Текст книги "Паутина зла"

Теперь оборотни, рыча, кинулись в лобовую атаку. Это уж выглядело как-то совсем по-деревенски – Олег просто отшагнул в сторону и, пользуясь преимуществом длинного клинка, вспорол ближайшему противнику брюхо от паха до ребер, в то время как другой оказался за спиной товарища. Этот второй, подранок без кисти, даже остановился, припал к земле, явно не решаясь продолжать битву в одиночку, и тогда Середин бросился бежать. Самый верный способ не дать нечисти удрать: увидев спину врага, любая из этих тварей теряет голову.

Оборотень понесся следом за ведуном, который чувствовал его набухшей аурой, будто видел глазами. Под пустив на несколько шагов, Олег вильнул вбок, чуть притормаживая, поднырнул под дернувшуюся в его сторону лапу – все равно раненую и неопасную, – а потом, в высоком прыжке повиснув за спиной оборотня, рубанул сверху вниз по тому месту, где лохматая, толстая волчья шея сходилась с мускулистым, но гладкокожим туловищем.

– Не убежишь! – опять пробасили из леса, а из другого леса, за лугом, ответили волки.

Возиться с трупами было некогда, хотя старшая нечисть, обитающая в этих краях, – умрун-чародей или кто другой, – наверняка легко поднимет тварей на ноги. Не убирая сабли в ножны, Олег побежал по дороге к спасительному, но еще очень далекому мостику. Да и спасительному ли? Такую силу не остановит проточная вода…

Опять раздался вой, на этот раз ближе. На бегу Середин повернул голову влево и сразу остановился. Волки, около десятка, бежали наискосок через луг, явно намереваясь отрезать человеку дорогу. Соревноваться с ними в скорости было бессмысленно, даже если применить имевшиеся в арсенале наговоры.

– Не убежишь! – повторил бас из леса.

– Да кто ты такой?!

– Не убежишь…

Между деревьями показалось еще несколько ползучих тварей, оснащенных щупальцами; позади, на пути обратно к Озерцам, их скопилось на дороге уже несколько десятков. Глядя на этих тварей, Олег не смог сдержать усмешки, несмотря на всю серьезность ситуации: к жизни на открытом пространстве «осьминоги» были не приспособлены. По лесу твари передвигались, обхватывая щупальцами стволы и подтягивая тело, а теперь лишь загребали траву да цепляли друг друга.

Волки впереди выбежали на дорогу и замерли, глядя на ведуна. Они ждали – спокойно, уверенно.

– Убивать, значит, не собираетесь, – хмыкнул Олег, все еще прикидывая свои шансы справиться со стаей. – А те, что из этого леса, хотели убить. Кто вас тут разберет? Чего вы все хотите?

– Отдай свою кровь! – потребовал бас из леса, причем, как показалось Середину, с издевкой. – Отдай. Не убежишь.

Сплюнув, ведун зашагал обратно к Озерцам. «Осьминогов» рубить не стал, лишь попрыгал по головам тех, что оказались на пути. Черная кровь полетела в стороны, неприятно обожгла босую ногу. Несколько раз Олег оглянулся – волки следовали за ним на некотором отдалении и, только когда за поворотом открылся вид на холм, исчезли.

– Отдай свою кровь! – еще раз потребовал бас, но отчего-то чуть слышно, будто засыпая.

– Еще и ужинать-то рано, а уже столько неприятностей, – сплюнул с досады Олег и вспомнил про ломоть хлеба за пазухой. – Из деревни не ушел, Ратмира не допросил, поршню потерял… И это не все наши ква.

Возникло сильнейшее желание отправиться прямо к старосте, приставить ему клинок к горлу и добиться полной ясности. И все же, столкнувшись с врагами, явно превосходящими если не по умению, то уж наверняка по числу, лучше было не торопить события.

«Они заставили меня вернуться, но не убили, – подумал Середин, мысленно вдыхая и выдыхая пространство, приводя себя в ритм с колебаниями Вселенной. Аура расставалась с излишками накопленной воинственной энергии, мешающей трезво мыслить. – Но убили бы, окажись я слабее, чем есть. Старшее зло. Староста нанял меня на работу… Проверить, значит, решил, собака. Им нужен сильный. Неужели прав был тот старик? Неужели не стоило сюда соваться?»

