Текст книги "Закон бумеранга"

ГЛАВА 2

Любовь к себе – это начало романа, который может продлиться всю жизнь.

Оскар Уайльд

Романтического эгоиста можно определить следующим образом: это лего из эго.

Фредерик Бегбедер

Разум дан человеку, чтобы понять – жить одним разумом нельзя.

Эрих Мария Ремарк

Интервью звезды российской эстрады Артура Смоленского журналу «Gangster’s».

2007 год (США. № 11, ноябрь)

«Gangster’s»: Ваш последний альбом называется «Иноходец». Почему выбрано такое название?

Смоленский: Так называется заглавная песня. Это произведение Владимира Семёновича Высоцкого. Я понимаю, насколько велика ответственность – позволить себе перепеть его творчество. Но мне очень хотелось это сделать. Надеюсь, что получилось неплохо.

«Gangster’s»: Почему именно эта песня из огромнейшего репертуара Высоцкого?

Смоленский: Во-первых: это одна из двух моих любимых песен Высоцкого, наряду с «Балладой о детстве». Во-вторых: образ иноходца близок мне по духу, по мироощущению.

«Gangster’s»: Не является ли обращение к творчеству Владимира Высоцкого возвратом к шансону, с которого вы когда-то начинали?

Смоленский: У меня такое ощущение, что Высоцкого пытаются перепевать все, кому не лень. Другое дело – не у каждого это получается. Как по мне, так получилось только у Лепса и у Кемеровского. А по поводу шансона – в чистом виде я его никогда не исполнял, хотя элементы «шансоновской» музыки у меня всегда присутствовали. Но если разобраться… То эти элементы как были в звучании половины песен советского периода, так и по сей день используются в современной эстраде. Привести пример? Чтобы далеко не ходить – песня «Надежда» Анны Герман на музыку Пахмутовой – стопроцентно «шансоновское» построение…

«Gangster’s»: В своих интервью вы без всякой политкорректности говорите о засилье на эстраде мальчиков, похожих на девочек. Вы настолько нетерпимы к проявлениям гомосексуализма? Ведь в шоу-бизнесе это весьма распространённое явление.

Смоленский: В стиле, в котором я работаю, им точно нет места. Моя музыка – это самовыражение стопроцентных натуралов. Основная тема – влечение мужчины к женщине. А насчет геев в шоу-бизнесе… Вы знаете, есть две категории. Люди, не скрывающие своей ориентации, эпатирующие этим. Они, зачастую, довольно талантливы. Многие заслуживают уважения. Есть великие: Элтон Джон, Фредди Меркьюри и другие. А вот те, кто строят из себя мачо и плейбоев, устраивают фиктивные браки и даже детей заводят, чтобы убедить публику в том, что они мужчины… А на самом деле… К этим я нетерпим.

«Gangster’s»: Средства масс-медиа говорят, что Артур Смоленский тесно связан с криминальным миром…

Смоленский: Вы оправдываете название своего журнала? Везде ищете гангстеров? (Cмеётся). У меня настолько загруженный рабочий график, что на криминал просто времени не остаётся.

«Gangster’s»: Хорошо. Поставим вопрос иначе. Вы были связаны с этим кругом когда-то? Ведь вас даже в убийстве обвиняли.

Смоленский: У нас часто обвиняют людей в том, чего они не совершали. Даже в тюрьмы сажают. Но со мной такого не случилось, славу Богу. До тюрьмы не дошло… Все обвинения были сняты. Так что – презумпция невиновности…

«Gangster’s»: Есть ли у вас «патроны» – меценаты, спонсирующие деятельность, или ваше состояние начато «с нуля» и «нажито непосильным трудом»?

Смоленский: В творчество на профессиональную сцену я пришёл, будучи довольно успешным бизнесменом. Так что «с нуля» не начинал. И слава Богу! Могу позволить себе нарушить один из законов нашего шоу-бизнеса. Могу быть полностью самостоятельным. Сам себе патроном и меценатом. А сильные мира сего, рядом с которыми меня часто видят – политики, бизнесмены, – это просто мои друзья.

«Gangster’s»: Что вам больше сродни в творчестве: просто поймать одну свою удачную волну и по ней успешно плыть дальше всю жизнь без изменений или необходимы эксперименты, постоянное движение и поиск нового?

