Текст книги "Тайна золотого орла"

Глава 5
Неожиданная встреча

Очнулись ребята возле того же озера. Сонно шуршали роскошные деревья на легком ветру, плавно выгибая зеленые бока. Солнце ласково пригревало. Высокое небо очаровывало голубизной и чистотой. Вода в озере была настолько прозрачной, что виднелись колеблющиеся стебли водорослей на дне. А лохматый рогоз, оккупировавший берег, был удивительно сочным и крупным. Кругом приветливо чирикали птички, усердно стрекотали кузнечики. Рядом сердито прожужжал пушистый шмель и, приземлившись на ромашку, деловито задвигал лапками. Было совершенно очевидно – друзья находятся на земле. А точнее – в Полтаве, а еще точнее – на берегу озера в Яковчанском лесу. Земля издавала медвяный запах лета, и реалистичность мира отвергала всякие сомнения о существовании чего-то потустороннего.

Дима с Андреем переглянулись. Сумка на месте. Одежда сухая. Кругом ни души.

– Что скажешь, Димка?

– Трудно ответить сразу. – Томин поморщил лоб.

– Ничего не могу понять! Что с нами было? Может, сон такой приснился? – молвил Дорошенко, внимательно глядя на друга.

– Если сон, то очень реалистичный и приснился нам одновременно. А сумка на плече из сна или купили на Барабашовке[3]3
  Барабашовка– оптовый рынок в Харькове.


[Закрыть] оптом? Ведь мы отправлялись вечером на работу, возить шведов, помнишь? А сейчас где мы и где наши шведы?

– Может, на поляне ждут? – иронично произнес Андрей.

– Ага, ждут не дождутся. День на дворе. По-любому уже не ждут.

Дима встал, подошел к озеру. Сильно вдохнув воздух, громко позвал:

– Наяда!!!

Ответа не последовало. Томин повторил – опять тишина. Поверхность озера словно застыла. Зеркальная гладь отражала пышные, медленно плывущие облака. У берега задорно резвились водомерки, где-то вдалеке монотонно квакали лягушки.

– Ты громче зови, громче! – подкалывал Андрей. Томин вернулся к другу, сел рядом. В голове была вата. Все пережитое просто не укладывалось в мозгу. Некоторое время оба ничего не говорили.

– Знаешь, – нарушил молчание Дима, – я переживал за тебя. Ведь мы были на волосок от смерти.

– Я тоже волновался за тебя! И был приятно удивлен, как лихо ты проходишь преграды, – высказался в свою очередь Андрей.

– Наяда же сказала, что у меня определенные способности. Вот они и проявились. Хорошо, что и у тебя оказались способности.

Андрей улыбнулся.

– Послушай, Андрюха! У меня возникла мысль. Наяда говорила, в мире нет случайностей. И я оказался у озера не случайно. А ты, выходит, случайно?

Дорошенко поморщил лоб.

– Знаешь, так можно далеко зайти. Вот мы с тобой дружим – случайно или нет? А родились в Полтаве тоже не случайно? А когда человек открывает в себе врожденные способности, такие, что не разовьешь никаким трудом, например писать музыку или сочинять стихи.

– Сейчас и компьютеры пишут поэмы, – возразил Томин.

– Это не поэзия, а рифмованные строчки, – парировал Дорошенко.

– Меня другое смущает, Андрюха! – воодушевился Дима. – Я прожил шестнадцать лет и ничего не знал о каких-то там способностях. Выходит, меня вели все время за ручку, и привели к озеру, и поставили перед фактом. Получается, кто-то решил за меня, что смысл моей жизни в доставке этого венка по назначению.

– Во-первых, доставка венка – только этап в жизни, во-вторых, у тебя был выбор.

– Любой на моем месте выбрал бы венок. Так что это не выбор. Меня другое смущает: может, судьба всего мира уже давно определена, а мы, наивные, пытаемся что-то изменить.

