Текст книги "Приказ: дойти до Амазонки"

Глава 4

Оруджев объявился, когда совсем стемнело. Но сначала, до того как на джунгли упала ночь, с плантаций привели рабочих. Их накормили какой-то похлебкой. Мишка принюхался и морщась сказал:

– Похоже, рыбный суп. Причем рыбка явно несвежая. Бедняги!

Поев, рабочие перекурили перед входом в барак и попадали на лежаки. Вскоре густой храп заполнил помещение, так что вполне стало возможно говорить в полный голос. Дон Москосо выматывал своих рабов до степени полного оскотинения. Не слышно было даже непременных разговоров перед сном, какие обычно бывают в лагерях. И на пленников в клетке никто не обратил внимания. Обычное дело.

Единственная лампочка под потолком погасла, дверь, судя по звукам, закрыли на крепкий засов. Где-то неподалеку негромко тарахтел слабосильный дизель – хозяевам лаборатории еще требовалось электричество. Наступало время действий.

Тут и подал знак Борис Оруджев. Из-за стены барака, к которой почти примыкала клетка, раздался его голос:

– Ребята, вы как там?

Говорил Борис по-русски, и Миронов тут же прошипел ему:

– Speak English!

Не хватало еще, чтобы местные заподозрили в них русских! Хотя, откуда бы им знать иностранные языки вообще?

Оруджев, не спрашивая причины, перешел на язык британцев:

– Я сейчас пару досок осторожно подломаю. А вы пока из своей клетки выбирайтесь!

Штефырца удивился:

– Откуда это он о нашей тюрьме знает?

– Мишка, заткнись и работай руками! – донеслось из-за стены. – Я вас в щели еще днем хорошо разглядел!

Больше ни о чем не расспрашивая, Штефырца вытащил из шва своей куртки кусок тонкой стальной проволоки, который не обнаружили при обыске, и занялся замком. Открывание его действительно заняло не больше пары минут. Тем временем без особого шума Борис удалил два довольно больших куска досок из стены и образовался проход, через который запросто мог пролезть даже массивный Портос. Когда Оруджев успел подпилить доски и чем, – осталось его тайной. Но никто и не выспрашивал – не до того было.

Они оказались на свободе. И каждому вылезающему из дыры Борис вручал по «калашникову».

– Молодца! – восхитился Штефырца. – Где добыл?

– Да так, – скромно сказал Оруджев. – Помародерствовал немного…

– Надо полагать, хозяевам они уже не нужны? – спокойно поинтересовался Миронов. Командиру не пристало проявлять бурные эмоции. Тем более что в своем подчиненном он нисколько не сомневался. – Итак, четырьмя охранниками меньше…

В окружавшей их темноте кивок Бориса был почти не виден.

– И вот еще…

Обнаружились три мачете.

– Я так рассудил, что стрельба, хотя бы поначалу, нам не с руки будет.

– Это ты правильно рассудил, – обрадовался Монастырев. В его огромном кулаке мачете выглядело почти как перочинный ножик.

– Давайте отойдем подальше, чтобы не светиться, – решил Евгений. – Боря, веди. Ты тут наверняка уже все разнюхал и подготовил.

– Не бездельничал, – опять поскромничал Оруджев. – За мной!

Удивительно, но идти пришлось совсем недалеко. Короткая цепочка беглецов, пригибаясь, пробежала всего метров пятьдесят и нырнула в джунгли. Почти сразу же Борис, шедший первым, опустился на траву.

– Прибыли!

Остальные последовали его примеру. Миронов обернулся в сторону лагеря, раздвинул ветки. Отсюда действительно все хорошо было видно.

– Тех, кого ты убрал, не спохватятся?

– Не должны, они в карауле стояли. А сменять их, по идее, должны часа через три.

Евгений усмехнулся про себя. Не только люди Москосо умели подкрадываться к противнику незаметно!

– Рассказывай, – велел он.

– Да чего там! Лопухнулся я поначалу, – сознался Оруджев. – Когда эти бандюги к вам подкрались, я как раз в другом направлении смотрел. С моей стороны они не шли, а то и я мог вполне попасться, как Леня!

В темноте не видно было, чтобы Шишов покраснел. Но Миронов знал, что его подчиненному сейчас очень стыдно.

