Текст книги "Книга в дорогу"

Книга в дорогу
Игорь Каганцев

© Игорь Каганцев, 2024

ISBN 978-5-0062-2353-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

АМЕРИКАНСКИЙ ПОЛИЦЕЙСКИЙ

В США полицейские – достаточно доброжелательные ребята. У них всегда можно спросить дорогу или узнать, где поесть. Но лучше их не злить.

Дело было в Детройте, и ехали мы с Яной в казино, хотя азартные игры не любим оба. Большинство людей уверены, что игорный бизнес в США разрешен только в Лас-Вегасе, и потому-то туда народ со всей страны и рвется до запретного. Так вот нет, сейчас это удовольствие доступно почти во всех штатах. И, чтоб поиграть, далеко летать не нужно.

Но казино в Детройте?.. В этом городе мертвых домов, заброшенных улиц и кварталов на такое заведение точно стоило посмотреть!

На одной из центральных улиц я увидел за собой полицейскую машину с включенными мигалками и сиреной. Останавливаюсь, жду. Полицейская машина тоже стоит. Мигалки крутятся, но уже без сирены. Опять жду.

Потом до меня дошло – так это ведь не по нашу душу: на противоположной стороне стоит машина, а в ней латиносы. И тоже сидят, не шевелятся. Ну, раз такое дело, так я и поехал! Ага, полицейская машина тут же с сиреной срывается с места!

Ладно, сидим, ждем дальше. Слушай, может, он ждет, чтоб я подошел? Ну, по фильмам делать такое не рекомендуется. Но это ж Детройт! Может, у них по-другому принято. Ладно, в случае чего скажу, что иностранец и не в курсе про их порядки.

И вышел наружу.

Кстати, чтоб выйти из машины требуется время и определенные усилия: открыть дверь, одна нога, затем другая… Так вот полицейскому удалось это сделать буквально мгновенно: раз – и он уже стоит и целится в меня из пистолета! И орет что-то вроде: «А ну-ка быстро влез откуда вылез!!!» Причем, судя по тону, в обоих смыслах.

Кстати, влетел в машину я тоже достаточно быстро, хоть никогда таких навыков и не имел.

Мороз десять градусов, к машине подлетает разъяренный черный коп в одной рубашке, и яростно орет:

«Вы почему вышли, а? Вы пьяны, вы под наркотиками? А почему не остановились на знак „СТОП“ у моста? Вы думали я не замечу? А что вы здесь делаете, а?!»

Воздух в легких у него, судя по всему, закончился, и я успел ответить, что, мол, ну это, туристы мы.

«Документы», – взревел коп. Потом выхватил наши паспорта и убежал к себе в машину.

Ну, чего переживать – сейчас все образуется. Проверит паспорта, выпишет штраф… И тут я почувствовал, как у меня все похолодело внутри.

«Знаешь, Яна, – сказа я. – А ведь он нас сейчас пристрелит. Мы ж ему не те паспорта дали!..» Ну да, в этих визы американской нет! Вторые паспорта у нас с собой, но выйти, чтоб ему отнести нельзя, сразу начнет стрелять. Ну а так увидит, что мы без виз, сам подойдет и пристрелит, у него с нарушителями разговор короткий!

Сидел он с нашими паспортами минут десять (а мы уже точно никуда не торопились!), потом подошел, отдал паспорта и что-то буркнул на прощание типа: «Повнимательнее там…» и уехал. И штрафа нам тоже не выписал.

Как мы потом узнали, Детройт объявил себя банкротом, и полицейские должны покупать патроны к табельному оружию за свой счет. Вполне возможно, что просто денег пожалел. Но его скупость пошла нам на пользу!

Но что именно произошло, и почему полицейский отреагировал так бурно, я узнал через несколько дней, когда мы были уже во Флориде.

Там мы познакомились с одним хлопцем лет сорока по имени Джеймс. Высокий и широкоплечий, он постоянно улыбался и просто заряжал своим хорошим настроением. Ездил на новом Кадиллаке Эскалейд, огромном шикарном внедорожнике. При нашей первой встрече Джеймс извинился, что не может нам уделить много времени, потому как едет играть в гольф. Ну, у богатых свои привычки, кто же этого не знает!

