Текст книги "Только мы"

Глава 4

Но их путь навека выбран

И когда нужны перемены

Разделивший судьбу мира

Снова должен платить цену.

Вновь себя отдавать миру,

Отдавать и не знать меры -

Вот навек единственный выбор

Наделенных всевластьем веры.

Мистардэн

Тихо потрескивал, стреляя искрами, бездымный костер, ветер покачивал ветви чахлых деревец, каким-то чудом выросших на камнях, едва прикрытых грунтом. Тени от языков пламени причудливо плясали на скале позади, также на ней отображалась тень человека, сидящего очень прямо.

Никто из племени не рискнул бы пойти за старым шаманом, ушедшим в горы – даже те, кто взял себе имена бледнолицых. Впрочем, такие в резервации не задерживались, они уходили в большой мир и вскоре бесследно растворялись в нем. Оставались те, кто не мог и не хотел принимать чуждые законы, кто не считал, что деньги оправдывают все. А также те немногие, кто хотел жить по обычаям предков.

Полная луна огромным красноватым диском нависала над ущельем, в котором готовился говорить с духами старый шаман. Он молча вглядывался в огонь, протянув к нему руки ладонями вверх и, казалось, он не ощущает никакого жара. Морщинистое красноватое лицо с резкими чертами было непроницаемым, глаза спокойными. Две седые косы спадали по плечам, и ветер играл вплетенными в них лентами. На голове шамана была украшенная бисером и изображениями тотема племени кожаная повязка. На шее висело ожерелье из когтей пещерного медведя, поколениями передавшееся от одного шамана к другому. Непросто было заслужить это ожерелье. Однако Белое Перо заслужил его по праву.

Старик начал гортанно произносить слова песни Духов, по щепотке бросая в костер что-то из висящих на поясе мешочков. Пламя на каждую щепотку реагировало разноцветными вспышками и клубами дыма. Ничего не понимающие бледнолицые решили бы, что он наркоман, но Белому Перу не было до их мнения никакого дела – да и откуда бы они взялись в этих пустынных местах, ведь сюда даже его соплеменники избегали заходить, боясь прогневать духов? И правильно, не раз случалось так, что незваного гостя погребало под внезапно сошедшей лавиной, или он срывался в пропасть. А иногда просто исчезал.

Последняя щепотка, резкий вскрик, клуб желтого дыма – и шаман резко встал, замер, протянув руки к огню. Его восприятие скачком расширилось, охватив собой весь мир. Давно Белое Перо не решался на этот тяжелый обряд, отбирающий по нескольку лет жизни за раз. Поэтому шаманы шли на него только в случае крайней необходимости.

Перед глазами текли картины, вереницы лиц и событий. И с каждым мгновением Белое Перо все больше осознавал, что не зря решился сегодня на это. Мир умирал, он криком кричал от боли, но никто, почти никто из людей не слышал его крика, а если кто и слышал, то был не не в силах помочь. Причем привели к этому именно люди, жадные, жестокие и недалекие люди, стремящиеся любой ценой добиться чего-то здесь и сейчас, не понимающие и не желающие понимать, что они творят. А главное, ни во что не верящие. Остальные же были просто инертны, но это не снимало с них ответственности. И если не будет найден выход, то вскоре по миру прокатится огненный вал очищения, после чего жизнь надолго замрет, и неизвестно, возродится ли когда-нибудь снова. Все в руках Великого Духа, а он разгневан…

Картины все текли, и с каждым образом шамана все сильнее охватывала безнадежность. И самое главное, что никому не расскажешь, просто бесполезно – они слепы, но думают, что зрячи. Вот и рвутся к краю пропасти, ведя за собой остальных. Неужели спасения нет?..

Внезапно в вереницах образов что-то изменилось, возникла новая сила, чистая и зрячая. Едва осознав это, Белое Перо потянулся к ней, с надеждой потянулся – и едва не ослеп от белоснежного сияния. Никогда еще шаман не сталкивался ни с чем подобным, да даже не думал, что такое вообще возможно. Опыт бесчисленных поколений предков оказался совершенно бесполезен. Великий Дух, да с чем он столкнулся?!.