Смоленский: Я ведь творец, а не ремесленник. Без движения и поиска творчество априори невозможно. На мой взгляд. Если остановился на достигнутом – неминуемо откатишься назад. Потому что ни жизнь, ни конкуренты не стоят на месте. Взгляните на Мадонну – образец для подражания на все времена. Постоянный поиск, новые идеи, новые смелые ходы, которые затем диктуют моду. Она – кутюрье поп-музыки. Всегда первая, всегда на шаг впереди всех. А есть и обратные примеры. Какая-нибудь группа, создавшая один-единственный хит во времена, когда Майкл Джексон ещё был чёрным, а после этого – сплошной отстой. Но они говорят: «У нас хит есть». Ну есть, а дальше-то что? Почему в футболе у команды, выигравшей чемпионат мира, всегда наступает спад? Потому что уже победили, поиск прекращается. Наелись! А «сытые», я имею в виду сытые успехом, не создают великого! А другие землю роют, что ещё такое выдумать, чтобы на вершину забраться. Неудовлетворённость – двигатель прогресса! Так что постоянно ставьте для себя новые цели и поднимайте планку всё выше и выше. Вот сейчас слегонца блесну интеллектом и процитирую Шиллера: «Человек вырастает по мере того, как растут его цели».

«Gangster’s»: Вы занимаетесь творчеством ради денег, ради славы или для самоутверждения?

Смоленский: Отвечу по порядку. Деньги можно зарабатывать и более легко. И в большем количестве. Слава и самоутверждение – одного поля ягоды. Они просто обязаны присутствовать. В моём понимании это составляющие понятия «амбиции», без которого вообще ничего нельзя добиться. Но самое главное – это получение творческого оргазма от того, что ты делаешь. От сцены, от работы на студии. Когда из ничего получается хорошая песня. Если пережил это ощущение раз, без него уже нельзя.

В музыке, в искусстве нельзя «работать». Им можно только «служить». Служить людям, нести им свою душу, свои мысли. И, в конце концов, – свою душу!

«Gangster’s»: Перейдём от оргазма творческого к физиологическому. Понятно, что вниманием поклонниц вы не обделены. Однако ваша личная жизнь находится вне зоны доступа масс-медиа. Известно лишь, что вы были женаты и у вас есть дочь. Есть ли сейчас претендентка на ваше сердце, в смысле официального брака?

Смоленский: Касательно официального брака, то знаете – существует мнение, что в том виде (классическом, в котором мы привыкли его воспринимать) – этот институт вообще скоро исчезнет. Ну, посмотрите, что происходит: кто раньше знал о таких вещах, как гостевой брак или раздельное проживание? Относительно меня… Вниманием я действительно не обделён. Всё в порядке. Но официальный брак сейчас для Артура Смоленского вряд ли актуален.

Да и потом, встречаться с девушкой – это одно, даже полюбить… А вот создать семью – это совсем другое. Одно дело – замечательно проводить время. Может быть, клясться в вечной любви. Мечтать о чем-то вместе. И абсолютно иное – просто жить друг с другом каждый день. Есть гениальная фраза, правда, сейчас не помню, кто сказал: «Счастье бывает только в предвкушении счастья».

Мечтаешь о том, как здорово было бы то-то и то-то… А потом получаешь это вожделенное и думаешь: «Ё-моё, а что теперь-то делать с этим счастьем?». Бойтесь своих желаний – они имеют свойство сбываться!

Правда, хочется сына…

Вот примерно так, если коротко…

«Gangster’s»: Так, конкретной претендентки пока нет. А насколько просто секс-символу российской эстрады склонить девушку к сексу?

Смоленский: Секс-символу? Спасибо, конечно, но давайте без этих приколов. Я же скромный человек и вообще считаю, что склонять не нужно. У нас почему-то рассуждают так: если мужчина проявил даже минимальное внимание к женщине – значит, он хочет её, как вы это сказали, склонить. Даже если на чашку кофе пригласил, да? Не согласен. Визуально, например, меня могут заинтересовать сто эффектных девушек. А при ближайшем рассмотрении и коротком разговоре продолжения я захочу лишь с одной… (закуривает, улыбается)… ну, с двумя…

А ещё знаете, как бывает, и глазами нравится и умом понимаешь – хороша! Но не чувствуешь ни фига. Блютуза нет! Химии нет! Не цепляет! Не ёкает ничего…