– Дядя Олег! – По тропинке с холма неслась Всеслава. – Не ходи никуда, дядя Олег!

– Ты что? – Он ухитрился подхватить споткнувшуюся на последнем шагу девочку.

– Не ходи! Мне дядя Глеб шепнул, чтобы искала тебя. Чародей, мол, на тебя охотится!

– Да откуда Глеб знает?

– А ты поговори с ним, дядя Глеб на Среднее озеро пошел, я тебя отведу. А поршня-то где твоя? Ой… – Все-слава только теперь заметила саблю, испачканную в черной крови.

– Это ерунда, Славушка, – потрепал ее ведун по укутанной в платочек головке. – Веди меня к Глебу.

Глеб

Озер за холмом оказалось много, все небольшие, но, судя по цвету воды, действительно глубокие. Всеслава провела ведуна стороной, по узкой перемычке между двумя длинными, тихими водоемами. От деревни их скрывала находящаяся на возвышении рощица. Насколько разбирался в привычках водного народца Олег, им бы здесь понравилось. Озера наверняка созданы бьющими со дна ключами, а если к тому же они так глубоки, как говорил Борис, то русалкам и водяным там светло и просторно.

– Не боишься здесь одна ходить? – спросил еще не отошедший от схватки, озиравшийся по сторонам ведун.

– Одна боюсь. Но я же не одна, дядя Олег! – Быстро топоча босыми ножонками, Всеслава безошибочно находила путь в лабиринте совсем крохотных, часто соединяющихся протоками озер.

– Но дорогу-то хорошо знаешь.

– Сюда мужики рыбачить ходят, тут рыбы больше, чем рядом с деревней. Говорят, утки да гуси ее пугают… Воду мутят. А почему рыба уток боится, дядя Олег?

– Не знаю, – вынужден был признать ведун. – Да я вообще много чего не знаю.

– А где ты поршню потерял?

– В лесу… – Олег вдруг вспомнил об отроке, что ушел за секунду до нападения тварей. – Слава, а ты Ратмира не видела?

– Видела, недавно домой пошел. Злился на кого-то! Не на тебя?

– Может, и на меня, – облегченно вздохнул Середин. – Далеко еще?

– Нет, сейчас уже увидишь секретный шалашик. Это я про него Глебу рассказала.

Каждый раз, как Всеслава оборачивалась, Олег снимал руку с эфеса сабли, чтобы не пугать лишний раз ребенка. Озера ему совсем не понравились – уж очень тихие, заросшие, все-таки самое место для русалок. Тропинки вьются вдоль кромки воды, выскочит нечисть какая – не отобьешься. Правда, днем их опасаться вряд ли следовало, да и неповоротливы водные существа на суше. Особенно лоскотухи, с их тюленьими задами и таким же способом передвижения.

Стараниями товарища Ганса-Христиана лоскотух стало принято считать русалками, хотя твари это совершенно разные. Русалки, в коих девицы, утопившиеся из-за несчастной любви, превращаются, по натуре своей мирные, грустные, влюбчивые. Внешне от заурядных женщин почти не отличаются, нередко даже замуж за обычных мужчин выходят. Хотя, говорят, браки такие счастливыми не бывают. А вот полудевки-полурыбы – те девичьим верхом жертву только подманивают. А как зазеваешься – в воду утащат, притопят, чтоб не рыпался, да кровь и высосут. Будешь потом веками по донной тине тварью зеленой ползать да в отместку людей живых за пятки хватать.

– Лоскотух не боишься?

– Не думаем мы о них, – отмахнулась Всеслава. – У нас от Елового леса страху хватает.

– А водяных, анчуток?

– Да что бояться? Мы по одному стараемся не ходить, в воду не лезем, ночью тут не бываем. Вон, смотри! Видишь шалашик?

Если бы Всеслава не показала, Олег мог бы пройти мимо и не заметить шалаша. Низенький, как маленькая, только для сна предназначенная, палатка, крыша заросла травой. Вот показался сам Глеб – раздвинул болотные цветы, помахал рукой.

