Текст книги "Ведьмин рай"

Сказка Галы Дали

 
Море, солнце и ветер —
Сказка Галы Дали!
И нигде в целом свете
Нет чудесней Земли.
 
 
В искривленном пространстве
Расстоянье не в счет,
Но идея прекрасна —
Видит бог, видит черт!
 
 
Он все видит иначе,
Он все видит извне,
Он решает задачи
Сущего на земле.
 
 
Дышит чутко и нежно,
Он сдувает росу,
Наполняя надеждой
Неземную красу.
 
 
Гений он не иначе,
Им позволено все,
Он Амандой разрушил
Все живое твое,
 
 
И твое пуританство,
И твое бытиё,
Но идея прекрасна —
Вожделенье втроем.
 
 
Изумрудные ночи,
Окаянные дни,
И любви сколько хочешь,
Сколько хочешь любви.
 
 
Сотни мальчиков юных,
Только это не в счет,
Извращенной натуре —
Видит бог, видит черт!
 
 
Все бывает ей мало,
Она жаждет любви,
Каждый раз все сначала,
В небеса от земли!
 
 
Ей прощал он измены,
Принимая за вздор.
Чувства к Гале нетленны,
Так любил Сальвадор!
 
 
Солнце, море и ветер,
И закат, будто кровь.
Ничего в целом свете
Нет, страшней, чем любовь!
 

10.03.2004—13.03.2004, 01.05.2004, 15.05.2004, 30.05.2004, 28.07.2004 год

Невеста колдуна

 
Сидела девушка на берегу реки,
С от боли затуманившимся взглядом.
Мерещились ей злые огоньки —
Глаза волков, сосуды с прелым ядом,
 
 
Ей виделись завалы старых книг,
И фолианты древние, как время…
И он был здесь. Он – лучшей ученик,
Он – маг из магов, старший перед всеми.
 
 
Его глаза свели ее с ума,
Она от радости не находила места:
Невеста Мерлина! Почти ему жена,
Но все-таки пока еще невеста!
 
 
Ночь до обетов, ночь до торжества,
Всего лишь ночь и счастье было б вечным,
Но он сказал: – «Ты все же не права!
И веселит меня твоя беспечность!»
 
 
– «Не будь смешной – на службу к королю!
Жене положено прислуживать лишь мужу.
О, дорогая! Я тебя люблю!
Но твой талант нам более не нужен!
 
 
Ты знаешь, милая, что я легко могу
Передвигать и горы и планеты,
И стоит Мерлину всего лишь захотеть —
И может тьма прийти на смену свету.
 
 
Ты женщина, и вряд ли хватит сил
Тебе постичь вершины колдовства,
А я способен изменить весь мир,
Уже пройдя ступени мастерства.
 
 
Ты женщина! Вершины колдовства,
Домашнее хозяйство – несовместны!
И если честно, я еще вчера
Придворным магом стал – я занял твое место!»
 
 
Она сбежала утром в чащу леса,
К прозрачным водам медленной реки
Под черным саваном и бывшая невеста
Бросала в воду розы лепестки.
 
 
Рукой к воде притронулась слегка,
И воды в ожидании застыли,
И черной стала синяя река,
И зашептали губы имя Силы.
 
 
И клокотал невероятно гнев,
Уродуя пейзаж невозвратимо,
Кольцо, где меч удерживает лев,
Сняла с руки и в воду опустила.
 
 
И ураган, рожденный из кольца,
Взметнулся вверх и набирая силу,
Заставил трепетать людей сердца,
летел туда, куда она просила.
 
 
– «Несчастный Мерлин! Тьма закроет свет!
Ты так хотел, меня лишая сана.
Ничтожество! Познаешь сотни бед!» —
Твердила в трансе юная Моргана.
 
 
– «Еще ты пожалеешь, что решил
Не разделять со мною власть над миром,
И как тебя я сильно б не любила,
Но власть над миром нравится сильней!»
 
 
И волосы, как смоль из-под платка
Трепали страстно пальцы урагана,
В воде по локоть нежная рука —
Прекрасна в гневе юная Моргана!
 
 
Вдруг встрепенулась, руку из воды,
Как из огня отдернула и взвыла.
Кольцо оплавилось. Она его любила.
Они друг в друга были влюблены.
 
