Текст книги "Сын дьявола. Рождение. Часть 1"

5. Приход дьявола

Месхет сидел на полу в огромном пустом зале храма, облокотившись спиной о стену. Прямо перед ним находился пьедестал, на котором когда-то возвышалась статуя Бога Амон Ра. Он смотрел на звёзды через дыру в крыше и размышлял:

– Вот, дела, какие завертелись. Казалось бы, ну свалилась парочка звёзд с неба, а сколько переполоха они наделали. А говорят, что звёздам нельзя верить. Нет, я всегда знал, что жизнь людей тесно связана со звёздами. Что бы там ни говорили, а все-таки, астрология – наука точная. Интересно, что произойдет с Египтом, если Амон Ра, и в правду, потерял свою силу.

С такими мыслями он заснул. За последние три дня он здорово устал. Не было ни одной ночи, чтобы он мог спокойно отдохнуть. Астрологу послышалось, что его кто-то зовёт. Месхет открыл глаза, и сон, тут же, покинул его. Прямо перед ним стояло что-то непонятное. По очертаниям, это был человек, только выглядел он довольно странно: весь прозрачный и состоял из голубоватого света. Астролог присмотрелся внимательнее и узнал его. Он был очень похож на Унхатона.

– Вы, ты, что это такое? – пытаясь прийти в себя, спросил астролог. – Великий жрец, что это с Вами случилось? Почему Вы в таком виде?

– У меня отобрали моё тело, – объяснял Унхатон. – Перед тобой сейчас мой призрак. Я, теперь уже не я. Понятно тебе? У меня теперь нет тела.

– Как это потерял своё тело? – никак не мог понять Месхет. – Это же не вещь какая-то. Ну, я понимаю, можно деньги потерять, или там, скажем, кольцо…

– Хватит, замолчи и слушай, – приказал призрак Унхатона. – Я должен сейчас исчезнуть. Запомни, в моём теле находится…

В это время постамент бывшей статуи Амон Ра с грохотом отодвинулся в сторону. Месхет не успел расслышать последних слов привидения. Из проёма в полу появился Главный жрец Египта Унхатон собственной персоной. Он улыбался. Увидев призрака, Главный жрец нахмурился и произнёс:

– А, ты уже сюда заявился? Я тебе, где сказал находиться? Захотел к очереди присоединиться? Я могу устроить. А ну, марш в лабиринт.

Привидение, тут же, растворилось в воздухе и исчезло. Пьедестал с шумом занял прежнее место. Месопотамец стоял с открытым ртом от удивления и боялся пошевелиться. В глубине души, астролог ещё надеялся, что он спит, и это всё ему снится.

– А ты, что здесь делаешь? – поинтересовался Далюс-Унхатон, обращаясь к Месхету.

– Я Вас ждал, Великий жрец, – объяснил астролог. – Вы, что, меня не узнаёте? Я Ваш звездочёт – Месхет.

– Я и сам знаю, – спокойно проговорил Далюс-Унхатон. – Что это ты вдруг мне представляться решил? Мы же знакомы. Просто здесь темно и плохо видно, вот, я и не разглядел тебя. Да ещё там, внизу, такая духота, что у меня, даже, голова разболелась.

– Извините мне мою дерзость, Великий жрец, – попытался осторожно выяснить месопотамец, – но позвольте спросить: а кто это, сейчас вот, здесь был?

– А, не обращай внимания, – безразличным тоном пояснял Далюс-Унхатон. – Это одно сумасшедшее приведение. Возомнило себя Главным жрецом Египта Унхатоном и морочит всем голову.

– Разрешите задать Вам ещё один вопрос, – не унимался астролог. – Удалось ли Вам стать Богом?

– Ну, как тебе сказать, – задумчиво ответил Далюс-Унхатон, – кое-что, конечно удалось.

– А каким Богом Вы стали? – продолжал выяснять Месхет.

– А их, что у вас несколько? – поинтересовался жрец.

– Что значит у вас? – удивился астролог. – Не у меня, а у Вас. В Египте, насколько мне известно, их около десяти.

– Очень интересно, – с улыбкой проговорил Далюс-Унхатон. – Значит, говоришь, около десяти. Господь очень удивился бы, узнав о таком количестве идолов, выдающих себя за Богов. Ну, да ладно. Сейчас поважнее дела есть, кроме, как выяснять религиозные вопросы. Мы возвращаемся в Александрию. У меня есть важное сообщение для фараона. Пойди и распорядись, чтобы караван готовили к походу.

– А, что делать с ключом? – спросил Месхет, указывая рукой, на пьедестал бывшей статуи Амон Ра. – С тем, который открывает плиту входа.

