Текст книги "Мухтар и стихи"

Боже, ты мой!

 
Ты узнала меня, как-то сразу,
Когда я возник пред тобой.
Ты сказала: «Зачем же, пугаешь?!»
И добавила: «Боже, ты мой!»
 
 
За спиной моей, выросли крылья,
 Нимб мне, обручем голову, сжал.
Я вознесся, в глазах своих выше,
Чем Олимпа, крутой пьедестал.
 
 
Распростер я, свои руки – крылья,
Космос, взглядом своим приобнял.
Но охладили меня, как водою,
Что бараном, в воротах, ты встал?!
 
 
Я спустился на грешную Землю,
Шелест крыл, утих за спиной.
Вместо нимба, кусок, полотенца,
Мокрой тряпкой свисал, надо мной.
 
 
Мы люди, подобием Бога,
Можем взлететь, в небеса.
 От одного только, теплого слова,
И гореть, как большая свеча.
 
 
Но можем, и это доказано,
Вниз упасть, с любой высоты,
Куда нас судьба и карьера закинула,
И потухнуть, огнем  у печи.
 
 
А все началось, просто с слова,
Когда я возник пред тобой,
«Зачем же меня ты пугаешь?!»
И добавила: «Боже ты, мой»
 

Мы погибли за то, чтобы выжили вы

 
Мы не «слыхали, как поют дрозды»,
И соловьев лишь, слышали отчасти.
В нашей жизни, не было любви,
А у кого была, не состоялась.
 
 
Не было в нашей жизни короткой,
«Полумрак, поцелуй, на рассвете…»,
Мы не знали дружище, с тобой,
Что за чудо великое – дети.
 
 
И с работы, вдвоем мы домой,
Не смогли, возвращаться устало.
Пусть любили мы жизнь, но она,
Вдруг внезапно короткой, нам стала.
 
 
Нас призвала война,
На поля ее битвы суровой.
И остались мы в них,
Наша смерть была, очень скорой.
 
 
Как хотелось нам жить, как хотелось любить,
Как хотелось нам счастья простого.
Но мы знали, друзья, что нельзя нам так жить,
Пока враг стоит на пороге.
 
 
Мы горели в огне, мы тонули в воде,
 Нас топтали фашистские танки.
Но стояли мы насмерть, на том рубеже,
Где находят наши останки.
 
 
Не родились на свет, наши дети и внуки,
Не услышат они, как поют соловьи.
Оборвалась навек, нитка тонкая, жизни,
Мы погибли за то, чтобы выжили Вы.
 

Я видел как…

 
Я видел как Солнце всходило,
И как просыпалась Земля.
Как Сумрак ночи растворялся,
В сияющих каплях Утра.
 
 
Я видел как Солнцем в зените
Согревались леса и поля.
И таяли исчезая,
Капли ночного Дождя.
 
 
Я видел как Солнце в закате,
Уходило за горизонт.
И Ночь с высоты опускаясь,
Раскрывала темный свой зонт.
 
 
Я видел как тени Мрака,
Накрывали Природу вокруг.
И словно клешнями рака,
Рвали Света последний лоскут.
 
 
Я видел как Солнце всходило,
Величие видел Утра…
И тешу себя надеждой,
Что это будет всегда!
 
 
В этом Мире я просто прохожий,
Мне лишь краткий Миг отведен…
Но закаты Земли и рассветы,
Не уйдут из памяти вон…
 
 
P.S.
Нет ничего красивей,
Чем закат и рассвет на Земле.
Любуйтесь ими, люди,
Доставляя радость Душе!
 

Ромашковое поле

 
Поле ромашек, белый ковер.
Сердечных желаний, полный набор.
Любит, не любит, одна маята.
Сердце не терпит, когда суета.
 
 
Внутри лепесточков, Солнце всегда.
Вижу я в нем, любимой глаза.
Ковер из ромашек, как выпавший снег,
Он отражает, Души белый цвет.
 
