Текст книги "Поверь и полюби"

– Свадебный ужин? – в свою очередь, переспросила Элоиза, слегка покраснев и почувствовав себя почему-то неловко. – Да, да! Именно свадебный ужин… Да!

Француженка хихикнула и бросила многозначительный взгляд на Софи.

– Вы догадались, что имеет в виду ваша тетя, мисс Баррингтон? Она желает посвятить свою любимую племянницу во все детали, связанные со свадьбой. Чтобы та ничего не боялась. Понятно?

Софи молча кивнула. Подобная перспектива заставила ее почувствовать себя еще более потерянной и жалкой. Так, прекрасно! Ей предстоит выслушать советы тетушки о том, как вести себя в постели лорда Линдхерста во время брачной ночи! Этого только еще не хватало! В душе Софи неудержимо росло глубочайшее отвращение ко всему предстоящему. Но она все же сумела взять себя в руки и спокойно сказала служанке, которая никак не хотела уходить:

– Благодарю вас, мадемуазель. Его сиятельство, несомненно, будет очень доволен вашей работой.

Софи подумала, что в этих словах не было ни капли лжи. Мадемуазель де Лаклуа, бесспорно, заслужила подобный комплимент…

Посмотревшись в зеркало, Софи нашла, что выглядит вполне свежей, как будто спокойно провела недели две на природе. А ведь всю прошлую ночь она не сомкнула глаз ни на минуту! Наверное, это было благословение Господне… Поскольку если бы предполагаемая невеста сегодня плохо выглядела, то лорд Линдхерст мог лишний раз задуматься, прежде чем делать предложение. И тогда… Тогда – долговая тюрьма! А там, как ей уже успели рассказать, девичья красота увядает меньше чем за один день.

Вздрогнув от страха перед самой возможностью подобного исхода, Софи встала и буквально влезла в новое платье, которое тетушка уже держала наготове. Не видя причин после ухода служанки притворяться перед теткой доброжелательной и веселой, она замолчала и погрузилась в грустные размышления. Как избежать этого ужасного замужества? Софи перебрала десятки вариантов, но все они были нереальными. Последним взлетом болезненной фантазии стала мысль: а не симулировать ли собственную смерть? Но тут тетушка схватила ее за руку и повернула лицом к зеркалу.

– Полюбуйся, милая, – сказала Элоиза. – Это платье, как никакое другое, годится для девушки, которой собираются сделать предложение руки и сердца! Оно очаровательно, сшито с утонченным вкусом, рассчитано на девушку молодую, но уже достаточно взрослую, чтобы выйти замуж.

Софи смотрела на свое отражение в зеркале и вдруг поймала себя на мысли, что впервые в жизни делает это без всякого интереса к собственной внешности. Платье было совершенно новым. Его сшили каких-нибудь два дня назад. Но Софи в нем сразу стало холодно. Конечно, возможно, тому виной не пришитые еще испанские рукава, о которых говорила мадемуазель де Лаклуа… Хотя Софи показалось, что это символизирует ее подлинное, очень холодное отношение к лорду Линдхерсту и предстоящему вынужденному браку с ним.

– Бедняжка моя! – тихо сказала тетушка Элоиза. – Я знаю, что сегодня для тебя тяжелый день. Поверь, мне тоже очень нелегко. Говорю об этом совершенно честно. Если же могу что-то для тебя сделать, чем-то помочь – то я всегда готова! Ты сама отлично знаешь…

Поскольку Софи не ответила, а продолжала смотреть в зеркало, Элоиза сделала еще одну попытку:

– Умоляю тебя, поверь: когда я говорю, что хотела только добра, то… то…

Голос Элоизы задрожал, она начала задыхаться от рвавшихся наружу рыданий.

Софи увидела, как по щеке тетушки скатывается крупная слеза. Да, Элоиза страдала. Страдала неподдельно. И решимость Софи никогда не прощать ее стала ослабевать…

Справедливость требовала признать, что главная вина за содеянное ложилась на Эдгара, а отнюдь не на его матушку. К сожалению, бедняжка все поняла, когда было уже поздно…

Произнеся про себя оправдательный приговор тетушке, Софи повернулась к ней и обняла.