– Ах, да, я чуть не забыл, – проговорил Далюс-Унхатон. – Его раньше хранил Амон Ра. Но теперь его уже нет. Зато есть Намибис. Пускай теперь он хранит этот ключ.

– Как же можно засунуть ключ в середину каменной статуи? – заинтересовался астролог. – Мы, что, дырку в нём сделаем?

– Зачем дырку? – удивился Далюс-Унхатон. – Достаточно, чтобы он держал его в своём кулаке.

– Как это в кулаке? – недоумевал месопотамец. – У него в одной руке копьё, а у другой руки кулак зажатый. Как же мы туда ключ вставим?

– Ну, так он разожмёт его и возьмёт ключ, – спокойно ответил жрец и подошёл к статуе Намибиса.

Месхет замер, ожидая, что будет дальше. Он внимательно наблюдал за Унхатоном. Жрец посмотрел на статую и заговорил:

– Ты из камня, я из тьмы. Твоя сила в твёрдости, моя в темноте. Теперь ты будешь служить мне. Всё, что я прикажу тебе, будешь исполнять. ПЕРЕКОНДАРАИН ПРЕФИЦИУМ.

В это же мгновение, статуя Намибиса задрожала. Унхатон продолжал:

– Возьми ключ в левую ладонь и храни его. КОНДИГРАНУМ ТРУНТ.

Статуя протянула левую руку к жрецу и раскрыла свою ладонь. Унхатон положил ключ в руку Намибиса. Статуя зажала его в кулак и опустила руку на прежнее место. Месхет, поражённый увиденным событием, упал на колени перед Унхатоном и взмолился:

– Простите меня, Великий жрец, за то, что я сомневался в Ваших способностях. Теперь я вижу, что Вы настоящий Бог.

– Ладно, ладно. Хватит извиняться. Иди, выполняй моё приказание. Да, помалкивай о том, что видел.

Астролог почтительно поклонился жрецу и удалился из храма. Как только он закрыл за собой массивную дверь, к нему, тут же, подбежали начальник стражи Унгар и главный хранитель Денисий.

Уже совсем рассвело, и солнце, поднявшись над барханами, принялось нещадно поджаривать всё, до чего могли дотянуться его лучи. Жук скоробей пытался закатить навозный шарик на ступеньку храма. Но, как только, он поднял его выше своей головы, шарик, тут же, свалился прямо ему на спину. Это была уже, далеко, не первая попытка упрямого жука. Остальные закончились так же, как и эта. Насекомое остановилось и принялось перебирать лапками произведение своего навозного искусства. Очевидно, жук пытался понять, почему у него не получается одолеть лестницу храма. Он замер и начал шевелить усами, как бы соображая, зачем люди сделали такие высокие ступеньки? Вот, как ему теперь по ним, свой шарик поднять? Не находя ответа, он снова приступил к своему бесплодному занятию.

– А, где Главный жрец? – с нетерпением спросил Унгар, обращаясь к астрологу. – Почему ты один?

– Великий Унхатон скоро выйдет, – спокойно ответил Месхет. – Он приказал готовить караван к походу. Сегодня выступаем в Александрию.

– А, что вы делали в храме всю ночь? – поинтересовался Денисий.

– Что, что? – передразнил его астролог, – Богу молились, вот что. Что же ещё можно в храме делать? Послушай, Главный хранитель, ты хоть порядок наведи там. Камни уберите, пол вымойте. А то – Главный храм Египта, а порядка в нём нет.

– Конечно, конечно, – согласился Денисий, – сегодня же всё уберём. А, как там, насчёт сына моего, Лукреция? Великий жрец больше на него не гневается?

– Всё в порядке, – успокоил его Месхет, – можешь не беспокоиться.

Начальник охраны поспешил выполнять приказ Унхатона, а Денисий побежал осчастливить своего сына радостной вестью. Астролог уселся на ступеньку храма, ожидая, когда выйдет Главный жрец. Его внимание привлёк жук скоробей, безрезультатно пытавшийся закатить навозный шарик на лестницу.

– Ну, вот, – подумал Месхет, – в храме и так полно всякого мусора, так этот ещё и дерьмо решил туда затащить. Он пнул жука ногой так, что бедное насекомое улетело прочь вместе со своим шариком, шагов на двадцать.

Далюс-Унхатон уже совсем собрался покинуть храм, но остановился и подумал:

– Надо бы Вонючку захватить в Александрию. Она мне там очень может пригодиться.

