Текст книги "Криминальная фантастика (сборник)"

Ила Опалова
Криминальная фантастика

Самое катастрофичное то, что эта женщина – чужая, но он сделает все, чтобы прожить свою единственную жизнь с нею. И эта мысль делала его счастливым.

Об авторе

У Илы Опаловой разнообразный жизненный опыт. Получив университетское историческое образование, она поработала учителем, возглавляла общественную организацию, была чиновником, журналистом, коммерсантом. Это отразилось в ее творчестве, которое столь же разнообразно.

Ила Опалова – автор захватывающих детективных книг, фантастических произведений, повестей для детей и подростков, а также рассказов, которые можно охарактеризовать как «женскую прозу».

Голубиная душа
Фантастический рассказ

Богу нравилось экспериментировать с энергией. Он бесконечно трансформировал один вид в другой, меняясь сам, сплавлял, взрывал, разрушал, рассыпая звездный дождь. Жонглировал материей, ломал и создавал, неустанно стремясь к совершенству. Интересовался всем и видел все: от галактики до пылинки. У Бога своя цель – Великая Гармония и Великое Совершенство.

Не все опыты его удачны. Он создал прекраснейшую планету – Землю, с эмалевыми озерами, мшистыми лесами, кипящими закатами, величавыми горами, увенчанными коронами облаков, сочинил для нее музыку дождя, и ветра, и птичьих голосов, соткал тонкие запахи цветов и мятной земли. Бог полюбил сотворенную им Землю.

Он отдыхал здесь. Львы льнули к его ногам, и радостным полукольцом радуга сияла в небесной выси. Птичий щебет разливался по лесам, а аромат травы, цветов и земли мешался со свежестью дождя. Этот запах хотелось пить, как вкуснейшую родниковую воду.

Бог любил море, которое люди назвали Ионическим. Он ходил босиком по берегу, и волны облизывали его ноги. Со стороны его можно было принять за чудаковатого толстяка – бездельника. И было забавно наблюдать, как он шевелит губами, словно разговаривая с водой или с рыбами, которые выскакивали из воды и шлепались к нему в мягкие руки.

Но вдруг волна под ним выравнивалась, твердела, и он легко, как по траве, уходил вдаль по водной глади или медленно поднимался от воды вверх, как огромный золотистый лист, поддуваемый снизу ветром, затем на высоте светлел и растворялся в лазури.

И долго потом случайный наблюдатель тер глаза.

Здесь, в Греции, и появились рассказы о посещении Земли Богами.

Но что случилось с этими местами сейчас? Что случилось с Землей?

Грязные моря с дохнущими рыбами, захламленные леса, ядовитая пыль, переносимая ветром.

И виной всему – люди, убивающие сотворенных им с любовью животных, отравившие сотворенные им океаны, люди, убивающие даже друг друга.

Бог любил людей. Они его главное творение. Бог щедро предоставил им свободу выбора, и они выбрали Зло, хотя их разум, в который он вложил свои заповеди, говорил им: «Нельзя. Не убий…»

Бог устал их наказывать. Они сами себя накажут.

Он отвернулся от своего детища. Это была неудачная попытка. Бог занялся созданием нового мира. Тут он учтет свои ошибки.

Ученый был круглым, веселым. Он был доволен. Его эксперименты увенчались успехом. Работа закончена. Он сумел то, о чем до него не мечтали. Он чувствовал себя Богом.

Журналист, смуглый, юркий, привычный к общению с людьми разного сорта, в том числе, с сильными мира сего, на своем месте тоже чувствовал себя Богом. Он брал интервью у самого Президента и у премьер-министра, он на «ты» с поп-звездами, художниками и поэтами. А сейчас в его коллекцию знаменитостей войдет и этот забавный человечек. Некоторые, с кем журналист уже побеседовал об ученом, называли его гением.

«Что-то поразвелось их, этих гениев, – скептически думал журналист, – сегодня гений, а завтра лопнувший пузырь».

Но он привык думать одно, а говорить другое.

– Господин Дионов, – обратился он со своей превосходно поставленной улыбкой, – через 20 минут миллионы людей станут свидетелями грандиозного эксперимента, автором которого являетесь вы. Расскажите нам, в чем суть вашего изобретения и что это сулит человечеству.

