Текст книги "НФ-философия автономизации роботохирургии. Аспекты концептуальной апперцепции"

Глава 5

Переформатирование сознания и ломка профессиональной линии

Начиная с первых лет XXI века в хирургии можно констатировать наступление эпохи коренной ломки многих принципов, норм и правил, обусловленное именно феноменами НТ-ТП, когда рождаются уникальные технологии: нанотехнология, крионика, клонирование, роботохирургия, хептик-технологии, трансфер сознания, искусственный интеллект и пр. В этих условиях, конечно же, хирургу трудно успеть осмыслить перемены, которые несут с собой НТ-ТП. Безусловно, с позиции традиционной хирургии, подобные «новшества и излишества» современной науки, техники и новых технологий обуславливают очередную волну растерянности хирургов, как уже было всказано, в предыдущих разделах, обозначил как «техно-техническая дезадаптация».

Впервые на отдельные компоненты указанного феномена мы начали обращать внимание, когда впервые начали внедрять и разрабатывать эндовидеохирургию, трансплантационную хирургию, стереотаксическую нейрохирургию и пр. Сейчас же, в условиях внедрения роботохирургии, такая техно-техническая дезадаптация, как диспропорция между высокими темпами и масштабами его внедрения и существующими мировоззренческими установками, принципами, идеалами, обострились как никогда. Что нужно предпринять, что излечить хирургов от такой «болезни»? Нужно постоянно «постигать» и «догоняет» смысла новых и сверхновых технологий, обуславливающих появление новых парадигм и постулатов. А иначе хирургия отстанет в своем концептуальном развитии.

Современная техника и технологии была причиной рождения многих разновидностей высокотехнологичной хирургии, которые, бесспорно, потрясают воображения хирургов и режут слух: «интуитивная хирургия», «роботохирургия», «телехирургия», «молекулярная хирургия», «хирургия каменного века», «хирургия телефонной будки», «серебряное сердце», «танталовый сустав» и пр. Тем не менее, есть авторы, которые предсказывают достаточно пессимистическую судьбу хирургии и хирургических методов, считая, что хирургические методы по большей части применяются в вынужденном порядке из-за недостаточной эффективности теперь уже технологизированной терапии.

Они полагают, что со временем терапия станет всесильной благодаря новым лекарственным и нелекарственным методам лечения, соответственно, хирургические методы будут отменены за ненадобностью. В этом аспекте многие задаются вопросом: что будет служить предметом хирургической деятельности в условиях прогнозируемого всесилия терапии? Заменит ли когда-либо современная терапия деятельность человека-хирурга и робота-хирурга?

Двадцать лет тому назад трансплантологию рассматривали как «половинную технологию», рассматривая трансплантацию органов и тканей как вынужденную лечебную меру. В будущем на фоне тотальной эффективности терапии именно этот метод может остаться правопреемником хирургии как сферы профессиональной деятельности, наряду, конечно же, с травматологией и пр. О том, как будет выглядеть технологизированная операционная завтрашнего дня, есть высказывания М. Перельмана (1999): «…там темно – светится лишь экран монитора, у которого сидит хирург и управляет инструментами путем нажатия клавиш компьютера. Больной находится поодаль, где робот-ассистент выполняет поступающие команды. Речь идет об «интуитивной хирургии». «…В не столь далеком будущем хирург сможет находиться вообще вне пределов операционной, манипулируя роботом с другого конца земного шара. Речь идет о «телехирургии».

В книге «Фиаско» приведен эпизод защиты докторской диссертации по философии, касающихся вышеприведенных разновидностей хирургии.

– «Хирургия всегда представляла собой, как сфера человеческой деятельности, направленное на эффективное изменение человеческого организма, как упорядоченная система знаний о позитивном изменении человеческого организма.

Между тем, все разновидности современной хирургии один эффективнее другого. Но самое интересное то, что преимущественная эффективность той или иной хирургии определяется степенью предупреждения человеческого фактора во время операции». Отсюда делается вывод о том, что со временем сам хирург будет так или иначе выключен из хирургии. Если такое случится, то потеряется смысл долголетняя традиционная подготовка и переподготовка хирургических кадров. Человек-хирург превратится в приставку к роботу-хирургу».