А вообще… Реальность, как правило, сильно уступает фантазии. Иногда лучше на фантазии, на флирте и остановиться. Чтобы не испортить ощущение…

Кстати, зачастую людям сложно сталкиваться с реальностью во всех её проявлениях. А творческим людям особенно. Они ведь обретаются в своем иллюзорном мире, где всё так, как им хочется. Как они это придумали. Всё красиво. И возвращаться в банальную действительность неприятно. Иногда даже больно и страшно…

«Gangster’s»: Понятно. Но вернемся к личному. Вообще говорят, что вы очень любите женщин…

Смоленский: Ну и слава Богу! Л вы хотите, чтобы говорили, будто я люблю мужчин или животных?.. Или что я импотент?!

«Gangster’s»: У вас есть постоянное место проживания? Не в смысле прописки, а определённый город? Или вы гражданин мира, колесящий по свету?

Смоленский: В принципе, есть. Москва. Но думаю, что меня можно назвать и гражданином мира. Русскоязычного мира.

«Gangster’s»: Вы разносторонняя личность: автор текстов, мелодий, исполнитель. Продюсер – у вас несколько своих проектов. Совладелец нескольких модных и престижных клубов в разных странах. И это далеко не полный перечень направлений деятельности Артура Смоленского. Что же именно привело вас на сцену – это была мечта детства?

Смоленский: На сцену пришёл спонтанно. Но творческое начало всегда в себе ощущал. Ходил в музыкальную школу, играл на гитаре, постоянно сочинял пародийные песни. А позже, повзрослев, на всех днях рождения отбирал хлеб (смеётся) у ресторанных музыкантов. У меня какая-то особенная память на тексты песен и интонирование. Знал пару тысяч, наверное…

«Gangster’s»: Вы общительно-коммуникабельный с коллегами по цеху? Тусуетесь по определённому поводу или откликаетесь на любые приглашения?

Смоленский: Наверное, правда не в ногах, а где-то между. Посередине. Шутка.

«Gangster’s»: Может, вы – творец-аскет-затворник? Что больше по душе во время работы: шум или тишина вокруг?

Смоленский: Ну, не аскет, так точно. Я стопроцентный гедонист. Люблю жизнь, красоту. Стараюсь этим себя окружать. А вот когда пишешь – лучше уходить в себя. Шума и весёлых компаний хватает на гастролях и тусовках всяких.

«Gangster’s»: Какими способами пользуетесь, дабы поднять себе настроение в случаях, когда оно падает?

Смоленский: Главное – чтобы ничто другое не падало (смеётся). Самый лучший способ – общение с красивой девушкой. Ну, и немного хорошего виски…

«Gangster’s»: Каких правил или принципов вы придерживаетесь в работе и в обычной жизни?

Смоленский: Всё очень просто. Нужно жить с понятиями. Знаете, «понятие» – это не бандитское слово. Это осознание человеком, что есть правильно. Во многом оно основано на высших заповедях. Ну, и многовековой опыт добавлен. В наше время жить «по чести» очень сложно. Я бы даже сказал – не модно. Но иначе я не могу. Что ещё? Важно не создавать вокруг себя негатив! Ну, и вообще, мудрым надо быть. Мудрым! Человек, добившийся чего-то в этой жизни, просто обязан быть мудрым. С него спросу больше.

«Gangster’s»: А что в вашем понимании «мудрость»?

Смоленский: А вот здесь мне совсем просто ответить. Мой друг Алексей Савченко – банкир и певец одновременно, кстати, очень талантливый и как банкир, и как певец, оказался еще и серьезным философом. И недавно вывел свою формулу: «Мудрость – это ум, помноженный на опыт»!

«Gangster’s»: Что категорически не приемлете в отношениях людей вообще и в отношениях близких людей в частности?

Смоленский: Не терплю лжи, закулисных интриг, необязательности. Что поделать – я старомоден. Например, основополагающим принципом считаю – «уговор дороже денег». Отец так воспитал – до сих пор придерживаюсь.

«Gangster’s»: И ещё вопрос, пусть довольно банальный. Что для вас счастье?

Смоленский: Отвечу словами из стихотворения еще одного моего друга – Жени Кемеровского:

«Счастье – это просто ты в себе.

И от этого – несчастье или счастье»!!!

