Текст книги "Ангел Смерти"

Ангел Смерти
Иксиниэн Бэтхилл

© Иксиниэн Бэтхилл, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В комнату вошло нечто, точнее не вошло, а влетело, вплыло, просочилось. В общем, стало внутри. Это нечто постепенно в полу ослепших глазах приобрело более отчетливые контуры, а через полминуты и полностью материализовалось. Было оно скорее мужского полу, но сложено довольно изящно, что усложняло определение и классификацию по полу, если это вообще имело смысл делать. Лицо создания было открытое, располагающее, с грустными зелеными глазами. Волосы цвета мокрой соломы были аккуратно подстрижены. Одето создание было в рубашку светло-бежевого цвета, и, чуть темнее, брюки. Рукав был короткий.

Он подошел, подлетел, подплыл, в общем, оказался рядом с постелью умирающей девушки. На вид ей было около 14-лет, хотя давно уже исполнилось 19. Волосы ее были окрашены, и имели седой оттенок, и лишь виски были черными. Голубые глаза скорби, и губы бледно-фиолетового цвета, словно она находилась в очень холодной горной реке. Кожа болезненно бледная, местами на шее и груди были видны изгибы вен.

Сегодня был день, когда она решилась. Когда она захотела умереть. Так как она боялась боли, не стала резать вены. И зная, что таблетки могут не сработать, не глотала их. Она решила умереть так, как умирают многие. Которые душой умерли много раньше, чем телом. Она решила умереть, ощущая красоту мира, по крайней мере, она на это надеялась. Но ни в коем случае не могла знать заранее, что и как будет. У каждого это бывает по-разному. А так как она пробует это впервые: средство Смерти, да и саму Смерть, не могла заранее к чему-либо подготовиться.

Вот уже как полчаса, с момента проникновения «Смерти» в ее вены, не происходит ровным счетом ничего. Если не считать это странное нечто, что, не скрываясь, подкралось к ее постели. Они мало обращали друг на друга внимания, как будто они оба были частью незамысловатого интерьера. И когда их глаза наконец-то столкнулись, они как будто только что узнали о существовании друг друга, стали с интересом рассматривать друг друга. Это походило на изучение карты, маршрута отступления войск с земель мечты. Изучением друг друга они насладились довольно быстро.

Он расправил черные ангельские крылья. Оба все поняли.

– Товарищ, вы за мной? – Спросила она первой.

– За вами.

– А кто тебе сказал, что я хочу с тобой пойти?

Ангел опешил от такого заявления. Первый раз он сталкивался с тем, что на Смертном Одре начинали качать права о «свободе выбора».

– Придется, – ответил он, придя в себя.

– Кто ты такой, что заявляешь мне это? – Не унималась умирающая.

– Я – Ангел Смерти. – Ответил он так, словно только и ждал, когда она спросит. – И я пришел чтобы сопроводить вас в Мир Иной.

– В Мир Иной? А куда именно; в Ад или Рай?

– Смотря, как вам повезет… – неопределенно ответил он.

– И как же мне повезет? – Ехидно сощурила она глазки.

– Как я решу, так и «повезет». – Жестко ответил Ангел. – Вставайте, у нас мало времени.

– А чем мы займемся? – Она тут же взлетела с постели.

– Пойдем искать подходящие для вас апартаменты…

Сказал он, поворачиваясь и направляясь к выходу.

– Так, мне, пожалуйста, номер люкс, с видом на океан, – перебила она его. – Хочу кровать стиля века так эдак XVI – XVIII…

– Какой веры вы придерживаетесь? – С нажимом спросил он, осознавая, что она не желает останавливаться.

– Я то?

– Вы то.

– Я – язычник. Боги Скандинавии.

– Отлично. Это упрощает задачу.

– Упрощает, и чем же? – Она озадаченно покосилась на Ангела.

– Что в райские кущи нам ходить не надо. А то я там и так задолжал. – Немного отвлекся от темы он. – И в Ад тоже спускаться не придется, там воздух на кожу плохо влияет. – Продолжал рассуждать Ангел, думая как всегда о своем.

– А как хоть тебя зовут? – Вдруг опомнилась она. – А то идем, болтаем, а сами даже имен друг друга не знаем.

