Текст книги "Ответственность в уголовном праве"

В оценке юридического значения поведения, соответствующего уголовно-правовым нормам, важен и другой момент. Вывод об ответственном или безответственном поведении предполагает оценку данного конкретного варианта поведения с точки зрения конкретных социальных норм, а применительно к поведению, соответствующему требованиям уголовного закона, – уголовно-правовых норм. Такое поведение можно считать ответственным в общесоциальном смысле, но только при одном условии: если оно правомерно с точки зрения уголовного закона.

В случае нарушения уголовного закона субъектом уголовной ответственности возникает обязанность отвечать за его нарушение. Тем самым происходит изменение правового статуса субъекта уголовно-правового отношения. Гражданин как субъект регулятивного уголовно-правового отношения становится субъектом охранительного уголовно-правового отношения. Последнее возникает с момента совершения преступления и представляет собой отношение (правовую связь) между государством и лицом, совершившим преступление, по поводу уголовной ответственности за него.

В юридической литературе встречаются суждения, согласно которым возникновение охранительного уголовно-правового отношения связывается с различными стадиями процессуальной деятельности – возбуждением уголовного дела, привлечением лица в качестве обвиняемого, вступлением обвинительного приговора в законную силу. С этими утверждениями нельзя согласиться по следующим основаниям: 1) уголовно-правовое отношение, возникающее на основе норм уголовного закона вследствие совершенного преступления, существует объективно и не зависит от усмотрения правоохранительных органов. Последние лишь устанавливают и конкретизируют содержание уже существующего уголовно-правового отношения; 2) согласно действующему уголовному законодательству преступность и наказуемость деяния определяются законом, действовавшим не в момент вынесения того или иного процессуального акта, а во время совершения преступления (ч. 1 ст. 9 УК); 3) срок давности привлечения к уголовной ответственности исчисляется со дня совершения преступления (ч. 1, 2 ст. 78 УК).

Содержание охранительного уголовно-правового отношения, возникающего вследствие совершенного преступления, качественно отличается от содержания регулятивного уголовно-правового отношения: обязанности лица, совершившего преступление, понести уголовную ответственность и наказание соответствует право государства возложить ответственность и наказание на виновного с учетом общественной опасности совершенного преступления, личности виновного и обстоятельств, смягчающих и отягчающих наказание. Праву лица, совершившего преступление, подлежать уголовной ответственности и наказанию только за совершенное им деяние и на индивидуализацию ответственности и наказания соответствует обязанность государства выполнить это требование.

В своем развитии охранительное уголовно-правовое отношение может проходить ряд стадий:

1) с момента совершения преступления до момента вступления обвинительного приговора в законную силу – уголовно-правовое отношение по поводу преступления;

2) с момента вступления обвинительного приговора в законную силу до момента отбытия назначенного судом наказания либо освобождения от отбывания наказания – уголовно-правовое отношение по поводу наказания;

3) с момента отбытия назначенного судом наказания (либо освобождения от отбывания наказания) до момента погашения или снятия судимости – уголовно-правовое отношение по поводу судимости[26]26
  Об этом также см.: Филимонов В.Д. Указ. соч. С. 114–121.—В литературе иногда говорят не о стадиях (этапах) правоотношения, а о стадиях юридической ответственности, фактически отождествляя эти понятия (см., напр.: Иванов А.А. К вопросу о стадиях юридической ответственности // Российский следователь. 2009. № 6. С. 11–13).


[Закрыть].

