Текст книги "Тысячелетний воин Ярополк"

Глава 9. Зелёная банда

Мы шли, но самому было немного боязно. Нет, не за жизнь, а за то, что могу не справиться и подвести остальных. Не зря Тихон учил, что воевода должен думать не только о поле боя, но и о вдовах и сиротах, что за его спиной останутся. И хотя войско моё невелико, сие не умаляет ответственности перед ним.

Я достал лук и трёхгранную стрелу, вглядываясь в чахлую рощу, где никого и не было на первый взгляд. Лишь кучи ржавых железяк, разбросанных меж стволов деревьев. Но здесь кто-то был, это я чуял.

– Дмитрий, – обратился к чародею, – а какая нечисть в этих местах обитает?

– Да разная, – пожал он плечами, – славянские после первой волны либо притихли, либо ассимилировались. Сейчас или из Европы бегут, где их прижали с тотальной зачисткой, или боги северных народов. Эти вааще дикие. Могут из Китая или Монголии попасться. Остальные редкость. Я только один раз в метро кицунэ видел.

– Асеменились? – не понял я.

– Очеловечились, как Несмеяна, – кивнул на девушку чародей, – она дочь змеиного народа.

– Ужалка? – переспросил, приглядевшись к бледной спутнице, которая молча стояла рядом с нами.

Приходилось общаться с подобными ей, невредные, если не трогать. Я почесал в затылке и поглядел в сторону, где остались Василий и Соколина.

– А кто такие тролли?

Дима открыл рот, замер на несколько мгновений, а потом неуверенно спросил:

– Ты пошёл на тролля, но не знаешь, кто это?

– Настоящий княжич, – восхищённо произнесла Несмеяна своим шипящим голосом, но я лишь коротко бросил на неё взгляд.

Да, это было глупо, но сейчас отступать уже поздно.

– Нет, подожди, ты пошёл на тролля, но не знаешь, что это за хрень? – снова спросил Дмитрий.

Он замолчал, поглядев сперва в небо, а потом на каркающих на ветках ворон.

– Псих, – наконец, выдавил он, на что я пожал плечами, не зная такого слова. – А с чем ты на него пошёл?

– Ну, лук, меч, ножи. Думаю, осилим, – ответил я, коснувшись своего оружия пальцами.

– Точно псих, – тихо повторил Дима. А потом протянул ладонь. – Дай хоть меч гляну. Если это древний артефакт, то можно без напряга долбануть того выродка.

Я ещё поглядел по сторонам, надеясь, что моего позора сейчас никто не видит, а потом вытащил из ножен клинок, подав чародею. Тролль, не тролль, какая разница? Не с богом воевать будем, и то ладно.

Дмитрий взял меч, зажмурился и провёл по железу пальцами, отчего оно тихо зазвенело под пальцами, как струна. Так продолжалось достаточно долго, а я глядел по сторонам. Что он тянет? Убежит ведь тролль, ни с чем вернёмся. Стыдоба-то будет.

– Хороший клинок, – наконец, произнёс чародей, протяжно вздохнув. – Для артефактора просто замечательный.

– С древними чарами? – с надеждой спросил я. – А что, неплохое подспорье.

– Он чистый, как белый лист. Делай с ним, что хочешь, и не нужно соскрёбывать магемы предыдущего мага. Давай так. Если выживешь, я с ним поковыряюсь, недавно у отца много всяких схем позаимствовал. Может, что хорошее и выйдет.

– Послушай, кудесник, – произнёс я и положил Дмитрию руку на плечо, отчего тот немного растерялся, – я новенький в этом ремесле, ты новенький, стало быть, вместе держаться надобно. Я тебе часть доли отдам, а ты мне с колдунством поможешь. На упыря надёжи нет никакой. Он неплохой, но не то, что мне надобно.

– Ты сегодня погибнешь, – немного нервно ответил чародей.

– Не-е-ет, – протянул я, – если всё толково сделаем, то и сами целы будем, и подвиг свершим.

– Да ты даже кто такой тролль не знаешь, – вдруг начал повышать голос Дима. – Я не о таком геройстве мечтаю. Отец без потерь чужие миры прошёл, а что про меня скажут? Что я укокошил товарища в первой же битве? Нет!

– Значит, у тебя папенька из знатных? – переспросил я, обдумывая, как быть.

