Текст книги "Пора снежных историй"

Пора снежных историй

WINTER TALES

First published in Great Britain in 2019 by STRIPES PUBLISHING LIMITED

An imprint of the Little Tiger Group

1 Coda Studios, 189 Munster Road, London, SW6 6AW

This collection copyright © Stripes Publishing Limited, 2008, 2019

Text copyright © Michael Broad, Julia Green, Holly Webb, Caroline Pitcher, Malachy Doyle, Karen Wallace, Penny Dolan, Elizabeth Baguley, 2008, 2019

Illustration copyright © Alison Edgson, 2008, 2019

All rights reserved.

© Агафонова П., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Майкл Брод
Самый крутой полярный мишка

Меня зовут Артур. Я – полярный медвежонок. Я живу на Северном полюсе вместе с мамой и другими животными: лисами, тюленями, зайцами и волками. Северный полюс находится на верхушке глобуса, и мне кажется, что из всех зверей, которые тут обитают, полярные медведи – самые крутые.

Мы, полярные медведи, живём в снежных берлогах. Мы можем плавать в холодном океане, потому что очень толстый мех не даёт нам замёрзнуть. Мы полностью белые, не считая чёрного носа: и если мы не хотим, чтобы кто-нибудь заметил нас на снегу, то мы можем прикрыть лапой нос и стать невидимками!

Северный полюс – дом не только для зверей. Ещё здесь живёт человек, а с ним – эльфы и несколько оленей. Человек всегда ходит в красной одежде и позвякивает колокольчиками, поэтому его всегда легко заметить на снегу – не то что полярных медведей. А зовут его Санта-Клаус.

Однажды утром, когда я собирался пойти поиграть, мама попросила меня не беспокоить человека в красном. Она объяснила, что в канун Рождества он всегда очень занят, исполняя желания детей во всём мире.

– А как он исполняет желания? – спросил я.

– Не имею ни малейшего представления, – ответила мама, – Рождество – для людей, а нас оно не касается.

Надо сказать, полярные медведи очень любопытны, и мне стало интересно взглянуть, как исполняют желания. И вот я прикрыл лапой нос и отправился через холм к Санте, эльфам и оленям. Мама сказала, что человека в красном нельзя беспокоить, но ведь я невидимка, и поэтому никто не увидит меня из окна его мастерской.

Санта занимался тем, что доставал из мешка письма, читал их и составлял какие-то списки. Смотреть на это было скучновато. Эльфы заворачивали в подарочную бумагу игрушки и клеили этикетки – тоже ничего интересного. Олень громко чавкал, жуя морковку. И никто не услышал, как я разочарованно вздохнул и поплёлся домой.

Исполнение желаний вовсе не так интересно, как кажется.

Зато за холмом, похоже, происходило что-то очень важное, поскольку все местные звери собрались у края льдины. Я подбежал к маме и спросил, что случилось.

– Вот и ты, Артур! – взволнованно воскликнула она. – Ты как раз вовремя: сейчас появятся пингвины!

– Какие ещё пингвины? – спросил я, потому что никогда о них не слышал.

– Пингвины – это птицы, которые живут на Южном полюсе, – объяснила мама. – Южный полюс находится с другой стороны Земли, но раз в год они прибывают сюда на праздник. На них всегда хочется посмотреть.

Я сразу же поднял голову к небу, но ничего не увидел. Я подумал, что, наверное, пингвины такого же цвета, как и небо, а клювы у них чёрные, и когда они прикрывают клюв крылом, то становятся невидимками. Я спросил об этом маму.

– Нет, сынок, – засмеялась она и указала на океан.

Тогда-то я и увидел первого в жизни пингвина, а потом ещё одного. И ещё. Вскоре из-за горизонта показались тысячи пингвинов. Они взмывали в воздух, а затем ныряли в воду, постепенно подплывая ближе.

Добравшись до льдин, пингвины, словно чёрно-белые акробаты, стали выскакивать из воды, столбиком приземляясь в снег и стряхивая капли с плавников. Все радостно их приветствовали и поздравляли с прибытием на Северный полюс, а у меня от изумления пропал дар речи.

