Текст книги "Метро 2033: Холодное пламя жизни (сборник)"

Игорь Илюшин
Плакальщик

I. Узник правосудия

– Не передумал еще? Молчишь? По глазам вижу, что нет, и уже не передумаешь, – старик покачал головой, тяжело вздохнул и вернулся к своему занятию. С деловым видом он осмотрел крепления кевларового бронежилета и защитных пластин, подтянул ремни, показавшиеся ему ослабленными. Не туго, чтобы не стеснять движения, в самый раз, болтаться не будет, сидят как влитые. Закончив с этим, чуть тягостно похлопал своей крупной, узловатой ладонью по спине терпеливо дожидающегося конца процедуры молодого человека. На вид ему можно было дать лет двадцать семь, не больше, однако помертвевшее лицо с пустыми глазами прорезали кривые дорожки морщин – печать безнадежного горя, отяготившего душу.

– Вот, проверь-ка, не жмет нигде?

Тот послушно покрутил руками, присел, даже подпрыгнул.

– Все в порядке, спасибо, Сергей Николаевич, как на меня делали. Надеюсь, мне хватило патронов, чтобы за все расплатиться, вряд ли я смогу вам отплатить по полному за вашу помощь. – На его бледном заостренном лице появилась слабая улыбка.

– Эх, – оружейник опять тяжело вздохнул, – отказался бы ты от своей затеи, Леш. Своими руками на смерть тебя собираю, тебе еще жить и жить, а такие вещи… они для нас, для тех, кого в будущем уже ничего не ждет.

Парень ничего не ответил. Медленным шагом он подошел к широкому столу, примостившемуся у дальней стены мастерской. Там его ждала остальная часть экипировки для предстоящего дела. Старик молча смотрел ему в спину, потом махнул рукой и сел на протяжно скрипнувший стул с отбитой спинкой, прикрыв лицо ладонью. Алексей медленно взял в руки каску, соединенную с масочным респиратором, темная сталь тускло блестела в свете сороковатной лампочки, отражающейся в стеклянных окулярах. Не спеша надел, защелкнул замки. Потом перекинул через плечо колчан с арбалетными болтами. Сам арбалет, композитный «Архонт», бегло осмотрел, проверил механизм, хотя и знал, что нужды в этом нет, – Сергей держал снаряжение в прекрасном состоянии. Кобуры с пистолетами-пулеметами Алексей закрепил на бедрах, десяток обойм к ним отправились в подсумок. Пара ножей, среди которых был керамбит, отправились в ножны на груди и ноге. И в довесок две наступательные гранаты РГД-5. Кажется, все. Он быстрым шагом прошел от края до края мастерской, попрыгал. Ничто не стесняло движений, все сидело идеально.

– Да уж, грозно выглядишь, – пробормотал старик, разглядывая обвешенного броней и оружием парня. – Человек-армия, так говорили раньше.

– Спасибо, дядь Сереж, спасибо за все. Надеюсь, увидимся еще, не знаю, как благодарить вас…

Старик, который даже в свои шестьдесят выглядел крепким, стойким, словно столетний дуб, теперь осунулся, стал меньше. Он подошел к Алексею, заглянув в безучастные, мертвые стекла противогаза, сухая ладонь легла на железный наплечник.

– Просто выживи, Леш… И перебей всех этих мразей. Без пощады, пусть заплатят за все. За каждую отобранную жизнь и пролитую кровь. Есть вещи, простить которые не смогут даже святые, а мы всего лишь люди. Одно только жаль, что выпало нелегкое дело на твою долю.

Он хотел добавить что-то еще, но передумал. Потрепал по плечу и отступил на шаг, окинув взглядом готового к выходу воина. Оружейник невольно содрогнулся, сейчас перед ним стоял не молодой жизнерадостный парень, каким запомнился ему Алексей. От молчаливой фигуры в броне веяло пустотой и тьмой, притаившейся на дне истерзанной души. Не осталось ничего, что распаляло ее огонь. Человек исчез, растворился, осталась оболочка, живая, но мертвая.

