Текст книги "Главные доказательства искусственного происхождения человека"

Нагая дева улыбалась мне в постели

 
Нагая дева улыбалась мне в постели,
Свет поражал собою небеса,
Иконы в храме повисели
И обронили тут же в темень чудеса…
С молитвой скорбною печальной
Молчал единственный старик,
Как узник храма он возник,
Себя обвив волшебной тайной…
А Бог молчал за алтарем,
С иконостасом грели свечи
Все души нищих, в небе гром
Лишь окликал бегущий вечер…
И лишь одна нагая сука
Лохматая, и вся во вшах,
Зализывала мою скуку,
А я вздыхал как падишах,
Но не над девой, над собачкой,
Что с рук блистательно кормил,
Любуясь ею до усрачки,
Чтоб не томила тьма могил…
И пил под макароны водку,
И пел в ночи словно птенец,
Вдруг ощутивший маму кротко,
Весь свет таинственных сердец
Струил могучую походку
Через века, в былую даль,
Или в грядущее какое,
Вот, блин, сложилась пастораль
И потекла уже рекою…
И всех живущих очень жаль,
Жаль все певучее – родное,
Жаль лона страстную скрижаль
И дрожь в пожарах злого зноя…
Ведь лишь одна нагая сука
Лохматая, и вся во вшах,
Зализывала мою скуку,
Со мною в вечность сделав шаг!…
 

Кем и для чего была написана Библия?

Для того, чтобы ответить на этот вопрос, стоит призадуматься над мыслью Платона, что знания это припоминание того, что извлечено из Вечности, другими словами, из вечного сейфа Создателя, из его тайной сокровищницы… О невероятности происхождения языка и его божественном происхождении, о возможности нашего словотворчества материализоваться в существующую реальность также писал в своей Исповеди и блаженный Августин…

Что же удивляет в Библии и наводит на мысль, что устами всех, кто писал Библию, говорил Бог?

Думаю, что не только Библия, но и вся заранее продуманная и организованная система нашей цивилизации была создана Богом, вечным и могучим Сверхсуществом, ставящим перед собой поистине несуществующие задачи и проблемы, которые образуют круговорот хаоса и порядка, вечной и желанной гармонии… С этой же целью наш Бог и Создатель организовал в нашем микросоциуме и учение о себе, и о нас…

И главная мысль в нем опять таки о нашем искусственном происхождении, о нашей греховности, бренности и ничтожности… Именно эта вера исходит из послушания и смирения перед Богом, а именно этого он и хочет от нас!… Аминь! Вот-с!

Могила Омара Хайяма

 
Это чудо – каменный цветок,
Из неба лепестками ткнувшись в землю,
Несет в себе немой восторг
Души поэта, что я в снах приемлю
Как бесконечно проходящий сердце ток,
Предание веков, чьим ветрам внемлю,
Хайяма мудрый сказочный Восток!
 

Почему я на хрен никому не нужен?

Почему я на хрен никому не нужен? А нужен ли весь этот мир и мне? Мой взгляд – мое безумное оружье, жизнь ощущает точно сон во сне! Помимо мира есть мое страданье, но в общем целом миру на хрена оно? Таких страданий тьма и мирозданье их в прошлый век к безмолвным теням замело… Итак, я на хрен никому не нужен, и вряд ли кто-то здесь был нужен мне, Я водку пью, долблю тебя на ужин, и что-то странное разглядываю в тьме… Там тайны, призраки несчастных, которые с ума себя свели, А может Бог подвел их всех к черте опасной, прерывая их дыханье в снах земли… И что ж, я на хер никому не нужен, Но могу счастлив быть с тобой, да и с другой, которая не хуже, мог бы привязать к себе судьбой, деньгами и цветами в том букете, который я тебе не подарил, Ты голая стояла в нежном свете, и лоном вмиг лишала меня сил… А дальше, на хрен никому не нужен, я Богу сбрендив, прочитал псалтырь, там муки от Давида, тоже мужа, раздувались как нарыв или волдырь… Зачем же на хрен никому не нужен, из лона выйдя, выпив водки в поздний час, я в себе Бога вдруг балдея, обнаружил, припомнив наш с тобой спасительный экстаз… Ну что ж, еще бывает и похуже, когда Бог в душу запускает гневный глас (з)!… Вот-с!