– Все это просто, – живо откликнулся ученый. – Мы научились пересаживать души.

Журналист умело изобразил крайнее удивление:

– То есть…

– То есть мы научились отделять от тела энергетическое ядро человека, улавливать его, а затем перемещать в подходящий объект.

– «Энергетическое ядро» – это… душа?..

– Да, в просторечии это так и называется.

– Вы хотите сказать, что, как господь Бог, можете командовать душами?

– Да!

– И что нам, людям, это даст? Бессмертие? – журналист был доволен: должно получиться неплохое шоу.

– И бессмертие тоже, – все так же живо и даже весело ответил ученый. – Но сейчас-то мы увидим казнь.

Приговоренный сидел в своей камере. Ему было страшно. Может быть, за ним уже идут… Сейчас, сию минуту, может открыться дверь… Руки становились влажными, и сердце больным комком поднималось к горлу. Если бы можно было разбить голову о стену, чтобы не мучиться ожиданием! Но стены камеры были мягкими. Их голубой цвет доводил приговоренного до исступления. Он то молился Богу, то смеялся над молитвами, гримасничая и понося Всевышнего, и начинал торговаться с Дьяволом, до безумия зримо представляя себе его рогатую волосатую морду. И в то же время он понимал, что душа его давно отдана Дьяволу, и тогда приговоренный вновь начинал глумиться над Богом.

Память опять и опять рисовала перед ним задушенную им девчушку. Но разве он виноват? Таких, как она, надо душить с рождения.

Девочке было пять лет. Она шла, прижимая к себе полосатого котенка и вместе с ним подол платья, который неловко зацепила. Белые трусики были косо надеты, их серединка ушла вбок, открывая то, что должна была закрывать.

«Сама одевалась, без мамы», – подумал тогда он.

Более бесстыдного и возбуждающего зрелища он не видел. Почему Бог это допустил? Девчонка стала его болезнью. Целый месяц он караулил ее, заговаривал, улыбался, познакомился с ее матерью. Строил из себя «хорошего дядю».

Ему легко удалось заманить девчонку в подвал. Там, сказал он, живут белые мышки, целая семья, и у них свой домик…

Он не хотел убивать. Не надо было только так на него смотреть. В ее глазах был такой безумный ужас, непонимание, боль, что он просто не смог это перенести. Он ведь не зверь какой-то. Он прохрипел: «Не смотри на меня так…» Прокричал: «Не смотри, шлюха!» И стал душить… А потом уже было все равно для девчонки, что он с ней сделает… Но разве он виноват? Он убил ее нечаянно. Это не он. Это его руки. Сами… Это Бог… Он помрачил его разум. Конечно, Бог! Если он это допустил, значит так было нужно, значит так ему угодно. Значит, этой девчушке не надо было жить. Ведь он мог остановить, помешать!

И сейчас он, приговоренный к казни, должен за все это отвечать. Отвечать за Бога.

Преступник вздрогнул: за ним пришли. Он почувствовал, как ноги его стали ватными.

Приговоренный увидел то, что увидели миллионы зрителей: посередине зала находилась прозрачная узкая, но высокая кабинка, под куполом которой на тонкой жердочке величаво сидел белый голубь.

Левая стена зала была стеклянная, за ней толпились люди с фото– и кинокамерами.

«Как в цирке», – с душащей его злобой подумал преступник, ему захотелось упасть на пол и забиться в истерике.

А за стеклом стены не слышно для приговоренного продолжался разговор, свидетелями которого были миллионы телезрителей.

– Господин Дионов, – журналист, с аффектированным выражением ужаса на подвижном лице, чуть наклонился к ученому, – Вы хотите «угостить» зрителей кровавой сценой? Или это особая казнь? В чем ее примечательность?

– Если под словом «казнь» понимать отделение души от тела, то именно это и произойдет, – стал с удовольствием объяснять ученый, – Но казни-убийства не будет. В тело преступника, освобожденного от его энергетического ядра, так сказать, черной души, войдет новая – безгрешная – голубиная, то есть энергетическое ядро того голубя.

И ученый быстрым жестом показал на белоснежную птицу, сидящую в прозрачной кабинке.

– А куда вы отправите преступную душу?

– В тело птицы.

– Но… вы не боитесь за голубя?