И чему же меня учил Тихон? Что есть в сём добром молодце? Не гордыня. Не зависть. И не за злато он встал на путь охотников.

Что же Тихон сказал бы? Вот, вспомнил, кажный сын хочет доказать своему отцу, что он не нуждается в опеке, что он уже взрослый. И чем больше слава предка, тем сильнее это желание. Правда, это он про Ратибора говорил, но тут что-то похожее есть. Жаль, Тихона нет, не у кого спросить мудрого житейского совета. Придётся самому думать.

– Ладно, – произнёс я, убирая руку с плеча Дмитрия, забирая меч и отходя в сторону, – сам побью его, и вся слава моя будет. А ежели сдохну, то все будут знать, что ты испугался, из-за чего человек погиб. Да и невелика потеря, подумаешь, псих какой-то.

Я отошёл ещё дальше, а потом встал, зажмурившись. Если попадётся на эту детскую уловку, то совсем велика его обида на отца. Или наивен, как дитя.

– Ну ты и скотина, – послышалось сзади, – на совесть давишь?

– Ага, – как можно самоувереннее произнёс я.

– Да чёрт с тобой, – выругался Дмитрий, а потом зазвенел чем-то. – На, хоть, ва́кумки с чарами.

Он догнал меня и вручил несколько склянок со светящимся нутром. Среди них была обычная лампа, наполненная светом. Я улыбнулся, взяв всё это добро и рассовав по карманам, а потом поднял меч вверх.

– На поиски славы, славяне. Несмеяна, ты что умеешь?

Бледная ужалка приподняла большое ружьё, показывая, что именно им она и будет бить недруга. Я же перевёл взгляд на Дмитрия. Тот снова вздохнул.

– Она снайпер.

– Это что?

– Это стрелок с дальней позиции, – пояснил чародей. – Трёхлинейка Мосина, конечно, древнее оружие, но нелюдю автоматику в город не дадут. И так еле разрешение выбили.

– Подревнее буду, – усмехнулся я, легонько взмахнув мечом. – И подыхать не собираюсь.

Дима достал из кармана небольшую штучку, положив на ладонь, а потом та взмыла в воздух, как мыльный пузырь.

– Снимать будешь? – переспросил я, глядя на небольшой огонёк, зажёгшийся на вещице.

– Это не помешает. Твои камеры тоже, кстати, работают, – согласился он, отчего я притронулся к хрустальному оку, висящему на краю бронежилета.

Так мы направились в рощу. Чем дальше уходили, тем больше звуков слышалось. Звуков, чуждых лесу. Гомон, крики, звон железа.

– Мой лес! – наконец, разобрал я девичий звонкий голос. – Прочь, выродки!

Мы переглянулись и прибавили шаг. Обогнув густые заросли ивняка, поселившегося вдоль какого-то пруда, и взобравшись на небольшой холм, увидели около трёх десятков странных существ, тащивших пилы, топоры и прочий инструмент. Все они были мне по пояс ростом, зеленокожие, носастые, с длинными ушами. Одеты в лохмотья, какие можно на свалке подобрать. А вокруг них бегала босая девушка, почти подросток, одетая в рваные синие мужские порты и футболку. Только цветной пояс, выполненный по завету предков, был привычным и знакомым. Берегиня, а это именно она, кидала в них ветки и шишки да выкрикивала проклятия, боясь подойти ближе.

– Гоблины? – вдруг произнёс Дмитрий, – а эта-то гадость откуда? Их у нас никогда не было.

– Знакомые? – переспросил я, вслушиваясь в непривычный говор существ и крики берегини.

– Это из Европы. Их раньше дальше Урала никогда не видели. На редкость неприятные твари.

– Я вам глаза выцарапаю! – визжала берегиня, бегая по кругу, как собака вокруг выводка кабанов. И лает, и подойти боится. – Уроды!

Гоблины, горлопаня меж собой и не сильно обращая внимание на девушку, подошли с пилами к большой берёзе.

– Не надо! – взмолилась берегиня. – Ну, пожалуйста, не трогайте.

Я прищурился и приладил стрелу к тетиве.

– Не вздумай, – прошептал стоящий рядом Дмитрий, хотя сам достал пистолет, щёлкая им и зло играя желваками, – у нас на них заказа нет. Нас за это могут оштрафовать. Или вообще отнять лицензию.

