Текст книги "Диссонанс"

Май

Я помню всё, что было. Практически обычный день, каких примерно пара сотен за жизнь: парад ретро-автомобилей по центральной улице города, светило солнце, местами почти слепило. Большинство проходивших мимо шли с такими лицами, что хотелось рассмеяться. Много детей, в основном мальчиков, показывавших пальцами на проезжающие машины, пережившие прошлый век, облизанные временем, но отполированные хозяевами до блеска. За этой безупречной красотой, без сомнений, скрывается болезненный отпечаток прошлого, будь то ржавый болтик или гайка, какая-нибудь совершенно незаметная маленькая деталь, видевшая всё на этом свете: рождение, жизнь, смерть; теперь это часть чего-то нового, выдающего себя за старое, немой свидетель и старожил. Говорят, что вода впитывает и хранит информацию. А может делать то же самое другие материалы? Подобные странные мысли обуревали в этот праздничный день, хотя какой именно праздник я уже и не помнил толком, что-то связанное с государством. Хотя было ясно даже самому ненаблюдательному, что это День Независимости. Несмотря на некоторую мрачность рассудка, настроение медленно карабкалось вверх, напевая кое-какую песню Led Zeppelin. Приятно дул легкий ветерок, шелестели листья, перешептываясь между собой о том, какие внизу ходят глупые и несчастные люди. Повсюду голоса. Наверняка при взгляде на какую-нибудь счастливую семью у меня появлялась маленькая улыбка – то ли знак солидарности, то ли признак эмпатии, то ли стадный инстинкт. Вдруг на секунду показалось, что вся светлая красота дня исчезнет, смениться на диаметрально противоположное, сотрется в порошок, и я вместе со всеми пропаду. Но еще через мгновение тревога сменилась на спокойствие. Почему-то именно май приходит на ум, когда просят назвать идеальный месяц: еще не жарко, но уже не холодно, близка пора отпусков, но они еще не начались, можно сладостно планировать лето, которое кажется бесконечным, как вселенная…

-Привет! – за спиной раздался приятный женский голос, показавшийся знакомым. Все-таки я не Блок, чтобы общаться с незнакомками, и уж тем более у них нет ко мне притяжения. «Может, это не мне?» – подумал тогда. Люди слишком часто принимают на свой счет то, что к ним не относится. Простояв пару секунд, обернулся. Никого. Логика говорила, что там никого нет, но сердце противоречило. «Там любовь всей жизни, обернись!», – кричало оно. Но почему-то зачастую логика права.

Какое-то чувство полноты жизни. Вроде и не случилось ничего хорошего, но все равно все вдруг стало хорошо. Куда вы делись, проблемы? Хотя, конечно, я не успел по ним соскучиться. Честно говоря, парад автомобилей не интересовал совершенно, это была прогулка ради самого процесса. Самое время было возвращаться назад.

У меня была подруга по переписке, на которую я сразу вылил все приятные чувства, посетившие меня в этот день. В моих сообщениях сквозила лирика. Она порадовалась за меня. Надеюсь, искренно. Весь день впереди, делать совершенно нечего. Как говорят, спасение утопающего дело рук самого утопающего. Начался ставший уже традиционным процесс обзванивания знакомых; отказы сменились один другим. Но один друг пригласил прогуляться со своими знакомыми, был бы грех не согласиться. Помню, насколько сильной была застенчивость в подростковом возрасте. Оставшаяся частично позади.

Настроение – странная вещь: сейчас прекрасное, оно сразу сменилось на очень унылое. А ведь я всего лишь пересек порог дома. Чувство, что ты в ловушке, не покидало ни на секунду. Но как я оказался в ловушке? Не сам ли пожелал? Помню каждую деталь квартиры, всего жилого дома, подъезда, словом, всего, что окружало. Но как-то все слишком серо, безлико, обыденно до тошноты. До встречи оставалось еще достаточно много времени, чтобы успеть заскучать и уныть. Это всегда запросто. Но стоило мне выйти на улицу – все менялось. Чувство сдавленности исчезло, я начинал дышать полной грудью. Поэтому вышел на час раньше нужного времени, чтобы пройтись пешком по майскому дню, вдыхая углекислый газ.

