Текст книги "Ермак. Телохранитель"

В разговоре возникла пауза, которую прервал генерал-майор Свиты Его Величества:

– Действительно, былинный герой. И когда только успел столько дел сотворить? Лет-то тебе сколько, казак?

– Семнадцать, ваше превосходительство. А все перечисленные события произошли за последние три года.

– Выглядишь значительно старше.

В этот момент к цесаревичу быстрым шагом подошёл князь Кочубей.

– Ваше императорское высочество, через десять минут сюда будут доставлены оседланные кони, а также двуконная коляска и два тарантаса.

– Отлично! – Николай, приняв доклад князя, обратился ко мне: – А тебе, Тимофей Аленин, сколько времени надо для организации показа?

– Через десять минут в полевой форме и с оружием отряд будет стоять на окраине станицы для выдвижения к учебной базе в Ермаковскую падь. Показ умений и навыков будет начат сразу при прибытии. Разрешите дать команду?

– Разрешаю, – будущий император вяло махнул мне рукой и повернулся к свите.

Я же, повернув голову налево, громко скомандовал: «Садись!»

Казачата обеих шеренг слажено и синхронно, как роботы-автоматы, перебросили поводья на холки коней, затем, не касаясь стремян, почти одновременно взлетели в сёдла. Я, оказавшись в седле, выехал из строя на корпус вперёд и, повернувшись к строю, громко и чётко скомандовал: «Смирно! Через десять минут все в полевой форме, с походным снаряжением и с оружием стоим конными в двухшереножном строю у начала тропы в Ермаковскую падь. Вопросы есть?»

Дождавшись дружного ответа от казачат: «Никак нет», скомандовал: «Направо – марш!!!»

Мои ребята по команде развернули коней направо, после чего отряд в две колонны шагом направился от пристани в сторону станицы. Дождавшись прохождения отряда, я, развернув коня, пристроился замыкающим. Моё снаряжение было на хуторе, но, вспомнив мудрую армейскую мысль «подальше от начальства, поближе к кухне», решил не рисковать и направился к месту сбора отряда. Что может ещё прийти в голову наследнику российского престола, неизвестно. Лучше держаться в отдалении.

«Так что бережёного бог бережёт», – подумал я, направляя коня следом за ребятами.

Между тем казачата, отъехав от свиты и толпы встречающих метров на тридцать, вернее всего, по команде Ромки Селевёрстова, с гиканьем и свистом рассыпались в разные стороны. Каждый из мальчишек широким намётом полетел к своему двору переодеваться и вооружаться.

Через десять минут два десятка казачат в полной боевой выкладке и с тревожным набором в перемётных сумках стояли в строю у начала тропы-дороги в сторону Ермаковского хутора. Увидев, что в начале улицы появилась двуконная коляска, в которой белым пятном кителя и фуражки выделялся цесаревич, я дал команду на выдвижение и возглавил строй.

Когда нашу колонну догнала коляска с цесаревичем, дал команду запевать песню. Ребята на два голоса задорно грянули «Казачью». После её окончания из конца колонны сопровождения наследника звонкие женские голоса затянули «Каким ты был…». Оглянувшись назад, я чуть съехал с тропы и увидел, что за цесаревичем и его свитой тянется целый поезд из верховых, телег, тарантасов, на которых ехали встречавшие наследника государя казаки и казачки Черняевского округа.

Казачата без моей команды запели «Есаула». Когда они смолкли, казачки запели «Терскую лезгинку», мои за ними затянули «Скакал казак через долину…». Две версты под песни пролетели быстро. Впереди показался хутор, а у меня в голове возник серьёзный вопрос: «Где я всех размещу?» На хутор решил не заезжать. Если цесаревич захочет посмотреть дом-казарму, заедем на обратном пути. Сейчас же если остановиться перед хутором, то образуется затор.

«Не на том зациклился, – подумал я. – Впереди полигон и показуха. Лишь бы всё прокатило. А то меня атаман Савин и старейшины съедят без лука, как капитана Кука».