 
Я в море ромашек, окунувшись, лежу,
И руки раскинув, в небо гляжу.
Стрекочут кузнечики, возле меня,
Для них это поле, мелодий страна.
Охапку ромашек, я в поле нарву.
К окошку любимой, ее положу.
Лишь только проснется, увидит она,
Букет из ромашек, частичку ковра.
 
 
И вспыхнут с улыбкой, милой глаза.
Их спрятав, в ромашки, представит она.
Как в светлом поле, цветного ковра,
В платьице белом, танцует она
 

Когда мы зажигаем свечи…

 
Когда мы зажигаем свечи,
Весь мир, становится иной,
Мы очищаемся от скверны,
Душою, поднимаясь над свечой.
 
 
И умолкает суеверная душа,
Перед гипнозом пламени огня,
Свои страдания, под ним,
До дикой боли очищая,
 
 
В душе любого человека,
Горит своя, особая свеча,
И жив тот человек на свете,
Пока не гаснет свет, пока горит его свеча.
 
 
Огонь-Душа, понятья эти.
Неразделимы, меж собой,
Горит огонь, пока в нем есть душа
Жива душа, пока внутри ее теплится
Источник первозданного огня.
 

Простит ли нас Бог, перед смертью?

 
Простит ли нас Бог, перед смертью,
Вопрос из начала начал.
Его задаем себе мы,
И пустит ли нас на причал?
 
 
Грехи наши тяжкие, в жизни,
Что каждый из нас собрал.
Едва лишь глаза мы открыли,
А грехов уж, полный завал.
 
 
За всю жизнь, их собралось немало,
Всех заповедей, не сосчитать.
Одни обходили легко мы,
Другие, пришлось, преступать.
 
 
Мы думали, вся правда жизни,
В том, что обманем Его.
Он ведь нигде не виден,
И значит, от нас далеко.
 
 
Но время проходит и души,
Наши уже не те,
Что были, когда молодыми,
Мудрыми стали, уже.
 
 
А если, в него мы не верим,
То есть ли, в том смысл искать.
Того, кому покаяние наше,
В конце грешной жизни отдать.
 
 
Наверно простить он нас сможет,
И в лодке, вручит весло.
Ведь Бог, человек, хороший,
Прощенье, его ремесло!
 

Утренний Туман

 
Мы с туманом по лесу бродили,
Иногда выходя, на поля.
Мы про ветер с ним говорили,
Между ними, ссора была.
 
 
Шел туман, совершенно беззвучно,
Что не скажешь то, про меня.
Хоть и шел, осторожно ступая,
Все равно, шуршала листва.
 
 
Был туман, в то утро, задумчив,
Мысли были его, далеко.
Исчезая они, появлялись,
Проявлясь, ускользали, вновь.
 
 
Вокруг нас была тишина.
Было слышно, как звезды шептались.
И лишь колокольчиков звон,
Ее иногда нарушали.
 
 
Туман, бродивший по миру,
Даже воздух, собой пропитал.
Он укутывал каждый листочек,
И травинки, не пропускал.
 
 
Все в нем было, таинственно, строго,
В тоже время, спокойно, легко.
Он собой укрывал, даже тени,
И реальность была, далеко.
 
 
Разговор наш, зашел про реальность,
Как нам видится, что впереди,
Какие ее перспективы,
И его ответ, удивил.
 
 
У каждого были понятия,
О реальности, только свои.
Для тумана, какая-то видимость,
Без конкретики, без визави.
 
 
Он показывал, часть лишь, реальности,
Основное, пряча во мгле.
И считал, что так все и нужно.
Мол, так принято было, везде.
 
 
С ним спорить на эту тему,
Было просто, невмоготу.
Он уходил от ответа,
Появляясь то там, то тут.
 
 
И спор наш сначала, горячий,
Со временем, приостыл.
И выйдя в чистое поле,
След тумана, быстро остыл.
 
 
За разговорами, незаметно,
Солнце над миром взошло.
И туман на глазах стал таять,
Сказав: «Я прощаюсь, но..!»
 

Зачем вас создал Бог, такими…

 
Зачем создал Вас Бог, такими…
Красою, утренней зари?
Зачем еще присовокупил,
Изящество и красоту змеи?
 