– Мне нечего вам прощать, тетя Элоиза, – прошептала она. – Поверьте! Ведь не вы пустили на ветер мое наследство, а Эдгар. Его же я не прощу никогда.

Элоиза прильнула к племяннице, как будто именно в Софи заключалась ее единственная надежда на искупление всех грехов перед днем Страшного суда.

– Ты не должна быть столь суровой к Эдгару, – тихо сказала она, растягивая каждое слово и тяжело вздыхая. – Он переживает все случившееся не меньше, чем я.

Софи была готова держать пари, что тетушка не ошибается. Эдгар и впрямь был на грани отчаяния. Это стало ей ясно после последних слов кузена, сказанных накануне:

– Послушай, девочка. Ты стараешься сделать все, чтобы расстроить свой брак с лордом Линдхерстом. Но запомни: клянусь тебе, что я возьму свою мамашу и убегу с ней в Америку. А тебя оставлю здесь на растерзание кредиторам!

По тону Эдгара можно было не сомневаться, что это не просто угроза.

Все еще находясь под впечатлением разговора с двоюродным братом, Софи открыла было рот, чтобы рассеять радужные надежды тетки на раскаяние ее сына. Но, взглянув на Элоизу, она решила оставить все как есть. Тетушка смотрела на нее таким открытым и честным взглядом, что невозможно было сомневаться: она глубоко и до конца уверена в добропорядочности Эдгара. Пытаться разрушить эти иллюзии было бы бесчеловечно.

– Что сделано, то сделано! – пробормотала она. – Изменить сейчас уже ничего нельзя. Я должна выйти замуж за лорда Линдхерста. Видимо, это судьба!

– Да, ты должна так поступить! – согласилась Элоиза. – Но этот брак ни в коем случае не станет для тебя мучением.

Софи скептически посмотрела на тетку:

– Вы так думаете?

Элоиза утвердительно кивнула и освободилась из объятий племянницы, все еще держа в руках вконец измятые испанские рукава от ее нового платья.

– Линдхерст очень богат, дорогая, – зашептала она, – и, бесспорно, обожает тебя. Это значит, что его карманы будут всегда в твоем распоряжении. Ты представляешь, сколько всяческих удовольствий ты сможешь получать за эти деньги?

– Все это так, тетушка. Но я же не могу все время бегать по магазинам и развлекаться. Хочешь не хочешь, а придется возвращаться домой, к его сиятельству, и терпеть его занудное общество.

– Последнее вовсе не обязательно. У тебя должно быть развлечение на каждый вечер. Я знаю многие супружеские пары, которые и видятся друг с другом мельком на балах или званых вечерах. А как замужняя дама ты сможешь свободно танцевать, флиртовать и болтать с кем захочешь. Несколько мгновений Софи обдумывала то, что услышала от тетки, потом вспомнила, как женатые мужчины тотчас же исчезают, едва приехав на бал, и кивнула Элоизе в знак согласия. Ибо все только что сказанное тетушкой выглядело очень даже заманчиво… Конечно, если только лорд Линдхерст не принадлежит к категории мужчин, которые начинают избегать светских развлечений на следующий же день после алтаря. Когда же Софи поделилась своими сомнениями с тетушкой, та в ответ лишь усмехнулась и засуетилась около нее, прилаживая к платью испанские рукава. Но, видя, что племянница ждет ответа, сказала с хитрой улыбкой:

– Но ведь можно пригласить гостей на ужин к себе.

– А если лорд окажется одним из тех скучнейших типов, которые предпочитают обитать в каком-нибудь очень отдаленном имении?

– Везде бывают семейные вечера с приглашением гостей. Например, у леди Берберри за последние пятнадцать лет они устраивались настолько часто, что в среднем приходилось по пять гостей на день, если не больше.

– Это в какой-то степени решает проблемы на день и вечер, – тихо сказала Софи, слегка покраснев. – Но ведь остаются еще и ночи. А тогда лорд Линдхерст непременно будет настаивать, чтобы я пустила его в свою постель.

При последней фразе в голосе Софи прозвучали почти панические нотки.