Образы продолжали сменять друг друга – возникновение новой силы меняло всю картину мира. Но одновременно шаман видел, что слепцы испугались этой силы и стремятся уничтожить ее, чтобы никто не мешал им продолжать идти к пропасти. Все замерло в неустойчивом равновесии, неясно было, что возьмет верх. Однако вскоре Белое Перо заметил еще один фактор, пока мало на что влияющий, но способный стать ключевым. Перед внутренним взором прошло двенадцать лиц, причем одним из них было его собственное. Выходит, Великий Дух решил возложить на него важную миссию? Что ж, он сделает все, что в его невеликих силах. Неясно только, что именно он должен сделать…

Всей душой старый шаман потянулся к небу, прося указать ему путь. Одно из двенадцати лиц внезапно резко увеличилось, словно прыгнуло навстречу, а бестелесный голос сказал:

– Вы должны встретиться. Найди его и помоги.

Шаман пристально вгляделся в того, кого ему показали. Усталый белый человек средних лет с тоскливым взглядом не менее усталых глаз. Одет в обычный для белых костюм, который почему-то кажется на нем чужеродным, словно ему привычна совсем другая одежда. Внезапно костюм сменился потертыми кожаными штанами и безрукавкой, на голове возникла повязка, чем-то похожая на повязку самого шамана – и таким незнакомец выглядел органично и правильно. Почему-то старик ощутил к этому белому чувство, которое раньше испытывал только по отношению к рано погибшему сыну. Желание защитить. Странно, но факт. Значит, помочь ему? Найти и помочь? Такого прямого указания духи никогда еще ему не давали. А это значит только одно – все остальное больше не имеет значения.

Затем Белое Перо увидел еще одно лицо – пожилого чернокожего мужчины, с трудом ковыляющего с палочкой по захламленной, грязной улочке какого-то города. После него появился азиат, стоящий с какой-то дымящейся палочкой в странного вида храме. Каким-то подсознательным чувством старик понял, что видет перед собой шамана иного народа, причем – великого шамана. Последним он увидел белого лысого громилу с заплетенной в длинную косу бородой, с тоской смотрящего на стол, где стояла бутылка с чем-то мутным. И каждый из увиденных занимал свое место в огромной мозаике переплетающихся образов, вырисовывая непонятную, но дающую надежду картину.

До шамана дошло, что несмотря на свой гнев, Великий Дух все же дал людям последний шанс. И не воспользоваться им – означает погубить все. Нужно сложить увиденную мозаику, любой ценой. Вот только как ее сложить? Он боялся снова спрашивать у неба, оно и так ему слишком много открыло. Однако небо услышало безмолвный вопрос, и Белое Перо осознал, что двенадцать человек являют собой шесть пар – и каждый должен встретиться именно со своей парой, чтобы занять нужное место в мозаике.

Пересохшими губами Белое Перо выдохнул слова выхода из ритуала и обессиленно упал на колени – сил не осталось вовсе.

– Благодарю вас, духи… – заставил себя прошептать он. – Благодарю тебя небо…

Затем ничком рухнул на камни и потерял сознание. Сверху на него ласково смотрела огромная белая луна.

Утром Белое Перо вернулся в селение, перерыл свой вигвам, нашел полученные очень давно, еще в молодости, водительские права, собрался и впервые за последние сорок лет покинул резервацию, ничего не сказав недоумевающим соплеменникам.

* * *

Ты растекся по мыслям набивших оскомину книг,

И однажды меж строк по глазам полыхнули зарницы.

Словно сталью, прошило Вселенной, скрутившейся в крик, -

То из сердца прорезались крылья неистовой птицы.

Мартиэль

С трудом, со стонами поднявшись на четвертый этаж, Томас остановился передохнуть, чуть не плача от боли. Колено, казалось, разрывалось на части. Удивительно, впрочем, что он вообще способен хоть как-то ходить – врачи обещали, что без операции он окажется прикованным к постели гораздо раньше. А где взять денег на эту чертову операцию?.. Благо, что в свое время откладывал в пенсионную кассу, теперь может скромно существовать, не умирая от голода.

