Текст книги "Советско-китайские войны. Пограничники против маоистов"

Советское командование выдвинуло в район конфликта три мотострелковые роты, два танковых взвода, три минометные батареи и дивизион РСЗО «Град».

К утру 5 мая в районе конфликта китайцы уже имели до пехотного полка. Два его батальона занимали высоты, а остальные подразделения расположились за сопкой Джалпаксы. Здесь же развернулись артиллерийские подразделения. Советское командование выдвинуло в этот район дивизион РСЗО «Град» и артиллерийский полк. В Маканчинский погранотряд авиацией был переброшен личный состав из Зайсанского, Панфиловского и Курчумского погранотрядов (125 человек).

С 6 по 18 мая обе стороны демонстративно совершенствовали свои позиции и проводили рекогносцировки. Активно работали группы психологической борьбы, велись погранпредставительские встречи.

В результате переговоров было достигнуто соглашение о выводе войск. 18 мая с оспариваемого участка ушли китайцы, а 23 мая вернулись в места своей постоянной дислокации части и подразделения 18-й армии. На заставе остались мотострелковая рота, танковый взвод, минометная батарея 369-го мотострелкового полка и маневренные группы Маканчинского и Уч-Аральского пограничных отрядов. Всего на заставе и в районе ее дислокации находилось 706 человек, 38 БТРов, 3 танка, 6 минометов[22]22
  На страже границ Отечества. Пограничные войска в войнах и вооруженных конфликтах XX в., с. 390.


[Закрыть].

Следующая провокация произошла в районе озера Жаланашколь, этот участок охранял Уч-Аральский пограничный отряд Восточного пограничного округа.

К этой операции готовились очень тщательно.

С мая 1969 г. в районе Джунгарских ворот концентрировались крупные армейские силы КНР. 20 мая около 10 китайских солдат попытались захватить сержанта Варлакова, но он был отбит.

Наиболее напряженным у заставы «Жаланашколь» был участок каменных ворот. Граница здесь проходила между высотами Каменными, три из которых, Левая, Каменная и Правая, были на советской стороне, остальные на китайской. На этом участке постоянно проходили инциденты. Заместитель начальника заставы лейтенант Е. Говор вспоминал: «Маоисты постоянно наглели. Если раньше, проходя мимо нас, они делали вид, что не замечают ни советского офицера, ни солдат, то теперь гримасничали, плевались и выкрикивали оскорбительные слова. Однажды на моих глазах забежали на нашу территорию. Потребовал убраться – не реагируют. Дал предупредительный выстрел вверх – струсили, тут же смылись. Забежали на свою сопку и наблюдают за мной, фотографируют»[23]23
  А. Мусолов. Даманский и Жаланашколь. Советско-китайский вооруженный конфликт 1969 года. М.: Экспринт, 2005, с. 33–34.


[Закрыть].

В течение месяца в приграничном г. Чагучаке китайское подразделение проходило дополнительную подготовку. Среди военнослужащих были и участники боев на острове Даманский. Там же находились кинооператоры агентства Синьхуа для развертывания широкой пропагандистской кампании.

12 августа пограничный наряд заметил перемещение усиленных групп китайских военнослужащих. Об этом было доложено командующему Восточного округа генерал-лейтенанту М. Меркулову. Меркулов предложил китайской стороне переговоры, но китайцы отмалчивались. Тогда Меркулов, наученный горьким опытом Даманского, привел заставу «Жаланашколь» в состояние повышенной боеготовности. На заставу было переброшено два взвода маневренной группы под командованием капитана П. Теребенкова. На наиболее угрожаемом участке был оборудован опорный пункт.

В ночь на 13 августа три группы китайцев перешли государственную границу и заняли высоты Каменная и Правая.

В 3.50 нарушителей на высоте Каменная обнаружил пограничный наряд в составе младшего сержанта М. Дулепова и рядового Егорцева.

В район нарушения границы прибыл личный состав заставы «Жаланашколь» под командованием ВРИО начальника заставы лейтенанта Е. Говора, резервы соседних застав, взводы маневренной группы. Общее руководство осуществлял начальник штаба отряда подполковник П. Никитенко.

С рассветом лейтенант Говор через мегафон неоднократно передавал требования покинуть советскую территорию, но нарушители не реагировали, продолжая оборудовать огневые позиции.

