Текст книги "Скучная жизнь"

Скучная жизнь
Илья Кривошеев

© Илья Кривошеев, 2016

ISBN 978-5-4483-4979-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Наташа сидела за столиком уличного кафе и пила кофе, в ожидании Анны. Полуденное солнце светило ярко, и город Афины в первые дни мая казался прекрасен. Наташа даже была рада, что согласилась отправиться в эту командировку в Афины, потому что как будто почувствовала в себе прилив жизненных сил. Она уже так давно не была за границей! И не только за границей, она давно вообще никуда не летала и никуда не ездила. Выживание в Петербурге и бесконечные поиски заработка уже начали выбивать ее из колеи, а тут, к счастью, подвернулась кое-какая работенка и возможность посетить Афины. Так что, грех было жаловаться…

Несколько лет назад Наташа начала работать актрисой в питерском театре «Ювента». Ни шибко какой доход приносила ей эта работа, но, тем не менее, она ее кормила, и, как показали последующие годы, кормила не плохо. По крайней мере, до 2008 года ее зарплата в театре позволяла ей снимать однокомнатную квартиру в Питере. После 2009 года положение театра висело на волоске вплоть до 2013 года, когда театр был полностью расформирован. Наташа осталась без работы. С этого времени начались ее мытарства, постоянные поиски какого-либо заработка, чтобы выжить. И, к сожалению, постоянной работы она найти так и не смогла, а те заработки, которые были теперь в ее распоряжении, уже не позволяли ей оплачивать аренду однокомнатной квартиры. Поэтому в 2014 году ей пришлось съехать с квартиры и поселиться в хостеле «Питер».

Первый месяц жизни в хостеле давался ей тяжело, потому что она уже отвыкла от жизни в общежитие, но скоро вспомнила свои студенческие общажные годы, свыклась и даже повеселела. Жизнь в хостеле не была такой уж ужасной, как казалось вначале, она имела свои преимущества. Для Наташи, как для экстраверта, жить среди большого количества народа было даже интересно. Да и народ этот был понятно какой: иностранные туристы и «понаехавшие питерские молодые романтики», именно такие, какой Наташа была сама в свои студенческие годы. На этот молодой народ Наташа уже смотрела с высоты своего жизненного опыта и чувствовала себя в данных обстоятельствах как в своей тарелке. Тем более, что и хостел был хороший, чистый и уютный, содержали его две приятные сестры бальзаковского возраста Нина и Зина. Здесь, в хостеле, Наташа даже завела себе любовника, земляка Германа из Самары, с которым у нее, как оказалось, было много общего. Но самое главное, жить в хостеле было намного дешевле, чем снимать однокомнатную квартиру.

В конце апреля, когда Наташа была в очередных поисках заработка, она случайно повстречала на Невском, у какой-то кофейни, своего бывшего художественного руководителя по театру Сергея Воробьишина. Встреча оказалась неожиданной и теплой. Попивая кофеек, они немного поговорили.

– Ну, как поживаешь, Наташа? – спросил Сергей. – Работаешь?

– Ну, как тебе сказать, Сереж? – вздохнула Наташа. – Я как бы ни жалуюсь. Перебиваюсь, как могу, от заработка к заработку.

– Эх, Наташенька! У меня все аналогично. Вот недавно устроился в одно рекрутинговое агентство, занимаюсь подбором временного персонала для различных производств города. Зыбко, конечно, все это, но ничего, пока работать можно.

– Слушай, а я как раз сейчас в поисках работы. Может быть, ты сможешь подобрать и для меня чего-нибудь?

– В чем вопрос! Конечно, и для тебя что-нибудь найду. Давай мне свой номер телефона, как только будет что-нибудь подходящее, я тебе позвоню.

И Сергей позвонил пару дней спустя.

– Наташа, кое-что есть для тебя! Срочно приезжай ко мне в офис, надо поговорить.

Офис находился на второй Советской улице, это если от Площади Восстания выйти на Суворовский проспект и на первом перекрестке повернуть направо. Войдя в нужную парадную, Наташа позвонила Сергею и сказала, что она пришла.

– Жди меня у КПП, – быстро сказал Сергей. – Я сейчас спущусь к тебе.

Через пять минут Сергей вышел и повел Наташу в кафе-столовую через дорогу.

– Сейчас я все тебе расскажу, – говорил Сергей, – заодно и пообедаю.

– Я тоже, – сказала Наташа.

Они выбрали и оплатили в кассе свой обед и сели с подносами за столик.

– Ну, слушай, – начал Сергей. – Вчера ко мне приходил один человек и сказал, что ему нужен кто-то, кто бы срочно мог полететь в Афины. Человек этот представляет определенную группу людей, которых можно отнести к среднему классу. Это предприниматели малого и среднего бизнеса, скажем так. Человек этот мой хороший приятель, скажем так, и он тоже бизнесмен. И у него есть небольшая недвижимость в Греции, где-то под Афинами. У других бизнесменов малого бизнеса нашего города тоже есть кое-какая недвижимость, тоже где-то под Афинами, и банковские счета в Греции. И вот эти бизнесмены малого и среднего бизнеса нашего города, их около восьмидесяти человек в общем количестве, объединившись, ищут человека-гонца, которого можно было бы отправить на неделю в Афины, который бы решил кое-какие их дела. Ты понимаешь?

– Ну, в общем, да, я понимаю.

– Работа не пыльная, так, есть кое-какие не сильно обременительные задания, с которыми ты легко бы смогла справиться.

– А почему никто из них, из этих восьмидесяти, сам не полетит в Афины? – резонным тоном спросила Наташа. – Довольно странно допускать для подобного мероприятия постороннего человека. А я посторонняя, потому что не знаю, о ком идет речь.