Отвалившись от стены, Томас достал ключ и вошел в свою крохотную, нищую квартирку. Впрочем, много ли одинокому старику нужно? Ему хватает. Район, жалко, уж больно неблагополучный, молодежные банды хозяйничают в нем совершенно безнаказанно, полицейские сюда предпочитают не соваться. Но снять жилье в другом ему не по средствам. Хорошо хоть хромого старика почти не трогают – и даже за это приходится ежемесячно отдавать треть скудной пенсии. Сосед вон не захотел – бейсбольными битами насмерть забили.

Налив себе чаю, Томас со стоном облегчения опустился в ободранное, продавленное кресло, которое можно было назвать креслом только с очень большой натяжкой. Но главное, что сидеть удобно, остальное неважно. Он пододвинул к себе свое единственное сокровище – огромную старую книгу по ритуальной магии, изданную, по словам букиниста, в конце девятнадцатого века. Наверное, ее можно было бы продать и выручить неплохие деньги, но Томасу это даже в голову не приходило, ведь книга – его единственная отрада в беспросветной жизни. Он очень любил разгадывать ребусы из книги, составлять формулы и вырисовывать сложные схемы, хотя в магию никогда не верил. Бывшему учителю физики просто было интересно. Он не раз задавал себе вопрос: «Почему?». И не находил ответа. Чушь же! Однако интерес не пропадал.

Раскрыв книгу на сто восемнадцатой странице, Томас взял со столика альбом, в котором третий день аккуратно вычерчивал сложнейшую схему взаимодействия стихиальных сил. Пока он ходил в магазинчик на углу за продуктами, в голову пришла интересная, даже парадоксальная идея связать между собой огонь и воду в единое целое. Даже с точки зрения магии полный бред, в книге говорилось об этом прямым текстом. Но почему бы не попробовать? Все равно же все это чисто умозрительно.

Снова на всякий случай просмотрев символику, старый чернокожий человек улыбнулся, почесал в затылке, а затем взял тонкую кисточку, обмакнул ее в краску и начал решительно рисовать знаки стихий, совмещая их по всем векторам. Закончив, Томас критическим взглядом окинул схему – получилось на удивление стройно и красиво, показалось даже, что линии засветились призрачным светом, хотя этого, конечно, не могло быть.

Затем он составил заклинание, использовав для этого математические формулы – любой «маг» осмеял бы его за это, но какое ему дело до мнения кого-либо? Ведь Томас просто развлекается, убивает время. А поэтому можно все. Закончив, он положил себе на колени схему, на мгновение замолчал, а затем четким голосом произнес заклинание, просто чтобы услышать, как оно может звучать. Случившегося после этого старик не ждал и ждать не мог.

Линии схемы внезапно налились синим светом, а символы в ключевых точках – желтым. Раздался гонг – из ниоткуда раздался! И чей-то звонкий, скорее даже детский голос произнес:

– Замок должен быть открыт! Ключ идет к тебе! Иди навстречу!

После этого в глазах Томаса потемнело, и он увидел себя летящим над Землей, как будто находился на орбите. Душу охватил чистый, звенящий восторг, он смеялся и купался в лучах света. Однако смеялся старик только пока не посмотрел вниз. Когда он увидел покрывающее мир склизкое, черно-багровое облако, с каждым мгновением пожирающее все больше участков земной поверхности, Томас содрогнулся. И в тот же момент осознал страшную истину – мир умирает, причем к гибели его привели люди, беспринципные и жадные люди. И если их не остановить…

– Господи, да что я могу-то?!. – взмолился старый человек. – Я же калека…

– Иди и ищи! – снова прозвучал детский голос. – Твой путь только начинается. И ты найдешь. И тебя найдут.

– Что искать?! Кого искать?! Кто найдет?! КАК?!!

