Текст книги "Туманный ампир. Стихи и поэмы"

Жемчужные росы

 
Жемчугами росными,
Росами жемчужными
Души в мир заброшены,
Но недоразбужены.
 
 
Всеясветны и просты
Думы колокольные;
Гнали дерзкие мечты
На пути невольные
 
 
Смелых, юных, грозовых
С песнями невинными…
Смолотила ядра в жмых
Грусть-нужда глубинная.
 
 
Нынче все погружены
В дебри виртуальные;
В мир внедрили код войны
С грёзами фатальными, —
 
 
Светопреставленьями,
Неба воздаяньями,
Чтобы поколеньями
Править, зрея планами.
 
 
Мы живём сейчас и здесь,
В том – Земли стратегия;
На свету и звон – как весть,
А впотьмах – трагедия.
 
 
Не бывали мы зверьём;
Неужель мы варвары?
Если хором запоём, —
Сдует хворь угарную.
 
 
Сколько ж можно кланяться
Барству хваткорукому,
Оставаться крайними
И ходить за муками?!
 
 
Млеет ряженый сатир
С персональной челядью;
А в тени, смакуя пир,
Промышляют нелюди.
 
 
Нас давно хотят затмить,
Сделав дикой кастою,
Чтобы мы устали жить,
На виду не шастали.
 
 
Чтоб не чуяли корней,
Были подконтрольными,
Дарят нам набор цепей —
С чарами застольными,
 
 
С дымной дурью да иглой,
С кармой неоплаченной,
С дебилоидной пальбой
В драмах зомбоящика…
 
 
Только сила Русичей
Не ясна губителям;
Воин крут и в рубище,
Наша Русь – обитель нам.
 
 
Сила наша – свет в груди,
Солнце животворное!
Посгорала на пути
Вся хандра позорная.
 
 
Мы едины не в узде,
Озареньем собраны;
Мир поёт в живой среде,
Воссияли образы.
 
 
Будь ты нищий или босс —
Все зарёй согреты мы;
Всколыхнула воля звёзд
Глубину рассветную.
 
 
Песня-колокол, коснись
Душ недоразбуженных,
Чтобы в нас играла высь
Росами жемчужными!
 

Дыхание весны

 
Зима устала быть холодной,
Ветра теплом напоены;
И над оттаявшей природой
Парит дыхание весны.
 
 
Рассвет смелеет и дымится,
Тревожат кроны синеву;
И пробудившись, плачут птицы,
Желая вновь узреть листву.
 
 
И возвратив сознанью милость,
Вздымает зарево рассвет;
Весна, похоже, пробудилась,
Лишь в новостях метелей след.
 

Пробудившийся ангел

 
Он гнал безоглядно и хватко
Сквозь трассу и страх,
А рядом – акселератка
С мольбой на устах…
 
 
Яро минуя запреты,
Фиат колесил;
А рядом – облава кювета,
Что всех бы вместил.
 
 
Тормоз выжал отчаянье
В крутой разворот;
Вылилась жажда венчальная
В душный исход.
 
 
Как ни дави на педали —
Лов крут свинцом,
Дохнуло палёной моралью
Дуло в лицо…
 
 
Выстрел прожёг абордажно
Объятья мгновенный заслон, —
Школьница, ангел бродяжий
Кумира закрыла крылом.
 
 
Её увезли в больницу
С пулей в душе, —
Спасенья ночную птицу
И дичь виражей.
 
 
Простреленною судьбою
Вспыхнул восток;
Нас ведут за собою
Свобода и рок.
 
 
Но в жизнь возвращает боль,
Вскрывая все чувства;
Такой воскресает любовь…
Лишь в голосе пусто.
 