Глава 2
Показуха на полигоне

Проехав до полигона, дал команду Лису построить отряд перед полосой препятствий. Сам с тройкой Тура стал руководить размещением на полигоне свиты и приехавших казаков и казачек Черняевского округа, которых прикатило под двести человек. Когда закончили эту суматоху и подъехали к отряду, перед ним уже спиной к строю, а лицом к полосе препятствий стоял цесаревич с генерал-губернатором Корфом и генерал-майором Свиты Его Величества, который являлся, как успел выяснить, князем Барятинским – начальником императорской охоты, обер-егермейстером Высочайшего двора и другом императора Александра III. Также рядом с государя наследником стоял контр-адмирал Басаргин. За этой четвёркой стояли флигель-адъютант его величества князь Оболенский, князь Кочубей, штабс-ротмистр Волков, князь Ухтомский, а также доктор фон Рамбах и художник Гриценко – лица, лично избранные императором для неотлучного сопровождения его императорского высочества в путешествии. Там же стояла пятёрка атаманцев конвоя-охраны. Старшим среди сопровождения наследника был князь Барятинский.

Эту информацию о главных представителях свиты цесаревича я успел узнать от есаула Вершинина. Этот казачина размером больше Митяя Широкого, с внешним видом истинного арийца, только с бородой, отвечал за безопасность наследника. За десять минут, что я ждал казачат на месте сбора, есаул успел мне разъяснить ху из ху в свите, а также что мы можем, а что не можем делать на полигоне в присутствии наследника государя.

Спрыгнув с Беркута и кинув повод Ромке, я направился к цесаревичу и окружающей его свите. Обернувшийся штаб-ротмистр Волков увидел меня и, сделав шаг к наследнику, что-то сказал ему. Николай развернулся и сделал приглашающий жест. Свита расступилась, и я подошёл к наследнику престола.

– Объясните, Тимофей, что это за сооружения и для чего они нужны? – спросил меня Николай Романов, когда я встал рядом с ним.

– Ваше императорское высочество, мы называем эти сооружения полосой препятствий, которые могут встретиться в бою. При их прохождении у казачат вырабатываются: сила, выносливость, ловкость и быстрота реакции. Также приобретаются навыки и умения для боя в пешем порядке.

– Тимофей, но казаки в основе своей предназначены для конного боя. Зачем все это? Вы же относитесь ко Второй Черняевской сотне Амурского конного полка, а не к пешему батальону и пешим казачьим ротам? – поинтересовался генерал-губернатор Корф.

– Ваше превосходительство, слушая рассказы старейшин и станичников, которые участвовали в боях на Амуре, сделал для себя выводы, что конных боёв практически не было. В горах, сопках, в лесу или на заболоченных равнинах конным не повоюешь. Когда готовился к сдаче испытаний на зрелость в гимназии, специально изучал рельеф Приамурья. Анализ показал, что около пятидесяти процентов площади губернаторства занимают горы и возвышенности, покрытые лесом, двадцать процентов – тайга, и около тридцати процентов – равнины, большая часть из которых заболочены и залиты водой. Только на Зейско-Буреинской равнине, которую называют Амурскими прериями, встречаются участки поверхности, где можно вести конные бои, и они составляют не больше десяти – пятнадцати процентов рельефа Приамурья. – Я замолчал, переводя дыхание.

– Продолжайте, Тимофей. Очень интересно! – поторопил меня князь Барятинский, посмотрев на меня заинтересованным и внимательным взглядом.

– Из проведенного анализа пришёл к выводу, что местность, изрезанная глубокими распадками и марями, горами и высокими сопками, непроходимой тайгой и затопленными равнинами, не позволяет использовать в полную силу коня. Как следствие, в большинстве случаев вести возможные боевые действия мне придётся во время службы в Амурском полку в пешем порядке. Поэтому я подумал, что было бы неплохо соединить стандартное обучение конного казака и пластуна. Мне дед много рассказывал о кубанских пластунах и о том, как они воевали в Крымскую войну, об их хитростях и военных ухватках.

