Текст книги "Ложная жертва"

Хью Пентикост
ЛОЖНАЯ ЖЕРТВА

Часть первая

Глава 1

Лес кончился, на опушке показался дом. Далеко отсюда, в самом начале проселочной дороги, у обочины главной шоссейки, стоял почтовый ящик с аккуратной надписью: «Э.Ландерс». Здесь же, на поляне, рядом с узкой тропинкой, терявшейся в молодом березняке и сосенках, красовался невысокий столб с табличкой, на которой прямо от руки было выведено краской: «Место для стоянки. Э.Ландерс». Рядом с вывеской был припаркован маленький черный «триумф».

Владелец белого «ягуара» с откидным верхом выключил двигатель и убрал ключи в карман. Он еще помедлил в машине, старательно набивая черную полированную вересковую трубку табаком из шелкового кисета и раскуривая ее. В меру высокий, темноволосый, стройный, с красивым мужественным лицом и задумчивыми голубыми глазами, он наконец вышел из машины. Немного подождав, он нарочито громко захлопнул дверцу и неторопливо, чуть заметно прихрамывая, направился по тропинке к дому. Одноэтажный, современной постройки, он одной стороной выходил на поляну, кое-где поросшую деревьями, другой – на склоны коннектикутских гор. Небольшой, вымощенный каменными плитами дворик окаймляли аккуратные клумбы. Никаких признаков телеантенны, электросети или телефонных коммуникаций не было заметно. В городе ему сказали, что здесь нет телефона и, возможно, не стоит появляться без предупреждения.

Он не успел пройти и двух ярдов к дому, как дверь с шумом распахнулась и на пороге показалась рыжеволосая девушка в ярко-зеленых брючках и желтой блузке. Сломя голову она бросилась ему навстречу, однако уже на полпути поняла, что перед нею не тот, кого она ждала.

Девушка замерла как вкопанная, вытянувшись в струнку. Затемненные очки скрывали выражение ее глаз. Вдруг она повернулась, опрометью бросилась в дом, не закрыв за собой дверь, и через мгновение снова появилась на пороге, держа в руках двустволку со взведенным курком.

– Кто вы? Что вам нужно? – хрипло крикнула она.

– Вы Эллен Ландерс? – спросил незнакомец.

– Да.

– Вы меня не знаете. Мое имя Питер Стайлс.

– Я знаю, кто вы! Газетчик! – Пальцы Эллен Ландерс еще крепче сжали ружейный ствол.

– Не совсем так, – возразил Питер Стайлс. – Я действительно являюсь штатным корреспондентом «Ньюс вью», но сюда приехал не как репортер или журналист.

– Вы вторглись в частные владения, – сказала девушка. – Поэтому, прошу вас, возвращайтесь к своей машине и уезжайте.

– Не могу. Дело, кажется, не обойдется без помощи.

– Да как вы можете помочь мне? Никто этого не может!

– За исключением, быть может, того, кого вы ждали. Не так ли? Однако вы меня неправильно поняли, мисс Ландерс. Я не говорил, что хочу помочь вам. Я сказал, что не обойдусь без помощи. Без вашей помощи, – пояснил он.

– Я знаю, чего вы хотите. Вам нужна душещипательная история, – с горечью проговорила она. – Вы пустите меня на материал, который с интересом проглотят ваши читатели. Нет, мистер Стайлс. Я требую, чтобы вы покинули мои владения!

Питер Стайлс наклонился и засучил правую штанину, обнажив скрепленные ремнями металлические и пластиковые части искусственной ноги.

– Когда это случилось со мной, мисс Ландерс, – проговорил он, опустив штанину и распрямившись, – я тоже слышал смех. Такой же, какой слышали вы. Могу я поговорить с вами?

Долгий путь длиною во много миль отделял бар в «Плэйерс клаб», что в Грэмерси-парк в Нью-Йорке, от небольшого городишки Делафилд в Коннектикуте. Питер Стайлс, у которого в Грэмерси-парк была своя квартира, по обыкновению заглянул в клуб поужинать. Сегодня здесь было совсем тихо. Лишь за одним из столиков ужинали четверо незнакомцев. Питер обменялся новостями с барменом Хуаном, пока тот готовил ему «экстра драй», потом подозвал официанта, заказал палтуса с морским салатом и попросил не подавать на стол, пока не выпьет вторую порцию мартини. За стойкой у Хуана он заметил вечернюю газету и попросил разрешения почитать.

