Текст книги "Когда все туза на руках, или Книга о моих отрицательных героях"

Игорь Афонский
Когда все тузы на руках, или Книга о моих отрицательных героях

От автора

Если бы меня попросили написать рецензию на свое творчество, точнее, на любую свою книгу, я бы, не думая, начал примерно так:

Не берите этого автора, это «самиздатовский автор», а они все сами себе на уме. Это не коммерческий проект, его никто никогда не купит. Сцены книги не прописаны до конца, там слишком много нелепых фраз с постоянными повторами. Это не ваш автор. А чей? Очевидно, что его читают. Возможно, у него есть свой круг читателей. Может быть, потом он чего-то добьется. Но пока его мало кто знает, его имя не на слуху. Первые его книги прошли незамеченными, вторые – тоже. Если взглянуть на статистику, то пик его работоспособности, как автора, прошел.

Подумаешь, он выпустил за год примерно двенадцать электронных книг, а потом поток иссяк. Сегодня кого ни спроси, вряд ли ищут его в просторах Сети, типа «скачать бесплатно». Повторяю, это не ваш автор. Если он добьется популярности, то вы всегда сможете вернуться и еще раз убедиться, что были правы– в его творчестве многое оставалось неясным. Слишком много схем. Много повторений. Стиль – некое копирование. Слог – коряв, слова – высокопарны, а вкус совсем отсутствует. Это не ваш автор, и пусть не зазнается, все равно у него ничего хорошего не выйдет. Ну, по крайней мере, не в этой жизни.

Предисловие

Это повествование началось как небольшая история, но потом я понял, что мною было рассказано слишком мало, и мне тут же пришлось написать продолжение. Странно, но и этого мне показалось недостаточно, и я собрал несколько замечательных историй и сделал небольшой фантастический микс. Кажется, это было интересно читателю, мои книги искали, спрашивали – где их можно найти, отыскивали, скачивали. Впрочем, интересно было и мне. Возможно, я нашел свой неповторимый литературный жанр, рассказывая немного обо всем.

Как-то никто не задавался вопросом – откуда взялся тот или иной персонаж в моей книге. Что касается главных фигур, то там все ясно. В двух-трех первых книгах о них было рассказано почти все.

Второстепенные герои, эти порой отрицательные личности, отъявленные негодяи и убийцы – они оказались мне куда интересней, чем положительные персонажи. Поэтому этот книжный вариант напомнит нам о каждом из них и что-то расскажет.

Собственно говоря, сюжет данной серии уже известен дорогому читателю. И тут, в этой части, на первый взгляд он не найдет ничего нового. Но, вспомните, если встряхнуть трубку детского калейдоскопа, то все там засверкает по-новому, словно что-то изменилось в сюжете или в деталях. Давайте потрясем трубку.

Итак, допустим, что «плохие ребята» более привлекательны, чем остальные. Возможно, что им разрешается больше, их совершенно не мучает совесть, не свербит где-то за ухом добрый ангел со своими скучными нравоучениями. Так откуда они берутся? Знаете, иногда приходится ввести новый второстепенный персонаж, чтобы связать какие-то моменты, осветить сложную ситуацию или просто сделать книгу интересней. Таким персонажем я считаю девушку из братства. Она появилась лишь затем, чтобы вновь рассказать о противостоянии вампиров и братства. Глава о ней – это, по сути, ее собственный рассказ о своей жизни. Тот, кому предназначались эти слова, был, вероятно, посвящен в некоторые подробности.

Братство

Однажды ее похитили. Это произошло буквально у всех на глазах, в самом центре города. Возле нового торгового центра, когда она вышла из здания, в котором работала. Смуглая, темноволосая, ладная, можно сказать – яркая. Такую девушку трудно не заметить. Осмотрелась, поправила на себе плащ.

Погода портилась, редкие прохожие торопились по своим делам. Ей следовало пройти пару кварталов, чтобы попасть в спальный район, где они с подругой снимали комнату. Можно было взять такси, но где его сейчас найдешь, если она заранее не вызвала. Теперь жалела об этом. Но вот в конце улицы появилась машина с зелеными шашечками на стекле. Девушка отчаянно замахала рукой, все складывалось как нельзя лучше. Наперерез выдвинулась мужская фигура. Она торопилась, хотела обойти. Оставалось полметра до такси, и тут ее сознание помутилось.