В процессе реализации охранительного уголовно-правового отношения его содержание, а соответственно, и стадии могут изменяться в силу наступления юридических фактов, связанных с деятельностью его субъектов. Например, в зависимости от характера поведения лица, отбывающего наказание в виде лишения свободы, у него может возникнуть право на досрочное освобождение от дальнейшего отбывания наказания (ч. 1 ст. 79 УК) либо, напротив, обязанность претерпеть более суровые ограничения, чем те, которые это лицо уже испытывает (ст. 314 УК). В случае неприведения обвинительного приговора в исполнение в установленные законом сроки, при отсутствии обстоятельств, приостанавливающих течение давности, осужденный имеет право требовать освобождения от наказания, а государство обязано его выполнить (ст. 83 УК). Реализация охранительного уголовно-правового отношения может быть прекращена уже на первой стадии его развития, когда, например, в силу добровольного заявления лица о даче взятки, это лицо освобождается от уголовной ответственности (примечание к ст. 291 УК).

Основанием изменения содержания охранительного уголовно-правового отношения могут выступать и обстоятельства, непосредственно не зависящие от воли его субъектов. Например, изменение социально-экономической обстановки, вызвавшее утрату общественной опасности уголовно-противоправного деяния, может являться основанием для освобождения лица, его совершившего, от наказания (ст. 80.1 УК)[27]27
  И остается непонятным, почему при наличии таких изменений до момента осуждения лица, совершившего преступление, либо уже в процессе исполнения назначенного судом наказания, после его отбытия до погашения или снятия судимости уголовный закон никак на них не реагирует: не предусматривает возможности, соответственно, освобождения от уголовной ответственности, от отбывания наказания, досрочного снятия судимости?


[Закрыть].

Таким образом, возникнув вследствие совершенного преступления, охранительное уголовно-правовое отношение может прекращаться: при освобождении от уголовной ответственности по различным основаниям, в том числе в связи с истечением срока давности привлечения к уголовной ответственности; при освобождении от наказания по различным основаниям, в том числе в связи с истечением срока давности исполнения обвинительного приговора; в силу актов амнистии или помилования; по причине смерти лица, совершившего преступление; в результате изменения уголовного законодательства; в результате снятия или погашения судимости. Судимость, как правовое состояние лица, совершившего преступление, возникающее при осуждении его к конкретной мере наказания, прекращается либо ее досрочным снятием, либо погашением в течение сроков, предусмотренных в ст. 86 УК. Погашение или снятие судимости прекращает все правовые последствия, связанные с судимостью, а значит и с совершением преступления.

Объектом правоотношения (т. е. тем, на что направлено правоотношение) является такое социальное явление, на которое ради желаемого воздействия сначала норма, а затем и правоотношение направляют деятельность людей[28]28
  См.: Прохоров B.C. Указ. соч. С. 102.


[Закрыть]. Если объектом регулятивного уголовно-правового отношения является сохранение и развитие общественных отношений, регулируемых уголовным правом, то объектом охранительного уголовно-правового отношения – их «восстановление» после преступного на них посягательства.

В связи с характеристикой отношений ответственной зависимости, складывающихся «вокруг» преступления, необходимо учитывать, что в этой сфере уголовно-правового регулирования могут возникать отношения, порождаемые хотя и уголовно-противоправными, но не преступными деяниями (деяниями, не достигающими «качества» преступления). Примерами такого рода деяний (уголовно-противоправного поведения) могут служить: злостное уклонение от отбывания наказания в виде исправительных работ (ч. 4 ст. 50 УК), ограничения свободы (ч. 4 ст. 53 УК). Уголовно-противоправное непреступное поведение может быть выражено в систематическом или злостном неисполнении условно осужденным возложенных на него судом обязанностей (ч. 3 ст. 74 УК).

§ 2. Понятие, виды и формы реализации уголовной ответственности

Юридическая ответственность представляет собой одну из форм проявления социальной ответственности. Ответственность как философско-социологическая категория отражает объективно необходимые взаимоотношения между личностью, коллективом, обществом, выражающие исторически конкретный характер их взаимных обязанностей, реализующихся в сознательном и волевом поведении и деятельности[29]29
  См… Минкина НА. Воспитание ответственностью. М., 1990. С. 23. —Нельзя не обратить внимание на то, что до настоящего времени в отечественном правоведении производность юридической ответственности от ответственности социальной в лучшем случае просто констатируется, в худшем – юридическая ответственность преподносится как уже нечто данное, как атрибут исключительно государственного принуждения (см., напр.: Овсепян Ж.И. Юридическая ответственность и государственное принуждение. Ростов н/Д, 2005).