– Ну почему же? Я про вас все знаю.

– Да ну? Тогда про веру, зачем интересовался?

– Чтобы было.

– И все же? – Напомнила она про имена.

– А? Я? – Отвлекся он от своих мыслей. – Меня зовут Виол…

– Как масло что ли? – Посмеялась она.

– Нет. – Резко оборвал он. – А вы…

– А я Алиса.

– Я знаю, – напомнил Ангел.

– Я знаю, что ты знаешь, – передразнила она.

Они шли медленным шагом по, казалось пустынным, улицам полуденного города. Солнца на небе не было. Не было и теней. И воздух казался вязким, жидким. Но этим жидким воздухом было очень приятно дышать, ощущать, как он проникает в легкие и заполняет все твое естество. Ангел шел, глядя вперед, не обращая ни на что внимания. Она порхала по правую руку слегка поодаль от него. Довольно долго они шли молча, как будто решили обойти весь город. Хотя с другой стороны, что им оставалось делать? Транспорт весь замер, люди были неподвижны, полупрозрачны. Теперь Алиса поняла, почему город ей казался пустынным, заброшенным. Потому что они шли «мимо жизни». Они шли в изгибе материи реальности. На перепутье одного мира и другого. Вот почему здесь такой жидкий воздух, почему нет солнца и теней. Ее окутало чувство свободы. Ощущение нирваны, вечного, постоянного блаженства. Ее поглотила незыблемость этого «мира».

Алиса остановилась, впитала в себя безветренный жидкий воздух. Раскинула руки и стала кружиться, смеясь в серое небо. Ангел остановился через несколько метров. Удивленно посмотрел на девушку. На то, как ее траурное одеяние развивается в стоячем воздухе. Как слезы свободы, слезы счастья льются по ее бледному лицу. Он не мог понять, почему она так радуется? Что заставляет ее быть счастливой в день ее Смерти? Когда Алиса обернулась на Виола, на лице ее играла улыбка блаженства, глаза блестели от слез, а по щекам проложили свои дорожки разводы туши. Девушка не обращала на это внимания, она просто не замечала этого.

– Как это прекрасно! – Воскликнула она, подойдя к Ангелу. – Ты здесь живешь?

– Нет, – сухо ответил он, – я здесь работаю.

– Какой ты скучный! – Заявила девушка, и принялась кружить вокруг Виола. – Сам не веселишься, так не мешай другим!

– Я вообще не понимаю, почему вы веселитесь, – все так же без эмоционально отозвался Виол. – Ведь сегодня день твоей Смерти.

– Вот именно! Такое случается только раз!

– С вами может и раз, а для меня это обыденное явление.

– Ну и дурак! Раз привык к этому.

– Я привык, что по такому случаю люди убиваются слезами. Молят еще об одном дне, одном часе. Что не успели всего сказать и сделать. Что не смогут исправить столько ошибок. Что там, в жизни, остались их любимые, что им будет тяжело без них.

– Как это должно быть больно… – Алиса резко перестала веселиться, и заглянула в полные печали зеленые глаза Ангела Смерти. – Видеть, как каждый день умирают люди, а потом провожать их по последней дороге.

– Больно, – признался Виол. – Но и к боли можно привыкнуть. Поэтому я был искренне поражен, когда ты начала радоваться, вместо того, чтоб разразиться скорбными слезами и просьбами дать еще один шанс.

– Зачем мне этот шанс? Если я искренне хотела умереть?

– Ты уверена в своем изречении? – Вопросительно из-под бровей посмотрел на нее Виол.

– Да. – Утвердительно кивнула головой Алиса.

