Текст книги "Гарик"

Гарик
Илья Богуславский

© Илья Богуславский, 2024

ISBN 978-5-0062-5399-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ГАРИК

Моего двоюродного брата Гарика мне всегда ставили в пример. Он красивый, умный, самостоятельный, учится на отлично, поступил в университет, ходит в консерваторию, играет на трубе и саксофоне. Гарик старше меня на 10 лет. Вырос без отца, его родители разошлись, когда ему был год. Воспитывала его в основном бабушка, молодая мама занималась личной жизнью. Однажды я нашёл у нас в доме фотоальбом, посвященный Гарику, альбом сделали мои родители. Там были его детские фотографии – с младенчества до 10 лет. Важная деталь – моего фотоальбома у нас никогда не было. Не заслужил, видно, не оправдал ожиданий…

Первый раз Гарик женился очень рано, ему едва стукнуло 18 лет.

Спустя пару месяцев молодые приехали к нам в гости. Жена кузена мне, 8-летнему мальчику, сразу не понравилась. Она была низкорослая, печальная, в очках и с отвисшим задом. И ещё она казалась заметно старше Гарика. Звали её Ира. Мы сели играть в «Эрудит», Ира не могла придумать почти ни одного слова без посторонней помощи. Единственное слово, которое она составила, было «Уют», и то, вместо буквы «Ю» Ира использовала звёздочку. При этом она чуть не плакала от горя…

Как часто бывает с ранними браками, молодые быстро развелись. Гарик рассказывал отцу, что у Иры вдруг обнаружилась шизофрения. Она просыпалась ночью и начинала Гарика душить. Чуть не придушила до смерти. И еще она во время бракоразводного процесса где-то, по словам Гарика, нагуляла ребёнка, и оповестила ускользающего мужа, что это, мол, от него. Гарик не поверил и бросил психическую…

Второй раз Гарик женился на своей троюродной сестре из Киева. Это была «наша девочка», как одобрительно о ней выражались мои родители, довольно близкое родство их не смущало.

Аля, в противовес первой жене, была начитанной, стройной и симпатичной кареглазой девушкой с объёмной копной вьющихся волос.

Родственники вздохнули спокойно – теперь их любимый Гарик пристроен надёжно. Но Гарик так не считал. Он завёл параллельно ещё одну семью, вскоре и там, и там у него родилось по ребёнку. Третий ребёнок родился в Горловке, после командировки. Четвёртый – в Питере. Все эти четверо малышей появились на свет за 5 месяцев…

Но на этом Гарик не остановился…

7 марта 2022 года

Дмитровское шоссе, 13:45

«Ты, пожалуйста, когда выпьешь, не говори лишнего!»

«А что значит – лишнее?»

«Политика, твоя работа, твои песни, твои литературные опыты – всё это никому не интересно. И не надо сына нашего расхваливать, какой он замечательный футболист. А то сглазил в прошлый раз – его теперь на скамейке держат!»

«А о чём мне можно говорить с моим братом?»

«О погоде, о кулинарии, о животных. Будь умным мальчиком. Я же за еврея замуж выходила, а оказалось…»

Мы ехали к Гарику на 60-летие. В его огромный четырёхэтажный дом, который он строил 8 лет. Недавно я проезжал деревню Подушкино, видел дом Макаревича. Так вот, дом Гарика – в два раза больше. Гарик занимается прибыльным бизнесом – он сам изобретает и продаёт самогонные аппараты. Их покупают по всему миру, и, особенно охотно – в Китае. Его доход исчисляется миллиардами рублей в год. При этом у Гарика нет кабинета с кожаным креслом в Москва-сити. Он пашет в спецовке, в старых заводских помещениях, которые арендовал в Подмосковье. Возит в собственном старом фургоне трубы и контейнеры. Гарику помогают несколько узбеков и один армянин. Его фирма записана на старшего сына – Лёшика, родившегося от Алевтины – бывшей второй жены – той самой троюродной сестры из Киева. Они развелись. Но не потому, что Аля уличила его в изменах, она всё знала и продолжала с ним жить. Последней каплей в чаше её терпения стало вот что. Году в 2003-м мы с Гариком и с нашими жёнами пошли на концерт Максима Леонидова в ночной клуб. После концерта решили пропустить по стаканчику. Сели, заказали выпивку. Вдруг, заиграла музыка, началось стриптиз-шоу. Не успели мы и глазом моргнуть, как к нам с Гариком на коленки сели почти голые девицы. Не стесняясь жён, они стали тереться о нас попами, сисями, совать промежность в нос… Мы дали им по тысяче, они ушли к другим клиентам. Но, было интересно, конечно. В присутствии жён – особенно. Надо отдать должное жене, она не сильно смутилась. Отнеслась к этому происшествию философски. А вот Аля устроила Гарику разнос по дороге домой. Нудный и визгливый. Так как он сам виноват – должен был сразу вскочить и крикнуть – я женат! Гарик оправдывался так: девица, которая подсела к нему, напомнила ему Алсу, а Алсу ему очень нравится. Поэтому, он представил себя с Алсу. На это Аля закричала: «Убирайся к своей Алсу!» На следующий день Гарик собрал вещи и ушёл. Не к Алсу, конечно, а к стриптизёрше. Той самой. Через 9 месяцев она родила ему дочку – это был уже его 14-й ребёнок на стороне.