Элоиза перестала суетиться и обняла племянницу за талию.

– Ты должна поступать точно так же, как делают в подобных случаях другие женщины, – мягко сказала она. – Постарайся думать в постели о чем-то другом… более приятном. Ну, скажем, о новых нарядах, которые теперь сможешь купить на деньги мужа.

– Я очень сомневаюсь, что смогу сосредоточиться на нарядах в тот момент, когда… во время этого… – обреченно прошептала Софи.

Ей вспомнились некоторые пикантные рассказы младшего брата Лидии о том, что порой происходит при подобных обстоятельствах между мужчиной и женщиной. Она содрогнулась при мысли, что и ей предстоит вдруг нечто подобное. Скажем, в критический момент читать Линдхерсту какие-нибудь похотливые стишки и одновременно щекотать пером его голую задницу…

У Софи подкосились ноги. Она упала бы, если бы ее не поддержала Элоиза. Посадив племянницу на стул, тетушка дала ей очередной совет:

– Если ты не сможешь думать о нарядах, то представь на месте лорда Линдхерста кого-нибудь другого. Хотя бы твоего возлюбленного Оксли.

– Это невозможно, тетя Элоиза! Хотя бы потому, что Линдхерст такой… такой… большой!

– А ты закрой глаза. – Видя, что успокоить Софи не удается, тетушка Элоиза глубоко вздохнула. – Что ж, если лорд Линдхерст похож на других мужчин, то ему хватит нескольких минут, чтобы удовлетворить свое желание. После чего он оставит тебя в покое. А если ты подаришь ему наследника или сразу двух, то, возможно, вообще потеряет к тебе всякий интерес как к женщине. Для удовлетворения же своей похоти заведет любовницу.

– Это в случае, если наш брак продлится достаточно долго и он успеет сделать мне ребенка, – напомнила Софи тетушке одно из своих самых серьезных опасений. – Что будет, если я не смогу сразу зачать? Ведь это может уязвить мужскую гордость Линдхерста. Разве не так? Он даже может расторгнуть наш брак. Вы знаете, что подобное нередко бывает. Что тогда с нами станется? Всем известно, что суды всегда решают дело в пользу властных и богатых истцов. Именно таких, как лорд Линдхерст.

Лицо Элоизы сразу стало угрюмым. Она помедлила несколько мгновений, потом отвела глаза и сказала:

– Тогда тебе надо с первой ночи очень стараться в супружеской постели.

– Вы хотите сказать, что… – Софи не договорила, испугавшись, правильно ли поняла слова тетки.

Элоиза утвердительно кивнула в ответ на недосказанный вопрос племянницы:

– Да, именно так. Ты должна как можно чаще вступать с мужем в супружеские отношения. Пока он не узнал правду, которую мы хотели бы скрыть. Софи, ты ведь молодая и здоровая девушка. И у тебя не должно быть никаких проблем с беременностью. Надо только чуть постараться…

Поскольку Софи начала хныкать от отчаяния, Элоиза опустилась перед ней на колени и взяла в свои руки ладонь девушки.

– Я понимаю, что перспективы чего-то нежелательного и раздражающего всегда вселяют беспокойство и портят настроение. Но не вижу другого выхода. Поверь, я просто не знаю, как поступить иначе. Кроме того, если ты будешь слушать мои советы, твое будущее может оказаться не таким уж невыносимым.

– Да, – ответила Софи слабым, бесцветным голосом. – Мне надо будет только закрыть глаза и думать о чем-то приятном…

Глаза 3

И вот момент, которого она так боялась, наступил.

– Улыбайся, милая, – проворчала Элоиза, остановившись перед закрытой дверью гостиной.

Софи выдавила улыбку, буквально приказав уголкам губ подняться вверх. Изобразив таким образом радость, насколько это было возможно, она взглянула на тетку, ожидая одобрения. Но такового не последовало.

Попытки племянницы выглядеть захлебывающейся от счастья тетушку явно не удовлетворили. Она недовольно покачала головой:

– Ну, нет! Совсем не то! Это никуда не годится! Ты похожа на старую деву, страдающую от разлившейся желчи. Детка, надо выглядеть счастливой, а не тяжелобольной!