 
Зачем он в Вас, вложил букетом,
Цветы, со всех концов земли?
Зачем во взгляд, он Ваш лукавый,
Добавил цепенящий взгляд гюрзы?
 
 
Зачем вложил он в Вас, прохладу,
Прекрасной утренней росы?
Зачем он к ней еще добавил,
Июльской солнечной жары?
 
 
Зачем глаза такими создал,
Что тонут в них все мужики?
Зачем во взгляд он Ваш добавил,
Облако задумчивой мечты?
 
 
Зачем сердца вложил такие,
Что могут все понять, простить?
Зачем он разрешил мужчине,
Вас ненавидеть и любить?
 
 
Зачем он дал Вам эту силу,
Что может прекратить войну?
Вложил, какую силу воли,
Родить ребенка и создать семью?
 
 
Зачем, зачем, зачем?
Одни вопросы в жизни этой.
Зачем, зачем, зачем, Без Вас,
Жизнь не возможна, на планете?!
 

Хрупкая вещь, наше Сердце

 
На свете жил человек один,
Можно сказать мудрец.
Век коротал, все что-то искал,
И женился он, наконец.
 
 
И было детей не двое, не трое,
А может быть даже и пять.
По деревенским, часто просторам,
С ними ходил, гулять.
 
 
Маленьким детям, игрушки,
Руками, он сам, мастерил.
И эти игрушки, чудные очень,
Детям своим дарил.
 
 
Были очень красивы,
Но, в тоже время, хрупки…
Часто игрушки ломались,
И слезы детей, текли.
 
 
И как-то, в один из моментов,
Воскликнули люди, зачем,
Ты даришь детям игрушки,
Что ломаются быстро затем?!
 
 
И ответил мудрец, очень чинно,
Научиться должны, беречь.
Дети эти игрушки,
Это им пригодится, впредь.
 
 
Когда-то, все дети вырастут,
И станет доступно им все,
Кто-то им в жизни подарит,
Хрупкое сердце свое.
 
 
И если они научатся,
С детства что-то беречь.
Я не боюсь за сердце,
Что подарит им радость от встреч.
 

Холодное лето 53– го памяти А. Д. Папанова

 
На экране, до боли, знакомое,
Пожилого артиста, лицо.
На нем, фуфайка, дырявая,
И держит в руках, ружье.
 
 
Слова его, ранят сердце,
Что мало на свете, пожил.
Он видел лишь кровь и слезы,
И к смерти уже привык.
 
 
Часть жизни прошла на фронте
Вторая часть, в лагерях.
И как хотелось там выжить,
Скрепя песком, на зубах.
И когда глоток свободы,
Рядом был, в двух шагах.
Бандитская пуля, в сердце,
Мечту унесла в небеса…
 
 
Жизнь, прошагала, мимо,
Та, о которой мечтал.
Со слезами в глазах Папанов,
Об этом нам рассказал.
 
 
Тот фильм был, без спецэффектов,
Простое, наше кино.
Но щемящую болью, Душу
Нам показало оно.
 
 
Слова, что сказал Папанов,
Были лишь текстом его.
Но роль прожил так правдиво,
Что навечно, запомним его.
 

А зори у них, были тихими…

 
Жили девчонки, не зная войны.
Гуляли с парнями, любимыми.
И рощи шумели и травы росли,
И зори у них были тихими.
 
 
Мечтали девчонки, как будут они,
Создавать свои дружные семьи.
Как будут вместе в гости ходить,
С детьми и мужьями вместе.
 
 
Мечтали о том, что их любовь,
Будет долга и крепка.
Никто и не думал, что кровь и война,
Разрушит мечты навсегда.
 
 
Их было всего только лишь пять,
Девчат, молодых и красивых.
Но поставила смерть, на их жизни печать,
И будущего их лишила.
 
 
Им бы бегать, еще, учиться, играть,
Чтоб в танцах их парни, кружили,
Но война, заставила их стрелять.
В мечты, внеся коррективы.
 
