Текст книги "Скифский клад, или Загубленное счастье. Поэма"

Скифский клад, или Загубленное счастье
Поэма
Игорь Тихоненко

© Игорь Тихоненко, 2017

ISBN 978-5-4490-1785-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Да, в жизни часто так бывает,

Вот кажется, удачи час.

Но жизнью Бог всей управляет,

Частенько удивляя нас.

Для Бога наши планы глупость,

Причуды, только и всего.

Неведомы Его пути нам,

И непонятны оттого.

Иван Шульга, казак отважный,

Только жениться захотел,

Так сразу в вихорь приключений

В то же мгновенье и влетел.

И скифский клад добыл для дела,

Чтоб за невесту заплатить.

Для скифского царя жену он

У колдуна сумел добыть.

Казалось, счастье привалило,

Уже и свадебку сыграл,

А как всё дальше там сложилось,

Читайте сами, я устал.

Когда, не знаю, это было.

Давно минули те года.

Но повесть о любви, отваге

Осталась в жизни навсегда.

1. Побывка

Жара под осень поутихла,

За лето духом вышла вся,

С утра до вечера прохлада

Уж долгожданная пришла.

С похода казаки вернулись,

Гуляет Сечь и ночь, и день.

Не грех по чарке уже выпить,

Такое дело всем не в лень.

Иван Шульга был парень славный,

И хоть куда казак лихой.

Хорунжим стал совсем недавно,

В бою спас сотню, вот какой.

Волнистый, мягкий светлый волос,

Глаза, синь неба тонет в них.

На вид он статный и высокий.

Приятный, но суровый лик.

Не малой силой обладал он,

Подкову с лёгкостью сгибал.

Один раз даже бочку с мёдом

Над головой взял и поднял.

Сам кошевой его отметил,

Вот отпуск до зимы и дал.

Перед отъездом крепко обнял,

И по-отечески сказал:

«Гуляй казаче, да знай меру.

Люд православный защищай.

Не верь ни чёрту, а ни бабам.

Но Бога вот не забывай».

Иван с почтеньем поклонился.

«Спасибо Батьку», – отвечал.

Три раза он перекрестился,

Сел на коня и поскакал.

Минул ворота и помчался.

Клубится пыль из-под копыт.

Мгновенье и уже не видно,

Быстрее птицы он летит.

Гуляет в поле ветер вольный,

Дурманит горечь степных трав,

Ни края, ни конца не видно,

Душа поёт, а взор устал.

За яром речка заблудилась,

Не знает, куда дальше плыть.

Иван с улыбкою подумал:

«Как хорошо, вот тут бы жить.

Охотиться, ловить бы рыбу.

В саду вишнёвом дом иметь.

Что нужно мне ещё для счастья?

Эх, закурю и можно спеть».

Мечты, вещь славная такая,

Неважно сбудутся, иль нет.

Подумал только, о чём хочешь,

И появляется на свет.

Иван с неделю добирался

К родному своему селу.

Спал, где придётся, даже в поле,

Там ночь он провёл не одну.

Домой дорога быстро тает,

И конь не скачет, а летит.

Вот будто бы дымком пахнуло,

А вон и Днепр там блестит.

Село то звалось Вознесенка.

Ходили слухи, что Андрей

Апостол Божий там когда-то

Покинул грешный мир людей.

Но это точно не известно.

Всё кануло в молчанье дней.

Но Хортица, как есть, осталась,

Не раз я сам бывал на ней.

Там скалы Днепр распинают,

И он озлобленный ревёт,

Водою остров омывает.

Там много разных див живёт.

Это и есть то Запорожье,

Что за порогами Днепра.

Казацкая жила там воля,

Давно когда-то там была.

Иван на миг остановился,

Снял шапку, глубоко вздохнул.

«Как ни крути, а дома лучше»,

Сказал, и головой кивнул.

Звезда вечерняя на небе зажглась,

И день погас совсем.

Ночь темноту ведёт с собою,

Пузатый месяц правит всем.

А вот уже родная хата.

Иван с коня, идёт пешком.

Внезапно наступил на что-то,

Не ясно, но блестит притом.

Поднял и видит, то подкова.

Взял да и выбросил в траву.

Шульга в приметы мало верил,

На счастье, или на беду.