Мужчина подхватил и впихнул ее тело в салон, не дал упасть, а сам быстро сел спереди, на место возле кресла водителя.

– Погнали! Поехали!

* * *

Молитва. В голове звучали слова молитвы, которую она знала с детства.

– И молю Тебя, Слуга Небесный, спаси нас и наших детей от мрака кромешного, не дай погибнуть во тьме, сломиться под напором оружия ворога коварного. Ибо ведет ворог всех, кто служит ему, под знаменем его от ворот Иерусалима земного к Иерусалиму Небесному. Страшна участь тех, кто знамена эти поднял, и не завидна судьба тех, кто им покорился, ибо судьбы той больше нет, как нет прощения Господа нашего, Того, кому мы все служили и всем обязаны. Уповая на милость Господа, кровь пили мы, клятвой скрепив союз наших сердец и душ. Пусть сила, данная обрядом этим, остановит зло горько, очистит землю нашу от ворога, как сегодня, так и завтра… До самого Судного Дня!

Потом она очнулась в постели. Сначала ничего не поняла, что она тут делает и как сюда попала. Это была даже не комната, а отгороженный непрозрачным клеенчатым жалюзи отсек. Так она была отделена от всего мира. Там было светло, как-то размыто. Что еще? У нее болела голова.

Оборудование, которое стояло рядом, оно подсказывало о своем некоем медицинском предназначении. Да, она не могла даже пошевелиться. Плотно стянутые ремни обхватывали локти рук и икры ног. Под головой лежала неудобная подушка, сверху укрытая накрахмаленной простыней. Ей было холодно, хотелось сжаться, укутаться.

Осмотрелась вокруг. Что там еще было? Капельница. Какие-то штативы, столик. Во рту торчала трубка.

Возникло противное рвотное чувство, даже не закричать. Она пошевелилась, табло замигало различными переливчатыми точками. Пришла женщина. Возможно, медицинская сестра. С марлевой повязкой на лице. Сразу внимательно осмотрела ремни, поправила катетер, взглянула куда-то на столик. Внутрь девушке что-то вводилось, холодное и безжалостное. Трубки пугали своим непонятным предназначением. Она еще пыталась о чем-то спросить, но язык так и не повернулся. Медицинская сестра вытерла ей пот. Посмотрела в глаза и абсолютно ничего не произнесла. Салфетку забрала с собой. Латексные перчатки не смогли передать холод ее пальцев. Девушка в ужасе молчала. Через некоторое время капельницу поменяли, потом эта же сестра принесла тарелку супа. Что-то сделала, подняла часть постели, стала кормить пациентку с ложечки. Девушка поняла, что где-то там, в районе живота в ее тело вставлена трубка. Зачем? Чтобы отводить выделения. Осмыслив этот факт, она сделала глоток. Суп был едва теплый. Она сглотнула и хотела спросить, но сразу ничего не вышло, мешала трубка во рту.

– Где я? Что со мной? Почему меня связали?

Сестра посмотрела на нее с интересом словно глухая, поправила на груди салфетку, аккуратно вытерла каплю возле ее рта. И продолжала кормить.

Механически подсовывала ей ложку, затыкала рот, не давая больше сказать ни слова.

Потом приходил он. Она его сразу узнала. Это был охранник с первого этажа здания, где находился ее бутик. Он садился чуть дальше в тени и просто сидел. Так он сидел долго, темным силуэтом. Ей еще показалось, что у него красные зрачки. Впрочем, такого не могло быть, ведь она знала, у кого могут быть такие глаза. Потом до нее дошло: они действительно красного цвета. Нет, они не светились в темноте, но она на каком-то уровне видела этот цвет своим особым зрением. Так сказать, родовым осознанием.

– Упырь!

