Текст книги "Разведчики внешних планет. Путешествие «Пионеров» и «Вояджеров» от Земли до Нептуна и далее"

Конструкция «Вояджера»

КА «Вояджер» (Voyager) создавался на базе марсианской орбитальной станции «Маринер-9», запущенной в 1971 г., с использованием некоторых решений будущей орбитальной и посадочной миссии «Викинг». Разработка и изготовление трех летных машин – двух для запуска и одной запасной – обошлись в 320 млн долларов, не включая стоимость РН и управления полетом.

Полезный груз, устанавливаемый на ступень «Центавр», состоял из двух основных компонентов – двигательного модуля VPM[39]39
  Voyager Propulsion Module.


[Закрыть] массой 1220 кг и собственно КА массой после отделения 825 кг. Между собой они соединялись переходником из восьми стержневых элементов – после разделения он оставался в составе «Вояджера». Связка монтировалась на ступень «Центавр» с помощью конического адаптера массой 47,2 кг. Суммарная масса груза составляла 2100 кг[40]40
  Такие параметры назывались в материалах к запуску двух КА в 1977 г. и были повторены в феврале 1979 г. перед встречей с Юпитером. Однако в ноябре 1980 г. перед встречей с Сатурном NASA опубликовало другие данные: масса КА – 825 кг, двигательного модуля – 1207 кг, конического адаптера – 36 кг, суммарная масса полезного груза – 2066 кг. Каких-либо объяснений по этому поводу сделано не было.


[Закрыть].

Двигательный модуль с твердотопливным двигателем TE-M-364–4 (коммерческое наименование – Star-37E) имел в своей основе алюминиевый цилиндрический корпус диаметром 0,99 м и длиной 0,89 м, в которое было залито 1060 кг твердого топлива. Средняя тяга РДТТ составляла 6940 кгс при времени работы 43 секунды.

Во время работы связка стабилизировалась восемью гидразиновыми ЖРД, вынесенными на кронштейнах в сторону от продольной оси. Четыре двигателя MR-104 тягой по 100 фунтов (45,4 кгс) обеспечивали стабилизацию по тангажу и рысканью, а четыре ЖРД тягой по 5 фунтов (2,3 кгс) – по крену[41]41
  В ракетную и космическую технику эти термины пришли из авиации: угол тангажа характеризует подъем или опускание «носа» изделия, угол рысканья говорит о его отклонении влево или вправо, а угол крена (или вращения) – о повороте относительно продольной оси. Не на всяком космическом аппарате можно с первого взгляда понять, какая ось куда направлена и как следует называть тот или иной разворот.


[Закрыть]. На ступени были установлены блок управления клапанами двигателей и две батареи серебряно-цинковых аккумуляторов.

Для доразгона «Вояджера» использовался тот же самый двигатель TE-M-364–4, что и для «Пионеров». В обоих случаях головной блок компоновался из этого двигателя, переходника и стоящего на нем космического аппарата, и они вместе защищались головным обтекателем, опирающимся на штатную ступень носителя. Разница состояла в способе стабилизации связки на этапе работы РДТТ – вращением в случае «Пионеров» и управляющими двигателями при запуске «Вояджеров». Более того, так как во втором случае топливо поступало в ЖРД стабилизации из бака КА, получалось, что без межпланетной станции двигатель TE-M-364–4 выполнить свою функцию не может! Очевидно, поэтому их и классифицировали по-разному: для «Пионеров» это была третья ступень ракеты-носителя, а для «Вояджеров» – двигательный модуль в составе полезной нагрузки.

Собственно КА «Вояджер» имел сухую массу 721 кг и заправлялся 104 кг топлива.

Легкий (29,5 кг) алюминиевый корпус КА имел форму десятиугольной призмы высотой 0,47 м и диаметром 1,78 м по параллельным граням и 1,88 м по ребрам. За каждой из граней имелся отсек электроники с блоками различного назначения (отсек № 1 – радиопередатчики и т. д.). Вдоль продольной оси аппарата – оси вращения Z – был сделан проем, в котором располагался сферический титановый топливный бак диаметром 0,71 м с гидразином под давлением 29,5 атм.

Вдоль оси Z монтировался отражатель остронаправленной антенны высокого усиления HGA диаметром 3,66 м, соединенный с корпусом через ферменный переходник. По диаметру антенна была значительно больше корпуса, и казалось, что не «тарелка» установлена на нем, а корпус приделан сбоку к «тарелке». Этой антенной аппарат «смотрел» в сторону Земли почти всегда, за редкими и непродолжительными исключениями.