И тут же, позади него что-то зашуршало. Главный жрец обернулся и увидел здоровенную рыжую крысу, сидящую на пьедестале бывшей статуи Амон Ра. Она примостилась на своих задних лапах, а передние подняла к голове и спросила:

– Вы меня звали хозяин?

– А, это ты Вонючка? – ответил вопросом на вопрос Унхатон. – Да, звал, для тебя есть важное дело в Александрии.

– Хозяин, извините, но почему Вы дали мне такое обидное имя? – жалобным голосом поинтересовалась крыса.

– А ты, что никогда не обращала внимания, какой от тебя исходит отвратительный запах? – попытался выяснить Главный жрец. – Или он тебе нравится? Ты хотя бы помылась, что ли.

– Я в этом не виновата, – обиделась крыса. – Это мой природный запах. Причём здесь я, все крысы так пахнут.

– Пахнут? – удивился Унхатон. – Если это называется «пахнут» то, что же тогда воняет? Ладно, хватит спорить. Слушай, что будешь делать в Александрии. Перво-наперво, тебе надо превратится в красивую девушку. Затем, устроишься служанкой к царице Изиде. Войдёшь к ней в доверие. А я, когда прибуду в Александрию, сделаю так, чтобы царица взяла тебя в свою свиту. Когда будешь устраиваться к Изиде, скажешь, что ты племянница Главного жреца Унхатона. В свиту царицы принимают только со знатным происхождением. Ты должна стать для Изиды самым близким другом. Да, чуть не забыл. Царица набирает в свою свиту самых красивых женщин. А ну, покажи, как ты будешь выглядеть? Да, и с запахом, что нибудь придумай.

– Опять Вы за этот запах вспомнили. Вот, дался он Вам, – проговорила крыса, приподнялась на задних лапах, запищала и завертелась, как юла. Через мгновение перед Унхатоном стояла девушка лет двадцати. Чёрные густые волосы были собраны сзади и заплетены в тугую косу. Белое льняное платье плотно облегало стройную фигуру. Прозрачная ткань с трудом удерживала пышную грудь, не давая ей вырваться наружу. Упругие соски, раздвигая нити полотна, явно обозначились под платьем. Тонкая талия резко переходила в округлые ягодицы, которые, своей формой, непроизвольно вызывали интимное желание у мужчин. Цвет глаз напоминал застывшие капли бирюзы. От девушки исходил приятный пьянящий запах весенних цветов.

– Ну вот, это же совсем другое дело, – похвалил её Унхатон. – Видишь, можешь, когда захочешь. Теперь твоё имя будет – Сирень.

– А почему Сирень? – поинтересовалась девушка.

– Так ведь глаза у тебя синего цвета, – объяснял Унхатон. – А главное, пахнет от тебя, точно, как от сирени. Но, между нами, если хочешь, я буду продолжать звать тебя Вонючкой.

– Нет, нет. Не надо. Сирень, так Сирень, – быстро согласилась девушка. – Я согласна.

– Ну, всё. А сейчас исчезни, – приказал Унхатон. – Когда я прибуду в Александрию, ты уже должна быть у царицы. Что надо будет делать дальше, я расскажу тебе позже.

Бывшая крыса исчезла. Унхатон подошёл к дверям храма и отворил их. Караван стоял уже готовый к походу. Начальник стражи, главный хранитель и астролог ждали распоряжений жреца. Не успел Унхатон произнести, хотя бы одно слово, как поднялся сильный ветер, и яркий солнечный день начал меняться на сумерки. Все посмотрели на небо. Оранжевый диск, постепенно закрывался тёмным кругом. Всё меньше и меньше оставалось ослепительно-жёлтого цвета. Через мгновение светило погасло совсем. Наступила ночь. Но звёзд на небе не было. Просто, густая вязкая темень заволокла весь Мир. Ужасный ветер поднял в воздух тучи песка, который не давал возможности дышать и засыпал глаза. Верблюды и кони прижались к земле, а люди упали и пытались закрыться своими плащами от беспощадной бури.

Унхатон стоял у ворот храма и с удовольствием наблюдал за происходящим светопреставлением. Насладившись вдоволь тем, как «приветствовала» его природа, он взмахнул рукой и произнёс:

– САНКАТАР ЧУБА ТРУСТ!

Ветер, тут же стих. Солнце вышло из-за тёмного круга и засияло, как ни в чём не бывало. Люди поднялись с земли, отряхнули песок и с удивлением посмотрели на Унхатона.

– Вот, видите, как меня Боги любят, – тут же нашёлся, что сказать Главный жрец. – Я их попросил, и они прекратили бурю. Ладно, пора выступать в Александрию.