Усевшись за столик с бокалом и газетой, Питер с удовольствием раскурил трубку. Особо интересных новостей не было. Обычная разгромно-обличительная речь какого-то республиканца, до сих пор пребывавшего в уверенности, будто бы сенатор Голдуотер выиграл нынешние выборы, набившие оскомину перепалки городских политиков, отказ нобелевского лауреата от премии – вот, в сущности, и все. Должно быть, такой скудости местных новостей и был обязан бросившийся вдруг в глаза Питеру заголовок: «ОБНАЖЕННАЯ КУПАЛЬЩИЦА ЖЕСТОКО ИЗБИТА И ИЗНАСИЛОВАНА».

Питер собрался перевернуть страницу, не желая копаться в подробностях очередной душераздирающей истории, как вдруг обратил внимание на набранный более мелким шрифтом подзаголовок: «Жертва слышала смех своих мучителей». Питер разложил газету на столе и принялся читать заметку. Описанные в ней события произошли два дня назад в городке Делафилд в штате Коннектикут.

«В воскресенье днем мисс Эллен Ландерс, художница, выходя голой из воды после купания в озере неподалеку от своего дома в Делафилде, подверглась нападению двух неизвестных мужчин и была ими изнасилована. Мисс Ландерс не смогла дать описания нападавших, так как они обмотали ей голову юбкой. Единственное, что она могла рассказать, это то, что слышала их смех, когда они удалялись, оставив ее почти без сознания в лесу неподалеку от дома.

Дом мисс Ландерс расположен в лесном массиве приблизительно в трех милях от промышленного городка Делафилд. Примерно в ста ярдах от дома есть лесное озеро, в котором мисс Ландерс часто купается. Вчера днем, взяв с собой рисовальные принадлежности, она отправилась в лес на эскизы. Погода стояла чрезвычайно жаркая, и, поработав пару часов, мисс Ландерс решила искупаться. Как она сообщила сержанту местной полиции Роберту Маклину, для нее не было необычным купаться голой, так как озеро расположено вдали от дорог и жилья. Как рассказывает мисс Ландерс, оставив одежду на берегу, она немного поплескалась и переплыла на противоположный берег, где минут пятнадцать-двадцать загорала, после чего поплыла обратно. Когда она выходила из воды, на нее напали сзади. Обмотав ей голову одеждой – как потом выяснилось, ее собственной юбкой, – нападавшие избили ее до полуобморочного состояния, поочередно изнасиловали и со смехом скрылись в ближайшем лесу.

Мисс Ландерс понадобилось время, чтобы прийти в себя, собрать силы, одеться и добраться до дому. Поскольку у нее нет телефона, ей пришлось самой ехать в город, чтобы рассказать о случившемся местной полиции.

Расположенное в Делафилде крупное промышленное предприятие «Делафилд мэньюфэкчуринг компани» выполняет сверхсекретные оборонные заказы государства в области ракетостроения. На заводе занято около семисот рабочих мест. В настоящий момент этот маленький городок наводнен также огромным количеством гостей, съехавшихся на предстоящий турнир по гольфу, проводимый Президентской ассоциацией. Турнир, призовой фонд которого учрежден президентом «Делафилд компани» Сэмюелом Делафилдом и составляет сто тысяч долларов, откроется в четверг.

По мнению сержанта Маклина, поимка преступников, напавших на мисс Ландерс, может быть затруднена по причине наплыва в город большого количества гостей. «Мисс Ландерс заявила нам о нападении лишь по прошествии двух часов, – сообщил сержант журналистам. – Преступники в настоящий момент могут быть уже в Канаде. В Делафилде сейчас больше приезжих, чем местных, и вряд ли кто-то мог заметить подозрительных незнакомцев».

Заметка содержала в себе множество подробностей, но Питер не стал в них углубляться и, отложив газету, откинулся на спинку стула. Вторая порция мартини так и осталась нетронутой.

