Текст книги "Сказка о юной герцогине Дарианне и её приключениях в поисках справедливости. Новелла-сказка"

4

Ночь пролетела незаметно. Утро с его кричащими петухами и лаем собак, быстро вступило в свои права. Жорж привык вставать по-военному рано, а потому проснувшись спозаранку, он, слегка поразмыслив, твёрдо решил, задержаться в гостях у своего доброго приятеля ещё на некоторый срок. Приняв такое решение, он преследовал две цели. Первая – это, конечно же, как можно больше времени провести здесь, в глуши, в деревенской местности, подальше от городской суеты и хорошенько отдохнуть. Ну а вторая и, пожалуй, самая главная – это всё же постараться разобраться со своими воспоминаниями, и установить, отчего ему так знакома эта милая девочка, а для этого он должен был непременно остаться и как следует приглядеться к ней.

Впрочем, помимо этих двух веских причин существовала ещё и третья. Немаловажную роль в задержке Жоржа сыграл тот дерзкий вызов, который накануне бросила ему Дарин. Разумеется, в самом требовании научить её владеть шпагой, не было ничего странного. Многие деревенские дети желали бы этого, будь у их отца знакомый мушкетёр столь высокого уровня. Однако сама форма этого запроса, то, как категорично Дарин его сделала и, то, как она отнеслась к ответу на него, та реакция негодования на отказ, тронули сердце бывалого воина и задели его самолюбие.

Так что Жорж, не видел иного выхода, как только остаться. И с этого судьбоносного утра потянулись первые приятные дни его пребывания на лоне природы. А надо отметить, что чем приятней день, тем быстрей он проходит, уж таковы законы мироздания. Эти же законы сработали и на сей раз. Жорж даже не успел понять, как пролетела целая неделя его пребывания в гостях у друга, настолько беззаботно и приятно он проводил время, наслаждаясь тишиной деревенского покоя. Однако время это им было потрачено не зря. За столь краткий срок он внимательно пригляделся и к Дарин, и к её поведению. Ничто не скрылось от проницательного взора опытного мушкетёра, ни ловкость движений, ни чёткость мышлений, ни пытливость ума. Всё подметил бывалый воин, ничего не упустил. И этих наблюдений ему хватило для того, чтобы основательно размыслив, сделать единственно правильный вывод.

– Пора начинать давать первые уроки!… – заключил он про себя, и тут же, найдя во дворе Дарин, пригласил её на серьёзный разговор, – Милый друг, ты хоть представляешь себе, что значит такое бой на шпагах!?… ведь это тебе не игра, это целая наука, это целая философия жизни, это образ существования!… Ты будешь вставать, и ложиться со шпагой,… она станет для тебя, и другом, и братом, и сестрой,… а порой, в трудную минуту, и ближе отца с матерью!… Готова ли ты к этому!?… – слегка строго спросил Жорж Дарин, всматриваясь в её по-детски голубые, но такие по-взрослому осмысленные глаза.

– Конечно, понимаю!… Да я ведь только этого и хочу!… быть и жить как ты, стать таким же мушкетёром и выполнять самые трудные поручения, какие только могут быть на свете!… Ну, так и когда же мы начнём?… мне уже не терпится, давай скорей, надоело слоняться без дела!… – также строго и вполне осознанно, в надежде на скорейшее начало занятий, уверенно заявила Дарин. И нет ничего удивительного, что этот разговор был больше похож на диалог двух равных партнеров, нежели чем на беседу девятилетней девочки и умудрённого опытом мушкетёра.

– Ну что же,… пожалуй, завтра с утра мы и начнем,… а сейчас беги, помоги матери,… я же пока поговорю с отцом,… шаг этот в твоей жизни решительный и нам с твоим батюшкой надо кое-что обсудить… – закончив, таким образом, разговор, подметил Жорж и сходу пошёл искать Жюля. Тот в это время был на конюшне и давал лошадям овса, поэтому искать его долго не пришлось, и новый разговор состоялся немедленно.

