Текст книги "Обычная жизнь"

– Привет, – чуть улыбнувшись, сказал я ей.

– Привет, – снова глядя на меня, сказала Света, не обрадовавшись, не удивившись, а так, словно мы играли в игру, давно уже стоя друг перед другом и здороваясь каждые пять минут, и, поскольку, это было далеко не первое повторение, то сейчас уже было не смешно. В общем, буднично сказала, бесцветно, но не устало, а так… готовая к действию.

Я продолжал обнимать Надю. Гадко было стоять перед Светой и обнимать Надю, но теперь убирать руку было бы уже глупо. И молчать было глупо.

– Ты тоже на работу? – глупо улыбнувшись, произнес я.

– Угу, – серьезно ответила Света. Но насмешка была в ее глазах.

Надя стояла, словно не замечая нашего разговора.

– Как ремонт? – с той же насмешкой поинтересовалась Света.

– Ремонт? – удивленно переспросил я, но тут же вспомнил о своем вранье. – А… пока никак, – пробормотал я.

– Понятно, – сочувственно покивала Света, бросив взгляд на Надю.

Поезд ехал в тоннеле, нас немного покачивало. Надя вдруг подняла левую руку и посмотрела на запястье.

– Ой, – улыбнулась она мне, – кажется, я у тебя часы забыла. Сколько сейчас времени? Мы не опоздаем?

Я посмотрел на свои часы.

– Нет, – сказал я, – как раз вовремя.

Света усмехнулась на это и опустила взгляд. Поезд выехал на станцию.

– Ну ладно, – сказала Света, – пока.

И, обойдя нас, прошла к двери.

– Пока, – сказал я ей вслед.

Кажется, она опять усмехнулась, но за спиной я точно не расслышал.

Поезд остановился, и Света вышла из вагона. Обернувшись, я смотрел, как она уходит вглубь станции. Это была явно не ее остановка, здесь ей совсем не надо было выходить.

– Мы точно успеем? – спросила Надя.

– А? Да, – рассеянно отозвался я, – успеем. Даже чуть раньше.

Надя так и не спросила про Свету. Не знаю, что она подумала.

Возможно, решила, что это просто знакомая, которую мы случайно встретили. Мало ли у кого какие знакомые.

Я стоял рядом с Надей в мчащемся по темному тоннелю поезде и думал о Свете. Черт! Как неудачно все получилось. Но впрочем… впрочем, может, это и правильно. Может, так оно и лучше. По крайней мере, не нужно ничего объяснять. Я посмотрел на Надю. Она чуть улыбнулась мне. Я ответил ей улыбкой.

Н-да… Но все же нехорошо это вышло со Светой. Как-то… Хотя, с другой стороны, рано или поздно должно было случиться нечто подобное, вернее, не подобное, а… В общем, пожалуй, мы должны были расстаться рано или поздно – я никогда не собирался стариться вместе с ней. Но все же… все же… Как-то нехорошо это вышло. Я чувствовал себя негодяем, полным ничтожеством. Черт! Как гадко было внутри! Нет, все равно… То, что случилось, уже случилось, и обратно не вернешь. Так что все равно… Я чувствовал себя негодяем и лишь ухмылялся по-негодяйски на это. Я не мог сопротивляться, не мог ничего сделать. Ничего не мог. Стеклянное состояние поймало меня как муху в янтарь, не давая двинуться и только подставляя меня ветру и снегу словно стекло в оконной раме. Но оно и защищало, делая меня прозрачным и не задерживающим ничего в себе. Ладно, неважно. Конечно, нехорошо получилось со Светой, но… что поделаешь?

Стеклянное состояние кончилось незадолго перед обедом. Я вдруг почувствовал, что всё, батарейки кончились, и больше ничто во мне не может работать. Сила тяжести вдруг стала слишком большой и давила меня, и не было возможности сопротивляться и не хотелось сопротивляться ей. Бросить бы всё и лечь прямо здесь, прямо на пол. Я не думал о Свете, вообще ни о чем не думал – слишком сильная сила тяжести притянула все мысли, и они стекли куда-то вниз, ниже шеи. «Ну и черт с ними, – устало подумал я, – туда им и дорога». Ладно, завтра выходные – как-нибудь дотянем.

Встретил Надю в коридоре.

– Как ты? – спросил я.

– Нормально, – пожала она плечами. – Спать хочется.