Откуда здесь упырь? Это ведь город, или уже не город? В голове промелькнули разные мысли, потом все словно сложилось в нужный ряд. Этот охранник каждый раз встречал ее у входа. Он всех там встречал. Скалился, о чем-то шутил. Но девушка не отвечала на его заигрывания. Вечером, когда она закрывала свой бутик и ставила его на охрану, на этаже стоял уже другой охранник. Из вечерней смены. Помнится, он тоже пытался с ней заигрывать, но давно понял, что это бесполезное занятие и отстал. Вероятно, тот, что стоял на первом этаже в утреннюю смену, никуда не ушел. Неужели это он?

Мысли, мысли. От них становилось тошно. Ее, конечно, ищут, и скоро найдут. Она не сомневалась в этом, но что-то ее пугало в данной ситуации. Здание? Толком не разобрать, где она. Впрочем, это было новое здание. Когда отодвигалась ширма, было заметно вентиляционное оборудование, сверху. Кусок трубопровода, сигнализация и еще что-то. Она еще подумала, что это все как у них в технических частях здания.

Тот проект имел три одинаковых небоскреба, и кроме складских помещений здания ничем не отличались между собой. Она внутри одного из таких комплексов.

Но где именно?

Ее кормили, переворачивали, но ничего ей не говорили. Охранник еще долго прятался в темноте. За ширмой – вроде похожие секции. Туда тоже идет проводка. Заходит медицинская сестра, и регулярно хочется спать, словно под воздействием лекарства.

Слабость, ее явно опоили, еще хуже, словно после наркоза или серьезной операции. Подруга рассказывала, как однажды лежала в больнице, но там ее никто не связывал.

– Да что это такое за место?

Опять тишина. Кто-то сидит, но на этот раз это был не охранник. Когда она в следующий раз открыла глаза, то чуть не отшатнулась. Рядом, почти над нею, находилось лицо неизвестного человека. Теперь ей некуда было уворачиваться. Глаза она закрывать не стала.

Князь

Теперь она была уверена. Это был вампир. Его лицо было отнюдь не страшное. Представьте себе: пожилой человек невысокого роста, встал на что-то на полу, чтобы казаться выше и иметь самому хорошую возможность ее рассмотреть. Кожа в пигментных старческих пятнах, ничего отталкивающего или пугающего, на первый взгляд.

– Ну, здравствуй, дочка!

Это явно был не ее отец, всех своих родственников она прекрасно знала, а этот пожилой тип ей был незнаком.

– Впрочем, не дочка! Ну, не пужайся. Но если подумать, то где-то мы с тобой все-таки родственники.

Она только хмыкнула недовольно. Больше она его не боялась. Что-то подсказывало ей, что этот человек тут главный, но первые признаки страха куда-то отступили. Вдруг он стал читать молитву на смеси румынского и венгерского языков, которыми пользовались старики в ее селении в исключительных случаях. Молитва была до боли знакомая, она сама так молилась, когда просила ангелов о чем-либо. Но венгерский и румынский языки для нее были трудные, а доступный перевод на русском языке ей был хорошо известен.

– Да, да. Ничего объяснить не могу. Полежи тут пока, отдохни. Я еще не решил, что с вами всеми тут делать.

Он обвел руками вокруг себя, и она на минуту представила себе огромный зал, и подобных мест секций тут могло оказаться много.

– Мой отец вырвет тебе сердце, когда найдет.

– Звучит как в том дешевом мексиканском сериале, который показывают по «ящику» утром. Но не сомневаюсь. Впрочем, не найдет. Он даже понятия не имеет о моем возвращении.

Смех, простой старческий кашель. Он еще достал из кармана платок, чтобы вытереть уголок своего рта.

Девушка заметила, что старик был одет в качественный костюм, дорогую светлую рубашку. Это здание могло принадлежать только владельцу, мэру города. Тогда, кто этот странный старик?

– Зря ты все это затеял, Братство разорит твое гнездо, а прах твой будет развеян по свету.

– Прах мой хранился много лет в вашей церкви, пока его не украли лихие старатели.

– Какие старатели?