– Ну-ну…

И они пошли дальше. Пейзажи неохотно сменяли друг друга, люди становились все прозрачнее и реже. Так они дошли до кромки воды. Вода не колебалась. Толи оттого, что в жидком воздухе не было ветра, толи оттого, что сама вода была слишком тяжелая для каких-либо движений. Все было замершим. Непрозрачные серые воды медленно, лениво и сонно пришли в движение. Они стали расползаться перед путниками, обнажая гранитные ступеньки, обильно политые кровью, словно по ним волокли тело, превращенное в одно сплошное кровавое месиво. Алиса отступила назад от неожиданности увидеть подобное, и уперлась спиной в грудь Ангела. Виол был все так же невозмутим, и это прибавило уверенности девушке. Он легко подтолкнул ее к лестнице. Алиса сделала первый шаг, держа за руку Виола. Они стали спускаться. Спускались долго, и чем ниже, тем тяжелее становился воздух. Тяжелее и холоднее. По обеим сторонам лестницы были черные обрывы, словно и не под землю вовсе они спускаются, а находятся на цикличном осколке пространства, который вечно уходит вниз. Словно из пустоты, на лестнице образовалась странная парочка, они шли наверх, на встречу путникам. Это были еще один Ангел Смерти и маленький мальчик лет 5-ти. У Ангела было неимоверно бледное лицо, черные волосы крупными прядями падали на грудь. В синих глазах застыла непомерная скорбь и обреченность. У мальчика были большие карие глаза, и русые волосы. Он плакал и звал маму, спрашивая, почему она не приходит. Ангел держал его за руку, и вел дальше. По его застывшему лицу текли слезы, он не знал как, а если бы и знал, то не смог бы, объяснить мальчику, что он больше не увидит маму, что она не придет. Ангел не мог объяснить мальчику, что он умер.

Алиса посмотрела вслед уходящим Ангелу Смерти и мальчику.

– Как печально… – только и смогла выговорить она.

– Каждый день в мире умирают миллионы людей, – начал говорить Виол. – Старики, мужчины, женщины… дети… Ангелы провожают их в последний путь. Ведут по последней дороге. Каждый день мы наблюдаем чью-то Смерть. Видим чью-то скорбь, боль, отчаяние. Все это впечатывается, выжигается в сердце Ангела Смерти. Каждый день.

Когда Виол это говорил, его светлое лицо наполнялось скорбью. Глаза становились мокрыми. Каждое следующее слово давалось ему труднее и труднее. Но он продолжал говорить, словно она, Алиса, должна была это знать, понимать, чувствовать и сострадать. И в самом деле, лицо Алисы мрачнело с каждым словом Ангела. Виол рассказывал о чувствах Ангелов Смерти, их переживаниях, их «мире», но ничего не говорил о тех, кого Ангелы провожают, словно это была запретная тема. Да и как можно было рассказывать об умирающих? Что о них можно было сказать? Что они не хотели Смерти? Что у них остались жить любимые, дорогие, близкие люди? Что по ним некому грустить, о них никто не вспомнит, и не заметит их смерти? Что у них остались маленькие дети? Или что они были единственными у своих родителей? Что можно было сказать об умирающих? Ничего… И Виол не говорил.

Как только они коснулись каменной черной земли, Ангел Смерти замолчал. Они оказались в мрачной черной пустыне. Темно-синее небо было настолько глубоким, что казалось, это его отсутствие темно-синего цвета. Черная выжженная земля, превращенная в камень непонятным огромной силы огнем. Ни травинки, ни чахлого высохшего деревца, ничего, голая черная пустыня. Виол повел дальше. Алису поражала целеустремленность Ангела, как будто и не он вовсе минуту назад говорил о боли, о душевных муках. И в тоже время девушка понимала, что он должен идти, вести ее, Алису. Вести ее по последней дороге.

Шли они долго, вокруг ничего не менялось. Голая черная земля, глубокое небо не знающее облаков. Все однообразно. Алиса не заметила, как и когда, на их пути появилась огромная арка. Арка была из бледно-коричневого камня, ее своды украшали великолепные статуи античной Греции. Юноши и девушки, в легчайших туниках, танцевали, пели, что-то праздновали. Изображали полное блаженство. Что никак не сочеталось с окружающей пустыней.

– Это еще что такое? – Возмутилась Алиса. – Врата в Рай или Ад?

– Ни то, и не другое, – спокойно ответил Виол. – Я же сказал, что туда мы не пойдем.

– Тогда что это? – Алиса указала на арку обеими руками.

– Вот по ту сторону нам надо.

– А что особенного в этой арке? – Девушка придирчиво рассматривала строение, сбоку зашла за арку, и обратно. – Прям как в дешевом фантастическом фильме. Портал посреди пустыни и туда-сюда.