– Интересный и оригинальный вывод. Продолжайте, Тимофей, – прервав меня, бросил реплику князь Барятинский.

– Потом мне в руки попался журнал «Русский вестник» за тысяча восемьсот шестьдесят седьмой год, в котором была статья генерал-майора Фадеева. В данной статье его превосходительство рекомендовал формировать отборные батальоны пластунов из охотников. По его мнению, метко стрелять можно научить любого рекрута, но нельзя научить бесшумному передвижению по местности, умению долго и неподвижно сидеть в засаде, а потом сделать только один меткий выстрел или незаметно подкрасться для этого выстрела, запоминать каждую тропинку на местности и уверенно на ней ориентироваться.

Я перевёл дыхание и сделал глубокий вздох.

«Боже мой, я спокойно разговариваю с будущим императором российским, с князем и личным другом Александра III, который имеет второй классный чин в табеле о рангах, и с генерал-губернатором – царём и богом этих мест, – мысль во время паузы молнией пролетела в моей голове. – В той жизни так высоко не залетал! Надо за языком следить!»

– Если посмотреть на амурских и уссурийских казаков, то большинство этим требованиям отвечают, так как охота – основной казачий промысел, приносящий достаток в этих местах, – продолжил я.

– Поясни, Тимофей, – вид у Николая уже не был скучающе-благодушным. В его взгляде я увидел интерес к тому, что я рассказывал.

– Слушаюсь, ваше императорское высочество. Этой весной в станицу приезжали чиновники из канцелярии генерал-губернатора для переписи населения Черняевского округа и анализа его хозяйственной деятельности. Меня атаман Савин привлекал как дополнительного писаря для оформления отчетных документов. Картина получилась следующая: в восьми станицах и хуторах округа сто тридцать четыре двора, в которых проживает восемьсот четырнадцать жителей, из них четыреста тридцать восемь мужского пола. Кроме одиннадцати мещан, все казаки, приписанные к Амурскому конному полку. В рабочем возрасте сто девяносто мужчин и сто пятьдесят девять женщин. На двор в среднем приходится шесть душ обоего пола и одна целая четыре десятых работника. На службу в Амурском конном полку по строевому и запасному разряду записано сто пятнадцать казаков. Отведенных земель округу четыре тысячи сто десятин, из которых сто тридцать десятин занято усадьбами и выгоном, тысяча семьдесят десятин покосами, семьсот пятьдесят десятин пашнями. Из пахотной земли состоит под посевами в этом году только четыреста двадцать десятин. Остальные – лес. Посевы и огороды дают только пропитание и немного выращенного на продажу. Поэтому основной заработок казаков Черняевского округа составляют охотничьи трофеи.

– Могу подтвердить, ваше императорское высочество, – Корф вклинился в мой доклад уверенным голосом. – По представленной мне из канцелярии статистике – по земельному довольству Черняевский округ находится в самых невыгодных условиях в губернаторстве, без сомнения, вследствие неимения удобных для земледелия земель в соседстве Амура.

– И что же даёт, по твоему мнению, Тимофей, для становления воина охотничий уклон в хозяйстве казаков Черняевского округа? – поинтересовался цесаревич.

– Я думаю, определённые навыки, которые можно будет потом применить в пешем бою. Для выслеживания разведки или мелких групп противника – это опыт следопыта. В нашем отряде лучший следопыт – Лесков Владимир, которому его превосходительство генерал-губернатор часы вручил. Он с шести лет с отцом на охоту ходит. Любой след читает.

– Да… Хм-м… – горестно вздохнул генерал-адъютант Корф.

– Охота на крупного хищника, например, тигра или медведя, – продолжил я, – требует не только внимательности, но смелости и решительности. Это сказывается на формировании твёрдого характера, а также меткости. Неудачный выстрел может стоить очень дорого, включая и самой жизни. Мой дядька Тимофей погиб на охоте. Его тигр задрал. Иногда во время охоты приходится стрелять на бегу, подчас не целясь, навскидку. Данный навык чрезвычайно нужен и в боевых условиях. Таким образом, охота формирует особые качества, сродни тем, что присущи пластунам – качества пешего разведчика, быстрого и эффективного, сильного и меткого в ближнем пешем бою.