– Мне тоже, – кивнул я. – Поехали после работы ко мне. Будем спать все выходные, не вставая, – я улыбнулся.

– Нет, – она устало покачала головой, – нужно домой идти – хоть иногда там появиться. Давай лучше завтра – ладно?

– Ладно, – согласился я. – Завтра так завтра.

Мы еще поговорили немного и потом разошлись. Каждый по своим делам.

Вечером была пустота – в доме, в душе. Хотелось спать, но я не ложился, не знаю почему. Просто не желая сдаваться физиологии. Включил музыку погромче. Она заполнила дом, но не меня. Лишь окрасила пустоту внутри в черный цвет, сделала ее жестче. Хотя, и дом оставался пустым – это были только звуки.

Я сидел на диване. Сумерки приходили тьмой, я не включал свет. Лампочка на магнитофоне становилась все ярче и в конце концов осталась единственным источником света.

Застыть, раствориться в окружающем, стать частью его, тоже окружающим, даже не дышать. Взгляд неподвижен. Нет окружающего, нет меня – просто что-то где-то. Как приятно быть никем, как приятно не быть. Не знать, что ты есть. Не быть нигде. Все равно. Мне было все равно, когда я сидел так и был пустотой.

Песня в магнитофоне кончилась, и на пару секунд стало тихо – я вдруг услышал это. Потом снова зазвучала музыка. Я слушал, я не двигался. Лампочка на магнитофоне в темноте – не оторвать глаз.

Я не думал, лишь слышал или видел или просто чувствовал. Света, выходящая из вагона метро. Света, смеющаяся, глядя на меня лучистыми глазами. Идущая рядом. Говорящая что-то. Смеющаяся… Как плавен образ. Как легки движения. Или их нет. Она передо мной. Или где-то рядом. Я слушал, смотрел. Ладно. Все плохо, все не так. Я виноват сам. Я сделал, как хотел. Я променял. Я не хотел менять, просто сделал, что хотел, никому не желая зла. Почему я не могу сделать, как хочу? Все в прошлом, назад не вернешь. Я не жалел.

Музыка снова заполнила меня. Прошло уже больше половины песни, я не заметил как, думая о своем. Ладно, надо двигаться. Я чуть повернул голову – окружающее стало вокруг, переставая быть во мне. Потом чуть пошевелил рукой, окончательно стряхивая с себя окружающее, становясь отдельно. Так, у меня два варианта: либо пить кофе, либо ложиться спать. Хм… Я посмотрел на часы. Вообще-то спать еще рано, но кофе совсем не хотелось. Ладно, к черту кофе и сегодняшний вечер заодно, посмотрю-ка я лучше сны.

Перед сном… перед снами я опять взял Дашину книжку. Но много не прочитал – глаза закрывались, я очень скоро отложил чтение и выключил свет.

В субботу ходили с Надей в кино, потом посидели в кафе. В общем-то так, чтобы побывать где-то еще кроме дома и работы. Потом поехали ко мне. Погода испортилась – метель на улице, холод. Войдя в подъезд, хотелось встряхнуться по-собачьи, чтобы сбросить с себя снег. Я попробовал, но почти ничего не вышло из этого. Мы смеялись. Потом грелись под одеялом. Быстро получается согреться под одеялом вдвоем, почти сразу. Надя уехала от меня в воскресенье вечером.

Ничего не понятно. Дни шли за днями, дни проносились за днями. Очень быстро. Не на чем задержать взгляд, нечего вспомнить. Все мелькало. Бессвязные фразы, дела. Клочья времени. Куча изорванных использованных будней лежала передо мной, встречи с Надей были отдельно. Мы виделись с ней время от времени. Я не говорю о встречах на работе в коридоре – через день, через два мы проводили вместе вечера и ночи. А на работе так, просто перебрасывались парой фраз. Похоже, никто и не догадывался о нас. Хотя мы не скрывали, но как-то и не выставляли напоказ наши отношения – зачем?

Было смешно наблюдать за Сашей, как он смотрел на Надю. Это где-то там тешило мое тайное самолюбие. Впрочем, может и не очень тайное, но Саше я не хотел рассказывать про нас с Надей, иначе он перестал бы делать такую смешную охотничью стойку при виде ее. С другой стороны, было бы интересно увидеть его глаза, когда он все-таки узнал бы про нас. Но только не от меня, нет. Вот такое молчаливое подтрунивание над товарищем.