У сферы нет нигде углов… У Бога смысла…

 
У сферы нет нигде углов…
У Бога смысла…
Он то приходит, то уходит в никуда…
Нас освещают наши странные года…
Медведица повисла коромыслом…
А что еще мне вдруг вписать сюда…
Судьба была и есть… точно прописка…
Место временное, хоть и для жилья…
Твое лоно – нежная ладья
Над землей летит со мною низко…
Но все же очищает от вранья…
Чувство смерти очень даже близко…
И хочу сказать, что я – уже не я…
Только тень… река в безумных брызгах…
Она всех несет неведомо куда…
 

Носильщик. Бог. И тайна

Ветрами продуваемая вечность… Носильщик, блин, у бездны на краю… Ищет вроде как бы человечность… Но из тьмы кто-то поет – Баю-баю… Неужто Бог решил вдруг усыпить поэта… Носильщик сплюнул в бездну… Слышит звука нет… Да и вокруг себя не видит света… Эге, как пролетело много лет… Носильщик сел на край вселенной… Выпил водки… За ухом почесал… Потом вздохнул… Любимой нет… Нет лона, ее лодки… В которой бы отправился в загул… Тут ангел прилетел… Сказал: От Бога! А ему уже как будто наплевать… Еще чуть-чуть вздохну немного и буду славить божью мать!… Сказал и сделал… Стал он мамку славить… За то что Бога народила в небесах… За то, что он нас сделал ради правил, из-за которых и бывают чудеса… Но что же с жизнью… Это чудо пролетело… Как будто даже не было его… Носильщик ангела потрогал… его тело было прозрачно и на вес весьма легко… Да есть ли ты? спросил его Носильщик… И ангел тут же в небесах исчез… Что делать мне, здесь нет ни крошки пищи… И ангел исчезает точно бес… Зачем он прилетал… Ну, пусть от Бога… Но ничего ведь мне не передал… Неужто в бездну прыгнуть… Может там дорога… А за ней моя скульптура, пьедестал… И прыгнул в бездну искушаемый Носильщик… И видит в бездне Бог чего-то спит… Он сразу крикнул, разорвал его затишье… А Бог проснувшись, на него обрушил стыд… И плачет горько пьяненький Носильщик… И просит Бога все грехи простить… Но Бог над бездной поднимается выше… Бросив на память ему сказочную нить… Пошел по ней Носильщик еще дальше… Идет в какую-то неведомую тьму… И чует всюду что-то вроде фальши… Везде обман один мерещится ему… До чего коснется, то вмиг растворится… Кому то крикнет что-то, тот уж пропадет… И сам Носильщик залетал вдруг птицей… Земными чреслами объяв весь небосвод…

А Бог смурной печальный… Кружит тайну… Носильщик видит в тайне только пустоту… Но и она светла необычайна… Рождает вроде в мыслях красоту…

Вздохнул Носильщик и сказал так Богу: Не ведаю я что здесь от чего… Но остро чую, что твоя дорога заводит меня слишком далеко!… И рассмеялся Бог, сказав: Не смертным ведать… Что в этой Вечности направлено куда! Даже жизнь твоя навроде лисопеда! Крути педалями! Куда несет судьба!… И закрутил Носильщик всем, что в нем здесь было… И полетел, и Бог за ним летел… И чуялась магическая сила, запускающая нас в святой предел!…