Питеру было хорошо знакомо это чувство поднимающегося откуда-то изнутри гнева, от которого сейчас у него снова затряслись руки, так что ему даже пришлось отложить в сторону трубку. «Со смехом скрылись в ближайшем лесу». Перед глазами Питера снова как наяву всплыла картина, которую он уже давно безуспешно пытался вычеркнуть из памяти. Заснеженная дорога в горах Вермонта, резкий сигнал за спиной, идущий вровень седан, едва не задевший его переднее крыло. Вот седан снова отстает, и снова пронзительный сигнал режет уши. Питер помнит, как окаменело побелевшее вдруг лицо отца, когда машина обгоняла их во второй раз. Двое в парках и черных очках, повернув головы, злобно смотрят в их сторону, и один из них кричит Питеру: «Жалкий трус!», с дьявольской улыбкой наблюдая, как он из последних сил пытается удержать машину на дороге. Один из них смеялся – визгливо, истерично. Эти в черных очках попросту развлекались. Питер гнал машину вперед, но и в третий раз седан, свернув на обочину, снова оказался позади. Питер не имел ни малейшего намерения уступать им дорогу и вырулил на середину, тут же почувствовав удар в задний бампер. И тут нервы у отца не выдержали, он выхватил у Питера руль. «Пропусти их!» – выкрикнул он. Машину Питера вдруг занесло, и, пробив боковое ограждение, она кубарем покатилась под откос с пятисотфутовой насыпи. Вслед им несся тот же неестественный смех. Его выбросило из машины, и он на мгновение потерял сознание. Очнувшись, с дикой болью в правой ноге, он не мог даже шевельнуться и только слышал страшные крики отца, заживо горевшего в исковерканной машине.

Из больницы Питер вышел с ампутированной до колена правой ногой и стоящим в ушах дьявольским смехом, которого с тех пор так и не смог забыть.

«Веселыми убийцами» окрестила тогда людей в седане пресса. Их так и не нашли. Почти год ушел у Питера на то, чтобы научиться жить с половиной ноги, а потом он начал охоту. Лишь одно теперь казалось ему важным в жизни – найти их и рассчитаться за то, что они сделали с его отцом и с ним самим. Но они, эти смеющиеся выродки, исчезли, растворились в огромном людском океане. Но атмосфера, позволяющая им существовать, осталась. Атмосфера наплевательства, равнодушия к творящемуся рядом насилию. Безучастное любопытство толпы, лениво наблюдающей за тем, как вершится убийство, – именно оно, это холодное бездействие, порождает климат, питающий душу убийцы. По ходу поисков Питер понял, что именно назвал Сэмюел Графтон «Искореженным веком». Питер ходил на дискотеки и наблюдал там за бессмысленно колышущейся под музыку безликой толпой. Он даже научился различать «фруг», «ватузи», «серф», «манки» – эти странные танцы, где партнеры никогда не прикасались, не разговаривали, даже не смотрели друг на друга. Устремив взгляд в никуда и подрагивая безвольным телом, они тряслись словно в каком-то таинственном, только им ведомом меланхолическом ступоре, в котором чувствовались одиночество, отчужденность и новые грядущие моральные ценности, где нет места любви и сочувствию.

Питер знал, что в этой огромной армии молодых эгоистов с вывернутыми, вывихнутыми, искаженными душами легче всего спрятаться двум выродкам-психопатам, которых он искал. Он стал журналистом и открыто провозгласил крестовый поход против этих выхолощенных слепцов, для которых нынешний искореженный век стал прикрытием, своего рода ширмой для нового культа садизма, жестокости и убийства.

Сегодня вечером объявленная им тотальная война вновь обернулась ненавистью к двум конкретным людям. «Со смехом скрылись в ближайшем лесу». Маловероятно, что эти двое – те же подонки, что разрушили жизнь Питера, но даже если речь идет всего лишь об одном шансе из миллиона, он твердо знал, что обязательно должен испробовать его…

Следующим утром три часа ушло у него на то, чтобы добраться до Делафилда. Все, чем мог похвастаться убогий городок, расположенный близ Хартфорда, – это крупный завод компании «Делафилд», рабочий квартал постройки времен Второй мировой войны, почтамт, городское здание для общественных собраний, сеть торговых точек, разбросанных вдоль главной улицы, и возвышавшийся в отдалении на холме дом Делафилдов – олицетворение могущества, богатства и власти.

Имелся еще клуб – «Делафилд кантри клаб» с огромным, великолепно ухоженным полем для гольфа с восемнадцатью лунками.

В городе было несколько отелей и небольшая гостиница, но очень скоро Питеру стало очевидно, что в пределах нескольких миль от Делафилда все места, пригодные для ночлега, зарезервированы игроками, торговцами, представителями прессы и болельщиками, съехавшимися на предстоящий турнир. Питеру посоветовали искать жилье поближе к Хартфорду, поэтому, даже не раскрыв багажник своего «ягуара», он сразу же отправился на поиски сержанта Маклина.