– Как ты думаешь, старина?… что будет, если я погощу у тебя ещё какое-то время и с завтрашнего дня займусь воспитанием твоей дочери!?… Ведь ты же сам знаешь, что я превосходно разбираюсь в тех науках, которые она так стремиться изучить,… все они, так или иначе, были связаны с моей службой в гвардии!… Притом я прекрасно владею несколькими иностранными языками и мог бы преподать их Дарин!… Ну а заодно удовлетворил бы её дерзкую просьбу, и научил её искусству владения шпагой,… ты же знаешь, как она этого хочет!… Да и, в конце-то концов, я знаком со многими людьми при дворе и со временем мог бы составить ей протекцию,… что для молодой девушки было бы нелишне! Ну, так что ты на это скажешь?… – помогая Жюлю кормить лошадей, спросил его Жорж.

– Это было бы просто замечательно! О, дружище, ты бы снял с нас такую обременительную задачу,… ведь обучать ребёнка это очень трудно!… Ну, ты сам подумай, содержание таверны отнимает столько времени и сил, что у нас на Дарин не остаётся ни минуты,… ладно, сыновья, они как-то сами по себе растут и не требуют такого внимания,… сами всему учатся, одно слово – мальчишки!… А тут девочка, существо нежное, хрупкое и нуждается в особом воспитании, а у нас с женой и денег-то на учителя нет, всё уходит на затраты по хозяйству!… Так что если бы ты взялся за это столь трудное, но благородное дело, я бы был тебе очень признателен!… А с жильём ты не беспокойся, мы всё уладим, живи у нас во флигельке, мы с Марией там тебе такой порядок наведем, что тебе дворцовые покои хлевом покажутся!… Еды и вина на всех хватит, оставайся, располагайся, живи, сколько тебе потребуется!… – радостно обняв друга, воскликнул Жюль и даже прослезился. Ведь сейчас для него и Марии это было действительно удачное решение всех проблем и выход из создавшегося положения.

Дарин, с каждым днём становилась всё взрослей и взрослей, и ей теперь срочно требовался мудрый наставник и грамотный воспитатель. Ну а тут такой случай. Разумеется, радости и восторгу Жюля и Марии не было предела. Сразу разрешалась такая огромная гора дел, что добродушные хозяева вмиг отставив лишние хлопоты в сторону, взялись за обустройство жилища для своего дорогого гостя. Полностью отмыли стены, отдраили полы, вычистили каждый дюйм старого заброшенного флигелька. Принесли в него большой стол для письменных занятий, установили медный светильник и поставили, насколько это было возможно по тем временам, роскошный дубовый шкаф под гардероб и прочие необходимые вещи. Одним словом, Жорж вечером того же дня уже обживал своё новое пристанище. А за ужином в тёплой компании, друзья справили новоселье. Так всё и определилось.

5

Поселившись во флигельке, Жорж, сразу же, на следующее утро, стал для Дарин всем тем, кем обещал быть; и воспитателем, и преподавателем гуманитарных наук, и учителем фехтования и даже наставником по дворцовому политесу. Так что жизнь для Дарин с этих пор открылась совсем с другой стороны. Теперь её день был упорядочен, ритмичен и расписан по минутам. И надо сказать, что вскоре такой дисциплинированный образ жизни ей даже начал нравиться, а в некоторых случаях, таких, как упражнения со шпагой, доставлял особое удовольствие. После недели занятий Дарин до такой степени втянулась во всю эту стихию обучения, что о праздном времени препровождении и об играх со сверстниками не могло быть и речи. Все свободные минуты, которые иногда у неё появлялись, она посвящала урокам фехтования. Ну а после полугода усиленных занятий Дарин достигла таких результатов, что сам Жорж, так оценил её навыки.

– Да уж, неожиданное мастерство,… я просто поражён твоим проворством и ловкостью,… ты словно со шпагой в руке родилась!… – с восторгом и удивлением отметил он её невероятные успехи. А из его уст это звучало как самая великая похвала. Но то были не единственные достижения Дарин, не менее значительных успехов она добилась и в изучении географии, истории, математики, и как бы это странно ни звучало в науках связанных с военным делом. Но вместе с тем Жорж преподавал ей и бальные танцы. Это тоже немаловажная деталь, без которой на королевских приёмах делать нечего. Иными словами, все кто имел дело с королевским двором, были обязаны уметь танцевать.