– А потом уже стрелять не мог, – продолжал Борис. – Вы с ними на одной линии стояли. Решил, что если сразу не убили, то время подготовиться есть. Ну и проследил до этого лагеря. Потом прикинул, что если до ночи убивать поведут, то успею вмешаться, а сам пока окрестности осмотрел, заметил, что нам в дальнейшем может пригодиться.

– Машина есть?

– Даже две! Грузовичок небольшой и шикарнейший «лендровер»! И бочки с бензином.

– Может, с керосином? – встрял Штефырца.

– Нет, – отмахнулся Оруджев. – Керосина тоже много, но они его ведь для другого используют? А бензин точно для машин.

– Сколько охранников?

– Четырнадцать человек вместе с их главным, который почти все время в доме сидит. И плюс четверо, что в дозоре были…

– Ну и хорошо, – подвел черту Миронов. – Давайте начинать, а то, правда, дозоров хватятся. Все помнят, как действовать, кто куда направляется? Тогда – вперед!

И пять теней растворились в окружающем лагерь мраке.

Рабочие терялись в догадках. Их не будили криками и пинками, не выгоняли из барака, хотя было уже утро. Обычно они в это время, съев по миске похлебки с ломтем кукурузного хлеба, шли на плантации, чтобы собирать листья. Сегодня порядок что-то нарушило. Или кто-то нарушил. Люди прислушивались к тому, что происходит снаружи, несколько смельчаков заглядывали в щели между досок. Но на территории лагеря раздавались только обычные звуки утренних джунглей: кричали попугаи, щебетали другие птицы, изредка вопили обезьяны. А вот человеческие голоса отсутствовали. И те, кто смотрел в щели, пожимали плечами: никого! Некому было снять запор с двери барака.

Но вот раздались шаги, заскрипела дверь и на пороге показалась высокая фигура мужчины с автоматом в руках. На испанском, с каким-то странным акцентом человек скомандовал:

– Всем – на выход!

Потом повернулся и исчез из дверного проема.

Поначалу рабочие заподозрили худшее: лабораторию раскрыли и, чтобы не оставалось свидетелей, хозяева собрались их убить. Потом кто-то выглянул в дверь, робко переступил порог. За ним потянулись остальные. Вышли наружу и остолбенели. Лаборатория перестала существовать. На месте хижин, в которых жили охранники и сотрудники лаборатории, остались груды мусора. Уцелел лишь домик босса. Ночью, сквозь сон, рабочие слышали какой-то шум на территории лагеря, даже, кажется, несколько выстрелов. Но они так уставали от работы и были так истощены плохой кормежкой, что никто и не подумал глянуть в щель, узнать, что происходит. Значит, действительно подпольная фабрика ликвидируется и сейчас их убьют. В толпе началось перешептывание. Люди раздумывали: сейчас попытаться бежать или подождать немного – вдруг не расстреляют?

Из домика босса вышел все тот же вооруженный высокий человек. Автомат висел у него за плечом. На голове бейсболка одного из охранников, а нижняя часть лица закрыта платком. Остановившись в нескольких метрах перед рабочими, он оглядел их веселым взглядом, а потом громко, чтобы услышали все, начал говорить:

– Теперь вы – свободные люди! Вас никто больше не будет посылать собирать листья. Хозяев нет. Можете расходиться по домам! Кто-нибудь умеет управлять грузовиком? Поднимите руки!

После нескольких секунд колебаний над толпой поднялись две руки.

– Выходите сюда!

Водители робко протиснулись вперед.

– Машину видите? – человек указал на стоявший в отдалении грузовичок. – Справитесь? Тогда те, кто совсем ослаб, грузитесь в него и пусть водитель везет вас до ближайшего города. Остальные, к сожалению, должны будут добираться пешком. Можно, конечно, сообщить властям, но, опасаюсь, вас могут арестовать как пособников производителей кокаина. Поэтому лучше языков не распускать. Ну, вперед! Давайте, давайте!

И, видя нерешительно переминающихся с ноги на ногу людей, сделал движение, будто собирается достать из-за спины оружие. Рабочие кинулись к грузовику. Произошла небольшая давка. В кузов полезли те, кто посильнее. Человек заметил это и рявкнул:

– Я кому сказал – слабых в грузовик! Сейчас порядок наведу!

