели самодельных крышек со свистом вырывался ароматный пар. Рядом с очагом Ивлин заметила еще одну широкую деревянную посудину, заполненную водой, в которой плавал кусок ткани. Осколки бутыли были убраны, мощеный пол под посудиной и табуретом был начисто вымыт.

Ивлин глянула в сторону полки. Там она обнаружила свою одежду, а также длинную рубаху Маккерика и его плед, с которых капала вода. Одежда свисала с полки, придавленная разными вещами, стоявшими на ней.

– Проснулась, – донесся до нее из противоположного угла голос шотландца.

Она вздрогнула. Маккерик вышел из тени, держа в руках ведро. Ивлин понимала, что слишком откровенно разглядывает его, но ничего не могла с собой поделать.

Маккерик выглядел… потрясающе. Таким Ивлин его еще не видела. На нем была длинная бежевая рубаха до лодыжек, но без рукавов и с глубоким V-образным вырезом, которая открывала не только его мускулистые руки, но и шею с кожаным украшением и верх груди с завитками золотистых волос. Низко на талии рубаха была перехвачена ремнем, к которому на этот раз не были прикреплены ножны. Верх сапог почти касался рубахи, но Ивлин обратила внимание на рельефные икры, покрытые таким же золотистым пушком, какой она заметила и на его груди.

Ивлин скользнула взглядом по лицу Маккерика. Вокруг его улыбающегося рта больше не было щетины. Вьющиеся волосы были перекинуты на одну сторону через плечо. Они были еще слегка влажными, от них оставалась мокрая дорожка на рубахе. Две тонкие косички – знак воина в Шотландии – украшали его голову с обеих сторон. Маккерик казался… таким чистым. А еще сильным, мускулистым и очень соблазнительным. Ивлин очень удивила ее реакция на этого нового Маккерика.

– Ты хорошо спала? – спросил он. Звук его голоса, а также шаги Элинор вывели ее из состояния задумчивости.

Волчица подошла к кровати, следом за ней туда же притрусила и Бонни. Ивлин протянула руку, чтобы погладить их, и заметила, что шерсть животных стала необыкновенно гладкой. Потом она увидела, что на их шеях повязаны бантики. Ивлин не могла сдержать улыбки.

Она посмотрела на Маккерика. Тот подошел к огню, и Ивлин поняла, что она не в состоянии молчать.

– Маккерик, что все это значит? – Она окинула взглядом хижину.

– Я бы приодел и маленького Усатика, но он не хотел сидеть смирно, и я не смог завязать бантик.

Ивлин рассмеялась и продолжила:

– А огонь, одежда… новая рубаха. Что все это значит? – повторила Ивлин, чувствуя, что очень глупо задавать подобные вопросы.

– У нас праздник, – сказал Маккерик, нагибаясь и ставя пустое ведро у табурета. Потом он посмотрел на нее и широко улыбнулся. От его белозубой улыбки на свежевыбритом лице сердце Ивлин ухнуло куда-то вниз. Он был слишком красив.

Маккерик подошел к полке, снял кружку и повернулся к ней.

– Иди сюда, будем пировать. – Шотландец жестом указал на табурет. Ивлин не смогла противиться. Казалось, перед ней был сам змей-искуситель.

Она встала, но застыла возле ниши.

– А что мы празднуем? – спросила девушка.

– Во-первых, удачную охоту. – Маккерик подошел к огню и вытащил пробку из бутыли, снял крышку с котла и плеснул туда чуть-чуть ее содержимого, а потом сам приложился к ней. – Иди ко мне, – удовлетворенно переведя дух, сказал Маккерик. – Я тебя не трону.

Ивлин не очень-то ему поверила. Более того, она и себе-то не очень доверяла. В глубине души ей хотелось, чтобы шотландец попробовал это сделать.

Но она все-таки подошла к огню. Ей очень хотелось узнать, что затеял Маккерик.

– Ты сказал «во-первых». Что же еще мы будем праздновать? – спросила Ивлин.