Мы остановились у широких железных ворот. Вокруг – богатые дома, дома победнее, скромные, но, самый огромный дом, дом, который видно издалека, даже с Дмитровского шоссе – дом Гарика. На участке 16 соток есть ещё один жилой дом, поменьше, в три этажа. Его Гарик построил первым, ещё в нулевые. Тогда он женился в последний раз – на флейтистке оркестра, Марии. Мария преподавала флейту старшей дочери Гарика – Иде. (сейчас Ида живёт в Иерусалиме и работает в массажном салоне). Так и познакомились.

Мария – в то время талантливая, юная, воздушная, сегодня – погрузнела и превратилась в домашнюю хозяйку. Из оркестра ушла, флейту забросила, посвятив свою жизнь Гарику и родившейся у них дочке Свете. Стала заведовать обширным подмосковным хозяйством – кроме домов и участка супруги завели кур, индюшек, кроликов, коз, и даже павлинов. Каким по счёту ребёнком была у Гарика Света? Я к тому времени уже сбился, да, мне кажется, и сам Гарик перестал считать. Хотя он всегда старался поддерживать отношения со своими отпрысками, живущими в разных городах, государствах, частях света. По мере сил и возможностей. Например, не так давно Гарик оплатил своему сыну из Саратова учёбу в московском престижном ВУЗе. Дочке, уехавшей с мужем в Аргентину, помог развить стартап в бизнесе. Сыну в Китае, по маме – китайцу, по папе – еврею, купил в прошлом году Мерседес на 16-летие. И так далее…

Ворота открыл сам хозяин – для начала марта очень легко одетый – в потертую футболку и шорты. После дежурных поздравлений и вручения скромных подарков, мы прошли в дом, где 11-летняя Вера в нарядном концертном платье уже готовилась сыграть нам только что разученные произведения Шопена и Листа для фортепиано. Рояль стоял не в кустах, как положено, а в зале, занимавшем целый этаж, площадью метров двести. В зале уже рассаживались гости – мама Марии, пожилая женщина в очках, сестра Марии – высокая разведенная дама лет сорока, её дочь – трудный подросток с огромными чёрными приклеенными ногтями, и такими же чёрными губами, сын Гарика – Лёшик, 29-летний преуспевающий бизнесмен, владелец фирмы отца, его молодая жена Ульяна – очень симпатичная и утончённая девушка. Таких англичане называют Sophisticated Lady. Адекватного перевода на русский у этого выражения нет.

«Будешь самогон?», спросил Гарик, пока мы поднимались по лестнице в зал, на четвёртый этаж.

«Твой? Конечно буду. От него башка по утрам не болит, и пьётся легко. К тому же, мне предстоит узнать, зачем вы тащили рояль на четвёртый этаж?»

Гарик засмеялся и достал из-за пазухи литровую бутыль. На третьем этаже нашлись бокалы. Мы остановились, выпили.

«Да Машка так захотела. Две недели думали, как его втащить, в итоге я его разобрал, собрал, перенастроил. Но он всё равно плохо звучал. Рояль-то 19 века! Пригласили настройщика известного, у него один выезд 10 тысяч стоит. Целый день провозился, вроде настроил. На следующее утро играю – опять не строит. Машка говорит – выброси его, купи ребёнку другой. А рояль антикварный, их в России – штук шесть таких.»