Под луною

 
Нет ничего, к чему бы я стремился,
И жил, как будто получая благодать,
Увы, но человеческое свинство
Всей душою надо принимать…
Без перерыва на глубокое молчанье
Перед лесом под луною у реки,
Как хочется иного обитанья,
Чтобы завыть хоть волком от тоски,
Но без оглядки на толпу и окруженье,
Без вниманья к хору голосов,
Готов уже придти к уничтоженью
Несчастных чаш таинственных весов…
На пустоту невидимого храма
Среди померкших в тьме небес,
На глубину той самой смертной ямы
Или лона, где сокрылся бес…
Готов пойти, предчувствуя, что выход
Живущим – нам указан лишь в конце,
И только шепот твой в траве, – О, как здесь тихо,
Луна горит глазами на лице…
Мы под луною, как и все другие,
Которым снились те же нежные миры,
В траве давно лежим нагие,
Чтоб ощущать пришествие игры…
Игры в людей, которыми мы были,
Которыми блуждали столько дней,
Которыми лежать уже в могиле
В кучке праха и разбросанных костей…
И только чувство, что вновь будет под луною
Дрожать хмельной отчаянный клубок,
Как я с тобой, как ты со мною,
Ибо всякий здесь рожденный одинок…
Бегут лучи от доброго светила,
Указывая путь в ночи живым,
Раскрывая тайну, что есть сила,
Дающая являться остальным…
 

Нежное лоно как право на вечную жизнь!

Иногда человеку бывает совестно, и он стыдится самого себя… Перед Богом, а еще хуже перед голой любовницей… Вроде бы и знаешь ее уже давно и изучил всю, как внутри, так и снаружи, но все равно голова не на месте, а совесть как злая змеюка кусает тебя везде, и ты отбиваешься разговором ни о чем, за которым прячешь свой абсолютно бесполезный стыд… И только войдя в нее, и полностью лишившись разума, а с ним и совести, и ощутив нечто тайное, вечное в ней, ты вдруг понимаешь, что Бог был совершенно прав, когда наделил нас всех совестью… Хотя как бы ни было совестно, а все рано стремишься туда, в нежное лоно возлюбленной… И хорошо еще, если эта возлюбленная тебя любит по настоящему, а если нет, и ты этого никогда сам не узнаешь… Стыдно, глядеть ей в глаза и думать, что она чокнутая и помешавшаяся на сексе баба… И ты сам, чуя это, стыдишься того же… Но руки, и все тело делают свое дело… Мы проникаем друг в друга, чтобы не думать о смерти… Нам часто страшно, оттого что мы живем в темноте незнания, и поэтому мы постоянно совокупляемся, а еще мы пьем вино, и читаем друг другу стихи… Она мне свои глупые, плохие, а я ей свои идеальные, великие, гениальные, хорошие… А когда она прочтет и посмотрит на меня выжидательно: Ну. Как? Как мои стихи тебе? То я ее обязательно похвалю и мне станет стыдно, а когда я ей прочту свои, она обязательно зарыдает, ощутив сразу всю мою гениальность и свою ужасную бесталанность… И мне станет жалко ее, и я опять проникну в нее на время от нашего общего стыда, как и разума, а Бог будет молчать и в душе смеяться над нами, но нам уже будет наплевать и на стыд, и на поэзию, даже на жизнь мы плюнем так, что всеми станет сразу хорошо и приятно… Потому что с совестью надо бороться также хорошо и беззаветно, как с любым вредным искушением… Ведь мы чаще и стыдимся себя по незнанию… А как проникли друг в друга, узнали, познали себя, так и весь стыд наш прошел-то… Вот как бывает, други мои! Поэтому боритесь с любым искушением своей совести, ни на минуту не забывая, что наш

Бог просто ставит над нами свой очередной эксперимент! Так-то, други мои! Живите и совокупляйтесь и ничего не берите себе в голову! Потому что все, кроме любви, лишнее… Даже стихи не оправдывают нашего никчемного существования! Одно лоно нежное и светящееся, избавляющее от стыда и страха смерти имеет право на вечную жизнь! Вот-С!

Горы трупов. Горы облаков

 
Горы трупов. Горы облаков.
Море чаек. Море ожиданий.
Небеса таинственных хоров.
Камень наших вечных оправданий.
Нет души или ее следа.
Взгляд летит лишь за посмертной тенью.
Бл**ство жизни и бессмысленность труда.
Свет единственный из сладостных мгновений.
Жил. С рожденья чувствовал беду.
Озираясь, целовал твои колени.
Ноги раздвигал. В твою судьбу
Глубоко летел без промедленья.
Понимал, что это навсегда.
Что другого дня уже не будет.
Поцелуй меня, моя звезда,
Пусть навек сольются наши судьбы!
 