А потом пригласил к себе в дом. Это было комьюнити для богатых людей: за высоким забором с охраной на въезде, общим бассейном и ухоженной территорией, в каждом доме еще и персональный бассейн поменьше.

Вот так, надо полагать, живут в Америке руководители среднего звена. Я почему-то решил, что он работает менеджером в какой-то крупной фирме.

Нет. Джеймс уже несколько лет на пенсии. Мама дорогая, да сколько ж тебе лет?

А он пенсионер не по возрасту, а по выслуге. Отработал двадцать лет в Нью-Йорке сначала полицейским, потом пожарным. Но департамент один, это идет в общий зачет.

Подожди, ты отработал двадцать лет и теперь живешь в шикарном бунгало, ездишь на дорогой машине и играешь в гольф?!

Ну да, а что такого? Работа опасная, вознаграждение соответствующее.

Тогда-то он мне и объяснил ситуацию с полицейским в Детройте.

Тот коп работал без напарника, поэтому не подходил к машине, «пробивая ее по базе» через диспетчера. Когда я «дернулся», это сразу настроило полицейского на мысль, что я хочу сбежать. А уж когда вообще из машины вышел!.. Из авто, по логике полицейского, ты можешь выйти только с двумя намерениями – либо бежать, либо нападать. Если ты подошел к полицейской машине, то сидящий в ней коп практически беззащитен: он не может быстро вытащить пистолет и ответить на твою агрессию (именно такая ситуация произошла в том же году в Фергюссоне, когда восемнадцатилетний «мальчик» более ста килограммов весом начал дубасить полицейского прямо в машине).

Да и внешне тот коп производил благоприятное впечатление – на вид сорок лет, но очень спортивен и энергичен. А что орал… Ну так это же Америка, ребята. Там у каждого может быть ствол в кармане, и он всегда направлен на него. Вот за такой риск им пенсия и полагается за двадцать лет выслуги, и позволяет не бедствовать потом. Вполне заслужено, на мой взгляд!

КУРТКА ОТ ВАЛЕНТИНО

В девяностые по Польше ездить было достаточно опасно, ее поделили между собой русские бандиты и отлавливали соотечественников, которые гнали машины из Германии или везли товар из Польши. И встреча с ними не сулила ничего хорошего: в лучшем случае дальше пойдешь пешком. А могло все закончиться и намного хуже!

И, когда меня обогнала машина, в которой водитель жестами предлагал остановиться, особой радости я не испытал. Более того, все знали: в такой ситуации нужно как раз-таки добавить газу и постараться оторваться. Но я остановился. Во-первых, бандиты предпочитали скоростные BMW, а не Fiat Chroma. Во-вторых, машина на итальянских номерах. И, самое главное, водитель был один. Нет, это не бандиты.

Короче, я припарковался на обочине и стал ждать, пока он подойдет. Машина заведена, на первой передаче, нога на сцеплении. На всякий случай!

Из фиата бодро выскочил, радостно улыбаясь в шикарные черные усы, какой-то мужичок. Он подбежал ко мне и что-то быстро стал объяснять на итальянском.

Причем, получалось у него здорово: очень экспрессивно, с богатой мимикой и активной жестикуляцией… Но я не говорю на итальянском и для меня это было как немое кино. Какая-то проблема у человека. Но вот какая именно?

«Un momento», – крикнул он и ринулся обратно к своему фиату. Быстро вытащил из салона три какие-то куртки на плечиках и в целофане и, бросив их мне на капот, горделиво улыбнулся: «Valentino!»

Я заглушил мотор и вышел, чтобы все-таки понять, чего этому парню нужно. Но он говорил только на итальянском. Зато без остановки!

Через минут двадцать нашего общения, которое больше напоминало пантомиму, я примерно все-таки понял, что с ним произошло.

Он приехал из Рима на выставку в Варшаву. Но в отеле его, знаете ли, обокрали! Ему нужно в Рим, к семье, а денег нету даже на бензин! Но у него ведь есть куртки от Валентино! Так вот две из них он мне просто подарит. А мне достаточно заплатить только за одну. Синьор, три куртки по цене одной!