Я выпил ещё. Гарик не отставал. Самогон крепостью 60 градусов быстро и уверенно вмазал по шарам.

«И чего в итоге?»

«Позвал еще более крутого настройщика, за 100 штук настроил. Но деку всё равно придётся менять. Я в Чехии заказал, ещё до 24 февраля. Теперь оттуда вряд ли доставят. Посмотрел – есть китайская дека, нормальная, подходит. Стоит в три раза меньше.»

«А в три – это сколько?»

«Штук триста. Плюс установка – штук двести…»

На четвёртом этаже неожиданно заиграл Шопен.

Гарик застыл и стал напряжённо вслушиваться.

«Что она играет? У неё же другой этюд!»

Гарик мчался по лестнице наверх, и на ходу кричал:

«Света! Это очень плохо! Что вдруг у тебя случилось с техникой?»

«Это не Света, это я!», отозвалась моя дочь. Это она решила вспомнить детство и села за инструмент.

«Очень здорово!», с облегчением выпалил Гарик.

«Да я уже лет семь не играла!», Даша смутилась и встала.

«Недурственно!», проскрипела Прасковья Петровна, тёща Гарика.

«Отлично, Даша!», подбодрил я дочку.

Кроме рояля в зале был огромный шкаф, уставленный книгами об академической музыке и музыкантах, виниловыми пластинками с классикой и с нотными тетрадями. Старыми изданиями, по которым учился ещё сам Гарик полвека назад. От шкафа пахнуло вековой пылью. Глотнув ещё самогона, чистого, как слеза, я почувствовал, что этот запах книжной пыли обволакивает меня, и куда-то уносит… Где-то вдалеке был слышен звук антикварного рояля…

18 сентября 1989 года

Москва, Государственная Библиотека имени Ленина.

«Так, Ковалёв, живенько, бегом в спецхран, пропуск выпишешь сам, не спи, замёрзнешь, Кружалина уже там, ждёт тебя!», это жужжала вокруг меня моя начальница, Татьяна Михайловна Хомлянская, маленькая, суетливая тётка лет тридцати пяти. Я встал из-за своего рабочего стола, не допив чай. Подхватил в коридоре свою железную тележку на колёсиках, куда помещалось до ста килограммов разной «макулатуры», как я называл все печатные издания в библиотеке. Книги, журналы, газеты, брошюры, атласы, фотоальбомы, постеры. Узкая и широкая переодика. Отечественное и иностранное комплектование. Древние фолианты, и пахнущие типографской краской новинки.

«Глаза не закатываем, а быстренько идём в спецхран, чай потом допьёшь!», верещала Хомлянская.

«Вот крыса!», прошипел я, когда уже задвигал тележку в лифт.

Аня Кружалина была двадцатилетней смазливой девицей, с хорошей грудью и большими голубыми глазами.

«Смотри, чего нашла! Давай позырим?», Аня держала в руках увесистый том «История мировой порнографии».

Я уже листал его раньше. Это было оригинальное американское издание 1974 года. С иллюстрациями и фотографиями, цветными и чёрно-белыми.

«Хомлянская приказала поживее!»

«А ну её!», глаза Ани заиграли озорными лучиками.

Я открыл книгу.

«Вот древнегреческие оргии на вазах! Вот индийские позы разные, Камасутра называется, а вот это – ты!»

Аня увидела большую, на весь лист, фотографию голой шатенки с раздвинутыми ногами. Между ногами было много анатомических подробностей, о которых, возможно даже Аня не знала.

«Фу, какая волосатая! Тебе нравятся такие, небритые?», не сильно застеснялась Аня.

«Мне всякие нравятся!»

«Ну и дурачок! Волос надо сбривать, это – гигиена!»

«Покажешь свою гигиену?»

«Ага, сейчас, разбежался, дуй к Хомлянской, она тебе мандавошек своих покажет в зарослях бамбука!»

«Обоссаться, как смешно!»

Но по Аниному тону я уловил, что она, вообще-то не против показать, и не только. Да ну её, дурища глазастая. И ржёт, как лошадь. Вот, Настю бы прижать где-нибудь! Или Вику рыжую. Я в библиотеке Ленина вот уже третью неделю, как козёл в огороде… Нужно выбрать капустку послаще!