Еще одна группа китайцев, нарушив границу, направилась к высоте. По приказу Никитенко младший лейтенант В. Пучков с пограничниками на двух БТРах перекрыл путь нарушителям. Китайцы открыли огонь. Их действия были поддержаны с сопредельной стороны. Пограничники вынуждены были применить оружие.

В 7.40 БТРы под прикрытием штурмующих групп двинулись в сторону высот. П. Теребенков вспоминал: «Когда нам приказали атаковать, солдаты мгновенно выбрались из БТР и, рассредоточившись, интервал шесть-семь метров, побежали к сопке. Китайцы вели огонь не только с Каменной, но и с линии границы. У меня был ручной пулемет. Увидев небольшой бугорок, залег за ним, дал по окопам несколько очередей. В это время солдаты делали перебежку. Когда они залегли и открыли автоматический огонь, побежал я. Так, поддерживая друг друга, и двигались»[24]24
  А. Мусалов. Даманский и Жаланашколь. Советско-китайский вооруженный конфликт 1969 года, с. 35.


[Закрыть].

БТР № 217 под командованием младшего лейтенанта Пучкова двинулся во фланг китайских позиций, имея задачу воспрепятствовать подходу подкреплений с китайской стороны. Китайцы сосредоточили огонь по этому БТРу.

В историческом формуляре Уч-Аральского погранотряда записано: «Умело руководил действиями экипажа БТР № 217, на котором китайцы сосредоточили шквал огня. Совершая отважные маневры, БТР зашел во фланг, а затем в тыл маоистам. Офицер Пучков лично огнем из пулемета прижал к земле маоистов и нанес сокрушительный удар по врагу, чем обеспечил успешный исход боя. Несмотря на ранение, офицер продолжил вести бой, вывозил раненых пограничников и трофеи. А когда БТР № 217 был выведен китайцами из строя, младший лейтенант Пучков перешел в другую машину и продолжил бой»[25]25
  В. Щур. По законам мужества // «Пограничник», 1999 г., № 8, с. 60–61.


[Закрыть].

Начальник отделения боевой подготовки отряда майор Мстислав Лие привел подкрепление. На выручку БТРу № 217 отправилась группа под командованием заместителя начальника заставы «Джунгарская» старшего лейтенанта В. Ольшевского. В этот момент к месту боя подошли три БТРа маневренной группы, которые с ходу вступили в бой. Два БТРа Теребенков направил на помощь группе Ольшевского.

Штурмовая группа лейтенанта Говора атаковала высоту Правая. Группа попала под плотный огонь, был убит М. Дулепов, ранены еще 8 пограничников. Однако высота была взята. Е. Говор вспоминал: «В бою я командовал одной из групп. Мы обошли сопку Правая и атаковали ее. Здесь маоистов было меньше, чем на Каменной. Мы, поддержанные бронетранспортером, быстро справились с ними. С Правой хорошо просматривался гребень Каменной, окопы с засевшими в них маоистами. Установив пулеметы, мы ударили по ним»[26]26
  А. Мусалов. Даманский и Жаланашколь. Советско-китайский вооруженный конфликт 1969 года, с. 36.


[Закрыть].

Огонь с сопки Правой помог группам Ольшевского и Теребенкова подойти на расстояние броска гранаты к китайским окопам. В последние минуты боя рядовой В. Рязанов сумел забросать китайцев гранатами, но сам был смертельно ранен. Гранаты применили и другие пограничники. Китайцы не выдержали, и по всей линии обороны началось бегство. Вдогонку пограничники вели огонь.

В 8.15 бой закончился. Вертолеты Ми-4 под командованием капитана Г. Андреева и В. Клюса провели воздушную разведку. По их докладам, противник отошел от линии границы и не планировал новых атак. На поле боя было обнаружено 18 убитых китайцев, 3 китайца были захвачены в плен и отправлены в отряд, но двое по пути скончались от ран.

Во время боя погибло 2 и было ранено 13 пограничников.

Эвакуация раненых была организована еще во время боя. Их отправляли на заставу, где до прибытия врачей первую медицинскую помощь оказывали Людмила Говор, жена лейтенанта Е. Говора, студентка Минского мединститута, работницы метеостанции Надежда Метелкина и Валентина Горина, продавец магазина Мария Романцева.

Необходимо отметить, что в отличие от боев на Даманском о бое в районе озера Жаланашколь мало кто знал. Указ о награждении участников боя был подписан только 7 мая 1970 г. и долгое время оставался секретным.