Про церковь она все прекрасно знала. Там еще делали ремонт несколько лет назад, нанимали строителей, деньги на это собирали всем поселком. Она прекрасно помнила тех людей, которые взялись за реставрацию. Почему-то ремонт они тогда не закончили.

– Какая теперь разница? Тех нелюдей, наверное, уже нет в живых. Все мне пальцы переломали, изверги, креста на них нет.

– Что тебе от меня нужно?

– Пока даже не знаю. Впрочем, то, что нужно, я уже сам взял.

Пауза зловеще затянулась. Девушке от одной только мысли стало плохо, безысходность захлестнула волю, хотелось завыть диким зверем, но руки и ноги ее стягивали ремни. Потом где-то внутри все сжалось, словно над ней надругались или ее серьезно покалечили, а она об этом даже не догадывалась или не помнит.

– Не бойся, я, конечно, вампир, но мне много не нужно. Как это объяснить? У тебя особая кровь. Это все началось давно. На крови твоих предков я мог возродиться к спасению. Но, увы, что-то не вышло. Сихтст – Папа Римский прислал своего легата, чтобы найти мое тело. Это сейчас называется «кризисная ситуация». Но в тот момент я еще питал надежду спасти свою душу. Верил. Как же так? Мы победили тьму, рассеяли армию упырей, вытеснили всех тварей к границе нашей страны. Да, мы спасли весь христианский мир! Я – Дракон из рода Драконов! А тут эта мразь, понимаешь, она впилась мне в ногу.

Заразила меня своим проклятием. Тогда мой названый брат, чтобы спасти меня, стал мешать кровь животных и кровь наших людей. Так вот, дочка, все очень просто, ты – потомок этих людей. Моих кровных братьев.

– И зачем теперь тебе нужна я?

Но он словно не слышал ее вопроса, стал рассуждать о чем-то своем, разводя руками. Несколько шикарных старинных колец блеснули на пальцах.

– Недавно меня вернули к жизни. Обучили всему этому, показали все ваши новинки. Телевидение, телефония, радиовещание. Я снова в деле. Но проклятие осталось. Еще недавно я словно с цепи сорвался, вкушал плоды удовольствия, пытался утолить свой голод. Но мой новый брат просил меня быть умеренным. Я стал воздерживаться.

Он опять развел руками, но ничего эти жесты для нее не значили.

– Так получилось, что нам обоим пришлось покинуть Московию. А теперь мы здесь. Благодаря вашему братству, у меня появилась слабая надежда снова обрести спасение.

– О душе беспокоишься?

– А как же иначе? Сама посуди. Куда мы без духовной пищи? Я вновь стал перечитывать старые христианские книги. Все ответы ищу на свои вопросы. Перестал обращать в слуг людей. Я стал умерен.

Правда, на меня ополчились все. И ваши, кстати, тоже. Но скоро я найду способ решить свою проблему.

– Как?

– Я этого пока не знаю.

– Но ты не ответил, почему меня тут держат?

– Пока нет возможности тебя отпустить. Слуги перестарались, забрали тебя в этот лазарет. Это брат мой ищет возможность мне помочь. Но, видимо, что-то не получается у него. Сам знаю, нет нужды обращать людей в вампиров. Время сейчас не подходящее для нас. Вроде, все хорошо, но это трудно объяснить.

Каждый необдуманный шаг имеет последствия, буквально необратимые.

Опять театрально развел руками.

– Мучают меня сомнения, дочка, что зря все это. Ничего не выходит. Пока крепость держали в обороне, мы – сила, а как Стражи или еще кто другой прознают про мои похождения, вот возьмутся за меня всем миром. А это и священная церковь, и другие братства в очередь за моей головой встанут. Но это не страшно, не это меня мучает. Я словно в топком болоте: чем больше двигаешься, тем сильнее трясина засасывает. А лежать, как лягушка, уже мочи нет.

– Отпусти меня, дядя! Ради ангела небесного, прошу, отпусти, подобру-поздорову, никому про тебя не скажу. Пытать будут – ни слова. Клянусь.