Более того, Жорж, будучи превосходным знатоком дворцовых интриг, обучал Дарин придворному церемониалу, без которого тоже было нельзя обойтись. А Дарин в свою очередь, как губка впитывала в себя все эти мудрёные учения. По расчётам Жоржа они должны были открыть ей двери в высшее общество. И вот что ещё, Жоржу в своё время пришлось много путешествовать по разным странам, где он, защищая интересы короля, заодно изучал различного рода обычаи и нравы народов тех государств. Ну а теперь эти, безусловно, нужные знания, он, наряду с прочими, успешно передавал Дарин, а она их с большим интересом и любопытством внимала.

Но что ещё удивительно, ей очень легко и беззаботно давались иностранные языки. Поразителен и тот факт, что она на редкость непринуждённо, без каких либо усилий, осваивала почему-то именно английский язык. Складывалось такое впечатление, что Дарин знала его с пелёнок. А буквально через год обучения она разговаривала на нём настолько умело, что превзошла своего учителя. Жорж поначалу был изумлён такими успехами своей неординарной воспитанницы. Но, вскоре сделав вывод, что если уж Дарин талантлива, то она талантлива во всём, успокоился и продолжил преподавание.

И всё бы ничего, но иногда, а особенно, когда Дарин, лукаво улыбаясь, начинала говорить с ним на английском языке, у него в голове вдруг появлялись какие-то смутные видения из его прежних странствий и встреч с другими людьми. В этот момент, Жорж, невольно погружался в самые далёкие чертоги своей памяти. Он упорно пытался найти там образ того человека, с которым можно было бы связать Дарин. Ведь её манера говорить и её английский акцент явно ему кого-то напоминали.

Однако всякий раз, как только в голове у него что-то прояснялось, и он начинал находить знакомые черты, как вдруг сразу, откуда ни возьмись, возникали какие-то срочные, безотлагательные дела, и он уже поглощённый ими быстро забывал о нагрянувших воспоминаниях. Ну а различных дел и забот у Жоржа и в самом деле было чрезвычайно много, а потому Дарин порой приходилось тренироваться без него. Впрочем, это нисколько ни отражалось на конечных результатах, и Дарин продолжала успешно заниматься. Меж тем время летело скоро, а в постоянных тренировках оно пролетало ещё быстрей. Дарин и заметить не успела, как пронеслось несколько лет. За этих годы она сильно изменилась, теперь её было не узнать. Она повзрослела, похорошела, налилась, и превратилась в настоящую красавицу.

Местные мальчишки, что в былые годы докучали ей своими дразнилками, высмеивая её фантазии и мечты, теперь старались не попадаться ей на глаза и обходили её стороной, до того грозно и неприступно она выглядела. Проворное владение шпагой и занятия фехтованием придали её тонкой, лёгкой фигурке настолько грациозную осанку, что в городке теперь едва ли кто мог сравниться с её стройным, подтянутым видом. Да пожалуй, и не только в городке, но наверняка и в самом Париже изящней Дарин девушки не было. А что уж говорить об её очаровании и харизме, тут равных Дарин вообще никого не существовало. Её белокурые роскошные волосы, её ультрамаринового цвета глаза, и белоснежная улыбка не давали покоя практически всем юношам городка. И такие перемены в её внешнем облике делали счастливыми, прежде всего, её приёмных родителей. Они не могли нарадоваться и налюбоваться своей любимой доченькой.

Ну а по уровню подготовки в сферах дворцового этикета Дарин могла бы превзойти самого искушённого столичного вельможу. И не только его; столь просвещённой, грамотной и физически подготовленной девушки Высшей Свет ещё никогда не знал. И в этом, кстати, она и сама часто убеждалась, ведь ей периодически приходилось сопровождать своего учителя в его поездках в столицу. Жоржу нет-нет, да и надо было выезжать в Париж по какому-нибудь одному ему известному делу. И тогда он непременно брал с собой Дарин. А ей это было только в радость. Даже, невзирая на то, что всю дорогу ей надлежало скакать верхом на лошади. Для неё это не составляло особого труда, ведь она за невероятно краткий срок успела выучиться на превосходную наездницу и сейчас запросто справлялась с самыми строптивыми скакунами.