– Я пойду! – тут же остановилась девочка.

– Куда же ты одна?! Смотри, стемнеет скоро.

– Как куда? Домой, к бабке Луше, надобно помогать ужин готовить. Вон наша деревня-то, гляди! Да не туда, вот туда! На цыпочки встань и увидишь.

Олег повернул голову, вытянул шею и действительно увидел цепочку домов на холме, спускающиеся к озерам огороды. Шалашик от Озерцов отделял бугорок, будто специально набросанный когда-то для маскировки.

– Спрячься! – потребовал Глеб. – Староста увидит, у него же караульные стоят!

– Ну, тогда счастливо тебе до дому добраться, Славушка. – Олег неловко чмокнул девочку в лоб и подсадил на бугор, чтобы малышке не пришлось его огибать вдоль воды.

– Завтра прибегу в горелки играть, дядя Олег! – озорно сообщила Всеслава и исчезла.

– Забирайся с той стороны, – прогудел Глеб. – Тут немного комарики покусывают, но думаю, вытерпишь.

– Уж как-нибудь, – пообещал ведун, позабыв о разутой ноге.

В шалашик он заполз с трудом, места для двух плечистых мужчин оказалось немного. Но печальнее всего, что комары мгновенно обнаружили слабое место в обороне противника и густо облепили босую ступню, которую лежащий в шалаше Олег не мог даже почесать.

– Зачем звал?

– Спасти хотел, – вздохнул Глеб. – Да токмо не пойму: спас али ты сам себя выручил? Где обувку-то потерял?

– Чем спрашивать, лучше бы сапоги мне хорошие сыскал, чтобы с ног не слетали чуть что.

– Сапоги? Знаю я, где много сапог, – протянул Глеб, пожевывая соломинку, и ведун, вспомнив о сундуке, приготовился слушать. – Всеславу я послал тебя искать, потому что больше ни на кого положиться не могу. Она девочка хорошая, а точнее – маленькая пока, глупенькая… Староста на меня зуб точит – за то, что тебя пригласил. Правда, я пригласил больше шуткою да намеком, потому что не верил, что придешь… Да еще старик тот.

– Что – старик?

– Видел я здесь этого старика. То в Овражки ходит, то обратно на тракт. Порой туда – с гостями, а обратно – один. Вот такой старик… Но не о нем речь, а о старосте. Борис серчает на тебя. Думал, что ты как с утра в Еловый лес уйдешь, так уже и не покажешься. Хотел старик уже к обеду новой парой обувки разжиться, пусть и вот такой… Олег, ты мне все-таки расскажи про поршню свою. Шутки шутками, да не до шуток. Мне терять уже совсем нечего.

– Да что ж ты все загадками разговариваешь?! – вскипел Олег, доведенный до неистовства комарами-людоедами. – При чем здесь моя обувь? При чем Борис?

– Расскажи, – повторил Глеб.

– Твари на меня какие-то навалились в лесу, токмо не в Еловом. Недавно совсем, вот и вышло так, что…

– Времени у них не было достаточно, потому тебе и верю. Ладно, пусть так. Обычно-то врут, что в болото забрели или что в нору кротовью они провалились…

– Кто – они?!

– Оборотни. Когда кто-нибудь в Еловом лесу пропадает, то мы уж знаем, что стряслось… – Глеб задумчиво отломил крошку от высунувшегося из-за пазухи у ведуна ломтя, забросил в рот. – На службу их к себе умрун призывает. Ладно бы еще, ежели совсем, вот как Всеславину мать. А некоторые возвращаются в одном сапоге.

– Как это? – О таком Олег еще не слыхал.

– А вот как ты, – хмыкнул Глеб. – Я испугался, когда увидел… Но для этого время нужно, обряд какой-то есть. Каждый раз, как умрун нового слугу находит, волки воют. Выли и сегодня, да коротко, не так. Так что я тебе верю. В обуви какая-то сила, Олег, чары. Староста наш, Борис, после того как волки свое отвоют, в Еловый лес идет с сыновьями. А приносит – обувь того, кто пропал. Это значит: человек уже не появится. А вот ежели приходит мужик или баба с одной босой ногой, то, значит, чародей ему еще позволил среди людей погулять. Но все равно – он уже оборотень. Тогда и староста в лес не идет. Смекай.