– Нет, дочка. Ты мне сразу приглянулась. Для себя оставил – и поговорить, душу отвести, и взгляд порадовать. Чем-то ты мне мою бывшую супругу напоминаешь. Я тебя к себе переселю, но это потом. А с родителями твоими я договорюсь, выкуплю.

– Э, дядя! Времена не те. Родитель на тебя кол выточит, если узнает. А ведь узнает, по запаху найдет.

– Вот и я опасаюсь, очень у вас всех нюх развит, просто звериный.

* * *

Старик ушел в воспоминания, к тем временам, когда еще сам не был вампиром. Он на минуту отрешился от своего состояния, словно был человеком и оставался им всегда.

– Это для них были далекие окраины, а для нас-то была родная земля.

– Но откуда тогда взялись вампиры?

– Возможно, что они всегда жили среди людей, но усиление одной религиозной формации привело к обратному эффекту. Те народы, которые пришли в мусульманство позже, были на грани вероотступничества. Это был духовный кризис. Вера, которую принесли мечом, была непримирима к иным религиозным культам. Впрочем, как написал Римский Папа в своем воззвании к христианским правителям: неспокойной обстановкой воспользовались враги церкви – нежить. А в это понятие входят и вампиры, и восставшие мертвецы, и многое другое уродство, и вырождение рода человеческого. Сначала это было действительно ужасно, и никто не знал, как с ними бороться. Вампиров протыкали кольями, нежить сажали на кол, сжигали. Если еще вчера вечером нам приходилось защищать какую-то деревню, то проходила ночь, и утром она была пуста. Мы отступали к своим крепостям, не в силах одолеть зло. Следует отметить, что турки тоже терпели неудачи.

Они приходили только в теплое время года, а зимой отступали к своим границам. Поэтому все зависело от местных правителей, которым некуда было уходить. Казалось, что мы были обречены. Когда армию врага пополняли отступники, у нас не оставалось уже резервов. Враг стоял перед воротами наших городов. Тогда молдавский князь, кстати, мой названый брат, сделал своих людей сильней, невосприимчивыми к боли. Так с помощью ритуалов мы усилили свои физические возможности. Наши воины брали у диких животных самое лучшее: силу, зрение, обоняние, выносливость. Так и появились ваши предки.

– Мы не оборотни. Ибо не прокляты мы, но страдаем в угоду дел великих.

– Я знаю. Вы – воины дракона. Орден дракона – это очень древнее по своей истории сообщество. Это потом вас стали называть охотниками. Папа обещал прощение тем, кто погиб во имя веры. Мы были православные, и все равно он считал, что в его власти дать всем отпущение грехов и право на спасение души.

– Знаю, знаю. Индульгенции раздавались направо и налево – только плати.

– Не иронизируй, это на первый взгляд выглядит как мошенничество, но в нужный момент освященные ритуалом вещи спасали людям жизнь. Я сам заручился поддержкой Римского Папы, чтобы выстоять в этом ужасе. Тогда все было словно в кошмаре. Мы устали терять своих людей, поэтому князь и я устроили одновременно вылазку из своих крепостей. Чтобы спасти тех, кто был еще жив.

Заодно, чтобы сжечь тела – тех, кто умер или погиб. В какой-то момент мы достигли успеха. Враг даже отступил.

Старик долго молчал, словно окунулся в свои воспоминания. Девушка устала лежать в прежней позе, стала ерзать. Он поднял на нее свои глаза, на миг подобрел, словно узнал в ней ту, о которой успел вспомнить.

– Это называется какой-то там синдром, когда заложник стал сочувствовать террористу.

– Брось, какой я террорист? Я – князь. Мой нынешний названый брат правит всем этим местом. Поэтому вы все его подданные, а значит, и мои тоже. Я, как это говорится, особенно не афиширую свое присутствие.

– Да, представляю, на всех городских документах вдруг появилась твоя подпись. Князь. Просто и доходчиво. Знаешь, у нас давно нет дворян. Ну как ты это не поймешь? И крепостное право давно отменили. Вместо того, чтобы церковные книги читать, полистай учебник «Истории КПСС».

Политэкономию на худой конец.

