Текст книги "Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?"

7

Все уже было готово, вокруг площадки провели жирную белую линию, образовавшую большой овал. Это была трасса для дерби.

– Фредди смотал удочки, – сообщил я Глории, когда мы шли к столу с бутербродами и кофе. (Это называлось легкой закуской. Основную еду нам подавали в десять вечера.)

– Та девица, Мэнски, тоже смылась, – кивнула Глория. – Пришли тут двое из социального обеспечения и увели ее. Ручаюсь, мамаша как следует раскрасит ей пышную задницу.

– Нехорошо так говорить, – сказал я, – но уход Фредди стал самым прекрасным моментом моей жизни.

– Что он тебе такого сделал?

– Да нет, я не в том смысле. Если бы он не ушел, я никогда не увидел бы заход солнца.

– Господи, – вздохнула Глория, с кислым видом взирая на бутерброд, – неужели на свете нет ничего, кроме ветчины?

– Тебе можем предложить бутерброд со змеиным ядом, – буркнул Мак Астон, стоявший в очереди за мной. Это он так шутил.

– Есть один с ростбифом, – сказала буфетчица. – Предпочитаете ростбиф?

Глория взяла бутерброд с ростбифом, но и с ветчиной оставила тоже.

– Мне до краев, – попросила она Ролло, который наливал кофе, – и побольше сливок.

– Она жрет, как в прорву кладет, – сказал Мак Астон.

– Мне черный, – обратился я к Ролло.

Глория отнесла еду к помосту распорядителя, где музыканты в это время настраивали инструменты. Увидев ее, Рокки Граво спрыгнул на площадку и заговорил с ней. Мне там места не было, и я не стал к ним подходить.

– Привет, – сказала мне какая-то девушка, на свитере которой я заметил цифру семь. У нее были черные волосы, черные глаза, и вообще она была хорошенькая. Имени девушки я не знал.

– Привет, – ответил я и огляделся, чтобы увидеть партнера своей собеседницы.

Тот в это время разговаривал с двумя женщинами, сидевшими в ложе в первом ряду.

– Ну, как у вас дела? – спросила «семерка». По ее речи можно было догадаться, что она девушка интеллигентная.

«Что она тут, черт возьми, забыла?» – снова и снова задавал я себе вопрос.

– Пока все идет хорошо. Только мне бы хотелось, чтобы марафон уже кончился. И чтобы я выиграл.

– И что бы вы сделали с деньгами, если бы выиграли? – спросила она и рассмеялась.

– Снял бы фильм, – сказал я.

– За тысячу долларов большого фильма не снимешь, вам не кажется? – произнесла она и откусила бутерброд.

– А я о большом фильме и не думаю, – объяснил я. – Это будет совсем короткий фильм, из двух-трех частей.

– Вы меня заинтересовали, – призналась она. – Я за вами наблюдаю уже четырнадцать дней.

– Серьезно? – удивился я.

– Да, каждый день я вижу, как вы стоите вон там, на солнце, а на вашем лице одно за другим меняются тысячи разных выражений. Мне казалось, что вы слишком растерянны.

– Ну, тут вы ошибаетесь, – возразил я. – С чего мне быть растерянным?

– Я слышала, вы рассказывали своей партнерше, как сегодня смотрели на заход солнца, – ответила она и рассмеялась снова.

– Это еще ничего не доказывает… – начал я.

– Послушайте… – произнесла она и быстро оглянулась. Нахмурившись, взглянула на часы. – У нас еще четыре минуты. Хотите сделать для меня кое-что?

– Ну… почему бы нет? – ответил я.

Она поманила меня, и я следом за ней зашел за помост, около метра высотой, обтянутый тяжелой, плотной тканью, которая ниспадала до самого паркета. Мы стояли одни в небольшой нише за помостом. Если бы не шум в зале, подтверждающий обратное, мы вполне могли бы сойти за единственных людей на земле. Оба мы были возбуждены.

– Пошли, – сказала она. Опустилась на паркет, приподняла драпировку и залезла под помост.

Сердце у меня забилось сильнее, и я почувствовал, как кровь приливает к лицу. И снова я ощутил, как подо мной вздымается и бьется о сваи океан.