Не говоря ни слова, Алексей развернулся, направляясь к закутку, скрывавшему собой лестницу наверх, к небу, налитому свинцовой тяжестью осени. У выхода он обернулся, сверкнув белой вспышкой стекол противогаза:

– Нет больше Алексея. Он исчез вместе с той, которую любил, когда ее ломали и пытали, а потом… – запнулся. Не смог выговорить. – Сгорел вместе со всеми, кто заслуживал намного большего, чем они в итоге получили. Даже если придется спуститься в Ад и ниже, ради мести, я спущусь. Отныне зови меня… Плакальщик.

С этими словами он поднялся по раскрошенной бетонной лестнице навстречу своей судьбе.

Снаружи лил дождь, словно где-то прорвалась темная гладь мрачного неба, скрывавшая за собой целый океан, и теперь он решил утопить в себе весь белый свет. Резкие порывы ветра хлестали россыпью тяжелых капель, со звоном разбивающиеся о стальные части брони Плакальщика. Он немного постоял на месте, устремив взор вдаль, туда, где из-за стены деревьев поднимались темные столбы дыма, смешивающиеся со свинцовыми облаками. Ныне пожары в Вичуге пылали почти каждый день, и даже подобный ливень был не в силах их затушить. Алексей закинул арбалет на плечо и неспешной походкой направился в сторону городка. Спешить ему было некуда, его никто нигде не ждал. Больше не ждал. В памяти воскресали и гасли обломки воспоминаний о недавней жизни, теперь она была чужая, казалось, что он подсмотрел ее, примерив на себя, а потом со вздохом отложил прочь, как неподходящую вещь. Его личные воспоминания начинались теперь с момента, когда…

…Черный дым, неспешно расползающийся по синеве неба, Алексей увидел издалека. Внутри тут же кольнуло от дурного предчувствия, пальцы сжали рукоять станкового пулемета так, что побелели костяшки пальцев. Что могло случиться за те полдня, что он и Георг ездили в соседние Родники за припасами? Пожар? Уже плохо: август выдался засушливым, дожди словно обходили Вичуги стороной, даря свою благосклонность кому-то еще, если пылает бывший частный сектор, а дома там в основном деревянные, выгорит все вокруг. Броневик резко подскочил на ухабе, Алексею пришлось со всей силы вцепиться в оружие, чтобы удержаться, свободной рукой он повыше натянул обрывок шарфа, защищая лицо от летящей в него пыли и сора. На стеклах противоосколочных защитных очков темнели грязные пятна, но обзору не мешали. Лента пулеметных патронов звенела и дребезжала о дно кузова, извиваясь раненной змеей.

Дальше пошла ровная дорога, по сторонам от которой неспешно проплывали обширные поля. Трава и цветы мягко колыхались под порывами ленивого бриза. Они уже теряли свои летние краски, желтея, увядая, всем своим видом говоря о скором наступлении осени. На фоне чернеющего вдали леса можно было рассмотреть едва уловимые силуэты танцующих в воздухе лунных фей. Изящные создания, словно сотканные из серебра, кем они были в старом мире, из кого получились? От длинных гибких тел во все стороны вились невесомые, плавно колышущиеся щупальца, увенчанные бусинками слез, в темноте они сияли голубыми звездами, и часто поля, где ночевали феи, превращались в озера света. Длинные шеи венчались безликими лицами, рассекаемыми полоской широкого рта. Эти существа были безобидны, никто даже не знал, чем они питались. При приближении они взмывали вверх, словно потревоженные бабочки, и рассыпались во все стороны, издавая мелодичный звон. В преддверии осени их стало меньше, но каждое лето они возвращались вновь, возрождаться и умирать.

Алексей отвернулся от кружащих вокруг мутантов, сосредоточившись на том, что впереди. Еще пятнадцать минут, и они будут дома. Ни он, ни Георг не заметили скрытую тенями цепь, натянутую поперек дороги, у самой земли.