Никто не ответил, но перед Томасом вереницей поплыли лица. Первым был невозмутимый старый индеец с короткой трубкой в зубах. За ним появился огромный байкер на уродливом трехколесном подобии мотоцикла. Рядом с ним стоял пожилой белый мужчина в мятом костюме. После них появился еще один байкер, лысый, с бородой, заплетенной в косу. Из-за их спин выплыло лицо смеющегося азиата, а сбоку возник латинос в сомбреро с обломанными краями. Последним стал полярник в меховых одеяниях, черт его лица Томас не разглядел.

– Путь начат! – набатом грянул пронизавший все вокруг нечеловеческий голос. – И пусть свершится чему суждено!

– Да будет так… – сам не зная почему, прошептал Томас.

И все тут же исчезло. Старик вновь оказался сидящим в своем продавленном кресле, как будто ничего не случилось. Однако когда взглянул на схему, то понял, что все это ему не привиделось – схема была словно выжжена на бумаге, а не нарисована. Томас потер ее пальцем, но ничего стереть не смог.

– Значит, путь?.. – широко улыбнулся старый человек, не вытирая стекающих по изрезанным морщинами щекам слез. – Спасибо тебе, Господи, за этот шанс!

Он встал, неожиданно легко – колено не болело! Ощупав его, Томас понял, что произошло чудо. Нет, его не исцелили полностью, но теперь он вполне мог ходить без палочки – пусть медленно, но ходить.

– Путь… – прошептал старик. – Что ж, в путь.

Он собрал в сумку скудные пожитки, а главное, положил на дно книгу, затем окинул взглядом свою убогую квартирку, засмеялся и навсегда покинул ее.

* * *

С ветхих страниц возвращается память,

Дороже, чем истина старая сказка.

Вера в себя пожирает, как пламя,

Облик земной – надоевшую маску.

Мистардэн

Покосившись на яркое солнце, Михаил поправил маску на лице, плотнее запахнул меховой капюшон и, наклонившись, чтобы не сдувал ветер, двинулся к снегоходу. Погода, несмотря на весну, а недавно начался ноябрь, резко ухудшилась. Впрочем, в Антарктиде она и летом не слишком радовала, но на то она и Антарктида. Если честно, Михаилу здесь несколько поднадоело, хотя в свое время он рвался в эту экспедицию изо всех сил – для гляциолога[4]4
  Гляциолог – ученый, специалист по льдам.


[Закрыть] нет лучшего места для исследований. Да и городская суета изрядно достала. Однако за время зимовки он сильно устал и теперь с нетерпением ожидал окончания смены, когда корабль сможет пробиться сквозь льды и забрать отработавших свой срок. Впрочем, к зиме Михаил сова планировал вернуться сюда, только отдохнет как следует там, где тепло.

Забравшись в снегоход, он уложил в багажное отделение контейнер для проб и бур, затем с облегчением стянул с лица маску и жадно напился из термоса горячего чая. Программа на сегодня еще не выполнена, сейчас передохнет, и надо продолжать. Результаты обнадеживают, по крайней мере, после проведенного на месте предварительного анализа.

– Миш, что у тебя, порядок? – раздался из динамика рации голос дежурного, Сашки, весельчака и балагура, чьи шутки помогали коротать монотонные дни во время метелей и буранов, а они зимой были частыми гостями.

– Все нормально, – бросил он в микрофон. – Сейчас еще пару проб сниму и двину домой.

– Ты там не задерживайся, ветер усиливается. Как бы не буран…

– Успею, – немного неуверенно сказал Михаил.

– Хорошо, буду на связи.

Отдохнув, гляциолог принялся заносить результаты проб в свой ноутбук, что много времени не заняло. Однако кое-какие данные настораживали, похоже, невдалеке все же есть каверна. Интересно было бы взять пробы льда с глубины, это могло бы прояснить кое-что. В последние два месяца Михаил топтался неподалеку, пытаясь определить границы каверны, но никак не мог этого сделать, какие-то мелочи обязательно мешали. Но теперь, похоже, он своего добился. Хорошо бы уговорить начальника станции на серьезное исследование каверны – может вообще удастся найти вмерзшие в лед древние формы жизни, уж слишком много органики в пробах, которой здесь быть, как будто, не должно. Нужно обязательно выяснить – почему.