– Тетушка, но я ведь действительно больна! – простонала Софи.

Это была сущая правда. Ее голова раскалывалась от невыносимой боли. В животе бурчало. И вообще единственное, чего сейчас Софи хотела бы больше всего на свете, – так это вернуться в свою полутемную комнату, лечь в постель и с головой закутаться в одеяло.

Тетушка сокрушенно зацокала языком.

– У тебя просто болезненное воображение на нервной почве. Ничего больше! В подобных обстоятельствах – вполне нормальное явление.

– Ну, я не назвала бы это нормальным, – едва выговорила Софи, почувствовав себя совсем разбитой.

– Тем более ты должна заставить себя улыбаться. Даже через силу!

И Элоиза продемонстрировала Софи, как той надлежит улыбаться.

– Мы не можем допустить, чтобы сегодня лорд Линдхерст застал тебя не в духе! Надеюсь, это ты понимаешь? Он может все неправильно истолковать и решить, что ему нужна более доброжелательная невеста.

Софи сокрушенно вздохнула и постаралась придать своему лицу довольное выражение. В конце концов, тетушка права. Конечно, следует сделать вид, будто предложение лорда ее очень взволновало. Иначе он просто не поймет, почему она хочет по возможности ускорить их бракосочетание.

После нескольких мучительных попыток придать лицу требуемое выражение Софи посмотрела на тетку:

– Ну а так? Лучше?

Элоиза наклонила голову сначала в одну сторону, потом в другую.

– Гм-м… Сейчас немного лучше. Хотя все же твою улыбку нельзя назвать очень уж… Как бы это сказать?.. А! Нельзя назвать лучезарной.

Софи улыбнулась пошире, приоткрыв рот и обнажая белоснежные зубы.

– А сейчас?

Настала очередь вздохнуть тетушке Элоизе:

– Что ж, пусть хотя бы так, если ты не способна ни на что лучшее. Будем надеяться, что лорд Линдхерст посчитает это просто проявлением сдержанности и девичьей стыдливости.

Произнеся такой не очень вдохновляющий приговор, тетушка открыла дверь и пропустила племянницу вперед. Та с плохо скрываемым нежеланием переступила порог гостиной.

Как только они вошли, Линдхерст, сидевший на самом краю стула, неестественно прямой, будто проглотил палку, вскочил на ноги и отвесил обеим женщинам церемониальный поклон:

– Здравствуйте, леди Марвуд! Очень раз вас видеть, мисс Баррингтон!

Элоиза в ответ приветливо кивнула. Софи же застыла на месте и только чуть больше обнажила жемчужный ряд ровных зубов. Ни на что другое у нее не хватило сил.

Некоторое время обе стороны молча разглядывали друг друга, ожидая, кто заговорит первым. Затем, как это часто бывает, тетушка и лорд неожиданно и невпопад заговорили сразу оба. На лице Элоизы заиграл яркий румянец, а Николас вдруг поперхнулся и долго откашливался. Потом так же одновременно они замолчали.

Прошло еще несколько секунд. Никто не решался первым вступить в разговор. Наконец его сиятельство вежливо склонил голову и произнес:

– Прошу вас, леди Марвуд, продолжайте.

Тетушка, в свою очередь, слегка поклонилась и сказала: – Я говорила, что ваш визит, видимо, продиктован желанием поближе познакомиться с моей племянницей. И вам будет, наверное, удобнее поговорить с ней наедине.

– Вы угадали, леди Марвуд, – улыбнулся Линдхерст.

Софи не видела выражения лица Николаса, ибо была занята разглядыванием аккуратного узла на его галстуке и, как всегда, отводила взгляд от пересекавшего щеку лорда шрама. О том, что Линдхерст улыбнулся, она догадалась по звучанию его голоса.

– Что ж, тогда… – Элоиза незаметно подтолкнула Софи вперед, – тогда я пожелаю вам приятно провести время.

Бесцеремонный тычок в спину веером вывел Софи из себя, но она сдержалась и промолчала. Изобразив застывшими от напряжения губами нечто похожее на улыбку, она сделала вид, будто ничего не произошло, и шагнула вперед. Затем, помня о необходимости соблюдать светские манеры, жестом предложила лорду взять ее под руку.