7 марта 2022 года, Московская область, Дмитровское шоссе, 17:45

В своих двух домах Гарик мог спокойно разместить на ночлег человек сорок гостей, но в свои 60 лет он уже не был склонен к массовым гуляниям и попойкам. Поэтому, ночевать оставались только мы впятером – его родственники и родственники Марии. Собственно, родственники действующей жены Гарика давно уже «прописались» у него, сдавая свои московские квартиры в аренду, а то и продав их совсем.

Самогон, приготовленный собственноручно Гариком на одном из его серийных аппаратов, имел прекрасное свойство – в нем отсутствовали сивушные масла и остальная дрянь, сопутствующая крупному заводскому производству крепких напитков. Поэтому, к вечеру, прилично «наклюкавшись», я чувствовал одновременно и душевный подъём и необычайную лёгкость. После концерта дамы готовили праздничный ужин, дети кормили кроликов в специально оборудованном для них сарае, который по размерам превосходил наш дачный дом. Мы же с Игорьком решили проверить козлов – не убежали ли из загона – в последнее время, по словам хозяина, они научились изнутри вскрывать рогами засов, как заправские взломщики, и сигать на шоссе. Одного козла уже сбила машина, и пришлось сделать из него внеплановый шашлык.

«Как там Ида в Израиле поживает?», спросил я после того, как обнаружилось, что козлы на месте.

«Бездельничает, деньги просит постоянно»

«Она же работала в массажном салоне?»

«Она и сейчас там работает»

«Понятно… Как Мирослав?»

«Тоже тунеядец. Школу закончил кое-как, поступать никуда не хочет, с девицей какой-то квартиру снимает, не работает, рэп читает…»

«Володя как?»

«Только вчера ему новый айфон купил. Хотел свой старый Самсунг отдать, но, видите-ли, он к айфонам привык!»

«Женя?»

«Завтра приедет кур забирать, французской породы. У них с матерью дом в Тверской области. Мать – портниха, денег мало. Вот, хозяйство завели, но всех кур их ротвейлер передушил»

«Так он и твоих французов передушит!»

«Да нет, они его усыпили»

«Из-за кур?»

«Да нет, старый был, больной»

«Как Оля?»

«Переехала в Уругвай, там, говорит, налоги поменьше. Но, мне кажется, не из-за налогов, а из-за парня. Моя кровь! А с Димой они разводятся. Деньги на развод уже перевёл.»

«Чжан?»

«Жениться собрался. Просит десять тысяч юаней на костюм. тридцать – на свадебное путешествие в Хайнань. Говорю – сейчас деньги перечислят за последнюю сделку – переведу тебе. А он злится, говорит, мне кредит придётся брать из-за тебя!»

После того, как я спросил Гарика ещё про десятерых его детей, о существовании которых знал, решился на главный вопрос, давно его хотел задать:

«Слушай. Не моё, конечно, дело, и не подумай, я тебя не осуждаю, как раз, наоборот, поддерживаю, но… Вот твои родные кровиночки, растут без тебя, вдалеке. Вереница обиженных жён и подруг, опять же. Скажи, а тебе морально не тяжело?»

Гарик засмеялся. Смех был здоровый, не болезненный и не уязвлённый, он не умел обижаться. И закрываться. По крайней мере, от меня.

«Не, морально – нормально. Физически – тяжело. Сейчас полегче, чем лет 10 назад. Зум появился, ватсап, пэй палл, опять же…»

Один козлик, черный, самый активный, заблеял, разбежался и двинул рогами по воротам. Гарик вздрогнул от неожиданности…

9 октября 1989 года, Москва, Государственная Библиотека имени Ленина

Я трудился в ГБЛ уже второй месяц, но так и не выбрал капустку. Козлик я молодой, неопытный. Томлюсь, но не знаю толком, как к бабе подкатить. Да и бабы чувствуют, что зелен виноград. Они всё чувствуют. Вон, Кружалина, не пошла со мной на концерт группы «Чёрный кофе», продинамила, сучка. Вместо этого поехала на дачу к Акиму из отдела абонементов. Там он её и поимел. Аким – взрослый, опытный ловелас, ему уже лет 20, наверное. Он сам мне всё рассказал на следующий день, в курилке:

«Бревно – бревном твоя Аня. Вся в соплях, в слезах! Короче, мокрая, но не там, где надо!»

«Она не моя»

«Но в твоем отделе же! Хочешь – забирай – дарю!»