Мама добавила, что этим птицам нравится бывать здесь, потому что склоны у нас более плавные, чем на Южном полюсе, а сами пингвины просто обожают снежный сёрфинг.

– Что такое снежный сёрфинг? – спросил я.

– Увидишь, – ответила мама.

Странные гости тем временем вразвалочку поднимались на холм.

Пингвины устроили удивительное представление, спускаясь с холма на животиках и катаясь по склону наискосок, стоя на ластах. А, добравшись до кромки льда, перед тем как прыгнуть в воду, они исполняли сальто назад или вперёд.

Тогда-то я и решил, что пингвины ещё круче, чем полярные медведи!

Когда представление закончилось, я подождал, пока остальные звери разбредутся, и спросил пингвинов, могут ли они научить меня снежному сёрфингу. Они были очень дружелюбными, показали мне, как взять хороший разбег и приземлиться на животик. Но как я ни старался, быстро ехать не мог: я ведь слишком крупный и слишком мохнатый. Мне приходилось толкаться лапами всю дорогу до самого низа, и возле кромки льда я просто шлёпался в воду.

Час за часом я не оставлял попыток, но снежный сёрфинг не давался мне. Затем мама позвала меня ужинать. Я попрощался с новыми друзьями и грустно поплёлся домой.

– Милый мой, что случилось? – спросила мама. – Ты почти не притронулся к рыбе.

– Хочу быть пингвином, – признался я. – Они гораздо круче, чем полярные медведи.

– Артур, я боюсь, что полярному медвежонку не стать пингвином.

– Наверное, ты права, – вздохнул я.

В тот вечер я рано лёг в кровать, но сон не шёл. Я всё думал о пингвинах и о том, как, наверное, здорово кататься по снежным склонам. А потом вспомнил, что сейчас ещё канун Рождества, и Санта-Клаус исполняет желания!

Мама говорила, что эта ночь – особенная только для человеческих детей, но я решил, что Санта будет не против исполнить желание одного полярного медвежонка. И вот я выбрался из кроватки, покинул берлогу и отправился в сторону мастерской Санты.

Я топал по снегу, а северное сияние окрашивало небо в розовые и зелёные полосы. Добравшись до вершины холма, я увидел возле мастерской оленей, запряжённых в большие сани, доверху заполненные посылками. Санта-Клаус как раз забирался на своё место спереди! Я со всех лап бросился вниз, но он уже взял в руки вожжи, и олени с готовностью затрясли рогами. Я даже крикнул Санте, но он меня не услышал из-за своих колокольчиков. Я решил, что мог бы догнать сани, если бы умел скользить как пингвин. Тогда я упал животиком в снег, но мои лапы разъехались, и я кувырком покатился по склону холма. Очутившись у подножия, я стал похож на огромный снежок. Я быстро отряхнулся, но оказалось, что рядом уже никого нет. Я поднял голову и увидел сани Санты в ночном небе: они стремительно летели сквозь северное сияние по тропе из мерцающих звёздочек.

Зрелище было очень красивое, но так уж получились, что теперь мне не рассказать Санте про своё желание. «Рождество – для людей, а к нам оно не имеет отношения», – вздохнул я. Но не успел я повернуть к берлоге, как сообразил, что никто из человеческих детей не приезжал на Северный полюс, чтобы поведать Санте о своём желании. А значит, письма, которые он читал, были от них! И прежде чем пойти домой, я пробрался в мастерскую Санты и написал ему письмо.

Выбравшись из кровати на следующее утро, я был весь в предвкушении первого дня в теле пингвина. Но я посмотрел вниз и понял, что у меня по-прежнему белый мохнатый животик и мохнатые лапки, а не плавники. А, потрогав мордочку, вместо клюва я обнаружил привычный чёрный нос. «Полярному медведю не стать пингвином», – вздохнул я.

– Артур! – позвала меня мама. – Артур, беги скорее сюда!

Я вылез наружу и увидел, что мама стоит возле высокой красной коробки и чешет затылок. Вокруг собрались не менее озадаченные пингвины.

– Здесь написано: «Полярному мишке Артуру», – охнула мама.