– Идем же, – произнесла она, схватив меня за локоть.

Наконец-то я понял, в чем дело. В жизни не случается ничего нового. С человеком может произойти нечто, о чем он думает, будто раньше с ним подобного не бывало, нечто, казалось бы, совершенно новое, но это ошибка. Достаточно увидеть, услышать или почувствовать это новое, и сразу же становится ясно, что все это однажды уже случалось с ним. Когда «семерка» схватила меня за локоть, пытаясь затащить под помост, я вспомнил, как однажды другая девушка хотела того же. Было мне тогда лет тринадцать или четырнадцать, девушке примерно столько же. Звали ее Мэйбл, и жила она в соседнем доме. После школы мы вместе играли под большой верандой у них во дворе, представляя себе, что подполье веранды – убежище, а мы – грабитель и заложница. Позднее мы играли в папу и маму и представляли себе, что это наш дом. Но в тот день, о котором идет речь, я стоял у веранды и вообще не думал ни о Мэйбл, ни о чем таком и вдруг почувствовал, как кто-то тянет меня за локоть. Я глянул вниз и увидел Мэйбл.

– Пошли, – сказала она.

Под сценой было темно хоть глаз коли, и когда я стоял на четвереньках, пытаясь хоть немного сориентироваться, «семерка» обхватила меня за шею.

– Ну скорее, скорее… – прошептала она.

– Что тут происходит? – раздался мужской голос. Он был так близко, что я ощутил на волосах его дыхание. – Кто там?

Теперь я узнал этот голос. Это был Рокки Граво. У меня заныло под ложечкой. «Семерка» отпустила меня и выскочила наружу. Молча, боясь, что Рокки узнает меня по голосу, я тоже быстро проскользнул под драпировкой. «Семерка» уже удалялась, оглянувшись на меня через плечо. Лицо ее было белым как мел. Ни она, ни я не сказали друг другу ни слова.

Мы выбрались на площадку и старались выглядеть как можно невиннее. Буфетчица собирала в корзину пустые стаканчики из-под кофе. И тут я заметил, что руки и весь костюм у меня в пыли. До начала следующего тура оставалось еще несколько секунд, и я помчался в раздевалку привести себя хоть немного в порядок. После этого мне стало значительно лучше.

«Парень, ты висел на волоске, – сказал я себе. – Больше ничего подобного!»

Вернулся я на площадку, когда раздалась сирена и заиграл оркестр. Впрочем, не слишком хорошо, хотя и лучше, чем радио, по крайней мере без помех, комментариев и уговоров купить то или это. За время участия в марафоне я наелся радио на всю оставшуюся жизнь.

Сейчас в доме через улицу тоже включено радио. Стоя в зале суда, я совершенно отчетливо слышу: «Вам нужны деньги?… У вас проблемы?…»

– Где ты был? – спросила Глория, обнимая меня.

– Не важно, – отмахнулся я. – Что если мы немного потанцуем?

– Не возражаю, – ответила она. Мы протанцевали по периметру площадки, когда она остановилась. – Это уже больше напоминает работу.

Подняв руку, которой я держал ее за плечо, я заметил, что пальцы у меня в пыли.

«Ну что за черт? – подумал я. – Ведь я только что мыл руки».

– Повернись, – сказал я Глории.

– В чем дело? – спросила она.

– Повернись, – повторил я.

Она не решалась, кусала губы, и тогда я зашел ей за спину. На Глории была белая шерстяная юбка и тонкий белый свитерок, тоже шерстяной. Во всю спину красовалось большое пятно пыли, и я знал, откуда эта пыль.

– В чем дело? – снова спросила она.

– Стой и не вертись. – Я стал очищать ее свитер и юбку, пока не стряхнул с них всю пыль.

Глория какое-то время молчала. Потом сказала:

– Это я вляпалась где-то в раздевалке, когда возилась с Лилиан.

«Зря ты принимаешь меня за болвана», – подумал я. А вслух произнес:

– Скорее всего.

Расхаживая взад-вперед по площадке, мы налетели на Ролло Петерса.

– Что это за девица? – поинтересовался я, показав на «семерку».

– Это партнерша Ги Дюка. Зовут ее Розмари Лофтус. А ты что, глаз на нее положил? – задала мне в свою очередь вопрос Глория.