[Закрыть].

Категория юридической ответственности находит свое выражение в правовой связи между государством и личностью по поводу правовых требований. В связи с этим, в зависимости от субъекта отношений ответственной зависимости (государство или личность), об ответственности можно говорить на двух уровнях, а соответственно, и в двух значениях: на уровне того, кто предъявляет правовые требования, и на уровне того, кому эти требования адресованы. В первом случае ответственность (на уровне государства) – это правовое последствие, сопровождающее правовые требования. Во втором ответственность (на уровне личности) – это ответ на предъявляемые правовые требования, т. е. правомерное или неправомерное поведение[30]30
  И хотя поведение и его правовые последствия – это суть взаимосвязанные явления, их отождествление нередко приводит к полемике по различным основаниям: противопоставлению ответственности в собственном смысле слова (правового последствия правового поведения) ее основаниям – правомерному или неправомерному поведению (см., напр.: Филимонов В.Д. Уголовная ответственность по российскому законодательству. М., 2008. С. 71).


[Закрыть]. Характер ответной реакции личности на предъявленные правовые требования обусловливает и характер ответа государства и общества на поведение индивида. Именно в смысле реакции государства на правовое поведение субъекта употребляется термин «ответственность» в правоведении.

По своей природе и характеру влияния на общественные отношения юридическая ответственность занимает центральное место в системе социальной ответственности. В то же время основные положения теории социальной ответственности органически присущи учению об ответственности в праве, и в уголовном в том числе.

Юридическая ответственность отличается от иных форм социальной ответственности тем, что она, имея в своей основе нормы права, опирается на государственно-властный механизм реализации и обеспечения.

Правовые требования находят свое закрепление в нормах права. В зависимости от отраслевой принадлежности источника правового поведения – нормы права – юридическая ответственность подразделяется на уголовно-правовую, гражданско-правовую, административно-правовую и т. д. С этой точки зрения уголовная ответственность, во-первых, должна быть последствием только уголовно-правового, а никакого иного правового поведения, и, во-вторых, она должна быть именно уголовной, а никакой иной правовой (а тем более неправовой) ответственностью.

Таким образом, уголовная ответственность как разновидность юридической ответственности в самом общем виде – это правовое последствие уголовно-правового поведения. Последнее включает в себя правомерное и неправомерное уголовно-правовое поведение. Правомерное уголовно-правовое поведение может выражаться не только в соблюдении требований уголовно-правовых запретов, содержащихся в Особенной части УК, но и в соблюдении требований, предъявляемых к лицу в связи с совершением преступления. Неправомерное уголовно-правовое поведение выражается в несоблюдении названных требований. Оно включает в себя не только преступное, но и не преступное поведение. В зависимости от характера уголовно-правового поведения – правомерного или неправомерного – и соответствующих ему уголовно-правовых последствий, уголовная ответственность подразделяется на два вида: ответственность за правомерное уголовно-правовое поведение – позитивную ответственность, и ответственность за неправомерное уголовно-правовое поведение – негативную ответственность. Иными словами, ответственность такова, какова правовая деятельность субъекта[31]31
  Воспроизводя тезис о том, что правомерное поведение человека влечет позитивную ответственность, а неправомерное (противоправное) – негативную, В.В. Сверчков, вместе с тем, трактует уголовную ответственность как «способность лица при наличии уголовно-правового основания воспринимать субъективное (внутреннее, психологическое) и (или) объективное (внешнее, социальное) воздействия одобрением либо осуждением» (Сверчков В.В. Указ. соч. С. 15–16).


[Закрыть].