По оси рысканья Y от корпуса в противоположных направлениях отходили штанга с тремя радиоизотопными генераторами и штанга научной аппаратуры со сканирующей платформой. Во время старта они, разумеется, находились в исходном положении – вдоль оси вращения. В направлении, близком к оси тангажа X, выдвигалась штанга с датчиками магнитометров. Наконец, объединенная антенна приборов PRA и PWS состояла из двух штыревых элементов длиной по 10 м с углом 90° между ними. В обиходе они были известны как «уши кролика».

Важнейшей проблемой для дальних АМС является источник энергии, поэтому с него мы и начнем описание систем «Вояджера».

Электропитание КА обеспечивалось тремя радиоизотопными термоэлектрическими генераторами типа MHW-RTG фирмы General Electric, каждый из которых представлял собой устройство длиной 50,8 см, диаметром 40,6 см и массой 37,7 кг. В бериллиевом корпусе генератора содержалось 24 сферы из двуокиси плутония-238 суммарной массой 4,5 кг, каждая из которых выделяла около 100 Вт тепловой энергии и разогревалась теплом радиоактивного распада до 1000 ℃. Преобразование тепла в электричество осуществлялось с помощью 312 кремний-германиевых термопар.

Такие миниатюрные, но мощные бортовые «атомные электростанции» предварительно были протестированы на спутниках LES-8 и LES-9. Выходная электрическая мощность каждого генератора «Вояджера» составляла 158 Вт – почти как у всех четырех РИТЭГов на «Пионере». Три блока вместе выдавали 475 Вт при суммарной тепловой мощности около 7200 Вт. Разумеется, эти величины убывали с каждым годом по мере распада плутония и деградации термопар. К моменту достижения «Вояджером-2» Сатурна снимаемая электрическая мощность снизилась до 430 Вт, у Нептуна она составила 370 Вт, а к 2015 г. аппараты располагали лишь 255 Вт.

Электросистема «Вояджера» была построена так, что расход электроэнергии не мог превышать прихода, а весь излишек мощности сбрасывался через шунт-радиатор[42]42
  На обратной его стороне была размещена тестовая мишень для калибровки научной аппаратуры.


[Закрыть] на переходной ферме. Напряжение бортовой сети КА составляло 30 В постоянного тока.

Распределенная компьютерная система КА «Вояджер» состояла из трех дублированных специализированных компьютеров CCS, AACS и FDS. Суммарный объем памяти всей системы составлял 32 768 слов. С объемом памяти ближайшего персонального компьютера сравните сами!

«Мозгом» КА «Вояджер» считалась компьютерная командная подсистема CCS[43]43
  Computer Command Subsystem.


[Закрыть] с двумя идентичными процессорами, интерфейсами и необходимым программным обеспечением, изготовленная компанией General Electric в развитие аналогичной системы на орбитальном аппарате марсианской АМС Viking. Память процессора состояла из 4096 слов длиной по 18 бит, из которых 12 бит могли интерпретироваться как адрес для прямой адресации, а 6 бит – как команда. Процессор использовал арифметику с фиксированной точкой с числами от –131 072 до +131 071. Регистров было 13, средняя продолжительность выполнения одной инструкции составляла 88 мксек.

CCS отвечала за хранение и исполнение программ и команд управления аппаратом и научными приборами, принятых бортовым радиокомплексом и преобразованных в цифровую форму блоком дешифровки команд CDU[44]44
  Command Detector Unit.


[Закрыть]. Она же осуществляла постоянный контроль состояния подсистем станции.

К примеру, если в результате какой-нибудь ошибки аппарат попытался бы расходовать больше электроэнергии, чем допустимо, CCS могла применить один из алгоритмов защиты от сбоев FPA[45]45
  Fault Protection Algorithm.


[Закрыть] и отключить часть подсистем или приборов. Всего в CCS было заложено семь таких алгоритмов, и вместе они занимали около 20 % памяти процессора. Именно они делали КА полуавтономным «роботом», способным на «самозащиту» в критических ситуациях. Если бы вместо этого «Вояджеры» по нескольку часов ждали команд с Земли, они бы давным-давно погибли.