 
Женщины против природы пошли,
Взяв в свои руки винтовки.
Создал их бог, чтоб рожали они.
Не воевать в болоте.
 
 
Болота, озера, камни тайга,
В кровь были сбиты ноги.
Но не пустили, девчонки врага,
Встав щитом на дороге.
 
 
Остался в живых, лишь один старшина,
Что был для них всех опорой.
Он врагу за них, отомстил сполна,
За то, что их жизнь, была скорой.
 
 
В том месте, где бой, девчонки вели,
На камне, доска с именами.
Стоит маяком, средь зеленой тайги,
Чтобы потомки все знали.
 
 
Гроздья рябины, на фоне камней.
Красными точками зреют.
Они, словно кровь погибших людей,
В памяти нашей алеют.
 
 
Скорей, возвращайтесь, девочки!
Напоследок им кто-то сказал.
но никто, из девчонок, ушедших,
не вернулся в поселок, назад
 
 
Девушки жизни, отдали свои,
Победу в войне, приблизили.
И в тех местах, где погибли они,
Зори всегда были тихими…
 

Пыль Афгана

 
Я видел, как пыль оседала,
После взрывов, в афганских горах.
Как она, под собой погребала,
Тела, убитых солдат.
Я видел, как зеленые склоны,
Что были изрыты, войной.
Смерть живым из себя изрыгали,
Отрезая дорогу домой.
Гибли солдаты, врага не увидев,
«Коробочка» часто, могилой была.
Солдатские души, сгорали вживую,
В суровых афганских горах.
И отдавая последние почести,
Родина к ним, была так щедра.
Раздавался над ними залп, оружейный,
И летела в могилу, земля…
А сколько осталось солдат тех, навеки,
В суровой афганской земле.
Но будем их помнить, мы в каждом третьем,
Нашем безмолвном тосте.
Я видел как пыль оседала,
Сединой, у солдат на висках.
После боя безжалостно-страшного,
На зеленых афганских, холмах.
 

На войне умирают тихо…

 
«На войне умирают тихо…»,
Без всяких возвышенных фраз,
А то, что мы видим в картинах,
То, режиссера-художника блажь.
 
 
Смерть на войне некрасива,
Все заливает в кровь,
Не любит война, красивых,
Пошлых сценических поз,
 
 
Кто-то умер сраженный сразу,
Пулю в сердце свое принял,
Вот кто-то, скорчившись, замер,
Осколок, в живот попал.
 
 
У кого – то лицо перекошено,
Этот в огне, умирал,
А кто от немыслимой боли,
Все вены себе искусал.
 
 
Изломаны руки и ноги,
Снаряд, все в клочья порвал.
Землей засыпаны трупы,
Кругом разрухи завал.
 
 
Солдаты на поле боя,
Лежат, кто где и кто, как,
Не думали, не гадали,
Что примет их смерть вот так,
 
 
Это потом уже вытянут ноги,
Руки скрестят на груди,
Поставят свечи огарок,
Для очищенья души.
 
 
«На войне умирают тихо…»,
Слова эти в душу легли.
Война не бывает красивой.
Война – это смерть для живых.
 

Роса хрустальная

 
Ранним утром, на лесной поляне,
Выпала прозрачная роса.
И совсем, как маленький хрусталик,
Изумрудным светом, вспыхнула она.
 
 
В паутинках тонких, меж травою,
Сшит ковер, из капель хрусталя.
В этих каплях, отразилось солнце, светом,
Освещая, ярко-голубые небеса.
 
 
Перед тем ковром, из изумрудов,
Я стою, дыханье затая.
Как мне хочется, богатство это,
В памяти оставить, навсегда.
 

Как начиналась, война

 
В четыре утра, на границе,
Стрельбой взорвалась, тишина.
Пограничники были готовы,
Так начиналась, война…
 
 
Птицы все вдруг, улетели,
Разбежалось в округе, зверье.
Не стало в мире понятий,
Таких как, твое и мое.
Ломилась в закрытые двери,
С фашистами, пришедшая, беда.
Но стояли пограничники, насмерть,
Так начиналась война…
 
 
Пули летели градом.
Рвали землю, снаряды вокруг.
Но знак пограничный был рядом,
А перед ним был, Западный Буг.
 