Добытчики даже не успели понять, что произошло. Машину резко подбросило, накренив вперед, раздался зубосводящий скрежет метала, и их швырнуло на обочину. Во все стороны разлетелись плохо закрепленные мелкие свертки и коробки с грузом из Родников, а среди них кувыркался по земле Алексей, напоминающий безвольную куклу. Массивное колесо завалившегося на бок броневика прочертило совсем рядом с головой, разминувшись с ней буквально на пару сантиметров. Повисла тишина, нарушаемая лишь шумом ветра в кронах деревьев. Алексей с тяжким стоном перекатился на спину, боль охватила каждую клетку тела, сознание подло норовило ускользнуть в спасительную темноту, прочь от страданий. Одно из стекол очков разбилось, лишь чудом не повредив глаз, второе пошло мелкими трещинам. С трудом, превозмогая свинцовую тяжесть в руках, Алексей непослушными пальцами задрал их на лоб. Он лежал на спине, безучастно разглядывая небо с лениво плывущими по нему облаками. Рядом раздались шаги.

– Опа! А этот еще жив. Ха! Так даже интереснее. – Над Алексеем навис человек в черной местами рваной одежде, перехваченной множеством ремней разного размера. Впалые колючие глаза незнакомца на изможденном бородатом лице разглядывали добытчика насмешливо, недобро. Сапог с подкованной подошвой опустился на грудь Алексея, давя на ребра, хищная улыбка растеклась по губам оборванца. Он обернулся за спину. – Эй, ребята, принимайте живчика, отправим к остальным, а то больно уж они хлипкие, так что лишним не будет.

К ним тут же подошли несколько человек. Подобных им, вичуговцу видеть раньше не доводилось. Крупные, в закопченных до черноты железных, местами щетинившихся кривыми шипами пластинах брони, закрепленных широкими ремнями и цепями. Некоторые носили эти импровизированные доспехи прямо поверх голых торсов. За спинами воинов висели автоматы АК, а в ножнах на поясах короткие, грубо сработанные клинки. Крепкие руки подхватили безвольное тело Алексея и потащили прочь от места аварии, любитель ремней в черном ехидно помахал ему вслед рукой, подмигнув.

– Добро пожаловать в Орден Черных Рогов, парень!

Так Плакальщик впервые встретил Аристарха. В черном списке это имя стояло одним из первых, и вскоре, он планировал вычеркнуть его навсегда…

Окраины города встретили его тишиной и мертвыми остовами сгоревших домов. Потоки воды стекали по черным обугленным останкам, смешиваясь с золой и пеплом. Осиротевшие, изуродованные пламенем вещи довершали мрачную картину разорения. Что-то жалобно хрустнуло под ногой, Алексей нагнулся и поднял сломанную, оплавленную куклу с трещиной на голове. Он несколько мгновений разглядывал игрушку, пальцы сжались вокруг пластикового туловища, затем словно обессилели, и кукла выскользнула из них на землю. Единственный оставшийся глаз небесно голубого цвета равнодушно взирал на плывущие сверху серые облака.

С громким треском обрушилась часть сгоревшей стены в доме неподалеку, не выдержала собственного веса из-за сырости. Плакальщик мгновенно вскинул арбалет, развернувшись к источнику шума. Несколько секунд он вглядывался в развалины, прежде чем опустить оружие. Не обнаружив ничего опасного, медленным шагом он приблизился к порогу и заглянул внутрь, опершись рукой о дверной косяк, вернее о то, что от него осталось. Это был дом Георга.

В тот злополучный день его друг не пережил аварии, один из воинов черных рогов вытащил его, полуживого, с переломанными конечностями, из машины, добив ударом штыка в сердце. По крайней мере, ему не довелось увидеть ужасы, до сих пор изводящие разум Алексея во сне и наяву. У Георга был сын, Антошка, семилетний проказник, за которым глаз да глаз, кто знает, что с ним стало теперь. Солдаты Ордена Черных Рогов увели всех детей в неизвестном направлении, их десятками грузили в фургоны, а тех, что были хлипкие или больные… От них избавились. Даже не стали тратить патроны, словно мясники на бойне, воины орудовали ножами и мечами. Маленькие безвольные кукольные тела, залитые кровью, скинули в одну общую могилу и подожгли, облив бензином. Плакальщик хорошо помнил тошнотно-приторный запах горящей плоти, смешанный с химическим запахом топлива, от которого кружилась голова и от которого некуда было деваться.