– Эта птица настолько добра и безобидна, что душа преступника очистится и избавится от своих пороков. Мы переселяли души овец в волчьи оболочки. Результаты поразительные: хищники стали неузнаваемы. Они дружелюбны и послушны.

– А что вы скажете об овцах?

– Так у них же нет волчьих зубов, поэтому их злой нрав не опасен. Кстати, лишенные клыков, они через короткое время перестают быть агрессивными. И надо заметить, эти овцы более умны, чем их обычные собратья.

– Таким образом, больше нет проблемы смертной казни? Все эти споры: казнить или не казнить – потеряли смысл?

– Конечно! – радостно закивал ученый. – Своим изобретением мы уничтожаем смертную казнь. И не только сохраняем преступникам жизнь (а ведь они тоже люди!), но меняем коренным образом их преступную природу.

Красавец-голубь белого цвета сидел на карнизе и, склонив вбок голову, внимательно смотрел вниз, где сновали люди. Воздух был жирный от зноя и пыли. Птица взглядом выхватила из людского потока нарядно одетую женщину, везущую в коляске малыша. Вот она остановилась у газетного киоска и, выбрав журнал, села на скамью, целиком уйдя в рассматривание ярких картинок.

«Наверное, моду изучает. Вот дура, хоть бы коляску поставила в тень… Ребенок у нее изжарится», – думал голубь, с интересом наблюдая, как малыш, похныкивая, старается освободиться от мешающей ему простынки. Вот простынка сползла, открыв голенькие ножки ребенка. Расправив крылья, голубь спланировал на крышу киоска.

Беззубый рот малыша обиженно кривился, голубые глаза наливались слезами, кожа была нежная, розовая…

Белая птица тихо опустилась на край коляски. Острым клювом она прицелилась в голубой глаз.

В психиатрической лечебнице, в крохотной служебной столовой, сверкающей металлической чистотой, пили горячий кофе два санитара: подвижный, спортивного сложения парень и грузный, с мертвеющим взглядом, мужчина.

– А этот шизик из тринадцатой палаты, правда, ученый? – спросил молодой санитар и тут же перевел любопытствующий взгляд на пышные, поблескивающие сахарными боками булочки, горкой лежащие в молочной белизны вазе.

– Ага, ученый… профессор… – неспешно прожевывая, кивнул коротко остриженный, широкий, как медведь, его старший товарищ. – Представляешь, пытался сломать изобретенную им самим машину! За этим делом его и поймали…

– А он точно тронулся?

– Стопудово! Целыми днями с Богом разговаривает, прощения просит… «Осквернил», – говорит…

– Интересно, что ему Бог отвечает? – рассмеялся молодой коллега, с удовольствием втягивая сочный запах свежей сдобы и хорошего кофе. – А машина-то, которую он ломал, работает?

– Говорят, работает… Тут главное – все отладить, а потом не остановишь…

Одиночество
Фантастический рассказ

Мать вошла, держа в руках пластиковый пакет с каким-то растением.

– Представляешь, кто-то выбросил такого красавца, – с удивлением объяснила она дочери. – Ты посмотри, какие листочки у него забавные… Как ладошки. Атласные… А может, его потеряли?

Дочка вздохнула: мама опять говорит глупость.

– Это ж не иголка, чтобы терять! Выбросили, кому он нужен? Посмотри, сколько экзотических диковинок сейчас в цветочных магазинах! Цветут! А этот, наверняка, не цветет. Где ты его нашла?

– Около мусорного бачка.

– Ты бы еще в мусорный бачок залезла! Ладно, мама, я уезжаю.

– Что? Что ты сказала? – женщина оторвала взгляд от растения и с недоумением воззрилась на дочь.

– Уезжаю я, мама! – с легким раздражением повторила девушка. – Меня Марк забирает в другой город. Мы там будем жить.

– Как там? – засуетилась женщина. – Что ж ты раньше не сказала? А я как?..

– Мама, я выросла, и у меня своя жизнь… Все. Вещи я сложила. Пока!

Она чмокнула мать в щеку, подхватила сумку, которую женщина сначала не заметила.

– Муська, пока! – махнула девушка кошке. – Мам, я буду звонить! – и вышла.