 
Наша армия отступала,
Но стояла граница, пока,
Был жив пограничник последний,
Так начиналась, война…
 
 
Солнце скрывалось за дымом,
Горели деревни, дома.
Солдаты в окопах, гибли,
Так начиналась, война…
 
 
По дорогам, ехали немцы,
С губной гармошкой, в зубах.
И с ухмылкой стреляли в женщин,
Державших детей, на руках.
 
 
«Москва будет нами разбита!»
Кричали немцы, с пеной у рта.
Разбрасывали листовки,
Так начиналась, война…
 
 
Но, впереди, уже были морозы,
Был Сталинград и Москва.
Сраженье танков, под Прохоровкой,
Так продолжалась, война…
 
 
Война стала общим делом,
На фронт пошел, стар и млад.
Делали танки женщины,
Воевали на них, мужья.
 
 
Был и блокадный голод,
Сражался в кольце, Ленинград.
И знали наши солдаты,
Приказ: «Ни шагу, назад!»
 
 
Но увидев однажды на поле,
Трупы замерзших немецких солдат,
Сказал рядовой нашей армии,
Не звали сюда, мы вас.
 
 
Вы сами, пришли к нам с войною,
И дальше не вам выбирать.
Сражаться придется, с народом,
И смерть вам, ему выбирать.
 
 
А весной сорок пятого года,
Когда в Берлин вошли, наши войска.
И была подписана капитуляция,
Но еще продолжалась, война…
 
 
И только когда, чуть позже,
Месяца три спустя,
Сдалась нам Квантунская армия,
Закончилась, та война…
 
 
И опять на нашей границе,
Безмятежных птиц, голоса.
Но каждый пограничник, помнил,
Как начиналась, война…
 

сочинение на тему Муму и Герасим

 
Недавно прочитал я, в интернете,
Мол, Герасим был утопист.
Была то, мобильная версия,
Слава богу, что не фашист…
 
 
Да утопил он собаку,
Но нам его трудно понять,
Мы не жили в то время,
И многого можем не знать.
 
 
Муму, была его другом,
И был приказ, утопить.
Но как скажите в то время,
Герасим, мог поступить?!
 
 
Он сам был слугой подневольным,
И был в этой жизни, один.
Природа его обделила,
Был с рождения глухонемым…
 
 
Муму, была его сердцем,
Его детской и чистой, душой.
И он не мог позволить,
Чтоб жизнь ее, отнял чужой.
 
 
Смерть Муму, для Герасима,
Была приговором, ему.
По сути, он тоже умер,
Когда не стало Муму.
 
 
Трагедия это такая,
Что иронии, нет места, в ней.
Было сердце, разорвано, в клочья,
И скрыто оно, под водой.
 
 
Ведь дальше ушел, не Герасим,
А лишь, оболочка, при нем.
Душа его, надломилась,
Он стал, живым, мертвецом.
 
 
А сколько, собачьих жизней,
В истории, оставили, след.
И про сколько еще, не написано,
И их забывать, нам, не след!
 
 
Муму и Герасим, два слова,
Для кого-то просто, рассказ.
А для кого-то, по сути,
Жизни его, пересказ…
 

Исчезла БОЛЬ из нашей жизни

 
Исчезла Боль из нашей жизни,
Она ушла, покинув нас,
И сервис жизни, в том повинен,
Что, лишь комфортом наделяет нас.
 
 
В нас нет Есенинской тоски по дому,
Волненья Чехова, за сад.
Терзанья Родиона в «Наказанье…»,
Фрагменты просто триллера, для нас.
 
 
Аксинья в «Тихом Доне» – стерва,
Григорий же, любитель – ловелас,
Ушла из жизни часть эпохи,
Что болью изнутри, подпитывала нас.
 
 
К чему придем, при этой жизни?
К тому, чтоб изъясняться на пальцах?
Ведь в современных наших сказках
Нет слов раздолья, раньше окружавших нас.
 