– И ты будешь глядеть, как обижают невинных? Берегиня без берёзы – мёртвый дух. Их у нас ещё берёзынями звали, а промеж византийцев ангелами. Берёза – священное светлое древо. И ты будешь глядеть, как чуждые твари святыню попирают?

– Их нельзя убивать, – повторил чародей, скрипнув зубами.

– А кто об убийстве говорит? Так, попортим шкурку малость.

Я вскинул лук, прицелился и выстрелил. Стрела со звоном железа о железо выбила из ручонок одного из гоблинов пилу. А после этого я поднял руку с жетоном и громко свистнул.

– Всем стоять! Охотники!

В лесочке повисла полнейшая тишина, а берегиня и зеленокожие обернулись и замерли. На лице девушки медленно проступила улыбка. А глаза, на которых навернулись слёзы, просияли. Из кучки гоблинов же вышел один, одетый почище и побогаче. Даже шкурка дворового кота на плечи была накинута.

– Хантур, охотаник, – произнёс он по слогам, блеющим, как у барана голосом, даже жёлтые глаза его были как у барана – с лежащим на боку овальным зрачком, – лорд-хозаин сказал, не боятса. Это землиа оф лорд. И мы делат, щто лорд сказал.

– Да мне плевать, что вы делаете! Вы человека убили!

– Это не тролли, – прошептал мне на ухо подошедший Дмитрий.

– Не мешай, – едва слышно ответил ему, а потом закричал: – И вы примете за это кару!

Гоблины загоношились и начали шумно что-то обсуждать, тыча пальцем то друг в друга, то в мою сторону. Предводитель совсем разошёлся, хватая за грудки своих помощников и раздавая тычки. Я наблюдал за всем этим с откровенным любопытством, пока, наконец, старший гоблин не заблеял на всю поляну.

– Шар ап!

Зелёные смолкли, а вождь достал из складок лохмотьев потресканный смартфон и несколько раз в него ткнул, приложив у длинному уху.

– Хозяин, хантур хиэ, он говорит, мы убили хуман. Еес. Да.

Гоблин широко улыбнулся, показав острые зубы, и убрал смартфон.

– Это не мы убить. Мы не знать, кто убить, – проблеял вождь и достал тонкую потёртую плашку, – у меня виза есть. Ю кэн нот меня бить.

– У тебя – да, а у твоих работников? Я не уйду, пока не узнаю, кто убил человека.

Я убрал лук, достал меч и медленно пошёл вперёд, срубая им верхушки трав и листья папоротника. Гоблин оглянулся и снова противно залепетал.

– Это не мы.

– Тогда я хочу сам поговорить с хозяином. Дай смартфон мне.

– Нет, нет, не дам! – вдруг завизжал зеленокожий, сжав пальцами вещицу.

– Дай! – протянул я руку и совсем приблизился. И непонятно, что его так напугало. Неужели настолько боялся повелителя? – А то я берегиню спрошу, кто убил. Она не могла не видеть.

– Дрю-ю-ю! Кам хиэр! Дрю-ю-ю! – завопил на всю поляну вожак, а гоблины начали доставать из-под лохмотьев оружие – короткие кривые сабли, плохенькие луки и небольшие топорики.

Для меня всё это детские игрушки, но слишком много их было. Даже игрушками можно насмерть зацарапать.

– Дрю-ю-ю-ю! – истошно вопил вождь, а через некоторое время раздались скрежет и грохот.

Одна из куч железа начала рассыпаться. Из-под ржавого остова большой машины показались сперва длинные темно-зелёные руки, а потом большая голова со скошенным лбом и маленькими свинячьими глазками.

– А вот это уже тролль, – услышал я голос Дмитрия позади себя.

– Значит, этого, с визой, оставляем в живых, остальных убиваем, – произнёс я, разглядывая огромную тушу.

Чудище было тяжелее матерого тура не менее чем в два раза. А лапищи, которые сейчас держали огромную дубину, толще самого человека.

– Это твой план? – изменившись в лице, спросил Дмитрий.

Он кусал губы и глядел на тролля странным взглядом. Словно ещё не решил, отступить или биться. А зелёный великан откинул остов машины в сторону и пошёл к нам, волоча дубину по земле.