Плач неба

 
Мне кажется, я прожил тысячу жизней,
Но только не помню – зачем…
Мы верим в любовь и играем словами,
А в грёзах имеем гарем…
 
 
Один мой знакомый кричит, что он – трезвенник,
И после напивается в хлам;
Другой называет себя просветлённым,
Молясь деревянным богам…
 
 
Гламурные куклы не ведают меры,
Они лишь хотят быть людьми;
Как просто и в лязге цепей слышать бубны,
Чтоб выжить, оставшись детьми…
 
 
И стоит ли петь о любви под луною,
Кепарь поменяв на венец?
Формат не врубается в чувства, и воздух
Дрожит от биенья сердец…
 
 
Предчувствие гроз не бывает случайным,
И шалый Онлайн – как арык;
И льёт эпатаж виртуальная пресса,
Где всем обещают кирдык…
 
 
Попса ширит блеф, набивая карманы,
Но это лишь игры с огнём;
Мне ангел шепнул: «Скоро свет станет манной…»
Мы выйдем из тьмы и споём.
 
 
Мне кажется, я прожил тысячу жизней,
И стал многолик и смышлён;
Мы верим в мечту и не любим препятствий,
А в нервах – колёса времён…
 
 
Но кем бы я ни был, – я часть этой яви
И пламя в системной глуши;
И я наполняю себя плачем неба,
Чтоб тело не жгло от души.
 

Русская раскрутка

«Благая цель оправдывает средства…»

Джордж Байрон, «МАНФРЕД»

 
О, дух Романтизма, рассвет вдохновений,
Ты чтил мастеров уникальнейшей эры;
Воспет на века драматизм поколений,
Светлы имена, и бессмертны шедевры.
 
 
Но чтобы в России быть лавром увитым,
Нужно творить лицедейство, буянить,
И посылать мировую элиту
Туда, где Мазай не играл на баяне.
 
 
Нужно градировать, мозг не жалея,
Стать новым Ван-Гогом, а лучше – Ницше,
И голосить у стены мавзолея,
Что ты самый торкнутый в армии нищих.
 
 
Чтобы в России быть лавром увитым,
Нужно к банкирам подъехать на танке,
Вписав на броне: «Здесь мои реквизиты»,
Чтоб даже у панков поехали планки.
 
 
Нужно забыть, что ты просто Вася,
И стать уникальным, как дух артефакта,
А дальше – на трейды себя расколбасить,
Чтоб знать перспективы и быть не за тактом.
 
 
И снова пахать, невзирая на скотство,
И улыбаться, – мол, это по кайфу;
А если облом – выживай, как придётся,
Пиарят не в долг, и поют не по скайпу.
 
 
Я не был в Париже, и не был в Лозанне,
И в Квебеке не был, как мозг ни третируй;
Но, где б ни скитался, рассудок туманит
Пацан, украшающий матом сортиры…
 
 
И от всей этой психоделической хрени
Хочется просто по-русски напиться,
И улететь в глухую деревню
Реально крутой, неопознанной птицей.
 

Предрассветное

 
Завари мне, родная, настой,
Чтобы вышибло боль и кручину,
Чтобы хмурь полыхнула зарёй
И сквозняк не обласкивал спину.
 
 
Завари мне настой, да такой,
Чтоб душа ожила и запела,
Чтобы в вены ударил прибой
И вернулись желания в тело!
 
 
Чтобы радость умыла глаза
И дремучая хворь испарилась,
Чтобы стали родней небеса
И взыграла творящая сила…
 
 
Завари мне, родная, настой,
Осади грозовое ненастье,
Чтобы шок не висел над страной,
И надежды в бреду не погасли.
 
 
Чтоб рассудок остался живым,
Чтоб мечта на ветру не сгорела,
Чтобы жуть растворилась как дым,
И орда во хмелю не зверела.
 
 
Чтоб почуять дыханье Земли
И принять эту вечную негу,
Где и нищих, и тех, кто велик,
Согревает бессмертное небо.
 
 
Чтобы в сердце распахивать взгляд,
Чтоб звенеть и не ведать надрыва,
Чтоб войти в зацветающий сад
И однажды проснуться счастливым.
 
 
Обнажи пробуждённую рань,
Озареньем взойди из тумана…
И меня горячо зашамань,
Проливаясь любовью на раны.
 

Крылья

 
Мне дарит мир на счастье не подковы,
Во мне играет память высоты;
Мои слова бывают злы и голы,
Но в сердце – постоянство красоты.
 