В целом же распределение памяти было установлено таким: 2810 слов занимали базовые программы для автономного функционирования КА, а 1286 слов – загруженная с Земли текущая рабочая программа, описывающая использование научных инструментов и охватывающая срок от одних суток во время сближения с планетой до месяца и более в режиме межпланетного перелета. Во время запуска «Вояджеров» из 4096 слов памяти CCS свободными оставались всего два.

Пара доработанных и «ускоренных» компьютеров CCS под названием HYPACE[46]46
  Hybrid Processing Attitude Control Electronics.


[Закрыть] являлась «сердцем» подсистемы ориентации и приводов AACS[47]47
  Attitude and Articulation Control System.


[Закрыть]. Данная подсистема обеспечивала необходимую ориентацию и стабилизацию аппарата по трем осям либо стабилизацию вращением вокруг оси, направленной на Землю. Информация поступала от двух солнечных датчиков, двух датчиков звезды Канопус CST, а также от инерциального измерительного блока DRIRU с тремя двухстепенными «сухими» гироскопами, каждый из которых показывал текущее положение КА по двум осям из трех.

Предусматривалось два режима ориентации – звездный и инерциальный. В первом случае аппарат использовал для построения и поддержания ориентации одну из ярких звезд (Канопус, Ригель Кентаурус, Алькаид, Ахернар и др.) и Солнце. Дублированные солнечные датчики «смотрели» через проемы в рефлекторе антенны HGS, причем выход прибора мог быть электрически смещен на ±20° по тангажу и рысканью с тем расчетом, чтобы при удержании им Солнца антенна HGA была направлена на Землю. Звездные датчики также были продублированы. Инерциальный режим продолжительностью до нескольких часов реализовывался в специальных случаях на основе данных блока DRIRU.

В качестве исполнительных органов подсистемы AACS служили 12 двигателей ориентации MR-103 тягой по 0,2 фунта (0,091 кгс) и четыре таких же двигателя коррекции траектории. В первоначальный план полета было заложено восемь коррекций с суммарной характеристической скоростью 190 м/с. Эта же подсистема отвечала за механизм наведения сканирующей платформы.

Еще один специально разработанный компьютер входил в состав подсистемы полетных данных FDS[48]48
  Flight Data System.


[Закрыть]. Она отвечала за сбор, хранение и форматирование служебной информации и данных с приборов для передачи на Землю. FDS создали в Лаборатории реактивного движения JPL под руководством Джона Вудделла, а за интерфейс с научной аппаратурой отвечал Дон Джонсон. Программированием занимались в основном два человека – Ричард Райс и Эдгар Близзард.

Этот же компьютер управлял записывающим устройством DTR и в некоторой степени – работой научных приборов. Например, в памяти FDS хранилась таблица параметров съемки – значения экспозиции, номера фильтров и т. д.

Временная привязка всех полетных событий делалась по счетчику времени FDS, имеющему два поля – часов и минут. По традиции, восходящей еще к «Маринеру-4», эта «расчетная минута» в действительности состояла из 48 секунд и соответствовала времени построения одного кадра телевизионной системы при оптимальных условиях. «Минута» цикла FDS делилась на 800 «тиков» по 0,06 секунды – по числу строк изображения. С таким шагом задавались короткие интервалы времени, такие как экспозиция при съемке.

«Расчетный час» состоял из 60 «расчетных» минут, или 48 настоящих. Эти условные часы нумеровались в пределах от 0 до 2¹⁶–1, то есть 65 535, так что на заполнение всех разрядов счетчика требовалось примерно шесть лет. После этого он обнулялся и запускался заново. В первый раз бортовые часы активировали примерно за восемь часов до старта каждого из аппаратов.

Радиотехническая подсистема аппарата работала в двух диапазонах через общую остронаправленную антенну HGA с коэффициентом усиления 36 дБ в диапазоне S и 48 дБ в диапазоне X. В диапазоне S на борт поступали команды, а на Землю передавалась служебная телеметрия – информация о состоянии «здоровья» КА (скорость передачи – 40 или 1200 бит/с) или научная информация (до 2560 бит/с). Через передатчик диапазона X (частота около 8415 МГц, максимальная пропускная способность 115 200 бит/с) шли научные данные и наложенная на них служебная информация.