– Как ни глупо это звучит, – отвечал невозмутимый Ангел. – Это и впрямь портал.

– Да ну?

– Ну да. И ведет он в один из Иных Миров.

– В один из? – Алиса непонимающе посмотрела на Ангела.

– Так вот и получается, что в один из. Иных Миров много. Они делятся на религиозные, Миры «продолжения». Долго объяснять.

– Да мы вроде никуда и не торопимся, – начала возмущаться и уговаривать Алиса.

– Торопимся, – бросил Виол, и пошел через арку, – идем.

– Ладно-ладно, – пожала худощавыми плечами девушка, и пошла следом.

При прохождении через арку не было никаких огней, хлопков или вспышек, как ожидала Алиса. Пейзаж за аркой ничуть не изменился, все та же черная пустыня. Но появились «жители». Эти существа отдаленно напоминали людей. Внешне, по телосложению, если это вообще можно было назвать телами, они были людьми. Но какими-то полупрозрачными, серыми, тусклыми. И Алиса с Виолом резко контрастировали на их фоне. Эти «люди» походили на тени, вдруг поднявшиеся и обретшие полуосязаемую материальную форму. Тени, которые приобрели объем и смогли самостоятельно передвигаться. Они ходили, блуждали по пустыне, смотрели безразличными взглядами на все окружающее. Не контактировали между собой, и были абсолютно бесстрастны. Тени не издавали ни звука, хотя теперь по пустыне разносился далекий стон и плачь. Алиса смотрела как завороженная, не имея возможности ни произнести хоть слово, ни сделать хоть шаг.

Виол долго тормошил Алису за руки, пытаясь привести ее в чувства.

– Алиса, Алиса! – Девушка посмотрела сквозь его лицо невидящими глазами. – Пойдем Алиса, нам пора.

И он повел ее обратно через арку, держа за руку, зная, что отпусти он ее, она остановится и не двинется с места. Как только они оказались по другую сторону арки, Алиса пришла в себя.

– Что это было?! – Начала кричать девушка. – Кто это такие?! Какого ты меня сюда притащил?!

Ангел подождал, пока Алиса прокричится, не перебивая и сохраняя каменное спокойствие на лице. Девушка долго кричала, нарезая круги вокруг Ангела. Когда все слова были сказаны, эмоции выдохлись, она тяжело вздохнула опустив руки.

– Ты все сказала? – Поднял брови Виол.

– Теперь все, – выдохнула Алиса.

– Тогда пошли, у нас мало времени.

Бросил Виол и, развернувшись, пошел прочь.

– Эй, – девушка прыснула следом, – и это все? Все, что ты можешь сказать?

Ангел ничего не ответил на эти заявления. Он продолжал идти, не реагируя на возмущенные реплики девушки.

Он повел ее по лестнице наверх. Алисе казалось, что они идут в два раза дольше, что ступеньки круче, крови на них больше, камень чернее, а бездна заманчивее… Им никто не встретился на пути. Когда они вышли из разомкнутых вод темного озера, был все тот же серый день в стоячем воздухе. Девушка шумно заполнила легкие тягучим воздухом. По Ангелу Смерти прошла легкая дрожь. Они оба были рады оказаться на поверхности.

– Пойдем, надо спешить.

И они двинулись дальше. Снова Виол вел ее молча, через толпы прозрачных замерших людей, по пустынным тихим улицам умирающего города. На этот раз Алиса не протестовала, молча шла следом, и каждый думал о своем. Пейзажи вокруг сменялись медленно, сонно, но становились, казалось, не такими убогими. Не такими жалкими, грустными, меньше наводили тоску, хотя на первый взгляд ничем не отличались от первой замершей картины жизни.

– Нет, – остановилась Алиса, – я больше так не могу! Поговори со мной, не молчи!

– Что я могу сказать? – Пожал плечами Ангел, и пошел дальше.

– Расскажи что-нибудь о себе, – взмолилась девушка, идя следом.

– Я уже все рассказал.

– Ты рассказал, в общем, об Ангелах, а ты расскажи о себе конкретно. Что тебе нравится, что бы тебе хотелось, о чем мечтаешь?

– Что мне нравится? – Повторил Ангел так, словно не знал ответа на этот вопрос. – Мне нравится Жить.