– Ты не прав! – возразил Андрей. – Всегда есть несколько сценариев развития, и по какому пойдет процесс, зависит от людей. В этом и состоит выбор. А относительно того, что тебя кто-то вел, думаю, претендентов было несколько, просто ты оказался ближе всех.

Вот и все. Нужно радоваться, что именно тебе выпала великая честь спасти человечество.

Дима внимательно посмотрел на друга, затем нехотя произнес:

– Все это хорошо, только пора возвращаться к нашим баранам. Последнее, что помню, – слова Наяды о том, что, как только попадем в Полтаву, надо немедленно искать хату Миколы Чударя на краю обрыва, на Белой беседке.

Андрей взглянул с легкой улыбкой:

– То же самое она говорила и мне.

– Ну да. – Дима задумался. – Естественно предположить, что Наяда разговаривала и с тобой. – Потом добавил: – Что-то не припомню на Белой беседке ни хаты Чударя, ни Дударя, и вообще никаких хат.

– Может, построили, пока мы бродили по тоннелям, – смеясь, произнес Дорошенко.

– Андрюха! Как ты думаешь, где мы? – вдруг спросил Томин, словно очнувшись.

– В Яковчанском лесу. – Андрей продолжал смеяться.

– Ты уверен?

– Абсолютно.

– А как думаешь, сколько времени мы отсутствовали?

– Думаю, недолго.

– Так пошли домой!

– Сейчас, только позвоню своим.

Андрей достал мобильник, сделал вызов. На экране появилась надпись: «НЕТ ПОКРЫТИЯ СЕТИ».

Дима взглянул на видавший виды аппарат. Батарейка до сих пор держала заряд, но связи, из-за отсутствия покрытия Сети, не было.

«Надо же, – удивился Дима, – после стольких испытаний мобильник еще и работает».

Томин приложил руку к сумке и похлопал плотный холст. Приятное тепло чувствовалось на правом боку.

– Андрюха! Давай посмотрим, все ли цело внутри? – неожиданно предложил Дима.

Дорошенко пододвинулся к другу. Ребята аккуратно расстегнули замки, затем заглянули вовнутрь. Оттуда ярко блеснуло золото. Символ победы казался из настоящих лавровых листьев. Все прожилки были четко видны, только листья золотые. Данный венок, конечно, был намного меньше оригинала, но после всего увиденного – ничто не удивляло.

– Что с ним делать? – спросил Андрей. – Опасно просто так по улице в сумке нести.

Дима задумался. Действительно – ситуация забавная. Несколько килограммов чистого золота, разыскиваемого по всей Украине, причем не только людьми, преспокойно лежало в потрепанной холщовой сумке.

– Слушай! А он тяжелый? – спросил Дорошенко.

– Килограммов пять-шесть.

– Больше ему не съесть… Димка! Давай я понесу или по очереди нести будем?

– Спасибо! Правда, не тяжело. К тому же русалка мне поручила нести венок.

Дорошенко засмеялся:

– Она что, резолюцию написала на гербовой бумаге и печать поставила?

Дима промолчал.

– Чего молчишь? – не выдержал Андрей после минутной паузы.

– Сам знаешь.

– Послушай! Мы были… даже не знаю, где мы были! Но сейчас – снова в Полтаве. Тут другие законы…

– Андрюха! – перебил его Томин. – Дальше венок понесу я, и закончим этот спор. Носильщик у венка должен быть один.

Дорошенко прыснул со смеху:

– Димка! Тебя можно поздравить с почетным званием носильщик венка! Ты еще в гильдию носильщиков запишись.

– Андрюха, не прикалывайся!

– Дима! Как Разум океана возвращал тебе венок? – уже серьезно спросил Андрей.

– Все было словно во сне. Детали даже не запомнил. Помню, мы подплыли к самой поверхности, потом нырнули. Световое море сделалось ослепительно-белым. В голове зазвучали вопросы, откуда я, зачем хочу забрать венок и так далее. Только задавал их себе я сам. Но на самом деле я их не задавал. Понимаешь?