Местом сбора и, по совместительству, главным ориентиром был торговый цент. Я встал возле автобусной остановки и осматривал выходивших и входивших в транспорт людей, а также всматривался вдаль, наблюдал за входом в торговый центр, и все это ради одной цели – поймать взглядом друзей. Хорошо, что мы не условились встретиться возле вокзала, иначе почувствовал бы себя знаменитой собакой. Некоторые прохожие с некоторым недоумением смотрели прямо в глаза; казалось, что человек, пропускающий все маршрутки и просто ходящий туда-сюда по остановке для них – загадка, которую жизненно необходимо разгадать. Причем выражения лиц у многих отталкивало – настолько они были угрюмы. Постепенно становилось все скучнее и скучнее, время шло надоедливо медленно. Помнится почти каждый уголок этого прямоугольника «Торговый центр», прямоугольника остановки, прямоугольных машин. Только это самые бесполезные воспоминания, угловатые, мрачные, как прохожие. Порой даже противно вспоминать.

-Привет! Ты меня разыгрываешь? – тот же женский голос, очень приятный, но вместе с тем чертовски напугавший. Эти слова были точно адресованы мне, ведь еще и чья-то рука похлопала сзади по плечу, причем на удивление легко. Я замер, не зная, что делать, а потом резко повернул голову. Никого. – Ты очень странный, с тобой все в порядке? – спросил голос, как будто цитируя шаблонный фильм ужасов или какой-нибудь триллер про шизофреника. Рядом не было никого. Стало по-настоящему страшно. Я резко впрыгнул в подъехавшую маршрутку, даже не посмотрев, куда она направлялась. Растеряно заплатив, я стал пристально смотреть на остановку, но так там никого и не увидел. Куда мы ехали – было не важно, главное, подальше от этого места.

Набрал того самого друга, немного успокоившимся голосом сказал, что появились невероятно срочные и абсолютно неотложные дела, даже еще более важные, чем невыключенная газовая плита или открытая квартира. Он немного грустным голосом принял отказ. Через пару остановок я вышел из маршрутки и быстрыми шагами пошел, очень серьезно обходя ту остановку, прямо домой. Зазвонил телефон. Мама. Сказал, что все просто прекрасно, что обедал и ужинал и даже порой по два раза, что обязательно скоро приеду и что непременно не забуду помыть посуду перед отъездом. Жутко.

Если бы в квартире кто-нибудь сзади сказал «привет», я бы умер в ту же секунду. Немного тряслись руки. Тревожно. Для разнообразия снова стал переписываться с подругой, та была какой-то грустной. Оказывается, ей кое-кто нравится, но она не знает, как подступиться или привлечь внимание. Всегда казалось, что это чисто мужская проблема, но нет. Странно. Стало как-то полегче от чужого горя. Решил сделать приятное, позвонить ей, разнообразить наше электронное общение. Пару раз так уже делал, но это было так давно…

-Привет! – искаженный голос в трубке, похожий на тот самый, страшный, но все-таки чем-то иной.

-Привет! Я тут просто решил позвонить.

-Это так неожиданно, – она спародировала мой обычный тон.

-Хватит смеяться, я банальный, знаю. Так в чем проблема? Я плохо понял, если честно. Ну, ты хочешь обратить на себя внимание, но не получается. Подойди и скажи все прямо. Поверь, это полностью решит все проблемы.

-Женщины так не делают.

-А ты сделай. Какая разница, кто что и как делает? Так будет лучше для всех.

-Думаешь?

-Иногда, – мы засмеялись.

-Хорошо. Тот, на кого я хочу обратить внимание – ты.

-Так, стоп. Можно секунду… это так неожиданно… даже не знаю, что и сказать… а мы с тобой разве встречались?

-Ты сейчас серьезно? Мы учимся на одном факультете, я тебя вижу каждый день. Сегодня ты был на параде ретро-машин, а позже я встретила тебя на остановке возле «Рая», ты оба раза посмотрел на меня и быстро ушел, как будто не заметил. – Все было сказано с надрывом, как будто накопившаяся обида, вдруг изливающаяся, не в силах больше оставаться в тени.