– Что смекать?! Ты рассказывай! Откуда знаешь, что это оборотни?

– Потому что видел, как они в волков обращаются. Хотя и не до конца… У Бориса над ними власти нет. А вот те, чьи сапоги он из лесу принес, те в деревне уж не появляются, – терпеливо продолжил Глеб, которому, казалось, все было ясно. – Навсегда с умруном остаются.

– Так… – Олег взъерошил изрядно отросшие волосы. – Давай-ка по порядку. Если ушел, пропал, а староста сапоги принес – это я понял. А ежели человек полуразутый пришел, то все знают, что он оборотень, заколдован – а что дальше-то? Как от них избавляетесь?

– Да никак, – пожал плечами Глеб. – Я про пятерых такое знаю точно, а на других по лицам, по повадкам замечаю. Страшно у нас жить, Олег, и слава о нашем местечке идет нехорошая… Тихая такая слава, по земле стелется, однако же ехать сюда богатыри боятся. Умрун это постарался! Не верю я тому старику, неспроста он в корчме оказался: тебя отвадить хотел. Да и я, признаться, испугался, вот и ушел.

Опустились сумерки, сильнее подали голос лягушки. Олег вспомнил о нехорошем предчувствии, охватившем его в этих насыщенных влагой местах, но промолчал: сейчас следовало себя вести так, будто он доверял Глебу, а уж потом взвешивать, насколько тот достоин доверия.

– Как же вы оборотням позволяете в деревне жить?

– А как докажешь, что он оборотень? Живет себе человек… У нас ведь никто по ночам не бегает, скотину не режет. Кому-то брат, кому-то сын – вот и живут все, как и прежде. Но время от времени зовет их умрун, тогда они по холму сбегают и на ходу шерстью обрастают… Жуть! Я сам видел. Ведун, скажи, правда это: коли тебя оборотень укусит, то и сам таким станешь?

– По-разному бывает, – покачал головой Олег. – Магия магии рознь. Чтобы разобраться, надо умруна найти. Как это сделать, Глеб?

– Найти нетрудно, – невесело усмехнулся тот. – Вон Еловый лес-то, за холмом.

– Ходил, – кивнул ведун. – Волки меня далеко не пустили.

– Значит, не хочет тебя чародей видеть, – вздохнул Глеб. – Откуда я могу знать, что он затевает, умрун проклятый? Я справный хозяин, у меня семья. Куда денусь? Побираться? Землю, дом – ничего теперича не продашь. Зерно-то наше не хотят брать, вот оно до чего дошло… Выручай, ведун. Не знаю я, как ты с Борисом договорился, а я тебе все готов отдать, токмо бы от умруна избавиться.

– И что же делать, чтобы избавиться?

– А этого я не знаю, – хмыкнул Глеб. – Ты же ведун, не я! А еще, Олег, подумай: неспроста тебя чародей в лес не пустил. Боится он тебя. Чует силу, понимаешь? Вот и теперича, смотри как вышло: Борис молил его о твоей гибели, а ты жив-целехонек.

Олег захрипел, подогнул колено и с остервенением почесал искусанную ступню. Спина его от этого приподнялась, едва не развалив низенький, хлипкий шалашик.

– Устал, почитай, проголодался? – Глеб отщипнул крошку. – Ну, пойдем тогда.

– Куда?! В деревню, к оборотням? Нет, Глеб, давай еще поговорим. Что за дети такие у старосты, что за молодцы одинаковые?

– Раньше они другими были, – вздохнул Глеб. – Ладные были мужики. А потом пошли пропавшую сестру искать, Всеславину мать. Как вернулись, когда и в сапогах или нет – не знаю. Но токмо с тех пор день ото дня все больше друг на друга походить стали, а волосы цветом разошлись. Слуги умруна они, что тут думать? Разговаривать-то не умеют. Думаю, и сами они не живые давно.

– Так…

Ничего нового для себя Олег о сыновьях Бориса не услышал, с таким же успехом можно было ни о чем и не спрашивать. Но и Глеба не обвинишь в неискренности – выкладывает вроде бы все начистоту.