Впрочем, дети, выросшие в деревни, в любом случае с малых лет приучаются к общению с лошадьми. Однако в этом случае Дарин превзошла всех местных ребятишек, ведь она старалась подражать своему учителю, а тот был непревзойдённым наездником. И вот теперь Дарин составляла Жоржу надёжную компанию, когда бы он ни отправился в Париж. Хоть днём, хоть ночью, она неотступно следовала за ним, ведь её вполне достаточный опыт и отличные навыки наездницы позволяли ей с лёгкостью это делать. Настал срок и однажды все эти навыки, эти замечательные знания, полученные за последние годы, помогли Дарин достойно выйти из одной очень скабрёзной ситуации, которая впоследствии повлекла за собой ряд непредсказуемых и неординарных, но таких удивительных событий.

6

Вскоре пришла очередная весна. Распустились почки на деревьях, зазеленела трава, расцвели первые цветы, природа оживала и обновлялась после долгой спячки. Ну а вместе с ней просил обновления и поизносившийся, прошлогодний выбор нарядов. Так что Жорж с Дариной, как они это уже неоднократно делали, засобирался на ярмарку в Париж, чтобы прикупить кое-какие обновки. Впрочем, лично для Жоржа это было не самой главной целью поездки. Обычно в такие приезды в столицу он с удовольствием посещал прежнее место службы, и встречался там со своими старинными друзьями соратниками. Делился радостями сельской жизни, рассказывал об успехах своей юной воспитанницы, узнавал свежие новости из дворцовой жизни и не забывал спросить о делах в политических кругах.

Уж так был Жорж устроен, что даже отойдя от военной службы ему непременно надо было знать все хитросплетения связанные с армией и обстановкой в высшем обществе. А в высшем обществе меж тем по-прежнему витал дух дворцовых интриг и надвигающейся войны. Ну а главный интриган в военных делах, кардинал Ришелье, как истинный поборник интересов Франции, всё также скептически настроенный по отношению к заморскому соседу, к Англии, вёл очень тонкую политическую игру, чтоб назревающая на Британских островах война, никаким образом не перекинулась на материк. Ему было важно, чтоб Англия воевала на своей территории, и воевала с кем угодно, с Ирландией, с Шотландией, c Уэльсом, лишь бы не с Францией. Король же в это время был занят своими обычными делами; охотой, балами и любовно-потешными приключениями, словом всё как всегда.

Ну а Жорж, в свою очередь считал, что ему просто необходимо знать все эти сведенья. Одним словом, он желал быть в курсе всех текущих событий. Так что, встав сегодня спозаранку и оседлав лошадей, они с Дарин выезжая в Париж, преследовали несколько задач; обновить гардероб, хорошенько развлечься и обязательно узнать все последние новости. Конечно же, едва они прибыли на место, то первым делом поспешили на рыночную площадь за обновками и прочими мелкими приобретениями.

Было уже далеко за полдень, когда они, закончив все свои дела в торговых рядах, отправились выполнять самую приятную и интересную часть своего вояжа; посещать полк королевских мушкетёров, который базировался практически рядом с величественным дворцом короля. Подъехав к массивным кованым воротам полка, Жорж, спешившись, как обычно оставил Дарин дожидаться его, а сам уверено расправив плечи, поспешил к своим бывшим сослуживцам.

– Сегодня я недолго,… минут двадцать, а то и меньше,… мне только перемолвиться парой фраз,… а ты пока не грусти, дай лошадям овса… – весело подмигнув, на ходу бросил он и скрылся за воротами.