Маклин, моложавый блондин, подтянутый и аккуратный, поначалу отнесся к расспросам Питера с прохладцей и отказался обсуждать случай с Эллен Ландерс. Но что-то вдруг щелкнуло у него в памяти, и он сразу же сделался словоохотливым и сердечным.

– Я читал ваш материал в «Ньюс вью», – сказал он Питеру. – Теперь припоминаю – вам пришлось иметь дело с парочкой друзей вроде этих пару лет назад в Вермонте.

Они сидели в полицейском отделении. Глаза Маклина скользнули по ногам Питера.

– Правая, – уточнил Питер, проследив за его взглядом.

– Сволочи, – сказал Маклин. – Да, да, теперь помню. Смеющиеся скоты, они скинули вас с дороги. Так вы думаете, это те двое?

– Не знаю. Возможно. Поэтому я и приехал сюда.

– Да, представляю, как это было.

– В любом случае это люди одного типа, – заметил Питер.

– Да, ублюдки… – Горькая усмешка слегка тронула губы Маклина. – Скажите, мистер Стайлс, вам что-нибудь известно об этом городе?

– В основном только то, что его душой является «Делафилд компани».

– Верно. А душой «Делафилд компани» является старый Сэм Делафилд. Он владеет здесь всем – огромным особняком, заводом, рабочими кварталами – и почти уже владеет местным банком, городским водоснабжением, одним словом, всем, что более или менее достойно упоминания. Довольно типичное явление для былых времен, мистер Стайлс, когда город целиком принадлежит компании, а ФБР и ЦРУ периодически наведываются туда, чтобы удостовериться в сохранности секретов.

Маклин внимательно посмотрел на собеседника.

– Насколько я понял, вы хотите меня в чем-то убедить, – заметил Питер.

– Сэм Делафилд устраивает прием гостей и не хочет, чтобы празднество было чем-то омрачено.

– Пожалуйста, не выражайтесь загадками, – попросил Питер.

– Никаких загадок, мистер Стайлс. Я имею в виду турнир по гольфу. Это детище старого Сэма. Сегодня и завтра сюда съедутся все прославленные имена – Палмер, Никлос, Лима, Борос. Сами увидите. Старый Сэм любит гольф почти так же, как деньги. Знаете, как долго он добивался, чтобы его турниры вышли на высший уровень? Знаете, сколько денег вбухал в призовой фонд? Одним словом, он купил себе этот праздник и ни за что не позволит, чтобы что-то омрачило его.

– И все же я пока не понимаю вас, – заметил Питер.

– Старый Сэм хочет, чтобы в предстоящие пять дней его имя и название города Делафилд ассоциировались во всем мире с гольфом высшей лиги и ни с чем другим, – пояснил Маклин.

– То есть другими словами слишком широкая огласка случая с изнасилованием его немного огорчит? – заключил Питер.

– Я вижу, вы все поняли, мистер Стайлс. Он попросил меня в течение следующей недели ограничиться выполнением обычных полицейских обязанностей и воздержаться от дачи интервью прессе. Попросил меня прямо здесь, в этом кабинете. А Сэм Делафилд не имеет обыкновения приходить к вам, если ему от вас что-то нужно. Обычно он просто посылает за вами. Он хочет, чтобы это дело с изнасилованием было спущено на тормозах. И от себя могу только прибавить, что если я не окажу ему содействия, то на следующей же неделе окажусь в качестве дорожного патруля на одном из дальних проселков. Нет, мистер Стайлс, думаю, мне лучше заниматься своей обычной работой и не давать никаких интервью.

– Тогда зачем вы вообще говорили сейчас со мной?

Маклин усмехнулся:

– Только потому, что этот случай не особо серьезный. Здесь уже побывала пара репортеров из «Хартфорд таймс» и «Каррентс». Эти ребята разузнали все, что нужно, и разослали материал по информационным агентствам. На самом деле он уже не представляет интереса и почти забыт. Посудите сами, ведь никто не убит. Но если такой журналист, как вы, представляющий крупное центральное издание, возьмется за это дело, ему при желании многое удастся раскопать. Поэтому я смотрю на вас сейчас и думаю: «Тут лучше играть по-честному. Не надо морочить этому парню голову».

– Ну что ж, буду считать это комплиментом, – сказал Питер. – И в свою очередь, тоже буду играть с вами по-честному. Я приехал сюда не как репортер, а по личным мотивам, но мне бы хотелось задать вам несколько вопросов. Например, есть ли у вас какие-нибудь ниточки?