Я подошёл к коробке и оторвал небольшой кусок обёрточной бумаги, ещё один… и ещё. А потом не удержался и сорвал всю бумагу сразу: ведь я любопытный полярный мишка. Но открыв коробку, я не понял, что внутри, пока пингвины не начали оживлённо хлопать ластами.

– Что это? – спросил я, оглядывая длинный голубой предмет, торчавший из снега.

– Доска для сёрфинга! – радостно воскликнули пингвины.

Я никогда раньше не видел досок для сёрфинга, но быстро сообразил, как надо пользоваться такой штуковиной. Пингвины немного помогли мне, и весь рождественский день я гонял по склонам! Сначала на животе, затем научился вставать боком, а в конце у меня даже получалось сделать сальто, ныряя в воду! Быть полярным медведем снова стало круто, а полярным медвежонком с доской для сёрфинга – круто вдвойне. Конечно, пингвины тоже на редкость крутые, но самый крутой из всех – это совершенно точно Санта-Клаус!

Джулия Грин
Маленькая оленеводка

Инга всматривалась в снежную тьму за окном.

– А когда вернётся папа? – спросила она у мамы.

– Уже скоро, – ответила мама, стоя на пороге кухни. Её лицо раскраснелось от жара духовки. – Идём, поможешь мне приготовить рождественское печенье.

Инга слезла с кушетки у окна. Ей надоело ждать и высматривать папу. Он уже давно поехал за бабушкой, чтобы привезти её на Рождество, и пора бы им быть дома.

Ещё не наступил полдень, но зимой за полярным кругом дни такие же тёмные, как и ночи. Инга к этому привыкла, как и к тому, что летом, наоборот, светло круглые сутки. В весенние и летние месяцы семья Инги вместе с оленями отправлялась в долгое путешествие на прибрежные острова. А зимой они жили в уютном домике на окраине города.

Дом стоял неподалёку от леса, в котором паслось их стадо, выискивая под снегом мох и лишайник. В такие дни, как сегодня, снег промерзал столь сильно, что оленям было трудно добраться до пищи, поэтому Инга с папой подкармливали их сеном.

Инга раскатала тесто для печенья, вырезала из него звёзды и сердечки и аккуратно разложила их на подносе.

Мама поставила поднос в горячую духовку.

– Когда испекутся, перевяжем их ленточками и повесим на берёзовые ветки, – сказала она.

Затем Инга и мама сделали снежинки из бумаги, чтобы украсить дом. Малыш Ларс наблюдал за сестрой. Он что-то по-детски лепетал и махал ладошками, которые походили на звёзды. Всё уже было готово к Рождеству. Мама поставила на стол свечи, чтобы зажечь их перед праздничным ужином.

Инга снова подошла к окну. Папы и бабушки не было! Снаружи свистел и завывал ветер, словно волк, который пытался пробраться внутрь. Но в дом ему не попасть. Инга порадовалась, что стены и окна очень надёжные, не то что в лавву – летних палатках, в которых они живут во время путешествий в тёплое время года.

Инга приподняла малыша Ларса, чтобы он тоже мог посмотреть в окно. Он показал на длинные сосульки, свисавшие с крыши, и засмеялся. Снова начался снегопад, и ледяные снежинки со стуком ударялись об оконное стекло.

– Ума не приложу, что их задержало, – сказала мама.

Стоя у плиты, она помешивала тушёную оленину.

– Инга, раз папы так долго нет, отнеси сена оленям.

Мама помогла дочери натянуть меховые сапоги из кожи оленя, шубу с большим воротом и шапку-ушанку. Наконец девочка надела красивые красные варежки, которые бабушка связала ей на прошлое Рождество. Она застегнула все пуговицы и была готова к работе. Инга с малых лет помогала ухаживать за оленьим стадом. У неё даже было четыре оленя: каждый – со специальной биркой в ухе.

Мама взяла Ларса на руки, открыла Инге дверь и подала дочке тёплую шаль, чтобы укутаться в санях. Добравшись до сарая, Инга помахала маме, и та вернулась в дом. Сегодня для Ларса слишком холодно на улице.