Николас слегка покраснел и подчинился, хотя для этого ему пришлось пригнуться. За их спиной негромко захлопнулась дверь: тетушка Элоиза посчитала свою миссию выполненной и поспешила удалиться.

«Хорошо же ей!» – подумала Софи. Она многое бы сейчас отдала, чтобы вот так же закрыть за собой дверь гостиной и оставить в одиночестве этого несносного лорда! А теперь…

Теперь ей стоило большого труда подавить невольный безрадостный вздох. Что ж, оставалось надеяться, что процедура предложения руки и сердца не продлится слишком долго.

Но во всех случаях альтернатива столь нежеланному замужеству пугала ее гораздо больше… Вспомнив о вполне реальной перспективе угодить в тюрьму, если лорд Линдхерст потеряет к ней интерес, Софи окончательно поняла, что у нее остается только один выход: постараться его очаровать. Для начала надо бросить на него хотя бы один обожающий взгляд.

Пока Софи пыталась это изобразить, лорд Линдхерст, склонившись, поцеловал ей руку. Невольно она увидела его затылок под шапкой прекрасных волос. Несколько мгновений она смотрела на них и должна была признаться себе, что они очень красивы. Густые, волнистые и, наверное, мягкие, если тронуть их рукой. Но в следующий момент Николас выпрямился. И тут же вся зародившаяся было в душе Софи симпатия к лорду исчезла. Ибо она вновь увидела шрам, пересекавший его щеку.

Хотя первым ее инстинктивным движением было тут же отвернуться, Софи пересилила себя и продолжала смотреть в лицо Линдхерсту. Она вдруг почувствовала решимость непременно узнать, что скрывается за этим обезображенным лицом. Ведь если ей на роду написано стать его женой, то вполне естественным выглядело и желание узнать, что еще привлекательного, кроме красивых мягких волос и густых бровей, могло оказаться в этом человеке. Ей захотелось получше рассмотреть изгиб его бровей, линии губ и носа, определить цвет глаз. Кто знает, может быть, ей понравится и еще что-нибудь в его внешности?

Решившись, Софи попыталась заставить себя смотреть прямо в глаза Николасу. Но не смогла. Ибо ее взгляд снова приковал к себе широкий шрам и оторваться от него она уже не могла.

Софи молча смотрела в угрюмое и вместе с тем магнитом притягивающее к себе лицо лорда. Как бы откуда-то издали донесся до нее его голос:

– Вы сегодня особенно прекрасны, мисс Баррингтон.

Она вздрогнула и невольно опустила глаза. Черт побери! Вовсе не следует показывать этому лорду, что она так уж заинтересовалась шрамом на его щеке. Надо быть осторожнее и держать себя в руках. Уже несколько раз Линдхерст многое мог понять по выражению ее лица.

При мысли об этом Софи почувствовала, как краска смущения заливает ее лицо. И все же смогла очень вежливо и чинно ответить на комплимент Линдхерста:

– Вы тоже очень хорошо выглядите, милорд.

Николас протянул к ней обе руки и заключил ее маленькую ладошку в свои.

– Я полагаю, что вам известна цель моего визита? – спросил он.

Софи утвердительно кивнула.

Вот оно! То, чего она так отчаянно боялась! Сейчас это произойдет…

– Ну и прекрасно! – улыбнулся лорд. – Значит, у вас уже было время обдумать мое предложение. Все же, прежде чем услышать ваш ответ, я хотел бы обсудить кое-какие детали. Может быть, нам лучше присесть?

«Черт побери какая досада! – подумала Софи, опускаясь на стул и знаком предлагая лорду сесть напротив. – Надо было давно догадаться, что он постарается максимально затянуть этот омерзительный разговор!»

Николас снова заключил ее ладонь в свои и начал:

– Прежде всего я хотел бы уверить вас, мисс Баррингтон, что больше всего на свете я хотел бы назвать вас своей женой. Это – главное!

Софи в который уже раз понимающе кивнула в ответ, старательно разглядывая желтые перчатки Линдхерста, чтобы не видеть страшного шрама на его щеке.