Аким лениво ухмыльнулся, пульнул бычок мимо урны и походкой победителя зашагал к себе в отдел. Но всё же, я не унывал. Ведь симпатичных девчонок тут – десятки, а конкурентов, кроме Акима, у меня, пожалуй, и не было. Нет, особи мужского пола имелись, конечно:

– Библиограф Мосеев – тридцатилетний инвалид с усохшей рукой. Не глупый, но прокуренный насквозь, от него дешёвым табаком за километр несёт.

– Библиотекарь Антон. Алкоголик. И почти слепой – зрение – минус девять – без толстенных уродливых очков вообще ничего не видит.

– Грузчик Саня. Дебил. Недавно отломил кусок старого стекла, пылившегося за пожарным шкафом, и съел его на спор. Потом жирная экспедиторша Войтушкина ему скорую вызывала.

– Переводчик Альфред Петрович. Сухонький ветхозаветный старичок лет пятидесяти пяти, до сих пор носящий бабочку.

– Библиотекарь Гуняев по прозвищу Туалетный, коротышка с детскими припухлыми губами. У него всегда понос, он по коридорам не ходит, а бегает. Преимущественно – на толчок.

– Начальник выставочного отдела Мартик Толмасович, крашеный грек, лет сорока, говорящий фальцетом, педераст.

– И, наконец, хипарь и наркоша – Мотя Александров с вечно немытыми длинными патлами. Мотя целый день бьёт баклуши и курит травку. Иногда глотает какие-то колёса.

Вот он то ко мне и подкатил с утра.

«Салют, пьюпл! Хомлянская сегодня совершила сокрушительный удар по моему величию! Приказала мне грузить мешки с журналами! За это я ей отомщу!»

«Как?»

«Не ссы, убивать не буду. Я – пацифист, это противоречит моим принципам! Просто проведу акцию протеста в грузовом лифте!»

Грузовой лифт для книг у нас был маленький – буквально метр на метр. Правда, тщедушный Мотя, сложившись вдвое, туда поместился. Мне нужно было только по его просьбе закрыть за ним дверь снаружи, что я и сделал.

Этим лифтиком редко пользовались, Мотя рассчитывал просидеть там минимум до обеда.

«Привет!», это хрупкая рыжая машинистка Вика пришла. Очень милая, но немного трусливая. Однажды упала в обморок, увидев мышь, жующую старые газеты, сложенные на полу нашей комнаты. Зато на машинке печатает быстрее всех, и выглядит при этом очень сексуально. Я всегда ей любуюсь тайком, ведь она сидит ко мне спиной. Вот и сейчас села, заправила лист и начала строчить, как из пулемёта. Густые медные волосы до плеч, красивые ухоженные руки, белые-белые.

«Где Александров?», прервала мой сеанс Хомлянская ворвавшаяся в нашу комнату, как ищейка.

«Не знаю», соврал я.

«Вот дрянь! Машина уже час простаивает на улице! Иди тогда ты грузи, Ковалёв! Давай, живенько!»

Холщовые мешки, наполненные толстенными журналами, были ростом с человека и весом килограмм по сорок, вдобавок, грязные и вонючие. А я в новых варёных джинсах сегодня пришёл… Действительно, гадёныш этот Мотя… Пока перетаскал мешки весь взмок, испачкался и провонял, конечно, хуже Туалетного. Сегодня явно не мой день – девицы будут от меня шарахаться.

Возвращаюсь с первого этажа, смотрю, Викуля-красотуля лифт грузовой вызывает, ей несколько пачек бумаги для печати нужно поднять, оказывается. А в лифте – Мотя катается. Вот Вика открывает дверцу, а оттуда руки вылетают и раздается победоносное: «Люси ин де скаааааай виз даймондс!»

Вика роняет бумагу и падает мне в объятья.

«Ты урод что-ли, Мотя?», девочка совсем обмякла, мне было не до шуток.

Александров выкарабкался из лифта и изрёк: «Щи лавз ю, е-е-е!».

Ну, пьюпл! Камон! Засоси её в ред липс, пока она в ауте!»

Только сейчас я почувствовал, что одной рукой обхватил маленькую упругую девичью грудь.