По сути, такая работа была нами проведена и она долгое время была единственной в своем роде целенаправленным исследованием современных проблем хирургии. В мире нет аналогов этой работы, способствующего формированию философского основания хирургии рубежа XX—XXI веков. А когда наступило время роботохирургии возникла необходимость повторного, более глубокого и масштабного исследования уже новых проблем, связанных с технологизированной хирургией сегодняшнего дня. При рассмотрении предыдущей и настоящей работы призываем включить свое воображение и проницательность».

В своей монографии (Ашимов И.А, 2001) приводил как технологическое новшество тот факт, что в Норвегии функционирует Центр интервенционных технологий. В операционной установлена открытая магнитно-резонансная система, которая позволяет получать изображение в режиме реального времени в процессе проведения операции. Открытая конфигурация системы представляет собой два вертикальных сверхпроводящих магнита, в узком промежутке между которыми вынужден работать хирург. Металлические инструменты из-за сильного магнитного поля применяться не могут, а потому используются немагнитный инструментарий (кремниевые скальпели и т.д.). Это «хирургия каменного века», «хирургия телефонной будки».

В монографии также указывалось о появлении нейронавигационной системы. Сейчас нейронавигация стала обычной процедурой, появились новые биоматериалы (полимеры), новые методы доставки энергии, компьютерное планирование операции, тканевая инженерия (выращивание искусственных органов). Итак, еще на рубеже ХХ-XXI веков человечество переживало всеобъемлющий кризис отчасти из-за логических следствий развития новых технологий, а сейчас сама цивилизация стала сверхтехногенной, базирующейся на максимальном использовании науки, техники и технологий во всех областях человеческой деятельности.

Интересно то, что Ж. Эллюль еще в 1995 году считал, что «цивилизация олицетворяет попытку человека уничтожить природу, заменив ее искусственной природой – техникой». Перефразируя автора, мы сегодня можем утверждать о том, что «технологизация олицетворяет попытку робота-хирурга обойти в искусстве оперирования человека-хирурга, заменив его руки техническими механизмами».

Идеологической основой технологической цивилизации является Научная идеология, или Сциентизм. Она основана на вере в существование небольшого числа точно формулируемых законов природы, а потому все в природе предсказуемо и манипулируемо. Эта научная идеология играет роль религии технологической цивилизации. Следует заметить, что дух современной идеологии Технологической Цивилизации определяет смесь сциентизма с техницизмом. Современный человек имеет дело главным образом с искусственными объектами. В результате, как считает К. Ясперс, человек отучается оценивать свои действия с точки зрения морали и судит о них лишь с точки зрения эффективности.

Философы считают, что люди должны планировать сосуществование с техникой, ибо человек нуждается в том, что может дать она, и поэтому должен выработать компромиссный вариант общения. Согласно принципам идеологии технологической цивилизации, все жизненные явления, которые не функционируют по «оптимальным правилам» машин, считаются ненадежными и неважными. Одна из наиболее ярких страниц истории хирургии рубежа XX—XXI веков – это рождение и развитие эндохирургии – малотравматичной хирургической технологии, вынудившей кардинально пересмотреть принципы лечения многих заболеваний и во многих областях (хирургия, гинекология, урология, оториноларингология, нейрохирургия и др.). Именно ее появление расценивается как вторая французская революция.

В своей монографии (Ашимов И. А., 2001) коснулся отдельных сторон этого хирургического новшества, имеющего негативный оттенок и, безусловно, требующего активного профессионального, методологического, наконец, философского осмысления.

Хотелось бы подчеркнуть, что даже самым лучшим идеям угрожают две опасности: во-первых, вульгаризация; во-вторых, канонизация. Во все времена существовали хирурги, производящие ненужные вмешательства, преследуя при этом прагматические (имущественные, финансовый) интересы. «Плох тот хирург, который у купца не распознает острого аппендицита», – говорили в России.

В настоящее время, что не получалось путём лапаротомии, стало допустимой эндохирургической технологией. В этом аспекте, эндохирурги, как правило, переоценивают свои возможности, а также возможности своей технологии, проявляя «неблагоразумие» и практицизм, тем самым дискредитируя хирургический метод в целом. По сути, это и есть «эйфория технически выполнимого».