 
Мой голос – не для сладостных течений,
Я в нервах обнажаю волю струн;
В моих ладах есть эхо воплощений,
Где я открыт и счастлив, прост и юн.
 
 
Моя душа озвучена не лязгом,
И боль нейтрализует не комедь;
Я взвит ошеломительным соблазном —
Тоску любовью крыть, чтоб не сгореть.
 
 
И если вдруг мечты мои остыли,
И, раненый, я больше не парю, —
В падении меня вздымают крылья,
И я за всё Творца благодарю.
 

Ограниченная ответственность

 
В краю ажура и облома
Запой похож на форс-мажор;
А сплин – как молния без грома,
И ни к чему гуманный спор.
 
 
Ну как не клюнуть на приманку
Всепоглощающей мечты,
Озвучив душу, как тальянку?
Но тяжек путь до красоты…
 
 
В секретных блоках шоу-асы
Распределяют чистоган,
И воздвигаются парнасы,
Струя аншлаги в балаган.
 
 
Там шалый босс, шаля под кайфом,
Раскрепощает мощь сумы;
И ни стихом, ни овердрайвом
Не растопить в умах зимы.
 
 
Ночные леди – словно феи,
И даже лох – как ловелас;
И задвигаются идеи
В трансэротический фугас…
 
 
Редактор с помпой секунданта
Воспел тоску и впал в запой;
Слепой художник стал сектантом,
А психам дали обходной.
 
 
Свобода высекла скрижали
В броне квартирных площадей;
А грёзы перлами не стали,
И в шубах душам не теплей.
 
 
Застыл в дыму жеманный постер,
И бомж – как шулер на ветру;
Плоды восходят на погосте
И слаще воздух поутру.
 
 
Кумир, бродяга, мастер, мистер,
Громила, гаер, вор, герой, —
Мы все – заядлые артисты
В театре жизни круговой.
 
 
И всё – мобильно и железно,
И каждой драме – свой финал;
Но стоит курсом лечь над бездной —
И нет ни рангов, ни опал…
 
 
Желанья по ветру пустил я,
И голова – как чистовик;
И вдруг почувствовала крылья
Душа, сорвавшаяся в крик…
 

Вдоль по ветру

 
У богатых – свои причуды,
А у певчих – душа да высь;
Я иду, не боясь простуды,
Вдоль по ветру, ускорив мысль.
 
 
В головах – ураган проектов,
В кулуарах – туман интриг;
А Земля не меняет вектор
И природе не нужен сдвиг.
 
 
У крутых – золотая жила,
Только, в спину поёт сквозняк…
Ну а жизнь – это фронт без тыла,
Да и в рай не войдёшь за так.
 
 
А в мечтах не видать кордона,
Только, память – как личный груз;
Романтичен комфорт вагона,
А выходишь – и снова грусть.
 
 
По каким нас путям носило?
Что нашли мы в иных местах?
Есть у времени свойство силы —
Отверзать Небеса в сердцах.
 
 
Фонари – как цветы в бетоне,
Что-то воздух пропах не тем…
Но печаль в красоте утонет,
Отказавшись от ветхих тем.
 
 
Прикоснётся душа к родному
И на раны прольёт бальзам;
На Земле быть любви к живому
И от силы сиять глазам.
 
 
У богатых – свои причуды,
Но кому хорошо в броне?
Я иду, не боясь простуды,
Вдоль по ветру – к своей весне.
 

Неформат

 
Вы извините, что я небрит,
Что не похож на лощёных денди;
Меня промозглая муть столбит,
Качая душу в тревожном темпе.
 
 
И зачиная сквозной сюжет
О позабытой в миру печали,
Я фронт апломба свожу на нет
И воздух жизни пою очами.
 
 
«О чём же песня?» «А жизнь о чём?» —
Вопрос – на вопрос. Извините, леди;
Я так подумал, – чтоб стать Христом,
Бродяга сердцем прощупал плети;
 
 
И лёгкой дланью укрыл дитя
От тех, кто чувства кроит на формы…
Как вольно птицы в туман летят!
Им всюду хватит и сил, и корма.
 
