Текст книги "Мы еще победим"

Ягоды

– Все дело в принципе, – сказал Семен и ударил меня по плечу, от чего машину дернуло вправо, – только дай одному барану почувствовать твою слабость и на тебе отыграется все стадо.

Я не стал спрашивать, кто конкретно и как должен был на нем отыграться. Впрочем, это не имело смысла. Мы покидали город.

Семен вытащил из бардачка зажигалку и попытался прикурить. Естественно у него ничего не вышло.

– Не работает, – зачем-то пояснил я.

Я вспомнил мудака, который продал мне это дерьмо, переставшее добывать огонь уже на второй день. Он говорил, что я могу быть уверен в качестве, потому что это ZIPO. Чтобы подчеркнуть совершенство изделия, продавец указал на стоящую рядом ZIPPO и поморщился, будто увидел нечто омерзительное. Внешне зажигалки отличались лишь одной буквой, но продавец уверял, что чем меньше букв, тем вещь качественней.

– Да и кому захочется иметь зиппо, когда каждый школьник знает, как должна называться настоящая зажигалка, – подмигнул продавец, давая понять мне, что мы теперь с ним друзья.

Спустя сутки я понял, что и друзья могут наебывать, а качество – понятие нестабильное.

Проблемы начались на первой же остановке. Сеня стучал по цифрам на колонке.

– На семь копеек не долили, прикинь.

Пошли разбираться. Упырь в желтом комбинезоне упорно мотал головой, уверяя, что залить до нулей невозможно технически. Семь копеек были делом принципа, но здесь, по всей видимости, уже привыкли к идиотам и идти на перемирие долго не соглашались. Но, проебав полчаса своего времени, сдался кто-то из главных.

– Возьмите рубль и проваливайте отсюда!

Сеня гордо объявил, что ему чужого не надо и оттолкнул руку. В итоге нам вернули все деньги за бензин и попросили больше сюда не приезжать. Мы не стали возражать, разумно посчитав, что конфликт исчерпан.

– Все дело в принципе, – вновь повторил Семен.

На секунду мне показалось, что поездка больше не имеет смысла, что туман в голове вот-вот рассеется и из-за горизонта памяти выплывет, наконец, то, что уже целый месяц не давало спокойно жить. Я остановил машину и вышел на обочину. Стараясь не спугнуть откровение, сосредоточенно всматривался в кукурузное поле. Семен стоял рядом и обеспокоенно разглядывал меня.

– С тобой все в порядке? – спросил он, а я подумал, что из-за его тупой фразы мне теперь точно ничего не светит.

– Я был так близок, – разочарованно выдохнул я.

– Что?

– Ничего.

Я ложился спать, просыпался, чистил зубы, намазывал масло на хлеб, отрабатывал свою смену, возвращался домой и все это время пытался вспомнить что-то очень важное.

– Может быть, ты забыл чей-нибудь день рождения? – спрашивали на работе, а я ахуевал от такой тупости и закатывал глаза.

С каждым днем мысль, что из головы выпало нечто значительное, становилась все более навязчивой, а попытки вспомнить, что же все-таки я забыл, только забавляли. Но вслед за весельем пришло беспокойство: что если от того вспомню я или нет зависит… впрочем, что от этого может зависеть, было также неясно. В таком неведении я пребывал несколько недель: висел вниз головой, пересматривал фотографии, сообщения, распечатку звонков, пока соседка вдруг не заявила, что знает, как мне помочь.

– Бария, – сказала она, причем сказала это с таким трепетом, что сомнений не оставалось – чем бы Бария не являлась, она точно поможет.

– Это какое-то лекарство? – спросил Сеня.

– Нет, – скривился я.

– А что тогда?