Андрей сочувственно покачал головой:

– С тобой все в порядке?

– Со мной все в порядке, Андрей! – ответил Дима, распаляясь. – Просто не могу объяснить, что с нами произошло. Там, на дне светового моря, все было необычно, но предельно понятно. Это здесь – ненужные условности, усложняющие жизнь. А там чувствуешь свое истинное «я». Было такое ощущение, что попал в родную стихию. Там моя настоящая Родина, а здесь я временно. У меня просто нет слов. Разум океана – непостижим. Он разговаривал со мной, воздействуя на мой мозг. Это трудно осознать и передать словами. Нам этого не понять, как собаке не постичь алгебру.

– А как ты забрал венок?

– Просто почувствовал его на плече и поплыл обратно. Вот и все.

– Ты видел под водой, я хотел сказать – под светом?

– Видел только ослепительно-белый свет и больше ничего.

– Да, это действительно трудно объяснить, – согласился Андрей.

– Обманула нас русалка, – с грустью подытожил Дима. – Нагло надула. Обещала просветить про Разум океана и не рассказала.

– Ты что – хотел, чтобы она тебе лекцию прочитала, пока ты без сознания крутился по спиралям? Наяда ведь сказала, что расскажет позже.

– А когда – позже? Вот сейчас это позже и наступило. Только нет теперь русалки. Где она? Ау! – Дима с досадой потер лоб, затем с просветленным видом резко обернулся к другу: – Андрюха! Так ты тоже спрашивал?

– Конечно. – Дорошенко улыбнулся.

– Слушай, несостоявшийся носильщик венка! – иронично произнес Дима. – Думаю, не зря русалка поведала про этого, как его, Дударя, нет – Чударя. Давай выберемся в город, определим, что к чему, и попробуем его найти. Хотя я лично никакой хаты на краю обрыва не знаю. А что касается безопасности, думаю, никто и не подумает, что в потрепанной холщовой сумке хранится золотой лавровый венок.

– Ты прямо Шерлок Холмс! – весело ответил Андрей.

Ребята поднялись и пошли по направлению к сиреневой роще. Им не терпелось взглянуть на поляну. Дойдя до места, где должна была начинаться роща, они не обнаружили никаких признаков сиреневого тоннеля – кругом весело шелестели молодые кленки.

Уныло побрели по тропинке. Утоптанная тропа начала петлять, раздваиваться, опять петлять, снова раздваиваться и никак не хотела выводить на заветную поляну. Да и лес был какой-то другой – более чистый, девственный. Отсутствовали пустые бутылки из-под пива, пачки от сигарет, бумажки от мороженого. Вскоре вышли на проселочную дорогу, представлявшую собой хорошо утрамбованный песок с выжженной чахлой травой.

– Что-то не припомню такую местность в окрестностях Полтавы, – встревоженно сказал Андрей. – Дима, где мы вышли? Случайно, не возле Диканьки[4]4
  Диканька– районный центр Полтавской области. Находится в 40 километрах к северу от Полтавы.


[Закрыть]?

– А где наша поляна и сиреневая роща? – недоумевал Дима.

Ребята ничего не понимали. Допустим, не нашли рощу и поляну, но, долго петляя по тропинкам, непременно должны были выйти к Зеньковскому шоссе, с непрерывно гудящими машинами. Вдоль шоссе все было застроено до самых Стасей[5]5
  Стаси – поселок в Диканьском районе.


[Закрыть], а тут дикая проселочная дорога, звенящая тишина и даже линий электропередач не видно.

С двух сторон дороги простирались огромные, поросшие сочной травой поля, окаймленные лесом, словно курчавой бахромой. Вдалеке, вдоль дороги, виднелись низкие хаты под соломенными крышами. Несмотря на дикость, местность что-то мучительно напоминала.