В сарае витал сладковатый аромат сухого сена, а ещё сильно пахло животными. Здесь жили ручные олени, которых можно сразу запрячь или оседлать.

Олени били копытами, толкаясь большущими рогами. Животные вытянули морды с коричневыми носами, чтобы Инга погладила их.

– Здравствуй, Скай, – сказала Инга своей любимой оленихе.

Девочка потрепала её грубую шерсть на шее, почесала светлый мех на голове между рогов. Скай это нравилось.

Инга надела упряжку на шею Скай и набила в сани сена. Затем запрягла олениху и вывела из сарая. Девочка в точности знала, что нужно делать, ведь она много раз помогала папе. Инга гордилась тем, что умеет обращаться с оленями, как и все саамы.

– Вперёд! – Инга дёрнула вожжи, и Скай пошла быстрее.

Задачей Скай было привезти хозяйку в лес: туда, где укрывалось всё стадо. Олениха отлично знала дорогу. Её копыта ступали уверенно, и сани легко катились по свежему насту.

Инга услышала оленей ещё до того, как смогла разглядеть их в темноте. Они напоминали беспокойное море: рыли землю копытами, фыркали и сталкивались рогами. Они были голодны.

– Тпру, Скай! – Инга натянула вожжи.

Скай остановилась, наклонила голову, и на упряжке зазвенели бубенцы.

Стадо столпилось вокруг саней. Инга охапками кидала оленям сено, и они растаскивали его своими мягкими губами.

– Вот! Готово! – Инга забралась в сани. – Скай, поехали домой!

Снова стал падать снег. Инга нахлобучила шапку на лоб и туго завернулась в шаль, оставив только щёлочку для глаз. Дул ледяной ветер.

Она подумала о папе – в миллионный раз за день. Его так долго нет – вдруг что-то случилось? Может, бабушка заболела? Или в снегоходе закончился бензин? А может, он сломался, и все застряли?

– Давай поищем папу, – проговорила Инга. – Скай, поехали к бабушке.

Олениха сбавила шаг и сразу же насторожилась.

Вдалеке виднелись огни города. Они почти дома. Но Инга резко потянула вожжи, и Скай повернула в другую сторону.

Скай опять прибавила ходу. Она поняла. Олениха часто бывала у бабушки.

Снегопад усилился. Стало очень холодно и темно. Ногам Инги было тепло в меховых сапогах, но пальцы у неё замёрзли, нос превратился в ледышку, в глазах щипало. Ветер, казалось, стал ещё злее, он яростно налетал на девочку. Как же страшно! А вдруг они едут не туда? Может, Скай везёт её в неведомые заснеженные равнины, где совсем ничего нет? В воздухе кружились белые пушистые хлопья снега.

Сидя в санях, Инга начала дремать, а Скай продолжала тянуть сани. Инга знала, что на морозе засыпать нельзя. Она похлопала в ладоши, чтобы согреть руки, и запела песню, которой научила её бабушка.

 
Холоден снег, но, как одеяло, он может согреть…
 

Затем она спела про Скай, свою любимую олениху.

 
Сильная и быстрая,
Ты бежишь весь день
Ты найдёшь дорогу
Даже сквозь метель…
 

Это придало Инге уверенности и храбрости, несмотря на вьюгу. Она стала распевать во всё горло.

И вдруг за мягкой поступью Скай, за скрипом снежного наста под санями и свистом ветра она услышала что-то ещё. Чей-то голос пел те же слова, что Инга!

 
Холоден снег, но, как одеяло, он может согреть…
 

Сердце девочки застучало сильнее. Она узнала голос бабушки! Инга вытянулась, всматриваясь в темноту. Неужели впереди свет?

Скай снова сбавила шаг и навострила уши.

– Инга? – раздался папин голос. – Как ты сюда добралась?

– Я услышала, как ты поёшь, – а это уже сказала бабушка. – Какой приятный сюрприз!

– Что с вами случилось? – спросила Инга, вылезая из саней.

Папа крепко обнял дочку.

– Нас занесло по моей вине, и мы крепко застряли. Я пытался разгрести сугробы лопатой, но снегоход не сдвинулся с места. Но раз ты здесь, мы сможем привязать верёвку к оленю и вытащить снегоход. Бедная бабушка очень замёрзла.