– Про план ничего не ведаю, но таков мой замысел.

– Псих, – буркнул чародей, быстро глянув вверх.

К этому моменту над головами появилась жужжалка, которую Василий называл «ковротоптом», как-то так. А это значит, что за нами сейчас наблюдает весь мир. Опозориться никак не можно.

– Это как степняков бить. Я их много бил. Сперва мелочь, а потом тролля. Тролль неповоротливый.

В этот миг гоблины все скопом завизжали и начали стрелять из луков. Я приготовился принять на себя болезненные уколы мелких стре́лок, но те зависли в воздухе в трёх шагах от нас, словно воткнулись в нечто незримое.

– Вот зараза! – выругался Дмитрий, вытянув перед собой руку, вокруг которой пылал холодный голубой пламень.

Он тряхнул ладонью, и стрелы упали на траву к превеликому недовольству зелёной орды.

– Несмеяна, бей по глазам тролля! – выкрикнул я, а сам бросился к гоблинам.

Те завизжали и кинулись в разные стороны как стадо баранов – блея, спотыкаясь и прячась друг за друга. Но я и не хотел их рубить, лишь вспугнуть. А потом направился к великану. Тот проделал уже половину пути от своей железной берлоги до нас.

Со стороны холма раздались выстрелы. Несмеяна попыталась выбить троллю глаза, но тот лишь прикрыл лицо рукой, дёргаясь при каждом попадании пуль в толстую морщинистую шкуру. Это он зря. Я оценил ситуацию, сменил меч на лук и выстрелил на разрыв. Стрела попала точнёхонько туда, куда хотел. А именно в болтающуюся между ног тролля елду. По ней было сложно промахнуться, так как она была толщиной с мою голень.

Тролль неистово заревел, но вместо того, чтоб отступить, бросился вперёд, размахивая дубиной и свободной рукой. По его коленям и внутренней стороне бедра потекла чёрная кровь, пузырясь серой пеной от серебра, а стрела цеплялась за ногу, и это, голову даю на отсечение, было очень больно. Вдобавок колдун ударил по чудищу яркой молнией, от которой шкура на левом плече задымилась и лопнула, как кожа поросёнка на вертеле.

Ничего не соображающий от ярости великан подбежал к опешившему Дмитрию и опустил дубину на то место, где стоял чародей. Вспыхнуло. Колдуна охватило белесое марево, быстро сложившееся в огромный пузырь, который бил нестерпимо ревущий тролль.

Сзади стреляла ужалка, каждый раз отшатываясь от отдачи вырывающегося грома. Я уже прочитал о таком явлении, и только диву давался, как девушка ещё плечо не отбила. Но змеиный народ живучий, даже мелкую гадюку палкой не сразу перешибёшь. Тролль не обращал внимания на пули, а всё бил и бил, хотя уже лишился одного глаза.

– Ярополк, помоги! – кричал Дима, упав на колени и выставив вперёд руки.

Он из последних сил держал защитный пузырь. На земле перед ним валялся пистолет, от которого сейчас не было никакой пользы.

Я выхватил из кармана склянки со светом и стал кидать в чудище, словно камни. Одна разбилась, рассыпав радужные искры, вторая просто отскочила от шкуры, упав на траву. Лишь третья грохотнула так, что уши заложило. Тролль отшатнулся, тряхнул головой и снова заревел, бросившись на этот раз в мою сторону. Я ещё раз выстрелил, всадив стрелу в большую волосатую мошонку, и отбросил лук подальше, чтоб его не сломали в бою дубиной. А потом выхватил меч. Толку от него мало, но и отступать не было возможности.

Выписывать сейчас клинком красивые кренделя не имело смысла, тот сильнее и попросту раздавит. Нужно кружить в слепой доле. Когда тролль замахнулся дубиной, я подбежал вплотную и со всей силы ударил по ноге, оставляя небольшую рану. Меч с трудом пробил толстую шкуру, которую впору на щит натягивать.

Великан дёрнул рукой, старясь меня задеть, а я совершил рывок, оказавшись за спиной. Пробить кожу на спине не представлялось возможным, поэтому сделал укол самым остриём в уже раненное мной место – в мошонку, из которой торчал стрела. Тролль завопил, схватившись лапищей за задницу, и сделал взмах дубиной наотмашь, отчего я едва увернулся. А чудище схватило пальцами стрелы и с ещё большим рёвом вытянуло сначала одну, потом другую. Я аж сам скривился, представляя, насколько это больно.