Послышался стук копыт и скрип колес – из-за деревьев показалась худая лошадь, запряженная в обычную телегу. Замученное животное, напрягая костлявые бока, еле тянуло повозку. Крупные вены длинными молниями вздулись на дряблых мышцах. Деревянные колеса, обитые проржавевшим железом, издавали пронзительный скрежет. Корпус телеги, сбитый из грубо обтесанных бревен, смешно качался на ухабах. Огромный хомут, как арка, возвышался над сгорбленной шеей животного.

Правил телегой, восседая на сене, бородатый, нечесаный мужичок в темной, изломанной фуражке, холщовой рубахе и просторных шароварах. Босые грязные ноги свободно свешивались с левого бока телеги, покачиваясь в такт езде. Увидев ребят, мужичок вытянул от удивления морщинистое лицо, словно увидел инопланетян, даже слегка приостановил лошадь. Ребята тоже порядком удивились. Такого колоритного кадра не встретишь даже в самом отдаленном хуторе.

Дорошенко сделал шаг вперед и дружелюбно произнес:

– Здравствуйте! Подскажите, пожалуйста, как нам добраться до Полтавы?

Мужичок побелел от ужаса, даже борода разошлась в стороны, как хвост павлина, потом что есть силы стеганул лошадку и быстро помчался к чернеющим хатам.

– Мужичок, конечно, странноват и одет старомодно, – с веселыми нотками в голосе произнес Андрей. – Может, со Шведской[6]6
  Шведская – народное название психбольницы в Полтаве. Находится на поле Полтавской битвы.


[Закрыть] сбежал?

Дима еще раз глянул на бескрайние поля, раскинувшиеся по обеим сторонам дороги, и его осенило.

– Андрюха! – сказал Томин, указывая на поля. – Это и есть поле Полтавской битвы! А проселочная дорога – Зеньковское шоссе! Не видно цехов Автоагрегатного завода и других строений, потому что… мы… попали в другое… время! И мужичок на телеге не пациент психушки, а крестьянин начала двадцатого века. Потому-то и отреагировал на нас, как на космонавтов. А чернеющие впереди хаты и есть Полтава!!! Мы в тысяча девятьсот каком-то году, не знаю точно в каком, но, надеюсь, до революции. Не зря Наяда говорила, что попадем не в свое время. Вот и не попали. Точнее, мы – попали! И теперь срочно нужно идти на Белую беседку, к этому, как его, Чударю.

Андрей застыл, молча переваривая услышанное, затем улыбнулся и заразительно засмеялся:

– Димка! Ты себя в зеркало видел?

Дима глянул на друга и понял вопрос. Словно впервые увидел на Андрее клетчатую польскую рубашку с короткими рукавами; смятые синие секонд-хендовские джинсы; старый мобильник на поясе и полосатые турецкие кроссовки. Затем внимательно глянул на себя: джинсы, кроссовки и белая хлопковая футболка. На груди яркими красками нарисована летящая ракета и большими латинскими буквами написано: ASTRONAVTIKA. В ответ он разразился таким же веселым смехом.

– Этот мужичок нас, наверное, за нечистую силу принял, – смеясь, прокомментировал Андрей.

– Его можно понять. Ты бы в лесу встретил двух гуманоидов, как бы поступил?

– Побеседовал бы с ними, на пивко пригласил.

– Ладно, ячменный колос. – Лицо Димы стало серьезным. – Нужно подумать, как пробраться к этому Чударю. Судя по месту, мы где-то в районе Зеньковского переезда. Белая беседка как раз на другом конце города. Пробираться через центр в таком виде, наверное, не стоит. Думаю, лучше спуститься вниз Яковчанским лесом, затем через Подол подняться по Панянке[7]7
  Панянка– улица в центральной части Полтавы.


[Закрыть] к Солнечному парку. Там всего один квартал до Белой беседки.

– Логично, – подтвердил Дорошенко. – В тебе все явственней проступают, просто выпирают, задатки великого стратега.

– Андрюха, не иронизируй!

– Димка, ты не будешь жалеть, что не побываешь в Полтаве начала двадцатого века? – уже серьезно спросил Андрей.