– Жить? – Удивилась Алиса.

– Не жить, а Жить. – Поправил Виол. – Не проживать, не существовать, не смотреть на Жизнь со стороны. Но у меня никогда не получится, – опустил голову он.

– Как это не получится? – Не поняла девушка.

– Вот так вот; я провожаю людей по последней дороге, я знаю о них все. Знаю, какая у них была Жизнь! Жизнь полная событий, радости, любви, печалей, Жизнь бьющая через край. У меня никогда такой не было, и не будет…

– Почему?

– Потому что. – Неопределенно ответил Виол, чем поставил точку в этой теме.

– А дальше?

– Что дальше?

– Ну, что бы ты хотел, о чем мечтаешь?

– Хочу Жить. Мечтаю о Жизни.

Алиса скривила рожицу, в знак возмущения и непонимания.

– А что такое?

– Ничего, – дернула девушка головой.

Они шли дальше. Пейзажи стали течь быстрее. Они проходили города, магистрали, проходили через маленькие полуразрушенные деревеньки. Сколько времени они шли, Алиса не знала. Она не чувствовала ни усталости, ни голода, или иных «признаков жизни». Когда они оказались в очередном городе, перед очередным небоскребом девушка не предала этому значение. Но когда раздвижные двери открылись перед ними, она широко открыла глаза.

– Как? Что это?

– Это? Очередной переход.

– Ты, что, издеваешься надо мной?

– Отнюдь, – и Ангел шагнул внутрь.

Алиса следом. Внутренности здания ничем не отличались от внутренностей приличного супермаркета. Только, разве что, все было замершее, люди прозрачны, эскалаторы без движения, все безжизненное. Виол повел Алису к зеркальным створкам лифта, которые так же разъехались перед ними. Они вошли. Ангел нажал какую-то кнопку на панели, и лифт пришел в движение. С мягким жужжание кабина плыла вверх. Стенки ее были прозрачны, и Алиса видела, как внизу уменьшается замерший город. Увидела недалекий океан, бескрайние джунгли амазонки и коварные пески Сахары. Девушка прижималась поочередно к каждой из стен, восторженно постанывала и просила Виола присоединиться, на что вечно получала ответ, что он все это уже видел. Кабина все поднималась и поднималась, вот она уже прорывала плотный слой облаков и плыла выше, в космос. Алиса, то в страхе прижималась к Ангелу, то в восторге кидалась на стены. Перед ней плыли планеты, звезды, созвездия, а после и галактики. Девушка не могла поверить своим глазам. А Виол все так же хладнокровно стоял посреди кабины, ни на что, не обращая внимания, занимаясь своими мыслями. Они плыли долго. Когда Алиса устала восторгаться красотами Вселенной и прижалась к одному из четырех углов кабины перед ними начала вырастать очередная планета. Ее поверхность была сизо-оранжевого цвета. Чем ближе они подплывали, тем отчетливее становилась атмосфера и поверхность планеты. Нежно-голубые облака неспешно плавали в атмосфере. Кабина нырнула в один из облаков. Когда они прошли его, то Алиса с новым любопытством рванула на стену. Внизу был прозрачно-розовый океан. Он ударялся об обрывы берега и ласкал его пляжи бледно-салатного песка. Сочная, ядовито-зеленая трава рвались ввысь, в бирюзовое небо. Кабина приземлилась на обрыве. Лифт выпустил своих странных пассажиров. Ангел молча пошел вперед. Алиса только начала осматривать окружающий их мир, как пришлось спешно догонять Виола. Они спустились к берегу, где расположилась небольшая деревенька, домов 20-ть. Жители были заняты своими будничными делами, кто возился на огороде, кто-то рыбачил, кто поделывал что-то в своих мастерских. Все казалось идеальным, мирным, приветливым. Желтое солнце медленно тонуло в водах океана, и рыбаки спешили вытащить лодки на сушу. Как только остаток солнца поглотил океан, сразу ставший кроваво-бурого цвета. Поднялся ветер с океана, и по небу потекла песня. Многоголосая бесконечно прекрасная. Алиса не могла расслышать слов, но голоса были прекрасны. Песня вселяла возбуждение, уверенность, чувство необходимости и долга.