Света не звонила, и я не звонил ей. Всё. Всё кончилось. Я со вздохом вспоминал ее. Впрочем, довольно редко, и вздох тоже бывал не слишком глубокий.

А время шло. Конечно. Куда ему деться? Оно все спешит, убегает от кого-то. От кого? Может, от себя? Ну, тогда будет бежать вечно, если от собственной тени. В последние дни что-то оно бежит быстрее, видно, боится больше. Может, тень выросла? С чего бы это выросла тень времени?

Через две недели был такой же день, как и две недели назад. И такой же вечер, как сто или тысячу лет назад. Точнее нет, не такой же – телефонов не было тысячу лет назад.

Я взял трубку и набрал номер. На том конце ответили:

– Алло?

– Надя? – сказал я. – Привет.

– А, это ты.

– Решил позвонить, а то сегодня не удалось тебя на работе увидеть.

– Сегодня день был тяжелый, много работы, пришлось побегать.

– Угу. А у меня сегодня наоборот все спокойно. Галина Николаевна на больничном, так что работой никто не загружает.

– Понятно.

– Что делаешь?

– Так, ничего.

– Я тут по дому всякими делами занимался. Но теперь уже все сделал. Вот сижу скучаю.

– Угу.

– Ты завтра вечером свободна?

– А что?

– Давай сходим куда-нибудь. Или просто ко мне приезжай.

– Нет, завтра не могу. Тут дел всяких много.

– Тогда в выходные.

– В выходные тоже не получится. Я обещала к подруге съездить, давно у нее не была.

– Хм… – озадаченно произнес я. – Когда же я тебя увижу?

– Не знаю. На работе.

– Нет, на работе это другое дело, – я старался быть веселым. – На работе это совсем не то.

Она молчала.

– Погода хорошая, – с улыбкой произнес я. – Может, на выходные все-таки выберемся куда-нибудь? Ты к подруге когда едешь – в субботу или в воскресенье?

– Нет, я же говорю, выходные все заняты. В следующий раз как-нибудь.

– Понятно… – не очень-то мне нравились ее ответы, но я не хотел обращать на это внимание – занят человек, что тут поделаешь? – Ладно, – весело произнес я, – если ты такая занятая, придется оставить тебя с твоими делами. Но ты все же звони, если вдруг появится время.

– Хорошо, – сказала Надя. – Мне тут идти надо, сейчас не могу больше разговаривать.

– Да? Ну, тогда пока.

– Пока, – сказала Надя и положила трубку.

«Хм, – подумал я, глядя на молчащий телефон. И потом еще раз: – Хм».

На следующее утро я, как всегда, отправился на работу. В пятницу всегда хороший день, даже если плохой, потому что после пятницы – выходные. Сегодня как раз и была пятница. Строители за окном выстроили большой дом. Мы каждый день думали, что новый этаж последний, но потом над ним появлялся еще следующий. Анатолий Михайлович уже проиграл – дом стал выше, чем десять этажей. Скоро была и моя очередь. Впрочем, если в доме будет шестнадцать этажей, у нас с Сашей получится ничья.

В этот день не видел Надю. В обед не хотелось идти в столовую – стоял в коридоре, курил. Никого не было вокруг, потом подошел Миша, и мы проболтали с ним до конца обеда. Я думал, что делать на выходные. Можно было бы решить этот вопрос с помощью Миши, но как-то не хотелось – я все же надеялся, что Надя позвонит мне… или я позвоню ей и все-таки удастся встретиться. И еще я надеялся, что увижу ее сегодня и не по телефону можно будет поговорить лучше. Но так и не увидел.

Уже после окончания обеда в комнату пришел веселый Саша. Он довольно потирал руки и просто светился от счастья.

– Ты чего такой довольный? – спросил я.

– Так, потом расскажу, – не стал он откровенничать в присутствии Анджелы и Анатолия Михайловича.

Но потом все как-то завертелось обычными проблемами трудовых будней и я забыл узнать у Саши, почему он был такой довольный.

* * *

В кафе двое за столиком. Перед каждым кружка пива. Играет музыка.

Первый:

– Ну почему все так? Взяли и премию мне урезали. Работаешь, работаешь, а в ответ… А, – горестно машет рукой и отпивает пиво.