 
Но между ними жили силы тьмы.
Колдун с колдуньей власть не поделили,
Они друг в друга были влюблены,
Но ненавидели не меньше, чем любили…
 
 
Он улыбался, сдерживая смерч,
Он видел все. Он был готов к расплате.
Он видел льва, сжимающего меч,
И девушку в чернильно-мокром платье.
 
 
Он силой мысли сжег ее кольцо,
Через мгновенье оказался рядом,
И в невозможно милое лицо
Уставился остекленевшим взглядом.
 
 
Она дрожала. Он к ней подступил,
Прижал к груди, сломил сопротивленье.
Он знал, что ей уже не хватит сил,
И все же встал пред нею на колени.
 
 
– «Моргана! Не меня ли ты искала?
Скажи зачем? Все кончено давно.
Моей любви тебе ли не хватало?
Но видно нам любить запрещено.
 
 
А мы нарушили извечные запреты,
И чуть друг друга не сожгли дотла,
Твоя любовь стремительной кометой
Насквозь сквозь сердце колдуна прошла.
 
 
Я умирал, и сотни раз рождался,
Ты умирала и рождалась вновь,
Но где б мы не были, меж нами оставалась
Стена гордыни, больше, чем любовь!»
 
 
Блуждают души колдунов несчастных,
Ценивших власть по более любви,
И горечь их поруганного счастья
Вскипает иногда в моей крови.
 
 
Тогда я снова прикасаюсь к перстню:
Косматый лев сжимает гладь меча…
Все та же перед нами неизвестность,
Все так же ты не мой, а я ничья.
 
 
И сон веков вдруг отступает плавно,
И берег древний из безумья всплыл…
– «Послушай, Мерлин! Я тебя достану!»
– «Моргана, да?! Теперь то хватит сил?!»
 

08.06.2004, 09.06.2004, 14.06.2004 год

Ангелы-хранители

 
Мы пили соки из одних болот,
Мы демоны сверкающего неба,
Ночные омуты, круговорот…
Народ у ног, не требующий хлеба,
Пресыщенный, засаленный, орет
И жаждя зрелищ, разевает рот.
 

21.07.2004 год 02.21.

Сила Великая, Русская

Сила Великая, Русская в крепкой груди у него,

Дубом могучим, несносная, я называла его.

Кудри волнистые, длинные, цвета пшеничных полей.

Жаль, что ночами бессонными ты все тоскуешь по ней.

Голову буйную, вольную только завидя ее,

Низко склоняешь, поклонную – бьешь свое оземь чело.

Гордая, дивная, юная, кровь с молоком, на Руси

Девку такую не видели – видно сошла с небеси.

Парни по ней сохнут толпами, взоры тупят мужики,

Словно девчата все вымерли с чьей-то нелегкой руки.

Как же! Красавица! Солнышко! Будто бы царская дочь.

Но берегися, Аленушка, люди не в силах помочь!

Чем это я не красавица, чем это я не мила?!

Всю красоту изначальную, я у природы взяла.

Только не видит мой миленький, что я иссохлась по нем,

Будто бы мы незнакомые – в разных деревнях живем.

Что ж ты, Аленка – разлучница, бесова сила в душе,

Если б любила – не мучила, только не любишь уже.

А может быть, ты и не ведаешь, как весь извелся, любя,

Не надо ни солнца, ни месяца – одну вспоминает тебя.

И тут ничего не поделаешь. Пойду на Крещенье гадать,

А может, смогу найти ниточку, чтоб милого в раз привязать,

Чтоб он обратил вдруг внимание на ту, что скучает о нем,

На ту, для которой является он Богом, Вселенским царем.

Ох, сила Великая, Русская в крепкой груди у него,

Дубом могучим, несносная, я называла его…

Что же закончу по совести, все, как было расскажу,

Я все очами, потухшими в синее небо гляжу.

Видеть приходиться многое, многое прятать в себе,

Так не смогла я, несчастная, сердцем открыться тебе.

Годы летели неделями – Аленке нашли жениха,

Мой милый на дубе повесился – поутру сняли с сука.