Что к этому можно добавить? Счастье – это жить своей жизнью. «В ладу с собой и этим веком», как поется уже в моей песне.

«Gangster’s»: А в чём для вас смысл жизни?

Смоленский: В том, чтобы жить. Быть достойным человеком. Не изменять себе, никому не завидовать. Не пытаться примерить чужую жизнь. Ну, как-то так. Если коротко… И в свободе. Мыслей, поступков. В свободе делать то, что хочется.

«Gangster’s»: Полная свобода – это опасно. Легко перейти границу вседозволенности, а это может привести к полному пренебрежению обществом, социумом…

Смоленский: Свобода и вседозволенность – разные вещи. Меня многое раздражает в социуме, но куда деваться?.. В классические бунтари, противопоставляющие себя обществу, не собираюсь… «Я согласен бегать в табуне – но не под седлом и без узды…» Опять же Владимир Семёнович, опять же «Иноходец»! Не могу и не умею прогибаться. Так что две основные составляющие свободы для меня – это творческая профессия и материальная независимость. Никому не подчиняться и ни от кого не зависеть. А насчёт вседозволенности, то её как раз хватает. К большому сожалению. В эпоху нашего феодального капитализма вернулось понятие индульгенции. От всего можно откупиться. Даже если ты пьяный за рулём сбил насмерть ребёнка, всё зависит от связей и количества денег!

«Gangster’s»: А что тогда для вас деньги? На что тратятся гонорары?

Смоленский: Деньги очень важны. Это – Независимость. Свобода опять же. Возможность располагать своим временем. Заниматься собой, здоровьем…

Тем более в наше время, когда «бабло побеждает зло». Есть деньги, и ты принадлежишь сам себе – можешь проснуться в любое время, побегать в лесу или поплавать в бассейне. Нет денег – подъём в 6 утра и на работу. Но для меня они всегда не цель, а средство. А гонорары трачу на обеспечение нормальной комфортной жизни.

«Gangster’s»: Но вот вы сказали: «Делать то, что хочется». Вы эгоист?

Смоленский: Конечно! Романтичный такой (смеётся)! А если серьёзно, то все – эгоисты на самом деле. У кого-то эго больше, у кого-то – меньше. У меня, например, большое. Очень. Но важно не это. По-моему, просто есть две разновидности эгоистов. Одни, стараясь для себя, делают окружающим плохо. Их от этого прёт. А другие тоже делают всё для себя, но их прёт, когда окружающим, особенно близким, хорошо, понимаете? То есть делая хорошо себе, они и другим делают хорошо. Просто первая категория заряжается негативом и равнодушием, а вторая – позитивом и душевностью. Я, к счастью, отношу себя ко второй! Да, есть ещё и третья. Это те, которым всё абсолютно пофиг. Кроме них самих. Но это уже эгоисты в квадрате… Гиперэгоисты… Эгоисты в абсолютной степени. Они живут по принципу «ничего не брать в голову». Знаете, а мне интересно с людьми, которые любят брать в голову, анализировать, искать… Мой любимый актёр Аль Пачино в одном из интервью сказал: «Будущее за людьми, которым не безразлично».

«Gangster’s»: Причисляя себя к людям, «которым не безразлично», вы не можете не интересоваться болезнями нашего общества. Или, может быть, вы считаете, что общество здорово?

Смоленский: Не считаю. Главная болезнь – деградация. К моему огромному сожалению, приходится констатировать, что вокруг полно недоумков. Окончательно и бесповоротно деградировавших в эпоху доступности, в смысле дешевизны, как крепких, так и слабоалкогольных напитков. Конечно, в первую очередь я имею в виду водку и пиво. Эти люди мало того, что ставят крест на себе, они еще и портят жизнь окружающим. Особенно страдают дети. Отдельная тема – пивной алкоголизм среди подростков. Это вообще кошмар. На ТВ сплошь идёт реклама, где пиво подаётся просто как освежающий напиток. Это же беспредельный обман. Я сам люблю иногда выпить пивка. Но я взрослый человек. И делаю это под настроение или закуску. Но присаживать на пивную зависимость молодёжь?! Не должно пиво продаваться несовершеннолетним и стоить дешевле молока. А игровые автоматы? Особенно в маленьких городках. У Ильфа и Петрова в уездном городе N были только парикмахерские и погребальные конторы. А у нас сплошные игровые автоматы. Я, опять-таки, не имею ничего против игорного бизнеса, но должна же быть какая-то пропорциональность. Вы поинтересуйтесь – библиотека хоть одна в таком городишке работает?