***

Бария оказалась толстой женщиной лет шестидесяти с нарисованными бровями и огромным белым париком в форме кокона. Жила она в двухэтажном особняке в небольшом хуторе, окруженном кукурузными полями и рисовыми чеками. Я стоял в центре мрачной комнаты, пропахшей какими-то благовониями, и смотрел на женоподобное чудовище глазами, переполненными любовью и надеждой. Вложив историю своего несчастья в несколько минут, я закрыл глаза в ожидании волшебства. Но тетка не торопилась помогать. В ответ на мою исповедь она положила руку мне на плечо и попросила, чтобы я отвез ее внука в дельфинарий.

Чтобы не портить о себе впечатление, фразу «Чего блять? Какой нахуй дельфинарий?» пришлось умещать в более короткую:

– Что, простите?

– Дети привезли внука на каникулы, а я обещала ему показать дельфинов, – Бария ответила на мой вопрос так, будто просила меня передвинуть холодильник.

– Почему вы не свозите его сами? – вмешался в разговор Семен.

– Терпеть не могу дельфинов.

Я подумал, какое говно нужно носить в душе, чтобы не любить дельфинов.

– Понимаете, мы приехали издалека, – начал я, – у нас не так много времени…

– У тебя же отпуск, – обвиняющим тоном сказала Бария.

– Откуда вы знаете?

Женщина лишь отмахнулась.

– Здесь недалеко, – попыталась успокоить она, – до моря туда и обратно часа два, плюс час выступление, так что к вечеру уже вернетесь.

Мы выглядели как два немытых ублюдка. Собственно, мы ими и были. Трое суток, проведенных в машине практически безвылазно, превратят в говно кого угодно. В такой ситуации идея отправить ребенка с двумя первыми встречными, у которых очевидно что-то было не в порядке с головой, выглядела более чем неудачной.

Я посмотрел на Семена, в надежде, что он предложит альтернативный вариант, но его, по всей видимости, все устраивало. Услышав предложение Барии, он лишь спокойно пожал плечами, как бы говоря: «Ну, что ж, дельфины так дельфины». Ему было срать на мои проблемы.

– Может быть, вы попросите кого-то, кого мальчик знает? Тем более отправлять ребенка с чужими людьми…

– Я вас умоляю, – закатила глаза тетка, – приедешь обратно, тогда и будем разговаривать.

Женщина провела нас на задний двор и указала на вишню. Под самой макушкой, обхватив ствол ногами, в листве прятался белобрысый пацан. Вероятно, мальчик был очень взволнован нашим присутствием, поскольку стал совать бурые ягоды в рот все быстрее и быстрее.

– Этот? – спросил я Барию.

– Этот, – кивнула тетка.

***

Блаженно улыбаясь, пацан сидел на заднем сиденье. Время от времени он вскакивал и с криками «Дельфины! Дельфины! Мы едем кататься на дельфинах!» начинал радостно душить Семена.

Ребенок действовал на нервы. Прогулки с малолетним идиотом не входили в мои планы, это было совершенно не то, чего я ждал от поездки.

– Остановите пи-пи! – заорал пацан.

– Что совсем прижало?

– ПИ-ПИ!

– Как тебя зовут? – Семен пытался наладить контакт с ребенком.

– ПИ-ПИ!!! – надрывал голос пацан.

– Пипи. Какое необычное имя, – пошутил Сеня, – а меня Семен.

Мальчику шутка не понравилась, он схватил Сеню за волосы и сильно потянул нестриженную голову к заднему сидению.

– Вот ублюдок! – теперь уже орал Семен, – Останови! Ему надо!

Пацан выбежал из машины и скрылся в кукурузе.

– Зря взяли, – потирая голову, сказал Семен, – даже если привезем обратно, обосанного от счастья встречи с дельфинами, старуха все равно не поможет. Тебе нужен гипнотизер, вот что я думаю.

Я гладил карман, в котором лежал бумажник. Еще пару часов назад мне казалось, что стоит протянуть тетке несколько купюр и проблема исчезнет сама собой. Я покупаю услугу, следовательно, должен нести расходы. Законы рынка везде одинаковы. Но везти малолетнего засранца поглазеть на…

ТАРРРРААААААХХХХХ!!!