Маккерик направился к ней, но не стал подходить вплотную, а остановился на расстоянии вытянутой руки. Вид его полуобнаженного тела пробуждал в ней странные чувства. Ей нужно потребовать, чтобы впредь он надевал больше одежды.

– Меду? – спросил Маккерик, протягивая бутыль.

– Спасибо. – Ивлин неловко, одной рукой взяла ее и поднесла ко рту.

– Может, ты хочешь искупаться? – Шотландец указал на лохань рядом с ней. – Я уже смыл с себя грязь.

– Я вижу. – Святые небеса, конечно, она это видела. Ивлин даже не хотела думать о том, что пока она спала, всего в нескольких шагах от нее Маккерик, сняв с себя всю одежду, купался в теплой воде. Она не хотела думать о том, что, наверное, на шотландце и сейчас из одежды была одна рубаха. Но бесстыдные мысли сами лезли ей в голову.

Она ни за что не станет мыться, пока Маккерик в хижине. Это совершенно исключено.

Ивлин посмотрела на лохань, стараясь придать своему лицу равнодушный вид.

– Нет, мне не хочется, – сказала она, – Я уже искупалась в холодной воде и боюсь заболеть.

– Вода теплая, и я добавил туда каплю лавандового масла, – соблазнительно улыбаясь, сказал Маккерик. Ивлин мысленно застонала. Шотландец окинул ее взглядом и заявил: – Если ты меня стыдишься, то оставь на плечах эту чертову накидку и повернись ко мне спиной.

Ивлин задумалась. Маккерик был прав. Если она встанет в лохани лицом к стене и оставит на себе накидку, то… Боже правый! Как ей хочется помыться! Она никогда не чувствовала себя такой грязной, как сейчас.

Шотландец, похоже, заметил ее колебания.

– Я не буду подглядывать, – Его голос звучал серьезно, но глаза озорно улыбались.

Внутренний голос твердил Ивлин, что ей не следует поддаваться. Она должна вымыть руки, лицо и остановиться на этом. Еда чудесно пахла, и она, как всегда, умирала от голода.

– Хорошо, отвернись, – вдруг произнесла Ивлин помимо собственной воли.

Итак, тело приняло решение в обход разума. Она аккуратно, так, чтобы не пролить ни капли, придвинула посудину к себе, поставила ее между ног и сняла башмаки. Потом достала тряпицу, отжала ее и принялась смывать с себя грязь.

Коналл заметил, что опять смотрит на спину Ив. Он заставил себя отвернуться и хотел найти себе пока какое-нибудь дело – лишь бы перестать рисовать в воображении картины ее обнаженного тела. Но стоило ему услышать всплеск воды или приглушенный вздох удовольствия, который срывался с губ девушки, как глаза против его воли устремлялись в сторону Ив. Один раз он увидел, как накидка сползла набок, открыв его взгляду жемчужно-белое, блестящее в свете костра плечо. Коналл превратил вырвавшийся у него стон в кашель и быстро посмотрел в другую сторону, чтобы Ив не застала его глазеющим на ее кожу, на спутанные, струящиеся по спине волосы…

Коналл совсем отвернулся от Ив и глянул вниз. Оттопыренная рубаха красноречиво свидетельствовала о его возбуждении. Он опустился на корточки возле огня, пытаясь думать о всяких неприятных вещах – о лысеющих беззубых стариках, о выгребных ямах, о гниющей рыбе.

Но это не помогало. Его голова опять повернулась к лохани. Теперь Ивлин наклонилась вперед и низко нагнула голову. Коналл представил себе, как она моет самые потаенные части тела, как рука с мокрой тряпицей скользит то вверх, то вниз…

Коналл резко встал, сжав ладони в кулаки. Он больше не мог сдерживаться. Он шагнул к ней, потом остановился.

Ив тут же подняла голову и посмотрела на него вполоборота.

– Что случилось? – спросила она.