Я замолчал и посмотрел на цесаревича.

– Что скажете? – Николай поочередно посмотрел на Корфа, Барятинского и Басаргина.

– При первом рассмотрении, ничего нового для требований к воинским умениям казаков пеших батальонов Амурского, Уссурийского и любого другого казачьего войска, – начал генерал-губернатор Корф. – Но выкладка о том, что только десять – пятнадцать процентов земель Приамурья пригодно для ведения конных боевых действий заставляет задуматься. Дам команду офицерам Генерального штаба из моего Приамурского военного округа проанализировать эту информацию.

– А мне интересна мысль объединить навыки и умения ведения боевых действий конных казаков и пластунов, – произнёс князь Барятинский. – Может получиться оригинальный вид войск – казачьи драгуны.

Князь задорно рассмеялся, из-за чего его борода заколыхалась на груди.

– Считаю, что мы заговорились, – подытожил цесаревич. – Пора посмотреть на полосу препятствий в действии. Что мы увидим, Тимофей?

– Ваше императорское высочество, старший десяток обучен проходить полосу препятствий с винтовками и снаряжением, младший – без оружия, но со снаряжением небольшого веса. Полосу проходят парами, соревнуясь друг с другом. По окончании полосы препятствий вооружённые казачата выходят на линию огня стрельбища, оборудованного в овраге. Мишени изготовлены из чурбаков, поставленных друг на друга и падающих при попадании. Поэтому махальные не предусмотрены. Огонь казачата открывают самостоятельно при выходе на линию. По окончании стрельбы, проходящая полосу пара возвращается бегом на место старта.

– Ваше императорское высочество, я против стрельб с нарушением требований Наставления восемьдесят четвертого года, – вмешался в разговор командир конвоя есаул Вершинин.

В синем мундире лейб-гвардии Атаманского Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича полка, высокой черной барашковой шапке с султаном из белых перьев, с витыми погонами есаул со своими мощными габаритами выглядел на фоне цесаревича весьма внушительно.

– Алексей Львович, увольте меня от своей мелочной опеки, – раздражённым голосом произнёс цесаревич. – В Индии во время охоты на гепарда вы меня чуть до нервного срыва не довели. Что мне здесь-то может грозить, скажите?!

Цесаревич побледнел, на скулах заиграли желваки. Было видно, что он с трудом сдерживает гнев.

«Бедный есаул, – подумал я. – Быть телохранителем у первых лиц государства – это жуть. Проще убица аб стену или выпить йаду».

– Всё, есаул Вершинин, я ваше мнение принял к сведению, но смотреть прохождение препятствий будем со стрельбами, – цесаревич говорил, будто бы заколачивая каждое слов. – Аленин, начинайте показ!

– Слушаюсь, ваше императорское высочество! – Я принял самую молодцеватую свою стойку «смирно». – Сколько пар запускать?

– А что ты планировал нам показать? – вопросом на вопрос ответил наследник.

– Прохождение полосы препятствий двумя-тремя парами. Показ всем отрядом комплекса боевых приёмов и ударов кинжалом, шашкой, а также кинжалом и шашкой одновременно. После этого отряд, разбившись на пары, покажет условные бои один на один с оружием и без него. Небольшие сценки по захвату языка. Снятие часового. Выучку коней для пешего боя. На десерт конная рубка лозы младшим десятком.

– Отменно подготовились! – Барятинский, положив левую ладонь на эфес золотого георгиевского оружия, правой рукой достал из кармана мундира платок и вытер вспотевший лоб. – Такой программы для встречи гостей я и в военных училищах не видел, не говоря уж о юнкерских. Начинайте, Тимофей, а то солнце припекать начало.

– Слушаюсь, ваше высокопревосходительство. – Я чуть переступил с ноги на ногу, ещё больше вытягиваясь во фрунт.

