Текст книги "Притчи суфийских дервишей"

И. Шах
Притчи суфийских дервишей

Idries Shah

TALES OF THE DERVISHES

Copyright © The Estate of Idries Shah, 1967

© Аранов Ю. Д., перевод на русский язык, 2016

© Издание на русском языке, перевод на русский язык. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2016

© Оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2017

***

Идрис Шах – потомок знатной афганской семьи, известный исследователь суфийской традиции, путешественник, писатель. Его называют «самым выдающимся современным летописцем человеческих верований». По всему миру продано более 15 миллионов экземпляров его книг.

На протяжении веков дервишские мастера обучали своих учеников, используя остроумные истории, помогающие прийти к глубокому пониманию человека и мира. Идрис Шах много лет провел в путешествиях по трем континентам, встречах и беседах с дервишскими учителями, королями Аравии и Иордании, суданскими чародеями, сирийскими колдунами, собирая и сличая устные варианты этих замечательных рассказов. В той или иной форме многие из них проложили себе путь в литературу и Востока, и Запада. Настоящая антология содержит истории из сборников дервишских мастеров и охватывает более чем тысячелетний период.

***

Очень мудрые притчи, полные остроумия, изысканности, иронии и глубокого смысла.

Literary Review

Эти сказки – коллекция восточных драгоценных камней. Поразительно актуальные для нашего времени истории.

Sunday Times

***

Моим учителям, которые взяли то, что было дано, и дали то, что невозможно взять

Идрис Шах, сейид Идрис аль-Хашими, писатель и ученый, родился в Шимле (Индия) 16 июня 1924 года в выдающейся хашимитской семье; его предки носили высокие титулы (падишах, эмир, сирдар, шариф, хадрат), а родословная восходит к Пророку Мухаммаду, что подтверждено и засвидетельствовано докторами исламского права в 1970 году.

Всю широту деятельности Идриса Шаха осветить невозможно: он был советником ряда монархов и глав государств, членомоснователем Римского клуба, директором по науке Института культурных исследований, членом правления Королевского гуманитарного общества Королевского госпиталя и Дома неизлечимо больных, активно участвовал в ряде программ гуманитарного и научного направления, награжден Удостоверением Заслуг Международного словаря биографий за Выдающееся Служение Человеческой Мысли.

Идриса Шаха называют «самым выдающимся современным летописцем человеческих верований». Его работы охватывают ритуалы и практику египетской, вавилонской, тибетской, индийской, персидской, китайской и японской традиций, путешествия, библиографию, юмор, философию и историю, но наибольшую известность ему принесли работы в области суфийской мысли, форма изложения которых доступна как восточной, так и западной культуре. Двадцать одна книга из его трудов составляет своего рода подготовительный минимум для людей, задумывающихся о своем месте и предназначении в этом мире. Умер Идрис Шах в Лондоне 23 ноября 1996 года.

Предисловие

Эта книга содержит истории из учений суфийских мастеров разных школ, зарегистрированные в течение последнего тысячелетия.

Источниками для составления нашего сборника послужили произведения персидских, арабских, турецких и других классиков, традиционные собрания обучающих историй и устное наследие, к которому можно отнести и предания, находящиеся в обращении современных суфийских учебных центров.

Таким образом, в этой книге представлен «рабочий материал», используемый в наше время, а также важные отрывки из литературы, вдохновившие некоторых величайших суфиев прошлого.

Определяющим фактором в оценке учебных материалов для целей суфийского обучения может служить лишь одно соображение – всеобщее признание этих материалов самими суфиями. Вследствие этого ни исторический, ни литературный, ни какой-либо другой обще принятый критерий не годятся для решения вопроса, какие именно материалы должны быть включены в учебный процесс, а какие нет.

Сообразуясь с местной культурой, уровнем подготовки слушателей и требованиями обучения, суфии традиционно применяли соответствующий материал, черпая его из неиссякаемой сокровищницы своего духовного наследия.

В суфийских кружках ученики обычно погружаются в изучение предназначенных им рассказов, внутренние измерения которых открываются обучающим мастером тогда, когда кандидат признается подготовленным к восприятию того опыта, который заложен в этих рассказах.