– Хорошо Жорж,… всё будет сделано!… – крикнула ему вслед Дарин и нарочито важно, с долей некоего мушкетёрского шика, сняла свои великолепные кожаные перчатки. А надо заметить, что Дарин сейчас была одета ничуть не хуже самого Жоржа. Мама Мария, умеющая довольно-таки прилично шить, справила ей ловко скроенный мужской костюм наездника, со всеми прилагающимися к нему атрибутами. К тому же на Дарин были превосходные замшевые сапоги и воинственно сияющая перевязь со шпагой. А роскошная велюровая шляпа с пушистым страусиным пером, тщательно прикрывающая её роскошные волосы, достойно венчала весь её замечательный наряд. В общем, вид у Дарин был самый подходящий для такого случая, и она в этот момент полностью соответствовала столичному антуражу.

Неспешно поправив упряжь и достав из торбы изрядную пригоршню овса, она поочерёдно угостила им лошадей. Дарин в эту минуту выглядела так, словно она молодой шевалье приехавший поступать в мушкетёрский полк по протекции своего старшего товарища. Стражник, стоявший у ворот и внимательно наблюдавший за ней, даже и подумать не мог, что перед ним пятнадцатилетняя девчонка-подросток, до того уверенно и убедительно она себя вела. Меж тем мимо Дарин по улице проезжали кареты, всадники, проходили горожане, но и из них никто не мог усомниться в естественности её поведения, так органично она вписывалась в общую картину города.

Дав лошадям овса и освободившись от забот, Дарин теперь уже и сама стала с интересом наблюдать за проезжающими возле неё каретами, лошадьми и неспешно бредущими прохожими. Вот рядом лихо пронёсся совершенно обычный, простой экипаж мелкого дворянина, вот скачет забавно одетый прибывший в Париж явно издалека наездник, вот проходит вальяжно фланирующий кавалер, а вот скукожившись в три погибели, пробежал куда-то спешащий торговец. И на этом общем размеренном фоне спокойствия и благоденствия, из дальних ворот королевского дворца плавно набирая скорость, выехала украшенная родовым гербом, запряжённая великолепными лошадьми, шикарно отделанная, вельможная карета, в сопровождении медленно плетущегося позади нарядно разодетого молодого всадника на породистом скакуне.

Экипаж ловко управляемый напыщенным кучером, быстро, почти на полном ходу проехал мимо наблюдавшей за этим шествием Дарин. А вот юный всадник, у которого ещё и усов-то не намечалось, вяло позёвывая, и безразлично поглядывая по сторонам, не особо торопясь, задерживался. Было заметно, что юноша недавно проснулся и с явной неохотой следует за этой величественной каретой. Вид его молодого существа был абсолютно непотребен, и это невзирая на броскую бархатную широкополую шляпу на голове, и расшитый в талии золотом прекрасный костюм с искусно отороченными жемчугом панталонами. Юноша скорее напоминал не выспавшегося после бурной ночи повесу, нежели чем респектабельного дворянина.

И вдруг, этот вялый повеса, поравнявшись с Дарин, мельком бросив на неё безразлично-небрежный взгляд, неожиданно громко чихнул. Отчего всем телом резко вздрогнул и зарылся носом в лошадиную гриву. Бедная лошадь, явно не ожидавшая от своего седока столь шумного подвоха, испугавшись, а может и просто отторгнув прикосновение к своей гриве, выпучила глаза, жутко заржала и круто вздыбившись, сбросила с себя недотёпу всадника. Невероятно нелепо, совершенно глупо, задрав к небу свои тощие ноги в роскошных ботфортах, тот шлёпнулся на землю, словно мешок с требухой, при этом подняв серые клубы пыли. Его падение не было таким уж опасным или болезненным, скорее оно было смешным и забавным. Чем тут же вызвало незамедлительную реакцию Дарин, которая стояла рядом и наблюдала за всем этим потешно-уморительным крушением. Дарин, быстро прикрыв рот рукой, прыснула весёлым спонтанным смехом, притом еле сдерживая себя, чтобы не рассмеяться ещё сильней.

– Чёрт возьми, эту спесивую кобылу,… пора ей на колбасу!… А ты чего ржёшь!?… – чертыхаясь, и проклиная лошадь, на чём свет стоит, пытаясь подняться, грубо вскричал незадачливый повеса.

– Да как же не смеяться,… ты тут так смешно свалился,… ну, словно напомаженная дама в обморок!… – уже не в силах сдержать приступ дикого хохота воскликнула Дарин и дала волю своим эмоциям.