«Гей, батьку, мама, просыпайтесь,

Калитку не могу открыть.

Да отворяйся ты скорее,

Где-то задвижка должна быть».

Через минуту мамин голос

Из хаты: «Боже мой, Иван.

Да это же дытына наша.

Да просыпайся ты, Степан».

Тут двери сразу отворились.

Седой отец вышел во двор.

Стоит на сына молча, смотрит.

Слеза ему сбивает взор.

«Ну, ничего себе дытына», —

Только отец что и сказал.

И так, что кости захрустели,

Ивана тут же и обнял.

Шульга увидел, что у мамы

Уже седая голова.

Отец старее стал, хоть сила

В руках ещё пока жива.

«Да отпусти, задушишь хлопца», —

Взволновано просила мать.

«Приехал наконец-то, счастье

Такое Бог мог только дать».

Так долго все они стояли,

Пока соседи через тын

К ним обращаться уже стали:

«Смотри, приехал Шульгин сын».

«Что ж тут стоим, пошли до хаты, —

Придя в себя, Иван сказал.-

Проголодался, есть охота.

Без отдыха весь день скакал».

В дому всё так, как раньше было.

В углу лампадка, образа.

И рушники, что вышивала

Мама не жалуя глаза.

Сабля отца на прежнем месте,

Копьё торчит из держака.

Старик говаривал частенько:

«Сабля – жена для казака».

Накрыли стол, за ужин сели.

«Ну, что Иван, как на Сечи?

Не затупились ещё сабли,

Не заржавели перначи?»

«Не затупились наши сабли, —

Иван ответил, – только всё ж,

На Украине нету правды,

Как не ищи, а не найдёшь».

Отец, качая головою,

Со вздохом тяжко говорит:

«Нет, потому что вся старшина

Народ свой дурит и гнобит.

Позажирели атаманы,

Как ляхи стали, все паны.

Народ в кайданы заковали

И в тюрьмы садят без вины.

Не отдадут паны нам волю,

Отымут всё, что только есть.

Ох, много кровушки прольётся

За правду, столько, что не счесть».

Иван вздохнул, перекрестился,

Воды напился и сказал:

«А что сосед наш Татаренко

Дочь свою замуж не отдал?»

«Да нет, Мария в девках ходит.

У нас бывает иногда.

А Татаренко стал богатый,

И на селе он Голова.

Теперь его уж не объедешь

И на возу, так чтоб за раз.

Не помнит вражий сын как в детстве

Со мною коз он вместе пас.

Ну, ты ложись сынок уж поздно.

Ночь наступила, ты устал.

Уж почитай как больше года

В родной постели ты не спал.

Как только батька захрапели,

И мама с ним на тот же лад.

Иван тихонечко поднялся

И вышмыгнул в вишнёвый сад.

2. Свидание

В саду пичуга-соловейко

Уже заливисто поёт.

На небе месяц круглолицый

Свет серебристый сверху льёт.

Иван идёт туда, где раньше

С Марией часто он бывал.

Они встречались всегда тайно,

Чтобы отец её не знал.

Шульга уверен был, что точно

Мария в сад тоже придёт.

Ему так сердце подсказало,

А сердце никогда не врёт.

Вот и поляна там, где вишни

По кругу стали в хоровод.

Нет никого, Иван вздыхает:

«Что я хотел, прошёл уж год».

Вдруг кто-то его сзади обнял.

И сердце дрогнуло в груди.

Шульга мгновенно повернулся.

Вот счастье, ближе подходи.

Цветок ромашки, волос нежный

Лицо ласкает и пьянит.

Воображение дурманит.

Взор колдовской так и манит.

Так выглядит Ивана счастье.

Ему такое Бог послал.

Шульга глаза её целует.

Давно он этой встречи ждал.

Марию крепко обнимает.

А радость распирает грудь.

Глаза дивчина опустила,

Пускай целует, ладно, пусть.

Как вдоволь сладости напились,

То опустились на траву.

«Я знала, что в саду ты будешь,

Когда услышала молву».

«И я уверен был, что тоже

В саду тебя увижу я.

Как только все уснули, сразу

Пришёл сюда, любовь моя.

Как ты живёшь моё сердечко?

Скучаю очень по тебе.

Но службу просто так не бросишь.

Как цепи держит при себе».