Второй, чуть улыбаясь:

– Ну, шеф ведь был недоволен, что заказчик был недоволен.

Первый:

– Чего он недоволен? Подумаешь, картинку ему не показали. Все равно это на дисках есть, которые он взял.

Второй:

– Диски-то дисками, но когда заказчик приходит, надо ему устраивать шоу, а ты все испортил. Нашел тоже время, когда усовершенствования делать.

Первый:

– Конечно, нашел. Давно уже пора было. Все ведь дальше идет, и то, как вначале было, уже не подходит. Я же наоборот лучше делал, а они… – берет сигарету и закуривает. Обиженно: – Вот не буду больше ничего делать, узнают тогда.

Второй успокаивающе:

– Ладно тебе. Чего так расстраиваться-то?

Первый с усмешкой:

– Конечно, ничего. Вот ты какую премию получил?

Второй:

– Ну получил. Я, что ли, ее себе выписывал?

Первый отпивает пиво, затягивается сигаретой и потом уже спокойно:

– Дело не в деньгах. Обидно просто. Что я меньше или хуже других работал? А? Ну скажи?

Второй, отпив пиво:

– Нет, не меньше.

Первый:

– Вот. Я же ночей не спал, когда эту программу делал.

Второй:

– Все мы ночей не спали, когда ее делали.

Первый:

– Это – да. Но в результате получилось, что все работали, а я так, – берется за кружку, – пиво здесь попивал.

Второй:

– Просто ты под горячую руку попал – не повезло. Премии ведь, наверно, после заказчика выписывали. Если хотя бы через пару дней, шеф бы к тому времени остыл, и все бы нормально было. А так… – пожимает плечами.

Первый, вздыхая:

– Н-да… Вот она жизнь, справедливость, – потом улыбается. Второй, тоже улыбаясь:

– Какая уж там справедливость.

Оба допивают свое пиво.

Второй, ставя пустую кружку:

– Ну что, еще по одной?

Первый:

– Можно, – лезет в карман за деньгами.

Второй, улыбаясь:

– Ладно уж, я угощаю, – встает. – Сейчас принесу.

* * *

В выходные нечего было делать, я не знал, куда себя деть. Надя не звонила, мне пока не хотелось звонить ей самому. В конце концов вышел на улицу и направился к парку, который был рядом с домом. Нет, зимой там оказалось совсем неинтересно – пусто и как-то мертво. Скамейки, на которых летом всегда кто-нибудь сидит, теперь были завалены снегом. Когда тепло, на них часто играют в шахматы, и иногда удается сыграть партию-другую – тоже неплохое времяпрепровождение. Но сейчас нет, сейчас снег лежал вокруг на всем. Впрочем, этого и следовало ожидать.

Ладно. Зашел в кафе, посидел там, выпил пиво. Потом прогулялся по улице. Был уже вечер, но еще не поздно. Может, пойти домой и все-таки позвонить кому-нибудь? Пожалуй, стоящая мысль. Я повернул к дому. Пока шел, подумал, что раньше Света помогла бы мне скоротать вечер. Ох… Света, Света… Все в прошлом. Зря или не зря – не знаю. Может, пора жениться?

Придя домой, взял телефон и позвонил Наде. Но ответа не было. Тогда набрал Сашин номер. Он быстро сказал, что не может говорить и бросил трубку. Позвонил Мише – занято. Несколько раз набирал его номер, но все с тем же результатом. Что ж… Я положил трубку и включил телевизор. Начал смотреть какой-то фильм. Потом стало поздно звонить кому-нибудь, и я больше не звонил.

Какие странные видения возникают на пути. Какие великолепно разноцветные или убийственно черные. Или просто никакие, бледные, серые, бесцветные. Куда идти, чтобы попасть в какое-либо из них? Или не нужно идти? Видения сами найдут тебя. Не потому что они везде или знают, где ты. А просто ты сам делаешь их. Всегда.

Выходные как обычно закончились понедельником. Или выходные закончились, и наступил понедельник. Или не было ни выходных, ни понедельника, а просто я пошел на работу не на следующее утро, а через два дня. Но может быть, на самом деле я лег спать в воскресенье вечером, чтобы проснуться в субботу утром, а то, что иногда вставал во сне, чтобы сходить на какую-то работу, это так – всем ведь иногда бывает нужно встать во сне, чтобы сходить по делам. В общем, как угодно. То, что было вчера, называлось «воскресенье», а то, что происходит сейчас, называется «понедельник». И, находясь там или тут, являешься частью той или иной движущейся картинки. Поезд отъезжал от станции, следующая – моя. Так, еще целую остановку ехать и коротать время, развлекая себя подобным бредом.