В сентябре 1969 г. председатель СМ СССР А. Косыгин и глава правительства КНР Чжоу Эньлай встретились в Пекине и подписали документ, согласно которому советская и китайская стороны должны были оставаться там, где находятся на данный момент, а затем приступить к консультациям по вопросам границы.

Несмотря на это, политика Китая в отношении Советского Союза принципиально не изменилась. Боев больше не было, но провокации не прекращались. Так, в 1970–1972 гг. только на участке Дальневосточного пограничного округа было зафиксировано 776 провокаций, в 1977 г. – 799, а в 1979 г. – более 1000. Всего же в 1975–1980 гг. с китайской стороны было совершено 6894 нарушения режима границы. В 1979 г. китайцы освоили 130 из 300 островов рек Амур и Уссури, в том числе 52 из 134, где им советской стороной не разрешалась хозяйственная деятельность[27]27
  На страже границ Отечества, с. 493–494.


[Закрыть].

Окончательно точка в этих советско-китайских конфликтах была поставлена только в 1991 г.

16 мая 1991 г. между СССР и КНР было подписано соглашение о восточном участке границы, а 13 февраля 1992 г. Верховный Совет Российской Федерации принял постановление «0 ратификации Соглашений между СССР и КНР о советско-китайской границе на ее восточной части». Согласно этому соглашению, граница устанавливалась по главному фарватеру рек.

Н. Аничкин

Боевые схватки пограничников в 1969 году

Пограничник, выходя в наряд по охране государственной границы, всегда выполняет боевую задачу. Это общеизвестно. Вместе с тем в истории пограничных войск есть и немало примеров, когда погранвойскам приходится отстаивать неприкосновенность своей территории в борьбе против вторжения противника в составе его войсковых частей и подразделений. Это и ликвидация вооруженного конфликта на советско-китайской границе в 1929 г., это и хасанские бои в 1938 г. и др. Три таких конфликта имели место весной и летом 1969 г., в двух из них дело дошло до боевых столкновений. В двух автор настоящих заметок принял непосредственное участие, а к третьему имел прямое отношение при решении ряда вопросов, связанных с увековечением памяти героически погибших пограничников.

Обращаясь сейчас вновь к этим памятным событиям, хотел бы указать следующее. Первое. Поскольку все они связаны с боевыми делами, то это были серьезные испытания для всех их участников. Здесь в сложных условиях проверялись и моральная стойкость, и умение вести работу в сложных условиях, да и характер на прочность и выдержку всех участников. Второе. Несмотря на важность всех трех этих боевых событий в истории пограничных войск да и страны в целом, до сих пор до конца они не исследованы и не описаны. А те официальные материалы, которые стали известны общественности об этих событиях, не дают возможности составить о них правильной картины. В связи с этим даже в войсках много распространяется разных небылиц, ходит неоправданных домыслов и мифов, даже появились мнимые герои. Основываясь на документах, в том числе и из личного архива, и подготовленных по горящим следам тех событий описаниях и записях, попытаюсь дать объективную историю того, что же произошло на государственной границе весной и летом 1969 г., а также развеять некоторые мифы, которые утверждаются по поводу этих серьезных происшествий на границе.

На Уссури: бой – героический, уроки – поучительные

В свою поездку во Владивосток в 1991 г. услышал такое, чему сначала просто не поверил: началось развенчивание действий пограничников на Уссури 2, 14–15 марта 1969 г.

– К сожалению, это так, – с огорчением сказал тогда начальник военно-политического отдела Тихоокеанского пограничного округа генерал-майор Валерий Михайлович Розов. – Появились даже публикации, – продолжал генерал, – в которых берется под сомнение необходимость защиты территории нашего государства и отстаивания неприкосновенности советских границ, и в связи с этим поднимается вопрос о сносе мемориального комплекса в Дальнереченске Приморского края, где захоронены погибшие на Уссури пограничники, в том числе Герои Советского Союза начальник отряда полковник Демократ Владимирович Леонов и начальник пограничной заставы «Нижне-Михайловка» старший лейтенант Иван Иванович Стрельников.

Прямого отношения непосредственно к боевым событиям на Уссури я не имел. Когда они велись, 2 и 14–15 марта 1969 года, я служил в Восточном пограничном округе.