– Кто это напомаженная дама!?… ты выбирай выражения,… деревенщина! понаехали тут!… – окончательно поднявшись на ноги и отряхиваясь от пыли, злобно взмахнув шляпой, вскричал юноша.

– Ты кого это деревенщиной назвал!?… эй ты, расфуфыренный мешок с пылью!… выбирай-ка выражения!… Лучше бы верхом ездить научился!… воображала городской!… – не переставая потешаться над увальнем, не давая себя в обиду, как всегда умея за себя постоять, парировала Дарин.

– Что!?… чего это ты там орёшь, гузка куриная!?… или быть может ты, умеешь сидеть на лошади!?… А может, ты ещё и шпагой умеешь владеть, потрох поросячий!?… А ну защищайся, деревенщина криворукая!… Ух, я тебя сейчас проучу!… будешь знать как вести себя в столице!… – не на шутку разъярившись, вскричал юноша и, выхватив шпагу из ножен, бросился на Дарин. Её реакция была мгновенной, легко увернувшись от корявого удара противника, она мигом обнажила свою шпагу и, не раздумывая, бросилась в бой. Особо не напрягаясь, отразив ещё пару резких выпадов повесы, она, моментально перехватила инициативу, перешла в атаку, и нанесла ему боковой удар плашмя по заднему месту. Впрочем, это была скорее упредительная взбучка, нежели чем боевая атака. Шлёпнув юношу, таким образом, Дарин нанесла ему обидный щелчок по самолюбию, а не болевую травму.

– Ах, ты так шелупонь коровья!… ты надо мной ещё и издеваешься!… Ну, я тебе сейчас устрою!… – взвился от причинённого ему позора разодетый франт и вновь кинулся на обидчицу, но не тут-то было. Дарин ловко отскочив, подставила ему подножку. Юноша грубо споткнулся, и, повалившись, со всего маха влетел головой в придорожную пыль. В ту же секунду напыщенный кучер с той самой роскошной кареты резко оглянулся и наконец-то заметил, что сопровождающий их ездок ввязался в какую-то странную суматоху. А заметив, кучер мигом остановил лошадей, и тут же склонившись над маленьким окошечком, соединяющим его с внутренним миром кареты, что-то шепнул туда. Из оконца мгновенно последовал ответ, и кучер, быстро разворачивая экипаж, поспешил вернуться.

И надо же такому быть в тот же самый момент из расположения полка выскочил взволнованный Жорж. Он несколько минут тому назад закончил все свои дела и, будучи очень довольным сегодняшним посещением, направился на выход. Но едва он вышел из дверей мушкетёрского клуба, как тут же, ещё из-за решётки ограды, через её прутья, увидел забавную картину случившегося поединка. Жорж, сразу понял суть происходящего, и мгновенно разобравшись, что к чему, мигом поспешил на выручку обоим забиякам. А меж тем незадачливый повеса, вскочив с земли, развернулся и вновь кинулся на Дарин, которая в этот момент шла к нему с добрым намерением помочь подняться.

– Ах ты, гусь сельский!… Ты, что же думаешь всё кончено!?… ну нет!… – запыхавшись, вскричал взбешённый франт, и как-то нелепо взмахнув шпагой, попытался уколоть Дарин. Но она изящно, словно грациозная лань, выпрямилась и, отстранившись чуть в сторону, вновь шлёпнула его шпагой чуть пониже спины.

– Эй, дамочка напудренная!… ну, может, хватит прыгать!… пора бы уже и дать мне нахлобучку,… ты же обещал!… – иронично улыбаясь, поддела она юношу и опять весело рассмеялась.

– Дарин, немедленно прекрати!… что за манеры!?… Ну, ни на минуту нельзя оставить!… – подскочив к ним, воскликнул Жорж и мигом встал меж задир так, чтобы те не могли далее петушиться.

– Да, пожалуйста!… я-то что, я ничего, он первый драку затеял!… Сначала свалился с лошади, как куль с крупой,… а потом налетел, словно гусь тупой!… – недовольно убирая шпагу в ножны, ответила Дарин.