– Никаких. – Глаза Маклина вдруг блеснули. – Знаете, мистер Стайлс, эта мисс Ландерс, она такая!.. Ну в общем все – и лицо, и фигура… Должен вам признаться, что, если бы мне довелось увидеть ее лежащей голышом на камнях среди леса, думаю, мне стоило бы отчаянных усилий убедить себя, что я цивилизованный человек.

– Значит, в тот день в лесу находилось по меньшей мере два нецивилизованных человека?

– Да. Они подкрались к ней сзади, когда она вышла из воды. Обмотали ей голову юбкой, так что она даже не успела их разглядеть. А потом избили ее до полусмерти и изнасиловали. Она только слышала их смех, когда они убегали. Мы выезжали на место. Все без толку – ни единого следа. Возможно, у них была машина. У кого сейчас нет машины? Но в таком случае они, должно быть, оставили ее на шоссе. Проселочная дорога, что ведет к дому, сейчас сырая, и отпечатков шин мы не нашли. Они попросту улизнули, мистер Стайлс. А нам даже нечего было рассылать – ни описания внешности, ни примет, ни марки или номера машины, вообще ничего. Мы занялись бы этим делом, мистер Стайлс. Но как? Ведь у нас нет ни одной зацепки!

– Стало быть, мисс Ландерс сама приехала сюда и заявила о происшедшем?

– Да. Примерно через два часа после случившегося. Она снимает на лето небольшой домик в паре миль от города. Там нет ни телефона, ни электричества. Мисс Ландерс – художница. Этой весной у нее прошла персональная выставка в хартфордском музее. Отличная, надо сказать, была выставка.

– Как вы думаете, это действительно произошло? Не относится ли она случайно к дамам эксцентричного невротического склада, пытающимся привлечь внимание к своей персоне любой ценой?

– Нет, нет. Ни в коем случае, – поспешил уверить Питера Маклин. – Спокойная, уравновешенная, самостоятельная, независимая. И как я уже сказал, очень привлекательная. Она не стала бы устраивать такой концерт, чтобы привлечь к себе внимание.

– И у нее нет совсем никаких описаний?

– Она запомнила только их голоса и считает, что если бы снова услышала их, то непременно узнала бы.

– Насколько серьезно она пострадала?

– Переломов нет, внутренних повреждений тоже. – Лицо Маклина посуровело. – Самое худшее теперь для нее это стыд. Теперь все будут показывать на нее пальцами и говорить, что ее изнасиловали в лесу двое парней. А как все было? И сопротивлялась ли она? Многие считают, что изнасилование без частичного согласия невозможно. По сводкам ФБР, у нас в стране каждые тридцать пять минут совершается изнасилование. А знаете, что сказала мне эта мисс Ландерс на прощание? Она спросила: «Где мне теперь спрятаться?»

– Так она пыталась спрятаться?

– Нет, из города она не уехала. Если вы это имели в виду.

– И для этого имеются причины? Я хочу сказать, не просили ли вы ее остаться на случай, если поймаете этих двоих?

– Нет. – Маклин задумчиво вертел в пальцах незажженную сигарету. – Я предложил ей уехать куда-нибудь на время, а она ответила, что не собирается бежать из собственного дома из-за каких-то мерзавцев. Не знаю, быть может, у нее денежные проблемы. Она в общем-то живет не богато. Хотя, с другой стороны, и не бедно.

– Скажите, у нее есть друзья? Кто-нибудь навещал ее после случившегося?

– А вот это, пожалуй, интересная вещь. – Маклин наконец зажег сигарету. – Она что-то вроде одиночки. Живет здесь чуть меньше года, люди в городе знают ее и любят. Она со всеми мила, улыбчива, но, похоже, не склонна с кем-либо сближаться. В клубе не бывает, а ведь в нем сосредоточена вся наша жизнь. Если вы спросите меня, кто ее друзья, я затруднюсь ответить. Доктор Хоппер, местный пресвитерианский священник, наведался к ней вчера узнать, не может ли чем-нибудь помочь ей, но она вежливо поблагодарила и сказала, что хочет остаться одна. Наверное, это можно понять.

– Как вы думаете, она согласится поговорить со мной? – спросил Питер.

– Не знаю. Не уверен.

– Но вы-то сами не возражаете, если я попробую?

Маклин пожал плечами:

– Мы живем в свободной стране.