 
И из формата холёных свит
Я выхожу, как баян – из пая.
Вы извините, что я не убит;
Ну, очевидно, судьба иная.
 

Дар намерения

 
Подпольная жизнь это печь без нагрева
И бой без патронов;
Я шок обратил в озаренье напева
Над мерой сожжённой.
 
 
Я руки не грел на крутых оборотах
И вышел из драмы;
Рулил по-над бездной смертельным полётом
Сквозной андеграунд.
 
 
А в венах – прибой вакханальных азартов
С последствием жажды;
Я в срок погасил обязательства кармы,
Войдя в негу дважды.
 
 
И я бы сказал, что идёт всё как надо,
Но некуда деться;
В артериях – зов первородного сада
И пение детства…
 
 
Но как бы ни дуло, душа отогрета
Ожившей природой;
Я вижу в грязи жемчуга, и за это
В желаньях – свобода.
 

В стране души

 
Я на заказ не улыбаюсь
И ради фона не пою,
И потому не удивляюсь,
Когда пиарят колею.
 
 
Как много звёздных и медийных,
Громкоголосых и больших;
Как много важных и активных,
Неуловимых и крутых.
 
 
А я не рвал за лавры глотку,
И на мажор не западал;
Я отшибал соблазны водкой
И в сердце двери открывал…
 
 
Бродил по каменной округе,
Даря безмолвие звезде,
С тобой, любимая подруга,
Мы были счастливы в нужде.
 
 
Где так случайны совпаденья
И оживлённы сквозняки,
Нас отогрели обнаженья,
Поя сиянием зрачки…
 
 
И глядя в мир, где не укрыться,
Я говорю, вдыхая жизнь:
На лжи ничто не сохранится,
Храни себя в стране души.
 

Трюк памяти

 
Веяло Ренессансом,
Где-то играла скрипка;
Дух обмирал в шампанском,
Сердце желало крика…
 
 
Ты, мишуру охаяв,
Роптала: «Как мир не прочен!..»
Крыла меня дыханьем
И окунала в очи.
 
 
И умножая розы,
Что ароматом пели,
Нега швыряла оземь
Томный шаблон отеля.
 
 
В душах любовь шумела
И надвигалось небо…
Память моя, как нега,
Угомонила тело.
 

Резонанс

 
Моя плоть это зона
Засекреченных нервов
С перехлёстом озона
И мечтами без меры.
 
 
Жизнь милей – где попроще,
Мир живей там, где не был;
Но глаза это очи,
Если в кровь льётся небо.
 
 
А надежда – как мост,
Только берег не виден;
Горечь взвилась до звёзд
И рассвет грёзы выдул.
 
 
Высь беду отмела,
Напоив сердце бурей;
И горят купола,
Как лампады в лазури.
 
 
И плывёт по округе
Вольный звон колоколен;
А в бульварной поруке
Каждый звук – под контролем.
 
 
Здесь бродяги – как семьи
С тайной метой Пандоры;
И, наверное, все мы —
Немного актёры.
 
 
Только грим въелся в лица
И подмостки разбиты;
А в груди стонет птица,
Вычисляя орбиту…
 
 
Если всё – под грозой
И стена дышит в спину, —
Значит, путь по прямой
Плоть сжимает в пружину…
 
 
Если песня – лишь плод,
То душа это сад;
Нас беда не возьмёт,
Голоси, вещий лад!
 
 
Вскрой, родная, ажур, —
Полыхни в муть очами!
Я тоску сокрушу,
Сталь озвучив перстами…
 
 
На устах – пекло пульса,
Всюду пляшут улыбки…
В нервах – музыка улиц,
Лишь смычок пьян от скрипки.
 

Как просто…

 
Как просто замлеть от лести
И впредь не жалеть ни о чём,
Как просто остаться на месте
И гайкою стать под ключом…
 
 
Как просто не знать, не ведать,
Как просто ослепнуть на миг;
Как просто идти по следу
И больше не биться в тупик.
 