В то же время многие суфийские истории стали достоянием фольклора и этических учений или проникли в биографии великих суфиев. Большинство из них обеспечивают человека чтением на самых различных уровнях, так что их ценность как откровенно развлекательных произведений также невозможно отрицать.

Три рыбы

Некогда в одном пруду жили три рыбы. Первая рыба была умной, вторая – попроще, а третья – совсем глупая. Жили они очень хорошо и спокойно, как живут все рыбы на свете, но вот однажды пришел человек.

Человек принес с собой сеть, и, пока он ее разворачивал, умная рыба глядела на него сквозь воду и размышляла. Она лихорадочно перебрала в уме весь свой жизненный опыт, все истории, которые ей когда-либо довелось услышать, призвала на помощь всю свою смекалку, и тут ее осенило.

«В этом пруду нет такого места, куда можно было бы спрятаться, – подумала она, – поэтому лучше всего притвориться мертвой».

Собрав все свои силы, она, к немалому изумлению рыбака, выпрыгнула прямо к его ногам. Рыбак поднял ее, но, так как хитрая рыба задержала дыхание, он подумал, что она сдохла, и выкинул ее обратно в воду. Рыба тут же забилась в ложбинку под берегом у самых ног рыбака.

Вторая рыба, та, что была попроще, не совсем поняла, что произошло. Она подплыла к хитрой рыбе за объяснениями.

– Просто я притворилась мертвой, вот он и бросил меня обратно в воду, – растолковала ей хитрая рыба.

Простодушная рыба, не мешкая, выпрыгнула из воды и тоже плюхнулась прямо к ногам рыбака.

– Странно, – подумал рыбак, – рыбы здесь сами выскакивают из воды.

Но так как вторая рыба позабыла задержать дыхание, рыбак увидел, что она жива, и засунул ее в свою сумку.

Он снова повернулся к воде, но зрелище выпрыгивающих на сушу рыб так потрясло его, что он забыл застегнуть сумку. Вторая рыба, воспользовавшись его невнимательностью, выбралась наружу и, где ползком, где прыжком, устремилась к воде. Она отыскала первую рыбу и, тяжело дыша, устроилась возле нее.

Третья, глупая рыба не могла понять, что к чему, даже после того, как выслушала объяснение первых двух рыб. Тогда они по порядку перечислили ей все обстоятельства, обращая особое внимание на то, как важно задержать дыхание, чтобы казаться мертвой.

– Благодарю вас, теперь я все поняла, – радостно ответила глупая рыба.

С этими словами она с шумом выпрыгнула из воды, упав рядом с рыбаком. Рыбак, раздосадованный тем, что упустил двух рыб, упрятал свою добычу в сумку, даже не потрудившись взглянуть, дышит она или нет. Сумку на этот раз он плотно застегнул. Снова и снова закидывал рыбак свою сеть, но первые две рыбы не покидали своего укрытия, и сеть оказывалась пустой.

Наконец он решил отказаться от своей затеи и стал собираться в обратный путь. Открыв сумку и убедившись, что глупая рыба не дышит, он отнес ее домой и отдал коту.

***

Говорят, что Хусейн, внук Мухаммада, передал эту обучающую историю Хаджаган («Мастерам»), которые в XIV столетии стали называться Накшбандийским орденом.

Иногда действие рассказа происходит в мире, известном под именем Каратас – Страна Черного Камня.

В настоящей версии сказка стала известна благодаря Абдалу («Преображенному») Афифи. Последний услышал ее от шейха Мухаммада Асгара, который умер в 1813 году. Его могила находится в Дели.

Райская пища

Юнус, сын Адама, решил однажды не только бросить свою жизнь на весы судьбы, но и заняться поиском того, как и почему человек обеспечивается необходимым.

– Я, – сказал он себе, – человек и, как таковой, ежедневно получаю свою долю от щедрот мира. Эта доля приходит ко мне благодаря моим собственным усилиям вкупе с усилиями других. Упростив этот способ, я выясню, каким образом человечество получает средства к существованию, и узнаю кое-что о «как и почему». Для этого я стану на путь религии, который призывает человека перепоручить свои заботы о насущном Богу Всемогущему. Не стану я жить в мире сплошной неразберихи, где пища и прочие вещи явно приходят через посредничество общества, а отдам себя непосредственной поддержке Силы, которая правит всем. Ведь даже нищие зависят от посредников – милосердных мужчин и женщин, а те, в свою очередь, тоже подвержены вторичным влияниям. Они дают пищу или деньги, потому что их натаскали на подобные действия. Не стану я принимать таких опосредованных подношений.