– Буду. – Дима задумчиво глянул на друга. – Но, может, у нас еще появится возможность побродить по центру в соответствующей одежде после встречи с этим Чударем.

– А если не появится? – не унимался Дорошенко.

– Значит, не судьба. Но по-любому мы будем идти Подолом, Панянкой и частью Октябрьской.

– Мне сейчас больше всего хочется побывать на Круглой площади и увидеть золотого орла. – В голосе Андрея чувствовалась решимость.

– Мне тоже хочется, только нельзя так рисковать золотым венком. На Круглой площади полно полиции, а мы слишком приметные. Давай соблюдать осторожность!

– Хорошо, – наконец согласился Дорошенко. – Уболтал. Только дойдем до Зеньковского переезда, уж очень интересно на него посмотреть. А там нырнем в лес и спустимся на Подол. А сейчас снимем рубашки и кроссовки, чтобы меньше выделяться. Ты видел, мужик босиком ехал. И мы босиком пойдем!

– Согласен, – сказал Томин и снял футболку, затем кроссовки.

Андрей отстегнул мобильник и положил в карман, затем скинул кроссовки и рубашку. Кроссовки с футболкой положили в рубашку и завязали авоськой. Так и пошли по проселочной дороге в Полтаву. Дима – с сумкой, Андрей – с авоськой.

В джинсах, голые по пояс, босиком, они никак не походили на пилигримов, особенно Андрей, чья накачанная фигура не соответствовала типичному телосложению того времени.

Вскоре хаты заметно приблизились, вблизи оказавшись низкими мазанками под соломенными крышами. Из первого же двора неистово загавкала собака. К ней присоединилась вторая, затем третья, и вскоре вся улица залилась звонким, многоголосым лаем. Из одинокой покосившейся хаты вышла высушенная старушка в платке. Отрешенные глаза даже не взглянули на ребят. Очевидно, бабушка плохо видела. Из другого двора на улицу выскочил шустрый мальчонка лет девяти, но, заметив путников, бросился обратно и, быстро заскочив в хату, шумно хлопнул дверью.

Двое мужиков у плетня, завидев странного вида юношей, смолкли и тупо уставились на них, как на диковинных животных, но Дима услышал конец фразы, неторопливо оброненной одним из мужиков:

– …пидемо на зустрич до царя-батюшки.

Дима шел, а в голове, не смолкая, словно поломанная пластинка, вертелась фраза: «… пидемо на зустрич до царя-батюшки… пидемо на зустрич до царя-батюшки…»

– Андрюха! Царь-батюшка приезжал в Полтаву?

– Царь или батюшка? – иронично переспросил Дорошенко.

– Не прикалывайся! Ты знаешь, о чем я!

– Да. Николай II приезжал в Полтаву 2 июля 1909 года на двухсотлетие Полтавской битвы и встречался с народом на выезде из Полтавы в сторону Зенькова, возле поля Полтавской битвы. На том месте сейчас стоит часовня.

– Андрюха! Сейчас 2 июля 1909 года, и скоро сюда приедет Николай П.

– Прямо тотчас сюда и приедет, – с иронией сказал Андрей. – Прибежит.

– Ну, не сюда, а на площадь, на Зеньковской улице.

– Там, наверное, не площадь, а дремучий лес. – В голосе Андрея продолжали звучать иронические нотки.

– Слушай, Андрюха! Пошли на встречу с царем! – предложил Томин.

– И пошел ты на встречу с царем! – в тон ему ответил Дорошенко.

– Пообщаемся с самодержцем, предостережем его от большевиков. – Дима говорил, не обращая внимания на иронию друга.

– Димка, ты серьезно?

– Вполне.

– Там, наверное, полиции больше, чем деревьев.

– Ну и что? Народу тоже много будет. А после между деревьями прямо на Подол. Когда еще будет возможность увидеть живого царя.