«Gangster’s»: Ну и для финала несколько блиц-вопросов. В повседневной жизни вы одеваетесь настолько же стильно, как и на сцене?

Смоленский: А я вообще органичный такой пацан. На сцене сам себя играю.

«Gangster’s»: Звезду популярной музыки, наверняка повсюду узнают, но всё же… Когда вас последний раз задерживала милиция и за что?

Смоленский: В прошлой жизни.

«Gangster’s»: Артур Смоленский чего-нибудь боится?

Смоленский: Я же не робот.

«Gangster’s»: Вы не будете вечно молодым. Каким видите себя в старости – где и как хотели бы её провести?

Смоленский: Здоровым, жизнерадостным, богатым. Хочу сидеть на террасе где-нибудь в Каннах или в Майами. Чтобы красивая женщина рядом, чтобы внуки в гости приезжали… Ну и, потягивая «мохито», писать книги. О жизни…

США, Нью-Йорк.

Яркий луч света навязчиво бьёт в глаза. Да ещё этот дым. Бред какой-то. Им же всем тысячу раз говорили, что дым мешает работать. От него першит в горле. Страдают связки.

А связки для певца что? Правильно, ВСЁ! Они ж постоянно в деле… И потому с ним хронические проблемы! Ещё, блин, печёнка колет. Или селезёнка. Впрочем, какая разница? Хрен редьки не слаще. Отчего ж оно, падло, болит, а? Виски? А может, кокс? Говорят, влияет на печень. Особенно вместе с алкоголем. Нет, ну это ж несерьёзно. Раз в две недели, не чаще. Это так, баловство одно, а не кокс. А вот с вискарём, может, и перебор…

Так, а какая там у меня следующая песня? Да, кстати, я сейчас пою. И не в караоке там, где-нибудь, а на сцене театра Millennium в Нью-Йорке, перед забитым до отказа залом. Пою, что называется, «на автомате», а как иначе? Одни и те же песни практически через день. Меняются страны, города, концертные залы, а песни по программе. Ну, с небольшой корректировкой: «плюс-минус» одна, две. «Плюс» не в том смысле, что под «фанеру», пою-то я как раз вживую. Даже не под «минусовку», а с реальными музыкантами, которые играют так же, как я пою – не задумываясь. Как такое возможно? Ну, вот вы, ведя, например, машину, не думаете же всё время о том, как крутить руль и нажимать на педали? Размышляете о чём-то постороннем? Наверняка. А иногда можете доразмышляться до того, что проскочите нужный поворот. Вот так примерно и я. Голосовой аппарат издаёт звук, тело двигается, а мысли летают где-то…

И иногда теряется ощущение текущего момента…

Итак, я стою на сцене Millennium’а. Харизмы немеряно. Красиво очерченный профиль. Ямочки на щеках (типа как у Пирса Броснана). Тёмно-каштановые, чуть вьющиеся волосы. Рост метр девяносто, в меру подкачан. Загар (солярий на смуглую и без того кожу). Модная лёгкая небритость. Порой говорят, что я похож на Тома Форда[7]7
  Том Форд (Tom Ford) – культовый дизайнер мира моды.


[Закрыть]. Не полностью согласен. Согласен, но не полностью. У меня глаза светлее, и вообще… Ну, если только в смысле образа и моего латинского типажа. Даже кличку Итальянец в прошлой жизни носил. Хотя на самом деле во мне течёт совершенно дикий шейк из еврейской, греческой и украинской кровей. Впрочем, поскольку Форда многие считают самым стильным и ништяковым чуваком в мире, то я, в принципе, и не против. Я тоже в тренде. Тоже «весь на гламуре». На чёрном велюровом пиджаке Ermenegildo Zegna, на белой рубашке Paul Zileri, расстегнутой так, что видно волосатую грудь и все эти цепочки с ладанками. Ещё на мне голубые рваные джинсы Dolce & Gabbana, ремень Zilli и лакированные туфли Sergio Rossi.

Вот только от Тома Форда ничего. Стоп, забыл. А парфюм от кого?! Короче – чистый мачо!