Все покорно двинулись в путь. Унхатон ехал в носилках, а не верхом на лошади, как это бывало раньше. Поражённые происшедшими событиями, хранители храма ещё долго стояли и смотрели вслед, уходящему каравану.

– Я уже двадцать лет служу главным хранителем храма Бога Амон Ра, – проговорил Денисий, обращаясь к своему сыну Лукрецию, – а такого ещё не видел. Как же теперь будет называться храм? Ведь статуи Амон Ра больше нет.

6. Возвращение в Александрию

Дорога в Александрию заняла более двух суток. К вечеру третьего дня караван Главного жреца приближался к столице Египта. Месхет в пути всё время размышлял. Его беспокоило то обстоятельство, что затмение солнца, которое произошло перед выездом из долины Священных Захоронений, не совпадало с положением звёзд. По небесной карте никакого затмения в ближайшие годы не должно было произойти.

– Ну, хорошо, – размышлял астролог, – стал Унхатон Богом или нет, это ещё вопрос. Но кое-чему, он всё-таки научился в том подземелье, куда он спускался. Я сам видел, как жрец может приказывать каменной статуе Намибимса, и она выполняет его распоряжения. Если он занял место Бога Амон Ра, статуя которого разбилась, то, насколько мне известно, это был Бог солнца. А зачем же Богу солнца делать затмение самого себя? Здесь что-то не так. Затмение солнца означает темноту, а это больше присуще Богу тёмных сил. А, может быть, Унхатон теперь и есть этот самый Бог тёмных сил? И привидение хотело мне что-то сказать. Только не успело. Унхатон помешал ему. Если Главный жрец и не стал Богом Тьмы и Повелителем Царства Мёртвых, а только, как-то связан с тёмными силами, то и это уже грозит Египту большой бедой. Как же в этом всём разобраться? Надо ещё покопаться в архиве, может быть, в древних манускриптах удастся, что-нибудь отыскать?

– Что ты там всё время бормочешь, сам с собой? – обратился к Месхету начальник стражи, ехавший рядом с ним. – Может быть, жара повредила твой рассудок? Хотя, после последних событий, можно сойти с ума и без жары.

Астролог с удивлением посмотрел на Унгара и спросил:

– Что ты имеешь в виду?

– Да, ладно тебе притворяться, как будто, ничего не произошло, – твёрдым голосом проговорил начальник стражи. – Когда ни с того ни с сего, посреди белого дня, начинается буря – это ещё, как-то можно объяснить. А вот, когда исчезает солнце с неба просто так, как будто его плащом накрыли, это уже заставляет призадуматься.

– И, какие же ты сделал выводы? – поинтересовался месопотамец.

– А такие же, как и ты, – парировал Унгар. – Здесь, не обошлось без Правителя Тьмы Намибиса. Вот какие.

Месхет ничего не ответил. Перед ними впереди, среди вечерних сумерек, появилось море мерцающих огней. Александрия готовилась встретиться с ночью и зажигала тысячи своих глаз в окнах домов её жителей. Столица Египта даже не подозревала, что главный повелитель темноты сегодня лично прибудет к ней, чтобы установить в городе свой порядок.

– Едем прямо во дворец фараона, – приказал Главный жрец, выглянув из-за покрывала носилок.

Кортеж приблизился к центральным городским воротам, когда уже ночь накрыла Александрию своим чёрным покрывалом. Мощные, сделанные из каменных блоков, крепостные стены надёжно защищали столицу Египта. Створки главных ворот, обитые листами меди, были плотно закрыты ещё с вечера. Караван остановился у подножия сторожевой башни. С высоты каменного сооружения раздался голос:

– Что вам надо? Кто вы такие? Ночью в Александрию въезда нет. Поворачивайте отсюда. А то выльем на вас смолу, она у нас, как раз закипела.

– Закрой рот и слушай внимательно, – проговорил в ответ начальник стражи Унхатона. – Великий жрец Египта приказывает тебе немедленно отворить ворота и пропустить его в Александрию.

В башне замолчали, и послышались поспешные шаги, спускающихся по лестнице людей. Сверху вновь донёсся тот же голос:

– А откуда мне знать, что вы меня не обманываете? Приказ Фараона – никого ночью в город не впускать.

– Передай этому болвану, – обратился к начальнику стражи Унхатон, не выходя из своих носилок, – что, если он сейчас же нас не пропустит, то завтра, я прикажу принести его в жертву Богам.

– Главный жрец сказал, что, если ты, немедленно, не отворишь ворота, – прокричал Унгар, – то завтра, он прикажет сварить тебя и всех твоих подчинённых в той смоле, которую ты собирался вылить нам на головы. Так Великий Унхатон умилостивит наших Богов.