Определившись по составленной им карте возможных границ каверны, Михаил сдвинул снегоход с места и направился к наиболее перспективной зоне. Он очень надеялся, что сейчас наконец-то выйдет на саму каверну, надоело бесцельно снимать пробу за пробой. Возможно, зря он не доложил о своих догадках начальнику станции, но хотелось сначала найти, а потом уже хвастаться.

Через четверть часа Михаил добрался до намеченной точке и, захватив бур с контейнером, надел маску и выбрался наружу. Злой ветер сразу бросил в лицо горсть колючего снега, но натолкнувшись на маску и очки, бессильно зашуршал по парке. Быстро пробурив скважину, гляциолог на месте просмотрел первичные результаты, использовав портативный анализатор. Отлично, органики во льду еще больше, значит, он на верном пути.

Снова забравшись в снегоход, Михаил, весело насвистывая, двинулся вперед в том же направлении, по пути внося данные в ноутбук. Глухой треск снизу заставил его встрепенуться и, резко нажав на тормоз, дать обратный ход. Однако гляциолог опоздал – треск усилился, снегоход накренился, закачался и, бессильно вращая гусеницами, рухнул куда-то вниз.

– М-мать твою!.. – только и успел выдохнуть Михаил, ударившись лицом об экран ноутбука.

Затем сильный толчок сдернул его с кресла и швырнул на стену. И все померкло…

Когда Михаил со стоном открыл глаза, снегоход все еще скользил куда-то вниз по наклонной плоскости. Фары, скорее всего, разбились, поэтому ничего вокруг видно не было. Двигатель молчал.

– Бл…ь! – в сердцах выругался Михаил. – Вот это попал…

В этот момент снегоход на что-то наткнулся и остановился. Михаил снова ударился и отчаянно заматерился, вытирая потекшую из носа кровь. Немного придя в себя, он нащупал фонарь и включил. Судя по всему, машина перенесла аварию относительно неплохо, по крайней мере, стекла не разбились, а это давало надежду на выживание. Правда только в случае, если удастся завести двигатель. Он поспешил к панели управления и повернул ключ. Стартер немного поработал впустую, а затем Михаил с облегчением услышал ровный шум двигателя. Слава Господу! Еще потрепыхаемся.

Заработала одна фара – уцелела, как ни удивительно. Но черт возьми, куда он попал?.. Снегоход мало того, что провалился сквозь лед в каверну, так еще и долго куда-то скользил по наклонному тоннелю. И где он теперь? Через стекла мало что было видно. Что ж, хочешь не хочешь, а придется выходить – необходимо осмотреться. Однако прежде всего Михаил должен сообщить о случившемся на базу – самостоятельно выбраться отсюда вряд ли получится.

– База, база! – включил он рацию. – Здесь Лазарев. Вы меня слышите?

– Очень плохо, – сквозь шум помех ответил едва слышный голос. – Мишка, это ты?

– Я, – изо всех сил закричал в микрофон гляциолог. – Провалился в каверну!

– Что?! Куда?!

– В подледную каверну. Сам выбраться могу…

– Да где ж ты ее нашел, дурня кусок?! – послышался из динамика голос начальника станции.

– Я ее уже несколько месяцев пас… – повинился Михаил. – Хотел сперва найти, а потом доложить. Вот только она меня первой нашла… – попытался пошутить он.

– Нет, ну не идиот ли? – риторически вопросил неизвестно у кого начальник. – Каверну сам разработать решил… Ох…л, что ли?.. Забыл, что это Антарктида?! Ладно, чертушка, давай свои последние координаты. Пеленг мы взяли.

Михаил передал.

– Часа два продержишься?

– Двигатель работает, так что без проблем.

– И то хорошо, – пробурчал начальник. – К выходу только поближе постарайся подобраться. Мы сообщим, когда будем на подъезде.