Судил о них по сообщениям печати, а также по документам, поступавшим по служебной линии. Однако, будучи в декабре 1969 г. назначенным начальником политотдела Тихоокеанского пограничного округа, занимался выяснением и уточнением некоторых деталей этого памятного события в истории пограничных войск, не говоря уже и о прямой личной причастности к увековечению памяти геройски погибших участников боевых событий, в частности, весной 1971 года к открытию упомянутого выше мемориального комплекса в городе Дальнереченске, организации строительства, а затем и в торжественном акте передачи возведенного на собранные по инициативе комсомольцев и молодежи Приморского края средства комплекса городка заставы имени Ивана Стрельникова в 1972 году. Бывал многократно по делам службы в Дальнереченском пограничном отряде, и часто приходилось заниматься событиями на Уссури 1969 года, особенно в первые годы, когда еще служили в отряде и округе многие участники боев. Не скрою, были разговоры о допущенном субъективизме при представлении к наградам отличившихся, но никто (это надо подчеркнуть особо) ни среди пограничников, ни среди гражданского населения не брал под сомнение правомерность действий советских пограничников на Уссури и, тем более, совершенный подвиг. Напротив, все годы, пока служил на Тихом океане, слышал восторг и восхищение советских людей по поводу славных дел пограничников-тихоокеанцев, совершенных ими в 1969 году. Поэтому еще раз со своей стороны свидетельствую, что все, что писалось и говорилось о подвиге на Уссури в 1969 году, все это имело место, все это верно и не подлежит никакому пересмотру. Решительно отвергаю все поползновения на светлую память героев-уссурийцев, на славную страницу героической истории пограничных войск.

В Приморском крае еще живы многие свидетели, которые непосредственно были причастны к увековечению памяти героев Уссури, хорошо это знают и ветераны границы, которых это касается лично, да и в пограничных войсках немало еще служит тех, кто сам пережил те тревожные мартовские дни 1969 года. Мое слово к ним: решительно восстаньте, дорогие товарищи, на защиту чести и достоинства геройски погибших пограничников, не дайте запятнать яркую страницу в истории пограничников-тихоокеанцев, всех трудящихся края, которые не только добрым словом, но и делами, в том числе и прямым участием в ликвидации подлой провокации, ковали эту замечательную победу. Помню до сих пор яркую, взволнованную речь на митинге при открытии мемориального комплекса в честь уссурийцев тогдашнего первого секретаря Дальнереченского горкома партии И.Н. Подкауры.

– Мы, дальнереченцы, – говорил Иван Никитович, – теперь навечно связаны с подвигом пограничников-уссурийцев. Мы с величайшей гордостью будем отвечать на вопрос: откуда мы? Мы из города, где захоронены герои Уссури!

Настоящими заметками я не собираюсь описывать все события, которые развернулись в мартовские дни на заставах «Нижне-Михайловка» и «Кулебякины сопки». Об этом в те дни много писали не только советские, но и многие зарубежные средства массовой информации. Есть на этот счет и правительственные заявления. С подробными описаниями тех памятных событий и своей оценкой их выступили крупные советские писатели и журналисты, в том числе Константин Симонов. Он в двух номерах «Правды» поместил свой публицистический очерк «Мысли вслух»[28]28
  «Правда», 3–4 мая 1969 г.


[Закрыть]. Имел возможность и автор описать эти события[29]29
  На Тихоокеанских рубежах. Владивосток: Дальиздат, 1990, с. 315–320; ряд очерков в газете «Границы России» и журнале «Вестник границы России».


[Закрыть]. Однако вновь вернуться к уссурийским делам меня побуждает одно обстоятельство.

Принимал я должность начальника политотдела Тихоокеанского пограничного округа у генерал-майора А.Н. Аникушина. У этого человека наряду с другими положительными качествами было и такое – стремление к документированию событий, свидетелем которых он был. В этом я убедился еще раз, когда спустя некоторое время стал перебирать ящики своего рабочего стола. В одном из них обратил внимание на пачку тетрадей. Это были записи участников боев на Уссури 2 марта 1969 года Петра Малахова, Владилена Размахнина, Петра Плеханова, Анатолия Дедякина, Михаила Фадеева, Владимира Петрова, Сергея Дроздова, Александра Забанова, Николая Пузырева, Павла Секушенко, Василия Каныгина. Из них с заставы «Нижне-Михайловка» – Размахнин, остальные с заставы «Кулебякины сопки». В отдельной тетради, озаглавленной «Из записной книжки погибшего пограничника», содержатся заметки, оставленные Виктором Харитоновичем Коржуковым.