Линдхерст между тем замолчал, и в комнате на несколько мгновений повисла гнетущая тишина. Софи показалось даже, что он просто не решается говорить дальше. Однако это было не так. Лорд прокашлялся и сказал:

– Вы очень молоды, мисс Баррингтон. Я бы даже сказал, необычайно молоды. Поэтому мой долг – объяснить, что вас ожидает, если мое предложение будет принято. В конечном счете в брак нельзя вступать легкомысленно, не имея о нем четкого представления.

Софи сделалось нехорошо. Боже, неужели он сейчас начнет объяснять ей, что такое долг жены?! Еще, пожалуй, расскажет все тот же анекдот о грязных стихах и почесывании пером голой задницы! А может, и того хуже: признается, что принадлежит к тому типу мужчин, которые в супружеской постели голыми стоят на голове, в то время как жена щекочет ему пикантные места цветком маргаритки. Об этом тоже рассказывал как-то раз брат Лидии.

– Само собой разумеется, – продолжал лорд Линдхерст, – что вы, став моей супругой, сразу же получите титул графини. Позднее – и я буду молить Бога, чтобы этот день наступил через много-много лет, – вы станете маркизой.

Графиней? Маркизой? Софи бросила быстрый взгляд на лорда и, облегченно вздохнув, улыбнулась. В этой части условия их будущего брака ее вполне устраивали. Даже очень.

– Я вижу, подобные перспективы вам приятны, – в свою очередь улыбнулся Линдхерст.

– Да, – пробормотала Софи, отведя глаза, чтобы, не дай Бог, снова не увидеть страшный шрам.

– Как вам, несомненно, известно, мисс Баррингтон, мой титул дает право на высокое положение в обществе. Могу сказать без всякого преувеличения, что во всей Англии не найдется ни одного приличного дома, двери которого не были бы широко открыты и для моей жены. То есть для вас. Вам стоит только захотеть в них войти. Кроме того, мое состояние достаточно велико. И я могу обещать, что вы и наши будущие дети всегда будут иметь абсолютно все, что только пожелают.

Софи снова утвердительно кивнула. Она не могла не признать, что предложение лорда Линдхерста выглядело очень даже красиво.

Если бы таким же было его лицо…

Николас сжал ладони Софи.

– Я также даю слово, что стану самым великодушным и внимательным мужем. Денег, которые вы будете от меня регулярно получать, с лихвой хватит на то, чтобы при желании купить любой магазин в центре Лондона. Короче, в своем новом положении вы можете рассчитывать на все блага этой жизни.

Все блага? Ну, разве не замечательно?! Если Линдхерст действительно так богат, то отсутствие у нее приданого и долги, возможно, действительно ничего не значат… Особенно если удастся убедить лорда, что она пустилась на обман только из-за безумной любви к нему… Гм-м… Как знать, может быть, план Эдгара не так уж плох!

– И последнее, но отнюдь не менее важное, – продолжал лорд Линдхерст. – Вы можете быть уверены в моей бесконечной преданности. Я обещаю, что стану относиться к вам с максимальным уважением и добротой.

Преданность? Это слово на какое-то мгновение смутило Софи. Лорд говорит о преданности. Но ни слова – о любви! Может быть, как раз этого главного чувства к ней у него и нет?

Но Софи тут же отогнала от себя подобные мысли, как глупые и смешные. Ведь уже по тому, как Линдхерст ухаживал за ней, можно было с уверенностью сказать: он безумно влюблен! Другого просто не может быть! Ведь она неизменно считалась украшением высшего общества Лондона.

– Мисс Баррингтон?

Это вопрос вернул Софи к действительности. Конечно, Линдхерст сейчас сказал что-то важное, а она, занятая своими, мыслями, пропустила его слова мимо ушей.

– Извините меня, – смутилась Софи, – но это предложение настолько… настолько серьезно, что я не могу опомниться. И даже не расслышала ваших последних слов. Вы сказали…

– О, не надо извиняться! Я отлично понимаю, что предложение вступить в брак может испугать юную девушку.

Линдхерст протянул руку и осторожно коснулся пальцем ее щеки. Софи стоило большого труда сдержать себя и не отклониться.