Все указанные выше факты в эпоху эндохирургии нами тщательно проанализированы и переосмыслены в рамках цели и задач докторской диссертации (Ашимов И. А., 2001). В настоящее время подлежит такому пересмотру и многие новейшие технологии, внедренные в медицину и хирургию, в частности, конечной целью которого является переформатирование сознание самих хирургов и следует это сделать основываясь на феномене функциональности сознания. Современная философская наука видит сознание как единую систему. Варьируется в рамках одной философской или научной концепции лишь набор составляющих её элементов.

Как известно, основными функциями сознания считаются: во-первых, функция познания (то есть обобщенного отражения внешнего мира); во-вторых, функция переживаний и построения отношения к миру и другим людям; в-третьих, функция регулирования поведения (формирование целей, мысленное построение действий, предвидение результатов, достижение поставленных целей). Соответственно, выделяют три сферы сознания: во-первых, когнитивная; во-вторых, эмоциональная; в-третьих, волевая.

Как известно, когнитивная сфера представлена познавательными способностями человека, психологическими процессами получения знаний и результатами познавательной деятельности – чувственность, рациональность. Чувственность – это способность, во-первых, ощутить (определить отдельные свойств объекта); во-вторых, воспринять (ощутить свойства объекта); в-третьих, представить (образ предмета в сознании).

Способность побуждает сознание формировать: во-первых, понятия (мыслительная форма, которая обобщает и выделяет предметы по их подобию); во-вторых, суждения (мыслительная форма, которая обозначает наличие или отсутствие у предмета определённых свойств или отношений); в-третьих, умозаключения (мыслительная форма, в которой из одного, двух и более суждений образовывается третья). Умозаключение образуется на основе понятий и суждений и в конечном итоге представляет собой подвижную форму абстрактного мышления.

Обращаясь к результатам своих концептуальных исследований, полученных два-три десятка тому назад, вновь убеждаюсь в том, что проблемы технологизации хирургии, в зависимости от появления того или иного технологизированного варианта развития («эндоскопическая хирургия», «телехирургия» и пр.), всегда актуализирует ценностные, аксиологические аспекты деятельности. Нахожу нужным привести размышления на этот счет. – «Ситуация такова, что в условиях НТ-ТП, хирургия явно изменилась, причем, не только в хорошую сторону, о чем можно судить по актуализации вопросов: как удержать хирургию в нравственно-цивилизованных рамках? Современна ли современная хирургия? Существуют ли пределы ее развития?». Уже тогда меня заботили вопрос о том, как как сделать, чтобы хирурги осознали бы то, что уже в первой четверти XXI века больных будут оперировать робот-хирурги? Что, хотим или не хотим того, но наступит, как, ни странно, деперсонализация хирурга. Человек-хирург будет безжалостно отодвинут в сторону роботом-хирургом. Наступит торжество роботохирургии».

Общеизвестно, познавательная сфера состоит из внимания (способность сосредотачивать умственные усилия на определённом объекте, явлении или событии) и памяти (способность сохранять и накапливать информацию, при необходимости использовать её). Когнитивная память делится на две формы: во-первых, образную (проявляется посредством зрительных, слуховых, обонятельных и иных чувств); во-вторых, мыслительную (выступает в качестве своеобразного фиксатора для слов и понятий).

Итак, интеллект, внимание, память и чувства являются основой для образования чувственных и понятийных образов, которые являются составляющими элементами познавательной сферы сознания. Содержание эмоциональной сферы наполнено потребностями, интересами и целями, а составляют её аффекты, эмоции и ощущения, как ответ на эмоциональные переживания и отношение человека к тому, что он видит, слышит и познаёт. Волевая сфера состоит из мотивов, интересов, потребностей, направленных на достижение поставленных целей, а потому является ключевой способностью, которая предполагает умение концентрировать внимание на конкретном объекте или цели, при этом достигать их.

Одной из составляющей структуры сознания является также интуиция (способность, обеспечивающая переход от образного мышления к рациональному и обратно), которая делится на два вида: конкретную (носит фактический характер и относится к чувственной когнитивной способности); абстрактную (базируется на идеальных связях и отношениях действительности). Воображение базируется на ощущениях и образном мышлении, которое превосходит его, потому как даёт возможность представить предмет таким образом, каким его невозможно увидеть в действительности.