– Ты разрешишь мне… – Коналл прокашлялся, надеясь, что Ив не обернется совсем и не увидит, насколько он возбужден. – Ты разрешишь мне помыть тебе волосы?

Ив замерла, как тот олень на поляне. Действительно, они были в чем-то похожи: длинноногие, стройные, красивые и вечно ускользающие существа…

– Мои волосы? – спросила она. В ее голосе послышалось смятение и тревога.

– Да, после того как ты закончишь купаться, – предложил Коналл, пожирая взглядом кожу ее лица вдоль линии волос, на которой блестели капельки пота. – Я мог бы помыть тебе волосы водой, оставшейся после купания. Я делал так Нонне, когда для купания на улице было слишком холодно.

Ив напряглась.

– Нонна – твоя покойная жена? – спросила она.

– Да. – Коналл подумал, что, наверное, ему не стоило упоминать Нонну. Но он хотел, чтобы Ив поняла, о чем он ее просил, хотел, чтобы девушка разрешила ему это сделать.

– Не думаю, что это хорошая идея, – сказала Ив. Ее голос прозвучал совсем тихо, и Коналл истолковал это в свою пользу.

Ив опустила взгляд.

– Но почему? – спросил он и осторожно шагнул к ней. Ему нужно было лишь поднять руку, чтобы коснуться кончиками пальцев спины Ив, так близко она сейчас была от него, – Я не сделаю тебе ничего плохого. – Он так легко провел ладонью по ее волосам, что Ив лишь чуть-чуть почувствовала его прикосновение. Плечи девушки слегка приподнялись, когда она глубоко вздохнула. – Если тебе не понравится, я остановлюсь.

– Маккерик, я…

– Не надо, Ив, – прервал ее Коналл, опускаясь позади нее на одно колено. Их лица оказались на одном уровне. Ив на мгновение повернулась к нему, избегая его взгляда. Коналл уже крепко взял в руку шелковистую массу ее волос. – Позволь мне, – шепнул Коналл, касаясь своим дыханием завитков у ее уха.

Он поднял руку и ласково провел по спутанным прядям, расчесывая их своими пальцами от корней до самых кончиков.

– Я буду нежным, – сказал Коналл, и его дыхание участилось, когда он понял, насколько двусмысленно прозвучало его обещание.

И он опять принялся аккуратно массировать кожу головы Ивлин, скрытую мягкими, шелковистыми волосами. Ее веки дрогнули, и она закрыла глаза.

– Подвинь мне лохань, – тихо попросил девушку Коналл и был немало удивлен, когда услышал, как деревянная посудина поехала вперед, царапая камни пола.

Коналл нагнулся, придвинул лохань к себе поближе и взял мокрую тряпицу. Второй рукой он опять взял волосы Ив и потянул к себе. Девушка запрокинула голову назад так, что стала видна ее шея. Коналл поднял тряпицу и выжал из нее воду на волосы Ив. Он делал так до тех пор, пока каждая ее прядь не стала тяжелой и темной от влаги.

Ив вздохнула. Коналл посмотрел вниз и увидел в разрезе накидки белое колено девушки. Он начал опять массировать теплую кожу головы, гладить затылок и основание шеи, перебирать ее влажные волосы, выжимать их своими пальцами.

Когда Ив тихонько застонала от удовольствия, Коналл едва сдержался, чтобы не толкнуть ее назад, в свои объятия. Его трясло от страсти, запах лавандового масла пьянил лучше самого крепкого меда. Он должен был соблазнить ее, но все получалось наоборот. Ив околдовала его, с легкостью победила в игре, которую он сам начал.

Коналл приблизил рот к ее уху.

– Ив – шепнул он, чувствуя, как дрожит ее тело.

– Да?

Ее глаза были закрыты. Коналл увидел, что она вцепилась пальцами в черную шерсть накидки.

– Тебе хорошо?

Он на мгновение отпустил ее, чтобы нащупать лохань. Ив подняла голову и открыла глаза.