Он подождал, пока его распоряжение будет выполнено, автомобиль тронется с места и скроется на тропе в джунглях, а оставшиеся, потопчутся и, наконец, двинутся вслед уехавшим. Потом облегченно вздохнул и вернулся в дом.

– Командир, все в порядке! Отправил! – доложил Монастырев, входя в комнату, где за столом сидели Миронов и привязанный к стулу дон Москосо. На столе присутствовала бутылка виски и один стакан. Бутылка была не та, что вчера, другая. У хозяина подпольной лаборатории оказался неплохой запас спиртного и сигар. А чем еще развлекаться благородному сеньору, волею судьбы оказавшемуся в диких джунглях, да еще в компании тупых бандитов и вонючих рабочих?

Говорил Портос по-русски. Теперь не было нужды прикидываться американцами. Охранникам все равно, их уже ничего не интересует. А дону Хосе оставалось жить каких-нибудь полчаса. Они поменялись местами. В самом деле, не отпускать же этого упыря на все четыре стороны? Мало того, что он гад и эксплуататор, каких мало, еще и местную кокаиновую мафию на их след наведет! У группы и так впереди очень нелегкий путь до ближайшего цивилизованного бразильского города. Не хватало только разозленных бандитов, идущих по следу и жаждущих отомстить за уничтоженные лабораторию и накопленные запасы кокаиновой пасты! Пока еще пакеты, аккуратно завернутые в пластик, лежат в соседней комнате, но перед уходом все здесь будет залито керосином и теми остатками бензина, что не удастся взять с собой в дорогу. И гори оно все синим пламенем!

– Хорошо, – кивнул Евгений. – Иди, помоги ребятам со сборами. А я с человеком поговорю.

– С человеком! – сказал, будто сплюнул Толик, но, не переча, развернулся и вышел.

– Продолжим, сеньор? – повернул голову к пленному Миронов. – Давайте еще немного пообщаемся! Потом, к сожалению, я вынужден буду вас покинуть. Дела… Мы и так слишком долго задержались у вас. А в киноиндустрии, знаете ли, каждый час на счету. Время – деньги.

– Бросьте валять дурака, сеньор, как вас там… Уилсон! Да и не Уилсон вы никакой и не американец! Вы же русский! Что я, русского от американца не отличу?

– Вот как? – неприятно удивился Евгений. – И откуда такие познания?

– Был в Москве в пятьдесят седьмом году, – буркнул боливиец. – Совсем еще пацаном.

– А-а, фестиваль молодежи и студентов! – догадался Миронов. – Та-ак, сколько же вам сейчас лет?

Он поднял глаза к потолку, подсчитывая.

– Да, вы действительно тогда были мальчишкой!

– Не обольщайтесь, я просто хорошо выгляжу. Думаете, я все время здесь, в джунглях, провожу? Ничего подобного! Это только одна из моих лабораторий.

Евгений глянул на карту Боливии, которая висела на стене рядом с Распятием.

– Вот что это за отметки! А я все голову ломаю: что бы они значили? Да, судя по их количеству, вы действительно серьезный и богатый человек. Богатство помогает оттянуть старость?

– Еще как помогает! Лучшие врачи, косметологи, всяческие процедуры. Я надеюсь прожить еще очень долго.

– Это вряд ли, – негромко, словно про себя, заметил Миронов.

Дон Москосо напрягся.

– Послушайте, русский, я не знаю вашей фамилии, но это не важно. Деньги можно брать и безымянно. Я богат, и я могу заплатить за свою свободу. Я могу много заплатить.

Евгений задумчиво посмотрел на него, поднялся, достал из шкафчика второй стакан, налил в него немного виски и поднес к губам пленного.

– Выпейте.

Дон Хосе жадно припал к стакану. Миронов сделал глоток из своего.

– Как это вы мне давеча сказали? «Получение денег связано с такими трудностями, что не стоит и затеваться. Лучше мы будем заниматься привычной работой». Так, кажется?

Москосо даже поперхнулся и закашлялся. Евгений опять встал и заботливо похлопал его по спине.

– Зачем вы нас сравниваете? Вы – совершенно чужая, темная личность! А я – уважаемый и богатый человек! Что значит ваше слово и что – мое?

– Уважаемый – несмотря на то, чем вы занимаетесь? – улыбнувшись, спросил Миронов.

Но боливиец не смутился.

– Чем я таким особенным занимаюсь? Бизнес есть бизнес! Разве у вас не так?