– Ваше императорское высочество, вам со свитой лучше пройти вперёд и вправо шагов шестьдесят. Вон туда, к началу ограждения стрельбища, – я вытянутой рукой показал направление движения и конечную точку перемещения. – С того места вам будет хорошо видно и прохождение полосы препятствий, и стрельбу. А есаул Вершинин может направить двух атаманцев на линию огня, для контроля стрельбы учениками казачьей школы.

– Хорошо, Тимофей. Пойдёмте, господа.

Цесаревич двинулся к указанному мною месту. За ним потянулась свита. Проходящий мимо меня есаул Вершинин сверкнул из-под бровей голубыми глазищами и благодарно кивнул.

Я вернулся к застывшему строю отряда и дал команду: «Слезай». Казачата спешились и, застыв, вопросительно уставились на меня.

– Лис, Тур, Леший, Шило, Сава и Сыч, вы парами идёте по полосе. Следующая пара стартует, досчитав до ста пятидесяти. Не торопитесь. Основная задача – пройти препятствия чисто, без срывов и падений. Кто промажет по мишени – тому дополнительно четыре часа занятий на прицельном станке! Стреляйте по ближним чурбакам на двести шагов. В дальние чурбаки на триста шагов разрешаю стрелять только Туру и Лешему. Всё понятно?

Дождавшись ответных кивков шести казачат, я продолжил:

– Дан, с остальными вон там, – я указал на незанятую народом площадку метрах в двадцати от начала полосы, – из лошадей составите «вагенбург», а то нашу коновязь заняли. Потом в две шеренги строитесь на линии старта «тропы разведчика». Всё! Время! Разойдись!

Отдав команду, пошёл к атаману Савину, старейшинам и видным казакам округа, которые небольшой кучкой стояли метрах в десяти от нашего строя. Краем глаза, отдавая команды казачатам, видел, как Савин старался незаметно для цесаревича и свиты подозвать меня к себе.

– Господин атаман? – обратился я к Савину, подойдя к казакам.

– Что там, Тимофей? Что государя наследник говорит? Не томи! – атаман, тяжело вздохнув, снял фуражку и вытер рукавом пот со лба.

– Всё хорошо, Иван Митрофанович. Его императорское высочество дал согласие посмотреть все наши выступления.

– Хорошо ему. Мы тут все извелись, а он спокойно с самим государя наследником разговаривает да с генералами. Я слова все забыл, которые неделю учил, когда цесаревичу хлеб-соль вручал, а он десять минут чего-то рассказывал! – Атаман повторно вытер пот со лба. – А кто второй-то генерал в свите да контр-адмирал? Генерал-губернатора Корфа мы знаем.

– Его высокопревосходительство генерал-майор Свиты Его Величества князь Барятинский – начальник императорской охоты, обер-егермейстер Высочайшего двора и личный друг императора Александра III. Он старший в свите цесаревича.

– Ох, боже ты мой, – испуганно выдохнул дед Митрофан Савин.

– А морской генерал – это контр-адмирал Басаргин. Состоит в Свите Его Императорского Высочества флаг-капитаном. Был флагманом отдельного отряда кораблей, на которых цесаревич совершил плавание от Триеста до Владивостока.

– Господи, начальство-то какое, – тяжко вздохнул старый Феофан Подшивалов.

– Ты это! Не подведи, Тимофей! За честь станицы и округа отвечаешь! – дед Давыд Шохирев в волнении теребил правой рукой свою роскошную бороду. – А то пошли на поводу у Митяя Широкого с твоей показухой. А вдруг наследнику не понравится?

Вперёд выдвинулся вахмистр Ширяев, раздвигая казаков своими широченными плечами.

– Господа казаки, обсуждали же всё на сходе. Поверьте, всё будет хорошо. Что видел наследник государя в других станицах, кроме Никольской? Встретили с хлебом-солью, лучшие наездники показали джигитовку. Вручили подарок наследнику, получили отдарки. И всё! А тут – целая казачья школа станицы Черняева. А чему казачат в ней учат – сейчас увидите. Я когда эту показуху, как это Тимофей называет, полностью увидел неделю назад, то обалдел. Такого точно нигде не увидишь. Так что всё будет лепо. Наследнику государя точно понравится!