Наиболее загруженной линия оказывалась при передаче телевизионной «картинки» с приемников-видиконов любой из двух камер ISS – узкоугольной и широкоугольной – в реальном масштабе времени. Одна строчка из 800 элементов формировалась за один «тик» в 0,06 секунды, а из 800 строчек за 48 секунд собирался полный кадр. Каждый пиксель оцифровывался по 256 градациям яркости, то есть с радиометрическим разрешением восемь бит. Объем изображения уже в цифровом виде составлял 5 120 000 бит. Легко видеть, что при скорости 115 200 бит/с, все еще доступной при удалении на 5 а.е., то есть до Юпитера, за 48 секунд картинка «уходила» полностью и даже с некоторым запасом. Вместе с нею удавалось передать служебную телеметрию и научные данные с других приборов в объеме 3600 бит/с.

По сравнению с фотополяриметром IPP на «Пионерах» камеры ISS давали более детальное изображение (в 2,5 раза больше точек), с большим числом градаций яркости (вчетверо), и главное – не требовались десятки минут на передачу единственного кадра.

Приборы PRA и PWS в детальном режиме могли выдавать информацию в одном темпе с ISS – 800 строк по 800 восьмибитных чисел за 48 секунд. Разумеется, передавать в очередном «минутном» цикле можно было либо эти данные, либо «картинку».

Аппарат оснащался дублированными командными приемниками диапазона S и дублированными передатчиками диапазонов S и X. В передатчиках S-диапазона были два разных усилителя: один на лампе бегущей волны TWT от компании Watkins-Johnson, второй твердотельный от фирмы Ford Aerospace. Оба комплекта усилителя X-диапазона были выполнены на лампах бегущей волны Watkins-Johnson. Выходная мощность передатчика диапазона S задавалась на уровне 9,4 или 28,3 Вт, передатчика диапазона X – 12 или 21,3 Вт. В любой момент времени мог работать лишь один передатчик.

На облучателе антенны HGA была установлена дополнительная антенна низкого усиления LGA, используемая на начальном этапе полета и в аварийных ситуациях. Обе антенны имели статус отдельной подсистемы.

В паре с радиокомплексом работала подсистема модуляции-демодуляции с блоками дешифровки команд и модуляции телеметрии. Суммарная масса радиосистем «Вояджера» составляла 105,4 кг.

В моменты, когда антенна HGA не была направлена на Землю или КА находился за планетой, прямая передача данных была невозможна; кроме того, суммарная «производительность» приборов могла перекрывать возможности радиоканала. Поэтому «Вояджер» оснастили подсистемой хранения данных на основе записывающего устройства DTR[49]49
  Digital Tape Recorder.


[Закрыть] общей емкостью 536 Мбит с цифровой записью на восемь дорожек на магнитную ленту длиной 328 м. Это позволяло сохранять одновременно до 96 снимков. «Магнитофон» мог вести запись со скоростью 115 200 или 7200 бит/с и воспроизводить информацию на скорости от 57 600 до 7200 бит/с. Возможно было также одновременное воспроизведение и запись на 7200 бит/с.

Всего в составе КА было десять подсистем; мы описали только наиболее важные из них.

Одним из условий утверждения проекта MJS-77, помимо упрощения конструкции и уменьшения срока службы аппарата, был отказ от заявленных требований по радиационной стойкости. Однако с учетом высоких уровней радиации, обнаруженных вблизи Юпитера аппаратами-разведчиками «Пионер-10» и «11» в 1973–1974 гг., – на три порядка выше, чем предсказывали специалисты! – новые станции пришлось отчасти перепроектировать под реальные радиационные нагрузки. Подбирались радиационно-стойкие элементы бортовой электроники, вводились поправки на их деградацию, наиболее важные места экранировались, и в результате «Вояджеры» могли благополучно миновать Юпитер, «набрав» дозу в 10 000 раз выше смертельной для человека.

Интересно отметить, что каждый из «Вояджеров» состоял более чем из 65 000 частей, а если мысленно «разобрать» процессоры и память на отдельные транзисторы, то общее количество элементов достигло бы пяти миллионов. Аппарат уникальный по сложности – но и продуманный до мелочей. Без проблем и поломок, конечно же, не обошлось, и все же они работают уже пятый десяток лет!

Приятно называть имена создателей уникальной техники. Харрис Шурмейер, многоопытный руководитель проекта «Рейнджер» (Ranger) и станций «Маринер-6» и «7», исследовавших Марс в 1969 г., возглавлял с 1970 г. проект «Большой тур», а затем стал первым менеджером проекта MJS-77. Незадолго до старта, в 1976 г., его сменил Джон Казани, в 1977 г. – Роберт Паркс, летом 1979 г. – Реймонд Хикок, в 1981 г. – Эскер Дэвис, в 1982 г. – Ричард Лэзер, в 1987 г. – Норман Хейнз, в 1989 г. – Джордж Текстор и в 1998 г. – Эд Масси.