Мария к парню прислонилась

И говорит: «Тебя ждала,

Боялась, не дождусь уже я.

Беда с тобою нас нашла».

«Беда?» – Ивану будто камень

Тяжёлый сердце придавил. —

Другого полюбила что ли,

Пока я на Сечи служил?

Мария вздрогнула. «Вот дурень.

Ну, надо же придумал что.

Да разве я бы среди ночи

Пришла сюда, как было б то?»

«Так что случилось? Говори ты,

Терпенье края уж дошло».

«Из города богач один к нам

Повадился ездить в село.

Глаз на меня свой положил он.

Отцу там что-то обещал.

Боюсь как бы меня отец мой

За него замуж не отдал».

Иван аж подскочил на месте.

«Как это так? А как же я?»

«Всё дело в том, что он богатый.

Ты бедный, радость ты моя.

А мой отец отдаст за деньги

Меня свободно, хоть кому.

Не знаю, что теперь и делать.

Может, ты скажешь что ему?»

Иван вздохнул и улыбнулся.

«Ну, что же это ерунда.

Не бедный я теперь, хорунжий.

Всё это горе, не беда.

С утра приду тебя я сватать,

Мне не откажет твой отец.

От тоже ведь любил когда-то,

Так что готовься под венец.

Мария грустно улыбнулась.

«Ну, я пошла. Пора домой.

Я Божью Матерь просить буду,

Чтоб помогла, любимый мой».

Иван Марию обнял крепко,

Потом ещё поцеловал.

На небе звёзды потускнели,

Рассветный час уже настал.

3. Сватовство

Как только выглянуло солнце

Макушкою из-за земли,

Иван стучался уже в двери

С лучами первыми зари.

Андрей Татаренко похож был

На голову по стати всей.

По форме круглый, невысокий,

Как пятка лысый, прохиндей.

«Вот гость, так гость с утра явился, —

Андрей Татаренко сказал.-

Ну, что же проходи до хаты.

Сказать по-правде, я не ждал.

Что на побывку возвратился

К себе на Родину, домой.

Что ж хорошо, не забываешь

Родителей и край родной».

Ивана сесть не пригласил он.

Шульга задумался, молчит.

Тут Голова сам взялся к делу:

«Ну, что хотел ты?» – говорит.

«И, правда, нам вокруг да рядом

Ходить нет смысла. Дело есть.

Не то чтоб дело, скорей просьба.

Вы разрешите мне присесть?

Я Вас прошу с поклоном, батьку,

Отдать Марию за меня.

Хочу взять в жёны вашу дочку,

И станем с Вами мы родня».

Андрей вдруг криво усмехнулся,

И головою покачал.

Ус покрутил, взглянул с прищуром,

И как-то въедливо сказал:

«Я слышал, ты уже хорунжий.

Не малый чин, коль это так.

Наверно, ты теперь богатый,

А не обычный там казак».

«Что я хорунжий, это верно, —

Иван ему и подтвердил.-

Да только я совсем недавно

Чин этот, с месяц, получил.

Так что богатства не успел я

Ещё нажить, но не беда.

С Марией любим мы друг друга.

А деньги это ерунда».

«Любовь и всё такое, это

Конечно, очень хорошо.

Сам молодым был, помню…

Только проходит быстро это всё.

Мария расцвела, как роза,

Как по весне вишнёвый сад.

Такую красоту захочет

Любой взять, очень будет рад.

А, если бросит, не дай Боже,

И что тогда, куда пойдёшь?

Цветок завял, кому он нужен?

Дурных на это не найдёшь».

«Не понимаю Вас я что-то.

К чему весь этот разговор?

Марию я клянусь, не брошу.

Вот голова, а вон топор».

Татаренко чуть усмехнулся:

«Зачем твоя мне голова?

Её как смалец не намажешь.

Пустые это всё слова.

Вот если б ты богатым, скажем,

Был, много денежек имел.

Тогда тебя своим бы зятем

Я видеть сразу захотел.

Ведь если за Марию деньги

Мне дашь ты, вот тогда всегда

Ты хорошенько будешь думать.

Её не бросишь никогда».

Иван напрягся весь и нервно

Так головою покрутил:

«Ну, сколько ж денег дать я должен?»

Сквозь зубы Голову спросил.

Андрей затылок почесал свой,

Плечами двинул и сказал:

«Не много, тысячу, примерно,

Я золотыми бы и взял».