– Листал, ничего хорошего. Скверная попытка создать основную научную базу под коммунистическое учение. Странно, что эта страна так долго пыталась навязать свои догмы всему миру. Не подумай, я – не выживший из ума старикан.

Знаешь, у меня было достаточно времени, чтобы ознакомиться с вашим миром, понять, есть ли в нем место для такого, как я.

– И что из этого вышло?

– Пока не знаю. Мир полон неожиданностей, вот и ты оказалась таким приятным подарком для меня.

– Кстати, о подарке. Прекратите меня пичкать всякой дрянью.

– Не бойся. Это, как их, витамины, не более. Ты ничего не потеряла, если думаешь, что вырезать аппендицит – это большая потеря, то брось. Наш врач – сторонник преждевременного удаления некоторых рудиментов. Как ему ни пытался объяснить, что шрамы не украшают женщин, он настаивал на операции. Почему я его еще не обратил? Сам не знаю. Обещал, что удалит все следы хирургического вмешательства. Думаю, что не врет, коновал.

Девушка еще некоторое время переваривала услышанное, потом поняла, что спорить бесполезно, да и поздно.

– Удалили аппендицит? А почему моего разрешения никто не спросил? Откуда такая тяга все решать за нас, за людей?

На это князь невозмутимо ответил:

– Это бремя власти, не более. Но, заметь, я был против любого хирургического вмешательства.

Рудименты перестают играть роль решающих факторов, несущих какую-либо информацию, когда ты стала бы моей супругой.

– То есть, ты хочешь сказать, я должна стать вампиром?

– Не обязательно. Вообще, я больше не сторонник навязывать свою волю, мне было бы интересней, чтобы ты сама чего-то захотела. Сама чего-то добилась. В моих силах дать тебе любую возможность этого мира. Знаешь, я сказочно богат. Можно отправиться в путешествие, я бы показал тебе сотню городов, рассказал бы самые захватывающие факты из их истории, которые только помню.

Пауза. Старик не просто замолк, задумался.

– А я помню, поверь, очень многое. Можно переехать жить в любую страну мира. Загадочный восточный мир. Знаешь, мне всегда хотелось побывать в Сиаме, в Киото. Самому посмотреть на пагоды, побывать в Тибете. У меня драконски длинная жизнь, можно многое себе позволить. Нужна только спутница, которая бы смогла скрасить мое одиночество.

– Ты одинок? А как же твой названый брат?

– Этот человек занят своими особыми проектами. Я для него очередная игрушка, любопытный факт истории.

Тут он усмехнулся над чем-то, пошамкал губами.

– Я знаю, он меня называет дядюшкой. При этом совершенно не боится меня. Тут всего два-три человека, которые ко мне относятся без страха. Вот и ты тоже – ни капли ужаса, словно я действительно и твой дядя.

– Дядя, не зли. Еще раз прошу, отпусти, по– хорошему. Я ведь все равно сбегу отсюда.

– Зачем? Впрочем, я бы смог тебя давно развязать, но больно ты прыткая.

– Так развяжи!

– Потом, чуть позже.

– Когда?

– Ну, может быть, когда оговорим все условия нашего временного договора.

– А если я не желаю с тобой договариваться, что тогда?

– Желаешь, иначе давно бы нашла способ сбежать отсюда. Ремни уже ослабила? И мне тут зубы заговариваешь.

Оказывается, он видел ее буквально насквозь.

– Ладно, только лежи спокойно, а то слуги прибегут, опять повяжут. Предупреждаю, что ты для них, скорей всего, как это… пища, чем ровня. Не давай повода, не сопротивляйся. Итак, о чем это мы?

Девушка непринужденно вытащила руку из ремня. В кулаке у нее блеснула тонкая игла, найденная под приборной доской. Упаковку от иглы ей пришлось спрятать обратно, под доску. Следует отметить, что стол находился на уровне ее глаз, поэтому она смогла разглядеть то, что не видно никому сверху. На столике лежала упаковка с длинной иглой.

Дотянуться до нее было следующей проблемой, на это ушло несколько часов времени, когда никого рядом не было. Благодаря игле, она сначала ослабила ремень. Теперь, вооруженная этим предметом, она испытывала жуткий азарт охотника.