– Да, спасибо тебе, Мак…

Коналл схватил мокрую массу ее волос и потянул на себя. Ивлин со вздохом изумления откинула голову назад.

– Я еще не закончил, – тихо проговорил он.

Горло Ивлин сжалось, она судорожно сглотнула и глянула на Маккерика из-под ресниц. Коналлу показалось, что в ее глазах был страх. Она сразу отвела взгляд.

Коналл еще раз намочил ее волосы. Вода с приятным звуком закапала на пол, заструилась по вискам, шее, маленький ручеек просочился внутрь накидки. Коналл отжал лишнюю влагу с волос и отставил лохань. А потом медленно снизу вверх принялся наматывать пряди себе на ладонь, до тех пор, пока пальцы не легли Ивлин на затылок. Ей пришлось полностью откинуть голову назад.

Она дрожала, ее грудь бурно вздымалась. Коналл опять приблизил губы к уху Ивлин.

– Ив, – шепнул он, – я хочу жениться на тебе.

Ее ресницы дрогнули, она открыла глаза и несмело посмотрела на него.

– Я хочу… – Коналл притянул голову Ив еще ближе к себе, так что теперь его губы почти касались раковины ее уха, – хочу, чтобы ты стала моей женой, ты понимаешь?

Она опять прикрыла глаза. Коналл не смог противиться искушению и поцеловал ее в шею как раз под мочкой уха. Ее кожа была такой мягкой и теплой! Он нежно, но настойчиво еще теснее прижался к Ив. Ее плечи коснулись его груди, и тогда он проложил губами дорожку по ее влажной шее, собирая языком крохотные капли, пахнущие лавандой.

– Маккерик, – тихо выдохнула Ив.

– Что? – Коналл опять стал целовать ее шею, теснее прижимаясь к ней лицом, сдвигая вниз накидку. Он отпустил волосы Ив и принялся гладить ее руку сквозь тонкую шерстяную ткань. Он почувствовал её дрожь и понял, что ей передалась бушевавшая в нем страсть. – Тебе нужно только сказать «да» или «нет», – шепнул он ей в ухо. – Если ты скажешь «нет», то я остановлюсь, хотя мне будет очень непросто это сделать. Я хочу целовать тебя, целовать везде, хочу сделать тебя своей женой. Ты согласна, Ив?

– Это… законно? – неуверенно спросила Ивлин.

– Да. – Он теснее прижал ее к себе.

Ив еле слышно вскрикнула, подол ее накидки разошелся, обнажая ногу. Коналл скрипнул зубами и продолжил:

– Если ты хочешь, летом нас обвенчает священник. Хотя обычно все обходятся взаимными клятвами. Мы произносим их и становимся мужем и женой. Так у нас принято. Поэтому, Ив, послушай меня, – и Коналл развернул ее к себе, чтобы заглянуть ей в глаза, из последних сил сдерживая желание, – если ты скажешь «да», то станешь моей. Навсегда.

– А ты станешь моим, – проговорила Ив тихим, но храбрым голосом. – И разлучить нас сможет только смерть, да?

От этих слов огонь его желания стал таким сильным, что у него едва хватило сил ответить. Коналл с трудом перевел дух и кивнул.

– А теперь я дам тебе свою клятву верности. Я, Коналл, беру тебя в жены, Ив.

Где-то в глубине леса едва слышно завыл волк. Сердце Коналла бешено колотилось, кровь бурлила в венах, и все эти звуки создавали странную, сверхъестественную музыку этого момента, когда решалась судьба двух людей и двух кланов. Ив смотрела ему в глаза, пытаясь найти в их глубине что-то очень важное. Ее губы были слегка приоткрыты, она порывисто дышала. Коналлу стало страшно. А вдруг Ив сейчас передумает?

– Если ты хочешь меня, то скажи это, Ив, – потребовал Коналл, сжимая ее плечи.

По щеке Ивлин скатилась слеза. Коналл так крепко держал ее, что она смогла лишь едва заметно кивнуть ему в ответ.