Позитивная уголовная ответственность и формы ее реализации

С начала 60-х годов прошлого столетия в отечественном правоведении параллельно с развитием взглядов на традиционное видение юридической ответственности как последствия правонарушения стало формироваться направление, суть которого выражалась в констатации юридических отношений ответственной зависимости уже до момента совершения преступления. Впоследствии такого рода юридическая ответственность в противовес традиционно понимаемой ответственности стала обозначаться в литературе как «активная», «перспективная» («проспективная»), «позитивная»[32]32
  Иногда понятие позитивной «формы ответственности» употребляется наряду с перспективной юридической ответственностью, как это делает, например, В.В. Сверчков, трактуя последнюю как «чувство ответственности» (Сверчков В.В. Указ. соч. С. 15).


[Закрыть]. Поскольку существование традиционной негативной юридической ответственности при этом, естественно, под сомнение не ставилось, постольку оба вида юридической ответственности были объединены в единую юридическую ответственность и получили статус ее (ответственности) аспектов, сторон. Конечным итогом широкого понимания ответственности в праве (и уголовном в том числе) явилась трактовка ответственности в качестве единства двух аспектов: позитивного и негативного.

В современных исследованиях проблемы уголовной ответственности можно выделить также два направления, основное различие между которыми заключается в неодинаковом определении содержания самого предмета исследования. В одном случае его содержание исчерпывается анализом отношений ответственной зависимости, возникающих в связи с фактом совершения преступления; ответственность трактуется исключительно в смысле неблагоприятных правовых последствий преступления («узкое», «традиционное» понимание ответственности). В другом, наряду с указанной группой отношений ответственной зависимости, в предмет исследования включаются отношения, предшествующие факту совершения преступления; последним также придается уголовно-правовое значение («широкое» понимание ответственности). Здесь ответственности за преступление предшествует «ответственность как обязанность соблюдать требования уголовного закона», «ответственность как правовые требования», «ответственность как выполнение должного», «ответственность как социальный (правовой) долг». Приоритет во времени формирования указанных направлений в исследовании ответственности, несомненно, принадлежит осмыслению ответственности в качестве последствия правонарушения (преступления). Это в свою очередь обусловило и современный уровень разработанности названных направлений: при всей своей противоречивости концепция «ответственность – правовое последствие правонарушения» разработана гораздо глубже и всестороннее, чем концепция широкого понимания ответственности.

Идея позитивной юридической ответственности неоднозначно оценивается в правовой литературе. Спектр мнений по этой проблеме фокусируется на решении двух основных вопросов: а) имеет ли позитивная ответственность правовое содержание? б) в чем конкретно может быть выражена позитивная юридическая ответственность, и каково ее практическое значение?

При всех разноречиях во взглядах на проблему позитивной юридической ответственности в современной правовой литературе практически все ученые в той или иной форме признают положение о разновидности, производности юридической ответственности от ответственности социальной. Это характерно даже для тех работ, в которых уголовная ответственность рассматривается как «чисто правовое явление»[33]33
  В. Д. Филимонов, придерживающийся такой позиции, тем не менее, говорит о возможности объединения «ретроспективной» и «перспективной» ответственности общим философским понятием ответственности, выделяя при этом еще и специальную главу в своей работе «Социальные и правовые основания уголовной ответственности» (Филимонов В.Д. Указ. соч. С. 8, 12–56).


[Закрыть].

Социальная ответственность представляет собой диалектическое единство позитивного и негативного. Логично предположить, что это единство должно сохраняться и присутствовать в отдельных формах социальной ответственности, в том числе и уголовной. И в этом случае обсуждаться должны уже имеющиеся варианты практической реализации тезиса о производности юридической ответственности от ответственности социальной.