Великан на некоторое время остановился, тяжело дыша, как загнанный вепрь.

– Сдавайса! – раздалось рядом блеяние вождя гоблинов, а когда я поглядел в сторону, то вождь стоял позади двух уродцев покрепче.

Перед зелёными созданиями на коленях стояли Несмеяна и давешняя берегиня, а к их горлам были приставлены чёрные кривые клинки.

– Не угадал, – процедил я, доставая из петелек метательные ножи.

Против тролля они бесполезны, а вот супротив таких коротышек – в самый раз. Напав на членов одного из отрядов, когда тот в своём праве, гоблин сам себя поставил вне закона. Я быстро метнул один нож, потом второй. Зелёные твари завизжали, схватившись за лица. Нож не убьёт, но серебро подобно яду шершня – болезненно до слёз.

Было видно, как ужалка извернулась, схватила руками торчащий из скулы гоблина нож, зашипела и стала остервенено бить им в шею, из которой начала брызгать чёрная кровь, заливая девушку с ног до головы. Со змеёй шутить не нужно, ужалит. Даже неядовитый уж может вцепиться мёртвой хваткой в обидчика. Берегиня же начала отползать на четвереньках от места своего пленения.

Ужалка подхватила короткий кривой клинок, готовясь рубануть второго уродца, но её опередил Дмитрий. В гоблина ударила молния, заставив вспыхнуть и упасть на траву. Вождь истерично заблеял и помчался со всех ног в рощу.

– Яр! – услышал я, а потом отпрыгнул, уворачиваясь от дубины тролля.

Та вспахала траву совсем рядом со мной. Придётся бить его в совсем ближнем бою. Но что ему можно сделать мечом? Наверное, ничего, если не бить по мошонке до полного обескровливания. Но он не дурак, второй раз к ней не подпустит.

Наверное, я слишком сильно замешкался, так как в меня прилетело большой веткой, выбив дух и откинув назад. Тролль радостно заревел и бросился на меня, я не успевал отползти и выставил вперёд руки и одну ногу, готовясь принять удар громадной дубиной. Лишь в последний миг в голову чудища ударила молния, заставив отдёрнуться. Дубина снова упала мимо, но везение не могло продолжаться бесконечно, нужно действовать. Я вскочил и снова ударил в больное место, чуть не оглохнув от рёва. На конце клинка осталась новая порция чёрной крови. Слово само всплыло из памяти в ненужный миг – в разгар боя. Но да хрен с ней, с порцией. Меня схватили за ногу, и я взлетел вверх тормашками.

Тролль размахнулся мной, как дубиной, и ударил оземь. Удивительно, но я всё ещё был жив, хотя небо стало чёрным, солнце – косматым, а трава и листья пепельно-серыми. Я проваливался в навь – мир нечисти и нежити.

Меня ещё несколько раз ударили, как цепом по зерну – с оттяжкой и неистовством. А потом я почувствовал хруст во всём теле, замерший тролль удивлённо глядел на то, что должно стать отбивной, но всё ещё оказывало сопротивление. Сейчас я не мог думать о себе, как о личности, я словно видел всё со стороны.

Тот я, который был уже не совсем человек, вывернулся из ручищи великана, оставив там ботинок и клок штанов, и прыгнул вверх, вцепившись медвежьими клыками в лицо зелёного чудища. Когтистые руки с короткими пальцами с трудом удерживали клинок.

Тролль снова схватил меня, пытаясь оторвать от себя, но я висел, как пёс на морде быка. А потом стиснул меч поудобнее и сунул в раскрытую в вопле глотку. Великан сделал вдох и затаил дыхание, не в силах произнести ни звука от боли. Я же начал ворочать клинок ране, наваливаясь всем телом. Из глотки шла чёрная пена, смешанная с клочьями тёмной плоти – вновь выручало серебро. Вскоре тролль начал слабеть. Он захлёбывался собственной чёрной кровью, булькая и кашляя, а потом рухнул на колени.

Вскоре начало проходить и моё наваждение. Тело заломило от боли, а мир вокруг стал прежним. Но нужно закончить дело. Не знаю, кем я был, и почему с языка срывались не слова, а медвежий рёв, но снова став человеком, шатался и едва держал клинок в руках.