Размышления прервал дикий грохот. В метрах двадцати от нас поднялась в воздух земля, и сухие комья вперемешку с изломанными растениями рухнули на машину. В голове гудело, а из кукурузы на нас шло облако пыли.

– Ебать! – Сеня распахнул дверцу и кинулся в самый центр облака, но уже через несколько секунд вернулся обратно.

– Вот тебе и пи-пи, – пробормотал я.

– Нечем дышать, – отплевывался Семен, – сейчас уляжется, еще схожу.

Но сразу сходить не удалось. Из-за поворота выехала зеленая шестерка и остановилась рядом с нами. Из окна высунулась седая голова.

– Это вы что-то взорвали? – не глуша мотор, подозрительно спросил водитель.

– Нет. Сами остановились посмотреть, – соврал я, бросив взгляд в сторону кукурузы.

– Вот это грохнуло, да? – сразу же успокоился он и восхищенно заулыбался, – Будто кто-то из пушки пальнул.

– Наверное, мина взорвалась. Ловушка на зайца, – заорал Семен.

– На зайца? – удивился водитель, – Какой от нее прок, если от зайца ничего не останется!

– Дикий народ, – пожал плечами Семен.

– Может метеорит, – предположил я.

Мы посмотрели на небо, но оно было чистым.

– Надо уезжать отсюда, кто знает, может, еще рванет, – водитель шестерки нажал на газ и исчез, так же неожиданно, как и появился.

Больше на дороге никого не было. Семен снова вышел из машины и направился к месту взрыва. Досчитав про себя до ста, я пошел следом. Мой товарищ стоял рядом с огромной воронкой и чесал затылок. Ни детской одежды, ни других частей ребенка. Будто расщепили на атомы.

– Может, убежал? – Семен смотрел на меня так, будто был виноват в случившемся.

– Может быть, – сказал я и указал на воронку, – но откуда тогда это?

Мы стали осматривать окрестности взрыва, но так ничего и не найдя, решили поскорее валить отсюда. Я нажимал на педали и крутил руль на автомате. Мы покидали место загадочного взрыва в полном недоумении и без малейшего представления, как теперь быть, а пособия «Что нужно делать, если на Ваших глазах взорвался ребенок», к сожалению, не было под рукой.

***

– Это все старуха, – пришел к неожиданному выводу Сеня.

– Что значит старуха?

– Это она все. Она все знала заранее. Она просто хотела от него избавиться.

– От собственного внука?

– Почему бы и нет? Если ей дельфины не нравятся! – привел весомый аргумент Семен.

Мы были относительно спокойны лишь потому, что все еще надеялись на что-то. Но если бы нам показали оторванный палец или хотя бы карман…

– Так не пойдет, – сказал я, когда мы, наконец, выехали на нормальную дорогу, – нас все равно поймают. Та тетка не дура, она обязательно расскажет свою версию случившегося. Похитили, а что сделали с ребенком неизвестно. А когда хорошенько пороются в воронке, вот тогда все.

– И что ты предлагаешь?

– Предлагаю вернуться и все рассказать. Тем более, я не хочу садиться за решетку, так и не узнав, кто убийца.

– Какой убийца? – не догнал Семен.

– Не важно, – ответил я.

– Я пойду как соучастник? – спросил Семен, ожидая, что я возьму вину на себя.

Мы возвращались обратно. Рядом с местом, где произошел взрыв, стояли две полицейские машины и корыто эмчээсовцев. Газелька скорой помощи только-только отъехала, но сирена была выключена. Это могло означать что угодно, но про себя мы решили, что в ней, кроме медиков, никого нет.