Рассмотрение юридической ответственностис широких социально-философских позиций первоначально нашло свое выражение в выделении, наряду с традиционно понимаемой ответственностью за правонарушение, ответственности как осознания своего поведения в правовой сфере, его последствий и социальной значимости, как обязанности субъекта права действовать в рамках правовых требований. Между тем подобный взгляд на юридическую ответственность акцентирует внимание лишь на одном из аспектов содержания отношений ответственной зависимости – субъективном. Именно с субъективной стороны социальная ответственность выражается в отношении индивида к общественным интересам с точки зрения их правильного понимания и выполнения им своих обязанностей, вытекающих из социальных норм. Но если учесть, что критерием оценки «помыслов и чувств личности» служит только реальное поведение, «действие личности»[34]34
  См.: Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 1. С. 423–24.


[Закрыть], что право имеет дело лишь с теми действиями, которые имеют внешне наблюдаемую форму выражения, регулирует только социальные действия, а трактуемая таким образом позитивная юридическая ответственность лишена названных свойств, то отсюда вполне закономерен вывод, к которому и приходят многие противники позитивной ответственности в праве: позитивная юридическая ответственность имеет в целом общесоциальный характер, связана с социальным правом и моралью – в ней нет или почти нет юридической специфики. Как отмечал в связи с этим А.С. Булатов, позитивная юридическая ответственность – это важнейший психологический регулятор поведения, представляющий собой «чувство ответственности», понимаемое не в качестве категории права, а в качестве категории правосознания[35]35
  Булатов А.С. К вопросу о позитивной юридической ответственности // Вестник ЛГУ. Серия: экономика, философия, право. 1984. Вып. 3. С. 127.


[Закрыть].

Рассуждая об обоснованности придания юридического «статуса» позитивной ответственности, нельзя отдельные структурные элементы ответственных действий субъекта выдавать за саму ответственность. Конструкция позитивной ответственности, включающая в себя лишь «познавательную» и «волевую» ответственность – сознание и чувство ответственности, – действительно уязвима. При всей значимости результатов познавательной и волевой ответственности, они характеризуют ответственность субъекта лишь потенциально. Реально же об ответственности или безответственности социального субъекта можно судить по его поведению и деятельности, т. е. по заключительной стадии формирования субъекта ответственных действий – по «практической ответственности»[36]36
  МинкинаН.А. Указ. соч. С. 43–63.


[Закрыть]. Юридической оценке, прежде всего, подлежит именно такая «ответственность», т. е. результаты внешнего проявления поведения субъекта права. И только с учетом этого элемента ответственности возможно выяснение того, как формировалась ответственность познавательная и волевая. Поэтому имеющаяся в литературе критика рассматриваемой концепции позитивной юридической ответственности представляется обоснованной. Однако это обстоятельство еще не означает, что предложенное понимание позитивной юридической ответственности является единственно возможным, что такого рода ответственность не имеет своего объективного выражения.

Попытки устранить указанный пробел в понимании позитивной юридической ответственности привели в свое время целый ряд авторов к мысли о том, что ее объективное содержание выражается в требованиях необходимого поведения, заложенных в диспозициях правовых норм, в самих уголовно-правовых запретах[37]37
  См., напр.: Астемиров З.А. Понятие юридической ответственности // Сов. государство и право. 1979. № 6. С. 60; Елеонский В.А. Уголовное наказание и воспитание позитивной ответственности личности. Рязань, 1979. С. 26.


[Закрыть]. Тем самым было предложено рассматривать юридическую ответственность как явление, равнозначное правовым требованиям.

Положительным моментом такого подхода к определению понятия позитивной юридической ответственности является стремление перевести ответственность из сферы субъективной в объективную, придать позитивной ответственности внешне наблюдаемую форму выражения. Однако при этом, на наш взгляд, допускается ошибка другого рода: в отличие от рассмотренного выше понимания позитивной юридической ответственности в данном случае ответственность трактуется вообще вне связи с субъектом ответственных действий. Строго говоря, здесь анализируется не сама ответственность, а ее предпосылки или, или, как отмечает А.Н. Тарбагаев, нормативно-правовое основание ответственности[38]38
  Тарбагаев А.Н. Понятие и цели уголовной ответственности. Красноярск, 1986. С. 22.