– Я, Ивлин, беру тебя в мужья, Коналл, – проговорила она.

У нее вдруг закружилась голова. На мгновение весь мир вокруг задрожал и куда-то поплыл.

– Дело сделано, – прошептал он и поцеловал ее в щеку.

– Теперь мы женаты?

– Да. – Коналл резко поднялся и потянул за собой Ив. Табурет с грохотом перевернулся, и он отшвырнул его ногой, а потом развернул Ивлин лицом к себе. Обняв ее одной рукой, другую Коналл положил ей на затылок и произнес: – Мы теперь действительно женаты. И сейчас ты станешь моей женой по-настоящему.

Ивлин хотелось плакать, кричать и петь одновременно. Она никогда не чувствовала себя так, как в тот момент, когда Маккерик подхватил ее на руки и понес к нише. Ее кожа под старой накидкой, чистая и прохладная, вдруг стала чувствительной к каждому прикосновению шерстяной ткани, не говоря уж о горячих объятиях Маккерика. Ее сердце трепетало, как развернутый флаг на ветру, храбро объявляя о своем выступлении на новом поле битвы.

Маккерик опустил ее на ноги возле кровати. Ивлин бы упала, но шотландец крепко держал ее за плечи. Почему он не целует ее? Почему просто смотрит?

– Сними накидку, – хриплым голосом проговорил Маккерик. Он отпустил ее, но продолжал держать руки близко от нее и был готов подхватить ее в любую минуту.

Ивлин растерялась. Она почувствовала настоящий страх при мысли о том, что сейчас должно произойти.

Но видимо, она слишком долго думала. Старая застежка на накидке Минервы не стала долго сопротивляться, когда Маккерик схватил накидку и одним быстрым, сильным движением дернул полы в стороны. Шерстяная поношенная материя треснула, черные нити повисли, как рваная паутина, и накидка упала на пол. Ивлин вскрикнула и попыталась прикрыть грудь и низ живота руками. До сих пор никто, кроме служанки, не видел ее обнаженной, и теперь она стыдилась своего тела. Она была такой худой, даже костлявой, ее кожа – такой мертвенно-бледной от голода и болезни. Конечно, своей наготой Ив могла только оттолкнуть этого мужчину, тем более такого сильного, закаленного, физически совершенного. Но Маккерик вдруг тяжело выдохнул и положил ладони ей на руки пониже плеч. Его прикосновение показалось Ивлин обжигающим, как огонь в очаге. Она вздрогнула. Назад пути не было. Она вышла замуж за горца-дикаря, выдав себя за другую, и знала, что сейчас ей нужно отдаться ему. Она стала его женой, поэтому должна покориться. Обязана. Это горько-сладкое наказание за ее обман, плата за безопасность.

Ивлин старалась не думать о том, что может забеременеть. Старалась изо всех сил.

– Ох, Ив, – выдохнул Маккерик и приблизил ее к себе, касаясь лицом волос на макушке и еще крепче сжимая пальцами ее предплечья. Ивлин стояла неподвижно, стараясь скрыть от него свою наготу. – Ты боишься?

Она кивнула. В ее голове кружились ужасные картины: набухающий живот, который потом взрывается фонтаном крови, ее предсмертный крик…

– Не надо, – шепнул Маккерик. Его ладони скользнули назад, легли на ее прохладную спину. Он обнял Ивлин и добавил: – Я буду нежным, очень нежным… – Маккерик поцеловал раковину ее уха, согретую его дыханием. – Не бойся меня.

– Я не могу… – Ивлин хотела сказать ему, что она не боится самого акта любви. Ей было известно, что боль, которую она испытает, скоро пройдет. Ее пугали последствия. Но вместо этого она почему-то решила в очередной раз солгать. – Мне холодно, – едва слышно прошептала девушка.