– В какой-то мере это действительно так, – согласилась Софи, с трудом отведя глаза от изуродованной щеки лорда. Хотя в следующий момент ужасный шрам вновь приковал к себе ее взгляд.

– Тогда я должен успокоить вас, – улыбнулся Николас. – Титул графини Линдхерст даст вам не меньше привилегий и выгод, чем обязанностей.

– Я вовсе не беспокоюсь, милорд. О том, что титул графини предполагает определенные обязанности, мне постоянно твердила моя милая тетушка.

– Ваша тетя – разумный и трезвомыслящий человек. И она, конечно, объяснила вам, в чем заключаются эти обязанности.

Софи снова утвердительно кивнула.

– Тетушка Элоиза сказала, что я должна буду всегда следить за своими манерами, чтобы не компрометировать супруга. Она также говорила, что мне надлежит постоянно быть в курсе всех модных развлечений и участвовать в них в соответствии со своим новым положением. Кроме того, в мои обязанности будет входить контроль за прислугой и поддержанием должного порядка в доме.

– Позволю себе чуть поправить вас. Речь идет не об одном доме, а о трех особняках. Это только на первых порах. Когда же вы станете маркизой, то их число удвоится.

– О трех особняках? – эхом повторила Софи слова лорда с затаенной надеждой, что в числе таковых окажется и Пэлл-Мэлл – похожая на дворец резиденция лорда..

– Да. Я могу их назвать: Эббатсон-Холл в Дургаме, Ньюлин-Мэнор в Херефордшире и Граффорд-Кип в Лестере. Большую часть времени мы будем проводить в Ньюлин-Мэноре, хотя не оставим вниманием и все остальные владения. Каждому из последних будем посвящать ежегодно не меньше двух месяцев. Как моя жена, вы должны будете проявлять заботу о местных жителях. Под этим подразумевается благотворительная деятельность, оказание помощи больным и организация деревенских празднеств. Например, ежегодного торжества по случаю завершения уборки урожая.

Софи оставалось только постараться не открыть рот от изумления и… страха. Не только потому, что ей предстояло удалиться в деревню и жить там. Из слов лорда получалось, что она к тому же должна будет заботиться о крестьянах и даже развлекать их. Это было уже слишком!

Наверное, тревожные мысли отразились на лице Софи, потому что Линдхерст внимательно посмотрел на нее и уже достаточно сухим тоном произнес:

– Насколько я понимаю, подобного рода обязанности не внушают вам особого оптимизма. И возможно, даже представляются неприятными.

Софи, не склонная к самобичеванию, на этот раз в душе кляла себя на чем свет стоит за неосторожность. Сто тысяч чертей! Когда же она наконец научится следить за выражением своего лица?! Ведь одной нечаянной гримасой можно все испортить!

– Не то чтобы неприятными, милорд, – осторожно ответила она. – Это не так. Меня озадачил сам их перечень. Ведь я никогда не занималась сельскими проблемами и вообще практически мало что знаю о провинциальной жизни.

На несколько мгновений воцарилось молчание, от которого страх Софи возрос еще больше. Наконец Линдхерст усмехнулся и сказал:

– Конечно, у вас в этом нет никакого опыта, дорогая. Я и не ожидал ничего другого. Но как раз в этом-то мне и предстоит выступить в роли наставника, если мы поженимся.

– Можете быть уверены, что я буду точно исполнять все ваши советы, милорд, – почти поклялась Софи.

– Это и есть то главное, о чем я хотел бы вас просить. Ну а теперь, думаю, настало время задать вам главный вопрос.

– Задавайте.

– Мисс Баррингтон, не согласились бы вы оказать мне честь и стать моей женой?

Наконец-то эти слова были произнесены… Сложив губы в тщательно отрепетированную с тетушкой улыбку, Софи подняла взгляд на лорда и сказала, стараясь вложить в свой голос максимум теплоты и чувства:

– Вы оказываете мне огромную честь, милорд! Да, я согласна выйти за вас замуж.