Полагаю, что кроме сохранившихся у меня записей участников событий на Уссури 2 марта 1969 года, как и позже, 14–15 марта 1969 года, были написаны и другие. Очень желательно их разыскать и также опубликовать, что, безусловно, значительно пополнит документальную основу этой героической страницы истории пограничных войск. В такой публикации должны быть исключены какие-либо купюры заметок, включение в них мыслей и обстоятельств, которых авторы заметок не излагают. С такой «обработкой» опубликованы некоторые заметки участников боев 2 марта 1969 года в книге «Правда о событиях на острове Даманский», в чем читатель может убедиться, сравнив их с настоящей публикацией.

Ознакомившись внимательно с этими историческими документами, могу сказать, что некоторая часть сведений, содержащихся в них, каким-то образом использована в различных публикациях, посвященных событиям на Уссури. В то же время вижу, что отдельные немаловажные детали, касающиеся этой героической страницы истории пограничных войск, содержатся и в этих документах. Решив обнародовать их, исхожу из известного правила: для истории нет ничего ценней, чем фактический материал, особенно если он зафиксирован участником событий, да притом, что называется, по горячим следам. А именно таковыми они являются, так как написаны буквально в первые после событий дни. Так, рядовой А. Забанов пометил свои записи «7/Ш-69 г.», в тот же день сделал свои свидетельства младший сержант А. Дедякин. По содержанию других записей можно судить, что они также сделаны в то же время.

Вот как описывает события 2 марта 1969 года рядовой В.А. Размахнин, награжденный впоследствии медалью «За отличие в охране государственной границы СССР».

«До призыва на службу с 1966 года по окончании курсов работал трактористом в 4-м отделении совхоза села Толбузино Тигдинского района Амурской области. Учебный пункт проходил в отряде г. Имана. После окончания учебного пункта прибыл на заставу Нижне-Михайловка.

С прибытием на заставу, как и все из молодого пополнения, сразу же включился в службу по охране государственной границы в качестве младшего пограничного наряда. 2 марта вместе с личным составом, поднятым по тревоге, отправились на автомашине к острову. Впереди следовал бронетранспортер с начальником заставы старшим лейтенантом Стрельниковым И.И., за ним ГАЗ-69 и последней грузовая автомашина. Так как грузовая автомашина двигалась медленнее, чем БТР и ГАЗ-69, то группа, в которой действовал я, прибыла к острову позднее. Около него стоял бронетранспортер, и водитель передал, чтобы скорее следовали на остров к старшему лейтенанту Стрельникову.

Начальник 2-й заставы Иманского (Дальнереченского) пограничного отряда старший лейтенант И. Стрельников

Оружие у всех было не заряжено. Когда бежали, то видели, что группа пограничников нашей заставы с начальником стоит против группы провокаторов и жестикулирует руками, видимо, требуя удалиться с нашей территории. Несколько в стороне стоял один провокатор с оружием в руках. Я не добежал до группы начальника заставы метров 100, а может быть, и больше, когда увидел, что тот провокатор, что стоял в стороне, перезарядил затвор и открыл огонь по острову и в нашу сторону. Всю группу начальника заставы мне не было видно, и что там случилось, я тоже не видел, но там тоже шла стрельба. После первой же очереди я сразу же лег и зарядил автомат, после чего послал очередь по провокаторам, после чего стал стрелять короткими очередями и экономить патроны, так как у нас было по два магазина (25 патронов в каждом). Видно было, что провокаторы начали падать, а не знаю, попадал я или кто другой. С сопредельного берега по острову начали стрелять из пулеметов и минометов. В стороне я увидел каких-то людей в белых маскхалатах. Я подумал, что это наши, с Кулебякиных Сопок, и продолжал стрелять по провокаторам. Рядом со мной оказался младший сержант с техпомощи (фамилию я его не знаю). Под сильным огнем стал отползать ближе к берегу. Здесь я заметил рядовых Вишневского и Бикузина, а впереди двух солдат из техпомощи. В это время провокаторы пошли на нас. Тут же я услышал шум бронетранспортера.

Начальник 2-й заставы И. Стрельников выдвигается, чтобы заявить протест китайцам. Последнее фото Н. Петрова. О. Даманский, 2 марта 1969 г.