[Закрыть]. В результате чего последняя лишается вообще какого-либо содержания.

Необходимым условием признания за позитивной ответственностью правового качества является включение в ее содержание не только интеллектуально-волевого аспекта, но и поведенческого. С учетом этого «дополнения» предлагается определять позитивную ответственность в праве как точное добросовестное исполнение субъектом своих юридических обязанностей, опосредованное его высокой сознательностью и чувством долга перед обществом. В рамках этого подхода к определению понятия позитивной юридической ответственности сформирована концепция, в которой внимание акцентируется не столько на мотивационной основе выполнения соответствующих правовых обязанностей, сколько на самом результате – выполнении должного; применительно к уголовной ответственности – фактическом соблюдении требований уголовного закона, уголовно-правовых предписаний[39]39
  Там же. С. 29.


[Закрыть]. Этот вариант определения понятия позитивной юридической ответственности представляется наиболее правильным, поскольку он, во-первых, «уравнивает» позитивную юридическую ответственность с негативной (традиционной) ответственностью в плане их объективного выражения (правомерное, неправомерное поведение), а во-вторых, мотивы воздержания субъекта от совершения уголовно наказуемых деяний сами по себе не отрицают добровольного характера ответа на предъявляемые уголовным законом требования. Мотивы соблюдения уголовного закона могут быть самыми различными. Поэтому отнюдь не всегда, как порой утверждается в литературе, поощряется сознательный, а осуждению и наказанию подлежит несознательный[40]40
  См., напр.: Петрухин И.Л. Уголовно-процессуальная ответственность // Правоведение. 1984. № 3. С. 68.


[Закрыть]. Нет никаких оснований исключать из сферы правомерного поведения, а следовательно, и не признавать позитивно-ответственным, соблюдение уголовного закона, обусловленное, например, страхом перед угрозой уголовного наказания. Другой вопрос, что в подобных случаях наблюдается расхождение юридической и моральной оценок социально значимого поведения.

Трактовка позитивной юридической ответственности в качестве выполнения должного получила широкое распространение в правовой литературе. Тем не менее такая постановка вопроса в исследовании юридической ответственности не привела к прекращению полемики о правомерности выделения в ней позитивного содержания. Конструкция позитивной юридической ответственности, связанная с реализацией правовых требований в поведении личности, либо вообще игнорируется противниками позитивной ответственности в праве и в качестве критикуемой по-прежнему рассматривается конструкция «ответственность – чувство долга», либо ей отказывается в праве на существование в силу ее якобы неюридической природы.

Очевидно, что в поле зрения исследователя должны находиться все имеющиеся на данный момент времени варианты решения той или иной проблемы. Только в этом случае его выводы могут быть признаны всесторонне обоснованными. Поэтому вряд ли корректной и состоятельной в научном плане является дискуссия, при которой в качестве опровергаемой используется лишь та точка зрения, которая «удобна» в критике. Если же признать за аксиому положение о том, что юридическая ответственность «начинается» только там, где сознание долга реализуется в поведении человека, т. е. получает внешнее проявление, то суть второго замечания фокусируется в вопросе о том, что является ли правомерное поведение подтверждением юридически ответственного поведения или нет.

Учитывая ранее высказанные суждения по поводу реальности существования регулятивных уголовно-правовых отношений, в данном случае обратим внимание на два момента.