У него вдруг перехватило дыхание. Захотелось снять противогаз и вдохнуть полной грудью холодного осеннего воздуха, к горлу подступила тошнота. Алексей отшатнулся от порога мертвого дома, в голове беспомощно звучали предсмертные крики и детский плачь. Он развернулся и побежал вдоль дороги в сторону центра. Ноги скользили по грязи, взрывали лужи тучей брызг, дыхание с хрипом вырывалось из пересохшего рта Плакальщика. У одного из домов он свернул вправо, срезая дорогу к улице Ленинградской, и там остановился, переводя дух. Голоса не отпускали, они отчаянно надрывались внутри головы, а громче всех звучал один-единственный женский голос, раз за разом повторяющий его имя. В нем слышалась мольба, мелькала смутным образом протянутая рука и широко раскрытые от ужаса серые глаза. Алексей рухнул на колени, обхватив пальцами скользкую сталь шлема, из груди вырвался глухой стон. И вдруг все закончилось. Он неподвижно сидел на коленях в грязи под потоками дождя, руки бессильно соскользнули вниз. Предательская мысль, дремавшая где-то глубоко внутри все это время, выбралась наружу.

Как бесполезно и смешно его стремление отомстить, не проще ли все закончить здесь и сейчас? Кто узнает о его боли, кто поймет, почему он сделал то, что еще только предстоит сделать? Никто. Он остался один. Как хочется забыть абсолютно все, вернуться в прошлое и… сбежать. Не знать чувств, привязанностей, может быть, тогда наступил бы покой? Перед взором вновь предстал грустный призрачный образ. Взгляд серых глаз, полный тепла и любви, невесомая улыбка, словно наяву он почувствовал заботливые объятия тонких рук. Ладонь Плакальщика легла на грудь, и, хотя ничего кроме холодной поверхности брони она не почувствовала, там, под ней небольшой круглый предмет врезался в кожу. Все, что осталось от единственной, кого он любил, – простое серебряное кольцо, подвешенное на цепочку, все еще хранившее ее прикосновения.

Ладонь сжалась в кулак, и Алексей резко поднялся на ноги. Внутренности затопил чернильный комок ненависти, все сомнения развеялись в одну секунду. Он не отступит. У него нет такого права. Больше Плакальщик об этом не задумывался. Твердым решительным шагом он отправился вперед. Туда, где скоро прольется первая кровь.

II. Забери их в ад

Дом находился на пересечении улиц Ленинградской и Родниковской. Со второго этажа отлично просматривалась вся дорога и перекресток.

Плакальщик подошел к окну и осторожно выглянул наружу. Все так же лил дождь, залетая в пустой оконный проем. Стекло и раму Алексей вытащил сам, не так давно, пару дней назад. На полу собралась уже приличная лужа, хлюпающая под ногами. Дорога пустовала, а кругом царила тишина, нарушаемая лишь плавным шелестом воды. Казалось, в городе не осталось ни одной живой души. Он еще немного постоял, вглядываясь в сырую пелену. В посадке неподалеку жалобно вскрикнула сойка. И все, больше ничего, и никого.

Алексей отступил назад в комнату и положил арбалет на стоящий у стены стол, – пока что он ему не пригодиться а у него есть одно очень важное дело. Он зашел в спальню, обои на стенах здесь облезли лохмотьями, шуршащими на ветру. Плакальщик сел на пол перед кроватью и один за другим начал доставать из-под нее тяжелые промасленные свертки из мешковины разного размера. Развернул один и не смог сдержать кривой ухмылки при виде блестящей темной стали внутри.

Несколько напряженных ночей потребовалось ему, чтобы перетащить части «корда» и боеприпасы к нему в этот дом, с трудом избегая поисковых отрядов Черных Рогов. Один раз он почти попался, но солдата тогда отвлекла внезапно вылетевшая из переулка лунная фея. Удача, или что-то еще, явно была на стороне Плакальщика. А до этого несколько дней ушло на то, чтобы научиться собирать и разбирать пулемет под чутким руководством Сергея. Теперь, наконец, пришло время использовать полученные знания на практике. Алексей перенес все части оружия к окну в зале и принялся за работу.