Утром встретил Надю в коридоре. В выходные так и не удалось дозвониться ей.

– Привет, – сказал я.

Она как-то странно кивнула и, кажется, что-то ответила. Но я не был уверен – она слишком быстро проскочила мимо. Мы с ней одинаково торопились. Только в разные стороны.

Саша был доволен – строители начали семнадцатый этаж.

– Ладно, – высокомерно заметил я, – кому везет в картах или в спорах, не везет в другом.

– Нет, – таинственно улыбнулся Саша, – в другом тоже везет.

Я лишь усмехнулся на это. Саша продолжал таинственно улыбаться.

Галина Николаевна вышла на работу после больничного. Анджела показывала всем фотографии, как она была свидетельницей на свадьбе у подруги. У Анатолия Михайловича не было никаких новостей, как, впрочем, и у меня.

Кое-как доработали до обеда, сходили поели, потом опять стали работать.

Ближе к концу дня вышли с Сашей покурить. Стояли в коридоре, болтали о чем-то. Мимо нас прошла Надя. Я уже здоровался с ней и поэтому просто улыбнулся. И она тоже улыбнулась… только не мне, а Саше. А меня словно и не заметила, как будто меня и не было.

«Вот это да!» – подумал я. Хотя нет, я подумал просто: «Хм», – и всё. Не на чем было строить выводы или догадки, я и не строил, просто подумал: «Хм», – и ограничился этим. Но, как оказалось, не нужно было строить никаких догадок, потому что, когда Надя ушла, Саша сказал с довольной улыбкой:

– Видал? – и кивнул вслед Наде.

– Что? – не придавая ничему значения, отозвался я.

– Не что, а кого, – поправил меня Саша.

– Кого? – задал я правильный вопрос.

– Ты ведь звонил мне на выходные, – зачем-то сказал Саша с хитрым прищуром.

– Ну… – я одновременно кивнул и пожал плечами.

– А знаешь, где я был? – чувствовалось, что его распирает изнутри какая-то новость.

– Нет, не знаю, – было не очень интересно.

– У меня тут товарищ на дачу уехал на неделю, – затягиваясь и туша докуренную сигарету, сказал Саша.

– Зимой? – лениво удивился я.

– Да, у него дача зимняя. Ну вот, он мне ключи от своей квартиры оставил. И на выходные мы там с ней… – он замолчал, хитро довольным выражением лица намекая на продолжение фразы.

– С кем? – не понял я.

– Ну, с ней, – Саша кивнул в сторону, куда ушла Надя, и добавил, – с Надей.

Так. Я ничего не понимал. Какой-то ветер в голове разметал все, не оставив ни одной целой мысли.

– Что с Надей? – пытаясь сосредоточиться, нахмурился я.

– Ну как, – удивленный моим непониманием, произнес Саша. – Мы с ней туда в субботу вечером пришли и в воскресенье вечером ушли. Практически все это время из постели не вылезали. Хорошо, что у него там в холодильнике…

Словно сдернули кожу, открыв меня нестерпимо холодному ветру и обжигающим лучам и колючим взглядам и вообще всему, что раньше было лишь легким касанием или совсем неощутимо, а теперь жгло, пронзая насквозь.

– Что?! – выдохнул я, глядя на него.

– Что, – удивленный такой реакцией, опешил Саша. – Ну, мы с ней… – пробормотал он. – А что такого?

– Что такого? – я двинулся на него. – Что такого?! – я схватил его, тряхнул и вжал в стену. – Что такого, говоришь?

– Ты чего? – непонимающе вскрикнул Саша, пытаясь устоять на ногах.

– Ты с ней… – злоба мешала говорить. – Она моя, понял?

– С каких это пор? – возмущенно произнес он.

– С таких. Уже почти месяц… – в лицо ему высказал я.

– Месяц? – он удивленно расширил глаза. – Ты о чем?

Я крепче сжал его и тряхнул, ударив о стену.

– Мы с ней уже месяц… А ты!.. – я запнулся, но не стал продолжать, думая, стоит ли вообще говорить с ним и что мне сделать с этим Сашей.