Разговор продолжался скорее для самоуспокоения. Оба про себя твердо решили, что обязательно пойдут на встречу с Николаем. Хотя голос разума выказывал сомнения и отговаривал. Голос разума шептал: лучше юркнуть, прямо сейчас, в лес – и все дела. А там, на площади, – кто знает, как выйдет.

Томину голос разума даже подсказал блестящую идею: переждать в лесу до темноты, а под покровом ночи, незамеченными, пробраться на Белую беседку. Так риск будет минимальным, но Дима не слушал голос разума. Его вели чувства, подняли и на широких крыльях понесли навстречу опасности. А в голове звучала, бесконечно повторяясь, как поломанная пластинка, одна фантастическая фраза: «Неужели я действительно увижу настоящего царя?! Нет! Это невозможно!..»

Охваченные волнением, ребята не заметили, как дорога, вильнув и выгнувшись, остановилась перед железнодорожным переездом. Возле перегона темнела низкая деревянная будка, рядом – выцветший шлагбаум. Ошарашенный смотритель, не мигая, долго глядел на странных путников.

За переездом лента дороги стремительно убегала вдаль, вдоль одноэтажных, покосившихся домиков. Попадавшиеся навстречу прохожие с удивлением рассматривали друзей, но основная масса народу шла в том же направлении.

– Да ведь это ж та самая Зеньковская улица, – тихо сказал Дима.

Андрей в ответ улыбнулся.

Загородная, немощеная Зеньковская пестрела, как центральный проспект. С обеих сторон улицы, развернутые под разными углами, стояли неисчислимые телеги. Остроносые крыши грязно-белых холщовых палаток терялись вдали. Возле телег паслись кони, нервно пощипывая вытоптанную траву. За палатками поднимались седые дымки от костров. Воздух был наполнен дымом, и дышалось тяжело.

– Слушай, Димка! Тут целый палаточный городок, – воскликнул Дорошенко.

– Городище, – откликнулся Томин.

– Мегаполис, по местным меркам, – уточнил Андрей.

– Ты разве не помнишь, что крестьяне со всей губернии посылали делегатов на встречу с царем? – язвительно спросил Дима.

– Ага. Как сейчас помню, сам пересчитывал делегатов и выдавал им мандаты, – иронически ответил Андрей и добавил: – А ты откуда знаешь? Чай не жил еще в то время?

– Чай не жил, но чай читал об этом событии, – парировал Томин.

Пройдя еще метров сто, ребята увидели огромную прямоугольную поляну, полностью набитую разношерстным людом. Возле дороги виднелась небольшая трибуна, оцепленная полицейскими, и только там было немного свободного места. Перед трибуной суетились фотографы, устанавливая на треножниках громоздкие фотоаппараты. Виднелась даже кинокамера. За трибуной тихо переговаривались холеные господа, очевидно местная чиновничья элита.

– Смотри! – Дима указал на кинокамеру. – Прогресс уже на высшем уровне.

– Ага, – засмеялся Андрей. – Еще, чего доброго, попадем в кинохронику 1909 года.

Толпа пестрела красками и оттенками, словно палитра самобытного художника. Запыленные крестьяне из окрестных деревень, горожане в добротной одежде, строгие военные и множество нищих. Выделялись широкоскулые бородатые мужики и колоритные бабы в цветастых платках. Толпа гудела, как растревоженный улей, нетерпеливо ожидая царя.

Основная масса народа уже собралась, но отдельные ручейки еще стекались в это клокочущее озеро, вынуждая толпу плотнеть. Ребята подошли и попробовали затесаться в эту толпу. Куда там! Народ стоял так плотно, что не пробиться и на сантиметр. А до трибуны было еще очень далеко. К сожалению, ребята пришли слишком поздно, но, к счастью, на них никто особо не обращал внимания. Все были увлечены ожиданием встречи с государем.