После деревня судачила: – «Что ж ему свет стал не мил?!»

Но не узнают, смердячие, что он так сильно любил.

Звезды потухли над выселкой, всходит, алея, заря,

Ах, я умру, милый, с мыслями, как я любила тебя!

10.10.1994 год

Синяя птица

 
Полированной гладью стола
Ночь, как озеро, серебрится…
Ни жива ты и ни мертва,
Горько плачешь, синяя птица!
 
 
Плачешь. Слезы текут ручьем.
Намокают синие перья.
Все, что было в миру ином,
Растворилось в любовном зелье…
 
 
Синий клюв, а глаза, как муть
Захудалого королевства…
И принцессе не даст вздохнуть
Разоренное болью сердце.
 
 
Птица помнит: была птенцом,
И кормилась из рук принцессы,
Но как дело запахло венцом,
Вдруг пропала, куда неизвестно.
 
 
Улетела за сотни верст,
Заплутала в верхушках сосен…
За тостом поднимали тост
Свадьбы пьяным многоголосьем.
 
 
Не вернулась она на пир,
Голубым осеняя светом…
Для принцессы рушился мир,
Голубая ее планета.
 
 
У принцессы глаза, как муть
Захудалого королевства,
В горле ком и не продохнуть,
И болит, надорвавшись, сердце.
 
 
Ищет птицу, зовет, молясь:
– Ты вернись, мое счастье, где ты!
Но свинцовой пулей «на раз»
Взвыло дуло у пистолета,
 
 
С каплей пота, скользнув по виску.
Звук глухой. Треск ломаемой кости.
А веселье излилось в тоску.
В исступленье метались гости.
 
 
Подвенечного платья шелк
Заалел от крови багряной.
Насекомых кружился полк,
Над разбитой куклой стеклянной.
 
 
Чуть моргнули ее глаза и застыли,
Вглядевшись в небо.
На ресницах дрожала слеза.
Умирание так нелепо.
 
 
Плачет птица в дремучем лесу,
На далеком осеннем погосте.
А принцессе утерли слезу
С раздробленной височной кости.
 
 
Но никто не закрыл ей глаз,
Глаз, в которых плескалось небо.
И к одной свелись сотни фраз:
Умирание так нелепо.
 

19.08. 2003 год

Спи, мой мальчик

 
Я тебя укрыла одеялом,
Теплым пледом – солнечным лучом.
Спи, мой мальчик! Я тебе сказала, —
Горе и обиды – ни почем.
 
 
Спи, уставший от дорожной пыли,
И покуда вертится Земля,
Сладким медом – запахом ковыльным
Пахнут вологодские поля.
 
 
На руках цветущего канала
Ты меня качал и утешал,
Не было нежнее одеяла,
Чем тот воздух, лето и канал.
 
 
А потом уткнувшись мне в колени,
Плакал от восторга и любви,
Но жестоко, быстротечно время,
И уже давно не вместе мы.
 
 
Спи, мой мальчик во вселенной тихо,
Ветерок не шелохнет ковыль.
Мы свою любовь сгубили лихо,
Сказочку не превратили в быль.
 
 
От добра добра не ищут, милый,
Говоришь, что мне не делал зла?!
Я, возможно, искренне любила,
Но разбила сердце и сожгла.
 
 
И теперь не вспомнить мне причин,
Почему судьба нас развела,
Слишком многих женщин ты любил,
Слишком многим ты «не делал зла».
 
 
Ты прости меня, что мне пришлось,
Хладнокровно все убить в себе —
Больше одинокой, чем с тобой,
Не была на грешной я Земле.
 

19.10.2003, 23.12.2003 (00.17.), 24.12.20.03. (00.16.),

02.01.2004 год (14.30.)

Не дар владельца Рая…

 
Писать «шедевры» за одну минуту —
То говорят от дьявола. Не знаю.
Возможно перст, коснувшийся как будто
лба моего, не дар владельца Рая.
 

22 августа 2003 год

Шаг над бездной

 
Темперамент живой и лихой…
По канату над бурной рекой,
Ты пойдешь, задевая рукой
Кромку неба…
Облака, поджимая хвосты,
Разбегуться, завидя, что ты,
По игле саблезубой мечты
Мчишься слепо.
 