Дом он выбрал не случайно. Разорив Вичуги, Черные Рога начали посылать отряды к Родникам. Их конвои всегда уезжали и возвращались одной и той же дорогой. Лучшего даже желать было нельзя. Здесь он и устроит им торжественную встречу.

Руки заученными движениями соединяли части пулемета, он даже не задумывался о том, что делает. В какой-то момент вскинулся, прислушался, показалось, что снаружи рычат моторы. Но на улице никого не было. Лишь иногда пронзительно вскрикивали сойки, не поделившие между собой еду. Нервы натянуты до предела, вот и мерещится.

Деталь к детали. Одна за другой. Каждая из поставленных на свое место частей отрезала дорогу назад. Как только последняя из них окажется на своем месте, как только прозвучит первый выстрел – обратно пути не останется. Осознание этого наполняло Плакальщика какой-то мрачной радостью, почти наслаждением. Словно он готовился заглянуть за давно закрытую, запретную дверь, к которой так манит и которая пугает одновременно. Осталось только повернуть ключ, чтобы войти внутрь.

Последним он присоединил треножный станок, после чего закрепил пулемет в оконном проеме. На то, чтобы зарядить ленту патронов, времени много не ушло. Приготовления завершились, теперь осталось только дождаться гостей, и Алексей чувствовал, что долго их ждать не придется. Не отрывая внимательного взгляда от уходящей в туманное марево дороги, он положил руки на пулемет…

…Солдаты ордена Черных Рогов выстроили людей в шеренги, тех, кто выказывал хотя бы малейшие признаки неповиновения, безжалостно били прикладами автоматов и кулаками в перчатках со стальными накладками. Некоторых забивали насмерть, в назидание другим. Впрочем, желающих сопротивляться было немного, здесь остались лишь обычные люди, не бойцы. Всех охотников и добытчиков воины ордена перебили в первые часы вторжения в коротком бою. Тела убитых развесили на деревьях и фонарных столбах. Особо досадившим защитникам Вичуг отрезали головы, которые позже сложили у ног памятника Ленину. В качестве издевки, укладывать головы заставили самих вичуговцев. Нет, ни о каком сопротивлении больше не могло быть и речи. Только не среди раскачивающихся на ветру трупов, обклеванных воронами, и не среди устрашающего вида воинов, забивающих очередную жертву прикладами автоматов.

Алексей оказался в первых рядах. Стараясь не совершать лишних движений, он украдкой осматривался, шарил глазами по сломленной угрюмой толпе, надеясь поймать взглядом ЕЕ среди остальных, с каждой минутой страх внутри усиливался, но черные с белой прядью волосы нигде не мелькали. Неужели… Мимо прошел солдат, и Алексей поспешно опустил глаза вниз. Он уже понял, что на особо дерганых те обращают внимание в первую очередь, а ему излишнее внимание пока ни к чему. Сначала надо найти ЕЕ, удостовериться, что все в порядке…

В отдалении послышался гул мотора, а вскоре перед толпой остановилась машина. Как и вся техника, принадлежащая Черным Рогам, она была выкрашена в графитово-черный цвет, бампер скалился грубо наваренными шипами, с натянутой между ними колючей проволокой. Только у этой на крыше еще возвышался низкий штандарт с прикрепленными на цепь человеческими черепами, зловеще осматривающими окрестности пустыми глазницами. Из машины вылез Аристарх. Он ловко запрыгнул на капот и помахал поднятыми руками, явно требуя внимания. Толпа молча, с ненавистью уставилась в его сторону. Командир Черных Рогов ничуть не смутился, на его хищном лице появилась вполне дружелюбная улыбка. Только глаза оставались холодными и безжалостными. Удостоверившись, что все внимание принадлежит лишь ему, он начал речь:

– Я знаю, что у всех есть дела, что вас ждут семьи, но поверьте, много времени я у вас не займу, так что уделите мне немного вашего драгоценного внимания. – На лицах многих вичуговцев отразилось недоумение и растерянность. Но куда больше было злых гримас. – Все происходящее сейчас кажется вам немыслимым злодеянием, беспощадным, лишенным логики. Однако все это делается ради вашего же блага, и скоро вы это поймете. Я сожалею, что пришлось поступить так, как мы поступили. Если вы думаете, что мне доставляет удовольствие выполнять и отдавать подобные приказы, то вы глубоко ошибаетесь…

«Врешь, сука, врешь!» – Алексей судорожно сжал кулаки, не отрывая глаз от Аристарха, упоенно что-то продолжавшего вещать с броневика. Слова пролетали мимо ушей добытчика, превращались в шум ветра в листве. Как ему хотелось сейчас подбежать, сдернуть эту мразь на землю и удавить. Медленно, чтобы тот прочувствовал все. Каждую секунду утекающей жизни.