– Дай бог, дай бог! – атаман Савин перекрестился, а за ним дружно перекрестились все казаки. – Беги, Тимофей, казачата уже построились.

Я развернулся и побежал к своим, но был остановлен окриком одного из атаманцев, который взмахом руки показал мне, что меня ждёт цесаревич. Развернувшись, побежал к наследнику.

– Что-то мы заждались, Тимофей. Давай начинай! – цесаревич приветливо махнул рукой, показывая, чтобы я встал рядом с ним.

Я развернулся и, увидев, что Ромка Селевёрстов смотрит на меня, дал ему команды выученными в отряде жестами спецназа: «Двое» и «Вперёд». После этого подошёл и встал рядом с наследником.

– Что ты сделал, Тимофей, когда поднял руку вверх и показал пальцами «виктория – победа», а потом этой же рукой махнул вниз? – спросил меня цесаревич.

– Ваше императорское высочество, в бою, особенно в засаде, не всегда можно общаться голосом. Вот мы и придумали язык жестов. Я же подал команды: «Двое» и «Вперёд».

– Интересно, и сколько команд в языке жестов вашего отряда? – поинтересовался наследник.

– Тридцать основных. И комбинации из них, – ответил я.

– Действительно интересно, – задумчиво произнёс князь Барятинский.

Между тем Лис и Тур, получив команду, вышли на старт и спрыгнули в траншею. Остановились на секунду, а потом, выпрыгнув из неё, побежали через участок с воронками. В траншею спрыгнули Леший и Шило.

Первая пара прошла участок воронок, затем песка и болота с пнями и добежала до рва глубиной в косую сажень с земляным валом. Прыжок в ров, внизу Лис, подсаживаемый Туром, прыгнул вверх и зацепился за конец пенькового каната, который находился на высоте двух метров от дна рва. Быстро перебирая руками, выбрался на вал. Перебросив из-за плеча винтовку, держась за ствол и ремень винтовки, Лис опустил её прикладом вниз. Ждущий внизу Тур ухватился за приклад и с помощью Ромки быстро выбрался наверх.

– Эх как?! Ловко! – нарушив стоящую в свите тишину, воскликнул князь Кочубей.

Завал из деревьев в десять метров, оплетенных верёвкой, был следующей преградой, которую Антип Верхотуров и Ромка Селевёрстов быстро преодолели. Подбежав к канаве с водой шириной четыре метра и глубиной до метра, Лис и Тур прыжком перенеслись через неё при помощи шестов, подвешенных над канавой на перекладине.

– Чисто обезьяны, – усмехнулся в бороду князь Барятинский.

Тур и Лис, преодолев канаву, упали и стали преодолевать ползком участок в двадцать метров под верёвками на кольях, натянутыми на высоте около сорока сантиметров.

– Точно – пластуны! – снова пробасил князь Барятинский.

Первая пара, преодолев ползком препятствие, поднялись и побежали по перекинутым брёвнам через ров глубиной два метра с водой на дне и шириной метров шесть. Потом был участок длиной в десять метров с малозаметными силками и спотыкачами.

Дальше деревянные стенки, имитирующие дзоты с амбразурами различных размеров. Тур и Лис, подхватив с земли по солидному голышу, заменяющим гранаты, запустили ими в имитацию.

– А это что за препятствие? И зачем твои ученики камни бросали? – поинтересовался цесаревич Николай.

– Ваше императорское высочество, на этом препятствии ученики школы учатся бросать трехфунтовые гранаты, попадая в цель.

– Ещё и гренадёры! – усмехаясь, пророкотал Барятинский.

Тур и Лис на следующем препятствии спрыгнули в траншею, из которой два хода сообщения вели к чучелам для снятия часового. Достав кинжалы, они резко приблизились к чучелам из бревен, обвязанных канатами, и нанесли удары.