Дима был выше Андрея, поэтому, взглянув через головы, первым заметил в конце улицы ползущие черные машины. Одна, вторая, третья, четвертая, пятая. Издали автомобили походили на выползавших из норы жуков, что, усердно перебирая лапками, выбирают лучшую дорогу. Прошло какое-то время, но машины словно приклеились к месту и находились еще далеко. В толпе послышался гул волнения. Шум нарастал. Задние напирали на передних. Пробиться сквозь более плотные ряды стало еще сложней.

Наконец машины медленно подъехали к трибуне, остановились. Из второго авто вылез подтянутый офицер, проворно подскочил к задней дверце и элегантно ее распахнул. Оттуда неспешно вылез человек среднего роста, в фуражке и мундире полковника русской армии.

По толпе пробежал гул восторга. А когда человек выпрямился, все увидели строгий профиль с рыжеватой аккуратной бородкой. Толпа взорвалась овациями. Все узнали русского царя Николая П. Из других машин также стали выходить люди, и свободное пространство возле трибуны постепенно заполнилось.

Особенно привлек внимание энергичный человек невысокого роста, лысоватый, с окладистой бородой и пышными усами.

– Смотри, вон тот – Столыпин, премьер-министр, – сказал Дима, указывая Андрею на этого человека.

– Именно таким я его и представлял, – улыбнулся Андрей.

Но все взоры были прикованы к царю.

«Этого не может быть! Живой царь!» – неумолимо звучало в Диминой голове.

Сердце его неистово билось. В висках бешено пульсировала кровь.

Николай медленно направился к трибуне.

Томин вспомнил, как в Полтаву приезжал президент Украины Виктор Ющенко. Черный фешенебельный «мерседес». Сам Ющенко за рулем. Мордовороты охранники, бесчисленные машины сопровождения, куча милиции, как в форме, так и в штатском. А перед этим приезжал премьер-министр Янукович. Тогда перекрыли все движение в центре города, и многие люди опоздали на работу. А при царе движения никто не перекрывал.

Николай тем временем взошел на трибуну. Воцарилась полнейшая тишина. Люди, молча, лицезрели государя. Он поздоровался, поздравил всех с двухсотлетием Полтавской битвы, остановился на важности этого события для Русского государства. Провел параллели с сегодняшним моментом, а также пожелал мира и благополучия. Говорил неторопливо, мягким и спокойным голосом. От него веяло неподдельной интеллигентностью, искренностью и благородством.

Все, затаив дыхание, слушали императора. Глядя на русского царя и зная, что будет с ним после революции, глаза Димы наполнились слезами. Томин глянул на Дорошенко. В его глазах тоже сверкали слезинки. Первый раз Дима видел друга в таком состоянии.

Томину безумно захотелось крикнуть: «Беги! Беги скорее из этой Богом забытой страны! Тебя зверски убьют через девять лет! Расстреляют вместе с женой и детьми!» – но слова застряли где-то в горле.

В глазах потемнело. Виски вот-вот разорвет молотом бьющая кровь, а Николай уже спустился с трибуны и направился к ожидавшим его крестьянам. Царя провожали приветственными криками. Стоял невообразимый шум.

– Мабуть гроши розкидати не будуть, – с досадой сказал коренастый мужичок убогого вида с взлохмаченной бородой.

Дима вспомнил печально знаменитую Ходынскую трагедию.

Толпа слегка качнулась. Началось движение, люди стали расходиться, многие подались вперед, в надежде протиснуться к царю. Государь с кем-то живо беседовал.

«Надо любой ценой спасти царя!» – безумная мысль, как молния, прожгла Димино сознание.

Он рванулся вперед, в освободившееся место между людьми, но дальше протолкнуться оказалось непросто. Все же Дима протискивался, активно работая локтями и плечами.

– Ти чого пхаешь! – услышал он в свой адрес от низкорослого седоватого мужичка.

Не обращая внимания на реплику, Томин шел вперед упорно и напористо. Джинсы слегка увлажнились, колени дрожали от напряжения, волосы слиплись на висках.

Толстая баба в цветастом платке сердито крикнула:

– Куди лизешь, чортяка! Хиба не бачив царя!