Из психологии знаем, что К.Г.Юнг выделяет четыре психические функции, проявляющиеся на сознательном и бессознательном уровнях: во-первых, мышление (способность умственного познания и создание его логических результатов); во-вторых, чувство (способность объективно оценивать действительность); в-третьих, ощущение (способность воспринимать действительность, опираясь на возможности органов чувств); в-четвертых, интуиция (бессознательное восприятие того, что содержится в бессознательном).

Успешно адаптироваться к жизненным реалиям человеку помогают сразу четыре функции. Однако К. Юнг считает, что развить их все одинаково хорошо невозможно. Обычно, одна из них играет главную роль, что делает её полностью сознательной. Остальные же находятся на границе сознательного и бессознательного, бесконтрольны и способны проявляться как отклик на внешние обстоятельства.

В романе «Фиаско» есть такой эпизод, когда на защите диссертации один из философов сказал:

– «Диссертант убеждает всех вас в том, что в настоящее время техника «видит, осязает, ощущает» лучше, чем самый опытный врач, а потому врачебное мышление должно стать более эффективным и экономным.

Вы только вдумайтесь, в этих условиях в сознании врача необходимо закрепить тройной переход: от созерцания к абстрактному мышлению и через него к практике. А это далеко не простая диалектическая схема. Самым показательным явлением рубежа XX – XXI веков является технологический прорыв. Диссертант проанализировал последствия технологических нововведений. Одной из дилемм, возникшего в результате технической интервенции – это «Хирург оседлает технику или, наоборот». Признаюсь в том, что никогда даже и не помышлял выступать в роли предсказателя. Скажу лишь то, что все резюме о последствиях технологизации хирургии вытекали из сути соответствующего «анализ-синтеза» не только специфики и тенденции развития хирургии, но и воображение о психологических моментах познания, адаптации, решения возникших проблем.

Вкратце об акцентуации и мотивации специальных исследований тогда и сейчас. В 1926 году в журнале «Новый хирургический архив» была опубликована дискуссионная статья выдающегося русского ученого-хирурга, профессора С.П.Федорова «Хирургия на распутье». В этой статье были изложены безрадостные прогнозы и сарказм в отношении будущего хирургии: «Хирургия не может быть самостоятельной наукой. Все высокопарные фразы… хирургов не убедят меня в том, что хирургия самостоятельно выйдет на новые пути». Справедливости ради следует отметить, что для таких прогнозов в те дальние времена были основания.

– «Главным недостатком хирургии как самостоятельного раздела медицины явилось, – пишет Д.Л.Пиковский (2001), – отсутствие центральной идеи. Опередив в своем поступательном развитии многие другие специальности, хирургия застряла на достигнутом уровне «механического лечения» и «механического мышления». Действительно, было ощущение, что хирургия находится на распутье. Куда идет хирургия? Какой путь выбрать?

Спустя много лет, на рубеже ХХ-ХХI веков, в условиях НТ-ТП хирургия вновь оказалась «на распутье» (Ашимов И. А., 2001). На фоне ТП+ЭК, начавшейся эрозии нравственности хирургического социума наступила глобализация вопроса: как удержать хирургию в нравственно-цивилизованной рамке? Мониторинг изученности методологических проблем современной хирургии свидетельствует о том, что до сих пор вне поля зрения и хирургического, и философского сообществ оставались большая часть сопряженных с хирургией исследовательских областей: во-первых, микросоциология хирургии и методология хирургической деятельности; во-вторых, новые аспекты в медико-биологических теориях; в-третьих, влияние транснаучных теорий на процесс познания в хирургии; в-четвертых, наукометрия хирургии; в-пятых, психология познания; в-пятых, этика новых технологий; в-шестых, специфика влияния политики, рынка, традиций, частных и общественных интересов на хирургию и пр. Между тем все они взаимосвязаны последовательным приближением к предмету философского анализа современных и жгучих проблем – политеоретичной, полидисциплинарной и полисинтетичной по характеру хирургии не только тех далеких рубежных годов ХХ-ХХI веков, но и сейчас в условиях тотального техногнозиса.