– Я понял, что казачата сняли часовых, но почему чучела в ямах? – спросил генерал-губернатор Корф.

«Вот об этом я не подумал. До окопных войн ещё больше десяти лет», – пролетела в моей голове мысль.

– Чтобы труднее было подбираться, – ответил я первое, что пришло на ум.

– А реально ученикам школы приходилось снимать часовых? – поинтересовался Корф.

– Так точно, ваше превосходительство. При нападении на лагерь Золотого Лю я и Селевёрстов Роман, один из проходящих полосу препятствий в первой паре, сняли по часовому кинжалами, – ответил я.

– Это было чуть меньше двух лет назад. Сколько же вам было лет? – продолжил блиц-допрос генерал-губернатор.

– Мне было почти шестнадцать, Селевёрстову четырнадцать. Большинству казачат из старшей группы тринадцать.

– Таких подробностей о возрасте казачат, уничтоживших банду Золотого Лю, мне не докладывали. Я думал, что вы казаки-малолетки. – Корф затеребил рукой одну из половинок своей бороды. – А сколько времени казаки обучались?

Я отметил мысленно, что генерал-губернатор назвал нас казаками. Такая оценка в глазах хозяина Приамурья дорогого стоила.

– С Романом Селевёрстовым мы занимались чуть больше года, с остальными почти полгода, – ответил я.

В этот момент стартанула пара Лешего и Шило. А на исходный рубеж, спрыгнув в траншею, вышли Раздобрев Савватей и Савин Евгений.

Надолбы и колья, расставленные на участке длиной метров десять, Лис и Тур прошли быстро, после чего как кошки по пазам и скобам поднялись на самый верх пятиметровой деревянной стены из стоймя вкопанных бревен, с которой спустились с помощью канатов, прикрепленных на другой стороне стены.

– А данное препятствие для каких целей? – спросил меня князь Барятинский.

– В Приамурье много пусть и небольших гор, а за Амуром их еще больше в приграничье. На этой стене казачата учатся лазить по горам и преодолевают страх высоты, – ответил я.

– Вершинин, а из атаманцев кто-нибудь по этой стене взберётся? – спросил есаула цесаревич.

– Если прикажут, мои атаманцы влезут куда угодно, – мрачно ответил начальник охраны Николая.

– Ваше императорское высочество, у нас около месяца уходит на изучение прохождения препятствий по одному. Полную полосу казачата начали проходить больше чем через два месяца тренировок. А в полном вооружении и снаряжении только через год. При этом в полевой форме учеников школы предусмотрена специальная ременная система, которая позволяет прикреплять к ней всё снаряжение и вооружение, чтобы оно не мешало и равномерно размещалось по телу.

Я встрял в разговор, чтобы цесаревич, не дай бог, не заставил свою охрану штурмовать стену или попытаться пройти всю «тропу разведчика». Только травм мне не хватало.

– И кто же придумал это снаряжение? Портупеи, которые были на казачатах при встрече, кто придумал? – спросил генерал-губернатор.

– Вместе придумывали, – ответил я. – Вариантов было много. Пробуем образец, не понравилось – делаем другой. А парадная портупея больше для красоты.

«Не так и много вариантов было, – подумал я про себя. – Больше подгоняли РД под перемётную сумку и остальную мелочь. Но об этом лучше не говорить».

– И кто же эти эксперименты финансировал? – спросил генерал-губернатор Корф.

– Из казны школы. На учебных выходах занимались охотой. Трофеи продавали. Помогали семьи казачат. Из станичной казны также немного помогали, сначала атаман Селевёрстов, потом атаман Савин. Официальной возможности помогать больше у них не было.

– Понятно! – усмехнулся Корф, разгладив на две стороны свою бороду. – Шельмец. Значит, золото у Лю всё-таки взяли. Орлы!

– Вы о чём, Андрей Николаевич? – поинтересовался цесаревич.

– Это я своим мыслям, ваше императорское высочество.

«Фу-у-у! Пронесло! – подумал я. – А Корф отличный дедок».