– Да ты хоть знаешь, кто это такой!?… да это же молодой маркиз Капри!… извинись немедленно… – чуть нарочито сердито потребовал Жорж от Дарин, а сам стал отряхивать юношу от пыли, помогая тому прийти в себя.

– Ха!… да сколько угодно!… извините меня, пожалуйста, милый маркиз, что не смогла удержать вашу светлость, когда она падала подобно мешку!… – комично сарказмируя лихо отозвалась Дарин и, сняв с себя шляпу, шутливо изобразила реверанс. Её пышные солнечного цвета волосы вмиг освободившись из-под томящего гнёта шляпы, тут же рассыпались светлыми гроздьями по её девичьим плечам. Дарин выпрямилась во весь рост и подбоченясь, словно ликующий победитель, лукаво усмехнулась маркизу своей обворожительной белоснежной улыбкой.

– Да ты девчонка!… вот это да!… мне устроила взбучку девчонка!… – не в силах скрыть своё чрезмерное изумление воскликнул юноша и в ту же секунду застыл на месте зачарованный её искренней непосредственностью и захватывающей красотой. С ним случился каталептический ступор, какой бывает лишь в момент поражения молнией. Юный маркиз, влюбился, сразу и бесповоротно, так влюбляются только раз в жизни. Сердце его вдруг забилось, словно он свернул сотню гор, а сознание раскалилось, будто в нём вспыхнули тысячи звёзд. Юный маркиз, было, попытался ещё что-то сказать, но его язык как заколдованный онемел и не слушался. И надо же такому случиться, в это же самое мгновение к задирам подъехала успевшая развернуться карета. Дверь чуть отворилась, и из неё выглянуло милое личико молодой, но уже узнавшей жизнь женщины.

– Лео, в чём дело?… почему ты отстал!?… вот говорила же я, не надо тебе скакать верхом, голову напечёт,… немедленно пересядь в карету!… – нежным и в тоже время твёрдым повелевающим голоском потребовала она. Жорж, услышав этот льющийся ручейком голосок, тут же оглянулся, и, увидев источник его происхождения, внезапно переменившись в лице, превратился в услужливого паиньку.

– О боже, что за небесное создание! Мадам, извините меня и мою воспитанницу,… это мы задержали вашего подопечного… – отвесив глубокий поклон, залепетал он, и вмиг подскочив к карете, хотел было предложить даме руку, но внезапно услышал резкий ответ.

– Не старайтесь шевалье, я вас узнала!… вы бывший королевский мушкетёр,… э-э-э,… как же вас там,… де Руа кажется,… вы забияка и бретер!… И вот ещё что, если вы и впредь осмелитесь задерживать меня и моего сына, я буду вынуждена доложить об этом моему покровителю графу Верну… – надменно посмотрев на Жоржа, строго молвила дама.

– О, подождите мадам,… я нисколько не хотел вас обидеть!… впрочем, и я вас вроде тоже как бы узнал,… припоминаю, вы же маркиза… – прекрасно зная, кто пред ним, кокетливо залепетал Жорж, и уже было хотел назвать имя дамы, но она резко оборвала его.

– Довольно шевалье!… меня не интересуют ваши воспоминания!… Лео, немедленно в карету!… едем, нас ждут!… – жёстко отстранив Жоржа, властно скомандовала дама сыну, и тот беспрекословно повинуясь, немедленно последовал в карету. Дверца за ним захлопнулась, кучер стеганул лошадей и экипаж, быстро развернувшись, вновь тронулся в должном направлении нагоняя упущенное время. Одинокая лошадь юного маркиза, оставшись без седока, словно ниточка за иголкой последовала за каретой. А уже через минуту на улице ничего не напоминало о состоявшейся стычке. И лишь застывший в восхищении Жорж, да отвязывающая лошадей Дарин могли ещё хоть что-то пояснить внезапно подъехавшей страже дворца. Однако и они не стали долго рассуждать и, сославшись на срочные дела, помахав на прощание шляпами, быстро ретировались прочь, не дожидаясь расспросов. А спустя буквально пару минут они уже покинули Париж и прямым ходом скакали по дороге домой.