Несмотря на все старания Софи, эта фраза прозвучала как-то холодно и натянуто. Но лорда интересовал в первую очередь ее смысл, а не тон, которым она была сказана. Он улыбнулся так, как будто получил в подарок весь мир. Склонившись к ее ладони и целуя безымянный палец, Линдхерст тихо проговорил:

– Вы сделали меня счастливейшим человеком на свете, моя несравненная Софи. И я обещаю, что вы никогда не пожалеете о своем решении. – И, прижав ее руку к своей груди, он спросил: – Теперь, когда мы помолвлены, могу ли я называть вас просто Софи?

– Конечно, милорд.

– Николас, – поправил он. – Вы тоже должны называть меня только по имени.

– Николас… – эхом повторила Софи.

Итак, лорда Линдхерста зовут Николасом. Раньше она не очень стремилась узнать его имя. Теперь же…

Пока Софи раздумывала над тем, что сейчас произошло, Николас протянул руку и приподнял за подбородок ее голову. Приблизив свое лицо к ее, он прошептал:

– Я знаю, что издревле принято скреплять помолвку поцелуем.

Не дожидаясь ответа, Линдхерст прильнул к ее губам. Софи увидела совсем близко этот ужасный шрам и невольно закрыла глаза. «Думай о чем-нибудь приятном! – твердила она себе. – Представь себе, что тебя целует Юлиан!»

Но все попытки были тщетными. Ничто не могло заставить Софи поверить, что рядом сидел не лорд Линдхерст с широким шрамом через щеку, а ее возлюбленный. Хотя бы потому, что губы у Юлиана были мягкими и прохладными. А у лорда – жесткими и горячими. Кроме того, все в Николасе говорило о таком жгучем желании, что Софи даже испугалась.

О небо! Ведь этот человек может оказаться извращенцем! Одним из тех, о которых столько рассказывал брат Лидии. Которые, скажем, раздеваются догола, сажают обнаженных жен на колени и, зажав у них между грудями кружку, потягивают из нее пиво, одновременно исполняя свои супружеские обязанности… При одной мысли о возможности чего-то подобного у Софи холодело в груди. Она подумала, что скорее умрет, нежели позволит проделывать с собой такие мерзкие штучки!

К счастью, поцелуй Николаса оказался в меру робким и коротким.

– Теперь, – проговорил Линдхерст, отстраняясь, – нам остается только назначить день бракосочетания. Я думаю, что лучше всего устроить свадьбу где-нибудь поближе к Рождеству. Скажем, двадцать второго декабря. Как вы думаете?

– Я… н-не…

Софи даже начала заикаться от ужаса, представив себе лорда Линдхерста в роли извращенца. Что он сказал? Назначить их свадьбу на двадцать второе декабря? Впрочем, почему бы и нет?

Она уже было открыла рот, чтобы согласиться, но вдруг в голове молнией сверкнула тревожная мысль: двадцать второе декабря еще достаточно далеко. За это время ее обман может раскрыться. Как знать, не откажется ли в таком случае лорд от своего предложения? Нет, рисковать нельзя!

Софи стыдливо наклонила голову и прошептала:

– Я не уверена, что смогу ждать так долго…

Ответом было продолжительное молчание. Софи уже была готова предположить самое худшее. Что, если ее слова шокировали Николаса и он сейчас уедет? Но тот в ответ только усмехнулся:

– А ведь вы правы, дорогая. После нашего первого поцелуя я тоже не поручусь, что выдержу столь длительное ожидание!

Мысли вихрем закружились в голове Софи: «Он извращенец! Определенно извращенец!»

Николас снова взял ее двумя пальцами за подбородок и повернул лицом к себе.

– Софи, дорогая, скажите лишь одно слово, и я получу разрешение, освобождающее нас обоих от соблюдения принятого срока между помолвкой и заключением брака. Тогда мы смогли бы пожениться не позже чем через две недели.

– И что же это за слово? – спросила Софи.

Николас привлек ее к себе и снова поцеловал. Это был очень нежный поцелуй. Именно такой, которого любая невеста ожидает от своего жениха. Софи удивило и то, что прикосновение губ лорда не испугало ее так, как несколько минут назад, когда она начала было подозревать Николаса бог знает в чем.