– …И таким образом, некоторые из вас, возможно, присоединятся к нам, другие же вернутся к обычной жизни. Разумеется, под нашим присмотром и защитой. Скоро пройдет осмотр и распределение. Прошу не сопротивляться и слушаться, тогда никто не пострадает. Мои симпатии на вашей стороне!

По толпе вичуговцев пошел ропот. Аристарх все с той же наигранно-добродушной улыбкой смотрел в их сторону. Его высокая фигура темным силуэтом выделялась на фоне солнца, руки он сложил за спиной, легкий ветерок играл обрывками одежды командира Черных Рогов. Наконец толпа замолкла.

– Тварь! Лжец! Убийца! – женский крик раздался в задумчивой тишине, словно раскат грома посреди ясного неба.

Алексей вздрогнул, узнав голос. Это была ОНА! Из опешившей толпы вырвалась девичья фигурка в потрепанном, но приличном платье темно-бордового цвета, с надетым поверх черным жилетом-юбкой на ремешках. Никто даже не подумал ее остановить. Девушка подхватила с земли камень и изо всех сил метнула его в Аристарха. Она попала ему в грудь, заставив чуть пошатнуться. Над улицей резко повисла тишина. Командир Черных Рогов с задумчивым видом потер место попадания, разглядывая ЕЕ с искренним любопытством. Наконец он вздохнул:

– Сюда эту дрянь.

Один из воинов, гигант, перепачканный черной краской и в противогазе со стальной шипастой окантовкой, спокойно подошел к НЕЙ, и хлестким ударом наотмашь сбил с ног. Намотав волосы на кулак, а другой рукой вцепившись в плечо, он поволок ЕЕ к броневику, где прижал к капоту, чтобы не рыпалась. Аристарх присел над девушкой на корточки, мягко и даже нежно погладил ладонью по окровавленной щеке.

– Красивая… – прошептал он, – даже слишком. Знаешь… мне было больно слышать такие обидные слова из этого прелестного ротика. А эти чудесные, прекрасные руки, – Аристарх осторожно взял ее ладонь в свою, разглядывая, – они не для грубых вещей, не для камней.

ОНА смерила его холодным взглядом. Промолчала.

– И я вижу на одном из пальчиков кольцо… Это украшение или такая невероятная девушка чья-то избранница? Если так, то я завидую. Не знаю, как так вышло, на моем пути попадались одни пустышки, которые не стоят даже пряди волос с этой головы, – он притворно горестно вздохнул, погладил девушку, едва заметно кивнул все еще удерживающему ее солдату. Тот кивнул в ответ. – Простые, одинаковые. Они не могли ничего мне дать, но сами хотели так много. А в тебе я чувствую огонь. Жизнь. Волю… Не обращай внимания, видимо, старею. Много говорю.

Воин в противогазе железной хваткой сжал руку девушки чуть выше запястья. Аристарх резко поднялся в полный рост и со всего размаху опустил каблук сапога на ЕЕ пальцы. А потом еще раз. И еще, все больше входя в исступление. ОНА закричала лишь в первый удар, пронзительно и горько. Потом, видимо, потеряла сознание от болевого шока. Хруста ломающихся фаланг и костей не было слышно за грохотом железа.

– Никто! Никто… против… меня! – лицо командира Черных Рогов исказила безумная гримаса, из приоткрытого рта текла слюна, теряясь в бороде. От злости его сотрясали конвульсии.