7 марта 2022 года, Московская область, Дмитровское шоссе, 19:10

«Пожалуйте, прошу за стол, как говорится, чем бог послал!», проскрипела сухая морщинистая тёща Гарика, которая была старше виновника торжества всего-то лет на восемь. Взглянув на стол, накрытый в обширной гостиной, я заметил исключительно покупные деликатесы, которые нужно было только вытащить из упаковки и разложить на блюда. Без готовки. Даже резать ничего не пришлось. Перефразируя Ильфа и Петрова, бог послал в этот день пенсионерке Прасковье Петровне икру красную и черную, крабов, санкционные сыры с плесенью и без, прошутто и другие мясные изделия холодного и горячего копчения, огромные как сливы оливки, фаршированные перцем и чесноком, маринованные артишоки и пирог с осетриной. На столе красовались бутылки французского вина, стоимостью по 3000 рублей за штуку, виски 18-летней выдержки, коньяк – ещё старше. Так же Гарик водрузил аккурат между красной рыбой и помидорами черри ещё один литр своего фирменного самогона, с первым мы уже совместно справились на улице. Я сел рядом с именинником, по левую сторону, по правую – его жена Мария. Очень хотелось кушать, но тут дочка родной сестры Марии – трудный подросток – запустила свои чёрные ногти в чёрную икру. Раздался протяжный вздох её бабушки Прасковьи Петровны.

«Валерия! Выйди из-за стола! Ты ведёшь себя неподобающе!»

«Ладно, пусть руками ест, она может и не знает, как надо, первый раз её видит!», засмеялся Игорёк, стараясь сгладить напряжение.

Лера принялась облизывать пальцы, ей доставляло удовольствие досаждать взрослым.

«Иди руки вымой сейчас же!», зловещим шепотом скомандовала Марина, мать-одиночка. На пальцах у трудного подростка всё ещё оставалось черной икры, тысяч на пять.

«Марк, тебе сделать бутерброд с чёрной икрой?», спросил я тринадцатилетнего сына после того, как все, наконец, расселись.

«Не, не буду!», поморщился мой консервативный сын. «Передай помидорки и колбасу!».

«Внимание, тост!», заскрипела Прасковья Петровна.

Гарик приготовился слушать речь в честь себя, приподнял бокал.

«Я хочу выпить за нашу русскую культуру! Ведь как можно отменить нашу культуру? Мусоргского, Чайковского, Бородина, Римского-Корсакова? Великих русских композиторов! И только потому, что наша страна проводит специальную военную операцию по защите от нацистов! Мой отец воевал, освобождая нашу землю от этих выродков! И сейчас – снова опасность! Ведь если бы мы вовремя не вмешались, они бы сами напали на нас!»

Одновременно сообщение пришло и Гарику. Я успел его разглядеть до того, как он убрал телефон в карман:

«С Днём Рождения, Пупсичек! Мы с животиком очень скучаем! Я утром поплакала немножко, но потом подумала, что наш сынок станет большим учёным, как ты, и засмеялась! Скучаю сильно-сильно! Целую крепко-крепко! Жду! Твоя Кисонька!». Послание венчали десятки алых сердечек.

Аппарат Гарика, к счастью, лежал на столе с моей стороны, поэтому Мария ничего не заметила.

«Ну, короче, за тебя, дорогой!», резюмировал я и опрокинул очередной стакан с 60-градусным напитком.

«Ура!», с облегчением вскрикнула моя жена, все звонко чокнулись.

Но Прасковья Петровна не собиралась садиться.

«Мужчину всегда делает окружение! Зять! Тебе досталась такая замечательная жена, умница, красавица, она родила тебе лучшую на свете доченьку! Единственную и неповторимую нашу Светочку, талантливую, красавицу, умницу, и, надеюсь, прекрасную пианистку в будущем! Перед ней будет приклоняться весь мир, и, конечно ей будет рукоплескать родная Москва!!!»

«Ура!», выкрикнул я и опрокинул ещё граммов 200 самогона.

Мне пришло три сообщения:

МАМА: «Сынок, знай меру, по-моему, тебе уже хватит!»

ЖЕНА: «Может тебе уже хватит пить?»

ДОЧЬ: «Она уймётся когда-нибудь?»

Мой сын и подающая надежды пианистка вышли из-за стола, сели на уютный диванчик и включили японское аниме.

«Светочка, ну что за дурновкусие! Покажи лучше Маркуше свой второй концерт в консерватории!», не унималась тёща Гарика.

«Мама, дай детям отдохнуть!», устало реагировала Мария.