 
Расстояние в сотни микрон,
Полуночный отчаянья сон,
Вдруг застыла ты, видя, что он
Длится вечно.
Сотни лет …от угла до угла
Безпощадная это игла
Горькой болью по сердцу прошла
В безконечность…
 
 
Враг истории… дужки времен,
На коленях у древка знамен,
Позабытые тыщи имен…
Ярославна…
Плачет… Слезы уносит река,
Рассыпается храм из песка,
Пистолет задрожал у виска…
Вот и славно.
 
 
Вот и будет, что вспомнить потом,
На другом берегу на крутом,
Зацепилась за обруч носком,
Шаг над бездной….
Темперамент живой и лихой…
По канату над бурной рекой,
Взмах прощальный, сквозь воздух рукой…
Все – исчезло…
 

22.08.2003 год 00.37.-01.50.

Твоя змея

 
Ты думаешь, что я тебе верна,
Что я монашенка, задумчиво послушна,
На трон тебя поспешно вознесла
И по законам божьим прямодушно
Свою любовь, по капле к алтарю,
Как жертвенную чистую прохладу
Я отдаю.
 
 
О, нет, любовь подобна яду,
И я как яд безумья зелье пью.
Я не верна тебе и в верность я не верю,
А страсть моя подобна ласкам зверя,
Израненного зверя дикий ад.
 
 
Увы, моя любовь – не только яд.
Она смертельна, как укус змеи,
Как чешуя, блеснувшая на солнце.
Магическая сила в ней горит,
Магическая сила к небу рвется.
 
 
Тебя ужалить, и с тоской смотреть,
Как умираешь, забывая грезы,
И змеи плачут, только это слезы,
Все остальное – чистая вода.
 
 
Ты думаешь, я укушу тебя?
Нет, мой укус тебе не предназначен.
А сердце у змеи как человечье плачет,
Я умираю, я тебя люблю.
 
 
Последний вздох, глотаю чистый воздух.
Мы встретимся в аду или в раю.
Прошу тебя – спаси свою змею,
Я умираю, милый, слишком поздно.
 

19.02.1994 год

Наяда

 
Сколько сладостных губ обещает мне день,
На себе я ловлю восхищенные взгляды,
Но приходит ночи затуманенной тень,
И растают черты обнаженной Наяды.
 
 
Их дыхание еле коснется меня,
И к словам я осталась бесстрастной,
Поцелуи восторга, небрежно даря,
Я пьяна, над собою не властна.
 
 
Каждый звук, пропустив через сердце свое,
Я дождусь, наконец, и откроются двери,
Я почувствую боль, что желанье мое
Не свершится, но в это не верю.
 
 
Ты войдешь в ярком трепете полной луны,
Сатана и Господь – неразрывно сближенны,
Ты вошел, снова спутаны мысли и сны
В этом зале, как в сердце огромном.
 
 
Я почувствую страх, что проснется во мне,
Захочу убежать, чтоб с тобой не встречаться.
Слишком сильная власть, что таишь в Сатане,
Ну а с Господом можно ль расстаться?
 
 
А потом все пройдет, как осенний туман,
Что под утро морозит и землю, и душу.
Наша встреча была, или это обман,
Что напустит мне в сердце предзимнюю стужу.
 
 
Ты был сном или сальным огарком свечи,
Не принес мне тепла, утешения не дал,
Вспыхнув, тихо погас в этой адской ночи,
Я любила тебя, ты об этом не ведал.
 
 
Я осталась одна среди шумной толпы
Без защиты от пошло-чарующих взглядов,
Но соблазн не коснется моей пустоты,
Ни души и ни тела безмолвной Наяды.
 

10 октября 1993 год

Иллюзии страстей

 
Все иллюзорно, иллюзорно в этом мире…
Иллюзии, несущие добро!
Ты думаешь, что я воспламенилась,
А мне твои желанья – все одно.
 
 
А ты горишь, все яростней, все жарче…
О сладость губ, о плен цветущей ласки!
Тебе не стоит так уж приближаться,
Играть с моими чувствами опасно.
 
 
Мы все же испытаем грех нирваны,
И искушенья яростного стрелы…
В амурной пене, пене сладострастья…
Запретный плод щекочет мои нервы.
 