Блин, какая же все-таки следующая песня? А, уже пора прощаться, ё-моё! Так. Ничего не забыть. Хвалю публику, представляю коллектив, ещё раз о спонсоре, всем пока!

Да, последний вискарь в антракте был лишним – во рту немного вязко. Зачем я его выпил?

– Спасибо! Спасибо за аплодисменты, за эту потрясающую встречу! Время пролетело незаметно, и я только сейчас понял, что наш вечер подошёл к концу, – благодарю я зал. Нью-йоркская публика считается самой зажравшейся, и потому на самом деле приятно ощущать, как зал «ведётся» на мой поставленный голос с фирменной «простуженной» хрипотцой. И я продолжаю заигрывать с аудиторией. – Среди некоторых артистов бытует мнение, что в Нью-Йорке самая тяжёлая публика, но я в очередной раз убеждаюсь, что это неправда. А плохому танцору, сами знаете, что мешает, – народ смеётся. Я говорю о спонсоре, поддержавшем мой тур по Америке, и плавно подвожу к финальной песне. Сейчас пойдёт вступление, и я представлю свой коллектив. Каждый музыкант отзовётся короткой импровизацией.

– Итак, дамы и господа, прошу любить и жаловать. Коллектив Артура Смоленского. На клавишных и саксофоне для вас играет заслуженный артист России, мультиинструментальщик Анатолий Кришталь, вообще очень важный у нас человек, аранжировщик почти всех композиций. Ваши аплодисменты… Соло-гитара – Андрей Воронцов, виртуоз и любимец девушек! Не жалеем рук, хлопаем, дамы и господа!

Ну, и так далее, продолжаю по списку… Бас-гитара, труба, барабаны, звукорежиссёр, естественно. И, конечно, девочки на бэк-вокале. Все три – красотки «с телом». Группа «ВИА Гра» в лучшие годы… Правда, мои не особо поющие, но зато картинка – загляденье! Просто супер!

На финальной песне, как обычно, не отпускают. Исполняю ещё две на бис и ухожу, что называется, под шквал оваций. И заваленный цветами…

Гримёрки в Millennium расположены в цокольном этаже, за сценой. Спустившись туда, сразу же попадаю в объятия дяди Гриши (корифея, или, как его часто называют, крёстного отца русского шансона) – Григория Санько. Дядя Гриша – «последний из могикан», единственный певец из мегазвёзд русской эмиграции, не вернувшийся в Россию. Он так и остался жить в Нью-Йорке…

– Вышак, сыночек! Просто вышак! Ты им дал два часа, не вынимая! Какие аранжировки, какой музон! А тёлочки! – Голос у дяди Гриши хоть и хриплый, но резкий и отрывистый, очень живой для человека, которому хорошо за семьдесят. Это при том, что он по сей день поёт ещё более легко и моложаво, нежели разговаривает. – Давай, сыночек, за твой успех! – В руках у Санько бутылка Jack Daniels и пластиковые стаканчики. – Ты водку-то не пьёшь, вот и приходится не в юном уже моём возрасте менять привычки. А заполируем кофейком. – На столике уже несколько стаканчиков, только с красочными эмблемами какого-то фастфуда. Они наполняют комнату кофейным ароматом. – Америка, блин. Тут, в театре, вообще пить нельзя. Курить тоже, но это хорошо как раз. Ты же знаешь, я дыма не переношу с 80-го года. Ну ладно, заряжаем… – Дядя Гриша наполняет пластик вискарём, и видно, как в его глазах начинают играть озорные огоньки…

– И за удачное начало тура! – В гримёрную входит Маринка, мой директор. Моя правая рука. Она большая умница. Блестяще умеет вести переговоры с клиентами, особенно мужского пола. А мужчины, естественно, составляют большинство среди заказчиков «корпоративов» – основной статьи дохода артиста. Так что её дар использовать женские чары для разведения «сильной» половины человечества на денежные знаки просто незаменим.

– На тебе, доченька, стаканчик. Хлебни вискарёчка. – «Сыночек» и «доченька» – любимые обращения дяди Гриши к поколению тридцатилетних. К тем, кому около двадцати, он обращается «внучек» и «внученька».

– Мариш, позови ребят. Всех, – до чего ж устало звучит мой голос. Связки подсели прилично. – Только через десять минут, хорошо? Я переоденусь.