Я бросил трубку. Это стало не смешно, хотя и с самого начала казалось не очень забавным. Сел, поднял телефон с пола. Все вокруг замерло. Какая-то глупая шутка, только не понятно, кто ее автор: эта странная девушка или судьба? Первое апреля все-таки далеко. Холмс сказал: «Отбросьте всё невозможное, то, что останется, и будет ответом, каким бы невероятным он ни оказался». Мог я разговаривать с призраком? Наверное, нет. Если убрать все сверхъестественное, сколько бы сезонов там не было, то останется два варианта: либо это действительно адский розыгрыш, либо у меня проблемы с головой. Но разве могут быть галлюцинации звонящего телефона? Я сидел и думал обо всем этом, чувствовал себя главным героем одного довольно известного фильма 2008 года, правда, без музыкальных талантов. Даже если ко всему относишься с иронией, в ситуации, где проблема затрагивает очень серьезно в первую очередь тебя самого, ирония почему-то рассыпается в прах. В те минуты ее нельзя было найти даже с помощью «Яндекса», хотя, как гласит их слоган, «Найдется всё». Началась первая стадия принятия горя.

Обычный досуг умножился на ноль: заставить себя отвлечься от мыслей о произошедшем было совершенно невозможно, поэтому любое, даже дурацкое занятие все равно каким-либо образом наводило на страшные мысли и воскрешало исчезающее на пару секунд чувство тревоги. Стоило начать готовить себе обед в это уже не обеденное время, как полезли из самых глубоких недр сознания блокируемые доселе намерения совершить самоубийство; стоило включить ноутбук, чтобы утонуть в пучине Интернета или добровольно затянуть себя в трясину одной из видеоигр, как вдруг накатывало необъяснимое отвращение ко всему, что связано с компьютерами и, по правде говоря, к тем, кто любит электронные игрушки; стоило взять в руки любую, даже любимую книгу, как резко падала самооценка. Стало попросту страшно: дома все давит до невозможности сильно, стены, пол, потолок, – все это сжимает со всех сторон с какой-то ухмылкой маньяка, настоящая квартира-убийца-психопат, наслаждающаяся страданиями своей жертвы. А выходить на улицу было чертовски плохой идеей, потому что этот голос пока что возникал только вне любимого дитя ипотеки.

Идея. Я взял телефон и позвонил тому же другу, с которым договаривался ранее о прогулке. Жаль, конечно, что мы сегодня не смогли покататься по городу, доехать до моста, постоять возле него под звездным небом. Он трубку не взял. Включил музыку, выбрав песню наугад. Нетленное:

«В гости к тебе идти по парапету

И не верить бреду, что тебя нету…»

Чтобы удержать настроение на восьмом этаже, придется сначала построить восьмиэтажный дом счастья, поднять это настроение на кране до нужной высоты и с помощью нескольких наемных рабочих занести внутрь. Звонок. Вдруг стало чуть легче.

-Алло! Привет еще раз. Слушай, тут такое дело… в общем, ты сегодня звал каких-нибудь девчонок с нашего курса прогуляться?

-Да, а что такое?

-А сколько?

-Всех. Но почему-то пришла только одна, на остановке стояла, сказала, что тебя видела. Описала твое озабоченное во всех смыслах лицо.

-Как ее зовут, скажи пожалуйста? – напускной смех пропал, как только вызов прекратился. Значит все-таки розыгрыш. Придется опять звонить, только теперь ей.

-Алла, вроде ничего такая, на какую-то актрису похожа, но я не шарю.

-Спасибо, – напускной смех пропал, как только вызов прекратился. Значит все-таки розыгрыш. Придется опять звонить, только теперь ей.

-Алло, снова я.

-Ты знаешь, что меня обидел, так бросив трубку?

-Прости, конечно, я просто в сильном ступоре был. Шутка не смешная. Захотели меня довести до сумасшествия?

-Ты сейчас о чем? По-моему, ты уже дошел до него. Зачем ты звонишь? Я сейчас отключусь.

-Еще не насмеялись? Вы меня разыгрываете, что типа я слышу голоса, но не вижу, кто говорит. – Гудки. Стало страшно обидно, но тут вдруг что-то переключилось: мог ли человек, чей розыгрыш раскрыли, так реагировать? Трубку она сейчас вряд ли возьмет, поэтому написал ей в Сети немного длинное сообщение с объяснениями. Ответа не последовало. С каждой минутой все сильнее укреплялось вновь появившаяся уверенность, что все-таки весь этот бред – спланированная очень упертыми людьми подстава. Звонок.

-Я погорячилась. Теперь мы квиты. Неужели это правда?