 
В твоих объятьях накаленных зноем
Как белый дым струится мое тело…
Я буду рвать губами твои губы…
До остального нет мне больше дела.
 
 
Согрей меня своим дыханьем жарким,
Сокрой от мира гневного и бед
Весенним днем на удивленье ярким…
Теряем след упущенных побед…
 
 
Кругом величие, не знавшее упрека…
И я приму на веру все слова…
Любимый мой и ветряный далеко…
Я не права во гневе, не права.
 
 
Возьми меня! Сегодня ты заменишь
Его глаза и руки и движенья.
Возьми меня! Целуй! Ласкай! Старайся.
На истязанье – до изнеможенья…
 
 
Ты чувствуешь, как тело мое стонет…
Волнами наслажденья… Сто историй…
Одна из них рождает вдохновенье,
А девяносто девять страх и горе.
 
 
Безумие, безумие набатом
Раскалывает уши и сердца…
Любовь запретная на строчки ядом
От снятия тернового венца.
 

27.04.2003, 10.06.2003 год

К годовщине разводов

 
Присядь на корточки у низкого крыльца,
И обними дрожащие колени.
Она сказала, что любовь мертва,
Но все на свете исцеляет время.
 
 
Который день, ты не одет, не брит,
И едкий дым вдыхаешь сигаретный,
Она сказала: – «Лучше разойтись,
Пока наш брак недолгий и бездетный»
 
 
Ослеп – не видишь ты, как небо высоко,
Оглох – не слышишь трелей соловьиных.
В ушах звенит: – «Тебе я изменила,
И завтра уезжаю далеко»
 
 
Темны глаза простуженного дома,
По комнатам его гуляет ветер…
– «Я разлюбила, ухожу к другому!
А ты один, один на целом свете»
 
 
– «За что?!» – охрипшим кашлянул упреком,
И оборвался, надорвавшись, голос…
И повалился, срезанный до срока,
Ржаной, еще совсем не спелый, колос.
 
 
И он упал… ничком, на землю, в маки.
Роса осыпалась, рубашка стала мокрой.
Никто не видел, как он тихо плакал.
С ее уходом жизнь, казалось, блекла.
 
 
А ночь провел среди ржаного поля,
Колосья мял, и все смотрел на звезды…
К утру домой вернуться вышла доля,
Но как сначала начинать не просто.
 
 
Чуть приобнял дрожащие колени,
Присев на корточки у низкого крыльца…
Он все твердил, что исцеляет время,
Поспешно избавляясь от кольца.
 

08.03.2003 год (17.00.)

Одно стихотворенье

 
Мне говорят, что каждому своё,
И нет людей остановивших время…
Но мы с тобой одно стихотворенье,
Вот только не твое и не моё.
 
 
Ты шел по льду… Вокруг, оскалив пасть,
Стихия Зла и Бешенства кружилась.
Душа зашлась, спокойствия лишилась,
В висках стучало: «Только б не упасть»
 
 
«Иначе смерть, иначе не подняться…»
Бьет по глазам рассвирепевший снег,
Но ты такой отважный человек,
Что в миг один вдруг перестал бояться.
 
 
До берега всего десяток метров…
Я говорила, каждому – своё…
Но красота и чувственность её,
Все как пришло, так и ушло, по ветру…
 
 
Ты лишь коснулся краешка мечты,
Пытаясь удержать свое виденье…
Все тщетно, только вдохновенье
Пришло взамен душевной пустоты.
 
 
А через сотни километров… Вечер.
Как зачарованная шла по льду Она…
А ветер выл, ссутулив ее плечи…
Продрогли пальцы руки и спина.
 
 
Закутавшись в бесцветное пальтишко,
И грея руки шерстяным платком,
Она, в пургу, свои слагала «вирши»,
Каким-то непоседливым стихом.
 
 
Иссякла боль, по капле испарилась,
И сердце стало чистым, как хрусталь…
Почувствовала что-то, удивилась,
И крепче сжала шерстяную шаль.
 
 
Узнав судьбу за краткое мгновенье,
Что нашей встрече сбыться суждено…
Одно писали мы стихотворенье,
Пусть разными словами, но одно.
 