Женщина подошла к окну, прижалась лбом к прохладному стеклу. Вот во дворе появилась ее дочь, гибкая, легкая, с причудливо завязанным узлом пышных кудрей, ее дорогая, ненаглядная Оксаночка. Она остановилась перед серебристой машиной, закинула сумку в багажник, потом подняла глаза к окну, сияюще улыбнулась, помахала рукой и умчалась.

Женщина опустилась на стул. Как же она будет жить теперь? Одна…

Осторожно мурлыкнула кошка. Женщина очнулась. Кошка, не мигая, смотрела на хозяйку желтыми глазами. Уже истаял сверкающей глыбой день, и в дом, как темная вода, просочились сумерки.

– Пойдем, Муська, я тебя накормлю, я тебе тут утром рыбки купила. А потом найденыша пересадим в горшок… Как же мы одни-то жить будем?.. А? Ладно, Мусенька, не тоскуй… Знаешь, некоторые люди живут без ноги. Или без руки. И ничего – привыкают… – продолжала хозяйка разговаривать, глядя, как кошка ест рыбу. – Может и мне поесть? Я, вроде, ничего не ела…

Дочь вернулась через три года. Матери дома не оказалось, и она с облегчением вздохнула: объяснения откладываются на потом. В квартире все было по – прежнему, только в изголовье тахты возвышалось растение с пятипаловыми листьями. На одной из веток, как цветок, красовался пышный бант, с которым когда – то Оксана ходила в школу.

В комнате девушки было очень чисто, словно ее ждали. Дочь бросила сумку в шкаф и села на свой старомодный диван.

– Муся, Муся, кис – кис! – позвала девушка кошку.

Но кошка не откликнулась.

«Сбежала, поди», – усмехнулась про себя девушка, она вытянулась на диване, подложив под голову свою детскую игрушку – плюшевого медведя и задремала.

– Ну, как день прошел без меня? – услышала она сквозь дремоту голос матери.

Открыла глаза, дверь ее комнаты была закрыта. Интересно, к кому мать обращается? Видимо она отворила окно, потому что стал доноситься легкий шум деревьев.

– А я тут удобрение купила, говорят, витаминизированное, – опять зазвучал голос матери. – Вот этот пакетик надо растворить в воде, и по столовой ложке добавлять в литр воды… Как я устала сегодня на работе!.. А тебе было скучно?

У Оксаны мурашки побежали по коже: ее мать сошла с ума. То, что матери никто не отвечал, подтверждало предположение. Мать не разговаривала вслух, как это бывает у старых людей, она явно с кем-то беседовала. Девушка затаилась.

– Что-то доченька давно не звонит… Сегодня сердце у меня болело, беду чует. Это как перед смертью Мусеньки… Уж как она тосковала по Оксаночке! Ведь они выросли, можно сказать, вместе. Ладно, лапушка, я отдохну немного. Тебе, может, телевизор включить? Или музыку? Твою любимую?

Тихо зазвучала музыка, и кроме легкого шума деревьев, больше ничего не раздавалось.

Оксана неслышно поднялась с дивана и с замиранием сердца приоткрыла дверь. Мать лежала на тахте, прикрыв глаза. Ее лоб и плечи закрывали листья растения. Они трепетали, гладили ее и нежно шелестели.

Трудности воскрешения
Фантастический рассказ

Доктора Сергея Арутюнова вела по жизни любовь к науке. Он знал, что и после смерти будет жить. Об этом даже написал завещание. Сотрудники выполнят его волю. Доктор старался правильно жить, и потому был уверен в будущем. Из вредных привычек он позволял себе лишь пристрастие к крепкому кофе. И смотрел на жизнь внимательно-едким взглядом больших, как сливы, глаз.

Понедельник был днем работы с посетителями. Последней в кабинет вошла девушка. Коротко стриженная, одетая в джинсы, джемпер в узкую полоску, она напоминала мальчика. Иллюзию сходства нарушали нежная пастельность лица и вышитый платочек, который она комкала тонкими пальцами с отполированными, подобно морским камешкам, ногтями.

– Здравствуйте… – потеряно проговорила она.

– День добрый, проходите, – кивнул Сергей.

Девушка опустилась в кресло по другую сторону дубового стола и сбивчиво заговорила:

– Я слышала о ваших опытах, доктор. Вы сумели воскресить Владимира Мономаха! А мой Саша погиб год назад. Воскресите Сашу! Я заплачу.