Ивана пошатнуло даже.

Молчит, насупился как ночь.

«Такие деньги взять мне негде.

Хоть голову рубите прочь».

«Да что ты говоришь казаче?

Ты снова за своё, опять.

Зачем мне голова, подумай.

Что за неё смогу я взять?

Ты извини Иван, да только

Болтать мне больше недосуг.

Потом придёшь Марию сватать.

Ну, если сыщешь деньги вдруг.

4. Дурные мысли

Хорунжий шёл, людей не видя.

И белый свет ему, как ночь.

А голова, будто колода,

Тяжёлая, держать не в мочь.

Домой не возвратился больше,

А оказался вдруг в саду.

Там, где Марию вчера встретил,

Там, где услышал про беду.

«Вот чёртов сын чего удумал, —

Вслух злобно шёл и размышлял.-

Чтоб целых тысячу червонцев,

Ему достал я и отдал.

Да где ж я столько взять сумею?

Столько не стоит всё село.

Да легче гору с места сдвинуть.

Чтоб лихо старого взяло».

«Ну, что Иван, ходил к отцу ты? —

Вдруг кто-то рядом говорит.

Шульга весь вздрогнул, обернулся,

Мария позади стоит.

«Ходил, ходил, – сквозь зубы еле

Иван протиснул пару слов.

«И что тебе сказал отец мой?

Благословить он нас готов?»

«Я даже повторить не в силах.

Злость душит, и всего трясёт.

Отдаст тебя тому он только,

Кто много денег принесёт».

«Какие деньги, что такое,

Он что совсем сума сошёл?

Он что татарин не крещённый?

Совсем до края уж дошёл».

«Татарин, говоришь, кто знает?

И так бывает среди нас.

Фамилия и та подходит

К такому случаю как раз».

«Ну, ты Иван, давай потише.

Не забывай о том, что я

Татаренко являюсь тоже,

А мой отец, родня моя».

«Оно-то так, да где же столько

Смогу я денег раздобыть?

Не серебром, а золотыми

Мне надо тысячу добыть».

Мария замерла, взгляд прячет,

Так стыдно, что не хочет жить.

«Видать, отец меня не любит.

Осталось век укоротить».

«Да что такое говоришь ты?

Великий грех так рассуждать.

И как додумалась ты только

Такое в мысли себе взять?»

Мария обняла Ивана,

Смахнула со щеки слезу.

«Мне без тебя не жить, но всё же

Против отца я не пойду».

«Из головы дурь эту выбрось, —

Иван ей ласково сказал.-

Добуду деньги я, добуду»,

И крепко девушку обнял.

5. Ведьма

День к вечеру уже клонился.

Длиннее тени стали все.

Иван шёл сам, куда не зная.

Крутились мысли ещё те.

Вдруг видит впереди старухи

Ругают женщину и бьют.

При этом слов не выбирают,

И крепко ей поднадают.

Хорунжий в драку влез и тут же

Несчастную собой закрыл.

«Эй, люди, всё, остановитесь».

И кулаком им пригрозил.

«За что дивчину эту бьёте?

Украла что-то, может быть?»

«Да она ведьма, – бабка злится.-

Хотела со свету нас сжить».

Иван к дивчине обернулся,

А та шатается, молчит.

«Ты, что и вправду им вредила?

Не скажешь, снова будут бить».

Дивчина косу поправляет,

Волос чернющий, как смола.

Зелёные глаза искрятся.

Ивана за руку взяла.

«Дурного ничего такого

Я им не делала, Свят Бог».

При этом плачет, то и дело

Дыханье ей сбивает вздох.

«Вот эту бабу я лечила.

Она не хочет мне платить.

Взяла всем людям набрехала,

Что со свету хочу всех сжить.

Они ни в чем, не разобравшись,

Набросились и бьют меня».

Хорунжий гневно посмотрел так

На бабку. «В чём её вина?

Да разве ведьма та, что лечит?

Ты б лучше деньги отдала».

«И не подумаю. Болезнь та,

Так ерундовая была.

Ну, заболело в пузе что-то.

За что платить, уже прошло.

Ведьма там трав насобирала

На Хортице. Так теперь что?

Подумаешь, какое дело.

Я и сама лечить могу.