– Значит, староста молил чародея о моей смерти?

– Да, я уж знаю, как это бывает, потому и послал Всеславу тебя догнать. Хорошо еще, ты совсем недавно на виду у всей деревни по дороге прошел. Когда у Бориса появляются враги, он идет к колодцу.

Колодец! Еще одной загадке обещалось немедленное разрешение, и Олег выжидающе уставился на Глеба.

– Колодец уходит в глубь холма, – понял тот невысказанный вопрос. – Что там внизу – мне неведомо. Идем, Олег, все я тебе рассказал. Ночью у озер не надобно бы оставаться, опосля такого-то дня. Тут на самом деле тоже нечисто.

Однако Олег не пошевелился, а вылезти из тесного шалашика в одиночку Глеб не мог.

– Идем! Заночуешь у меня, терять теперича нечего. Все равно прознает умрун… Защити, Олег. Семья ведь. С тобой не справятся, чую.

– Сестра тоже с тобой живет? – задумчиво поинтересовался Олег.

– Рада?.. Ах, вот оно что! Понравилась сестрица моя? Красавица! – оживился Глеб, пытаясь потихоньку выползти из шалаша. – Ничего не пожалею, коли спасемся, ведун. И сестру за хорошего человека всегда отдам.

– Я не о том. Непохожа она на деревенскую.

– Непохожа? – Глеб замер, вздохнул. – Уродилась такая.

– И вы с ней не схожи, – развил наступление Середин.

– Уродилась такая! – с упором повторил мужик. – У нее и спроси, откуда она такая. Сестра – она и есть сестра, что еще сказать? В Еловом лесу не терялась, не бойся.

– Да я не боюсь.

Олег первым выбрался из шалашика, поправил саблю – и только теперь сообразил, насколько уязвим был во время разговора. Ведь не сумел бы ни выскочить быстро, случись что, ни достать оружие… И не подумалось об этом. Странно все это, странно. Ведун потряс головой, будто пытаясь разогнать морок.

– Идем! – позвал Глеб, зябко потирая руки. – Темно уже.

– Нет, я еще поброжу вокруг, – отказался ведун. – Ступай без меня.

– Олег! Ведь староста наверняка прознает, что я говорил с тобой! – Мужик ухватил Середина за рукав, потянул. – Что ты, не веришь мне?

– Верю, но в деревню пока не пойду. – Ведун мягко высвободился. – Дела у меня. А ты не бойся, коли Борис тебя до сих пор не тронул – с чего ему теперь бросаться? Разговора-то нашего никто не слышал.

– Олег…

Но Середин не стал слушать, поспешил по берегу прочь. Он не мог доверять полностью никому, в том числе и Глебу. Слишком много странного собралось в этой деревне, будто накрытой облаком неведомого морока. Не следовало торопиться с выводами, любой решительный шаг наугад мог оказаться последним. Услышав, как Глеб, вздыхая, поплелся к холму, ведун остановился, присел на траву.

На озерах

В Еловом лесу он уже сегодня побывал, на дороге к тракту – тоже. В Овражки соваться, пожалуй, не стоило, по крайней мере пока, – так что самое время было разведать обстановку у озер.

Возле берега что-то громко плеснуло – рыба или крупная лягушка. Олег, почесывая искусанную ступню, принялся жевать хлеб. О творящемся вокруг он решил пока не думать. Если части мозаики могут сложиться в общую картину, то это произойдет само собой, а если нет – значит, не хватает пока каких-то очень важных кусочков.

– Дедектив… – пробормотал ведун, срывая травинку. – Просто дедектив, электрическая сила. Сто ква.

И опять что-то плеснуло на том же месте, даже брызги долетели до Олега. Крест немного нагрелся. Вот и гости – сочетают любопытство с хладнокровием, как и все подводные жители. Интересно, как начнут охоту?

Ничего необычного, конечно же, не произошло. Спустя некоторое время Олег услышал тихое пение, доносившееся откуда-то слева, еще дальше от деревни. Следуя правилам игры, он прокрался туда и, раздвинув камыши, увидел на противоположном берегу очередного озерца неясные силуэты. Лоскотухи очень выигрышно смотрятся в лунном свете, когда не так заметна их зеленоватая бледность, и ведун не без удовольствия отправился вдоль берега.