– А, что, хорошо сказал, – одобрил жрец слова начальника стражи. – Не совсем так, как я говорил, но, зато, очень убедительно.

В этот же момент, послышался шум отпирающихся засовов, и створки ворот со скрипом начали расходиться в стороны. Караван двинулся в город. Проезжая мимо охраны ворот, Унгар обратился к одному из солдат:

– Вы, хотя бы смазали петли у створок, а то такой скрип стоит, что можно разбудить всю столицу.

– А зачем? – поинтересовался стражник. – Мы их ночью никогда не открываем. Это первый случай, когда ворота отворили после захода солнца. А днём будить некого, пусть себе скрипят, на здоровье.

Унгар только головой покачал и ничего не ответил.

7. Александрия

Картеж двинулся по узким улицам города. Собственно, это были и не улицы, а небольшие проходы между тесно стоящими домами. В них с трудом могли разъехаться двое всадников, чтобы не задеть друг друга. Улицы выходили на площади, которые ограничивались по периметру зданиями. Мостовые были выстланы булыжниками, создающими невероятный гул, когда по ним двигались всадники или повозки. В дневное время на площадях устраивали базары, где продавался всевозможный товар: от продуктов питания до рабов.

Царский дворец располагался на берегу залива Срединного моря. Высокая колоннада из белого мрамора укрепляла фасад и придавала его виду грандиозность и помпезность. Крыша опиралась на треугольные каменные арки, украшенные барельефами фигур Богов и фараонов. Все орнаменты на стенах были разукрашены разноцветными яркими эмалями, золотыми нитями и золотой фольгой. От главного входа к морю спускались ступени из белого мрамора. У самой кромки воды располагался причал. Швартоваться здесь имели право только те, кто прибывал к фараону по личным или государственным делам, предварительно, получив разрешение у начальника личной охраны монарха или, непосредственно, у самого фараона. Дальше в заливе располагался торговый порт. Здесь всегда было множество кораблей. Некоторым судам приходилось по нескольку дней ждать, стоя на якоре, на внутреннем рейде, пока освободится место у пирса. Через Александрию проходило множество торговых путей. Сюда везли товары со всего света: с юго-востока – пряности и шёлк, с северо-востока – знаменитую дамасскую сталь, из западной Африки – рабов и драгоценные камни. Сам Египет славился своими зерновыми культурами и ювелирными изделиями. Пшеница была основным доходом Египта, по сути – его золотым запасом. Такой богатый город не мог не вызывать зависть у соседей к его сокровищам. Многие пытались захватить Александрию и ограбить. Чтобы защититься от непрошенных гостей с моря, жители столицы Египта построили огромный каменный мол, загораживающий свободный доступ в залив, ведущий к городу. Посередине сооружения был оставлен широкий проём, через который мог пройти только один крупный корабль или многовесельная галера. По краям проёма стояли две башни. Ночью на них зажигали свет, и они исполняли роль маяка. Между башнями, во время нападения противника, натягивали толстую железную цепь, мешавшую судам входить в гавань. Но имелся и ещё один тайный способ защиты внутреннего рейда Александрии. О нём знали только несколько посвящённых людей. Конструкция башен была такова, что если надавить на секретный камень в первом ряду, то всё сооружение падало в воду, полностью загораживая вход в гавань. Эта хитрость была придумана на тот случай, если врагу удастся преодолеть железную цепь.

Когда кортеж проходил мимо резиденции Главного жреца, астролог Месхет обратился к Унхатону с просьбой:

– Великий жрец, позвольте мне отправиться к Вам во дворец и не ехать к фараону.

– А, что случилось? – поинтересовался Унхатон. – Ты, что не хочешь лицезреть нашего Солнцеподобного Исхата шестого?

– Мне кажется, что я перегрелся в пустыне, – соврал месопотамец. – Что-то мне нехорошо. Как бы я не заболел. Всё тело ломит. И даже кашель начинается: кхе-кхе.

«Да, он не такой простой, – подумал Унхатон, – как мне сразу показалось. Смотри, как врёт, даже не краснеет. Ну, так, или иначе, он мне во дворце не нужен, только мешать будет. А вот, присмотреть за ним надо. Что-то же он задумал. Поручу я это, пожалуй, Сирени. Она из него всю душу вместе с правдой наизнанку вывернет».

– Ну, что же, – согласился Унхатон, – можешь идти. Давай, лечись. Астролог повернул коня и направился к дому Главного жреца, где он и сам жил.