Время для Алексея замерло. Стихли звуки. Воздух стал вязким, словно гудрон, он с трудом мог дышать. Все мысли исчезли, в голове потемнело. Дальше он действовал на рефлексах, не отдавая себе отчет в том, что делает. В прыжке он сбил стоящего рядом воина Черных Рогов на землю, одним движением свернув ему шею, хруст шейных позвонков прозвучал словно издалека. Алексей вырвал из безвольных рук автомат. К нему уже бежали все находящиеся на площади солдаты, но его это мало волновало. Все внимание было сосредоточено лишь на Аристархе и на НЕЙ.

– ЭЛЯ!

К нему подбежали. Не глядя добытчик всадил штык в силуэт на краю зрения. Судя по ощущениям, попал, по рукам потекла горячая кровь. Вырвал лезвие из тела и попытался сделать шаг, но не смог. Кто-то врезал ногой в спину, а потом со всех сторон посыпались удары. Еще и еще. Кроме боли не осталось ничего, лишь на краю гаснущего сознания трепетала искра страха за ту, кого он любил больше жизни…

Из воспоминаний Плакальщика вырвали сигнальные гудки и грубые выкрики, пробивающиеся сквозь гул моторов. Конвой возвращался! По телу пробежала нервная дрожь. Ладони сами сжались в кулаки. А следом пришло спокойствие. Ушли тревоги и волнения. Пора заняться делом. Щелчок затвора пулемета прозвучал словно набат, скорбно звякнула, покачнувшись, лента патронов. Он уже отчетливо видел черные, огрызающиеся от внешнего мира шипами машины, некоторые из которых снаружи облепили воины, ничуть не смущенные холодным ветром и ливнем. На узкой покрытой ухабами дороге техника замедлила ход, словно специально для его удобства. Плакальщик положил пальцы на гашетку и начал отсчитывать секунды. Один… два… три… сорок шесть. Он открыл огонь. «Корд» сухо бухнул выстрелом, дернулся как бешенный, едва не вылетев из рук, но Алексей быстро приспособился к зверской отдаче. Пришлось, ведь права на ошибку у него просто не было. Крупнокалиберные снаряды рвали железо машин будто бумагу, настигали разбегающихся в панике солдат Черных Рогов, скашивая одного за другим. Спаслись в основном те, кто ехал снаружи и в задних рядах конвоя. При первых же звуках выстрелов они соскочили на землю, забиваясь в укрытия. Часть воинов, кое-как сгруппировавшись под шквалом свинца, кинулись к дому, откуда по ним вели огонь. Плакальщик предвидел подобный поворот событий, а потому оставил небольшой подарок в подъезде. Он даже еще не успел расстрелять ленту патронов до конца, как на первом этаже, грохнуло. С потолка посыпалась штукатурка, окно в спальне со звоном разлетелось осколками. Алексей оставил ставший бесполезным «корд» и достал из кобур пистолеты-пулеметы, неспешным шагом он прошел в коридор и встал напротив двери в квартиру, которую предварительно запер. Прошло несколько минут, прежде чем снаружи на нее обрушился первый удар, а потом затрещали петли, выворачиваемые ломом. Плакальщик выждал для верности несколько секунд и открыл огонь короткими очередями. На узкой лестничной площадке Черным Рогам попросту некуда было деться, поэтому никаких сомнений в том, попал он в кого-нибудь или нет, не было. Обоймы закончились быстро, опустевшие пистолеты отправились назад в кобуры, времени на перезарядку уже не было. Алексей быстро отступил назад в комнату, и вовремя. Солдатам тоже пришла в голову идея пострелять сквозь дверь. Пули вгрызались в стены, изрешетили комод с зеркалом, но больше никакого вреда не причинили. Дав еще одну очередь, явно для профилактики, Черные Рога вновь взялись за дверь, снеся ее за пару секунд. В коридоре загрохотали шаги. Плакальщик на мгновение прикрыл глаза, глубоко вздохнул. Выдохнул. Пальцы крепко сжали рукоять небольшого топорика, также приготовленного заранее. На входе в комнату появился первый воин Черных Рогов. Мокрый, в кровавых потеках, на лбу задранные защитные очки, в руках короткий клинок. На мгновение он замешкался, с удивлением рассматривая закованную в броню фигуру Плакальщика. А вот Алексей времени не терял. В один шаг он оказался подле чернорога и с размаху вогнал лезвие топора тому в шею, почти отрубив голову. Брызнула кровь, марая пол, стену и доспехи. Схватив обмякшее тело за плечо, Плакальщик оттолкнул его в сторону. На него уже ломилось еще несколько противников, однако узкое пространство не давало им толком развернуться. Алексей увернулся от неловкого тычка мечом и ударил в ответ, лезвием снеся нападающему челюсть, во все стороны разлетелась кровавая слюна и зубы. Очередной удар – топор застрял в толстом черепе чернорога. Труп дернули на себя сзади, утащив вместе с оружием. Плакальщик, чертыхнувшись, отшатнулся прочь, схватил со стола арбалет, выстрелив навскидку. Болт угодил одному из воинов прямо в глаз. Через труп уже перешагивали другие, арбалет был откинут в сторону, в руке Алексея появился нож, взятый обратным хватом. Главное не дать себя зажать! Он проигнорировал удар мечом, пришедшийся по наплечнику, и с силой заехал противнику кулаком по лицу, да так, что захрустела кость, следом тут же вогнал ему нож в подбородок. Не останавливаясь, пнул следующего за ним здоровяка в грубой железной маске промеж ног, схватил за горло, начал наносить беспорядочные удары в голову, словно маньяк, опьяневший от запаха и вкуса крови. Усталости не было, была лишь дикая, звериная радость и азарт. Плакальщик с упоением резал и колол, почти не заботясь о том, чтобы уклоняться от ответных выпадов. Бездумно, почти механически он продвигался вперед. Воины Черных Рогов тоже не уступали ему, озверев не меньше, чем Алексей. Одуревшие от ярости и злобы, они просто перли вперед, пытаясь достать его, неважно как, лишь бы порвать, уничтожить. Вот он сгреб одного из них, довольно хлипкого на вид, за затылок и приложил лицом об стену, оставив на ней кровавые отпечатки, тут же добил, перерезав горло. Пропустил мощный удар с колена под живот, откинувший его назад в комнату, полоснул в ответ не глядя. По ушам резанул вскрик, чернорог упал на колени, закрыв глаза ладонями, из-под которых струилась кровь. Плакальщик размашисто врезал ногой, носком берца переломив ему гортань.