-Да, я правда не могу тебя видеть. Похоже на бред, но мне сейчас не до шуток.

-Верю, правда верю. Что делать будешь?

-Придется обратится, куда следует. Больше делать нечего.

Поговорив еще минутку, я сказал, что пора звонить маме и решать все быстро и решительно.

-Алло, мам? Слушай, кажется, у меня проблемы.

Добавить нечего. Был выходной, праздник. Однажды мама сказала, что я всегда болею ночью, но сегодня, как кажется, день исключений.

Приехали родители. По моему мрачному лицу стало понятно, что тут нет места шуткам и ложным тревогам. Прямая дорога к психиатру на консультацию. По телефону удалось узнать, что в таких случаях принимают в любой день недели. Мы направились в диспансер.

Одиночная палата. Меня попросили подождать пока здесь. Иногда, хоть и крайне редко, можно было слышать крики людей, невыносимо страдающих в одиночных палатах. Доктор сказал, что неизлечимо больных нет. Показывал карты тех, кому удалось помочь. Пришлось поверить. Рентген показал, насколько мы все бессердечные, другие тесты были менее объективны. Врач предположил, что у меня просто шизофрения, но сказал об этом только родителям, те не стали скрывать. Для них мое пребывание здесь – страшный удар. Ничего так не пугает далеких от психиатрии людей, как сумасшествие. Это – одна большая загадка, тьма, в которой нет ни одного проблеска света. Все душевнобольные кажутся неизлечимыми, сами заболевания безумно страшными и опасными, а клиники и диспансеры – камерами пыток. На деле все иначе, конечно, но все-таки тяжело. Лично мне заведующий отделением, довольно пожилой доктор, по секрету от моего лечащего врача сказал, что верит моим словам и предположил, что я болен чрезвычайно редким умственным расстройством, блокирующим внешность какого-то конкретного человека; сказал, что это требует исследования в случае подтверждения моих слов, в чем он не сомневается ни секунды. По глазам этого доктора можно высмотреть смесь сочувствия с ноткой восторга, ведь еще никогда в его практике не было подобных случаев. Заинтересовались и другие доктора, парочка даже успела приехать в течение этого же дня, задавали общие вопросы, один без стеснения воскликнул «Поразительно!». Конечно, я теперь всего лишь игрушка для их ума, ходячая загадка, которую обязательно необходимо разгадать, а можно еще и попутно меня вылечить, но это уже как пойдет. Хотя в своего заведующего отделением я верю, он здесь самый добрый. Обсуждение моей проблемы врачами пришло к тому, что мне необходимо устроить очную ставку с этой Аллой, чтобы наглядно посмотреть на недуг. С ней связались, она энергично и участливо согласилась.

Мы сидели в кабинете заведующего, рядом расположились все местные психиатры, я сидел на офисном кресле прямо напротив двери, остальные смотрели из-за спины. Та самая однокурсница приехала и уже шла по коридору прямо к кабинету. Я четко слышал звук каблуков, страшно меня пугавший. Сейчас должно все решиться – либо у меня банальная шизофрения и придётся здесь остаться лечиться, либо у меня то самое редчайшее расстройство, ни разу еще не зафиксированное, и тогда меня могут отправить на исследования за границу; но заведующий отделением заверил, что я имею право отказаться от исследований, так как мой недуг не опасен ни для меня, ни для остальных. Но слабо вериться, что получится просто уехать отсюда домой.

Шаги максимально приблизились, и дверь стала открываться.

В открывшуюся дверь вошла девушка, будто сошедшая с экрана героиня фильма «Амели», по крайней мере так показалось на том расстоянии, на каком я впервые ее увидел. Глаза немного чесались после сна, а само состояние можно было сравнить с пробуждением после комы. Конечно, я не знаю точно, какого это, но других сравнений в голову не пришло, а, как известно, этого вполне достаточно. Итак, шок еще не успел подойди окончательно, ведь я только что видел сон, а теперь в полностью отрезанную от внешнего мира комнату заходит посторонний. Причем двери раньше никакой не было, был просто проем, но это только сейчас получилось обратить на этот факт внимание, когда девушка ушла.