И еще одна страница истории хирургии. В 1927 году в журнале «Новый хирургический архив» была опубликована ответная, причем также дискуссионная, статья другого выдающегося русского ученого-хирурга, профессора К.В.Волкова «Хирургия в пути». В этой статье ученый отстаивает право хирургии на прогресс. Он задается вопросами: где научная база хирургии? Каковы пределы ее научной и практической компетенции?

Спустя многие годы, на рубеже ХХ-ХХI веков, нами впервые, причем не только в русскоязычной, но и зарубежной литературе, выполнены анализ и синтез философско-методологического основания хирургии рубежного периода. Между тем справедливости ради следует отметить, что даже современные авангардные науки не имеют до сих пор философско-методологического основания. Был убежден в том, что ликвидировать деформации и напряжения в проблемных сферах не только хирургии, но и всех наук можно лишь с помощью методологии и философии. В этом аспекте все науки, медицинская в том числе, должны использовать весь свой объективно-субъективный потенциал для осознания новых теоретических воззрений: во-первых, «через философию»; во-вторых, «через гуманитарий»; в-третьих, «через технику». Главная цель – осознанное соблюдение «осевого принципа» профессиональной деятельности хирургов.

Надо осознать тот факт, что хирургия, как «адаптивно-адаптирующая система», следовательно, имеющая и приспособительную, и преобразовательную природу, будучи активной по характеру, всегда проявляла известную пассивность в своем познании и адаптации к новым реальностям мира. В целом, все новое или сверхновое в современной хирургии, как и в хирургии рубежа ХХ-ХХI веков имеют ряд нерешенных методологических проблем, по большей части носящих познавательно-психологический характер.

В этой связи, в этой сфере до сих пор остаются актуальными пессимизм С.П.Федорова и оптимизм К.В.Волкова в отношении будущего хирургии. Поэтому данную монографию вполне можно было бы назвать «Хирургия на распутье – хирургия в пути». Вместе с тем основная мысль, заложенная в этой книге, – это то, что в современных условиях все без исключения науки, техника и технологиип должны использовать весь свой объективно-субъективный потенциал для осознания новых теоретических воззрений «через философию», «через гуманитарий», «через технику».

Есть такое выражение: «Есть правила для выбора решения, но нет правила для выбора этих правил». В жизни ход мысли любого ученого либо мыслителя вновь и вновь будут осмысливаться, но вновь выработанные на их основе правила снова и снова окажутся недостаточными для разрешения тех или иных проблем следующего, более высокого уровня. И так до бесконечности. В этом суть процесса бесконечного познания, когда «…всякая деятельность исходит из знаний, содержащих пробелы. При такой неуверенности можно воздержаться от действий либо действовать с риском» [Сагатовский В. Н., 1972].

Человек по своей природе всегда субъективен и конформист, бессознательно подделывающейся под любые требования или условия. Между тем, правильное решение требует от человека, прежде всего, критической оценки ситуации и мужество сказать «можно сделать лучше». Следует отметить, что рассудочные знания и умения могут противоречить друг другу. Объединение рассудочных знаний в разумную систему направляется не стандартом мышления и действия, не сиюминутным интересом, а более высокими целями добра и человечности. В этом случае человек поднимается на уровень заботы о Человеке и только с этой высоты следует решать дилеммы о том, каким – хорошим или плохим – будет результат такого выбора [Фролов И. Т.,1981].

Хотелось бы подчеркнуть то обстоятельство, что медицина, как никакая область человеческой деятельности, насыщена дилеммами [Ардашева Н.,1995]. Это и понятно, так как речь идет о сохранении человеческой жизни. Проблема хирургической агрессии во имя спасения жизни больного представляют собой столь многоаспектную проблему, что разрешить ее только на уровне данной конкретной области невозможно. Необходимо прибегнуть к помощи науки, которая оперировала бы на более высоком уровне обобщения, абстрагируясь от частных конкретных явлений. Такой наукой является биофилософия, предоставляющая другим наукам методы объяснения, понимания и предсказания явлений, связанных с феноменом жизни [Борзенков В. Г., 1998].