Сергей Арутюнов вскинул на посетительницу сливовые глаза. Она выглядела бы невзрачной, если бы не ломаемые страданием губы и не гримаска растерянной мольбы. Перехватив взгляд, девушка заторопилась словами:

– Нет, вы скажите, сколько надо – я найду! Сумму.

– Ваше имя, отчество? – спросил Сергей.

– Татьяна Петровна.

Доктор взглянул на высветившийся на экране список. Вот она, под последним номером – Истомина Т.П.

– Татьяна Петровна, мы сделаем это бесплатно, – голос Сергея звучал без эмоций от ставшего привычным терпения, – потому что каждое воскрешение делает Землю безопаснее. Я объясню вам принцип нашей работы. Помните библейское: «Вначале было слово»? Именно речь – основа всего. Известно ли вам, что ни одно слово, плохое ли хорошее, не пропадает? Все мысли и слова сохраняются в информационном поле Земли. Мы нашли доступ к этой информации и действительно можем воскресить человека. Но для этого нам нужна его точная фраза. Не приблизительная и не общая, типа «позвольте пройти», а совершенно его. Понимаете? По уникальной фразе мы найдем человека, как по почерку… как собаки находят по запаху. Потом мы соберем все его слова и мысли, и сложится душа, которая обрастет той плотью, что была перед кончиной. Затем его подлечим. И вот вам чудо. Отчего погиб ваш муж?

– Саша не муж. Мы не успели. Он разбился… Прыжки с парашютом.

– Парашюты давно безотказны, – возразил Сергей.

– Как видите, нет, – прошептала посетительница. – Вообще-то он упал в озеро.

– А чем он занимался, кроме того, что прыгал в озеро?

– Не в озеро. Он не специально. Он художник. Нетрадиционный.

– Что это значит? – удивился доктор.

– Его работа – светящиеся татуировки. Сейчас модно, знаете?

– Знаю, – кивнул Сергей.

Его раздражала эта мода: звезды во лбу, огненные полосы на щеках.

– Так это ваш жених – автор этого светящегося безобразия?

– Да, – тихо подтвердила девушка.

В голосе доктора Арутюнова она услышала недовольство и испугалась, что это может повлиять на его решение.

– Вот фотография Саши. Она нужна? – после растерянного молчания Татьяна положила на стол фото.

– Главное не это. Процитируйте его фразу, – попросил доктор.

– Саша говорил: «Я люблю тебя».

Сергей вежливо улыбнулся:

– Я думаю, даже такое чудовище, как Гитлер, кому-нибудь да сказал эти слова, например, Еве Браун. По этой фразе найдутся миллиарды и миллиарды живших людей. Как отыскать среди них вашего Сашу? Это же песчинка в барханах!

– Да, я понимаю, – послушно согласилась девушка и сразу же возразила: – Но Сашу можно клонировать!

– Можно, – согласился доктор. – Это было: клонировали человека и получали его животную копию, в которой даже близкие люди не могли узнать того, кто был им дорог. И это при абсолютном внешнем сходстве с исходником! Сейчас мы идем от души. Поэтому поищите у себя видеозаписи, письма. И нам нужно письменное заявление родственников о воскрешении, – он помолчал. – Я жду вас в следующий понедельник. Заодно принесете и эту фотографию, – он пальцем придвинул к ней фото, даже не взглянув на него. – Должен вас предупредить: успех не гарантирован. Скажу больше: он маловероятен.

– Почему? – нерешительно поинтересовалась Татьяна. – От чего зависит успех?

– А вот это загадка, – Сергей автоматически ткнул на сенсорную кнопку экрана, где напротив фамилии «Истомина» встала дата следующего визита, и пристально посмотрел в глаза Татьяны. – Факты таковы: среди тех, кого удалось воскресить, нет ни одного недостойного человека! Ни единого!

– Вы хотите сказать…

– Я хочу сказать, что все зависит от чистоты материала. Иначе сказать, от порядочности объекта, то есть воскрешаемого субъекта. От того самого, к чему призывал писатель: мысли, душа. Если человек сквернословил, предавал, изменял, лгал, совершал подлости, он не воскреснет. Мы не знаем, что или кто блокирует систему и препятствует возрождению непорядочных людей: Бог, Земля, или сбой происходит из-за негативной энергии воскрешаемого объекта, только ни одного подлеца воскресить не удалось.