 
Я верю, что любовь не будет,
Лишь только физиологии, как акт.
А Боль, в трагедии «Ромео и Джульетта»,
Сердца влюбленных, будет все века терзать.
 
 
Пусть эта Боль, останется навеки,
И пусть страданья наши изнутри,
Очистят души наши, от всей скверны,
Что современные писатели внесли.
 

Прощание с другом

 
Память моя, всегда на границе,
Рядом с заставой, с собакой моей,
Душу тревожит, прощание с другом,
Взгляд молчаливый, душа на разрыв,
Он мнется, он рядом, он хочет сказать,
Что больше меня не увидит,
А я это сразу понять, не могу,
Ему говорю я, о дружбе,
О том, что приеду, его заберу,
И сам в это твердо верю,
Но он понимал, что эти слова,
Я говорил впустую,
Он чувствовал, тонкой своею душой,
Что больше меня не увидит,
Он терся об ноги, в глаза мне смотрел,
Скулил очень тихо и тонко,
И только когда в Уазик я сел,
Завыл от тоски, безнадежно,
Этим воем своим, он душу мою,
Всю, изорвал, на кусочки,
И рана эта, осталась во мне,
Провалом, снарядной воронки.
Я помню прощально – пронзительный взгляд,
Проникший, в самое сердце,
как лапы свои, он ставил на грудь,
Пытаясь повыше взобраться,
и мордой своей, до лица, моего,
в свой полный рост, дотянуться,
чтоб слезы, мои текущие с глаз,
слизнуть, языком шершавым.
Он сам утешал, не зная того,
Что больше меня он ранен,
И скоро не будет на свете его,
Не выдержит сердце собаки.
Не он должен был, а я перед ним,
Стоять на преклонных коленях…
 
 
P.S.
 
 
Память моя, всегда на границе,
Рядом с душою, собаки моей,
Так будет всегда, пока жива,
душа моя на свету,
Я знаю, я помню и буду,
с этой болью, я в сердце, живу…
 

Исповедь неформата

 
Шагнул направо-
«Не туда!»
Налево шаг-
«Не для тебя!»
Вперед шажок-
«Иди как все!»
Назад?! —
«Нельзя! Позоришь всех!»
 
 
Не так смотрю,
Не так дышу,
Не так живу,
Не так умру…
 
 
Исправит ли меня могила,
Я, не знаю!
 

Любовь

 
Я иду по земле,
Сам как-будто не свой.
Что-то стало со мной,
Воздух дышит тобой.
 
 
Вновь, по лесу иду,
Все деревья в округе,
Шепчут имя моей,
Черноглазой подруги.
 
 
Выйду в поле гулять,
Шелест ласковых трав,
Будет имя твое,
Целый день повторять.
 
 
Под ногами моими,
Лежит, та земля,
По которой ступала,
Нежно ножка твоя.
 
 
И поет соловей,
Песни счастья свои.
И в них слышатся мне,
Все слова о любви.
 
 
Те слова, что носил,
В сердце я у себя.
И тебе я не мог,
Рассказать их тогда.
 
 
Ты была как цветок,
После майской грозы.
Распустившись едва,
Покорила всех ты.
 
 
Я молчанья обет,
С губ сорвал сгоряча,
И тебе говорю,
О любви, все слова.
 
 
Пусть корявы они,
Пусть в них нет остроты,
Только знай, что они,
Все идут от души.
 
 
Все цветы на земле,
Я хотел бы собрать.
Чтоб тебе подарить,
И украсить твой сад.
 
 
Чтобы видели все,
Что красивей тебя,
Средь тюльпанов и роз,
Нет такого цветка!
 

Разбитый графин…

 
Старенький домик,
Упавший забор.
Травою зарос,
Неухоженный двор.
 
 
Ступеньки крыльца,
Пианино родня.
Гамму выводят,
Лишь коснется стопа.
 
 
В комнате пыльной,
Уюта был след.
На ложе кровати,
Наброшенный плед.
 
 
Кругом царит,
Запустения след.
Видно, что здесь,
Не живут много лет..
 