Как же хирургам могут помочь философы? Прежде всего, исполнением социально-философского анализ и выработки способов разрешения многочисленных дилемм, прежде всего, морально-этического плана. Нужно подчеркнуть, что развитие биофилософии связано, прежде всего, с общей тенденцией поступательного движения знания от прежнего, традиционно-классического, идеала науки к новому нетрадиционному, неклассическому и далее неонеклассическому. Если классический подход ориентирован на исследование замкнутой, самодостаточной системы, характеризующейся определенной однородностью строения, равновесностью состояния и линейностью развития, то неонеклассический идеал познания направлен на представления о процессуальности, разнородности, неравновесности и нелинейности бытия.

Безусловно, в связи с постепенной сменой научной рациональности известные трансформации претерпевает и философия. В ней также происходят значительные подвижки, характеризующиеся все большим синтезом философского и научного знания в целом. Развитие биофилософии при этом, осуществляется по пути более глубокого взаимопроникновения философии и биологии. Причем, биомедицина своим мощным развитием на рубеже XX—XXI веков оказалась самой важной при формировании биофилософии.

До того времени, философия, мучительно преодолевавшая односторонность и ограниченность своей методолого-гносеологической ориентации, остро нуждалась в новом ключевом понятии, способном стать центром кристаллизации новых метафизических и мировоззренческих построений. И вот в этих условиях, биомедицина оказалась мощным эвристическим началом в развитии философско-мировоззренческих исканий. На наш взгляд, в медицине такой проблематикой является хирургическая агрессология. Полагаем, в этом аспекте не только монография «Диалог с самим собой» (2001), но и монография «Рискология: проблемы, дилеммы, разрешения» (Ашимов И. А., 2012) состоялись как избранные труды, имеющие системно-методологический характер.

Смысловым стержнем содержания монографии является решение триединой цели: во-первых, выявление сущностных противоречий в теориях основных разделов современной хирургии в условиях НТ-ТП; во-вторых, осмысление специфики познавательного процесса, а также анализ характера и специфики проявления и преодоления познавательно-психологических барьеров в них; в-третьих, выполнение синтеза философско-методологических и социально-нравственных оснований современной хирургии.

В исследованиях нами выбран такой метод развертывания мыслей, как дискурс, создающий общий контекст вокруг некоторого опорного концепта: во-первых, обстоятельства, сопровождающие события; во-вторых, фона, поясняющий события; в-третьих, оценка участников событий. С одной стороны, в истории классической философии он использовался для характеристики последовательного перехода от одного дискретного шага к другому и развертывания мышления, выраженного в понятиях и суждениях, в противовес интуитивному схватыванию целого до его частей, а с другой – в философии постмодернизма – для характеристики особой ментальности и идеологии, которые выражены в тексте, обладающем связностью и целостностью, а также отражающие социокультурные, социально-психологические контексты [Г.Б.Гутнер,2010]. Методом же развертывания мышления выбран диалог.

Действительно, осмысление своей науки и сферы профессиональной деятельности и есть постоянный диалог с самим собой. В монографии «Введение в литературоведение» [(Г.Н.Поспелов, 1983]) подчеркивается «…диалог с максимальной активностью, риторической „заданностью“ выявляет положения данного момента в их повторимости, „материализует“ ход мыслей и динамику со-размышлений». «Для диалога характерно непринужденный и иерархический характер, отсутствие социальной и духовной дистанции между со-размышляющими»

В романе «Фиаско» есть завершающий сюжет, когда Мэй, после оправдания на канадском суде, вернулся в отель и в своем номере долго и молча просидел в темноте, обозревая чуждый для него ночной город и размышляя все то, что случилось с ним, с его идеей создать автономный хирургический модуль.

– «Случилось фиаско. Самое настоящее фиаско», – подытожил он. И вдруг, как будто его ударило током, он резко подскочил, зажег свет и с пафосом воскликнул. – «И все же, мой модуль оперирует красивее, надежнее, грамотнее, нежнее, чем любой хирург-виртуоз!».

И это напоминало знаменитое откровение Джордано Бруно на инквизиторском кострище: «И все же Земля вертится!». А ведь сейчас никто не оспаривает гелиоцентризм… Утром следующего дня менеджер клиники Ли Вонг невероятно удивилась, что доктор Мэй звонит ей с Филиппин.