А вот чего он никак не мог понять – так это привлекательности самого пения. На вкус Олега, оно было уж слишком незатейливым, монотонным, да и голоса у кровососок были какие-то грубоватые. С другой стороны, если не услышишь – то запросто пройдешь мимо, в темноте-то. Зато посмотреть есть на что, не каждый день в этих краях девушки топлесс загорают.

Оказавшись шагах в десяти от озерных тварей, Середин вытянулся на траве. Пускай попоют еще, не следует торопить события, иначе можно и спугнуть. Лоскотухи, старательно делая вид, что не замечают наблюдателя, исполнили весь свой небогатый репертуар, перемежая его повизгиваниями, играми на мелководье и коллективным расчесыванием волос. Наконец им это стало надоедать, и, тайком переглядываясь, водяные девы начали понемногу перемещаться ближе к Олегу.

От долгого ожидания ведун расслабился, все проблемы и загадки будто отступили на шаг, даже дышать стало легче. Крестик исправно посылал в руку тепло, требуя немедленно покинуть поганое место, и это внушало уверенность. От хорошего настроения решив немного подшутить над речными тварями, Олег стал громко похрапывать. Песня, исполняемая на неведомом языке, тут же смолкла, и ведун с трудом сдержал хохот.

– Спит ли он, подруженьки?.. – дрожащим голоском поинтересовалась одна из лоскотух. – Отчего ж он спит?

– Меду хмельного опился! – с презрением заявила другая. – Тащим его в воду!

– Далеко от берега… – боязливо пожаловалась третья. – Не позвать ли батюшку?

– Батюшка наказывал токмо в полнолуние выходить! – опять послышался резкий голос. – Или домой отправляться, или самим управляться. Ухватимся посильнее, да потянем понежнее, он и не проснется.

– А я запаха меда не чую, – сказала первая. Лоскотухи стали препираться, постепенно распаляясь. Разобрать слов Олег не смог – так уж заведено у странного народца, что чем сильнее ругань, тем тише голоса. Оттого и петь достаточно громко кровососки могут лишь хором, все в лад. Однако по поводу исхода спора ведун ничуть не беспокоился. Подойдут, обязательно. Очень уж любят забавы, а здесь, у глухой деревушки, человек ночью на берегу – большая редкость.

Старательно посапывая и похрапывая, Олег и в самом деле едва не провалился в сладкую дремоту – сказывалось напряжение последних часов. Ратмир, Глеб, Борис, Рада… С каждым из них что-то неладно, боязно поверить, опереться. Да еще морок, витающий над деревней, и волки, не пускающие на тракт. Другое дело – лоскотухи. Не слишком опасные, по крайней мере без «батюшки», не способные на настоящее коварство.

Цепкие холодные пальцы ухватились за ворот куртки, за рукава, даже за волосы. Да, лоскотухи и в самом деле не способны на коварство – с таким-то умишком! Будь Олег по-настоящему пьян, немедленно протрезвел бы, потащи его кто-нибудь к воде за волосы. Ведун решил больше не тянуть и крепко сграбастал ту, что так неосторожно вцепилась ему в шевелюру. Другой рукой ведун вытянул саблю – при определенной сноровке это и лежа можно сделать быстро, особенно если прижать ножны коленом.

Лоскотухи взвизгнули – нестройно и потому тихо. Забилось в руке тонкое, скользкое запястье, чиркнули по руке острые когти.

– А ну!!! – Олег подмял кровососку под себя, отогнал остальных взмахом сабли. – Кто тут на сковороду торопится, зеленые?!

Испуганные лоскотухи вмиг оставили попытки выручить подругу, поползли, неуклюже виляя полными крупами, к воде. Лежащая под Олегом их товарка что-то тоненько закричала, забилась, трепеща широким хвостом.

– Что-что? – Ведун приблизил ухо к полным губкам.

– Пусти!