– Да подожди ты! – он схватил мои руки, пытаясь вырваться.

– Какой месяц?

– Что тебе еще не понятно? – я снова тряхнул его.

– Да подожди! – настойчивее повторил он. – Это что, правда? Ты уже давно с ней?

Я не отвечал, больше не хотелось отвечать, я только с ненавистью смотрел на него.

– Но… но я же не знал, – удивленно и испуганно произнес Саша. – Ты ведь ничего не говорил и… – он замолчал, глядя на меня широко открытыми глазами.

Я продолжал изо всех сил сжимать его. Мы так молча стояли, глядя друг на друга – я со злобой, он – с удивлением. И потом я вдруг почувствовал, что делаю и где я. Напряжение постепенно стало уходить из мышц, и в конце концов я опустил взгляд и отпустил Сашу.

– Нет, это что, действительно правда? – с тем же удивлением произнес Саша.

Я сделал шаг в сторону, достал сигарету и закурил. Он подождал немного, потом подошел и встал передо мной.

– Но я же не знал, – снова сказал Саша. – Ты не говорил ничего – откуда я мог знать?

Я молчал, не глядя на него. Потом подумал, что это слишком уж трагичное молчание с моей стороны.

– Да ладно, – сказал я и хотел усмехнуться, но не получилось ни усмехнуться, ни посмотреть на него.

Он тоже взял сигарету и закурил. Мы молча курили какое-то время. В коридоре было пусто. Я подумал, что хоть в этом повезло – никто не видел, как мы тут бодались с Сашей.

* * *

Двое у компьютера.

Первый:

– Ну и чего им теперь делать?

Второй:

– Откуда я знаю? Сейчас посмотрим, что они будут делать.

* * *

– Слушай, – с виноватой улыбкой произнес Саша, – но я ведь правда не знал. Это как-то само получилось. Я ее позвал, а она вроде согласилась. Я же не хотел… – он замолчал, видя, что я не слушаю, смотрю куда-то в сторону. Но потом сказал: – Просто так вышло.

Я не ответил. Стоял и курил. И, наверно, глупо было молчать, но я не знал, что говорить, да и не хотелось ничего говорить. Муравьи умерли все разом. Их скрюченные сухие трупики валялись повсюду. «Вот чем травят муравьев», – подумал я и усмехнулся. Я усмехнулся и посмотрел на Сашу, чувствуя, как холодная ледяная пустота разверзлась где-то внутри над трупами муравьев. Она жгла колючим холодом. Муравьям было уже все равно. Но мне… Черт! Но мне – нет. Похоже, все мои чувства стали этой холодной пустотой. И, похоже, навсегда.

Саша хотел сказать что-то еще, но тут дверь нашей комнаты открылась и вышла Галина Николаевна.

– Вы что, тут ночевать собрались? – сказала она нам. – А работать кто будет?

– Да, сейчас, – ответил Саша.

Г алина Николаевна пошла куда-то дальше по коридору, а мы вернулись в комнату и принялись за работу.

Какая хорошая у меня работа! Можно отвлечься от всего и не думать, не помнить.

А уже в самом конце рабочего дня я снова встретил Надю.

– Ну, как подруга? – насмешливо спросил я ее.

– Какая подруга?

Я усмехнулся.

– К которой ты в выходные ездила.

И тут вдруг мне стало совсем не смешно. Я вдруг поймал себя на том, что задал ей почти такой же вопрос, какой Света задавала мне насчет ремонта. Я вспомнил Свету, и мне стало совсем не смешно. Я представил себя на ее месте… Да что там! Я ведь и был на ее месте. И я так же как она… Или она так же как я…

– Нормально, – буркнула в ответ Надя и прошла мимо.

Я смотрел перед собой, перестав замечать ее. Света… Господи, что я наделал! Где она сейчас? Что с ней?

Я прошелся по пустоте внутри. Трупы муравьев хрустели под ногами. Всё так, всё так.

Дайте мне снега и ветра – я сделаю зиму. Отодвину солнце, насыплю снег в тучи и буду гнать холодный ветер. Повсюду, повсюду. Что я могу еще, кроме того, чтобы делать холод и лед, метель темной ночью? Мне не нужны снег и ветер – я сам снег и ветер.

Постарался уйти с работы так, чтобы не прощаться с Сашей. Конечно, он не виноват. Конечно. Но как-то не мог я пожать ему руку, нет, по крайней мере не сегодня.