В октябре 2010 г. на эту должность была впервые назначена женщина – Сюзанна Додд. В год старта «Вояджеров» ей было 16 лет, а свою карьеру в JPL она начала в 1984 г. с составления рабочих программ для служебной и научной аппаратуры этих КА.

Научным руководителем проекта в 1972 г. стал 36-летний Эдвард Стоун из Калифорнийского технологического института, до того – руководитель эксперимента CRS по космическим лучам. На протяжении 50 лет он остается на этом посту – еще один фантастический рекорд миссии «Вояджер»! Помощником Стоуна на первых порах был уже упомянутый Джим Лонг. В период исследования Юпитера эти обязанности перешли к Артуру Лейну, а от Сатурна и далее помощником была Эллис Майнер.

Перед запуском стоимость разработки и изготовления двух КА оценивалась в 343 млн долларов, двух ракет «Титан-Центавр» – в 71,6 млн долларов, управления полетом и обработки данных – в 32,7 млн.

Выбор пути и выбор имени

С момента утверждения проекта MJS-77 разработчики «держали в уме» возможность ревизии принятого решения и осуществления планов «Большого тура» в полном объеме.

Летом 1974 г. Комиссия по космической науке Национальной академии наук предложила запустить 3 ноября 1979 г. третий, запасной аппарат, направив его по трассе Земля – Юпитер – Уран. Станция MJU-79 должна была пройти мимо Юпитера 10 апреля 1981 г. и достичь Урана уже в середине 1985 г. Прелесть идеи состояла в том, что аппарат должен был подходить к Урану со стороны одного из полюсов, имея возможность длительного наблюдения динамики полярных областей планеты. На этот дополнительный пуск с использованием носителя «Титан-Центавр» требовалось 177 млн долларов.

В конце апреля 1975 г. NASA предложило ученым принять участие в проекте MJU-79 и намеревалось запросить на 1977 ф.г. средства на его реализацию. В другое время, быть может, эта идея была бы уместна, но тогда США находились в тисках экономического кризиса, связанного с прекращением конвертации доллара на золото и четырехкратным ростом мировых цен на нефть. Двузначная инфляция, общее плачевное состояние американского бюджета и явное предпочтение Комиссии по космической науке проекту спутника Юпитера с зондом в его атмосфере заставили агентство в сентябре 1975 г. исключить средства на MJU-79 из проекта бюджетного запроса.

В конце 1975 г. руководители NASA согласились на компромисс, позволяющий достичь Урана в рамках проекта MJS-77, и в начале 1976 г. этот пункт вписали в цели миссии как возможную дополнительную задачу. Деньги на увеличение ресурса КА сверх необходимых четырех лет не выделялись, но разработчикам позволили «втихую» делать аппарат «с запасом» и обещали не предпринимать никаких шагов, которые помешали бы полету одной из двух станций от Сатурна к Урану и даже Нептуну. Помимо этого, агентство согласовало с Комиссией по атомной энергии требования к радиоизотопным генераторам, потребовав от них срок службы не менее десяти лет, а Конгресс в 1973 ф.г. выделил дополнительно 7 млн долларов на разработку перепрограммируемого в полете компьютера и средств избыточного кодирования информации. Без них полет к Урану и Нептуну вряд ли имел бы смысл.

Как только возобновились разговоры о полете к Урану, команда Рудольфа Хэнела из Центра космических полетов имени Годдарда предложила заменить свой ИК-радиометр IRIS на модифицированный MIRIS, более приспособленный для изучения этой холодной планеты. Была санкционирована срочная программа разработки нового прибора параллельно с изготовлением старого, и в начале 1977 г. казалось, что он успевает к установке на борт. Однако в процессе испытаний MIRIS возникли проблемы. Несколько недель в июне и июле исход борьбы был неясен, но в итоге времени на решение всех вопросов по MIRIS'ам не хватило. На «Вояджеры» поставили первоначально выбранные и хорошо отработанные инструменты.