Провокаторы по нему открыли сильный огонь. Нам же младший сержант Бабанский приказал занять оборону. Я занял позицию за деревом и стал наблюдать за берегом. В это время провокаторы стали уносить раненых, а с берега по бронетранспортеру усилили огонь. Когда БТР прошел мимо нас, младший сержант Бабанский послал рядового Еремина к розетке, чтобы сообщить на заставу, что кончились патроны. Он бросился в сторону розетки, не пригибаясь, тогда младший сержант на него закричал. Тот вернулся к нему, не поняв, что от него хотят. Бабанский разъяснил Еремину, как нужно добраться до розетки, и тот убежал. Подождав некоторое время, мы стали отползать к берегу, отползали поочередно, прикрывая друг друга. Когда я подошел к берегу, то не увидел Бабанского, спросил о нем у рядового Бикузина. Времени было уже около двух часов дня. Сержант с техпомощи спросил: «Что будем делать?» Я сказал, что нужно дать ракету и переползать в кусты. Недалеко от кустов я увидел Бабанского и Козуля. Они вели огонь. Потом все собрались вместе, решили дать сигнал ракетами на заставу. Я снял ракетницу и отдал ее мл. серж. Бабанскому. Не знаю, какую он зарядил ракету, я сказал, что будем выбираться. Выскочив из кустов, мы увидели подполковника Константинова с людьми. После этого стали выносить наших раненых и убитых. Вот и все, что я знаю».

Младший сержант Ю. Бабанский

Вчитываясь в строки, написанные человеком, который, что называется, буквально с первых минут был в центре событий на Уссури, не могу не отметить того, что советские пограничники смело шли на защиту своей земли, без робости ответили на вызов провокаторов. Если же попытаться извлечь урок из того, как действовали наши группы, то, вероятно, не будет преувеличением сказать, что здесь пограничники больше вели себя по интуиции, чем выполняли заранее предусмотренные действия или четкие команды командиров. Не может, конечно, не быть и вопросов в связи с тем, что личный состав по команде «Тревога!» имел неполный боевой комплект. Все это в вышеприведенных свидетельствах, думаю, можно заметить без труда.

Остальные свои записи сделали сержанты и рядовые с заставы «Кулебякины сопки», которой в это время командовал старший лейтенант В.Д. Бубенин. Других офицеров на заставе больше не было.

В боях 2 марта с этой заставы участвовали две группы: первая в 22 человека во главе с начальником заставы и вторая из 13 человек, где было четыре сержанта и девять рядовых. На заставе оставались только четыре человека. Это два дежурных и два непосредственно охранявших городок подразделения. Никаких усилений личным составом застава не имела. Это еще одно подтверждение того, что провокация для нас оказалась неожиданной, а те подготовительные шаги, которые, безусловно, были проведены с противной стороны, оказались нашими пограничниками незамеченными, что, разумеется, чести им не делает.

Начальник 1-й заставы Иманского (Дальнереченского) пограничного отряда старший лейтенант В. Бубенин

Около 11.00 по местному времени старший лейтенант В.Д. Бубенин с заставы «Нижне-Михайловка» получил сообщение, что на наш наряд, вышедший навстречу группе провокаторов, совершено огневое нападение и что есть с нашей стороны потери. Как и положено в этих случаях, начальник заставы «Кулебякины сопки» поднял личный состав по команде «В ружье!» и с группой в 22 человека на БТР выехал в сторону своего левого фланга участка. Спустя примерно 35–40 минут с заставы на машине «ГАЗ-69» к месту боя направилась вторая группа в составе 13 человек. Из состава первой группы у автора имеются описания прошедших событий, сделанные младшим сержантом В. Каныгиным, рядовыми Петром Плехановым, Николаем Пузыревым. Из второй группы это сделали сержант Секушенко, младшие сержанты Михаил Фадеев, Анатолий Дедякин, рядовые Владимир Петров, Сергей Дроздов, Петр Малахов, Александр Хабаров.

Как же отражены события на Уссури в описаниях вышеназванных сержантов и рядовых?

Вот как засвидетельствовал их награжденный орденом Ленина младший сержант В. Каныгин.