– Ну конечно, – с сочувствием сказал Маккерик. Он сделал шаг вперед, увлекая Ивлин за собой, потом наклонился к кровати, откинул одеяло и молниеносным движением подхватил девушку на руки. От неожиданности она вскрикнула и схватилась за его рубаху, выставляя напоказ свое тело.

Маккерик осторожно опустил Ивлин на кровать, пожирая ее взглядом. Она перевернулась со спины на бок и вцепилась в одеяло, пытаясь натянуть его на себя. Но Маккерик остановил ее:

– Нет, Ив, позволь мне немного полюбоваться тобой. Пожалуйста.

Продолжая сжимать конец одеяла в кулаке, она опустила его на бедра и глянула на Маккерика. Рубаха на нем белела под яркими лучами огня, подсвечивающего его сзади, темные очертания бедер вырисовывались сквозь тонкую ткань.

Никто не двигался. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем руки Маккерика наконец легли на пояс из коричневой кожи. Ивлин с замирающим сердцем увидела, как он расстегнул его и бросил на пол. У нее ком встал в горле, и она сглотнула. Ивлин хотела сделать этот последний шаг к их окончательному соединению, но ее парализовал страх. Неужели всего мгновение назад она так желала его, что едва дышала, когда представляла, как Маккерик будет целовать и ласкать ее? А теперь страх держал ее сильнее, чем объятия неожиданно обретенного мужа. Она опять не могла дышать, но на этот раз ее душили слезы, а не страсть. Рубаха Маккерика поползла вверх по волосатым бедрам и упала рядом с ремнем на пол. Ее взгляд упал на его мужское достоинство, возбужденное и направленное на нее, словно копье. Длинное, темное, устрашающее. Настоящее оружие.

Ивлин подавила короткое всхлипывание.

Она почувствовала, что Маккерик встревожился. Он сел на кровать и попытался заключить ее в объятия.

– Ив, Ив, – нежно позвал он, – не бойся меня. – Маккерик гладил ее волосы, все еще влажные и пахнущие лавандой.

Ивлин опять почувствовала, как ее горло сдавил страх. Она проглотила комок и вновь прижала руки к груди, не давая их телам соприкоснуться. Ив чувствовала тепло Маккерика и хотела обнять его и выплакать свой страх, хотела, чтобы он тоже обнял ее и успокоил. Но она знала, что Маккерик желал совсем другого, и ей следовало дать ему это.

– Ты готов взять меня? – спросила Ивлин дрожащим от напряжения голосом.

Маккерик на мгновение замер.

– Да, – тихо сказал он.

Ивлин отодвинулась от него и легла на спину, закрыв глаза.

– Хорошо. – Она перевела дух. – Я готова.

У него хватило смелости рассмеяться. Ивлин тут же открыла глаза и посмотрела на Маккерика.

Продолжая улыбаться, он приблизился к ней и положил ладонь на щеку. Ивлин скривилась.

– Не надо считать это каким-то наказанием, – сказал он. В уголках его глаз появились озорные морщинки. – Я хочу, чтобы ты тоже получила удовольствие.

– Ну, такого не будет, поэтому просто делай, что должен сделать. – Ивлин отвернулась и уставилась на деревянный потолок ниши. Она сглотнула, собирая в кулак всю свою храбрость. – Мне… нужно раздвинуть ноги?

Маккерик опять рассмеялся, и лицо Ивлин вспыхнуло.

– Ох, Ив, какая ты забавная, – едва слышно выдохнул он.

– Я еще больше позабавлю тебя, когда скажу, что уйду, если ты не закончишь с этим, – отрезала Ивлин. – Я не буду лежать здесь вечность, Маккерик. Я замерзла, хочу есть и…

Его рот прервал эту отповедь. Сначала поцелуй шотландца был властным, даже немного болезненным, но потом смягчился. Его губы приоткрылись и принялись ласкать губы Ивлин. Потом Маккерик остановился и посмотрел ей в лицо. В его светло-карих глазах еще вспыхивали искорки смеха, но желание разгоралось в них с новой, устрашающей силой.