– Глупости! – ответила бабушка. – Со мной всё хорошо. Но я всегда твержу, что по старинке-то оно лучше, правда, Инга? Олень никогда не застрянет в снегу, как эта глупая машина! Новые технологии, ха!

Папа от души рассмеялся и стал толкать снегоход.

Инга с бабушкой ему помогали, а Скай тянула верёвку, и мало-помалу им удалось вытащить снегоход из сугроба.

Бабушка устроилась в санях под своим любимым меховым ковриком. Инга протянула Скай пригоршню сена и тоже забралась в сани. Она взяла вожжи, и Скай повезла их домой. Папа ехал следом на снегоходе.

Наконец Инга заметила вдалеке неяркие огни города, а вскоре на снегу показалось отражение огней их собственного дома. Вот и сарай!

Мама уже открыла дверь и выбежала им навстречу. Она крепко обняла дочь.

– Я так волновалась! – воскликнула она.

Бабушка рассказала ей, что случилось.

– Инга и Скай приехали на помощь, – объяснила она. – Не знаю, что бы мы делали без них.

Папа помог Инге отцепить сани. Девочка завела Скай в сарай, покормила сухим лишайником и почесала светлую шерсть на её голове.

Олениха выглядела такой же уставшей, как и сама Инга.

Тепло родного дома согревало: мама помогла девочке снять сапоги, шубу, шапку и варежки. Ларс хихикал и махал ручонками. На столе пылали свечи.

– Ужин готов! Садимся за стол! – мама разливала по тарелкам острую горячую похлёбку из оленины.

Папа поблагодарил духов оленей за ценные дары: еду и семью.

Бабушка улыбнулась внучке.

– И отдельное спасибо тебе и Скай, – добавила она.

Инга посмотрела на свою семью: бабушку, папу, маму и Ларса. Все радостно улыбались, сидя за столом в скромном зимнем домике.

Она взглянула на бумажные снежинки, которые свисали с берёзовых веток в углу комнаты, и на подарки, лежащие под ними на полу.

Снаружи мела метель, было темно и холодно, зато в их доме всегда уютно, тепло и безопасно.

– А теперь, – заявила бабушка, – пора рассказать сказку, спеть песню и ложиться спать. Завтра Рождество!

Но едва Инга успела услышать первые слова сказки, как её сморил сон…

– Однажды маленькая оленеводка глядела в снежную тьму…

Холли Вебб
Миа и пингвин-потеряшка

– Миа, очень жаль, что ты не можешь пойти с нами, – и мама аккуратно подоткнула одеяло. – Но с тобой остаётся папа. Если что-нибудь будет нужно, позвони, ладно?

Я издала хрипящий звук – всё, на что я была способна.

– Просто стукни по полу, и папа услышит, – мама взглянула на меня с беспокойством, но затем на лестнице раздался крик моей старшей сестры Софи.

– Мам, мы опоздаем в театр! Нас не пустят, если не придём вовремя!

Мама одарила меня извиняющей улыбкой и поспешно удалилась, а я грустно шмыгнула носом.

Какая несправедливость! Слечь с сильнейшей в мире простудой в канун Рождества, когда куплены билеты на лучшее праздничное развлечение – «Щелкунчик»! Мне нравится балет, и я уже несколько лет мечтала попасть на это представление. Но не могу ведь я сидеть в зале, отвлекая своим кашлем и чиханием зрителей: они же хотят насладиться удивительной историей, танцами и костюмами. Это ужас как несправедливо!

Мама советовала поспать, но мне не хотелось. Она оставила кучу новых книг из библиотеки, а Софи даже принесла телевизор из своей комнаты, но у меня ни к чему не лежала душа. Мне было слишком грустно. Я повернулась на бок, но тут снова начался приступ кашля. Я обняла игрушечного пингвина Ферди. Он у меня лет с двух: из всех игрушек – самый любимый. Я обожаю пингвинов, у меня целая коллекция плакатов с ними, и я как раз одета в голубую пижамку с пингвинчиками.