Вскоре в двадцатиметровую комнату набивается толпа. Становится тесно и шумно. Пожалуй, пора линять. Причём по-английски. Иначе проводы будут нескончаемы. Я подаю знак Марине, и она вслед за мной выныривает в коридор…

– Я свалю технично. Вещи заберёшь, ладно?

– Ты сразу в гостиницу? А ужинать? В номер закажешь?

– Да нет. Какой ужин? Устал я сильно. Выложился. Поеду к Игорёне. Завтра он меня привезёт. А народ пусть послушает дяди Гришины байки. У него в арсенале их много… Может, жизни малехо подучатся. В общем, разберись тут сама…

– Понял. Езжай отдыхай. Всё будет нормально…

Я выхожу со служебного входа и в считаные секунды ощущаю пронизывающий холод зимнего ветра. Игорёня, мой друг детства, уже ждёт за рулём огромного тюнингованного Hummer. Как он всё-таки любит джипы. Впрочем, он очень органично в них смотрится. И чем больше джип, тем органичнее. Ну, а на чём ещё ездить, если комплекция, как у игрока в американский футбол? Завязавшего, типа, с профессиональной карьерой и набравшего килограмм двадцать… Я, в принципе, тоже парень не маленький, но большие классические внедорожники (не путать с кроссоверами!) не люблю априори. Нет, ну всё понятно: дороги у нас – что в России, что в Украине – фуфло. Зимой заносы, гололёд. Джип – это удобно, надёжно. Но не тащусь я на эту высокую посадку, и вообще… Да к тому же и зимы нынче не те. Глобальное потепление, мать его!..

– Ну, концерт – просто бомба, Арчик! Нет слов! – Игорь хлопает меня по плечу. – Ты разорвал нафиг этот зажравшийся бомонд! Супер вообще!..

– Спасибо, друг. Да, я почувствовал, что клёво получилось. Народ протащился. – В очередной раз отмечаю, что Игорёня похож на Мэтта Дэймона. Располневшего…

– Поехали, поужинаем.

– Нет. Не хочу. Поехали спать. Тем более, пока доберёмся, – я реально устал. Первый концерт в туре. Да и боли эти в боку…

– Так что? На голодный желудок спать?

– Ну, чайку попьём. У тебя бутербродик найдётся?

– Смеёшься?! Да у меня можно жить автономно… Неделю из дому за жрачкой не выходя! – раскатистым басом смеётся Игорь.

– Вот и здорово. Чайку, потрындим малехо – и спать. Тяжёлый был день. Я как воздушный шарик, из которого весь воздух выпустили…

– Как тебе тачило? – спрашивает мой друг.

– Товар! – отвечаю я, отчаянно сражаясь со сном. «Как он всё-таки любит джипы…» С этой мыслью и отключаюсь.

Пока я сплю, Hummer выруливает на знаменитый мост Веррезано-Бридж, связывающий Бруклин со Стэйтн-Айлендом. Затем на «девятую» дорогу, и минут через сорок, ввиду отсутствия пробок, мы уже в Мальборо, штат Нью-Джерси – элитном районе, где живёт Игорь с семьёй. Я открываю глаза и вижу мелькающие рождественские огоньки на роскошных особняках. Почти возле каждого – маленькие олени из лампочек. Нас встречает жена Игоря – Инна. Она улыбается и говорит, как рада меня видеть.

Но я-то знаю, что это не совсем правда. Как не совсем искренна и её улыбка. Инна боится, чтобы Игорь не ускользнул из-под её влияния. И в этом смысле друзья представляют «прямую и явную угрозу». Я, похоже, в особенности. Так было всегда. (Они ведь вместе уже, как говорится, всю жизнь.) Она считает, что я могу сбить её супруга с пути истинного. Мол, возле меня крутится много тёлок. А Игорь – парень хоть куда, да и равнодушием к женским чарам никогда не страдал. Инна слишком умна, чтобы сомневаться в желании мужа забежать куда-нибудь подальше после стольких лет жизни в Америке в режиме «работа-дом-работа»… Не жизнь, а бессрочная каторга, короче…

Вообще-то мне снят роскошный люкс в отеле Marriott Marquis в самом центре Манхэттена. Я люблю сей отель, особенно вид из него. Организаторы тура, зная об этом, заранее забронировали ВИПовский номер с видом на Таймс-сквер и Бродвей. Но сегодня хочется просто окунуться в атмосферу харьковской юности. Ради общения с другом детства (А то! Мы с 9-ти лет вместе!) я даже готов отказаться от многолетней привычки заниматься сексом перед сном. (Есть у меня такая заморочка – не трахнувшись, плохо засыпаю.)