Во-первых, нельзя судить о юридической (уголовно-правовой) значимости поведения только по его противоправным проявлениям и их последствиям. Это «проще» и теоретически, и практически, но вызывает несколько вопросов. Неясно, почему правовое поведение во всех отраслях права может быть и правомерным, и неправомерным, а в уголовном праве – только неправомерным? Если социальная ценность всех отраслей права заключается в обеспечении именно правомерного поведения, то уголовное право (если встать на позицию противников позитивной уголовной ответственности) ценно только одним – обеспечением должной реакции государства на неправомерное поведение. Но с какой целью, если правомерное поведение для него не имеет никакого уголовно-правового значения? Совершенно очевидно одно: поскольку правовое поведение во всех его отраслевых разновидностях имеет две противоположности – правомерное и неправомерное поведение, постольку и правовые последствия правового поведения, т. е. ответственность в общепринятом понимании, «складывается» из двух полярных, противоположных видов – позитивной и негативной. На уровне одной стороны правовых отношений ответственной зависимости (личности) позитивная ответственность выражается в правомерном поведении, в выполнении должного, негативная – в неправомерном поведении, в правонарушении. На уровне государства как субъекта (стороны) правовых отношений ответственной зависимости позитивная юридическая ответственность – это одобрение, влекущее за собой положительные правовые последствия (в том числе и поощрение), негативная – это осуждение, влекущее за собой отрицательные правовые последствия (в том числе и наказание). Таким образом, перед нами, как представляется, реальная схема отношений ответственной зависимости в уголовном праве, в которой классифицируемое явление (уголовная ответственность) и выделяемые в нем виды (позитивная и негативная уголовная ответственность) обладают общими существенными признаками, т. е. тем, чего, по мнению В.Д. Филимонова, до настоящего времени не предлагалось в литературе[41]41
  Филимонов В.Д. Указ. соч. С. 71–72. – Заметим, что эта «схема» была представлена нами еще в начале 90-х годов прошлого столетия (см.: Звечаровский ИЗ. Уголовная ответственность: понятие, виды, формы реализации. Иркутск, 1992).


[Закрыть].

Во-вторых, констатируя уголовно-правовую значимость законопослушного поведения личности (субъекта уголовной ответственности), в то же время не следует считать, что такое поведение во всех без исключения случаях явилось результатом именно уголовно-правового воздействия. Известно, что граждане обычно лучше знают не конкретные уголовно-правовые нормы, а общие положения, правовые, нравственные принципы. Как замечал К. Гельвеций, знание некоторых принципов легко возмещает незнание некоторых фактов. В связи с этим в юридической литературе справедливо отмечается, что субъект правомерного поведения может и не знать о наличии той или иной нормы права; что правомерное, с точки зрения уголовного закона, поведение может являться результатом вообще неуголовно-правового воздействия, а например, таких общеизвестных моральных заповедей, как «не убий», «не укради»; что за таким поведением, тем не менее, нет основания отрицать свойства быть уголовно-правовым. И в этой ситуации можно говорить об «объективно-правомерном поведении», в котором непосредственная связь с уголовно-правовой нормой отсутствует.

В чем конкретно выражаются позитивные отношения ответственной зависимости в уголовном праве?

О позитивно-ответственном поведении в науке уголовно-правового права принято говорить в основном лишь до момента совершения преступления[42]42
  Исключение из этого «правила», пожалуй, представляет позиция Р.А. Сабитова (см.: Посткриминальное поведение: понятие, регулирование, последствия. Томск, 1985. С. 134–142).


[Закрыть]. При этом в его содержание включается: а) поведение, соответствующее требованиям уголовно-правовых запретов; б) «активные действия субъектов по использованию прав, прямо предоставленных уголовным законом (необходимая оборона, крайняя необходимость, задержание преступника и пр.)»[43]43
  См.: Прохоров B.C., Кропачев Н.М., Тарбагаев А.Н. Указ. соч. С. 162; Сверчков В.В. Указ. соч. С. 16.


[Закрыть].

Соблюдение требований уголовно-правовых запретов субъектами уголовной ответственности, действительно, свидетельствует о позитивно-ответственном уголовно-правовом поведении. И такого рода поведение (позитивная уголовная ответственность-ответ на уровне одной из сторон регулятивных уголовных правоотношений), действительно «предусмотрено» (а точнее – основано) уголовным законом. Но оно отнюдь не абстрактно в силу изложенных выше причин, как полагает К.В. Михайлов, который только в приведенном контексте и усматривает позитивную уголовную ответственность, говоря в этой связи о том, что «уголовная ответственность, предусмотренная законом, существует и без реального совершения преступления..»[44]44
  Михайлов К.В. Уголовно-правовой институт освобождения от наказания. М., 2008. С. 9.