Зачем лелеять белые формы, превращая их в черный пепел? Зачем освещать черную тьму, превращая ее в белый шелк? Зачем вообще считать, что есть черный и белый цвета? Когда ты делаешь что-то – какого это цвета? И насколько ты уверен в ответе? И насколько верен ответ?

Я ехал в метро. Стоял неподвижно. Вагон чуть покачивался на ходу, я держался за поручень. Люди вокруг, лица. Разные? Поезд подъезжал к моей станции, я повернулся и подошел к двери. Мое отражение в стекле – кто-то из толпы. Я посмотрел ему в глаза, он ответил мне тем же. Обычный взгляд. Чуть усталый – ну и что? Хорошо, что никто не может видеть того, что внутри. Как избавиться от того, что внутри?

Дома ничего не делал, просто лег спать.

Проснулся уже ночью. Лежал и больше не мог уснуть. Темнота вокруг. Я включил свет. Посмотрел на часы – уже за полночь. Лежал в тишине, не думая ни о чем. Потом вспомнил Свету. Движения не было, ничего не было. Только застывший образ, только холод внутри.

Гнилое болото. Тот, кто идет по времени, ты попал в гнилое болото. Скорее прочь! Не остаться бы здесь навсегда.

Тихо. Как тихо ночью. Я снова посмотрел на часы. Нет, уже поздно звонить. Даже ей. Тем более после того, что было. Лучше завтра. Когда оно придет, это завтра? И лучше вечером. Или нет? Что я скажу ей? Нет – что она ответит мне? А если она не захочет говорить со мной, что я буду делать тогда? Она нужна мне. Хм… Какая корыстная фраза. Я хочу быть с ней… Тоже не лучше. Нам будет хорошо вместе – вот, примерно так. Нам всегда было хорошо вместе.

Вернуть время назад? Нет, я не хотел этого, потому что тогда я не знал и сделал то, что сделал. Я бы, наверно, сделал это вновь, если вернуть время назад. Но сейчас нет – сейчас я знаю, что она значит для меня. Тогда я не был слеп или смотрел как-то не так – просто тогда я не знал. Ничего, вот придет завтра, и я позвоню ей, и все снова будет хорошо, все будет лучше. Как нам было хорошо вместе!

Я лежал ночью в тишине и думал о Свете.

Гудки в трубке, потом голос:

– Алло?

– Привет, – сказал я.

Похоже, она узнала меня. Хотя, конечно, как она могла не узнать меня? Она помолчала немного, потом ответила:

– Привет.

Когда я проснулся утром, все было не так как в тишине ночью и не так как вчера. Новый день делал вчерашние события прошлым. Но это не была другая жизнь. Я старался не думать о Наде и Саше. Я изо всех сил старался не помнить о них. Но это было бесполезно. Новый день дал мне лишь несколько спокойных минут, а потом холодная пустота снова стала заполнять меня. Тонкой струйкой блестящей ртути, тяжелой. Я сидел с чашкой кофе в руках, глядя в окно и изо всех сил стараясь не помнить, не думать о том, что было вчера, и чувствовал, как холод все же приходит тяжестью, сверкающей, жгучей.

Но это было только начало. Нужно ведь ехать на работу, а там придется видеть Сашу и, наверно, Надю тоже. Нет, это совершенно невозможно. Только не сегодня. Я думал. У меня была пара отгулов – самое время использовать их. Я колебался всего секунду, потом взял телефон и набрал номер Галины Николаевны – судя по времени, она еще не должна выйти из дома. Когда она ответила, я сказал, что сегодня и завтра беру отгулы. Она была недовольна, говорила, что нужно предупреждать заранее, но потом все же согласилась. Ладно, я положил трубку, я был свободен, я сбежал от них. Впрочем, это лишь временная отсрочка. Через два дня мне все равно придется пойти туда. Холодные океаны, северные ветры, жгучий лед. Как бы взять отгул от самого себя? И зачем только я ввязался во все это?

Черт! Я был зол на себя, на них, на весь мир. Но злоба не имела смысла, она тонула в пустоте, замерзала в холоде. Я думал, что как глупо все вышло. Надо было просто сказать Саше, и тогда бы этого не случилось. Или случилось бы? Только не с ним, а… Может, дело не в нем, а в ней? Или во мне?