– Совершенно не так! – честно сказал Евгений. – Вы даже не представляете, насколько не так!

– Так что, вам и деньги не нужны? – удивился дон Хосе.

– Ну почему же? – в свою очередь удивился Миронов. – Очень даже нужны! Но – честно заработанные! Ладно, не буду вам читать мораль, вы уже взрослый человек, многое повидавший в своей жизни и поэтому дам только один совет: отнеситесь к тому, что с вами произойдет, философски.

– Как это – философски? – не понял сеньор Москосо.

– Проникнитесь мыслью: «Все там будем» – и смиритесь.

– Так вы меня действительно убьете? – ужаснулся сеньор Москосо.

– Да, – кивнул Евгений. – Как это ни прискорбно.

– Но вы не можете так вот прийти и убить практически незнакомого вам человека! Это безумие!

– А разве вы не собирались сделать с нами то же самое?

– Я защищал свой бизнес!

– А мы защищаем свои жизни. И кое-что еще, гораздо более важное.

Миронов встал. Ему надоел этот разговор. Избавляться от колумбийца придется в любом случае. Совсем не нужно, чтобы кто-то знал, что здесь произошло в действительности и кто уничтожил лесную лабораторию. Он снял со стены карту и аккуратно сложил ее. Довольно подробная, может пригодиться в дороге. А потом с оказией переправить боливийским властям. Пусть принимают меры.

Дон Москосо, поняв, что пришел его смертный час, поднял взгляд к Распятию и беззвучно шевелил губами – молился. Евгений зашел ему за спину, достал пистолет и, отступив на шаг, выстрелил в затылок. Пистолет был красивый, никелированный, на рукоятке щечки из слоновой кости и рисунок морды ягуара из тонкой золой проволоки. Он лежал в ящике стола, откуда его и достал Миронов, пока хозяин мирно храпел в соседней комнате.

Голова дона Хосе дернулась, брызнула кровь. Все было кончено.

Евгений принес с улицы канистры с бензином, щедро полил полы и стены в обеих комнатах, штабель пакетов с кокаиновой пастой. Все ценное, что они нашли в домике, уже было перенесено в автомобиль. В том числе и небольшая по размеру, но довольно мощная рация армейского образца. Если за ними идет охота, с ее помощью можно будет отслеживать передвижение групп охотников.

Выйдя из домика, он позвал:

– Борис! Вы готовы?

Оруджев выглянул из «ленд-ровера».

– Готовы! Можем трогаться.

Тогда Миронов чиркнул зажигалкой, поджег смятый листок бумаги и, бросив его внутрь, закрыл за собой дверь. Через минуту пламя показалось в окнах. Удовлетворенно кивнув, он пошел к машине.

«Лендровер» оказался действительно почти новым, с не очень большим пробегом. Маршрут они уже прикинули по карте. По идее, в этом направлении не должны были попадаться полицейские и военные заставы. Глушь, джунгли, практически неосвоенные. Но какие-то дороги есть? Надо было торопиться и уходить, по возможности, без шума и свидетелей. Может быть, после того как «Цессна» сгорела, преследователи успокоятся и отстанут. Не факт. Хорошо хоть он Портоса успел одернуть, когда тот от обиды за взорванный бомбами самолетик хотел выскочить с автоматом и влупить полный рожок в заходящий для фотографирования результатов бомбежки штурмовик. Между прочим, вполне мог попасть, боливийский самолет проходил достаточно низко, и скорость была не так уж велика. Может и не сбил бы, но фюзеляж мог попортить качественно. Или пилота пулей достать.

Ибо сказано в наставлении:

«Низко летящие самолеты (вертолеты) находятся, как правило, в зоне действительного огня очень короткое время. Для поражения таких целей надо знать упреждение. Выгоднее открывать огонь по подходящей к стреляющим цели. По самолету, пикирующему в сторону стреляющего, стрельба ведется непрерывным огнем с прицелом 4 или “П”, прицеливаясь в головную часть цели или наводя оружие по стволу. Огонь открывается с дальности 700–900 м».

И далее:

«Стрельба ведется непрерывным огнем до выхода самолета из зоны огня. Если солдат ясно видит вблизи цели направление трасс пуль своего оружия, то он может, не прекращая огня, несколько переместить оружие в сторону цели, добиваясь совмещения трасс с целью. При корректировании огня по трассам пуль следует иметь в виду, что трассы, направленные в самолет, кажутся стреляющему идущими выше самолета и несколько впереди него».