Я остановился у обочины. К нам тут же направился один из представителей правопорядка, до этого занимавшийся изучением неба на предмет появления Энолы Гэй и других летающих угроз. Шнурок полицейского ботинка бился о землю, и я вспомнил Гагарина.

– Сами во всем признаетесь? – мент заглянул в окно, не спрашивая разрешения.

Начало было слишком обескураживающим. Я посмотрел на Семена. В его взгляде не было ничего, кроме паники. Мне вспомнились недавние рассуждения о стаде, которое должно было отыграться. Более подходящего момента и не придумаешь.

– О чем вы, шериф? – попытался отсрочить развязку я, но чувствовал, что меня уже держат за яйца.

– Я сержант, – весело сказал мент, – угостите сигареткой!

Казнить нас быстро никто не собирался. Также было непонятно, вел ли сержант какую-то игру, или просто решил выпендриться.

– К сожалению, не курим, – сказал Семен, хотя в бардачке лежало несколько пачек, – а что здесь случилось?

На вопрос Семена сержант не обратил никакого внимания.

– Не курите? А с виду и не скажешь. Чо приехали?

– Да вот… – замялся Сеня, – Столько машин… в поле…

– А, вы про это, – расслабился мент, – взорвалось что-то.

– Взорвалось? – притворно удивился я, – Никто не пострадал?

– Возможно, заяц, – задумчиво ответил сержант.

– Заяц? – удивился я, теперь уже по-настоящему.

– Да. Один из местных сказал, что так теперь охотятся на зайцев. По мне, так очень странный способ. По крайней мере, никакого зайца мы не обнаружили. Впрочем, возможно его уже забрали, – принялся рассуждать полицейский.

Внешностью он напоминал молодую Пугачеву, а голосом походил на Караченцева. Но это странное сходство не сделало его богатым. Я вдруг подумал, что если хочешь добиться успеха, во всем нужно сохранять правильные пропорции.

– А людей не обнаружили?

– Людей? Каких людей? – нахмурил брови мент.

– Не обращайте внимания, – улыбнулся я, – мы почти не спали.

Я принялся заводить машину, но она отказывалась слушаться. Мент не уходил, а просто смотрел на беспомощного меня. Я чувствовал, как по спине течет пот. Все мои мысли были о том, как поскорее отсюда свалить, но машина продолжала стоять на месте.

– Наверное, толкнуть надо, – решил прервать немую сцену сержант.

Семен вылетел из машины, будто это был приказ, вытер влажные руки о джинсы и подошел к багажнику.

Зашипела рация.

– Серега, скорая там еще?

Мент поднес ко рту черный кусок пластмассы, прокашлялся для уверенности и важно ответил:

– Уехала.

– Да? Херово, – ответил хриплый голос, – пацана какого-то нашли. О дельфинах что-то рассказывает.

Я смотрел вперед. Вперед приближался очень медленно. Даже короткие ноги правосудия смогли бы догнать нас без особого труда. Все было кончено. Мысль о том, чтобы сдаться теперь казалась глупостью. Но что делать, когда выбор сделан. Я принялся рассуждать о судьбе и подобных вещах, но в этот момент машина неожиданно завелась. Семен запрыгнул внутрь и мы, наконец, поехали.

***

Несколько часов, проведенных все в той же машине, не добавили нам чистоты. Впрочем, сложно было понять, что воняет хуже, мы или эти ебучие благовония.

– Ваш внук… – начал я, – понимаете… такое дело…

Бария выглядела жизнерадостной. По крайне мере, улыбка торчала на ее лице, как курцхаар у лисьей норы. Это раздражало. Суть поездки была потеряна, а вместо ожидаемого облегчения мне приходилось теперь выдумывать оправдания.

– Езжайте домой, вы очень устали, – сказала вдруг Бария.

– А как же ваш внук? – спросил я.

– Внук? Какой внук? У меня и детей-то нет, – засмеялась тетка.

– Но вы же сказали…

– Что я сказала?

– Что внук… дельфины…

– Какие дельфины?