– Что происходит? – Спросила Алиса у Ангела, оглядываясь на жителей деревеньки.

Виол не ответил, он тоже наблюдал за ними. Жители спешно облачались в броню, брали оружие и направлялись к океану. Они, мужчины и женщины, воины ступали на воды океана, и он не поглощал их. Воды несли их за океан, на войну.

– Так каждую ночь, – начал рассказывать Виол. – Валькирии зовут их на бой, и это их долг – идти на войну. Воевать каждую ночь. Каждую ночь умирать и возвращаться к жизни с рассветом.

– Как это ужасно…

– Отнюдь. Это их выбор. Их долг. Их участь. Иначе – Хель. Забвение.

– То, что мы видели ранее?

– Да. – Кивнул Ангел.

– Ужасно…

Деревенька опустела, по ней стал гулять холодный ветер скорби. Путники присели на крылечке одного из домов. Они слышали далекий лязг метала, крики и стоны умирающих воинов, победный вой чудовищ, и снова звон стали. Ветер насиловал их слух звуками далекой, неотвратимой, бесконечной Смерти.

Путники сели спина к спине, Виол положил голову на плечо Алисе. По его щекам текли, бежали слезы. Девушка пребывала в некотором подобие транса. Она вбирала в себя каждый звук, каждый крик и стон болью отдавался в ее сердце. И она подумала об Ангеле. Если ей так больно слышать Смерть, что же тогда должен чувствовать он? Боль? А может такую же Смерть? Что? А может страх? Какой страх? Перед Смертью, или за других? Необъяснимый панический страх… Ужас. Нет, не страх. Что угодно, только не страх. Тогда… может это отчаяние? Отчаяние перед чем? Какое оно? Алиса задавалась все новыми вопросами, но произнести вслух хотя бы один из них не решалась.

Они просидели всю ночь. Звуки битвы начали стихать только под утро. Когда край океана начал розоветь, бой был окончен. Путники поднялись навстречу ленивому утру. Они увидели, как по воде идут прекрасные девы, в боевом облачении, с горящими глазами злости и удовлетворения. Они несли поверженных воинов. Молча, не произнося ни звука. Они прошли в деревню, мимо путников, не замечая их. Каждого отнесли в его дом. И вернулись к океану. Ступив на гладь воды, оттолкнулись от нее и растворились в первых лучах рассвета. С этими же лучами к павшим вернулась жизнь. По деревне пронесся первый вдох воинов. Они поднимались, скидывали с себя уже не нужную броню и начинали жить заново. Кто пошел к лодкам, а кто принялся латать доспехи, которые будут изрублены в следующем бою, в эту ночь. В глазах воинов не было ничего, что хоть как-то бы напоминало о прожитой Смерти. Только печаль. Глубокая, неразделенная печаль.

– Пошли, Алиса, – Виол взял девушку за руку, – нам пора.

Они направились к кабине лифта.

Когда они плыли обратно к земле, Алиса молча сидела в углу лифта, Виол, облокотившись о стенку, стоял напротив. Оба были заняты своими мыслями. Ангел думал о Жизни. Алиса начала сомневаться насчет «прелести Смерти».

– Может, скажешь что-нибудь? – А лиса подняла голову.

– Что ты хочешь услышать?

– Я не знаю…

– Тогда, как ты можешь спрашивать?

– Я не знаю… – Алиса вновь уткнулась носом в колени.

– А что значит быть Ангелом Смерти? – вновь попыталась начать разговор девушка.

– Быть Ангелом Смерти, значит каждый день страдать.

– Я страдала, но я же не ангел. – Возразила Алиса.

– Нет. Страдаешь совсем по-другому. Физических мучений никаких, но духовных… Их так много, что ты должен бы сойти с ума, но не сходишь. Что ты начинаешь желать той самой Смерти, которую видишь каждый день. Желать сумасшествия, хотя бы чуточку безумия, чтобы меньше страдать. Но ничего… Никакого безумия, никакой Смерти, ни Жизни… Только бесконечные страдания, Смерть других, Боль…

Алиса тяжело вздохнула.

– Может я смогу тебе помочь?

– Хех, – усмехнулся Виол, – как ты мне сможешь помочь?

– Ну, не знаю. Может, местами поменяемся?