– Хорошо, Ив. Я не хочу, чтобы эти длинные ноги унесли тебя от меня, – сказал он. А потом улыбка совсем исчезла с его лица, уступив место первобытной страсти, которая вновь пробудила страх в Ивлин. – Раздвинь их для меня.

Ив выполнила просьбу.

– Так хватит?

Ладонь Маккерика скользнула по ее щеке вниз, потом коснулась ключицы, затанцевала по краю плеча… Когда он положил ладонь ей на грудь, Ивлин, затаила дыхание.

– Ш-ш-ш, не бойся, – шепнул Маккерик, наклоняя голову. Он коснулся губами набухшего соска, и Ивлин вздрогнула от необычного сладко-болезненного ощущения. Когда Маккерик накрыл его горячим ртом и принялся ласкать языком, она не смогла больше сдерживаться и едва слышно застонала.

Маккерик нежно сжал пальцами вторую грудь, и Ивлин почувствована спазмы внизу живота, пугающие и в то же время странно приятные. Она продолжала смотреть вверх, краем глаза замечая, как голова Маккерика двигалась в такт волнам наслаждения, которые создавали его пальцы и губы. К своему удивлению, из ее напряженного горла опять вырвался стон. Было стыдно, но Ивлин не могла себя контролировать.

– Все хорошо. – Шепот Маккерика коснулся ее влажной кожи, отчего по ней забегали мурашки. – Наслаждайся и ничего не бойся, Ив. Моя Ив… – Его губы опять нашли грудь, а одна рука скользнула вниз и заплясала вокруг пупка.

Ивлин сглотнула, пытаясь справиться с предательским зовом тела. Ее сердце все еще боялось, но вот плоть… Ох, как она была слаба! Она не хотела, чтобы ласки Маккерика возбуждали ее, доставляли ей удовольствие. Ведь это может означать ее смерть.

Но рука Маккерика спустилась еще ниже и стала гладить ямочку внизу ее живота, успокаивая и в то же время усиливая болезненно-приятное возбуждение, которое рождалось там.

– Я не хочу этого делать, Маккерик, – хрипло выдохнула Ивлин.

Он не сразу оторвался от нее, продолжая какое-то время неторопливо посасывать ее сосок, словно из него тек самый восхитительный мед.

– Почему? – наконец спросил Маккерик, а потом запустил пальцы в курчавые волосы между ее ног, очерчивая языком округлость груди.

– Я… не хочу ребенка.

Теперь Маккерик принялся массировать самую нежную ее плоть. Ивлин безумно захотелось выгнуться навстречу его руке.

– М-м-м, – пробормотал Маккерик, – может, у тебя его не будет.

Ивлин еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть от удовольствия. Если бы он перестал трогать ее… там. Может быть, тогда она сможет рассуждать здраво.

– Но мы же сейчас…

– Это ведь первый раз, да? – спросил он. Теперь его ладонь перестала мять ее скрытый волосами холм и начала ритмично скользить вверх-вниз по курчавым завиткам. Ивлин казалось, что еще чуть-чуть – и она не выдержит сладкой пытки.

– Да, – еле проговорила она.

– Значит, ты вряд ли забеременеешь, – сказал Маккерик. Он слегка приподнялся и скользнул языком по второму соску. – Не каждая близость заканчивается беременностью, Ив. – Он накрыл губами возбужденную вершину ее груди.

Ивлин задрожала. В голове разум боролся с желанием. То, что сказал ей Маккерик, было правдой, но как много юных девушек, искавших укрытия в монастыре, клялись, что уступили мужчине всего один раз!

– Я боюсь, Маккерик, очень боюсь.

Он покачал головой, продолжая ласкать ее грудь. Внизу его пальцы мяли, растягивали и закрывали лепестки ее тайного места. Ивлин судорожно вздохнула. Маккерик отпустил ее сосок.

– Не бойся. – Он пристально посмотрел ей в глаза. – Ив, ты хочешь меня? Если скажешь «нет», я остановлюсь. Я не хочу брать тебя против воли.