– Саша не был подлым!

– Простите, это не о нем, – проговорил доктор смягчившимся тоном. – Но если ваш жених лгал, был любителем мата и… и прочее, не хочется повторяться, попытка будет безнадежной. Мат – это вообще чудовищный по своей разрушительной силе вирус. Он может инфицировать самые прекрасные мысли, и как червь, поганящий яблоко изнутри, выедает душу. Остается грязная труха, болезнь. Понимаете, столько злых мыслей и скверных слов накопилось в информационном поле Земли, что это давно грозит катастрофой. Планета перегревается, леса горят, животные гибнут, на нас обрушиваются штормы и цунами. Справедливо, что людям, загрязняющим планетарное информационное пространство, Земля или Бог отказывают в попытке возрождения.

– Но каждый человек в чем-то нехорош!

– Все зависит от степени. Как чистота воды, которая может иметь примеси, но быть питьевой. Так же здоровье души зависит от соотношения добра и зла. Мы воскресили Пушкина. Удалось воскресить Маркса, а вот Ленина – никак! Кстати, для тех, кто возродился, построен прекрасный город, в котором, например, у господина Грибоедова и его жены Нины Чавчавадзе есть дом с огромным садом, фонтанами, конюшней с чистокровными скакунами. Это справедливо.

– И кто еще живет в этом городе?

Сергей улыбнулся:

– Николай Васильевич Гоголь, Федор Михайлович Достоевский… я долго могу перечислять. Есть неизвестные люди: медсестры, учителя, почтальоны, дворники… Но все они – хорошие люди. У всех отличные дома, и никаких катаклизмов!

– Как здорово жить в таком месте!

– Да, Это лучше рая, – убежденно сказал Сергей.

В следующий понедельник перед кабинетом Сергея опять была очередь. Доктор никого не узнал из пришедших. Обычная история: когда люди осознают, что возвращение их любимых в живой мир реально, они, поразмыслив, решают, что не стоит менять порядок вещей. А может, боятся неудачи.

Первой в кабинет вошла стройная дама в цветистой юбке и изумрудного цвета майке. Она сняла темные очки, улыбнулась, и Сергей Арутюнов с удивлением узнал в ней Истомину Т.П. Она была определенно старше, чем ему показалось вначале. Ее улыбка отражалась сиянием в темно-серых глазах, вокруг которых легли легкими штрихами морщинки, как изысканная оправа для драгоценных камней.

«Боже, да это не лицо, а прекрасный лик, – пораженно подумал он. – Она словно сошла с иконы. Странно, что я это не увидел сразу».

Татьяна, подойдя к столу, порывисто сказала:

– Доктор, он мне как-то сказал: «Ты отняла у меня весь мир, без тебя он мне стал неинтересен». Это слово в слово, понимаете? Я о Саше говорю…

– Что вы сказали? – Сергей взял какие-то бумаги и спрятал в них смятенный взгляд.

– Это точная фраза, – радостно произнесла Татьяна.

– Хорошо, – проговорил врач, так и не услышав ее слов.

Неужели ее так преобразила надежда, что художник возродится? Поразительная красавица!

– Ваш жених не пробовал написать ваш портрет?

– Н-нет… при чем здесь это, доктор?

– Это было его профессиональной ошибкой. Он видимо не был хорошим художником.

Губы Татьяны обиженно дрогнули.

– Простите! – виновато пробормотал Сергей, не понимая, как он смог себе позволить такой бестактный выпад. – Главное, чтобы ваш Саша был хорошим человеком.

Достав с полки прозрачный контейнер, Сергей положил в него принесенные Татьяной бумаги, диски, фото. Подписав крышку, поднял глаза на посетительницу. И сердце его вновь толкнулось восхищенно.

– Я жду вас в следующий понедельник. До свидания, – кивнул Сергей, с сожалением глядя, как Татьяна поднимается, поворачивается спиной и идет к двери, и яркая юбка обнимает ее ноги.

Она была уже в дверях, когда он спохватился:

– Татьяна Петровна, номер вашего телефона… Вдруг понадобится что-то уточнить… И домашний, пожалуйста.