– Это не возможно.

– В этом мире все возможно! – Самоуверенно заявила Алиса.

– Боги меня не отпустят.

– Боги тоже люди…

И они плыли дальше. Космос Алису уже не радовал, но навивал тоску по дому.

Они приплыли в тот же небоскреб, из которого улетели. Когда они вышли из лифта, Алиса замерла от неожиданности. Все здание «жило». Ходили люди, о чем-то спорили, обсуждали, делились впечатлениями и просто осматривали все вокруг. Все шумело, суетилось, куда-то спешило. Девушка от неожиданности даже сделала шаг назад, в лифт.

– Пошли, – Ангел протянул руку.

Алиса, прижав кулак левой к сердцу, сделала шаг к Виолу. Вместе они вышли на улицу. Улица жила своей обычной жизнью, суетной, вечно спешащей, шумной жизнью. Люди бегали туда-сюда, что-то решали, кричали друг другу. Никто не обращал на них внимания, все были поглощены бытовыми делами. И путники вновь отправились в дорогу. Они направились обратно, в исходную точку отправления, в город Алисы. Они шли, а люди вокруг, как при быстрой перемотке мелькали, резко проскальзывали мимо с обычным шумом суеты. Они шли долго, казалось намного дольше, дорога назад была тяжелее, длиннее. Проходили ночи, дни, сумерки, а они все шли. Без устали, остановок, промедлений. Шли молча, им нечего было сказать друг другу. Когда вдалеке появились огни родного города «перемотка» начала сонно приостанавливаться. К моменту, когда они ступили в черту города, время стало течь своим чередом. Однообразно суетясь на всех своих улицах, город жил. Город не проявлял никаких признаков радушия или агрессивности, город безразлично принял путников, не обратив на их появление ровным счетом никакого внимания. Ангел повел девушку дальше, в глубь города. Они шли по спешащим улицам, и в толпе Алиса замечала других Ангелов Смерти, одни вели «своих подопечных», другие спешили к ним. Лица погружены в скорбь, глаза на грани истерики. Те, что были не одни, разговаривали со своими спутниками, отвечали на их вопросы, как-то утешали. Те, что были одни, грустили от одиночества, прижимались в надежде ласки к холодному бетону стен, кричали, и падали на колени, рвя на себе волосы. Алиса замирала на мгновения, потрясенная такой отчаянной Болью Ангелов Смерти. Путники шли в глубь города, везде они сталкивались с Ангелами. Ангелы не обращали на них внимания, лишь некоторые из них скорбно поднимали свои глаза, а после спешили убраться подальше, лишь бы не видели их Боли. Девушка каждого из них провожала взглядом. Вскоре они оказались на знакомой Алисе улице. Они были в центре, где отчаяние Ангелов было еще агрессивнее и страшнее. Они уже не ограничивались легкими всхлипываниями. Они рыдали. Рыдали в голос, кричали в яркое небо, и махали ему кулаками. А после спокойно вставали и шли по своим «рабочим» делам. Алиса шаталась от потрясения, ее мутило. Виол лишь скорбно, виновато опустил глаза. Когда они проходили через площадь, Алиса остановилась посмотреть на парочку. Ангел Смерти, прекрасная девушка, она сидела на фонтане и слушала своего подопечного. Он – поэт. Безумный поэт. Он яростно кричал Ангелу поэму о своей Смерти. Заливался в экстазе вдохновения, выгибал тело, вскидывал руки. Его глаза горели. Лицо исказила жуткая улыбка, ухмылка безумия. А Ангел смотрела в небо и по ее щекам текли слезы. Ей нравились речи безумца. Они были правдой. Путники постаяли немного, наслаждаясь стихом, посмертным шедевром безумного неизвестного поэта. И отправились дальше. Они шли молча. Алиса ничего не спрашивала, Виол занят был своими мыслями.

– Куда мы идем? – Первой не выдержала Алиса.

– К тебе домой.

– Зачем?

– Так надо.

– А может, я не хочу?

– Так надо. – Повторил Ангел, не намереваясь спорить с девушкой.