– А… Я-то думал, ты что-то важное сказать хочешь. Так, сейчас я тебя в куртку заверну и подальше от воды унесу. А там у меня костер горит, а в котле вода кипит. Соль есть – уха будет! – выкрикнул Олег погромче. – А может, суп. Покрошу картошечки… Хотя какая тут картошка! Нет, я тебя лучше просто на углях зажарю.

Лоскотуха замерла, глядя снизу вверх рыбьими глазами. От нее пахло тиной, круглый ротик беспомощно разевался… Олег на миг подумал, что в голодный год действительно мог бы съесть кровососку. А что особенного – рыба она и есть рыба. Едят ведь люди миног? Да еще и деликатесом считают!

– Отпусти нашу подруженьку!!! – донесся с середины маленького озера дружный хор. – А не отпустишь – тебя подстережем и защекочем, на дно утащим! Детей твоих у ручья схватим! Жену твою в колодец завлечем!

– Да-да, как же! – Олег намотал на руку длинные зеленые волосы и оттащил добычу еще дальше на берег. – Заливайте смелей, ваше дело водяное!

– Батюшка придет – голову оторвет!!! – громко взвизгнули лоскотухи и с шумом ушли под воду.

– Все равно не примут вас в синхронное плавание, – съязвил на прощание Олег и огляделся, насколько позволял слабый свет растущей луны.

Он находился примерно на равном расстоянии от трех водоемов, окружавших его со всех сторон. Лоскотухи, конечно же, не все отправились к своему батюшке, поэтому нечего было и думать пытаться уйти отсюда. Хоть и глупые, хоть и не слишком поворотливые на берегу, но за подругу будут биться и царапаться везде, где имеют хоть какой-то шанс. И попробуй Олег пройти по какой-нибудь перемычке, волоча на плече нелегкую ношу, – они такой шанс получат, свалят в озеро. Сражаться же с кровососками в воде ведун и пробовать не собирался.

Но пока все было в порядке. Пленница тихо шипела что-то – наверное, обещала достать со дна морского всяческие богатства. А может быть, выпить глаза – у Олега не было ни времени, ни желания прислушиваться.

– Стану не помолясь, выйду не благословясь, из избы не дверьми, из двора не воротами – мышьей норой, собачьей тропой, окладным бревном; выйду на широкую улицу, спущусь под крутую гору, возьму от двух гор камней, растоплю своим словом. Стань камень водой, стань вода камнем. Стань глина плотью, стань плоть глиной. Не бойся ни огня, ни яда, ни злого слова…

Нужно быть во всеоружии. Водяные – народ отнюдь не безобидный, да и кроме них тут может оказаться вдоволь всяких тварей. Хотя по-настоящему Олег в силу обитателей озер не верил – слишком уж близко подтянулись к ним людские хозяйства. Значит, не смогли остановить наступление людей или испугались, не рискнули выступить супротив.

Аура расширилась, напиталась силой звезд. Теперь Олег чувствовал все, что происходило вокруг на расстоянии не менее двадцати шагов. Он поднялся, поставив ноги по обе стороны от судорожно дышащей пленницы, для пробы рассек воздух саблей.

– Э-гей!

Вода в озере забурлила, что-то неясное, похожее на обросший водорослями валун, блеснуло в свете луны. Водяной тут же начал мучительно откашливаться, и Олег упер кончик сабли в единственную поршню: придется подождать. Пока хозяин озер освобождал легкие от воды, ведун почувствовал новых гостей. Три твари осторожно выползли на берег за его спиной и замерли, притаились.

Наконец водяной выкашлял достаточно воды, чтобы начать разговор. Он еще немного приподнялся, и теперь ведун мог приблизительно рассмотреть его голову – размером с хороший бочонок, глаза как тарелки, рот как у жабы. Едва ли не половину поверхности озера заняли всплывшие усы, колышущиеся, словно живые.

– Отпусти дочь мою! – потребовал первым делом водяной и снова покашлял. Голос у него оказался под стать бочонку: глухой, утробный. – Отпусти, или сделаю тебя слугой моим, утопленником донным!

– Да не дочка она тебе, – легкомысленно отмахнулся Олег. – Обычная кровопийка, у тебя таких полно. Послушай, водяной, у меня к тебе дело…

– Ты как посмел со мной так говорить!!! – забулькало возмущенное чудовище.