Сказав так, он покинул город, вверив себя поддержке сил невидимых с той же уверенностью, с какой принимал поддержку видимых сил, будучи школьным учителем.

В эту ночь он уснул, нисколько не сомневаясь, что Аллах сполна позаботится о его интересах, как заботился о птицах и зверях в их царстве.

Птичий хор разбудил его на рассвете, и первое время сын Адама лежал в неподвижности, ожидая появления поддержки. Несмотря на то что он положился на невидимую силу и на свою веру в то, что сможет узнать ее, когда она начнет действовать, он осознал вскоре, в его новом положении, что одно только теоретическое размышление в этой необычной ситуации не очень-то ему поможет.

Весь день он провел, лежа на берегу, наблюдая природу, глядя на рыб в воде и повторяя свои молитвы. Время от времени мимо него проезжали богатые, могущественные люди в великолепных одеждах, сопровождаемые верховыми на превосходных лошадях. Повелительно звенели колокольчики, извещая об их абсолютном праве на путь, они же лишь выкрикивали приветствия при виде почтенного тюрбана Юнуса. Группы паломников останавливались и жевали сухой хлеб с сухим сыром, что только разжигало его аппетит к скудной пище.

– Это всего-навсего испытание, и скоро все будет хорошо, – подумал Юнус, творя пятую молитву за этот день и погружаясь в размышления тем способом, которому его научил один дервиш, имевший большие достижения в развитии восприятий.

Прошла еще одна ночь. На второй день, спустя пять часов после рассвета, в то время как Юнус сидел, глядя на отражающиеся в могучем Тигре лучи солнца, его внимание привлек какой-то шорох в камышах. Это оказался пакет, завернутый в листья и перевязанный пальмовым лыком. Юнус, сын Адама, вошел в реку и стал владельцем неизвестного груза.

Весил он примерно три четверти фунта. Когда же он развязал лыко, в нос ему ударил восхитительный запах. В свертке оказалось изрядное количество багдадской халвы. Эта халва, приготовлявшаяся из миндальной пасты, розовой воды, меда, орехов и других драгоценных элементов, ценилась благодаря своему вкусу и питательности. Красавицы гарема вкушали ее маленькими кусочками, чтобы насладиться ее деликатным вкусом, а воины брали ее с собой в походы ради ее питательных свойств. Кроме того, ее использовали и как целебное средство от сотен болезней.

– Моя вера оправдалась! – воскликнул Юнус. – А теперь проверим, если каждый день или через другие промежутки времени ко мне будет приплывать по воде такое же количество халвы или чего-то подобного, я узнаю средство, предопределенное Провидением для моего обеспечения, и все, что мне останется, это употребить свой разум на поиски источника.

В течение трех следующих дней, точно в тот же час, пакет с халвой приплывал в руки Юнуса. Тогда он решил, что ему открылось нечто потрясающее. «Упрости свои обстоятельства, и природа поступит примерно так же». Одно это уже было открытием, которое он чувствовал себя обязанным разделить с остальным миром. Ибо разве не было сказано: «Когда ты знаешь, ты должен учить?» Но затем он понял, что еще не знает, но только испытал. Было очевидно, что следующий шаг – это идти вверх по течению, пока не отыщется то место, откуда приплывает халва. Тогда он поймет не только происхождение этого насущного питания, но и то, каким образом оно ниспосылалось именно ему.

Много дней подряд шел Юнус вверх по течению реки. Каждый день с той же регулярностью, но соответственно в более раннее время, появлялась халва, и он съедал ее.

Наконец Юнус увидел, что река, вопреки ожидаемому сужению в направлении истока, раздалась вширь. Посреди широкого пространства воды возвышался плодородный остров, на котором стоял мощный и в то же время удивительно красивый замок. «Именно оттуда и происходит райская пища», – решил Юнус.

Обдумывая свой следующий шаг, Юнус заметил высокого неопрятного дервиша со спутанными волосами, отшельника, представшего перед ним в плаще из разноцветных лоскутьев.