– Только сами сюда не угодите! – предупредил Михаил.

– Ты нас за кого принимаешь? После тебя, небось, такая дырища осталась, что только слепой не заметит. Эх-ма, опять снегоход списывать придется… Как же вы меня достали, хмыри вы долбаные! И гляди мне, не шарься там, а то опять куда-то залезешь.

– Но надо же поглядеть, где я оказался. Хоть пробы возьму. Я чего к этой каверне привязался-то? Пробы возле нее уж больно интересные были – море органики. А что тогда в самой каверне?

– Лады, пробы возьми. – В голосе начальника появился интерес. – Но осторожно, не провались еще глубже. И карманную рацию чтоб с собой захватил!

– Обязательно захвачу, – пообещал обрадованный тем, что гроза миновала, гляциолог. Он знал, чем заинтересовать начальника, тот тоже был фанатом науки. Потому-то Михаил и не сообщил ему заранее о каверне, а то бы начальник сам ринулся искать.

– Все, спасатели отправились, – послышался из рации голос Сашки. – Ну ты, бродяга, и выдал! Лады, буду на связи. Если что, сразу связывайся!

– А то! Пока.

Михаил сунул в карман рацию, подготовил бур и выбрался из снегохода. И очень удивился – было тепло, едва ли ниже минус пяти. Воздух оказался на удивление свежим и пах чем-то странным, но неуловимо знакомым. Однако чем именно, гляциолог понять не смог.

Включив мощный фонарь, Лазарев осмотрелся. Снегоход стоял около дыры, из которой, похоже, и выскользнул. А вот место, где он оказался, немало удивило – почти идеально круглый сплюснутый зал казался рукотворным, слишком правильные формы он имел.

– Что за хрень?.. – от удивления Михаил даже присвистнул, ему о таком в Антарктиде слышать не приходилось, хотя байки ходили разные, порой самые невероятные.

Он подошел к ближайшей стене и дотронулся до удивительно ровной, словно отполированной стены. Однако это оказался лед, ничего необычного. Но почему тогда он такой гладкий? Возможно, когда-то давно здесь был гейзер, а потом вода ушла, оставив эту каверну? Трудно сказать без анализов.

Решив обследовать всю каверну, Михаил двинулся вдоль стены, то здесь, то там беря пробы. Каверна оказалась не слишком велика, всего лишь около пятидесяти метров в диаметре. И везде лед стен был столь же гладкий. Снова оказавшись у снегохода, только с другой стороны, он подумал, что надо бы глянуть, что там в центре, хоть и не надеялся увидеть что-либо интересное.

Направив луч фонаря в центр, Михаил сразу понял, что ошибся – луч переломился в гранях огромного кристалла и заиграл разными цветами по стенам каверны. Несколько мгновений гляциолог стоял, открыв рот, а затем, забыв обо всем, ринулся к кристаллу. Подойдя к нему, Лазарев осторожно дотронулся, ожидая встретить все тот же лед, но с изумлением обнаружил, что нет. Перед ним находился то ли горный хрусталь, то ли еще что-то – он не был особо силен в геологии. Что за чудеса? Откуда этот кристалл здесь, посреди вечных льдов?!

Он обошел кристалл по кругу – тот был выше самого Михаила почти на полметра, да и диаметр был примерно таким же. Форма – очень правильная, словно кто-то неизвестный тщательно огранил его с какой-то целью. Почему-то гляциологу безумно захотелось дотронуться хотя бы до одной из граней кристалла голой рукой. Он понимал, что это глупость, но ничего поделать со своим желанием не мог. Неуверенно стащив рукавицу, Михаил на мгновение помедлил и, выдохнув, коснулся кристалла указательным пальцем. Тот, как ни странно, оказался теплым. Не понимая, зачем он это делает, гляциолог вжал ладонь в одну из граней этого чуда.