– Как ты, Миа? – заглянул в комнату папа. – Смотри, пошёл снег! У нас будет настоящее Рождество!

Я даже приподнялась на локтях и посмотрела в окно. Папа был прав. Крупные снежинки неторопливо падали на землю. Какое серое небо! Сейчас холодно, и снег наверняка не растает. Отлично. В рождественский день все мои друзья будут лепить снеговиков, а я вынуждена сидеть взаперти, и хорошо, если разрешат встать с кровати.

Я лежала, мечтательно глядя на снежинки и обнимая Ферди, а вокруг становилось всё холоднее и холоднее. Поначалу я решила, что загляделась на снег и поэтому продрогла, но потом заметила, что от дыхания идёт пар. Я присела на кровати, закутавшись в пуховое одеяло, как в огромный плащ.

А Ферди вдруг извернулся, и его шелковистые серые пёрышки заскользили по моей руке. Я удивлённо посмотрела на него, а пингвинчик, склонив голову набок, смущённо поморгал яркими глазами-бусинками. Затем он выбрался из-под одеяла и неуклюже спрыгнул в снег, украдкой поглядывая на меня, словно не знал, кто я такая.

Я встряхнулась, пытаясь проснуться.

Я, конечно же, сплю. На мне по-прежнему пижама с пингвинами, а сама я завёрнута в пуховое одеяло, но комната куда-то пропала. Я оказалась посреди заснеженного поля, а вокруг было белым-бело. Где я нахожусь?

Я посмотрела по сторонам, и от ослепительно-белого снега у меня заслезились глаза. В ушах свистел ветер, вокруг вихрем кружились снежинки. Я задрожала. Похоже, надвигалась метель. Я оглянулась и ахнула: там, где я наивно надеялась увидеть свою комнату, возвышались гигантские горы. Я медленно покачала головой и глубоко вдохнула морозный воздух. Тем временем Ферди вразвалочку ковылял по снегу.

– Эй! Стой! – и я вскочила на ноги: мне не хотелось потерять своего единственного знакомого в этом странном мире.

Ферди с надеждой обернулся, помахал ластами, словно призывая поторопиться, и опять нетвёрдой походкой засеменил прочь. Я поспешила за ним, проваливаясь в сугробы и путаясь в одеяле.

– Это точно сон, – пробормотала я, глядя на свои босые ноги на снегу. – Будь всё взаправду, пальцы у меня уже посинели бы и отнялись…

Ферди что-то беспокоило. Ясно, что он не просто гуляет, а хочет куда-то прийти. Он ещё птенец, и, вообще-то, ему не следовало бродить одному: он должен быть с родителями или другими птенцами-пингвинятами. Я решила, что из-за метели он забрёл слишком далеко и потерялся.

Он неуклюже подскакивал на ухабах, забавно хлопая крылышками-ластами, чтобы удержать равновесие. Но получалось плохо: малыш то и дело падал, несмотря на коготочки на лапках, которыми он мог бы за что-то зацепиться. Я не удержалась и захихикала: очень уж он смешно выглядел. Ферди был таким толстым и пушистым, а над нежным серым тельцем забавно покачивалась чёрно-белая голова.

Но после того как он упал в третий раз, мне расхотелось смеяться. Ферди не мог подняться. Похоже, он обессилел, причём настолько, что так и остался лежать на снегу. Малыш грустно взглянул на меня яркими глазами-пуговками, закрыл их и больше не шелохнулся.

Я догнала его и присела рядом.

– Ферди! Ферди, вставай! Тебе нельзя спать! – и я оглянулась. Мне стало страшно за него. – Ты замёрзнешь.

Даже мне было холодно, а ведь это лишь сон, и на самом деле я нахожусь не здесь. Конечно, малыш покрыт толстым слоем пуха, но я была уверена, что никакой пух не спасёт его, если он будет долго лежать на снегу.

Ферди на секунду взглянул на меня, издал лёгкий вздох и снова закрыл глаза.

На сей раз его глазки уже не были яркими, как раньше. Казалось, они затянуты дымкой. Ферди сдался.