Пока мы, можно сказать, беседовали, первая пара пробежала наклонные лестницы, перепрыгнула двухметровый забор, прошла бревна высотой три метра с площадками для спрыгивания. И теперь Лис и Тур ползли с помощью рук и ног по горизонтальным канатам длиной шесть метров, натянутым на деревьях на высоте четырёх метров.

– Ваше императорское высочество, считаю такую полосу препятствий очень полезной для обучения воинов Российской империи. – Тон князя Барятинского был серьёзен. И сам он выглядел при этих словах серьёзным и задумчивым.

– Тимофей, какой общий вес вооружения и снаряжения у казачат, которые проходят сейчас полосу препятствия?

– Где-то полпуда, ваше высокопревосходительство. Но могут и с большим весом, – ответил я.

– А сколько им лет?

– В основном шестнадцать.

– Хм-м… А выглядят старше и значительно более развитыми физически для своих лет.

– Ваше высокопревосходительство, старшая группа тренируется два года, младшая год.

– Интересно! Большинство прошедших медкомиссию рекрутов из крестьян в двадцать один год физически выглядят намного хуже, – озадаченно произнес князь.

«Ага! Проходил медкомиссию каждый второй или третий, да ещё откармливать надо было этих рекрутов с полгода, – подумал я. – Некоторые мясо в каше или щах первый раз за многие годы увидели». Вслух, конечно, я эти мысли не озвучил.

– А здесь, ваше императорское высочество, чуть ли не дети по возрасту проходят сложные препятствия, которые не каждый солдат или казак строевого разряда пройдет, – продолжил Барятинский, показывая рукой на три пары казачат, проходящих полосу.

Тур и Лис уже ноздря в ноздрю бежали по наклонной стене из слег, чтобы спрыгнуть в отверстия с высоты около четырех метров, оказавшись в канаве с песком.

Пока цесаревич задумчиво рассматривал полосу препятствий, по которой с интервалом шли две пары казачат, Тур и Лис добрались до линии огня стрельбища, где их ждали два атаманца из конвоя цесаревича.

Достав из подсумков пачку с пятью патронами, Ромка и Антип зарядили свои винтовки. Передёрнули затворы и, взяв в распор ремень винтовки, приняли стойку для стрельбы стоя. Через пару секунд почти одновременно прогремели два выстрела. Вдали с двух мишеней, состоящих из трёх чурбаков, поставленных неровно друг на друга для меньшей устойчивости, слетели верхние чурбаки.

– Какое расстояние от линии огня до пораженных мишеней? – задал мне вопрос князь Барятинский.

– Триста шагов, ваше высокопревосходительство, – ответил я.

– Отличная стрельба после такой физической нагрузки, – отметил генерал-губернатор Корф.

Свита цесаревича начала активно обсуждать результаты прохождения полосы препятствий и стрельбу первой пары. Я же думал о том, какой фитиль вставить Ромке за то, что тот стрелял в дальнюю мишень, нарушив мой приказ.

Лис и Тур между тем разрядили винтовки под бдительным контролем атаманцев и побежали к началу «тропы разведчика». Так же удачно отстрелялись оставшиеся две пары и заняли своё место в строю перед полосой препятствий.

– Что дальше, Тимофей? – обратился ко мне наследник.

– Показ в составе отряда комплекса боевых приемов с оружием, ваше императорское высочество, – ответил я.

– А ты вашим языком жестов отсюда можешь дать команду отряду?

– Так точно, ваше императорское высочество.

– Тогда командуй.

«Не сталкивались вы, ваше высочество, с показухой в советской, а потом российской армии, – подумал я. – Всё давно продумано и отрепетировано, даже такой вариант с подачей команды жестами».

Я поднял правую руку над головой, сделав круг над головой, а потом этой же рукой указал место полигона почти напротив свиты, где при подготовке к возможному выступлению голышами были отмечены места размещения каждого участника показухи. Цесаревича и свиту на место, где сейчас они стояли, я отправил по заранее разработанному сценарию.