[Закрыть].

Что же касается выделения второй формы выражения позитивного уголовно-правового поведения, предлагаемой, кстати, большинством авторов, разделяющих взгляды на позитивную ответственность в уголовном праве, то оно представляется спорным. Сомнение вызывает хотя бы тот факт, что реализация перечисленных прав может сопровождаться одновременным нарушением уголовного закона, а именно требований ст. 108, 114 УК. В связи с этим зададимся вопросом: что является определяющим в данном случае при констатации позитивно-ответственного уголовно-правового поведения – то, что лицо реализует право, например, на необходимую оборону, или то, что, реализуя это право, лицо соблюдает условия правомерности необходимой обороны? Очевидно, главным является учет последнего обстоятельства.

Далее, утверждение о том, что реализация права на совершение вышеназванных действий свидетельствует о позитивно-ответственном уголовно-правовом поведении, с необходимостью заставляет признать и то, что при этом речь идет о реализации уголовно-правового правомочия, а следовательно, и о субъекте уголовной ответственности. А так ли это? Представим такую ситуацию, когда лицо, не являющееся субъектом уголовной ответственности, например, в силу недостижения установленного уголовным законом возраста, совершает активные действия по пресечению антиобщественных поступков, т. е. реализует право на необходимую оборону. Имеют ли такого рода действия уголовно-правовое значение? Если встать на позицию, что реализация предписания, предусмотренного ст. 37 УК, свидетельствует о наличии позитивного в уголовно-правовом смысле поведения, то ответ может быть положительным, поскольку по своим объективным признакам такое поведение соответствует данному предписанию, а о том, что субъектом необходимой обороны может быть только лицо, являющееся субъектом уголовной ответственности, в законе ничего не говорится. И в этом случае следует признать, что государство как субъект регулятивных уголовно-правовых отношений находится в связи не только с субъектами уголовной ответственности, но и вообще со всеми физическими лицами. Но тогда субъектами регулятивных уголовно-правовых отношений становятся все субъекты в рамках данной правовой системы, сами регулятивные уголовно-правовые отношения «растворяются» в общих правоотношениях и доказывать практическую значимость первых весьма затруднительно.

Можно возразить подобной аргументации, считая позитивным в уголовно-правовом смысле только такое поведение в состоянии необходимой обороны, которое осуществляется субъектом уголовной ответственности. Однако и это положение будет противоречить уголовному закону опять же потому, что никаких ограничений в характеристике субъектов необходимой обороны уголовный закон не знает, и не знает только по одной причине: право на необходимую оборону не является уголовно-правовым правомочием. Оно есть субъективное право и моральный долг гражданина как субъекта государственно-правовых отношений[45]45
  См.: Уголовный закон: Опыт теоретического моделирования. М., 1987. С. 128.


[Закрыть].

Таким образом, роль уголовного закона в регламентации рассматриваемого межотраслевого института, как и других подобных ему по социально-правовому значению, заключается не столько в предоставлении права на совершение соответствующих действий, сколько в конкретизации условий правомерности этих действий с точки зрения уголовного закона или, что то же самое – в создании уголовно-правовых гарантий реализации права, провозглашенного ч. 2 ст. 45 Конституции РФ. Уголовно-правовая обязанность соблюдать эти условия, в отличие от субъективного права на необходимую оборону, задержание преступника, предоставляемого всем гражданам, возлагается только на субъектов уголовной ответственности и вытекает непосредственно из содержания ст. 108, 114 УК. Соблюдение данных уголовно-правовых запретов как раз и свидетельствует о наличии позитивно-ответственного уголовно-правового поведения.