Кажется, он что-то кричал, бессмысленное и нечленораздельное, когда с размаху сбил плечом еще одного бойца Черных Рогов, одетого в кожаную куртку с железными нашивками, повалив того на залитый кровью пол. Нож плясал в руке, раз за разом кромсая плоть. Враг уже не подавал признаков жизни, а Алексей все колол. В голове опять бушевали голоса. На этот раз они не стенали, не просили пощады. Нет. Голоса были полны кровожадности, – мертвые жаждали отмщенья. Они подначивали, злорадно хохотали, просили продолжать. Кровь с ног до головы покрывала Плакальщика, застилала стекла маски. Рука занесла лезвие в очередной раз, но так и остановилась в воздухе. Он мазнул ладонью по лицу мертвого чернорога и тяжело поднялся на ноги, держась за голову. Все кончилось. Этот был последним.

Перед глазами плясали черные пятна, Алексей привалился спиной к стене. Среди беспорядочного насмешливого гомона прорезался теплый успокаивающий голос. ЕЕ голос. Все остальные недовольно взвыли, не желая уходить, но постепенно затухали, исчезали в темных закутках сознания. Пока не растворились полностью. Остался только шум ливня за окном и раздающиеся вдали надсадные сигналы тревоги. Плакальщик тряхнул головой, приходя в себя, бой еще не окончен, все только начиналось. Пора уходить отсюда, пока не сбежались все силы ордена, оставшиеся в городе, иначе в этом доме все и завершится. Он подхватил с пола арбалет, и не глядя на трупы быстро выбежал на улицу. Лишь на секунду задержался в подъезде, мельком бросив взгляд на разорванные взрывом растяжки останки пары бойцов Черных Рогов. Ему нужно увидеть всего одно тело, и в доме среди убитых его не было. Может, в машинах? Или там, среди расстрелянных из «корда». Надо торопиться!