Мы стояли будто обосранные.

– Вот что, – сказала она, – езжайте домой. То, что ты просил, – она посмотрела мне в глаза, – я сделаю. А теперь валите. Мне нужно поспать.

Тетка выпроводила нас во двор, но уйти сразу не удалось. За сеткой забора Барию уже поджидала заплаканная женщина.

– Теть Маш, вы нашего Сашку не видели? – закричала она.

– Нет, Светочка. А что пропал? – ласково ответила Бария.

– С самого утра нет, – промычала женщина и заплакала.

Мы смотрели на Барию, на то, как она пыталась сдержать улыбку. Я вдруг понял, что это наш шанс, что нужно рассказать этой женщине все, что случилось сегодня с нами. Но мои мысли были наглым образом считаны, а попытка сдать старуху пресечена ударом по голени.

– Домой! – закричала Бария. Противостоять этому голосу было невозможно. Мы закрылись в машине, будто на нас должна была обрушиться гигантская волна.

Мы возвращались домой, а я все думал о том, как ловко меня наебали. Единственным утешением было то, что мысль, так долго мучившая меня, болталась теперь словно молочный зуб, который должен вот-вот выпасть. И хоть память не торопилась возвращаться, загадка, ради которой и была проебана часть отпуска, уже не казалась столь значимой.

***

Стрелка указывала на то, что горючее почти закончилось, а заправка, на которой висели наши обугленные чучела, осталась позади. Все в этом мире рано или поздно приходит в негодность. Что-то портим мы сами, что-то портится в независимости от нас. Но, так или иначе, сожалеть о содеянном глупо, особенно, если речь идет о сраном бензине.

Машина заглохла всего в паре сотен метров от города. Мы не стали канючить топливо у проезжающих мимо водителей, или напрашиваться на подвезти, а просто пошли в сторону дома.

В город мы входили, словно два заросших туриста, проебавших где-то свои рюкзаки. От тех парней, которые неделю назад отправлялись в путешествие, не осталось и следа. Я попрощался со своим другом и направился к собственному дому.

– Надеюсь, старуха не обманула, – крикнул мне в спину Семен.

«Домой», – вспомнил я последние слова Барии.

Рядом с домом на лавке щелкала семечки соседка, которая и посоветовала мне съездить к ведьме.

– Ну, что, съездил? – спросила она.

– Ага, – кивнул я.

– Помогла?

Я помотал головой.

– Не может быть! – удивилась соседка, – Странно, очень странно.

В ее голосе было слышно разочарование. Нехватка сплетен сделала ее грустной.

Лифт не работал, пришлось подниматься по лестнице. Я чувствовал себя преданным, будто кто-то выдернул из тебя шнур и выдавил стекло, когда ты был на полном ходу.

Стоило мне открыть дверь и перешагнуть через порог, как настроение скатилось в говно. В доме стояла вонь, заглушившая запах немытого тела во сто крат. Источник зловоний находился на кухне. В квартире не было электричества и холодильник естественно не работал. Открывать морозилку я не стал. Просто захлопнул за собой все двери и рухнул на диван.

Во сне мне привиделся Караченцев, катающийся на дельфине. Выныривая, дельфин успевал произнести несколько слов из песни об айсберге. Я пытался подпевать ему, но вместо слов из моего рта сыпалась вишня, которую тут же подбирала Бария.

– Моя вишня, – зло сказала она, – а если надо, то и тебя взорву.

– Но мальчик жив, – попытался возразить я, однако вместо слов снова посыпались ягоды.

– Ягоды! – облегченно сказала Бария, после чего я проснулся.

– Ягоды, – повторил я уже наяву и улыбнулся тому, что загадка, наконец, была разгадана.

Петр Алексеич

«… по подсчетам ученых астероид врежется в нашу планету 23 декабря.