«2 марта 1969 г. в 12-м часу мы под командованием ст. лейтенанта Бубенина выехали на остров на БТР. Подъехав к острову, мы услышали свист пуль над БТР. Быстро выскочив из бронетранспортера, мы выбежали на остров. Бубенин подал команду «К бою!», и мы рассыпались по берегу, но продолжали бежать. Я попал на правый фланг нашей цепи. Со мной был рядовой Пузырев. Тут по нам был открыт огонь из автоматов и пулеметов. Мы залегли и открыли ответный огонь. Основная группа была на чистом месте во главе со старшим лейтенантом Бубениным. По этой группе велся самый сильный огонь, а мы с Пузыревым укрывались за деревьями и вели огонь по наступающим провокаторам с фланга. Как я узнал позже, наш бронетранспортер зашел во фланг провокаторам и ударил из крупнокалиберного пулемета, что и решило исход боя. Провокаторы, услышав стрельбу на фланге, стали собирать убитых и раненых. Патроны у нас были на исходе. Я не знал, что дальше предпримут провокаторы. Рядовой Пузырев отдал мне свои патроны, оставив себе только четыре патрона на всякий случай. Я послал его за магазинами, думая, что подошел резерв и нам подвезли патроны, ведь, как начался бой, прошло уже больше часа. Провокаторы в это время уже поспешно уходили на свой берег. Пузырев через некоторое время приполз за мной, и я отполз к берегу. К этому времени бой был окончен; потом вывозил раненых и убитых на наш берег и прикрывал со станковым пулеметом вынос раненых. Мл. с-нт Каныгин».

Сожженный автомобиль 2-й заставы. О. Даманский, 2 марта 1969 г.

Наверное, не только я, но и каждый, познакомившись с этим лаконичным свидетельством боя, обязательно подумал, какой скромный его автор. Действительно, все предельно кратко. Без эмоций мог описывать бой только человек большой выдержки и необыкновенной стойкости. Так оно и было. Подтверждением является описание боя другим пограничником, который был ближе всего на местности с Каныгиным и хорошо мог оценить его действия.

«2/ΙΙΙ-69 в 10.45 личный состав заставы, – пишет рядовой Николай Пузырев, награжденный медалью «За отвагу», – подняли по команде «В ружье!». В это время я был в кочегарке и, как обычно, кочегарил. Обычно по этой причине меня редко брали в группы по выдворению провокаторов. Когда все уже стояли в строю, старший лейтенант отдал команду рассчитаться по порядку номеров и взял с собой 22 человека. Когда все выскочили на улицу, рядовой Гулякин сказал, чтобы я взял рукавицы и перчатки и вынес их рядовому Аниперу. Я быстро схватил их и выбежал на улицу, одни отдал рядовому Аниперу, другие рядовому Гаврилову, а сам побежал в сушилку. Потом в сушилку забежал рядовой Когодеев. Он надел старую шубу и хотел переодеть другую. Но я посмотрел, что он копается очень долго, и сказал ему, чтобы он раздевался, а вместо него поеду я, хоть проветрюсь. Когда я выбежал, БТР еще стоял. Когда я побежал к нему, он начал трогаться, и я быстро вскочил на него и залез наверх. В это время старший лейтенант Бубенин закрывал люк (если бы увидел меня, то не удалось бы съездить). Наверху БТР сидели рядовой Коржуков, рядовой Буранцев, мл. сержант Каныгин и я. Мы ехали очень быстро. Подъезжая к сопке Большой, мы с рядовым Коржуковым с улыбкой на лице помахали рукой наряду и с нетерпением ожидали подъезда к острову. Подъезжая к острову, я услышал стрельбу и увидел горящие машины. Когда подъехали к острову и БТР резко остановился, из люка выскочил ст. лейтенант Бубенин и скомандовал: «К машине». По команде начали вылезать с БТРа. Первым спрыгнул я, рядовой Коржуков, а остальных не видел. Старший лейтенант Бубенин скомандовал: «Пристегнуть магазины». И мы начали подниматься на берег острова. В это время прозвучала команда: «Рассыпаться цепью». Под множеством пуль провокаторов мы пробежали дубы, которые стоят в начале острова, и выбежали на чистую поляну. Я видел, как недалеко справа от меня бежал мл. сержант Каныгин и как только добежал до сросшихся дубов, – так упал. Левее его я упал в траву. Он мне крикнул: «Подползай ко мне». От него я был в 8—10 метрах. Когда я подполз, он уже стрелял очередями, строго отсекая два патрона. Вдвоем мы начали стрелять короткими очередями по провокаторам, которые стреляли стоя и с колена. Нам было очень удобно стрелять по провокаторам. Метрах в б—7 от нас стоял еще дубок. Каныгин мне сказал, чтобы я переползал к этому дубку и экономил патроны. Переговариваясь, мы начали стрельбу одиночными, стоя на коленях и стараясь подпустить вплотную (т. е. как можно ближе). Раза четыре провокаторы пытались наступать, и в то же время под прикрытием своих они вытаскивали убитых и раненых. Четыре провокатора выбежали из засады без маскхалатов. Раненых и убитых они таскали по одной дорожке. Провокаторы очень сильно кричали и были в панике. Их было в этом месте человек 30–35. Справа и слева от нас длинными очередями стреляли пулеметы и автоматчики, и тоже вдоль острова.