Соленая струйка пота медленно потекла по щеке.

Перед глазами весело плясали солнечные зайчики, но Томин чуть не рассмеялся. «Хиба не бачив царя», вроде в то время можно бачить царя каждый месяц, а вечером пересмотреть встречу помазанника с народом по телику или в Интернете.

В толпе поднялось медленное броуновское движение. В этом движении возникали новые и новые бреши, в них, как быстрая молекула, заскакивал Томин.

– Куда спешишь? – услышал Дима ироничный голос Дорошенко, с трудом перекрывающий нарастающий гул. – Царь до ночи будет разговаривать с народом. Успеем еще поговорить с Николаем.

– А ты откуда знаешь, что до ночи? – с сарказмом спросил Дима.

– Читал, – засмеявшись, ответил Андрей.

Симпатичная женщина в цветном платке, стоявшая рядом, явно слышала диалог друзей. Она с интересом посмотрела на Андрея и хитро улыбнулась. Дима перевел взгляд на женщину. Красивое, с правильными чертами лицо ее кого-то мучительно напоминало. Томин интуитивно почувствовал – женщина знает все.

После разговора Дима стал продвигаться гораздо медленнее, а когда осталось преодолеть метров десять, увидел, что возле трибуны продолжают стоять полицейские.

«Как же их пройти?» – ломал голову Дима.

Встал на цыпочки, глаза его засверлили по толпе в поисках государя. Николай продвинулся далеко вглубь лагеря. Его со всех сторон обступили крестьяне. Люди, стоящие перед Димой, не собирались расходиться. Очевидно, тоже хотели встретиться с царем. Жандармы тщательно проверяли документы.

– Так мы будем до ночи стоять, – в отчаянии произнес Дима. – Что же делать?

– Идти на Белую беседку, – мелодичным голосом сказала женщина в цветном платке, оказавшаяся и тут случайно рядом.

Ребята вздрогнули, переглянулись. Дима взглянул на собеседницу. Проницательные глаза ее, не мигая, смотрели на друзей.

– Вам туда нельзя. – Женщина загадочно улыбнулась, указывая на лагерь.

– Кто вы? – нерешительно спросил Андрей, но ответа не последовало. Веселая дама исчезла так же неожиданно, как и появилась.

Друзья еще раз переглянулись. Дима явно не знал, как поступить, но уходить не хотелось. Постояв некоторое время, вновь начал упрямо пробираться вперед.

«Кто эта незнакомка? Чего она хотела?» – неотвязно крутилось в Диминой голове.

Прошло довольно много времени, а ребята практически не продвинулись. Николая уже даже не было видно. Государь ушел далеко вглубь лагеря.

– Так и будем стоять, – с досадой произнес Андрей.

– Что ты предлагаешь? – спросил расстроенный Томин.

– Давай обойдем поляну слева. Может, там свободно, – предложил Дорошенко.

Ребята стали медленно пробираться в поредевшей толпе, обходя поляну. Людей встречалось еще достаточно много, но двигаться можно было уже сравнительно легко. Пройдя метров триста, друзья заметили тропинку, поворачивающую к лагерю, и смело двинулись между высоких деревьев. Неожиданно из-за густых кустов показались стоящие в оцеплении жандармы.

– Кто такие? – сиплым голосом спросил друзей кряжистый жандарм лет сорока, с круглым лицом и пышными усами.

– Мы… мы к царю, – неуверенно ответил Андрей.

– Какого сословия будете?

– Мы дворяне, – уверенно соврал Дима.

– Кто? – удивился жандарм. – Дворяне? А ну покажите документики!

– У нас с собой нет документов, – парировал вопрос Андрей.

– Тогда пройдемте в отделение, для выяснения личности. Человека по одежде видно. Может, вы шпионы?!

Несколько жандармов направились к ним, и Дима понял – это почти конец. Андрей быстро наклонился к его уху и шепнул:

– Бежим!