– А сколько? – у меня проснулся азарт. Помочь человеку и при этом еще и заработать завсегда приятно!

Он достал калькулятор и набрал на нем 500. Пятьсот чего, злотых? Нет, синьор, это же Valentino. Пятьсот долларов!

Это были девяностые годы, на пятьсот долларов можно было снять квартиру и безбедно жить полгода!

– Valentino! – чуть не плача крикнул итальянец, увидев мою реакцию.

– Не, – сказал я. – Забирай своего Валентина и арривидерчи!

Он протянул мне калькулятор, чтобы я набрал там свою цену. Ну, допустим, сто.

Итальянец пришел в ужас от такой наглости, что-то мне объясняя и разворачивая куртки. Наверное, он говорил правильные вещи, и куртки действительно были замечательными. Но я почему-то уперся и не соглашался ни на триста, ни на двести пятьдесят. Наконец, он показал мне на калькуляторе 120 и сказал «finalmente».

– Нет, – сказал я. – больше сотни не дам.

А тут мимо проезжала какая-то другая машина с российскими номерами, и он со своими куртками бросился ей на перерез.

Ну а мне не оставалось ничего больше, как ехать своей дорогой. И как-то все получилось неправильно: ну вот чего уперся в эти двадцать долларов? Может ему до дома как раз сто двадцать и не хватало! И три (!) кожаные куртки. Кстати, действительно ли они кожаные, я определить не смог: все швы были старательно спрятаны. Но это же Валентино! Неужели станут предлагать кожзам?

Про этот бренд я ничего не знал. Но итальянец произносил его с таким наслаждением, что у меня не было сомнений – фирма весьма и весьма известная!

Вспомнил я про этот случай спустя полгода на выезде из Гданьска. На крохотном Fiat Cinquecento с итальянскими номерами ехали два паренька в дорогих костюмах и ярких галстуках, и один показывал мне на карту, мол, заблудились они.

Но эти ребята не обладали ни таким обаянием, ни артистизмом, как их коллега на варшавской дороге. Один хлопец сразу потащил ко мне на капот куртки с криком «Valentino!» и радостно добавил: «Перестройка – Горбачев». Какая перестройка, какой Горбачев, это уже девяностые, парень, ты дебил?

– Не, Чипполино, – сказал я по-русски, – дорогу покажу. А ваш Валентин мне еще в прошлый раз не понравился!

МЭР ТОЛКИТНЫ

– Здравствуйте, а можно губернатора увидеть?

– А что ему здесь делать? У нас маленький город.

– Да? И кто у вас здесь главный?

– Вам, наверное, мэр нужен?

– О, точно! А мэра можно увидеть?

– Нет его.

– Как нет? Сегодня же понедельник. Или мы слишком рано?

– Почему рано? Просто нет его сейчас. Может, дела у него какие. А может, просто погулять вышел.

– Погулять?! Понимаете, мы из России…

– И, что, вам было назначено?!

– Нет. А нужно записаться?

– Нет, записываться не нужно. Хотите – ждите. Но без гарантий.

– Ну а если дождусь? Можно там с ним сфотографироваться, например. Или потрогать?

– А трогать его зачем?! У вас в России так принято? Вы своего мэра (или кто там у вас?) трогаете?

– А зачем мне нашего трогать? У нас с ним разные политические взгляды, мне с ним не о чем говорить.

– Вам не кажется это странным? С вашим мэром у вас политические разногласия, а трогать хотите нашего, который вообще вне политики?!

– Знаете, я его, наверное, не дождусь. Могу я ему оставить что-нибудь?

– Ну, купите вот этих консервов. Он их любит.

– Тогда передайте это ему от миролюбивых россиян. Скажите, что мы за мир и дружбу. И все такое.

– Знаете, ему все равно. Он ведь кот!

На обратном пути мы сделали большой крюк, чтобы все-таки навестить мэра Толкитны. Но нам опять не повезло, на месте его не оказалось. А пару лет назад прочитал заметку, что умер он. Так и не свиделись. Не судьба!