 
На маленьком столике,
Возле картин,
Забытый стоит,
Разбитый графин…
 
 
Рассыпаны сколки
Как слез серебро.
Кто душу потешил,
Нам знать не дано…
 
 
Ведает это,
Лишь старый камин.
Да рядом лежащий,
Букет георгин…
 
 
Была ли здесь драма,
Иль трагедии след:
Возле графина,
Засохший букет…
 
 
Под потолком,
Висит абажур,
Столик под ним,
Вот и весь гарнитур…
 
 
На столике этом
Листочек лежит.
Вместе с пером,
Платочком накрыт.
 
 
Жаром пылают
На листке том, слова:
«Здравствуйте, сударь,
Я Вас ждала…»
 

Сегодня выпал первый снег…

 
Сегодня вечером, внежданку,
На Землю выпал первый снег.
И рано утром, спозаранку,
Она оделась в белый цвет.
 
 
Белы в ней были все дороги,
Леса, кустарники, поля,
Дома, столбы, машины, даже
Белее снега, облака.
 
 
На белом поле, серый заяц,
Был очень сильно удручен.
Ну как-же так, из всей Природы,
Отстал от моды только он?!
 
 
Но, чу! Увидел вдруг лисицу,
Чья шубка желтизной красна,
И успокоился немного:
«Еще есть время, у меня..!»
 
 
А снег лежал, зверей проблемы,
Его не трогали сейчас.
Он первый был и очень нежным,
Лежал и радовал всех нас.
 

За околицей деревни…

 
За околицей деревни,
Где глубокие снега.
Санный путь проложил кто-то,
Видно съехал сгоряча.
 
 
Лошаденка с ног сбиваясь,
Брюхом шла по целине.
И за нею сани следом,
Еле двигались во тьме.
 
 
Ветер зимний, злой, коварный,
Рвал кибитку, налегке.
Кто сидел в ней, было тайной,
Шторки черные в окне.
 
 
На козлах ямщик в тулупе,
Лошаденку подгонял.
Видно сбился он с дороги,
Коль в такие снеги впал…
 
 
До соседней, до деревни,
Верст от силы было пять.
Был там дворик постоялый,
Можно лошадь поменять.
 
 
За кибиткой, волчьи слЕды,
Вереницей шли в степи,
Стая шла поживу чуя,
Как предвестники беды…
 
 
Тишина в ночи стояла,
Только слышались в дали,
Скрип полозьев у кибитки,
Да дыхание Зимы.
 
 
Лунный свет, едва пробился,
Сквозь густые облака.
Путь лошадке освещая,
Долго плакала Луна…
 
 
На полях мела поземка
Пред собой гоня снега,
Лошаденка шла понуро,
Жизнь была ей не мила.
 
 
За околицей деревни,
Где глубокие снега,
Санный путь шла заметая,
Тихой сапою пурга.
 

У каждого своя дорога к Храму

 
У каждого своя дорога к Храму,
Кто через Слезы, кто через Любовь,
Кто через Ненависть, кто через Дружбу,
А кто, уходя, возвращается вновь.
 
 
Дорога к Храму, трудна и терниста,
И нету к нему, прямого пути.
Каждый приходит к Храму, сам лично,
Не чувствуя сзади, рук толкотни.
 
 
Каждый в душе своей и только лишь сам,
Себе воздвигает, свой жизненный Храм.
И с ним он, к началу жизни идет,
Туда, где его очищение ждет.
 
 
Но прежде, чем к Храму придет человек,
Он проходит, душевный свой тест.
Насколько тяжек на плечах его крест,
И видит ли он, указующий перст.
 
 
И если к Храму пришел человек,
Значит он, изменился в душе.
Значит мир для него, стал другим,
Значит, стал он, духовно, непобедим.
 
 
Понятие «Храм», лишь образ в душе,
Его вроде нет и он же везде,
Для жизни другой,
Есть в нем стержень стальной.
 
 
И каждый, новый Храм в темноте,
Есть свет для других поколений.
Время придет и они перед ним,
Преклонят свои колени…