– И что ты собиралась сделать? Проткнуть мне глаз? Пожилому старому человеку, который тебе пока ничего даже не сделал. Ужас, в кого ты только такая уродилась?

– Хочешь узнать всю мою родословную? Перечислить все мое фамильное древо?

– Я примерно знаю. Дворовому люду давали прозвища. Серьга, Багор, Кистень, Копье, Штырь. Это потом, очевидно, они стали фамилиями. Все вы должны были носить мою фамилию или моего брата. Но, судя по всему, чтобы скрыться во мраке времен, ваши предки сменили свои имена?

Девушка призадумалась. Багоровы жили на соседнем хуторе, Кистеневых в поселке было две семьи.

Штыревы тоже были, как, впрочем, и Копьевы.

– Серьга.

– Вот видишь, все и так ясно. Из двухсот старых семей я назвал только пять и попал.

– Ты думаешь, я совсем дура? Ты, наверное, уже мои документы увидел.

– Сжульничал. Каюсь.

Он залился старческим смехом. Прокашлялся.

– Знаешь, с тобой интересно проводить время. Иглу пока убери, а то проткнешь себе что-нибудь. А я крови чужой не переношу.

– Ах, какие мы все нежные.

Она убрала иглу под подушку. Поправила покрывало, ночную рубашку. Уселась удобно, чтобы быть наготове, мало ли что.

– Первый пункт договора. Не навреди себе. Тут она закатила глаза.

– Даже не знаю, это как получится. И чем тебя тогда шантажировать буду?

– Я повторяю: мы договоримся.

– Хорошо, что дальше?

– Второй пункт договора. Подумай, прежде чем отказаться.

– Как все запутанно, не находишь? Ты так и душу продашь, по пунктам все распишешь?

– Не богохульствуй! Ибо душа – бесценна.

* * *

– Расскажи, что-нибудь о себе.

Старик еще раз вдохнул, удобно примостился в настоящем деревянном кресле.

– Нам с самого детства все время твердили, что мы особенные, чтобы не связывались с городскими ребятами и, самое главное, поменьше болтали. Нет, мы не какая-то религиозная секта, хотя это очень близкое сравнение. Короче, детство прошло, можно сказать, беззаботным, светлым. Родители в поле. Мы с братом дома, на хозяйстве, помощники. Следовало за скотом присмотреть, дрова принести, воду накачать. Школа? Конечно, мы ходили в школу. В нашем селе была начальная школа, это потом пришлось учиться в городской школе.

Девушка свободной рукой поправила локон своих темных волос. Смуглая кожа становилась еще темнее в свете неонового освещения.

– Наш поселок жил замкнутой жизнью, особенно после перестройки, когда все развалилось. Но мы выжили. Потом появилось братство. Точнее, оно всегда было, где-то находилось, о нем говорили, про него все наши люди всё знали. Где-то кочевали, а тут, вот, вернулись и стали осваивать заброшенные в округе хутора, восстанавливать разрушенное хозяйство нашего бывшего колхоза-миллионера. В тот период мы с братом были еще маленькие, ничего не понимали, но это было потрясающе. Мойка. Кафе.

Заправка. Все это открылось благодаря приезжим братьям. Они такие же, как мы, просто раньше им приходилось много скитаться, точнее, скрываться. Сначала восстановили колхозный гараж, привезли топливо, закупили запчастей к тракторам, это потом приобрели новую технику. Это дало всем возможность спокойно работать. Детей стало больше. Для поездок в школу приобрели автобус, наняли водителя, чтобы можно было туда ездить.

Опять поправила волосы, о чем-то подумала.

– Так я стала учиться в Местищево. Учителя к нам относились хорошо, они словно знали что-то про нас, но ничего никогда не спрашивали и сами не говорили. Горожане нас избегали, поэтому дети города нас сторонились. Наверное, боялись.

Она отстранилась, вытаращила глаза.

– Представляешь? Они называли нас румынами, словно в этом было некое ругательство. Путали с цыганами. Возможно, что мы для них были слишком дикие. А что нас бояться? Мы, что, проклятые?