 
Как просто любить хороших,
Удачливых и дорогих;
Как просто не помнить о прошлом
И горечь не пить за троих.
 
 
Как просто пропеть о важном
И больше не быть на краю;
Как просто не думать о страшном
И имидж вогнать в колею.
 
 
Как просто дружить с крутыми
И верить, что ты не пустой;
Как просто держаться за имя,
Гася холодок за душой.
 
 
Как просто поправить наружность
И хлам поменять на велюр;
Как просто отсеять ненужных
И тихо вписаться в ажур.
 
 
Как просто ругаться в спину
И верить в значение прав;
Как просто внезапно сгинуть,
Лавину за шалость приняв…
 
 
Как просто прижиться в оплоте,
Как просто колбаситься в такт;
Как просто гонять на «Тойоте»
И верить, что жизнь это смак.
 
 
Как просто уйти, хлопнув дверью,
И стать на мгновенье крутым;
Как просто внезапно поверить,
Что мир может быть и другим…
 
 
Как просто сидеть у камина
И млеть от гуманных идей;
Как просто смотреть на руины,
И верить в счастливых людей.
 
 
Как просто начислить по сотке,
Как просто уйти от всего;
Как просто сгореть от водки
И больше не знать ничего…
 
 
Как просто запутаться в узах
И милости ждать от героев;
А миру не нужно иллюзий
И воздух поит всё живое.
 

Интроспекция

 
Высокие клятвы – как старая мебель,
Которую можно отдать не глядя
Знакомым, живущим на кровном хлебе,
Согласно завету священного лада.
 
 
Они антикварны, молчат о великом,
Внимая блаженству деревьев раздетых;
И сад опустелый становится диким,
Даруя свободу ликующим детям.
 
 
А в холоде мира душе не укрыться,
Сквозь боль и тоску мы идём на запрет;
И время нам дарит счастливые лица,
В которых забытого прошлого нет.
 

Кибер

 
Мне травы прошептали: «Дело к Жатве…»
И я почуял выдох Хиросимы…
И хлынули в сознание скрижали,
И сердце обомлело нелюдимо…
 
 
Компьютерное диво разродилось
Прогнозом штурмового интеллекта;
И офисы шифруются в могилы,
Где ДНК – ошибочная клетка.
 
 
Ни Гёте, ни Эйнштейн не постигали
Очищенного Каина природу;
Дисплеев чумовые магистрали
Сплетают виртуальную свободу…
 
 
Не вняли Сальвадора назиданию,
Сон разума родил Левиафана;
И монстры вылетают на задание,
Выщёлкивая души из профанов.
 
 
Потягивая пиво в подворотне,
Скорбит охладевающий бродяга;
И стены городские сумасбродно
Смыкаются в громаду саркофага…
 
 
Я чую круговые катакомбы,
Где сталкер – кровный пастырь, время люто.
Кому мила программа «Кибер-Зомби»?!
Арканом человека стал компьютер.
 
 
По формуле глобального трактата
Растёт интеллектабельное чрево;
Пропущено в сердца клеймо «нон-грата»,
У Древа Смерти спят Адам и Ева…
 
 
Зима… Зима людьми овладевает…
О, Байрона тоска… Какие лица!
А в бункерах возмездье дозревает, —
Сеть рока безошибочно гнездится…
 
 
Но тайная энергия Планеты
Включила светоносное искусство;
И рухнула система «Cyber-Net»,
В Сознании включив перезагрузку.
 

Взрыв изнутри

 
Я не знаю, откуда приходят счастливые сны,
Но я помню, что в каждом из нас дышит воля Небес;
А душа – как тайник, потому что квартиры тесны,
Мы поём только в праздник, но верим, что это наш крест…
 
 
Мне продвинутый геймер сказал, что игра – это жизнь,
Нужно просто поверить в удачу и стать как вода…
Мы уже потеряли часть сил в виртуальной глуши,
Но никто не услышал, о чём говорят холода…
 
 
Мы растём наугад и в мечтах обретаем полёт,
И я понял: инерция лучше, чем дурь и запой;
А тоска – это взрыв изнутри и движенье вперёд —
В ту реальность, где память не стёрта и воздух живой.
 