Уничтоженный командный пункт китайского батальона. О. Даманский, 2 марта 1969 г.

Потом я увидел красную ракету, поданную из кустов. Я подумал, что это какой-то сигнал, действительно, провокаторы стали отходить. И это было очень хорошо видно, когда по ним стали стрелять из крупнокалиберного пулемета. Младший сержант Каныгин скомандовал, чтобы я наблюдал за правой стороной. В ответ я сказал, что правее нас озеро и провокаторы не могут его обойти. Когда патроны у нас стали подходить к концу, мл. сержант Каныгин приказал: «Давай мне оставшиеся патроны, оставь у себя штук пять». Оставил я у себя четыре патрона, а штук 10–12 бросил вместе с магазином к нему. Расстояние между нами было где-то 6–7 метров. Каныгин приказывает: «Ползи и доставай больше патронов, и потом дадим им». Взяв автомат за андатку, я пополз. Когда спустился на лед, я увидел рядового Анипера. Быстро побежал к нему и спросил, есть ли патроны. Он сказал, что нет. Потом он сказал: «Помоги добраться до берега». Правая нога у него была в крови. Я присел, он мне передал свой автомат и взялся за шею. Я приподнялся и потащил его. Отошли метров 30–40 от берега. С противоположного берега начали стрелять по нам. В метрах двух от нас стали свистеть пули, и я увидел БТР. Встал во весь рост и помахал ему рукой, он повернул в нашу сторону. БТР № 04 подъехал к нам и прикрыл нас. С бокового люка выскочил сержант Секушенко и рядовой Просвиркин, чтобы помочь затащить раненого, и люк самовольно закрылся. И в это время ударил снаряд по БТР. В нем послышались крики, и мы стали вытаскивать людей. Это были мл. сержант Ларичкин, рядовой Пунтилов, ст. лейтенант Бубенин и др. Полный БТР было дыма, и кто-то крикнул: «Вытаскивайте Ермолюка». Метра 2 от БТР упал еще один снаряд. Старший лейтенант сказал: «Перемещайте раненых под остров», – а легкораненые сами побежали к берегу. Мы Ермолюка отнесли к острову. Я начальнику заставы говорю, что на острове остался Каныгин и я ему обещал принести патроны. Старший лейтенант сказал, чтобы я бежал к нему и потом вместе возвращался с ним. Провокаторов уже не было видно. Потом ст. лейтенант Бубенин сказал, чтобы Ермолюк, рядовой Пунтилов и др. были унесены на берег. Я, рядовой Просвирник, еще кто-то понесли Ермолюка. Когда их принесли на берег, сняли шубы и положили раненых. Я начал Аниперу оттирать правую руку. Потом с младшим сержантом Каныгиным ремнем перетянули ему ногу, а потом еще жгутом. Он долго не терял сознания. Он говорил: «Напишите домой письмо, что я погибаю за Родину. Ребята, какой я теперь жилец без ноги?» Через минут 10–15 услышали, что летит вертолет. Когда его увидели, начали стрелять вверх. Когда вертолет сел, в него погрузили раненых. Ермолюк к этому времени потерял сознание. Полковник Леонов начал давать распоряжения. Я сказал, что стоит машина около островка, она не может выехать. Я, младший сержант Каныгин и рядовой Просвиркин пошли вытаскивать машину ГАЗ-69. Рядового Просвиркина посадили прикрывать нас, если начнут стрелять. К нам подсоединился рядовой Величко. Быстро завели машину, сняли с себя шубы, ногами расчистили под колесами и набросали шуб. Через несколько минут мы уже мчались к острову на машине, чтобы увозить раненых. За рулем сидел Каныгин. Двух раненых мы к берегу доставили. Потом еще приехали, погрузили легкораненых. Доехали до середины реки, машина встала. Потом рядового Леготигина положили на шубу и волоком потащили к берегу. После на других машинах стали вывозить убитых. Рядовой Пузырев».