У Бога есть знак

У Бога для меня должен быть знак, я это чувствовал, но не обнаружил и поплыл по течению, и течение било меня о людей, чьи чувства пытались меня захватить… И тогда от отчаяния я пошел в пустыню, но даже там души этих людей не оставили меня… И было мне больно, и тяжело… И я спрашивал Бога: За что? Но он молчал… И в этом молчании я разглядел странное чужое и не понимающее меня нечто состоящее из множества разноцветных глаз, парализующих своим острым взглядом любого смертного… Потом я очнулся на голой земле и стуча зубами от холода и одиночества вернулся в чудную тюрьму своего несчастного существования… И также ждал от Бога знаков, но он молчал… Если бы я знал Его, я бы почувствовал его предательство, а так мине оставалось только страдать… Страдать и плакать, забывая о прощенье… Так я понял, что знак – это прощение Бога, а его отсутствие – это кара людям за их грехи… Потом я отряхнулся, выпил водки, засмеялся и побежал, потому что с головой у меня все в абсолютном порядке, даже когда я немного того, не в порядке! И все же выпив и малость развеяв свою грусть, я понял, что у Бога для меня есть знак – его прощение – это его молчание, и оно же согласие, черт возьми! Вот-с!

Там, где шепоты растений

 
Там, где шепоты растений
Оживляли наши тени,
Где поющая вода
Проносила вдаль года…
Что-то, чую, все же было…
Это мне не показалось
Всемогущей ярой силой
Разносилась божья жалость…
Из пустот земли деревья,
Из дев дети, их живот
Заставлял любого верить
В наш бессмертный переход…
Из теней любого царства,
Как из тьмы любых веков
Наше пламенное бл**ство
Всех лишало вмиг оков…
И Господь сиял на небе,
Ангел в тишине парил,
Я тебе как райской деве
Подарил взмах сильных крыл…
Чтоб летела дальше в лето,
Там, где яркая звезда
Всю тебя оденет светом
На грядущие года…
 

Вечная сила духа…

Нет! Ничего нет! Одна тоска, боль и черное небо! И ты женщина стоящая одиноко на холме, пригрезившаяся мне в снах, и явившаяся в жизни, как самое необыкновенное привидение…

Я жил тобой, я любил тебя… И годы заставляли нас торопиться, и мы со страстной нежностью зарывались друг в друге…

И это была та самая сила духа, которая существовала здесь вечно…

Эта сила духа могла материализоваться в любое живое и неживое существо… Ученые пытались найти и вычислить невидимую параболу ее внеземного пути… Но их годы подтверждали, что они сами родившиеся от нее тени, и их уносило прочь… А мы все зарывались друг в друге… Мы жили странными и причудливыми мыслями… Мы жили древними письменами и сказками…

И в наших прикосновениях обитала живая и вечная тайна… И мы вместе ощущали ее и плакали… Ибо вечная сила духа окунала нас в неизвестность, которую мы с рождения так жутко боялись… Даже в твоем нежном и сладостном лоне эта сила духа притягивала нас вместе к одному неизвестному нам обоим началу… И мы еще больше плакали…

Мы радовались, но не знали чему… Мы горевали, едва угадывая то, о чем мы так печалились с тобой… И лишь воды жизни несущие нас вдаль и в вечность шептали о том, что мы никак не могли расслышать…

Только одна вечная музыка из вечной силы священного духа поднимала нас и раскрывала нам наши ничего не видящие глаза… И мы видели, и слышали, мы запоминали наше каждое прикосновение, ведущее нас в самый светлый образ, каким мы становились сами… Ощущая себя той самой вечной силой духа, каким пронизана вся наша Вселенная…