Манкурты

 
Нынче славится мир не романсами, —
Идиотами странных манер:
Как увидят одежды славянские,
Сразу в крик: «Провокация! Смерш!»
 
 
Наши пращуры долго смеялись бы
От такой диагностики с помпой;
Для манкỳртов же это – как алиби,
О корнях они так и не помнят.
 
 
Русофобия – как эпидемия,
Умножает идейных дебилов;
Говорят, есть у них академия
С тайной кафедрой для зомбофилов.
 
 
Все народы гордятся одеждами
Не цивильными – национальными;
Им в ответ улыбаются вежливо,
Ну понятно, – они ж не брутальные.
 
 
Только стоит одеться русскому
В родовую рубаху белую, —
Тут же лезут манкỳрты за брустверы
И о «смершах» орут, оголтелые.
 
 
Их кругом обложили «язычники»,
Пробудив жандармерию в «Кащенко»;
И кликуши играют в опричников,
Чтобы жертвой не стать околпаченной.
 
 
И манкурта колбасят видения,
Голливуд отдыхает, – реально всё:
Начинается жертв приношение,
И язычник балдеет и скалится:
 
 
«А теперь – твой черёд, языкастенький,
Мы не больно тебя ухайдокаем, —
По законам фатального кастинга…»
И манкурт холодеет и охает…
 
 
И в угарном поту просыпается,
Чуть живой, и со съехавшей крышею;
Это ломкой мозгов называется.
Ну а лечится ли? Мы не слышали.
 
 
Во, как нынче пугаются светлого!
Выпрямляет извилины фобия;
И душа затрещала, вся ветхая,
Ушатала её какофония…
 
 
Господа, одевайтесь в цивильное,
Чтоб на вас не косились с опаскою;
Но когда затрезвонят дебильные —
Оживляйте натуру славянскую!
 

Корни

 
Нам дано говорить,
Чем бы нас ни пугали,
Мы способны любить,
Как бы нас ни ломали.
 
 
Мы смеёмся навзрыд,
Как бы нас ни гасили,
Мы имеем свой вид,
Чем бы нас ни травили.
 
 
Даже если нет струн,
Мы сыграем на нервах,
В нас поёт Гамаюн
И теряется мера.
 
 
В наших венах – мощь звёзд
И в глазах – пламя рати;
Мы пьяны от берёз
И крепки от объятий.
 
 
Если вздыбится грусть,
Мы поим воздух речью;
Это вольная Русь
Прёт Вселенной навстречу.
 
 
Мы умеем греть высь,
Озаряясь молитвой,
Мы – как тайна травы
И в весельях, и в битвах.
 
 
Мы опять оживём,
Без причин улыбаясь,
Потому что в облом
Нам тоска неживая.
 
 
Потому что светить
Нам дано безвозмездно,
И когда нет пути,
Мы летим через бездну.
 
 
Потому что в сердцах —
Красота родовая;
В ней – ни пут, ни конца,
Только воля без края.
 

Отрыв

 
Открываюсь и грани смещаю,
Из себя выпуская бездну;
Мне уже не сгорать ночами,
И не делать надрыв полезным.
 
 
И гроза в голове громыхнула,
А в миру – оживление вьюги;
Совмещенье стихий замкнуло
Установки цепной Кали-Юги…
 
 
Наше время, похоже, сбилось,
И вращается, словно в танке;
На вокзале таджик с мобилой
Не меняет своей стоянки.
 
 
Алкаши – как и прежде, в доле,
Возле «Диксики» смотрят глюки;
И опухших дорóг мозоли
Рассекаются в тяжком стуке.
 
 
Та же гарь, что колбасит поджилки
Те же гаеры, жулики, лохи,
Те же символы – «факи» да «оки»,
Те же пробки, объезды, развилки…
Даже если курить опилки —
Не изменится облик эпохи.
 