Случались в мировой практике прецеденты…

Глава 5

Если бы у них был проводник! Но человек со стороны – дело опасное. Обязательно разболтает, кого и куда вел. Зачем преследователям это знать? Крестьяне – народ простой и законопослушный. Все выложат представителям власти. Че Гевару ведь крестьяне сдали, хоть и боролся он за их светлое будущее. Так что местным доверять нельзя. По этой причине и Толик Монастырев закрыл лицо, отпуская на волю рабов дона Хосе. А остальные члены группы вообще им на глаза не показывались.

Придется рассчитывать только на собственные силы. Ничего, достаточный опыт имеется и подготовка у них соответствующая.

«Лендровер» был забит «под завязку». Задняя часть вместила канистры с бензином. Впереди заправок не предвиделось. Конечно, может быть, очень далеко им проехать не удастся и машину они бросят. Но вдруг? В конце концов, двадцатый век на дворе! Автомобили можно увидеть в любой части света. А где автомобили, там и горючее.

И продуктами они разжились в доме сеньора Москосо и хижинах охранников. Голодать не придется. Оказывается, очень вовремя подвернулась эта лесная лаборатория! Хотя… На «Цессне» можно было улететь без хлопот и смертоубийства…

Они не жалели погибших охранников. Те перерезали бы им глотки или расстреляли из автоматов безо всякого сожаления и угрызений совести. Это война, а на ней законы жестокие: или ты, или тебя.

А вот с освобожденными рабами было сложнее. Люди, трудившиеся на плантациях коки, во-первых, имели хотя бы такую работу, а во-вторых, были уже наркоманами и без порции жвачки из листьев, которые сами же собирали, не могли прожить и дня. Здесь это вообще было широко распространенным стимулятором. Что теперь с ними будет?

Этот вопрос задал Миронову Штефырца, когда их автомобиль углубился по еле заметной дорожке в джунгли. За рулем сидел Боря Оруджев, отвоевавший место водителя по праву первооткрывателя «лендровера». Он вел машину на небольшой скорости, справедливо ожидая от лесной дороги каких-нибудь каверз.

– Что будет? – задумчиво переспросил Евгений. – Да ничего! Наймутся, скорее всего, на другую фабричку и будут доживать там свои дни.

– Тогда на какой хрен мы их вообще освобождали? – возмутился Мишка. – И вообще лабораторию рушили?

Этим вопросом Миронов задавался уже не единожды. Как и другими. Например, зачем они вообще здесь находятся? С какими целями? Кому это нужно?

И не находил ответа. Все, что они делали в этой стране, казалось ему бессмысленным и бесполезным. Зачем Советскому Союзу лезть на далекий латиноамериканский континент, поставлять местным революционерам-партизанам не какие-нибудь консервы и медикаменты, а оружие и боеприпасы? Тратить гигантские валютные фонды, в то время как в своей стране далеко не все живут сыто и безбедно! Только лишь для того, чтобы сюда не вклинились американцы? Так они давно уже здесь, им ближе добираться, действуют они не тайно, а вполне открыто и в какой-то степени легально. Им не приходится скитаться по джунглям, опасаясь правительственных войск и каждую секунду готовясь вступить в неравный бой.

Да ведь если и случится такое, стоит только подать условный сигнал и сразу же налетит туча «Сикорских» с вооруженной до зубов поддержкой и вытащит попавших в переделку товарищей.

А группе Миронова не поможет никто. Зажравшиеся резиденты не удосужились хоть пальцем пошевелить для того, чтобы помочь прячущимся товарищам. Взрослые, здоровые, знали, на что идут. Вот и пусть сами выбираются. Нам это хлопотно и опасно. Вдруг раскроют! И прощай, заграница! Тут хоть и не Европа или США какие-нибудь, но жить можно, если умеючи, вполне комфортно. Москва регулярно снабжает средствами, а требует за это лишь какой-то деятельности, которую вполне можно имитировать, не прилагая больших усилий. И жируют себе. А на родине им идут оклады, награды и премии за липовые вербовки и операции. Если же в Москве заподозрят агента в нечистой игре, всегда можно переметнуться к тем же американцам: дескать, надоело работать на тоталитарный режим, сил больше нет никаких! Примите меня, господа, я лучше вам буду служить верой и правдой! Вот честное пионерское! Сколько уже было таких беглецов…

А Миронов и его группа в случае совсем уже безвыходной ситуации должны будут «самоуничтожиться» любым доступным способом. Лишь бы не попасть в руки противника.