И словно молния ударила ему в глаза. Все вокруг исчезло в разноцветном вихре, вокруг вспыхивали и гасли звезды, кружились планеты, само время остановило свой ход. А затем в память ровными кирпичиками начали укладываться сжатые пакеты информации, которых он пока не понимал, но это было неважно – придет время, поймет. Также потоком текли странные образы, иногда возникали лица разных людей. Одно из них Михаил даже узнал – знакомый, кажется, по ролевым играм, которыми он недолго увлекался в юности. Но так ли это? Опять же пока неважно.

Кирпичики продолжали складываться в цельную картину, от которой у Михаила волосы встали дыбом. Мир находился на грани гибели. Почему-то он сразу в это поверил, сам предполагал нечто подобное, наблюдая за происходящим. Слишком страшна была окружающая реальность, люди забыли обо всем, кроме материального успеха, поставив его во главу угла. Потому-то он и не мог долго жить в городе – слишком противно было видеть, как даже старые друзья превращаются в потребителей. Однако теперь он понимал ясно причины и следствия происходящего. Еще можно остановить гибель, еще не совсем поздно, и кое-кто пытается это сделать. Но им нужна помощь. Для того древние и оставили здесь информационный кристалл, чтобы однажды он сыграл свою роль. Кем были эти древние? Его это мало интересовало. Главное – другое. Сделать, что должно.

Михаил отступил на шаг, и кристалл в то же мгновение рассыпался в пыль. Однако не весь – на полу лежали двенадцать крохотных, почти невидимых в лучах фонаря вытянутых кристалликов. Гляциолог осторожно собрал их и положил во внутренний карман парки. Почему-то он был полностью уверен, что не потеряет ни один – это попросту невозможно. И никто из тех, кто не должен, их не увидит. Едва заметная улыбка раздвинула губы человека, впервые в жизни точно знавшего, что должен делать.

– Михаил! – внезапно заговорила в кармане рация. – Мы уже рядом. Дырку видим. Что у тебя со снегоходом? Можешь подогнать поближе, вдруг удастся вытащить?

– Хорошо, попробую, ждите, – ровно ответил он.

Если бы кто-нибудь в этот момент увидел глаза Михаила, то немало бы удивился – в них вспыхивали золотистые искорки. Что-то в нем менялось, и менялось необратимо. И ему это нравилось. Мозг выходил на изначально заложенный режим работы, используя уже не один процент клеток, а значительно больше. Мышление стало четким, ясным, логичным. Сейчас он мог вспомнить любую строчку из когда-либо прочитанной книги.

Забравшись в машину, Михаил легко развернулся в зале и двинулся к наклонному тоннелю. Он ничуть не удивился, когда снегоход без проблем начал подниматься – иначе и быть не могло. Минут через пять впереди появилось светлое пятно, и вскоре машина с натугой перевалила через ледовый порожек, оказавшись снаружи. Навстречу ей кинулись люди.

– Живой, чертяка! – обрадованно похлопал выбравшегося из снегохода Михаила подбежавший первым начальник. – Эх, дать бы тебе в зубы за все хорошее!

В это мгновение раздался скрежет, все вокруг содрогнулось, и лед невдалеке от них осел на несколько метров вниз. Из дырки, в которую провалился Михаил, выбросило фонтан ледяных осколков. Каверны больше не существовало.

– Ну ты в рубашке родился… – с трудом произнес начальник через несколько секунд. – Вовремя выцарапался, да еще и снегоход вытащил… Ладно, давай быстрей на базу, буран вот-вот начнется.

– Когда будет первый борт на «большую землю»? – поинтересовался Михаил, которому в Антарктиде делать было уже нечего.

– Через пару дней, а что? Смена-то закончится через три недели…

– Хорошо. Просто мне срочно надо домой.

– Виктор, езжай с Михаилом, – распорядился удивленный и обеспокоенный начальник. – Если что, сразу сообщи, на буксир вас возьмем.

Вскоре два снегохода двинулись в путь. Михаил удобно развалился на пассажирском кресле рядом с Виктором, сидевшим за рычагами, и незаметно для того улыбался. Он почему-то был полностью уверен, что через три-четыре дня покинет Антарктиду. Навсегда.

* * *