За лоскотуху он, конечно же, не переживал. Скорее всего, водяной сам ее сожрет, если вытащит из рук ведуна. Разгневало его покушение на личное могущество, да еще при слугах, что наверняка притаились со всех сторон. Раскрылась жабья пасть, оттуда ударила толстая струя воды. К счастью, направить ее на ведуна водяной не догадался, а то мог бы и с ног сбить. Судя по тому, что кашлем процедура не сопровождалась, теперь воду отрыгивали.

– Ты это зачем? – поинтересовался Олег.

Водяной, как тут же выяснилось, решил несколько уменьшить собственный вес и объем, чтобы показаться нахальному гостю. Вслед за головой из воды появилась толстая, складчатая шея, потом широченные могучие плечи, наконец расширяющаяся книзу грудь. В протоках забурлила вода: маленькое озеро восполняло потерянный объем.

– Разорву!!! – загрохотал водяной и начал то немного опускаться, то вновь вздыматься над водой, поднимая большие волны. – Разорву весь род твой, всех слуг по всему свету пущу искать детей твоих и домочадцев, из колодцев и прудов достану их и утяну!!!

Удивительно все же могучей тварью он оказался. Против воли в сердце ведуна закрался страх. Ведь глубоки, бездонны озера… Что все эти перемычки между ними? Не провалятся ли они, подмытые такими волнами, что уже превратили полянку, на которой стоял Олег, в островок.

Под шумок три фигуры позади ведуна привстали и бросились на человека. Олег даже шагнул им навстречу, сразу разворачиваясь. Сабля описала широкий полукруг, и две легко отделившиеся от тел головы взлетели в воздух; вместо крови из обрубленных шей ударили фонтанчики воды. Третий враг замер, удивленный таким отпором, и тут же сам навсегда потерял голову. Бой оказался кстати – страх исчез.

– Утопленники… – Кончиком сабли Олег потрогал белесые, на глазах теряющие объем тела. Казалось, в них не было ничего, кроме мягкой кожи и воды. – А уши им рыбы объели или ты сам, а? Царь морской?

Водяной снова закашлялся, но раскачиваться в озере перестал. Вероятно, пытался понять, зачем его назвали «царем морским» – в оскорбление или из уважения?

– Я ведун Олег, – самое время было представиться и перевести разговор в другое русло, – охотник нечисть изводить.

Ответом ему был гул множества голосов. Трещали что-то неразборчивое черные твари из камышей, гудели остававшиеся под водой существа, не способные жить на воздухе, шипели, высунув корявые лица из грязи, лоскотухи. Громче всех оказался хор русалок.

– Враг наш! Враг наш! Не отпускай его, батюшка, убей! Погубит, погубит!

Водяной фыркнул и вдруг рывком сократил половину расстояния до берега. Оставив лоскотуху, Олег пошел ему навстречу. Тут же из воды вылетели два длинных змея, нацеленные на его горло, но ведун был к этому готов и перерубил обоих одним движением. Обрубки утянулись под воду, но им на смену уже потянулись новые.

– Это не дело, батюшка! – Олег легко разрубил щупальца водяного. – Так я готов всю ночь танцевать, и с рассветом не уйду. Погублю я вас тогда, всех до единого! Лучше поговори со мной.

– О чем мне говорить с врагом?! – Водяной даже затряс головой, отчего один ус взметнулся в воздух и щелкнул, словно бич.

– О том, чтобы я смилостивился и не изводил здесь вашу треклятую породу! – Олег зубами развязал тряпочку на запястье, зажал в кулаке крест и, быстро шагнув к самой воде, опустил руку в озеро. – Нравится?

Так громко, что наверняка и в деревне всем было слышно, взвизгнули невидимые русалки. Застонали лоскотухи, выпустили пузыри прячущиеся под водой твари. Чуткие к любым изменениям в своей среде обитания, водяные ночницы да мавки сразу почувствовали себя скверно. Маленький крест никогда не сможет изгнать магию из всей системы глубоких озер, но неприятностей их жителям добавить способен.