– Чем же тебя добить? – сплюнув вязкую слюну, процедил я, а потом поднял брошенную гоблинами кувалду. – Вот же ж падаль.

Тварь дёрнулась, пытаясь встать, но согнулась в кашле, и я быстро приложил остриё меча к виску, а затем ударил по навершию кувалдой, как если бы телка забивал. Тролль дёрнулся и обмяк. Я сел на траву возле него, а после и вовсе откинулся на спину.

Глаза уставились в небо, где завис этот «ковротоптор», наблюдая за боем. Надо всё брать в свои руки, подумалось мне, с Василем каши не сваришь.

Рядом сел Дмитрий.

– Сдох?

– Если ты про меня, то да, – ответил я, обессиленный настолько, что не мог шевелиться.

Эта чернота полностью выпила меня, как телёнок ведро с пойлом – шумно и недовольно, что так быстро кончилось.

– Я про тролля.

– Наверное. С мечом в башке не побегаешь.

– А что это за фокус с превращением? Ты же не оборотень. Я их сразу вычисляю, – устало спросил чародей.

– Не знаю, – равнодушно ответил я, закрывая глаза и проваливаясь в сон.

Глава 10. Секс и тайное зло

– Это что такое? – раздался рядом голос Василия, как только железная дверь в его обитель едва слышно скрипнула, и я открыл глаза.

Слева на диване виднелась бледная обнажённая Несмея́на, неподвижно лежащая на диване с полуприкрытыми и остекленевшими нечеловеческими глазами. Казалось, дитя змеиного народа даже не дышит.

Мой взор пробежался по небольшой груди и тонкой фигуре. А если дотронуться до гладкой кожи, то на ощупь она будет прохладной, как у ящерицы или ужа. Да и сама девушка была очень неспешная, зато почти не уставала.

А справа, повернувшись ко мне упругой попкой, лежала береги́ня, чью берёзовую рощу мы спасли от уничтожения. На вид ей было не больше шестнадцати вёсен, но на самом деле минуло уже больше сотни. Тем удивительнее, что она осталась наивной, как юница, просидевшая с рождения в светлице у папеньки, вышивая на пяльцах и поглядывая на мир из окна. Эта особа со словами: «Не брошу, даже не мечтайте, я из неё волшебную силу черпаю», притащила с собой старое ведёрко с небольшим саженцем берёзы, которое сейчас стояло под сдвинутой на край настольной лампой, за крутобокой машиной, ласково называемой Вась Васем кошачьим именем Барсик.

– Благодарность за спасение жизни, – произнёс я, облизав губы и закрыв глаза.

Десять веков в кошмарном сне провёл, а спать всё равно хочется, словно впрок не выспался.

– А-а-а-а… – только и выдавил из себя вампир, не зная, какими словами меня ругать и за что.

Но видно, что хотелось.

– Отцепись, – пробубнил я, положив ладонь на плоский прохладный животик Несмея́ны, – у меня тысячу лет женщин не было.

– Они же нелюди.

– Я тоже, – ответил я, мысленно проклиная занудного упыря. – Тебе завидно, что ли?

– Я женатый, да и вообще, примерный семьянин.

– А я вдовец, и притом уже давно, – ответил, оторвав голову от подушки.

Вампир несколько раз бросил взгляд на вечно юную грудастую береги́ню, жадно сглотнул, а потом повернулся к холодильнику и достал из блестящей сумки две прозрачные фляги с багряной жидкостью.

«Гемакон», – прошептал незримый толмач, на что я недовольно поморщился. Вчера притащили в стра́жницкую, то есть полицейское управление, голову тролля и вяза́нку дохлых гоблинов, переполошив всех стражников. Соколи́на, надутая, как хомяк на горохе, и постоянно бурчащий в её сторону Вась Вась подписали какие-то грамоты, поделив непонятные «результаты» пополам. Это, наверное, монеты такие.

Береги́ня, которую незатейливо звали Листик, долго рассказывала о том, что видела в день убийства бродяг, решивших сунуться на земли с железными кучами. Тролль их просто-напросто забил, как дичь, и одного съел ещё тёплым. А откуда это чудовище пришло, не ведает. Оно просто появилось в одну ночь и всё, и у тех тупых гоблинов выпытать ничего не получилось, ибо живые умудрились сбежать, а раненые быстро скончались от кровотечения.