МАСАИ

В Танзании народ одевается так же, как в Европе или Америке. Поэтому масаев видно сразу: они ходят только в своей национальной одежде, которую называют «шука». Она чем-то напоминает римскую тогу. У каждого с собой всегда большой широкий нож, небольшая дубинка за поясом и тонкая палка. У нас в отеле они работали охранниками. Но пообщаться с ними получилось не сразу: по-английски они не говорят.

Впрочем, я познакомился с одним весьма колоритным пареньком лет пятнадцати с длинными дредами, он по-английски говорил достаточно бойко. Вот только работал он в другом отеле, так что обменялись телефонами, договорились встретиться. Звали его Пeтро.

В назначенное время Петро позвонил мне со входа на территорию и попросил засвидетельствовать, что он мой друг. А в чем проблема?

Как я говорил, он с другого отеля, и у нас оказался на представлении для туристов, где развлекали своими танцами: все хлопают в ладоши, один выходит в центр и прыгает на прямых ногах. Потом его сменяет другой. Вот для массовки его к нам и позвали. Ладно, не проблема: я тут же подтвердил, что мы с Петро друзья и пришел он по моему приглашению.

Но и это не помогло. У наших масаев был старший и его возмутил этот нахал не пойми откуда. Ну, типа, «это наша корова и мы ее будем доить!», все по классике.

Петро позвонил и пригласил меня на пляж: он обошел пост охраны по морю.

Когда я вышел, там действительно стоял Петро с двумя другими масаями абсолютно бандитского вида. Эти ребята на внешность особо не заморачивались и под шукой у них виднелись обычные шорты. Волосы коротко подстрижены. Соответственно, их статус выше: Петро воин, а они уже младшие вожди.

– Привет, ребята, – поздоровался я с ними.

Но младшие вожди глупо заржали и что-то весело стали друг другу рассказывать.

– Они не говорят по-английски, – пояснил Петро.

– Ну и зачем ты их сюда привел? – удивился я.

– Так они с другого клана, – пожал он плечами, – мало ли чего у них интересного. Ты спрашивай, я переведу.

Нет, мне такая идея не понравилась. Я попросил Петро отпустить своих друзей и пошел с ним к старшему.

Тот согласился на нашу встречу, но с одним обязательным условием: он будет присутствовать!

Собрались в ресторане отеля, старший сел за отдельный стол и оттуда пристально за нами наблюдал.

Яна принесла чаю и вывалила перед Петро кучу конфет. Их мы привезли из России: летели ведь в бедную африканскую страну, Яна накупила сладостей специально для голодающих детишек. Петро голодным не выглядел, но для угощения конфеты очень пригодились.

Но он не стал пить чай и ни одну конфету не взял в руки даже из вежливости. На все уговоры Яны он только отрицательно мотал головой. А старший масаев смотрел с такой лютостью, что Яна побоялась ему хоть что-то предложить.

Ну, стали разговаривать.

Он пока учится в школе, оттуда и английский. Учительница поначалу потребовала от него прийти в нормальной одежде, но он сказал, что его одежда и есть нормальная. Потом пришел директор и велел училке оставить его в покое.

Здесь ему не нравится, в их деревне лучше.

А чем лучше-то? Чем вы там занимаетесь?

Ну, мы там танцуем, поем…

Слушай, но вы и здесь тоже танцуете, и поете. Но при этом еще и деньги вам платят.

Петро покачал головой: нет, в деревне лучше!

Говорили долго, но ничего особого интересного я пока для себя не узнал. Попросил Яну принести нам чаю (ну, может, Петро тоже надумает!).

Но стоило Яне встать с дивана, как он тут же бросился к конфетам и через пару минут на столе осталась только груда фантиков!

– Ты что, так резко проголодался?!!

Петро отрицательно покачал головой, не отводя глаз от приближающейся Яны. Говорить он не мог из-за набитого рта и прожевал только тогда, когда она села на место.

– Понимаешь, я дома даже с мамой поесть не могу. Нельзя есть, когда женщина рядом!