– Мир тебе, баба (отец)! – приветствовал его Юнус.

– Ишк, Ху! – воскликнул отшельник. – Ты что тут делаешь?

– Я следую священному поиску, – объяснил сын Адама, – и по условию этого поиска мне необходимо достичь вон того замка. Не подскажешь ли мне, как это сделать?

– Так как ты ничего не знаешь об этом замке, несмотря на свой интерес к нему, – сказал дервиш, – я расскажу тебе о нем. Там, в изгнании и заточении, живет королевская дочь; ей прислуживают многочисленные прекрасные слуги, но все же это тюрьма. Ей не вырваться оттуда, так как человек, который схватил и поместил ее туда за то, что она отказалась выйти за него замуж, воздвиг вокруг замка могучие и непостижимые преграды, невидимые обычным глазом. Чтобы попасть в замок, тебе придется преодолеть их.

– А не мог бы ты мне в этом помочь?

– Сейчас я отправляюсь в особое посвятительное путешествие. Однако я дам тебе некое слово и вазифу (упражнение), которые, если ты достоин, помогут призвать на помощь невидимые силы, коими являются благожелательные джинны – создания огня. Только они смогут преодолеть волшебные чары, охраняющие замок. Мир тебе! – И, повторив на прощание странные звуки, он ушел, передвигаясь с легкостью и проворством, поистине изумительными для человека столь почтенного возраста.

День за днем сидел Юнус, исполняя свою вазифу и следя за появлением халвы. И вот однажды вечером, глядя на заход солнца, игравший разноцветными отблесками на башне замка, он увидел необычайное зрелище. Там, во славе неземной красоты, стояла дева, которая, бесспорно, могла быть только принцессой. Она постояла мгновение, устремив взгляд на солнце, после чего бросила в волны, бившиеся о скалы далеко внизу… разумеется, пакет с халвой!

Юнус мгновенно осознал, что это и был источник, из которого поступала его насущная пища.

– Вот он, источник райской пищи! – воскликнул Юнус, чувствуя, что находится почти на самом пороге истины. Рано или поздно появится повелитель джиннов, которого он вызывал дервишской вазифой, и даст ему возможность достичь замка, принцессы и истины.

Только он подумал об этом, как вдруг его что-то подхватило, и он полетел через небесные сферы, пока не оказался в эфирном царстве с множеством дворцов, от красоты которых захватывало дух. Сын Адама вошел в один из них и встретил создание, похожее на человека, которое, однако, не было человеком, на вид юное и мудрое, и, каким-то образом, далекое от всякого возраста.

– Я, – проговорило видение, – повелитель джиннов, и я принес тебя сюда в ответ на твой призыв и повторение великих имен, которые были даны тебе великим дервишем. Что я могу для тебя сделать?

– О, могучий повелитель всех джиннов, – воскликнул Юнус, еле справляясь с охватившим его трепетом, – я искатель истины и смогу найти ее только в заколдованном замке, возле которого я стоял, когда ты призвал меня к себе. Молю тебя, дай мне силы войти в этот замок и поговорить с принцессой.

– Да будет так! – прогремел повелитель. – Но помни, человек получает ответ на свои вопросы в соответствии со своими способностями к пониманию и подготовкой.

– Истина есть истина, – сказал Юнус, – и я приму ее, какой бы она ни оказалась. Подари мне это благо.

Вскоре сын Адама, благодаря волшебству джинна, мчался в бестелесной форме обратно на землю, сопровождаемый небольшим отрядом из слуг джинна, которым их повелитель приказал применить свои особые силы, чтобы помочь этому человеческому существу в его поиске. В руке Юнус сжимал зеркальный камень, который, как научил его глава джиннов, нужно было направить на замок, чтобы увидеть незримую защиту.

С помощью этого камня сын Адама обнаружил, что замок защищен от нападения строем гигантов, невидимых, но грозных, поражавших всякого, кто приближался к замку. Те из джиннов, которые подходили для этой задачи, убрали гигантов. Затем он увидел, что весь замок окружен чем-то вроде невидимой паутины или сети. Эта преграда тоже была разрушена джиннами, обладавшими необходимой хитростью. Наконец, перед ним оказалась незримая каменная толща, ничем не выдававшая своего присутствия. Она заполняла все пространство от берега реки до самого острова. Преодолев и эту преграду, джинны отсалютовали Юнусу и быстрые, как свет, умчались в свое царство.