 
Мы шли по льду… А время шло к закату…
И стоя на поверхности земли,
Еще не знали точно, что нам надо,
Зачем мы это знанье обрели?!
 
 
Последний раз, взглянув на белоснежье,
Пожав плечами, мы в свои миры,
С печалью угасающей надежды,
На долгие столетия ушли…
 

16.02.2003. (23.40.) —

17.02.2003. (01.40.)

Равнодушная душа

 
Зацепилась душа за наличник окна
И оттуда долго на тело глядела…
Он ни молод, ни стар,
Просто очень устал,
Просто жить перестал
И душа отлетела.
 
 
Как-то все не сбылось,
Как-то все не срослось.
Кто он был?
Просто гость,
И всегда третий – лишний.
 
 
Задушили долги,
Одолели враги,
Встал ни с нужной ноги —
И в окно,
Как мальчишка.
 
 
А душа равнодушна,
Душа не слезлива,
Душа ни судить, ни роптать
Не будет.
 
 
Пусть другие жалеют,
Другие осудят,
Пусть поплачут над телом —
Кому угодно.
Душе безразлично —
Она свободна.
 

13.12.2000 год. 00.59. – 01.26.

Мир на холме

 
Я не верю в сладкие сны,
Я не верю в мир на холме,
И в рождение новой весны,
И в сожжение ведьм на костре…
 
 
Только черен пепел в глазах,
Только горек сахар на вкус,
И седой мне монах сказал:
– «Твоего колдовства боюсь!»
 
 
– «Слишком ты хороша собой,
Всех мужчин ты сводишь с ума.
Обернется краса бедой,
По тебе уже плачет тюрьма!»
 
 
– «Если хочешь, не верь словам,
Мой язык, словно меч, остер,
Но палач уже колет дрова,
Собирает тебе костер».
 
 
Я сказала: – «Что брешешь ты?!
Ты в своем ли, старик, уме?!»
– «Если пламя тебя сожрет,
Снова будет мир на холме!»
 
 
– «Снова будет богат наш край,
И цветущей будет весна!
Сгинешь, ведьма – вернется рай!»
– «Да, старик, ты сошел с ума!»
 
 
– «Я не верю в сладкие сны,
Я не верю в мир на холме,
И в цветение новой весны,
И в сожжение ведьм на костре»
 
 
– «Я не верю в мир на холме,
Если мне в этом мире не жить,
Наколдую, я, право, себе,
Как все люди – страдать и любить»
 
 
– «И зачем тебе смерть моя?»
– «Чтоб потом уронить слезу!
За любовь, что ты мне не дашь,
На руках на костер снесу!»
 
 
Засмеялась колдунья: – «Любовь?!
Что ты знаешь, старик о любви?!
Хочешь счастье украсть, как вор?!»
– «Сдохни, ведьма! Умри, умри!
 
 
Инквизитор был стар, как лунь,
Инквизитор был зол и хитер,
И в четверг, в первый день октября
Сам зажег он ее костер.
 

22.07.2002, 02.09.2002 год

О, сладкий персик мой! Персидская княжна!

 
Мой сладкий персик! О, персидская княжна!
 
 
Мой дивный сад лаванды и жасмина!
Твои глаза – два яркие рубина.
И обнаженная пылающая плоть.
 
 
О, сладкий персик мой! Персидская княжна!
 
 
Мой чудный сон! В объятиях Морфея,
Я пью вино твоей души. Я пью. Хмелея,
Сосуды рвет взбесившаяся кровь.
 
 
О, сладкий персик мой! Как пахнут твои губы
Весной и юностью. Ресниц волшебных взмах,
Сплетаются замысловато руки,
И столько нежности и в мыслях, и в словах.
 
 
И в пляске тел. В рыданье страсти дикой,
И в звуках голоса рождается она,
Любовь сама, как ранняя весна.
 
 
О, сладкий персик мой! Персидская княжна!
 
 
Горячим шепотом читаешь мне Омара,
Что лучше быть одной, чем с кем попало.
Не спорю – лучше, только не сейчас,
Когда закат рубином сделал глаз.
 