Чувствую, как ты ревнуешь, дневник. Я теперь не один. Точнее, был не один, пока она не пропала. «Но лучше рассказать постепенно», а то ведь начал «не с начала». Надеюсь, тебе не надоело меня слушать. Хотя, о чем это я говорю? Ты – всего лишь неодушевленный предмет. Обидно?

–Привет! Как ты тут? Знаешь, какой тут бардак от тебя? Взял, и все разнес. Вот скажи: зачем? – на ее лице явно играла ирония над моим положением. Она встала по середине комнаты и картинно подперла бока руками.

–Хочешь дурацкую шутку? Ладно, мне все равно, если честно. Так вот, слушай. Я – один известный русский рэпер, потому что отошел от шока.

–Не поняла. Правда, что фигня. – Незнакомка села на край кровати рядом со мной.

–Мне уже не страшно. Ты ведь всего лишь глюк, правильно? – она ткнула меня кулаком в ногу.

–А сам как считаешь, дурак?

–Не очень, если честно. И вообще, настроение ты мне подняла. Не может быть этой квартиры, как и не может быть клона Одри Тоту тем более.

–Думаешь, что я с Монмартра? А где тогда акцент? Ладно, вижу ты вообще не соображаешь. Все, что сейчас вокруг тебя – правда. Понял? Ты сейчас в месте, у которого нет названия.

– «Тайник Дэйви Джонса» подойдет?

–Ты – первый человек, который так реагирует. Откуда столько иронии? Я сейчас абсолютно серьезно. Да и не совсем понятно, почему тебе совсем не стало страшно.

–Мне тревожно, но не более. И вообще – я рад, что теперь есть, с кем поболтать.

–Я сейчас вернусь, – гостья пошла куда-то прочь из комнаты поспешными шагами, а я тем временем суетливыми движениями поправил растрепанные волосы и пригладил футболку, поставил подушку к стене и сел, облокотившись не нее. Скрестив руки и ноги, я стал похож на типичного клиента психолога, расположившегося у него на кушетке. – Вот и я, – передо мной села на стул, принесенный с кухни, девушка, ставшая чуть меньше похожей на Амели, но все равно ее неумолимо напоминающая. Разница: волосы длиннее, другая одежда и некоторая разница в чертах лица, которую по началу я совершенно не заметил. Сейчас по памяти не получится точно все описать, но если она придет еще, то запомню поточнее.

–Ладно, давай по порядку. Говоришь, что все вокруг – правда.

–Да, ты не сумасшедший, – она снова снисходительно улыбнулась. – Не думай, что попал в очередной психологический триллер, где в конце выяснится, что тебе все мерещилось или ты был под «дозой», или в трансе. Веришь?

–Допустим. Тогда где я? Да, место, которое не имеет название, но где оно?

–И место никому не известно. Тут все основано на вере. Это сложно объяснить словами, но твоя ситуация как раз яркий пример.

–На вере во что?

–В чудо. В невозможное. Когда ты написал желание на бумажке, ты же поверил, что оно сбудется? – она победительно показала пальцем на меня, в словах чувствовалось превосходство над моим уровнем знаний, – вот, видишь, я права.

–И в чем же ты права? Никаких доказательств ты не представила. Да и вообще, – я на секунду смутился, – как тебя зовут?

–Алла. – Ответила она с милой улыбкой.

–У меня к тебе еще целая куча вопросов, знаешь ли. Приятно познакомится. Ты же знаешь, как меня зовут, да?

–Конечно, я про тебя знаю все. Только я не уполномочена сейчас отвечать на все, что ты спросишь. Мне пора.

–Серьезно? «Продолжение в следующей серии» или типа того? – пришлось даже привстать. – Зачем ты вообще пришла тогда?

–Стало видно, как ты страдаешь, – грустно ответила уходящая гостья, – не утруждайся провожать. Я еще приду, пока.

И Алла исчезла за дверью. На душе стало как-то легче. Если честно, я сам поражен тем, насколько вдруг все внутри переменилось от ее визита, не было ни страха, ни тревоги, ни грусти, – все растворилось без следа. И кто она такая? Честно, я все еще думаю, что тронулся умом, хотя глюки вряд ли трогают своих «создателей». А ты что думаешь? Даже не успел спросить, что за ерунда из воспоминаний мне снилась. Правда, похоже на сериал, только серии не обрываются. Не скучай, я обязательно еще расскажу тебе, что тут ничего не происходит. А пока почитаю что-нибудь.