Он не стал забивать цифры в электронную память ежедневника, а стремительно написал ручкой на листке бумаги.

День прошел, как в лихорадке. Сергей мыслями то и дело возвращался к Татьяне. К концу рабочего дня, он уже знал на память оба ее телефона.

После работы Сергей отправился пешком, чего давно не делал. Все было прекрасно: металлические стекла зданий, охапки цветов, опускающие любопытные головки из корзин, установленных на стилизованных под старину фонарях. Хорош был даже накрапывающий дождик, мерно нашептывающий невнятные стихи.

– Эй, красавчик, не промокни! – перед Сергеем остановилась нахально красивая девушка в перламутровой накидке с капюшоном, в которой дождь был не страшен. – Возьми мой зонтик, потом вернешь, только мой номерок забей в телефон.

– Спасибо! – улыбнулся Сергей. – Спасибо, что напомнили про зонт. Я сейчас куплю.

И он повернул к сияющему магазину. Его сбили с толку зеркальные витрины, гул голосов, стук каблучков, витающие запахи парфюмерии, легкая музыка. Сергей давно не был в магазинах, заказывая все необходимое по каталогам.

– Вам помочь? – откуда-то появилась тоненькая девушка-продавец с зеркально блестящими волосами и в строгой униформе.

– Мне нужен зонт.

– Разве в вашем телефоне не предусмотрена функция создания защитного поля? – с легким удивлением спросила девушка.

– Я хочу слышать дождь… как он стучит о зонт. Это красиво, – настроение Сергея не могли испортить ни неловкий вопрос, ни его глупая попытка объяснить свое желание.

– Простите, – смутилась продавец. – Нам иногда возвращают товар из-за того, что забыли о сходных функциях других вещей. У нас широкий ассортимент зонтов, – она подвела его к витрине. – Я думаю, вам подойдет этот, в мелкую клетку. Что-нибудь еще?

– Да, мне нужна одежда.

– Для работы, отдыха, для свидания?

– Для свидания.

– Сегодня поступила новая коллекция, просто изумительная. И еще я бы посоветовала купить одеколон из последней мужской серии… – голосок девушки мило журчал, и Сергей подумал, что она, возможно, тоже влюблена.

Рассчитываясь, он попросил доставить купленные вещи к нему домой. И проверил, сколько у него денег на карте. Оказалось достаточно, чтобы купить хороший дом для двоих. А ведь у него еще есть другой счет в банке.

Отойдя к окну, он набрал номер домашнего телефона Татьяны и с наслаждением слушал, как гудки разбиваются о тишину ее дома. Интересно, где стоит у нее телефонный аппарат? У Сергея было чувство, будто он коснулся воздуха ее квартиры. Надо позвонить еще. Ему хотелось услышать ее голос.

На следующий день Сергей заторопился в клинику, не выпив даже кофе.

Вчерашние контейнеры еще не ушли в работу. Сергей достал фотографию художника. Неприметный человек, глаза с прищуром и изогнутая левая бровь придают лицу легкую загадочность. Он что-то скрывал. Наверняка, изменял Татьяне. У Сергея неожиданно навернулись слезы.

Бросив фото в контейнер, он надписал на крышке: «В утилизацию», с неудобным чувством совершаемой подлости и с ощущением ошибки, которую еще чуть-чуть и не исправить. И жадно зацепился за мысль, что у этого художника все равно нет шансов на новую жизнь. И права тоже.

Пройдя по кабинету, Сергей, остановившись перед зеркалом, пригладил брюнетистые волосы. Купленная накануне одежда делала его мужественнее. Проведя ладонью по щеке, он уловил свежесть модного аромата.

– Доктор, вы звонили, просили прийти, – в дверях стояла Татьяна.

– Да, я хотел сообщить, что работа началась…

Он смотрел на нее и не мог насытиться. В ее глазах прятались солнечные зайчики, пальцы с ноготками-камешками легко постукивали по дубовому столу.

Сергей думал, что зря написал завещание. Он не попадет в восхитительный город-рай. У него был не равнозначный, с точки зрения рассудка, выбор: вторая жизнь или женщина. Он поступил безрассудно. Самое катастрофичное то, что эта женщина – чужая, но он сделает все, чтобы прожить свою единственную жизнь с нею.

И эта мысль делала его счастливым.