И они продолжали идти. Они пришли во двор. Унылый, обычный двор. В котором нет ничего привлекательного. Они прошли по щебню и гальке к подъезду. Внутри дома обычная картина: стены окутались в рисунки непристойности, обшарпаны и печальны. Пыльный воздух стоял, подавленный в своем естестве. Они не стали пользоваться лифтом, и пошли по разбитым ступеням. Поднимались бесконечно долго. Они поднялись на этаж и замерли перед дверью.

– И что дальше? – Вопросительно посмотрела девушка на своего провожатого.

– Дальше – внутрь. – Ответил Ангел и указал на дверь, как что-то само собой разумеющееся.

Алиса подняла брови в недоумении.

– И что ты мне предлагаешь, вот так вот, просто взять и пройти сквозь дверь?

– Это совсем не сложно. Просто представь, что ты воздух и иди.

Девушка скептически глянула на Виола, но он был не пробиваем, и она, встав перед дверью и глубоко вздохнув, сделала шаг вперед. Легко просочилась в помещение. Даже удивилась, на сколько это легко. Не успела девушка обрадоваться легкости проникновения, как в лицо ей ударил сильный запах алкоголя, и скорбный вой ее матери. Алиса бросилась на кухню. Женщина сидела за столом, на котором нашли свои места бутылки от портвейна, вина и водки. Тары, разной емкости, крепости содержимого, и разной степени опустошения. Ее синий халат был безжалостно и обильно залит всякого рода алкоголем и закидан немногочисленными и незамысловатыми закусками. Рядом с женщиной стояла младшая сестра Алисы. Она, стараясь сдерживать свои слезные порывы, безуспешно пыталась успокоить мать. Алиса отшатнулась в ужасе назад. Девушка никак не могла узнать свою мать и сестру, видно нервное потрясение настолько изменило их лица, что никто бы их не узнал. Алиса закрыла рот руками, сдерживая крик, не зная, что они ее все равно не услышат и не увидят, и бросилась обратно в подъезд. Она пронеслась мимо Ангела, слетела с лестницы, и только на улице остановилась, приводя дыхание в норму. Вскоре вышел Виол. Он ничего не говорил, его молчаливое присутствие было более чем выразительным. Алиса никак не могла отдышаться, и глотала слезы ужаса. Ангел подхватил готовую рухнуть Алису, и повел ее дальше. Подальше от этого места, и на встречу новой Боли.

– Сколько времени прошло? – Спросила Алиса, когда, как ей показалось, они отошли на достаточно большое расстояние от дома.

– Сколько?

– Да. Сколько прошло времени с момента моей смерти?

– Месяц.

– Уже прошел целый месяц?! – Алиса была в шоке.

Она не знала, что сказать. Когда этот месяц успел проскользнуть, да так, что она не заметила? Она не уставала, не отдыхала и не хотела есть. Но в тоже время продолжала чувствовать, дышать, мыслить. Все это никак не хотело укладываться в голове Алисы. Но с другой стороны, она же сама видела, как мимо нее проходили дни и ночи. Как мчались вокруг люди. Но, месяц! Нет, этого не может быть. Просто не может быть! Алиса отказывалась во все это верить. Но она же поверила в Ангела Смерти, и в забвение, и в то, что где-то каждую ночь бесконечно умирают великие воины. Так почему же она не может поверить в то, что с момента ее Смерти прошел целый месяц?

Виол прервал ее размышления. Он осторожно взял девушку под руку:

– Нам пора, Алиса.

– К моим друзьям? Ведь к ним ты должен меня отвести?

– Да, к ним.

И они вновь продолжили путь, последний путь Алисы. Девушка почти не обращала внимания на дорогу, пока абсолютно не убедилась в том, что Ангел ведет ее вовсе не к друзьям. А на кладбище.

– Куда ты меня ведешь?

– К твоим друзьям.

– Но это совсем в другой стороне.

Виол не ответил, он продолжал идти. Алиса не стала возмущаться. Ему-то лучше знать куда идти. И покорно шла следом. Вскоре они пришли на место. Здесь была относительно свежая могила. Цветы не ней давно засохли и уныло шуршали от ветра. Алиса не сразу обратила на нее внимания. Но когда посмотрела, рухнула перед ней на колени, не в силах больше сдерживаться. Алиса рыдала, кричала, рвала на себе волосы, и рыла землю под ногами.