Тут вот какая особенность: масаи христиане и имена у них только библейские. Самая большая постройка у них в деревне всегда церковь. Но многие их обычаи больше похожи на исламские: они не носят крестов, могут иметь несколько жен и за невесту нужно платить выкуп. Есть у них и обрезание, причем как у мужчин, так и у женщин.

Когда-то масаи были весьма влиятельным народом. Но они так и не смогли угнаться за меняющимся миром и остались в том же состоянии, в котором были сотни лет назад. Они уже сами по себе достопримечательность и приманка для туристов. Но гидов среди них нет, единственное место, которое они могут занять в современном мире – работать охранниками. После инициации масай не может ни врать, ни воровать – ценные качества для охранника. Алкоголь тоже разрешен только для старших вождей, а те уже не работают!

Но намного больше я узнал о масаях, когда мы заехали к ним в деревню.

Это уже было, когда мы ехали в национальный парк. По пути вдоль дороги я видел много масаев, которые шли по своим делам.

Наш гид Питер пояснил, что появились они тут недавно, масаи ведь постоянно меняют стойбища. Причем, документов у них нет. На границе Танзании, Кении и Мали их пропускают без паспортного контроля и досмотра. Да и что у них досматривать, главная ценность масаев коровы. Это их универсальная валюта и между собой они рассчитываются именно ими.

Но если я хочу посмотреть их деревню, для меня сделают исключение и возьмут деньгами. Цена вопроса пятьдесят долларов.

В деревне нас встретили достаточно дружелюбно, но без особого удивления.

Вождя клана не было, но ко мне подошел невысокий масай около сорока лет. Под шукой у него виднелся красный жилет со множеством карманов. Держался он спокойно и уверенно, чувствовалось, что в отсутствие вождя он и руководит кланом.

Никакой демократии у масаев нет: вождь сам выбирает себе помощника ни с кем не советуясь. И точно так же может его поменять, если тот не справляется. А в случае смерти вождя заместитель автоматически занимает его место. Все просто.

Звали зама Исайя. Он подвел меня к границе их деревни и показал руками воображаемую линию: вот здесь граница, дальше национальный парк, нам там строиться нельзя.

– Кто так сказал? – удивился я.

– Государство, – спокойно сказал Исайя. – Приехал какой-то чиновник и так же показал мне эту границу.

– Руками?!

– Ну да, руками.

Потом подвел к загону, в котором стояли коровы и повел на выход из деревни.

– Вот там, – он махнул куда-то рукой, – у нас происходит инициация. Это когда мальчики становятся мужчинами. Уходят на четыре месяца, мы их учим охоте и разным другим премудростям. Но это бывает нечасто.

На этом он посчитал свою миссию выполненной и показал на совсем молодого паренька:

– Это Саймон, он у нас хорошо по-английски говорит.

Саймон казался подростком и выглядел моложе Петро. Но, судя по прическе, он уже был младшим вождем.

Тут вот какая деталь: инициация происходит не по достижению какого-то возраста, а раз в пятнадцать лет. Поэтому Саймон вполне мог быть моложе Петро. Но это не имеет никакого значения: после обряда ты уже не мальчик, а мужчина. А став младшим вождем, имеешь право жениться и принимать участие в вопросах клана.

У масаев все обряды связаны с болью. И уходят на четыре месяца они не просто так: им делается обрезание. Но совсем не такое, как иудеям или мусульманам, у масаев этот процесс более сложный и очень болезненный. Крайнюю плоть не отрезают одним движением, а дойдя до середины, режут вдоль. Заживает такая рана не менее двух – четырех месяцев.

Но и это не все: на скулах им ставят круглые метки раскаленной трубкой, прожигают насквозь мочки ушей и вырывают один передний нижний зуб. Ни кричать, ни дергаться нельзя!

На моих глазах один мальчуган трех – четырех лет споткнулся и упал, ссадив себе колени и ладони в кровь. Но не только не заплакал, но даже не скривился от боли! Молча встал и пошел дальше.

Первым делом Саймон, дурашливо улыбаясь, спросил знаю ли я из чего они строят свои хижины.