– Я только спросил, кто она такая. Она мне совершенно безразлична.

– Твое счастье, – не унималась Глория. – Ну, скажи ему, Ролло.

– Нет, это без меня. – Ролло покачал головой. – Я о ней ничего не знаю.

– А что с ней такое? – спросил я Глорию, когда Ролло отошел к Джеймсу и Руби Бэйтс.

– Ты что, маленький? – удивилась она. – Вчера на свет появился? – Она рассмеялась и покачала головой. – Ну ты даешь!

– Ладно-ладно, выбрось это из головы, – буркнул я.

– Ну так вот, чтобы ты знал, эта стерва – самая отчаянная шлюха к западу от Миссисипи, – пояснила она. – Шлюха с высшим образованием, всем шлюхам шлюха. Даже девки не решаются идти в сортир, когда она рядом…

– Эй! Здравствуй, Глория! – воскликнула миссис Лейден. Сидела она на своем обычном месте в первом ряду, в ложе, на противоположном от помоста распорядителя конце зала. Мы с Глорией приблизились к барьеру. – Как дела у пары, за которую я болею?

– Отлично, – ответил я. – А как у вас, миссис Лейден?

– Тоже прекрасно. Нынче вечером я хочу остаться здесь надолго. Видите? – Она указала на плед и корзинку с едой, стоявшую на соседнем стуле. – Буду сидеть здесь и подбадривать вас.

– Нам это пригодится, – кивнула Глория.

– Почему вы не займете ложу чуть подальше от «Пальмовой рощи»? – спросил я. – Попозже, когда все захотят выпить, в баре будет ужасно шумно.

– Это мне не мешает, – улыбнулась она. – Я сижу тут в основном ради дерби. Хочу видеть, как вы будете проходить повороты. Не хотите взглянуть? – Она достала из-под пледа вечернюю газету.

– Спасибо, – сказал я, – хотелось бы знать, что происходит на свете. Хотя бы какая там погода? Надеюсь, мир не слишком переменился?

– Вы надо мной смеетесь.

– Ну что вы… Просто мне кажется, что я в этом зале уже миллион лет… Спасибо за газету, миссис Лейден.

Когда мы двинулись дальше, я развернул газету. Глаза резанули огромные черные буквы:

«УБИЙЦА НА ТАНЦЕВАЛЬНОМ МАРАФОНЕ.

ПРЕСТУПНИК УЧАСТВУЕТ В СОСТЯЗАНИИ

Вчера на танцевальном марафоне, проходящем в Санта-Монике, полиция арестовала давно разыскиваемого убийцу. Речь идет о двадцатишестилетнем итальянце Джузеппе Лоди, который восемь месяцев назад бежал из иллинойской тюрьмы, город Джоли, отбыв лишь четыре из пятидесяти лет заключения, на которые он был осужден за ограбление аптеки в Чикаго и убийство ее престарелого владельца.

Лоди, принимавший участие в танцевальном марафоне под фальшивым именем Марио Петрони, не оказал сопротивления сотрудникам криминального отдела Блиссу и Фойгту, производившим арест. Как сообщили нам оба сотрудника полиции, на танцевальный марафон они попали совершенно случайно, пытаясь отвлечься от служебных обязанностей, а Лоди опознали по фотографии, помещенной в популярном полицейском журнале в рубрике «Розыск». В этой рубрике регулярно печатают снимки и подробные описания наиболее опасных разыскиваемых полицией преступников».

– Представляешь? – сказал я. – Я как раз был рядом, когда все произошло. Мне жалко Марио.

– Почему? – спросила Глория. – Какая между нами разница?

Педро Ортега, Мак Астон и еще кто-то сбились возле нее в кучу и возбужденно обсуждали заметку. Я оставил газету Глории и в одиночестве скользил по паркету.

«Жуткое дело, – мелькнуло у меня в голове. – Пятьдесят лет! Бедняга Марио!..»