– Удар придется на Австралию, – говорит Петр Алексеевич, – но это, в сущности, не принципиально, так как ничего живого на планете больше не…»

– Это разве люди? Это разве люди? – слова Желтого заставляют вернуться к действительности. Он сидит в моем кресле, обхватив голову руками. Вид у него жалкий, оно и понятно – пару часов назад всю его семейку попросили убраться из собственной квартиры. Желтый надеется найти адвоката, чтобы тот помог ему потянуть время. Но для этого нужны деньги и сейчас мой приятель их попросит. Его руки дрожат, он все еще мнется. Сейчас я для него как рулетка, пятьдесят на пятьдесят – либо дам, либо нет. Но все его мысли – полная хуйня. Денег он не получит.

– Леха, ты бы не мог одолжить мне тыщ пятнадцать? – спросит он.

А я отвечу:

– Извини, брат, но ты же знаешь, мы с Танюхой уже купили билеты. Было бы не правильно сейчас сдавать их, в тот момент, когда у нас вроде бы все наладилось.

Он молча кивнет и пойдет дальше по друзьям и знакомым. Я же отправлюсь в ломбард. Главное теперь держаться подальше от Желтого.

– Избегай неудачников, – поговаривал отчим, – они притягивают проблемы.

Пожалуй, это его единственный совет, который действительно чего-то стоит.

Желтый встает с кресла, складывает на груди руки и, наконец, произносит:

– Леха, ты бы не мог…

***

В ломбарде как всегда никого нет. Порой мне кажется, что контора работает только для меня. За прозрачной перегородкой сидит рыжая малолетка. Она сейчас на каникулах и, вроде как, помогает деду.

– Здравствуйте. Вы пришли забрать или оставить? – она говорит оставить, потому что уже успела выучить негласное правило – за большей частью заложенных вещей никто не возвращается.

– Вот хочу заложить часы на месяц другой.

– Хорошо, – девчонка берет мои часы, рассматривает их, делая вид, что что-то в этом понимает, затем указывает на лист бумаги прилепленный скотчем к перегородке, – Условия знаете?

– Да, конечно. Не впервой.

– Тогда я позову оценщика, – девушка нажимает на обычный велосипедный звонок.

Через несколько секунд из дальней комнатушки выходит старик (про себя я зову его Троцким). Не потому что похож, просто когда он уходит обратно в свою келью, хочется залепить ему по голове какой-нибудь острой хреновиной. Старая жадная кляча.

– Что-то вы, молодой человек, слишком часто к нам заходите, – говорит дед, – Не случилось ли чего?

– Все нормально, старик, делай свое дело.

Троцкий неодобрительно качает головой, кладет часы себе на ладонь, подбрасывает их и с видом знатока говорит:

– Старые уже они. За такие не больше пяти сотен.

– Да ты че старик? Им всего два года. Их за пятеру покупали.

Старик жует губы, еще раз внимательно смотрит на часы, затем выносит вердикт:

– Тысяча максимум, и то, как постоянному клиенту.

Тысяча? Вот мудак. Были бы часы моими, хуй бы он их когда получил так дешево.

– Ладно. Пиши квитанцию.

***

По дороге домой встречаю Костю. Рожа в отеках, под глазом огромный бланш. Классический мудак.

– Леха, ты не находил флучайно мои чафы? – шепелявит Костя. По всей видимости, мусора не только нанесли ему грим на лицо, но и выбили несколько зубов.

– Нет, братан, – инстинктивно сжимаю квитанцию в кармане и пытаюсь разорвать ее одними пальцами.

– Походу муфафа фуки прикарманили.

Вчера мой приятель пытался стребовать с местного барыги Сени-комара корабль бошек в долг. Кредитная история у Костяна находится, мягко сказать, в плачевном состоянии, поэтому Сеня без особых раздумий послал своего клиента куда подальше. Я даже рта не успел раскрыть, как Костик ответил нокаутом, быстро обшманал Сеню, но Сеня не дурак, с собой естественно ничего не взял. Не прошли мы и квартал, как нас нахватили люди в красивой серой форме. Костян стал вырываться, кричать что-то про волков, тут-то часы с него и слетели.