В общем, мрачные мысли были у Евгения. Но своему подчиненному все это сказать он не мог, не имел права. И поэтому ответил просто, стараясь чтобы слова его прозвучали весело и убедительно:

– Не забивай себе голову, Мишка! Уничтоженная лаборатория – еще один удар по наркобизнесу. Откуда ты знаешь, может быть, кокаин, сделанный из сожженной нами пасты, должен был попасть к нам, в Союз? Значит, мы как минимум спасли жизни нескольким десяткам, а то и сотням наших людей!

Помолчал и добавил:

– Даже если не к нам, – все равно людям жизнь спасли.

Штефырца хмыкнул:

– Не получат этот – другой найдут! Видел я хмырей, которые это дерьмо потребляют. Их уже никак не спасешь.

– Отставить упаднические настроения! – скомандовал Миронов. – Сделали доброе дело и забыли о нем! Сейчас думать надо, как до Бразилии добраться. Да там еще сколько по этой речке плюхать.

– Чего думать? – отозвался из-за руля Оруджев. – Машина – зверь! По любой тропке пройдет. Только так доедем!

– Сплюнь через плечо! – велел ему суеверный Леня Шишов. – А то сглазишь. Вот когда Амазонку увидим, тогда и дух переведем с облегчением.

Боря послушно изобразил три плевка. Только изобразил, потому что слева от него сидел Миронов. «Лендровер» был оригинальной английской версии с правым рулем.

Пока, судя по компасу, от основного направления дорога не отклонялась, но так, конечно, будет не всегда. Скоро начнутся петли, многочисленные речки, все более густые тропические заросли. А в зарослях этих – бесчисленное количество всякой живности. От комаров до ягуаров. Кстати, о комарах…

Евгений раздал подчиненным таблетки хлорохинина – большую банку этого лекарства от малярии он нашел в доме дона Москосо. Хозяин плантации и лаборатории сам употреблял западногерманское средство и помощникам выделял. А рабочие обойдутся. Теперь ему эти горькие кружочки не понадобятся. Но вот ребятам Миронова вполне пригодятся как профилактика. Здесь малярию только так можно подцепить. И прививки от нее не существует.

Что-то привлекло его внимание, какой-то посторонний звук…

– Ну-ка, загони машину под деревья и заглуши мотор! – скомандовал он Борису.

Тот послушно выполнил приказ.

– Всем слушать!

Когда уши привыкли к шумам окружающего их леса, стало различимо знакомое тонкое жужжание. Ну так и есть – вертолет! Да не один. А сколько?

Шишов, обладавший самым лучшим в группе слухом, поднял три пальца. Целых три вертолета? Это не разведка, это, скорее всего, десант. А что тут гадать?!

– Кажется, к нам команда «А» седьмой группы пожаловала, – сказал, наконец, Миронов. – Они в этом регионе операции проводят.

– Познакомимся, – жестко усмехнулся Монастырев. – В прошлый раз их не было.

– Возможно, что после прошлого раза они как раз и активизировались, – вздохнул Евгений. – Что-то такое партизанский команданте говорил…

Так, три вертолета… Значит, полную группу выбрасывать собрались: двенадцать человек с капитаном во главе. Дрессированные в Форт Брэгге и, вероятнее всего, не новички в здешних джунглях. Плохо. Так хотелось уйти спокойно, не вступая ни с кем в соприкосновение. Тихо, мирно просочиться в Бразилию, сплавиться по Амазонке и с паспортами туристов вернуться домой. Не вышло… Сначала засветка в столице, потом угон самолета, воздушный бой, лаборатория эта дурацкая с тупыми охранниками. А теперь вот «зеленые береты»… О них сплетничают журналисты, как о ни на что не способных и трусливых вояках. Тем не менее неприятности они могут доставить. И крупные… Ох, как не хочется воевать! Но ведь никуда не денешься, придется. Такая работа…

– Все, гоним вперед, насколько это будет возможно! – приказал Миронов. – Надо оторваться от них!