Но если Марио узнает обо мне, если только он узнает, то наверняка подумает: «Бедный парень! Он так жалел меня, а сам угодил в петлю…»

В следующем перерыве Сокс Дональд приготовил для нас сюрприз. Нам раздали спортивную форму, чтобы мы ее надели перед дерби, до начала соревнований: тенниски, белые шорты и белые свитера. Все мужчины получили ремни из толстой кожи, на которых с обеих сторон были небольшие ручки, как на чемодане. Нашим партнершам предстояло держаться за них во время прохождения поворотов на дерби. Тогда это изобретение показалось мне никчемным и глупым, но позднее я понял: Сокс Дональд знал, что делает.

– Послушайте, ребята, – сказал Сокс. – Сегодня вечером игра начнется всерьез, к нам на дерби заявится уйма кинозвезд, а куда идут они, туда за ними валят толпы. Какая-то пара сегодня проиграет – каждый вечер кто-то будет проигрывать. Я не хочу слышать никаких упреков, потому что таковы правила. Шансы у всех равны. Вы получите дополнительное время, чтобы надеть спортивную форму, и затем – чтобы ее снять. Да, кстати! Днем я говорил с Марио Петрони. Он попросил меня проститься за него со всеми своими друзьями, что здесь у него были. А теперь, ребята самое главное: не забудьте – во время дерби публика за свои деньги хочет увидеть настоящую гонку!

Меня удивило, что Сокс вспомнил о Марио, потому что накануне вечером, когда Марио арестовали, он его чуть не убил.

– Я думал, он на Марио зол, – сказал я Ролло.

– Теперь уже нет, – ответил тот. – Арест оказался самой лучшей рекламой, какую только можно придумать. Не будь его, никто бы и не знал, что марафон вообще существует. Публикация в газетах – именно то, что было нужно. Сегодня телефон не умолкал: все рвались заказать билеты.

РОБЕРТ САЙВЕРТИН…

8

В тот вечер впервые зал был полон и практически все билеты проданы. В «Пальмовой роще» было не протолкнуться, и из бара доносились громкий смех и гул разговоров.

«Ролло прав, – сказал я себе. – Арест Марио – как раз та реклама, которая была нужна Соксу». Однако зрителей привлекала не только шумиха в газетах. Потом я узнал, что Сокс рекламировал марафон по нескольким радиостанциям.

Мы разгуливали в спортивной форме, пока тренеры и персонал готовили площадку для дерби. Большинство участников в спортивной форме выглядели довольно потешно. В жизни не видел такой курьезной коллекции рук и ног.

– Взгляни, – Глория мотнула головой в сторону Джеймса и Руби Бэйтс. – Во брюхо, а?

Круглый живот Руби сильно выдавался вперед. Казалось, что под свитер она затолкала подушку.

– Да, очень заметно, – согласился я, – только не забудь, что тебя это не касается.

– Дамы и господа, – сказал Рокки в микрофон, – прежде чем начнется наше сенсационное дерби, я хотел бы познакомить вас с правилами и порядком состязаний. Ввиду большого количества участников дерби будет проходить в двух группах – сорок пар побегут в первой и столько же во второй. Вторая группа выйдет на дорожку через несколько минут после первой. Распределение пар по группам будет произведено жеребьевкой. В этих группах дерби будет проходить неделю. В каждой группе вечер за вечером одна пара – та, что пробежит меньшее количество кругов, – будет отсеиваться. Через неделю останется только одна группа. Наши ребята будут состязаться на дорожке по пятнадцать минут, мужчины должны двигаться, ступая с пятки на носок, девушки могут идти или бежать, как им будет угодно. Призов для победителей не предусмотрено, но если кто-то из вас, дамы и господа, чтобы поощрить наших участников, захочет установить денежную премию паре-победительнице, вы заслужите их благодарность. Посредине площадки вы видите раскладушки, медсестер и тренеров, у которых под руками очищенные апельсины, мокрые полотенца и нюхательные соли, – а также наготове наш доктор, который позаботится, чтобы никто из наших ребяток не участвовал в состязании, если не будет в хорошей физической форме.

Молодой врач стоял посреди площадки со стетоскопом вокруг шеи и старался держаться как можно солиднее.

– Еще минутку, дамы и господа, еще минутку, – продолжал Рокки. – У меня в руке десятидолларовая банкнота для победителей сегодняшнего дерби, которую пожертвовала очаровательная звезда киноэкрана мисс Руби Килер. Аплодисменты мисс Килер, дамы и господа.