 
Ветер бьёт по чугунным оградам,
Диссонируя, как по струнам;
И гудит в голове прохлада,
Словно тут загуляли гунны…
 
 
Повернулся на девяносто —
Панорама сверкнула зеркально
И в груди содрогнулась просто
Оттого что душа реальна.
 
 
И запела она как прежде,
Обнажив небеса до дрожи —
Несгораемые одежды,
Потому что она без кожи.
 
 
И опять воссияли чакры,
Урезонив мою натуру;
Я без дыма и без нунчаков
Сам себе и патрон, и гỳру.
 
 
Анахата моя – как хата
Для нетленного авангарда;
И теперь я богат без блата,
Извлекаю профит из кармы.
 
 
И хожу в золотых надеждах,
Забивая на сплин с дефолтом;
Я летаю по снам и между, —
Это если без тела долго.
 
 
Отрываюсь и грани сметаю,
Сокровенное делая вольным;
И кругом – красота родовая,
А любить и светиться не больно.
 

Мистерия лада

 
Грохот негаданной бури
Вздыбил пучину невзгод;
Выжгла хандру из лазури
Мощь светоносных пород.
 
 
Сердце умыла прохлада,
В венах гудят небеса;
Вышла из мук тайна лада,
Приотворив чудеса…
 
 
Взлёт озаренья ускорен,
Песня жива от корней;
И прорастает сквозь горечь
Род грозовых звонарей.
 

Даже если…

 
Что ещё я могу предпринять
В этой битве за чувство лазури?
Ход времён никому не понять,
Даже если все узы в ажуре.
 
 
В панорамно-пиарный сюжет
Пробивается леди желаний,
Свято веря в счастливый билет
И мечты согревая в тумане…
 
 
Но сомненья растают, как дым,
Стоит дар отличить от приманки;
Даже если ты всюду – один,
Есть резон дотянуть до стоянки…
 
 
Снова опиум ветреных дум
Напоил чуткий воздух округи;
Для кого-то и музыка – шум.
Но когда были поняты звуки?
 
 
У звезды высоты не отнять,
Даже если она вдруг погаснет;
Что ещё я могу отыскать
В этом дивном и диком ненастье?
 
 
И когда я устану поить
Маету грозовым песнопеньем,
Мне свобода прикажет любить
Эту Землю, как чудо творенья.
 
 
Даже если
голод сильнее пуль,
Даже если
не тает зима на висках,
Даже если
бурей распахан путь, —
Всё останется на местах.
 

2. Сиянье и пламя

Когда душа болеть устанет

 
Когда душа болеть устанет
И распахнётся как зима,
Споёт ей Высь ветров устами
О том, как мир сошёл с ума…
 
 
Но этой горечи не внемля,
Она построит новый мир,
Где человек полюбит Землю,
Перетерпев чуму и пир.
 
 
И дух любви подарит силу
Тому, кто сбросит иго драм,
Чтобы сознанье не затмила
Войны проклятая игра.
 

Драйв горечи

 
По разбитым сердцам
Обожжённой балладой стекаю,
Дикой горечью кровь оживляя,
В тон вселенским ладам;
И дыханье беспечного мая
Льёт на сердце бальзам,
Жить и петь призывая…
 

Пляска эпохи

 
Дело не терпит сомнений,
В чувствах – суть вдоха;
Вновь на костях поколений
Пляшет эпоха!
 
 
Вьюга ли, жар – ей до фени,
Скачет, как сука;
Хочешь на вшивость проверить?
Сунь в пасть ей руку…
 
 
Нет, не пройдёт этот фокус,
Форма жадна до извилин;
Зря ли я в сердце грел око?
Зря ли мне душу отбили?!
 
 
Знаем, как вера даётся,
Вилами нас не осадишь;
Свет не утопишь в колодце, —
Звёзды в рассаде.
 
 
Жгу тебя, нервная стужа,
Всей сердцевиной,
Чтоб серебром плыли лужи
В логово сплина!
 
 
Чтобы в глазах действом силы
Были два неба
И холода не скосили
Вольного хлеба.
 
 
Ну а когда чувство солнца
Мир переполнит, —
Вновь над Землёй вознесётся
Гимн колокольный.