Черт! Какая противная мелкая ноющая боль. Ну что мне стоило взять и сказать ему всё? Почему я не сделал это? А еще посмеивался про себя, как он смотрел на Надю. Вот сейчас я хотел вернуть время назад. Как я хотел вернуть время назад! Почему нельзя вернуть время назад? Какая нелепость, что нельзя переиграть даже такую ерунду – просто пара слов и…

Нет, холод внутри, похоже, решил убить меня. И ей будет все равно. Хм… Ну и чушь! Что мне до нее? Я не хочу знать ее! Пусть она там со своим Сашей… Я сжал зубы и приложил руку к груди, пытаясь успокоить полчище монстров, холодными острыми кинжалами прокладывающих себе дорогу сквозь меня. А что, может, не останавливать их? Может, пусть они вырвутся наружу и разорвут тех, кто их вызвал? Я усмехнулся. Нет, ничего не выйдет. Они не станут рвать их – это ручные монстры Саши и Нади.

Ладно. Раз уж я не пошел на работу, нужно что-то делать сегодня, чтобы не стать легкой добычей холодных монстров. Я посмотрел на улицу. Яркий свет за окном, яркий снег за окном. Неплохая погода. Куда бы сходить? Кому позвонить? И тут я вспомнил. Я ведь хотел позвонить ей…

Ох… Холодные твари внутри. Черные колодцы, полные ядовитой ртути. Пронизывающий ветер с дыханием холодным как смерть. У меня тоже есть ручные монстры. У всех есть ручные монстры. Я выпустил своих. Зачем? Я не хотел. Но я сделал это. Как теперь я смогу говорить с ней?

Света… То, что происходит, случилось не со мной и не сейчас. Только тогда я сам сделал это. Я зол на Надю и Сашу? Но я сам…

Да, видимо, все дело во мне. Я получил то, что сделал сам. И поделом. Но как мне быть теперь? Забыть всё? Хм… Можно попробовать забыть всё, не думать ни о чем, не помнить. Я уже попробовал это сегодня. Сколько я продержался? Десять минут? Пятнадцать?

– Что делаешь? – спросил я Свету.

– Так, ничего.

Спокойный голос. Я не видел ее, по голосу сложно было судить, как она воспринимает мой звонок.

– Я решил позвонить. Давно не видел тебя.

– Да?

Простой ответ, ни тепла, ни злобы в нем. Я почувствовал, что изо всех сил сжимаю трубку и расслабил руку.

– Ты не рада? – я закрыл глаза. Что за чушь я несу?! – Сегодня погода хорошая, я тут вспомнил, как мы ходили на лыжах, – не дав ей ответить, быстро проговорил я. – Как там Даша и Олег?

– Нормально.

– Ты давно их видела?

– Нет, на прошлой неделе.

Днем я все думал о ней… о нас… или… Не знаю, можно ли теперь говорить про нее и меня «мы». Впрочем, это только слова. Я хотел позвонить ей и не решался сделать это. Почему? Ведь это она. Мы могли говорить обо всем и всегда понимали друг друга. Пожалуй, мы были так близки, как это только возможно. Да. И после всего этого я… Черт! Почему это называется как то, что я предал ее? Разве я что-то обещал ей? Вот… Снова негодяйские мысли. Остается только растянуть негодяйскую ухмылку на лице, стать негодяем, и тогда мне будет хорошо, мне будет все равно. Забавно – стать? Разве я уже не стал им?

Не хотелось никого видеть, никуда идти. Видимо, стоило прогуляться, отвлечься, но совершенно не хотелось никого видеть, изображать веселость и беззаботность при встрече. А идти куда-то одному? Уж лучше сидеть дома.

Я и сидел. Нет – ходил из угла в угол и думал, что надо позвонить Свете, и не решался сделать это. Впрочем, скорее всего сейчас она занята, не получится разговора, лучше подождать до вечера, когда она вернется с работы. Холод внутри. Она могла помочь мне. Только она могла помочь. Мне нужно было ее тепло, и к черту, что это корыстная мысль – не из-за того, что мне плохо, я хотел позвонить ей… ну, или не только из-за этого. Но я все равно не решался позвонить ей.

Дашина книжка лежала на столе. Я подошел и взял ее. Потом сел в кресло, открыл с начала и стал читать. Снова что-то о сознании и ощущениях. Я читал, чтобы не думать.