Руби Килер встала и поклоном поблагодарила за аплодисменты.

– Вот это мне нравится, дамы и господа, – прокомментировал Рокки. – Итак, для контроля, сколько какая пара пробежит кругов, нам требуется сорок судей. – Он перевел дух и отер пот с лица. – Ну же, дамы и господа, ну же… хотелось бы, чтобы судьи были из числа зрителей. Желающих прошу прямо сюда… не бойтесь, прошу.

В первый момент показалось, что публика просто застыла, но тут миссис Лейден нырнула под барьер и зашагала через площадку. Проходя мимо меня и Глории, она улыбнулась и подмигнула.

– Может, она нам все-таки хоть как-то сгодится, – вздохнула Глория.

За миссис Лейден последовали другие, и через несколько минут все судьи были в наличии. Ролло дал каждому карточку и рассадил их на площадке возле помоста.

– Ну-с, дамы и господа, – сказал Рокки, – судей у нас достаточно. Теперь приступим к жеребьевке первого дерби. Здесь в шляпе находится восемьдесят бумажек с номерами пар, нужно вытащить сорок из них. Пары, чьи номера названы не будут, стартуют во втором забеге. Нам нужен кто-нибудь, чтобы доставать номерки. Что если это сделаете вы? – спросил он миссис Лейден и подал ей шляпу. Миссис Лейден улыбнулась и кивнула.

– Это величайший момент в ее жизни, – съязвила Глории.

– Я думаю, она довольно милая старушка, – возразил я.

– Корова, – отрезала Глория.

Миссис Лейден принялась доставать из шляпы бумажки и передавать их Рокки, который называл в микрофон вытянутые номера.

– Первый номер – сто пять, – сообщил он. – Идите сюда, ребята, все отобранные пары переходят сюда, на эту сторону.

Рокки называл номера так быстро, как только миссис Лейден успевала их извлекать, и каждый раз подавал бумажку, полученную от миссис Лейден, одному на судей. Тот потом должен будет наблюдать за парой с этим номером и считать, сколько она сделала кругов.

– Пара номер двадцать два, – объявил Рокки и подал номерок молодому человеку в очках.

– Пошли, – сказал я Глории. Это был наш номер.

Я услышал, как миссис Лейден говорит Рокки:

– Я бы хотела получить этот номер. Это пара, за которую я болею.

– Мне очень жаль, – ответил Рокки. – Вам придется взять тот номер, который на вас выпадет.

Когда жеребьевка закончилась и мы все собрались на линии старта, Рокки объявил:

– Ну-с, дамы и господа, мы уже почти готовы. А теперь, ребята… мужчины, помните, вы должны ступать с пятки на носок. Если кто-то из вас сойдет с дистанции, вашему партнеру придется бежать два круга, которые будут засчитаны ему за один. Вы дадите нам старт, мисс Килер?

Мисс Килер кивнула, и Рокки подал Ролло стартовый пистолет. Тот отнес его мисс Килер, сидевшей в ложе, в первом ряду, с какой-то девушкой, которую я не знал. Джексона там не было.

– Ну-с, дамы и господа, а теперь – полный вперед! – сказал Рокки. – Прошу, мисс Килер… – Он дал знак рукой.

Мы с Глорией протолкались вдоль помоста к линии старта и, когда мисс Килер нажала курок, ринулись вперед, врезаясь в остальных и отталкивая их, чтобы вырваться в лидеры. Глория держала меня за руку.

– Держись за пояс! – заорал я и попытался прорваться сквозь толпу. Все спотыкались друг о друга, каждый хотел пробиться вперед… Но постепенно мы растянулись по трассе. Я зашагал так широко, что Глории пришлось догонять меня вприпрыжку.

– Эй, ты, с пятки на носок! – крикнул Ролло. – Ты перешел на бег!

– Делаю что могу, – ответил я.

– С пятки на носок! – кричал он. – Вот так…

Обогнав нас, Ролло продемонстрировал, как он это себе представляет. Я наловчился довольно быстро. Главное – правильно работать бедрами и плечами. Стоило мне только понять это, и я легко справился с требованием. Это было так просто, что на миг мне пришло в голову, будто таким спортивным шагом я уже когда-то ходил, но не мог припомнить когда, а значит, вряд ли нечто подобное было. Все-таки память у меня уникальная.