– Кфтати, а пафиму тебя не фабфали?

– Не знаю. Наверное, когда комар мусорам звонил, только про тебя и сказал. Ты же его ударил.

– Нафефное, – с сомнением кивает Костя.

– Давай-ка я тебя угощу. Чтоб раны быстрее затянулись.

Халявная водка выпиливает из головы Костика все подозрения.

– Бля, чафы жалко, – шмыгает носом приятель, – Мне их батя подафил, когда от наф уфол. Такие щас и не купишь.

Вспоминаю старикана жмота и разливаю водку в мутные рюмки.

– Ну, давай. За порядочных людей.

Бутылка заканчивается быстро. Решаю, на этом благотворительность завершить. Подзываю официантку.

– Девушка, посчитайте нас.

Толстая деваха с бледным лицом и черными кругами под глазами напоминает панду. Она бросает на стол коричневую в жирных пятнах книжицу и уходит. Не взглянув на счет, достаю из кармана вырученную за часы зеленую бумажку. Однако вместо тысячерублевки пальцы сжимают серый листок бумаги с подписью Троцкого. Что же я тогда порвал? Кладу листок на стол, уже в другом кармане нащупываю куски, как мне казалось, порванной квитанции и достаю один из них.

Короткая надпись на зеленоватом фоне развеивает все сомнения.

«…ублей»

– Что это? – Костян рассматривает квитанцию.

– Ничего, – вырываю бумажку из его рук.

– Там фто-то про фясы, – бормочет он.

– Это справка из больницы. Слушай, я, кажется, деньги забыл дома.

Костик напрягается, чувствует, что его пытаются наебать.

– Братан, я быстро. До Танюхи сбегаю и обратно. Она здесь недалеко.

***

Вот черт! Ни часов, ни денег!

Путь до подруги занимает десять минут. Вдвое больше, чем я обещал Костяну. Да и пошел бы он куда подальше мудак.

Открываю калитку, Тайсон – пес торопится убраться подальше, знает, что может получить хороший пинок. Кусать меня нельзя – я тут свой.

– Танюха! – дергаю ручку, – хрена ли ты закрылась?

За дверью слышится возня. Через минуту, наконец, щелкает замок. Танюха стоит в халате, волосы растрепаны.

– Ты че спала, что ли?

– Ага, спала, – испуганно кивает подруга.

– Дай пятьсот рублей.

– Леш, а у меня нет, – пожимает плечами Таня.

– Дай из тех, что на Анапу откладывали.

– Леш, так это… Желтый приходил. У него такая проблема… представляешь, у него квартиру суд отбирает. Там с кредитом что-то…

– Та знаю я, – отмахиваюсь, – потом все потом. Деньги давай.

– Так Леш… я это… я их Желтому дала. Он на недельку всего попросил. Говорит, адвокату заплатит, а там ему кто-то отдать должен.

Слова «деньги» и «Желтый» вводят в ступор.

– Ты что дура? Ты вообще понимаешь че ты сделала? – чувствую как лицо наливается кровью, – Это же все наши деньги!

– Так, а что… а что? – задыхается подруга.

– Он же теперь хрен отдаст! Ты че не понимаешь? Это же все! Все равно, что в унитаз смыла. Они же хуже наркоманов щас. Им главное занять, а как отдавать они не думают никогда. У! Курица!

– Леха, я все отдам.

Голос Желтого заставляет вздрогнуть.

– Желтый?

Захожу в прихожую. Справа в дверном проеме стоит Желтый.

– Спала говоришь? – перевожу взгляд на Таню.

– Леша, прости. Мы ничего не делали.

– Блядь ты, – плюю ей в лицо.