Старик в этот момент крякнул, он-то прекрасно знал, что проклятие существовало.

– Впрочем, оказалось, что проклятые. Когда в какой-либо нашей семье рождался покрытый шерстью ребенок, об этом узнавали все. Устраивали праздник. Старые сказания нашего народа подтверждались все чаще и чаще. Оказывается, что традиции наши сильны, и они неподвластны течению времени. Что было не так с нашими детьми?

– В наше время часто рождались дети, покрытые шерстью, словно в теплой рубашке.

– Говорят, что мой брат тоже был покрыт шерстью, когда родился. Я этого, конечно, не помню.

Возможно, он полинял после купели, то есть после крещения. Поймите, мы не звери. Но глубоко в душе мы – волки, мы – медведи, мы – огромные боевые животные. Впрочем, все это было только в сказках, но я в них нисколько не сомневалась. Порой долго смотришь на себя в зеркало, и вдруг образ резко меняется. Моргнешь, и все проходит. Старики говорили, что раньше люди нашего народа могли обернуться в любого лесного зверя, чтобы выследить добычу на охоте. Еще могли стать сильными хищниками, чтобы убить своего врага, защитить свою семью и спасти дом. Возможно, даже голыми руками, не знаю. Вместе с пришлыми братьями вернулся забытый старый обряд посвящения в юноши. Мой брат его прошел. А мне, как девушке, это было не обязательным.

– Раньше подростка заворачивали в тушу убитого зверя на несколько часов. Лежать в кровавой бане – не самый лучший вариант. Это потом для обряда стали использовать только что снятые со зверя шкуры. Главный элемент тут кровь, которая должна была покрывать все тело, иначе напрасные старания.

– Я прекрасно помню эти подробности. Старики нам их рассказывали. Ими до сих пор детей пугают.

Ее еще передернуло от воображаемого ужаса. Потом она продолжила свой рассказ.

– Если посудить честно, то наша семья всегда жила в достатке. Мы держали лошадей, разводили племенных быков, пасли овец, занимались птицей, была у нас и корова. Был трактор. Он остался после развала нашего передового колхоза. На заброшенном поле гнил, пока его отец сам не перебрал весь.

Старик смутно понимал, о чем идет речь. Трактор для него был понятием абстрактным, девушка об этом даже не подумала.

– Впрочем, перестройка сломала все.

– Перестройка?

– Ну, да, перестройка.

Она вдруг поняла, что о многом старик просто понятия не имеет, в смысле – не знает.

– Это, как война, только экономическая. Тут и блокада, и происки врагов, и атаки мародеров. Братство все изменило.

– Конфликты?

– С кем? С городскими? Их почти не было. Город был слишком далеко от нас. Остальной мир еще дальше, чем я думала. Нет, конфликтов почти не было. Если случались, то нас это не затрагивало. Так получилось, что к нам много лет никто не лез, не мешал нам жить.

Она словно что-то вспомнила.

– Впрочем, конфликтовали часто сами люди из города. Между собой. Однажды бывшие военные не поделили что-то с местными преступными элементами. Это называется: стрелку забили.

Она показала распальцовку козой, как это делают блатные, скривила кончики губ. Тут ей самой стало смешно, засмеялся и князь.

– Встретились они почему-то на нашей территории. Сначала хотели договориться, но ничего не вышло, завязалась драка, стрельба. Мы все еще удирали, потом домой, думали, война начнется. Но ничего, договорились. Потом офицеров подмяли. Я смутно все это помню, взрослые говорили, что Северный этого так не оставит. Вот Северного помню, он часто приезжал к отцу, оказывается, они еще с детства друг друга знали.

Опять пауза.

– Бывший колхоз-миллионер имел огромные приусадебные территории, на которые раньше приезжали помогать собирать урожай все горожане. В тот же период школьники отдыхали в пионерских лагерях, которые располагались рядом с колхозом, вдоль берега реки. Имелся один трудовой пришкольный лагерь, где также отдыхали и работали школьники старших классов. Совместное детство связало судьбы многих горожан и жителей края.