Юнус взглянул и увидел, что из речного берега сам собою появился мост, и он, даже не замочив подошв, прошел по нему прямо к замку.

Стражник у ворот тут же отвел его к принцессе, которая оказалась еще прекрасней, чем при своем появлении на башне, когда Юнус впервые увидел ее.

– Мы благодарны тебе за разрушение защиты, которая делала неприступной эту темницу – сказала принцесса. – Теперь я наконец-то смогу вернуться к отцу, но прежде мне бы хотелось вознаградить тебя за твои труды. Говори, и ты получишь все, что пожелаешь.

– Несравненная жемчужина, – начал Юнус, – лишь одного я ищу, и это есть Истина. Так как долг всех, обладающих Истиной, давать ее тем, кто может воспринять ее, заклинаю вас, о принцесса, дайте мне Истину, которую я жажду.

– Что ж, говори, и любая истина, по возможности, будет дана тебе.

– Прекрасно. Ваше высочество, скажите, как и в силу каких причин райской пище, чудесной халве, которую вы бросали каждый день, предопределено было попадать в мои руки таким образом?

– Юнус, сын Адама! – воскликнула принцесса. – Халву, как ты ее называешь, я бросала каждый день потому, что на самом деле это остаток косметических материалов, которыми я ежедневно натиралась после купания в ослином молоке.

– Наконец-то я узнал, – сказал Юнус, – что понимание человека обусловлено его способностью понимать. Для вас – это остатки ежедневного туалета, для меня – райская пища.

***

Лишь очень немногие из суфийских сказаний, согласно Халкави (автору «Райской пищи»), могут читаться любым человеком в любое время и, тем не менее, конструктивно воздействовать на его «внутреннее сознание».

«Почти все другие, – говорит он, – способны проявить свое действие в зависимости от того, где, когда и как они изучаются. Таким образом, большинство людей найдет в них только то, что они ожидают, – развлечение, загадку, аллегорию».

Юнус, сын Адама, был сирийцем и умер в 1670 году. Он обладал поразительными целительскими способностями и к тому же был изобретателем.

Когда воды изменились

Однажды Хизр, учитель Моисея, обратился к человечеству с предостережением.

– Наступит такой день, – сказал он, – когда вся вода в мире, кроме той, что будет специально собрана, исчезнет. Затем ей на смену появится другая вода, и от нее люди сойдут с ума.

Лишь один человек вслушался в смысл этих слов. Он набрал воды, спрятал ее в надежном месте и стал ждать изменения водяной стихии.

В предсказанный день иссякли все реки, высохли колодцы, и человек, внявший посланию, удалился в свое убежище и стал пить специально собранную воду.

По прошествии какого-то времени человек этот в своем удаленном скиту увидел, что реки возобновили течение. Он спустился к другим сынам человеческим и обнаружил, что они говорят и думают совсем не так, как прежде, и что произошло то, о чем их предостерегали, но они не помнили об этом. Когда же он попытался заговорить с ними, то понял, что его принимают за сумасшедшего и выказывают к нему либо враждебность, либо сострадание, но никак не понимание.

Поначалу он совсем не притрагивался к новой воде и каждый день возвращался к своим запасам. Однако в конце концов он решил пить новую воду, так как его поведение и мышление, выделявшие его среди остальных, сделали для него жизнь невыносимо одинокой.

Как только он выпил новой воды и стал таким же, как все, он совсем позабыл о запасе иной воды, а окружающие стали смотреть на него как на сумасшедшего, который чудесным образом излечился от своего безумия.

***

Устные предания то и дело связывают эту историю с Дхун-Нуном Египетским (умер в 860 г.). Именно ему и приписывается ее авторство, а самого его связывают по меньшей мере с одной из форм Вольного братства каменщиков. Во всяком случае, Дхун-Нун – самая ранняя фигура в истории дервишей ордена Маламатийа, который, как часто указывалось западными исследователями, имел поразительное сходство с братством масонов. Считают, что Дхун-Нун раскрыл значение египетских иероглифов.

Данный вариант рассказа приписывается сейиду Сабиру Али-Шаху святому из ордена Чиштийа, умершему в 1818 году.