Я осторожно протянула руку и погладила малыша. Игрушечного Ферди я тискала постоянно, но этот, живой, был диким. Я не хотела его напугать. Ферди не шевельнулся, когда я провела рукой по его мягким пёрышкам. У меня из глаз полились слёзы, и я чувствовала, как они замерзают на щеках.

– Ферди, пожалуйста, не сдавайся! – прошептала я.

А затем, надеясь, что не совершаю ошибки, я взяла его на руки. Он был гораздо крупнее и тяжелее, чем мой игрушечный пингвин. От него пахло рыбой. Ферди чуть-чуть дёрнулся: похоже, не ожидал такого с моей стороны, но тут же затих.

Я поковыляла вперёд, по-прежнему волоча за собой одеяло: оно казалось мне частичкой дома, и я не хотела с ним расставаться. Ферди шёл по прямой тропке. Оглянувшись, я увидела его неровные следы. А вот моих следов не было. Наверное, во сне люди их не оставляют. Я пыталась двигаться в том же направлении, что и Ферди. С каждым шагом пингвинёнок становился всё тяжелее.

Наконец мы добрались до небольшого холма, и я медленно побрела по его склону. Вдруг я ахнула: на ледяном поле передо мной показались тысячи и тысячи пингвинов. Это были императорские пингвины: я узнала их по чёрным головам и оранжевым пятнышкам на боках. Странный шум, который я приняла за ветер, был гомоном птиц, которые переговаривались громкими восклицаниями, похожими на ослиные крики.

Я очень обрадовалась, обнаружив их, машинально сжала Ферди покрепче, и малыш недовольно заворчал. По крайней мере, он проснулся: видимо, согрелся у меня на руках.

Вдруг страшная мысль пронеслась в моей голове. Да, это дом Ферди, но здесь же тысячи две пингвинов! Кто его родители?

– Ох, Ферди, – пробормотала я, обращаясь к мягкому комочку под моим одеялом. – Я знаю, ты хотел попасть сюда. Но как же ты найдёшь папу или маму?

Ферди завертелся, высунул чёрную головку из-под одеяла и стал что-то высматривать. Он попытался пошевелить ластами, и я догадалась, что его надо отпустить. Я осторожно поставила малыша на лёд, не понимая, что же он будет делать. Все пингвины казались мне одинаковыми, и среди них были сотни пушистых серых птенцов.

Ферди устремился вниз по склону и начал качать головой вперёд-назад, издавая громкие возгласы. Но я едва слышала его, потому что остальные птенцы тоже закричали: «Пиу-пиу», – всё громче и громче с каждым разом. А родители уже спешили их накормить.

Я посмотрела вокруг, надеясь, что, может, кто-нибудь из пингвинов сжалится над Ферди и даст ему немного пищи, но все были заняты своими птенцами. Бедняжка проделал такой долгий путь, неужели он останется один?

Внезапно мимо меня пронёсся огромный пингвин, направляясь прямиком к Ферди. Он доходил мне до талии и был едва ли не самым высоким из всех. Он чуть не сбил меня с ног, а Ферди и вовсе повалил наземь, но, похоже, только потому, что был безумно рад видеть пропавшего птенца. Он сразу же поднял Ферди, прижал к животу и начал кормить.

Без Ферди мне было холодно, и я села, чтобы получше завернуться в одеяло. Я замёрзла. Вскоре меня стало клонить в сон. Вновь пошёл снег – те же большие, пушистые снежинки, что я видела из окна своей комнаты. А смогу ли я теперь туда вернуться? «Зато я спасла Ферди. Он дома – и у него всё в порядке», – подумала я.

– Миа, детка… Пора принять лекарство, – на моей кровати сидел папа и легонько тряс меня за плечо. – Ничего себе, как здесь холодно! Включу-ка я обогреватель.

Я моргнула. Но ведь я только что была на ледяном поле среди пингвинов!

– Тебе что-то приснилось? Ты немножко испуганная, – и папа улыбнулся, наливая в ложку микстуру.

– Хм, – я быстро огляделась.

Я совершенно точно находилась в своей комнате.

А вот и Ферди – пушистый и уютный. Лежит на моей подушке, в полной безопасности, и улыбается.