У бурных потоков

 
Ветер дует, весну надувает.
Я иду по снегу к реке.
Автомобиль во тьме быстро тает.
Фары горят как домик во тьме.
Остановился у бурных потоков.
Время стремится быстро по ним.
Сердце мое, увы, одиноко.
Облака пролетают как дым.
Дым сновидений в березовой чаще.
Здесь я тебя в воде целовал.
И проникал в тебя, чтобы слаще
Жизнь была, превращаясь в астрал.
Странно уходят годы как люди.
К ним не вернешься, хоть как не зови.
Волны реки, те же бурные судьбы
С брызгами нашей безумной любви…
Тают надежды и тают желанья.
Таем друг в друге, ложась в вечный сон.
Бог не подарит нам оправданья
Ни на земле, ни во тьме нежных лон.
Только волны несутся шальные.
Годы и люди. Судьбы людей.
Заборы. Дома. Очертанья России.
Страны самых светлых и темных страстей.
Все протекает в глубины вселенной.
Воздух. Реки. Моря и земля.
И пенье живое такой вдохновенной
Девы как ты, что пленила меня…
 

Чтобы мы жили вечно!

Шел дождь. Я сидел на камне думал. Физически – я весь промок – метафизически я горел. Среди облаков летали ангелы – и Бог – на них хитро поглядывал – было – ощущалось странное равновесие.

Оно было – и во мне. Я знал – что Бог видел мои рисунки на песке из камней – и уже разгадал все мои символы.

Самый простой – камень – точка в круге камней – человек в Вечности – в ее круге – в круге Бога.

Бог и сам спустился на землю складывать из камней символы. Мы выпили с ним водки и были весьма веселы.

Но вот, приехал грустный Цикенбаум и мы утешили его двумя стаканчиками холодной водки.

Вместо закуски Цикенбаум ел жутко обжигающую рот крапиву.

Все было хорошо, пока мы складывали символы.

Но потом Цикенбаум стал их настойчиво ломать, поэтому к профессору пришлось применить силу – мы научились с Богом видеть символы в воздухе и рисовать их в небе с помощью туч.

Одна туча напомнила великолепную могучую бабу, из лона которой повысыпалось множество детей – маленьких облачков.

На этих облачках сидели ангелы и пели песни. Они были тоже пьяны и обжорливы, только в отличии от профессора Цикенбаума, они питались не крапивой, а вдохновением. Вдохновения было полно, особенно в наших с Богом небесных рисунках из облаков. Облака превращались тут же в тучи и на нас летел шумный дождь – ливень – из его капель тут же возникали крошечные люди – они потом рождались из лон наших любимых женщин – детьми.

И все любили друг друга. Пили водку, обнимались. Целовались. Все верили в то, что человек сможет сравняться с Богом, и Бог соглашался с этим.

И нам было странно хорошо и грустно, ибо в следующей минуте все уже ждали чуда, которое бы могло сделать нас еще более счастливыми.

Я обернулся от того, что меня целовала жена.

Она целовала меня, и я летел в дождь – в Вечность – в свет – который создавал нас заново – чтобы мы жили вечно!

Что, Господь, взыскать мне с этой жизни

 
Чем поживиться в этом мире чудном
На 100 страниц, и в прохождении 100 лет,
По воле божьей устремилось судно,
Улавливая в темноте рассвет…
За горизонтом тайна, – ее много,
И так много, что не описать,
Пожалуй, лучше понадеяться на Бога,
Или в случае чего, на его мать…
Трепетать хочу перед всевышним,
Сам же пред тобою трепещу,
Делаюсь несчастным, грустным лишним,
Приближаясь вмиг к волшебному лучу…
То из лона твоего безумный отсвет,
Я его мгновенно уловил,
Чтобы поживиться после
Наслажденьем самых высших сил…
И кто, зверь теперь я или просто
В жизнь проникающий безумный человек,
Грядущий гость безмолвного погоста,
Проживший кое-как свой бурный век..
Что, Господь, взыскать мне с этой жизни,
Клятвы, символа, как надо умереть,
Чтоб привыкнуть к твоей вечной мысли,
Обманувшей на земле плохую смерть…?…!…
 