Итак, мы располагаемся в просторной кухне.

– Красивый дом. Очень, – я многозначительно поджимаю губы, подтверждая этим свои слова. Игорь вселился сюда меньше года назад, и я тут впервые.

– Завтра посмотришь весь. Сейчас дети спят. Не хочу шуметь. Вискарика под чаёк? У меня есть Blue Label.

– Бомбастер вообще. А лёд имеется?

– Ну, холодильник же работает… Значит и лёдогенератор…

– Хотя дорогой виски со льдом – это лошизм. Наливай чистый…

– А как насчёт косячка?

– Надеюсь, не гидропоник?

– Нет, а что?

– В нем повышенное содержание тетрагидроканнабинола.

– Чего повышенное содержание?

– Блин, не издевайся! Думаешь, это просто выговорить?!! Тетрагидроканнабинол… Основной алкалоид конопли…

– Как ты это запомнил?

– Ты же знаешь, память хорошая… Ну и профессиональное, артиститиццкое[8]8
  артиститиццкое (ирон.) – артистическое (отсыл к Аркадию Райкину).


[Закрыть] типа… Так что за травка?

– Хорошая тема, с Ямайки. Лайт. Уже забитый…

– Класс, но что-то я не помню, чтобы ты увлекался ганджубасом…

– Да я и не увлекаюсь. Так, иногда… На воздух только выйдем, чтоб запах в дом не шёл…

– Само собой…

Выходим на бэкъярд[9]9
  бэкъярд (от англ. backyard) – задний двор.


[Закрыть].

– Слушай, что Инка в напряге таком? – затягиваюсь ракетой с марихуаной. – Всё боится, что собью тебя с пути истинного?

– Да послушай… Всё это понты для приезжих… Хочу слетать в Харьков. Не был десять лет… Так у неё истерики.

– Понятно. Ну, так полетишь или нет?

– Да конечно полечу!

– Кстати, я отсюда рвану в Харьков на несколько дней. У мамы день рождения, у меня концерт. Давай вместе, а потом поедем в Москву, ко мне. Оторвёмся так… Ты себе даже не представляешь!

– Годится. Это вариант.

Мы пьём виски, чай, едим бутерброды с сырокопченой колбасой и шоколадно-вафельный торт. Чисто харьковский, знаменитый на весь мир (где живут эмигранты из совка), торт. Раньше, в эпоху нашего детства, он назывался «Делис». Теперь носит незатейливое, зато патриотичное название – «Харювський». Перебивая друг друга, вспоминаем свою весёлую беспечную юность. Друзей. Девчонок. Всякие прикольчики… В те годы не было понятия «мажор». Ни в филологическом смысле, ни по сути. Мы были просто детьми из богатых семей, но при этом и близко не имели того апломба, того ощущения безнаказанности, которые выпирают из сегодняшних «мажоров». Кроме того, в семнадцать-восемнадцать лет мы уже сами зарабатывали деньги. Ну, а вечерами, конечно, тусовались по-чёрному. У обоих имелись авто – самые модные по тем временам «девятки», и мы катались от одного злачного заведения к другому. Жизнь казалась праздником. Потом всё резко кончилось… Для меня…

– Куда мы едем? – спрашиваю я, разглядывая пейсатых обитателей Южного Бруклина. На улице полдень.

– Я же тебе сказал – завтракать. У моего приятеля кафе на Кони-Айленд. Вкусно так – уши заворачиваются!

– О’кей! Только уши мне ещё нужны. Завтра концерт в Чикаго.

– А я думал, на концерте тебе нужен голос, – громко, как всегда, смеётся Игорь.

– Но уши тоже…

– Какие планы вообще?

– В отель поеду. Пообщаюсь с коллективом. Организаторы звонили, хотят перетереть что-то… Может быть, устрою себе, типа, сиесту. Лёгкий вкусный обед. На десерт сладкая девушка. А вечером можем куда-нибудь сходить. Как ты?