– Знаю, – сказал я. – Женщины смешивают глину с коровьим дерьмом и им замазывают плетеные прутья. Это женская работа.

Саймон был явно разочарован, он, похоже, считал эту деталь их быта главной туристической изюминой. Но меня больше интересовал другой вопрос:

– Ты вот что лучше скажи. Исайя мне показал границу вашей деревни. Но ведь это воображаемая линия. И лев ее не увидит. Что будет, если он к вам сюда придет?

– Так мы ж его убьем, – недоверчиво улыбнулся Саймон, не понимая в чем подвох.

– Льва?! Да чем же ты его убьешь? – поразился я. – Львы охотятся ночью, придут к вам и всю деревню сожрут!

Саймон посмотрел на меня с удивлением:

– Тебе же Исайя рассказывал, как мы на четыре месяца уходим в саванну. Там мы и учимся как себя вести со львом. Слушай! – начал он горячиться, глядя на мое кислое лицо, – да я его и убивать не буду. Я просто посмотрю на этого льва, и он уйдет! Ведь он знает, что это моя земля, и ему здесь делать нечего!

Ага, вот так вот посмотрел на льва, тому стало стыдно, и он тут же в саванну убежал от такого позора!

А вот зря я не поверил Саймону. Как оказалось, львы действительно смертельно боятся масаев. На ютюбе полно роликов, как они отнимают добычу у целого прайда! И львы, эти гордые цари саванны, трусливо выглядывают из зарослей, пока люди делят их добычу между собой. Причем, масаи даже свои большие ножи не достают! Они бегут вперед, абсолютно уверенные, что оружие им не понадобится.

Сейчас масаям охотиться на львов нельзя, будут неприятности с правительством. А вот раньше они их убивали с превеликим удовольствием. Дело в том, что за жену нужно платить выкуп. Он не фиксированный и очень сильно зависит от статуса жениха и красоты невесты. Так вот если кто убил льва, то жену он получит бесплатно! И львы уже на генном уровне стараются держаться подальше от этих странных созданий в красных одеждах.

Однажды я наткнулся на ничем не подкрепленную гипотезу, что масаи – это потомки заблудившихся римских легионеров. Сначала такая мысль мне показалась просто забавной. А вот потом понял, что основания для нее все-таки есть:

– Масаи этнически совершенно неоднородны и это видно даже неспециалисту. Именно так и было в римских войсках: их комплектовали из иностранцев, обещая римское гражданство. Слабый аргумент, согласен.

– Шука очень похожа на римскую тогу. Тоже неубедительно: вполне может быть совпадением.

– Их нож «олалем» сильно напоминает римский меч гладиус. И по форме и по размерам. Опять совпадение? Хорошо, примем и это.

А вот потом я увидел масайское копье. В настоящее время масаи обходятся без них, поэтому увидеть его можно только в музее или на старых фотографиях. И это копье действительно серьезный аргумент в пользу версии про забытый полк. Дело в том, что у него очень длинный наконечник, который составляет почти половину копья. Зачем он африканским кочевникам?

У римских легионеров было по два пилума – дротики с очень длинным наконечником. Противник, защитившись от пилума щитом, избавиться от него уже не мог: ни обрубить, ни выдернуть. Сражаться с таким щитом нельзя, его приходилось бросать. То есть у римлян в бою щит был, а у их противников – нет! Но вот в саванне такой наконечник совершенно без надобности. Так что эта версия вполне имеет право на жизнь.

Кстати, терпеть боль умеют не только масайские мужчины. Женщины ничуть им в этом не уступают. Например, перед свадьбой невесте делают обрезание. Без наркоза и специальных инструментов, обычным лезвием для бритвенного станка. Без криков, стонов и потери сознания. И в охрану масайских женщин берут так же охотно, как и мужчин.

А с Петро мы переписываемся до сих пор. Он уже попрощался со своими дредами, зато получил право жениться и иметь собственность. Но главное не это: он со своим другом теперь работает гидом и проводит небольшие экскурсии для туристов. У парня все хорошо с головой, уверен, что добьется он многого!