 
Когда все спит, и только звуки лиры
Все наши тайны доверяют миру.
 

22.07.2002, 02.09.2002 год

Интернет желаний

 
У человека тысячи желаний,
У человека миллион забот,
Да, будет день, когда твоим признаньем,
Мой монитор, волнуясь, расцветет.
 
 
Что скажешь мне, какие сны припомнишь,
Напишешь, как молился, как грешил,
Как балансировал на грани преисподней
Печальный образ ангельской души.
 
 
Как зло творил, того не замечая,
Неся добро, пытаясь помогать,
Но человек, как псина, что кусает
За кисть дающего; положено – кусать!
 
 
Добро творить и верить
грешным людям, – то участь Бога,
так любить людей, лишь он умеет,
но и судит строго…
 
 
А исполнять желанья и мечты-
Бессмысленное времяпровожденье,
Ведь нет конца желаниям людским —
Осуществление, лишь нового рожденье.
 
 
Вот ты пришел из свернутого нечто,
Из сублимации пространства и времен,
Чтобы создать иную бесконечность,
Иную жизнь, где только мы вдвоем.
 
 
Смотри, опять звезда упала в бездну,
Ее рождение и смерть – блаженства час,
Мы все погибнем и опять воскреснем,
Другие люди не заменят нас.
 
 
С твоим приходом – новые желанья
на мир взглянуть хотят из темноты,
исполни их, я требую признанья,
открой души твоей мне новые мечты.
 
 
Я чувствую, они переполняют
Сердечный миокард и перикард,
Я не гадалка, но я точно знаю,
Что это так, и мне не нужно карт.
 
 
Ну, так решись, приблизить возвращенье
твоей загадочной мечты от Звезд к Земле,
пусть изумрудным, ласковым сияньем
мой монитор твои желанья выдаст мне!!!
 

Ноябрь 2001 год

Ингвар

 
– «Здравствуй!»
– «Здравствуй!»
Слова растворились, и опять монитор замолчал…
Мы, как будто переродились от воздействия древних чар.
 
 
А румянец, давленой клюквой,
Залил щеки и декольте,
Я усердно печатаю буквы —
Вместо «ЭР» получается «ТЕ».
 
 
И с глазами твориться нечто:
Монитор скрыли струи дождя,
Как орех, раскололась вечность,
Вдруг явив мне другого тебя.
 
 
Ингвар – рыцарь средневековья!
Среди звона точеных лат
Живет твое дикое горе,
Живет твой кромешный ад.
 
 
Невеселым ты смотришь взглядом
На поверженных в битве врагов…
– «Побежденного кровь – не услада ль?
– «Что ж отрада тебе? Любовь?!»
 
 
Сердце воина тоже живое
От сражений устало оно,
Бьется птицей дикое горе
В этом сердце давным-давно.
 
 
Плачет, точит тебя незаметно,
Как дожди изгрызают скалу…
Оставляет лишь горстку пепла
От челна пожар на молу…
 
 
Отчего твое сердце печально,
Отчего же роняет слезу?!
От любви, неразгаданной, тайной…
Твои мысли рождают грозу.
 
 
Ингвар – рыцарь Земли Скандинавской!
Среди скал и топких болот
Живет твое горькое счастье,
Твое гордое счастье живет.
 
 
Растут на камнях деревья…
И лесного ручья стрела
Из древности в наше время,
Ко мне тебя привела.
 
 
Клич вечности создал чудо,
Отголоском былой любви,
Ингегерда или Гертруда,
Ты, как помнишь, меня зови.
 
 
Сканди, Фрея, Бергтора, Торхалла…
Доставай до самого дна.
Ингибьёр, Хильдирид, Торкатла…
Сам придумай мне имена.
 
 
Может, Хельга – я, может, Торгунна,
Сон тяжелый твой вековой…
Дождь прошел, и не стало шума
Вдруг запахло мхом и травой…
 
 
Пелена с моих глаз слетела,
Отключился модем и сник,
И напрасно рука немела
От натужного: клик, да клик.
 
 
Но быть может усталым пальцам,
Что по клавишам «Клавы» спешат
Еще чудится день вчерашний
И тепло… костяного ножа.
 

05.02.2003, 06.02.2003 год