«Прасковья Петровна, садитесь, и вы отдохните, в ногах правды нет!», предложила осторожно моя мама и, в свою очередь, встала:

«Я тоже хочу сказать тост за именинника на правах человека, который единственный за этим столом знает его с пелёнок…»

Когда мама закончила биографию Гарика, и мы выпили, дети уже переключились с мультфильмов на футбол. Марк бегал по полю в своём самом «звёздном» матче сезона 2021 года, где он забил победный гол лидерам чемпионата – клубу «Кунцево». Света глядела на пацанское состязание с неподдельным интересом, видимо, впервые в жизни. За кадром то и дело раздавались громкие матюги нашего тренера. Ему не уступал и тренер соперника. Особенно, после пропущенного от нас гола: «Блядь, уроды, нахуй! Вы что делаете, блядь! Они вас, как щенков, в одну калитку! Пидорасы, блядь! Балерины ёбаные!»

«Кто-нибудь, выключите эту пахабель!», завизжала Прасковья Петровна.

Снова три сообщения:

МАМА: «Сынок, пойдите погуляйте с детками, курочек посмотрите, индюшек!»

ЖЕНА: «Выключи немедленно, идите проветритесь!»

ДОЧЬ: «Она задрала уже!»

29 декабря 1989 года Москва, Государственная Библиотека

имени Ленина, 10:05

С утра телефон на моём столе верещал без перерыва.

Первой позвонила Хомлянская:

«Алло! Я рассчитываю на твою сознательность, не забудь внимательно разобрать почту, развезти корреспонденцию по отделам, внести все бланки в картотеку, сегодня последний день перед праздниками, значит работы будет много!»

Второй звонок – от Вики, голос её был необычно взволнованный:

«Я сегодня буду только после обеда! Передай, пожалуйста, Хомлянской!»

В третий раз позвонил Мартик Толмасович:

«Иля! Выручай, родной! Поэхалы срочна в Дом Кныги! Там столко литератур, я одын не даташу!», умолял он плаксивым женским голосом.

«Я не могу, у меня сегодня очень большая нагрузка!»

«Ну, Иля!», ныл крашеный грек, похожий на слегка утончённую версию артиста Фрунзика Мкртчяна.

«Хомлянская мне запретила отлучаться сегодня!»

С тех пор, как уволили Мотю (после истории с грузовым лифтом), я в отделе остался единственной тягловой силой. Женщинам я часто помогал, но тащить в мороз на Калининский проспект три книжки старому педику в мои планы не входило.

«Не могу, Мартик, извини!», я повесил трубку.

За единственным в отделе компьютером сидел Витя Мосеев. Было ему около тридцати. Одна рука у него беспомощно висела, непригодная от рождения, второй он довольно резво печатал, внося данные новых поступивших книг в базу. Мы часто говорили с ним о политике, о музыке, о кино. Он много знал, был начитан и продвинут. По понятным причинам, не имел опыта общения с дамами, хотя и старался выставить себя дамским угодником.

«А ты знаешь, что Вика давно с мужем живёт?», вдруг с ехидцей спросил Витя.

«Нет, не знаю», ответил я, стараясь не выдать волнения и разочарования. «Она про мужа ничего не рассказывала, и кольца у неё нет обручального»

«У неё фото есть. Я увидел, когда она оставила кошелёк на столе. Ещё год назад!», подчеркнул Мосеев.

«Ты что в кошелёк к ней лазал?»

«Нет, он сам раскрылся, а там свадебное фото вставлено. Просто имей ввиду. Я предупредил.»

Настроение у меня испортилось. В моей сумке лежали два билета на «Рождественские встречи Аллы Пугачёвой», на послезавтра. Вика уже согласилась со мной пойти! А если у неё есть парень, а, тем более, муж?

«Но, может, они уже за это время разошлись?», предположил я.

«Надейся, надейся!», ухмыльнулся Витя.

Наконец, пришла Вика. Я заметил, что её прекрасные зелёные глаза были на мокром месте. Но голос оставался спокойным:

«Хомлянская не искала меня?»

«Нет, не волнуйся»

Вика сняла пальто, и села печатать. Я заметил, что она напряжена больше, чем обычно.

Мосеев подошёл к машинистке.

«Всё в порядке? Ты какая-то расстроенная? А?»

«Всё окей, Витя»

«Не, ну я вижу, что не всё окей!», наклонился к ней настырный Витя.