После полиции я решил проводить береги́ню до родного леска, но не ожидал, что за нами увяжется ещё и ужа́лка. Листик же всё время глупо хихикала, а вскоре без всякого лукавства заявила, что хочет меня отблагодарить. Конечно, я не стал отказываться. Не дурак ведь.

Я сел и по очереди поглядел на девушек. Несмотря на человеческий облик, людского в них было ещё меньше, чем во мне. Берегини добрые, искренние, но что касается естества – совершенно бесстыжие, и хорошо хоть одежду и домашнюю утварь признавали, что для нечисти очень большое достижение. Впрочем, будучи творениями великой Макоши – богини-покровительницы женских ремёсел, плодородия и деторождения, берегини всячески приветствовали секс и всё, что с ним связано, помогали детям и роженицам. И дарили ласки чистым сердцем мужчинам. Было приятно хоть немного осознавать себя таковым после тысяч лет мрака, думать, что не всё ещё потеряно.

Ужалка тоже дитя дикой природы, подвластное сиюминутным прихотям, как свободное от предрассудков дикое животное, и хорошо, что зла в ней нет, иначе бы убивала ради забавы, а не для пропитания. И эта ночь для неё – не повод для чувств. Она просто была.

А вот я так не мог. И ночь с девой для меня не просто прихоть, я делюсь кусочком своей души. Даже во власти похоти я не хотел предаваться сношению там, где за сим делом могут застать люди или нелюди, и заставил Несмеяну вызвать извозчика. Благо Вась Вась пропал на всю ночь, сказав, что до своих полночных собратьев пошёл с видеозаписями возиться.

Сейчас же он сел за стол и нарочито забормотал вслух, делая вид, что голые девушки его не интересуют, а сам бросал взгляд на отражение в настенном зеркальце.

– Так. Заявка от полиции есть. Бланк отчётности с печатями тоже есть. Вот сука, в одном месте не расписался.

Василий дотянулся до самописного пера – сиречь авторучки – и осторожно вывел какую-то закорюку, поправив грамоту.

– Квиток от администрации есть. Нужно будет к дежурному сходить, копию книги заявок снять.

– Василий, а сколько времени? – спросил я, глядя в ссутуленную спину вампиру.

– Научись часами пользоваться, – буркнул мой товарищ, не поворачиваясь, но всё же ответил на вопрос. – Полдень скоро.

– Пойду, – продолжил я, – Дмитрий обещался над мечом поколдовать.

– Бесплатно? – тут же переспросил Василий, начав щёлкать клавишами.

– А ты, скряга, всё над златом чахнешь? – с усмешкой ответил я. – Чародей про деньги ничего не говорил, но, может, это сейчас и без слов разумеется, как должное.

– Это хорошо, что бесплатно. А куда пойдёшь? – немного потеплевшим голосом отозвался вампир и начал наливать кипяток в кружку.

Вкусно запахло незнакомым мне отваром.

– До ярмарочного центра. Он сказал, на самом верху есть нечеловеческий уголок. Там и встретимся.

– Хорошо, – тихо произнёс Василий, с шумом втянул напиток, а потом разразился радостным воплем. – Охренеть! Уже десять тысяч просмотров! Пятьсот комментов! Ну, засранцы, я ещё покажу всем, что ИП «Басилевс» – не пустышка. Тебе денежку дать?

Вопрос был столь неожиданно задан, что я просто пожал плечами, а потом глянул на экран, на котором быстро менялась картинка. То виднелось с высоты птичьего полёта поле боя, где сразили тролля, то словно моими глазами видено, а то и вовсе откуда-то со стороны. Наверное, там вампир со своим стеклянным оком прятался и записывал.

Подобрав с пола одежду и взяв из угла ножны с мечом, я начал одеваться. Сзади раздался свистящий шёпот, принадлежащий Несмеяне.

– Уходишь?

Я развернулся, посмотрев на бледную девушку с нечеловеческими глазами. Она попыталась изобразить улыбку, но при этом тонкие губы растянулись почти от уха до уха, и сверкнули острые белые клыки. Штук шесть, не меньше.

– Фу, блин, – с отвращением пробормотал Василий, будто сам не был обладателем острых зубов.