В августе 1977 г. было официально объявлено, что если первый аппарат полностью выполнит программу исследований в системах Юпитера и Сатурна, включая близкий пролет Титана, а второй на подходе к Сатурну будет в добром здравии и с хорошими запасами расходуемых ресурсов, то траектория полета «Вояджера-2» будет изменена, и в результате гравитационного маневра у Сатурна он направится к Урану[50]50
  На управление аппаратом и обработку научных данных в течение пяти дополнительных лет полета (1981–1986) нужно было около 100 млн долларов. Поэтому окончательное решение о продлении полета до Урана было принято лишь в ноябре 1980 г.


[Закрыть].

Чтобы иметь такую возможность, нужно было соответствующим образом спланировать полет двух станций. Учитывая научные задачи проекта и особый интерес к спутникам Ио, Ганимеду и Титану, были утверждены две траектории с условными обозначениями JST и JSX.

Вариант JST предусматривал подробное знакомство со спутником Юпитера Ио и спутником Сатурна Титаном. По баллистическим условиям встреча с Ио была несовместима с полетом от Сатурна к Урану. Расчетной датой старта было 1 сентября 1977 г., пролет Юпитера планировался на 5 марта 1979 г. на расстоянии 350 000 км от центра планеты, а Сатурна – на 13 ноября 1980 г. на дистанции 200 000 км. На этой «оптимальной» для науки траектории аппарат проходил на расстоянии 22 000 км от Ио, через связанную с этим спутником плазменную «трубку». Далее еще до встречи с Сатурном он сближался с Титаном с минимальной дистанцией 7000 км – что позволяло изучить атмосферу спутника «на просвет», а затем проходил в 138 000 км ниже южного полюса Сатурна.

Трасса JSX реализовывалась при запуске 20 августа 1977 г. с пролетом Юпитера 9 июля 1979 г. и Сатурна 27 августа 1981 г. Аппарат удавалось провести в 55 000 км от Ганимеда, причем перед сближением с Юпитером до дистанции 714 000 км, а не после него, как в варианте JST. Если для первой станции мартовская встреча с Юпитером оказалась бы смертельной, июльский пролет давал второму аппарату шанс получить информацию по спутникам.

У Сатурна траектория JSX распадалась на два подварианта. В случае если бы исследования Титана первым аппаратом в ноябре 1980 г. не удались, новый аппарат прошел бы на расстоянии 205 000 км от центра планеты и в 15 000 км от Титана. При отсутствии такой необходимости выбиралась дистанция 163 000 км, и станция могла проследовать к Урану. В первом подварианте такая возможность опять-таки исключалась.

Это общая канва, а в реальности разработчики учитывали множество других ценных возможностей: радиопросвечивание атмосфер обеих планет и колец Сатурна, прохождение через «след» Титана, возможность съемки максимального количества галилеевых спутников Юпитера и т. д.

Запуск по траектории JST нужно было выполнить позже, но все полетные события происходили раньше, чем в варианте JSX. Поэтому было решено считать первым тот аппарат, который будет запущен вторым по «базовому» варианту JST. Вот только как они будут называться?

Вплоть до начала 1977 г. проект сохранял буквенно-цифровое обозначение MJS-77; предполагалось, что аппараты получат названия «Маринер-11» и «Маринер-12» вслед за «Маринером-10», исследовавшим Венеру и Меркурий. Однако разработчики резонно полагали, что их детище настолько сильно отличается от последних «Маринеров», летавших к Венере и Марсу, что заслуживает нового имени. Директор JPL Уильям Пикеринг предлагал назвать проект «Навигатор» (Navigator). Провели конкурс, и 4 марта 1977 г. было утверждено другое имя – «Вояджер». Кое-кому это показалось плохим знаком: мы помним, что так уже назывался нереализованный проект тяжелой марсианской станции, возродившийся в конечном итоге как «Викинг». Но кто сегодня помнит о том первом «Вояджере»? Теперь это имя навсегда вписано в историю науки вместе с темой «Большой тур»!

Итак, список научных приоритетов проекта «Вояджер» в 1977 г. включал следующие пункты:

● гравитационные поля Юпитера и Сатурна и массы спутников;

● динамика атмосфер обеих планет;

● магнитосферы Юпитера и Сатурна, включая данные по магнитным полям, заряженным частицам и взаимодействиям волн и частиц;

● взаимодействие спутников (особенно Ио) с этой средой;

● энергетический баланс Юпитера и Сатурна;

● атмосферы, состав поверхности и детали Титана и галилеевых спутников Юпитера, а по возможности и других спутников;

● Большое Красное Пятно Юпитера;

● кольца Сатурна;

● межпланетная и межзвездная среда;

● система Урана, если до нее удастся добраться.