Бросай себе траву знай в воду.

Трава не деньги на лугу».

«Ну, ладно, мне не надо денег

За мой лекарственный отвар.

С болезнью справишься сама ты,

Коль скоро есть у тебя дар».

Дивчина резко развернулась

И зашагала прочь к Днепру.

Иван догнал её и просит:

«На мои деньги». «Не возьму.

Ты меня спас, и я готова

Тебе в твоей беде помочь.

Я вижу, что тебя накрыло

Несчастье, как глухая ночь».

«Ты вряд ли мне помочь сумеешь.

Болезнь мою тебе не знать.

Тут лихорадка золотая.

Её отварами не взять».

«А понимаю, нужны деньги.

Всё дело в них, чёрт их бери.

Ну, и зачем тогда хотел ты,

Отдать последние свои?»

«Те деньги, что сейчас имею,

Мою беду не отвернут.

А вот тебе б они немного

Могли бы смыть обиды муть».

«Действительно ты парень добрый.

Ну, как такому не помочь.

Так сколько ж денег тебе надо,

Чтобы на день сменилась ночь?»

«Я за невесту отдать должен

Не меньше тысячи монет.

Лишь после этого смогу я,

Пойти с любимой под венец».

«Аж тысячу да, вот это дело.

На редкость жадный здесь народ.

Последнюю рубашку снимет,

И как татарин отберёт.

Ну, не волнуйся, помогу я.

Да только никому, молчок.

На Хортицу придёшь ко мне ты,

Как будет петь ночной сверчок.

Скажу, где деньги взять сумеешь.

Не испугаешься, возьмёшь.

На острове в яру есть хата.

Если захочешь, то найдёшь».

В селе вдруг громкий стон раздался.

Иван растеряно спросил:

«Что там такое? Кто-то крикнул,

Как будто нож его пробил».

«Ты угадал, то стонет баба,

Та, что мне денег не дала.

Она хотела же лечиться,

Так вот болезнь к ней и пришла».

6. Опасный совет

Как только звёзды заблестели,

И выползла как блин луна,

Иван сел в лодку, оттолкнулся,

А в голове всё мысль одна:

«Что я такое вытворяю?

Наверное, с ума сошёл.

Я к ведьме в гости ночью еду,

Совсем до ручки я дошёл.

Ну, закрутила меня доля.

Такого не было со мной.

Дошёл до края я, до точки.

Похоже, чёрт советчик мой.

Да только вот твердит Мария,

Что век себе укоротит.

Тут к чёрту в зубы сам полезешь,

Пока Господь уставший спит.

Дивчина, как дивчина ведьма,

На вид такая, ничего.

Уж как-то с нею совладаю,

Если случится вдруг чего».

Вот лодка к острову подходит,

В песчаный берег нос и встрял.

Иван верёвку взял и крепко

Свой чёлн к коряге привязал.

Перекрестился, влево плюнул,

И быстро берегом пошёл.

В ночи, как днём тропинку видно,

На небе месяц уж взошёл.

Да, Хортица немалый остров,

До яра долгий путь лежит,

Шульгу как будто бы на крыльях

Сила несёт, почти, бежит.

Хорунжий хоть отважный парень,

Но здесь другое, не в бою,

Здесь ведьма, да ещё и баба,

Тут береги Душу свою.

Всё замерло, вокруг безмолвье,

И страх скребётся по спине.

«Казак я, не боюсь и чёрта», —

Иван твердит всё как во сне.

А вот и яр, а в нём и хата.

В окне мелькает свет огня.

«Теперь дороги нет назад мне.

Иисус Христос, спаси меня».

Шульга опять перекрестился,

Поцеловал нательный крест.

И только постучать собрался,

Дверь отворилась на окрест.

Стоит дивчина на пороге,

Того гляди с ума сойдёшь.

Иван так даже отшатнулся,

По телу пробежала дрожь.

«Я знала, что придёшь ко мне ты, —

С порога ведьма начала.-

И стол уже давно накрыла,

Да и горилку подала.

Ты проходи к столу смелее,

Поужинаем мы вдвоём.

А там и полежим мы вместе.

Что делать, думаю, найдём».

Иван качает головою:

«Я не за этим шёл сюда.

Если забыла, я напомню.

Закончим дело и айда».

«Вот с хлопцами беда, ей Богу.