Мы мчались по дорожке уже пять минут, держались среди лидеров, когда я неожиданно почувствовал, что Глория перестала двигаться, точнее говоря, перестала двигать ногами. Я ее тащил на себе. Меня не покидало ощущение, что она вот-вот перережет мне желудок поясом.

– Слишком быстро? – спросил я и сбавил ход.

– Д-да, – едва выдавила она.

Одна из медсестер набросила мне на шею мокрое полотенце. При этом я от неожиданности едва не потерял равновесие.

– Вытри лицо, – посоветовал я Глории.

И в этот момент мимо нас пронеслась пара номер тридцать пять, собираясь первой войти в поворот. Но такой спурт оказался партнерше не по силам. Споткнувшись, она отпустила ручки на поясе партнера.

– Помощь паре номер тридцать пять! – взревел Рокки Граво, но, прежде чем медсестра или тренер успели подхватить девушку, она рухнула плашмя и еще несколько метров проехала по паркету. Будь я один, я сумел бы обогнуть лежащее тело, но на мне висела Глория, и я боялся, что на крутом повороте она может вылететь с трассы. (Проходить поворот с уцепившейся за вас девицей – это похуже перетягивания каната.)

– Осторожно! – вскричал я, но предупреждение запоздало и ничего не дало. Глория споткнулась о лежащее тело, свалив и меня. Я заметил, что еще четыре или пять пар не успели остановиться. Я изо всех сил пытался подняться на ноги. Рокки что-то сказал в микрофон, и публика громко вздохнула.

Я встал. Травм вроде не было, но колени горели, и я догадался, что содрал на них кожу. К нам подбежали медсестры и тренеры, начали поднимать девушек на ноги, а Глорию и Руби на носилках отнесли в бокс.

– Ничего страшного, дамы и господа, – заявил Рокки. – Небольшое столкновение… на нашем дерби постоянно что-то происходит… пока девушки находятся в боксе, их партнерам два круга будут засчитываться за один. Отлично, ребята, пропустите наших бегунов-одиночек на внутреннюю дорожку.

Я изо всех сил рванул вперед, чтобы не утратить позицию, которой мы добились в забеге. Теперь, когда Глория не висела у меня на поясе, я казался себе легким как перышко. Тренер с медсестрой уже подошли к Глории. Медсестра поднесла ей к носу нюхательную соль, тренер массировал ноги. Врач прослушивал через стетоскоп, как работает ее сердце. Другой тренер, тоже с медсестрой, тем временем приводил в чувство Руби. Прежде чем Глория вернулась на площадку, я пробежал четыре круга. Она была ужасно бледна.

– Выдержишь? – спросил я, притормаживая. Она только кивнула.

Публика хлопала и топала, Рокки что-то орал в микрофон. Чуть позже Руби тоже вернулась на дорожку, но выглядела чуть живой.

– Спокойнее, – твердил Ролло, вприпрыжку сопровождавший нас. – Вам ничто не угрожает…

И тут я почувствовал острую боль в левой ноге, которая снизу вверх пронзила все тело и едва не расколола мне темя.

– Господи, – вскрикнул я, – что случилось с ногой!

– Топни, топни! – кричал Ролло.

Я не мог согнуть ногу. Она меня просто не слушалась. Отяжелела как бревно. Стоило мне сделать шаг, боль снова ударила в темя.

– У участника пары номер двадцать два судорогой свело ногу, – сказал Рокки в микрофон. – Тренеры, помощь паре…

– Топни, топни ногой! – орал на меня Ролло.

Я топнул изо всех сил, но нога заболела еще сильнее.

– Топни, топни ногой…

– Ах ты засранец! – сорвался я. – Мне же больно…

Тренеры подхватиля меня под мышки и утащили в бокс.

– Забег продолжает наша прелестная партнерша из пары номер двадцать два, – объявил Рокки, – наша маленькая Глория Битти. Замечательная девушка! Бежит одна, пока ее партнеру оказывают помощь, ведь ему судорогой свело ногу. Вы только взгляните, как она летит по дорожке! Пропустите ее на внутреннюю дорожку, ребята…

Один тренер держал меня за плечи, а другой сгибал и разгибал ногу и постукивал по мышцам ребром ладони.