«Отойди от меня пожалуйста, от тебя несёт сигаретами!»

«Ну так это даже модно сейчас – парфюм такой есть французский, с запахом табака!», не унывал Мосеев.

«Но не с запахом пепельницы, полной окурков!», парировала Вика.

Мосееву ничего больше не оставалось, как выйти покурить снова…

«Илюш, можешь подойти?», попросила красотка, как только Витя исчез за дверью.

Я подошёл.

Вика расстегнула блузку, я увидел белое оголённое плечо и часть спины.

«Посмотри, что там?»

«Ссадина, довольно крупная!», я старался быть деловым и невозмутимым.

«Принеси, пожалуйста аптечку, она во второй комнате, на столе у Тани Вертигель. Там перекись и вата есть. Сможешь обработать? А то я сама не достану! Будь другом!»

Конечно, я хотел быть ей другом, и не только, поэтому быстро всё принёс и исполнил.

«А что случилось?», спросил я осторожно, когда под лёгкие всхлипывания девочки, аккуратно протёр рану.

«Не важно уже! С ним всё кончено!»

«С кем?»

«С парнем моим. Расходимся. Он меня толкнул сегодня в коридоре, я отскочила, ударилась…»

«Ты мне ничего не говорила…»

«Не важно! Всё уже в прошлом! Идём в воскресенье на Пугачёву?», Вика улыбалась мне, но глаза были влажные.

«Ты ушла от него?»

«Ну-ка, наклонись ко мне! Чем от тебя пахнет так классно?»

Это я сегодня утром бумажный пробник с духами из свежего номера журнала «Rolling Stone» при разборке почты удачно выдернул.

«Одеколон „Old Spice“, только для мужчин с характером», гласила реклама. Запах мне и самому нравился.

Губы Вики были совсем рядом. «Ред липс», как выражался Мотя.

Из разреза блузки виднелась маленькая грудь, которую я уже нечаянно потрогал однажды. Я потянулся к Вике, она ко мне, закрыв глаза. Я целовался уже однажды, на выпускном вечере, с Ленкой Ракитиной. Но тут всё было по-другому. По-настоящему… Вдруг в комнату бесцеремонно влетела Хомлянская.

«Так, миловаться потом будете, не на рабочем месте! Ковалёв, в чём дело? Никакого с моей стороны больше поблажек тебе! Мне Мартик Толмасович на тебя опять жаловался! Он ждёт! Бегом одеваться – и в Дом Книги!»

7 марта 2022 года, Московская область, Дмитровское шоссе, 23:50

Меня решили разместить в трехэтажном доме – во флигеле. Одного, без жены. Жене с детьми была предоставлена новая спальня на втором этаже четырехэтажной постройки. Отлученный на одну ночь от семейства, я ничуть не расстроился, очень хотелось выспаться без шумов – храпа, скрипа и скрежета. Вдруг в мою комнатушку с односпальной кроватью вошла разведёнка Марина в ночной рубашке. Она со своей трудной дочерью занимала комнату ниже этажом.

Марина глубоко вздыхала и смотрела на меня с печалью.

«Вот, зашла пожелать спокойной ночи… (глубокий вздох). Хорошо устроился? Удобно?»

«Да, спасибо, всё отлично»

«С интересом читаю все твои обзоры в соцсетях. Очень здорово, особенно про голоса из мультиков!»

«Спасибо!»

«Валерия уже уснула. Прямо в джинсах и толстовке… Ничего не могу с ней поделать…»

«Бывает», я чувствовал, что сейчас усну прямо стоя. Демонстративно зевнул.

«Ну, я пошла?»

«Спокойной ночи, Марина. До завтра»

Марина снова вздохнула (глубже обычного) и спустилась вниз.

Я лёг и тут же провалился в самогонный, чистый, глубокий сон. Но,

всё же, сон был чутким, через несколько минут я снова услышал шаги на лестнице.

«Спишь? Я ненадолго…»

Это вошёл Гарик. Вид у него был слегка смущённый.

«Я – могила. Ну, ты понял…»

«Да я знаю, что ты никому не расскажешь… Я другим хотел поделиться. У меня двойня родилась, час назад!»

Гарик показал фото на смартфоне. Китаянка с усталым, но счастливым лицом, смотрела в объектив, полулёжа на просторной больничной койке, по бокам от неё – два свёртка, опоясанные розовыми ленточками.