Я же назло вампиру наклонился к Несмея́не для поцелуя.

– Я не умею, – тихо прошипела ужа́лка.

– Притворись, – так же тихо ответил я и нежно прикоснулся губами к её губам.

Когда поцелуй завершился, и я немного отстранился от лица бледной девы, у дочери змеиного народа изо рта вытянулся язык, который оказался тонкий, как карандаш, чёрный и раздвоенный. А ещё длиной в две ладони. Этот язык, извиваясь как гибкая лоза, несколько раз осторожно коснулся до моего лица. Непривычное, но и не отвратное ощущение.

– Да вы издеваетесь?! – вырвалось у моего товарища.

А ведь кроме двойного языка и клыков под тонкими губами она нормальная женщина. Подумалось, что не смогу ухаживать за такими существами, потому как мы слишком разные, и нужно найти обычную девушку, не со змеиной пастью, и не с берёзовым соком в жилах вместо крови, как у берегини. Их потискать – можно, жениться – нет.

Дорогу до ярмарочного центра я уже знал, но решил срезать через проулки в гаражах. Бродить по городу не сложнее, чем по лесу. Знай себе, дорогу запоминай да топай. Под многочисленными дверями длинного кирпичного здания, именуемого гаражным кооперативом, редкие люди копались в своих машинах, и никому дела не было до меня.

В голове крутились предположения, что может сделать чародей с моим клинком. Роились радужные надежды на всемогущий меч, режущий камень и железо как масло, пылающий чистым огнём во мраке и наводящий страх на недругов. Я снова вообразил себя победителем троллей, покорителем женских сердец, обладателем славы и богатых трофеев. С таким-то мечом можно и дракона сразить одним ударом, и богов повергнуть в ужас. Я свернул на дорожку между гаражами, а замечтавшись, не сразу услышал женский надрывный вопль. Совсем недалеко кричали: «Помогите!»

Я сперва замер, прислушиваясь, а потом ноги сами собой понесли на крик, а руки достали из ножен меч.

– Помогите! – повторила вопль женщина, заставляя меня ускорить шаг.

Я проскочил один поворот, другой, а потом выскочил на перекрёсток. Там к облупленной стенке жалась спиной женщина зрелого возраста, а её со всех сторон обступила кучка гоблинов. Они направили на испуганную разбоем ко́пья, размахивали топорами, блея на разный лад, и изображали злые гримасы на лицах. Заметив меня, зеленокожие коротышки замерли, и только один, самый оголтелый, продолжал вопить.

– Сумка! Дай твоя сумка! Йо бэг!

Ближайший к нему собрат, толкнул горлопана в бок, а когда тот, не обратив внимания, продолжил вымогать у трясущейся бабы котомку, дал хороший подзатыльник. Это, наконец, подействовало.

– Тролл хантур? – проблеял один из них, и я узнал вождя, щеголяющего большим синяком под заплывшим глазом.

Он на сей раз помимо кошачьей шкуры переоделся в некое подобие доспеха из разрезанных резиновых колёс для машины – наплечники и нагрудник, а вместо шлема – собачий череп с пучком перьев от дохлой вороны. Да и остальные нацепили что-то похожее, сделанное в основном из того мусора, что можно в избытке найти на здешних свалках.

– Опять вы? – вырвалось у меня.

– Это убийца тролля! – завопил вождь, начав тыкать в мою сторону пальцем. – Ран! Фа́стэ!

И гоблины бросились врассыпную.

– А ну стой! Стой, а то хуже будет! – закричал я им вслед.

Зеленокожие заверещали громче прежнего, когда я бросился за ними в погоню. Вождь, недолго думая, сделал подножку тому горлопану, отчего он оказался позади всех. Вот ведь подлые создания, своих не жалеют. На душе помимо злости возникла брезгливость.

– А-а-а! – заорал отставший, бросил кривую палку с острым гвоздём вместо наконечника, по какому-то недоразумению названную копьём, и помчался ещё быстрее. – Скаль, вэйт!

– Стоять, падаль зелёная! – закричал я вслед, но те быстро забежали за угол.

Я тоже свернул, а потом встал. Гоблины как сквозь землю провалились. След обрывался прямо у глухой стены, словно они в неё ушли, и только отставший бил кулаками в эту преграду.