Я что к венцу тебя зову?

Ну, что нельзя и посидеть немного?

За это деньги не возьму.

Убудет от тебя как будто,

Если со мною посидишь?

Или умрёшь, если разочек

Со мною в койке полежишь?»

«Вот чёртова порода бабья, —

Иван с усмешкою сказал.-

Все бабы ведьмы, ей-бо правда.

Видать не Бог вас, чёрт создал.

Я повторяю, спать не будем.

Я не за этим сюда шёл.

Ты обещала, что поможешь.

А нет, то я уже пошёл».

Вздохнула ведьма огорченно,

И говорит: «Ты меня спас,

Раз обещала, помогу я.

Всё честно будет в этот раз.

Есть холм там, в поле, одинокий,

На правом берегу Днепра.

Его увидеть можно только,

Как полная луна взошла.

Там золота найдёшь без счёта.

Возьми хоть всё, дарю тебе.

Там скифский царь был похоронен.

Бери сокровище себе».

«Вот это так, а где копать то?

Подумай, сколько там земли.

Да и опасны клады эти,

Где похоронены цари».

«Серебряную брось монету,

Когда наверх холма взойдёшь.

Где упадёт, там и копай ты.

Не сомневайся, клад найдёшь.

А, что опасно, это прав ты.

Тебя предупреждала я.

Но ты сказал, что любишь сильно,

Что, мол, она судьба твоя.

А, может, ты уж передумал,

На голову беду искать?

С царями лучше не вязаться.

Постель готова, пошли спать».

«Отстань, я спать с тобой не стану.

Ну, сколько можно повторять.

Поеду в чистое я поле.

Буду судьбу свою искать.

Как называется то место?

Похоже, дальний туда путь».

«Да, Чортомлином люди кличут.

Возможно, черти там живут».

Иван вздохнул и прочь подался.

Всё время думал, пока шёл:

«Есть клад там, нет, ещё не знаю.

А вот путь к чёрту я нашёл».

7. Чортомлиновский курган

Как только петухи пропели,

Иван пошёл седлать коня.

С собою взял он всё, что надо,

Такое дело не гульня.

«Куда в такую рань собрался, —

Вдруг позади отец его.

Ты, что на Сечь вернуться хочешь,

Тоска без дела своего?

И даже с нами не простился.

Чуть свет, а ты уже в седле.

Обидели тебя мы чем-то?

Да ты как будто не в себе».

«Простите батьку за молчанье.

Вам ничего не рассказал.

Со мной несчастье приключилось,

Вот потому я и молчал».

«Какое там ещё несчастье?

А ну-ка, расскажи всё мне.

Тебя в беде я не оставлю.

Пусть даже мне гореть в огне».

И как на исповеди тайной

Иван отцу всё рассказал.

Старый казак ус закрутил свой,

И трубку из кармана взял.

«Да, я не ждал от Татаренко.

Он раньше был мне, будто брат.

За деньги совесть совсем продал.

Кизяк ему у горло шмат.

То, что с нечистым ты связался,

Сынок, то есть великий грех.

Пусть Господь Бог тебе поможет,

Побить врагов нечистых всех.

А Чёртомлин найти не трудно.

За солнцем так вот и езжай.

А к вечеру на месте будешь.

Ну, там смотри уж, не зевай.

Плохое место, что тут скажешь.

Когда-то помню, я бывал…

Ну, слава Богу, мать не знает.

Что в молодости вытворял.

Ну, всё сынок, давай и с Богом.

Поосторожней там в степи.

Не забывай, что к чёрту едешь.

Беду Господь отвороти».

Иван как выехал из дома,

Галопом сразу и пошёл.

Клубится пыль над степью, вьётся,

Как будто целый полк прошёл.

Когда объехал буераки,

Свернуть на запад не забыл.

Поехал полем вслед за солнцем.

Туда, где Чортомлин и был.

Ой, поле, поле, мир широкий.

Гуляет ветер по траве.

Края перемешались с небом.

Тут воля вольная везде.

Ковыль там шепчет тихо, тихо.

Поёт кузнечик на лады.

Вот настоящая, где радость.

Степь – место счастья, не беды.

Бежит по небу солнце быстро.

Хоть на коне, а не догнать.

Путь свой отмеряло, исчезло.

Наверное, пошло поспать.