Игра теней

Тень рождалась и уходила в море. В ней плавали рыбы – медузы – разнообразный мусор – а еще мои мысли о человечестве… В этой тени я был песчинкой – угадывающей свет… И все… А еще я ощущал в этой тени другие тени, которые своей темной громадой растворяли нас…

Это была безумная и всеобщая игра теней… Тени водили хороводы вокруг любого живого и поглощали его собой… А еще они сводили с ума влюбленных… толкали убийц на убийства, а самоубийц убивать себя… НО везде они были теми тенями которые убивали и заново рождали нас… Вот-с Такова игра теней!

У человека нет души и даже тела

 
У человека нет души и даже тела,
Чтобы прообразом расширить пустоту,
Чтобы вселенная сама вдруг захотела
Облечь себя в его же красоту…
У человека нет ни мыслей, ни понятий,
Одною тайною спеленута душа,
И в свете призрачном рождаемых объятий
Человека облекает в вечность шар…
Господь творит его, но так незримо,
Что даже в лоне едва чуешь глубину,
Человечество стоит как пантомима,
Уже готовая всей мудростью ко сну…
 

Ночная молитва

Поручитель – Бог – звучит безумно – я вышел к цели – но своим путем – зажег свечу – поник благоразумно – и в храм вошел – как в вечный дом… Кто-то силился меня понять – во мне живущий странно человечек – возможно – позабытая мной бл**ь – возможно – тот – кого боялся вечно…

Луна была – сама собой – шепталось древо – обезумев с облаками – качая ветвями над павшею листвой – и кто-то тоже разговаривал с крестами…

Все это было – точно – чудным сном – какая-то таинственная сила – меня бесила мыслью о былом – и о том, что все во мне происходило…

Бог отвернувшись ненадолго – промолчал – свеча горела на холме – лилась молитва – потом из очень робкого луча – тень нежная передо мной возникла… Я разговаривал как будто с человеком – но ощущал вокруг одну лишь пустоту – земля – очерченная веком – уже скрывала в прахе красоту – а дальше было все – как раньше было – и я за все душой переживал – какая-то таинственная сила – мой дух внесла в магический кристалл…

Кристалл-астрал – не все ль равно – я в тьме опять учуял Бога – он помолчал со мной немного – а дальше я стал пить один вино…

В ночи звала меня грядущая дорога – по ней во тьму бежали мертвецы – и всех их было очень много – и все до одного лжецы – грешники – несчастные бродяги – только ради мига одного – ужасной закорючкой на бумаге – писали своей смерти торжество…

А я молчал один – и возле храма – в тени которого молчал печальный Бог – и где зияла чернотой глухая яма – я лишь молитвою себе и всем помог…

Бог перевел меня – а я – Его

Бог перевел меня – а я – Его. Все было очень даже справедливо.

Курсор – мой взгляд – его незримая – рука. Гармония была – нежна – красива.

В центре – человек – судьба теней. К каждой тени приспособлен этот образ! Идея вечная из всех других идей. Сама в себе имеет чудный голос.

Я говорю и называю имена. Вещи сами откликаются послушно.

Потом собаки. Кошки. Племена. Все внимает звукам через уши!

Бог перевел меня – а я – его! Мы понимали время с первого молчанья. Молчаньем одевалось бытие. Молчаньем извлеклась – сущность – тайна.

Потом пришел вдруг голос из всего. Из души – чье тело жило обладаньем. Через язык поднявшись еще выше. Осмыслив жизнь как бесконечную игру.

Я целовал безумное затишье. Зная – точно – что сказав – то разожгу!

В костер стремительных событий. Путь люди искрами взлетают в темноту.

Бог перевел всех нас. Его любите! Он в языке дал внеземную красоту.

 
Пусть мы умрем – войдя в другое состоянье.
Но наш язык в живых останется всегда.
Молчаньем прежде извлекалась сущность —
                                                                    тайна.
Теперь порыв души – священностью стиха!