Пальцы Маккерика внизу живота остановились, словно подтверждая его слова о том, что стоит ей сказать хоть слово, и он оставит ее нетронутой. Тело Ивлин содрогалось в такт блаженному ритму, который Маккерик задал своими ласками. И когда это прекратилось, ей вдруг захотелось плакать.

– Ив, ты хочешь, чтобы я остановился? – повторил Маккерик.

– Нет, – тихо ответила она. Боже правый, это было так!

А потом Ивлин почувствовала, как один его палец скользнул за лепестки ее бутона, где все было таким горячим, влажным и – ох! – таким чувствительным.

– Тогда доверься мне.

– Да. – Ивлин наконец выгнулась навстречу его ласковой руке и услышала, будто издалека, свой собственный кошачий крик. Когда вторая рука Маккерика присоединилась к танцу внизу живота и легла там на маленькую твердую горошинку, страх покинул Ивлин. Вдруг два пальца скользнули внутрь ее лона. Ивлин опять вскрикнула, и ее ноги инстинктивно раздвинулись в стороны. Одно ее колено оказалось между бедрами Маккерика. Она почувствовала кожей его возбужденное орудие, твердое и горячее.

Маккерик начал медленно двигать пальцами внутри ее, постепенно ускоряя четкий, единообразный ритм. Вскоре бедра Ивлин стали повторять его движения, поднимаясь и опускаясь вместе с его рукой. Он опять припал к ее груди, и у Ивлин закружилась голова. Ей казалось, что она сейчас сойдет с ума от предвкушения какого-то неведанного ей наслаждения, к которому ее медленно вели ласки Маккерика.

– Ты долго не продержишься, Ив, – хрипло пробормотал он. В его глазах плясало темное, первобытное пламя желания. – И я тоже. Я сейчас войду в тебя, и тебе станет легче. – Маккерик коснулся блестящей верхушкой своего орудия ее бедра.

– Сделай это, – задыхаясь, проговорила Ивлин. Она жаждала получить то, что мог дать ей Маккерик, хотя еще точно не знала, что это будет.

Шотландец поднялся над ней, и, убрав руку широко раздвинул Ивлин ноги, поднимая ее колени вверх.

Лежа на спине, она с замиранием сердца увидела, как Маккерик сел между ее бедер. Со своим возбужденным мужским достоинством, нацеленным на ее бесстыдно раскрытое лоно, он был похож на какого-то языческого бога.

Ивлин выгнула бедра, поднимая колени выше.

– Коналл, – впервые назвала она его по имени, – пожалуйста… – Странно, но ей самой понравился умоляющий тон ее голоса.

Маккерик нагнулся к ней, касаясь концом возбужденного пениса входа в лоно, продолжая ласкать ее пальцем.

– Ты готова, Ив? – спросил он низким, будто не своим голосом и слегка толкнул вперед бедра, ускоряя круговые движения пальца.

Ивлин подалась вперед, чувствуя, как ее лоно растягивается, по мере того как твердое орудие Маккерика проникает в нее.

– О, помоги мне! – воскликнула она. – Коналл, помоги мне!

Маккерик вошел еще глубже. Ивлин ощутила, как ее плоть взорвалась от сладкой агонии, а потом ее сердце, дыхание, ее мысли – все остановилось, когда волна небывалого блаженства накрыла ее с головой.

И только тогда Маккерик рывком до конца вонзил в нее свое длинное орудие.

Тело Ивлин сначала напряглось, но потом приняло его, пульсируя от боли. Она вскрикнула и затрепетала, бедра Маккерика неистово заходили взад-вперед, и через несколько мгновений он замер.

Ивлин ощутила в глубине лона, как его пенис конвульсивно дернулся, Она опять закричала от переполнявших ее эмоций, слезы брызнули у нее из глаз. Это было прекрасно. И божественно.

Ивлин Годвин теперь стала Ивлин Маккерик.