Хочу заехать Желтому, но он меня опережает. Падаю на грязный пол, внутренне готовлюсь к еще одному удару, но его не следует. Поднимаю голову, Желтый весь трясется от страха. Вот мудак.

– Ладно, голубки. Пойду я, – медленно встаю, отряхиваюсь, выхожу во двор, как сзади что-то вцепляется в ногу.

– Ай, бля!

Тайсон – сука!

– Тайсон! Фу! – заботливо кричит Танюха.

– Засунься дрянь! – кричу ей в ответ, скидываю пса и отвешиваю ему хороший пинок, так что животное ударяется о стену.

Захлопываю калитку, задвижка вываливается из пазов и падает на землю. Прохожу несколько метров. Трогаю лодыжку. Распухла. Ебаная семейка. Достаю телефон, набираю Серегу мента.

– Алло, Серега.

– Ага, здорова. Ну че, часы сдал?

– Часы? эээ… ну, я как бы сдал… но тут еще одно дело. Ты Желтого знаешь?

– Кента вашего? Ну, вроде.

– Он щас от Танюхи моей будет идти. У него на руках сумма. Путем обмана завладел ею так сказать.

– Танюхой?

– Суммой!

– А. Ну и че и че?

– Надо пресануть его малость. Половина твоя.

– Половина говоришь? Это сколько?

– Тыщ шесть-семь.

– Ого. Солидос. Ща перезвоню. Обсудим с коллегами.

Дохожу до дома, а Серега все не звонит. Несколько минут топчусь у ворот и захожу во двор. Полчаса ожиданий и ничего. Иду в дом, достаю бинт и перекись. Закатываю штанину и в этот момент раздается звонок.

– Да, Серег.

– Короче не срослось с твоим Желтым. Матерый, гад. Вырвался.

– Кто? Желтый? Да он же никогда не дрался!

– Слушай, ты! Ты че думаешь самый умный? – орет в трубку мент, – Сказано тебе не срослось. А за деньгами я вечером зайду. По моим подсчетам там не меньше двух должно быть.

– Да не, Серег. Старикан за часы всего косарь дал. И то пришлось сторговаться. Квитанция есть.

– Квитанция говоришь? Ну, ладно, посмотрим.

Серега вешает трубку. Открываю флакон с перекисью. Подношу к ноге, как снова звонит телефон.

– Да!

– Алло, Леш?

– Да!

– На Желтого какие-то пацаны напали, избили его и деньги отобрали. Это ты? Это ты гад? Если это ты, знай, я на тебя в милицию заявлю! – верещит Танюха.

– В полицию.

– Что?

– Они сейчас полицией называются.

– У!!! Козел!!!

Танюха бросает трубку. Смотрю на часы.

17:45

Скоро должен прийти Серега. Надо показать ему квитанцию и попросить отсрочку. Засовываю руку в карман – куски купюры, в другой – пусто. Куда же я ее дел?

Кто-то стучит в ворота.

– Леха фука! Выходи!

Подхожу к окну. За воротами маячит голова Костика. Я про него совсем забыл.

– Леха, тварь! Это ты мои чафы фпиздил?

Несколько минут слушаю его вопли, думаю о том, что мент все-таки киданул, вспоминаю о квитанции, Танюхе прошмандовке, Желтом пидарасе и тупой собаке.

Бля… да идите вы все!

Сажусь в кресло, беру газету. На обложке красуется НЛО в виде чайника без крышки и три египетские пирамиды, зачем-то перенесенные в тайгу. Глаза быстро находят место, на котором остановился еще утром.

«… по подсчетам ученых астероид врежется в нашу планету 23 декабря.

– Удар придется на Австралию, – говорит Петр Алексеевич, – но это, в сущности, не принципиально, так как ничего живого на планете больше не останется».

Откладываю газету, и смотрю на календарь. 12 августа.

– Бля… как долго, Петр Алексеич, как долго…