Как только заморгали звёзды,

И толстощёкий месяц встал,

Курган огромный появился.

Иван к нему и поскакал.

8. Клад

На холм Шульга как взгромоздился.

Так сразу вспомнил о еде.

Достал харчи, перекрестился,

И чарочку налил себе.

«Пускай здоровыми все будут

Добрые люди на Земле.-

Хорунжий выпил и добавил.-

Чтоб крепко мне сидеть в седле».

Сальца старательно нарезал,

Лучок, горбушку, начал есть.

Не торопился потому, что

Был месяц там, а надо здесь.

Поел, икнул, воды напился,

Потом запел он от Души.

А как не петь? Раз дела нету,

То пой, а хочешь и пляши.

По полю, песня растеклась вся,

Плывёт и стелется в траве.

Вдруг месяц, в небе путь проделав,

Встал там, где надобно уже.

Иван поднялся, взял монету

И бросил, будто для игры.

Монета в воздухе крутнулась,

И покатилась вниз с горы.

Внимательно хорунжий смотрит.

Темно, недолго до беды.

Не дай Бог спрятаться захочет.

Тогда напрасны все труды.

Монетка замерла на месте,

Орлом так к небу и легла.

Шульга поднял монетку, дунул.

«Не потерялась, не смогла.

Как ведьме верить, то копать мне

Необходимо прямо здесь».

Хорунжий взял лопату в руки,

Взволновано напрягся весь.

Копал, примерно, с час он где-то,

Пока услышал резкий звук.

Шульга нагнулся, присмотрелся,

А там стоит большой сундук.

Так хорошо на сердце стало

У парня, и тепло притом.

Но вдруг в спине похолодало.

Сковало тело будто льдом.

«Ты кто такой?» – суровый голос

Всю радость тут же оборвал.

Иван мгновенно обернулся

К тому, кто грозно его звал.

Стоит и видит всадник дивный,

Татарский шлем надет на нём.

Но необычный он какой-то.

А месяц светит, будто днём.

Иван из ямы быстро вылез.

Взял в руки саблю, чтоб была.

А тишина всю степь без края,

Как будто в плен к себе взяла.

«Шульга, хорунжий запорожский, —

Ответил всаднику Иван.-

А ты кто? Что-то не пойму я.

Ты турок, иль татарский хан?»

«Я скифский царь Атей, поганец,

А это мой курган и клад.

Ты, что украсть его собрался?!

А ну-ка, всё верни назад.

Тебя за это покараю.

Пощады можешь не просить.

Я голову твою как чашу

Возьму себе и буду пить».

«Пока я жив, не похваляйся

Про чашу – голову мою.

Волнуйся лучше о себе ты,

И голову держи свою».

Иван вскочил, и что есть силы

Толкнул он царского коня.

Атей на землю так и рухнул,

Аж зазвенела вся броня.

Царь встал, меч выхватил из ножен,

И начался жестокий бой.

По полю ветер разгулялся,

И поднялся ужасный вой.

Они так бились очень долго.

Шульгу усталость уже жмёт.

Он понял, скоро проиграет,

Если удар не нанесёт.

Иван мгновенно наклонился,

И саблею царя проткнул.

Атей не пошатнулся даже,

А только так себе икнул.

Хорунжий даже не заметил,

Как царь его к земле прижал.

Атей коленом навалился,

Достал из ножен свой кинжал.

«Ну, всё конец», – Шульга подумал.

И жизнь всю вспомнил тут же он.

Но царь кинжал свой спрятал в ножны,

С улыбкой страною притом.

«Убить меня никто не может.

По крайней мере, сейчас здесь.

Я призрак, не живу я больше.

Давно я к Духам вышел весь.

Тебя я убивать не стану.

Хоть ты меня и разозлил.

Ты славный воин и отважный.

Зачем тревожишь прах могил?»

Иван поднялся, отряхнулся,

Царю с волненьем говорит:

«Я за невесту выкуп должен

Отдать, отец её велит.

Отдай сокровище своё мне,

Зачем теперь оно тебе?

Тому, кто умер и без денег

Живётся хорошо везде».

Царь усмехнулся и ответил:

«Отдам, надеюсь, не соврёшь,

Клянись, что мне в беде поможешь.

Тогда весь клад себе возьмёшь.

–