– Больно! – не выдержал я.

– Тихо, тихо, – приговаривал тренер, который держал меня за плечи. – У тебя что, никогда такого не было?

Вдруг в ноге что-то щелкнуло, и боль тут же исчезла.

– Ну вот, – сказал тренер.

Я встал, чувствуя себя вполне нормально. Вернулся на дорожку, приготовился и стал ждать Глорию. Она двигалась по противоположной стороне, спотыкаясь на каждом шагу, голова у нее при этом болталась вверх и вниз. Мне пришлось ждать, пока она добежит до меня. По правилам вернуться из боксов нужно было на том же месте, где сошел. Как только Глория приблизилась ко мне, я тут же рванул вперед, а Глория вновь ухватилась за мой пояс.

– Две минуты до конца, – сообщил Рокки. – Давайте подбодрим их, дамы и господа.

Зрители зааплодировали и затопали ногами, на этот раз гораздо громче.

Остальные пары вокруг нас начали спурт, и я тоже решил поднажать. Я точно знал, что мы с Глорией не последние, но мы оба побывали в боксе, и мне не хотелось рисковать и вылететь по ошибке. Выстрел пистолета возвестил о конце дерби, половина пар рухнула на пол. Я обернулся к Глории и увидел, что глаза ее остекленели. Мне было ясно, что она вот-вот потеряет сознание.

– Эй! – крикнул я медсестре, но Глория уже закачалась, и пришлось мне ловить ее самому. А затем тащить в бокс, больше я ни на что способен не был.

– Эй, – окликнул я тренера, – пусть придет доктор!

На меня никто не обратил внимания. У всех и так хватало работы, надо было помочь тем, кто не мог встать самостоятельно. Публика влезала на стулья и визжала от возбуждения.

Я начал тереть лицо Глории мокрым полотенцем. Потом возле меня появилась миссис Лейден, она принесла флакон с нюхательной солью.

– Отправляйтесь в раздевалку, – сказала она. – Глория скоро придет в себя. Не привыкла она к таким перегрузкам.

Я был на корабле, плывущем в Порт-Саид. Мы собирались снимать фильм в Сахаре. Я был знаменит и купался в роскоши. Как же, самый знаменитый кинорежиссер на свете. Более знаменитый, чем Сергей Эйзенштейн. Критики из журналов «Вэнити Фэйр» и «Эсквайр» в один голос утверждали, что я гений. Расхаживая по палубе, я вспоминал о танцевальном марафоне, в котором когда-то участвовал, и размышлял, что же случилось со всеми теми парнями и девушками с марафона… как вдруг кто-то нанес мне сзади страшный удар по голове, и я потерял сознание. Успел только понять, что падаю.

Ударившись о воду, я начал бешено колотить руками и ногами вокруг, потому что боялся акул. Ощутив чье-то прикосновение, я заорал от ужаса.

Очнувшись, я обнаружил себя в воде, ледяной воде. И тут же сообразил, где я. «Это был просто страшный сон», – сказал я себе. То, что меня так напугало во сне, оказалось полуметровым куском льда: я был в баке с водой в раздевалке. Дрожа от холода, в мокрой спортивной форме, я вылез из воды, и тренер подал мне полотенце.

В раздевалку вошли другие тренеры, неся еще одного потерявшего сознание участника дерби. Это был Педро Ортега. Его подтащили к баку и бросили в воду.

– Со мной тоже так было? – спросил я.

– А как же, – хмыкнул тренер. – Ты хлопнулся в обморок, едва ушел с площадки.

Педро что-то бормотал по-испански и расплескивал воду, любой ценой стараясь выбраться наружу. Тренер расхохотался.

– Ну, ребята, Сокс знал, что делает, когда велел притащить этот бак. Ледяная вода кого хочешь приведет в чувство. Снимай эти мокрые тряпки…

ШЕРИФ ОКРУГА ЛОС-АНДЖЕЛЕС ПЕРЕДАСТ ВАС В РУКИ ПАЛАЧА В ТЮРЬМЕ ШТАТА…