– Резонно, – согласился Сергей. – Но, видишь ли, сейчас немного такие времена, трудные, я бы сказал, когда у предпринимателей очень много работы и далеко не все из них имеют возможность сейчас куда-либо отправиться. А мой приятель спросил у меня, не могу ли я найти надежного человека. Я подумал о тебе.

– Так, понятно. Что с этой работы буду иметь я?

– Честно скажу, не сильно много. Мой приятель сказал, что они дадут гонцу столько денег, чтобы хватило на билеты на самолет в оба конца, эконом-классом, разумеется, на проживание в трехзвездочном отеле на семь дней, на оформление визы, и тысячу евро на расходы.

– Да, не густо, конечно!

– Согласен. Но, по крайней мере, есть возможность съездить на халяву в Афины. Разве плохо? Тем более, ты можешь сильно сэкономить, если остановишься не в отеле, а в хостеле, например.

– Да, да, я поняла тебя. Я даже могу сэкономить на визе, потому что у меня есть открытый Шенген.

– Ну, вот видишь, как все удачно складывается! Все в твоих руках! Я догадывался, что у тебя есть открытая виза, поэтому и вспомнил о тебе. Только твое согласие на эту поездку я хочу услышать от тебя уже сегодня. Потому что лететь в Афины нужно будет через неделю. А если у тебя есть открытый Шенген, то совсем все просто. В таком случае, ты для этого идеальный кандидат, и мне не пришлось бы больше никого искать. Согласна?

– Да, конечно, согласна! Один только вопрос. Среди тех заданий, которые мне следует выполнить, надеюсь, нет криминала?

– Ну, что ты, что ты! Конечно же, нет. Никакого криминала, никакой контрабанды. Нужно будет всего-то лишь посетить несколько банков, чтобы оплатить счета, и несколько домов под Афинами, чтобы выполнить кое-какую хозяйственную работу. Вот и все!

– Ну, что ж, я готова.

– Вот и славненько, вот и договорились.

Наташа и Сергей обсудили детали поездки, завершили свой обед, а после обеда Сергей со своей спутницей сел в свою машину, которая была припаркована в ближнем дворе. Из бардачка он вытащил полиэтиленовый конверт и протянул его Наташе.

– В этом конверте есть все необходимое для тебя. Вечером я тебе позвоню.

В конверте были наличные деньги, пронумерованные ключи и список пошаговых заданий, которые ей следовало выполнить. Прочитав это письмо, Наташа согласилась с тем, что ничего сложного нет. Вечером она созвонилась с Сергеем и дала свое окончательное решение поехать в Афины.

В своем хостеле она предупредила хозяйку Нину и любовника Германа, что на неделю уезжает в Москву, якобы на какие-то гастроли.

Вечером 1 мая 2015 года Наташа была в аэропорту Пулково, откуда утром 2 мая в 6:20 она улетела самолетом украинских авиалиний, который делал двухчасовую пересадку в киевском Борисполе. Из Киева она долетела до афинского Элефтериос Венизелос, где уже была ровно в час дня по местному времени. Наташе не понравилось путешествовать украинскими авиалиниями, потому что в этих самолетах совсем не кормили, давали только водички попить, так что это был совсем уж эконом-класс, экономней и не бывает.

Выйдя из терминала аэропорта, она села на автобус Х95 и доехала до площади Синтагма. Дальнейший путь в хостел, где Наташа забронировала себе место, был уже выверен по карте заранее. На площади Синтагма, со стороны дворца Парламента, она повернула направо, на авеню Василисас Амалиас, вдоль Национального парка, после которого идет кардинальный поворот налево, на авеню Василисас Ольгас, вдоль колон храма Зевса и Арки Андриана, в сторону стадиона Килимармаро. Пройдя мимо стадиона, Наташа вышла на узкие улочки жилого квартала с типичными средиземноморскими жилыми домами. Но плутать по ним Наташа не стала, желая сократить путь, потому что была первый раз в этом городе, а прошла по крайней улице Музуру Марку, пройдя которую через полчаса свернула влево на улицу Дамареос. На этой улице и находился ее хостел «Пагратион», оставалось только найти нужный номер дома.

Узкая улица Дамареос была сплошь засажена апельсиновыми деревьями, и огромное количество плодов бесхозно валялось вдоль нее, как на проезжей части, так и на пешеходной. «Не удивительно, что в Средиземноморье так много безработных, – подумала Наташа. – Здесь же почти круглый год лето! И еда халявная есть – апельсины. Вот в России зимой на улице долго не проживешь. Однако ж мы живем и выживаем. Какой-то древнегреческий философ, Платон, кажется, в свое время говорил, что только Средиземноморье пригодно для жизни человека, все остальные территории не пригодны. В чем-то он был прав, но мы ему противоречим.»

Хостел «Пагратион» располагался в типичном греческом жилом доме, который был белый, высокий и с узкими продолговатыми балконами, а ставни окон были выкрашены в синий цвет. Наташа позвонила в домофон, и дверь ей открыла темнокожая толстушка с дредами. Так как Наташа по-английски говорила хорошо, то с администраторшей она быстро договорилась о заселении. Толстушка проводила Наташу на второй этаж в восьмиместный номер. Потолки коридора этого дома были высокими, но сам коридор был очень узким; пол был выложен стареньким кафелем с оттенками «гжеля», а вдоль стены стояли горшки с невысокими пальмами, которые еще больше сужали пространство. Лестница, ведущая на второй этаж, была винтовой. Восьмиместный номер, в котором Наташе предстояло жить, был небольшой, и было в нем только четыре двухместные кровати.

Наташа покидала свои вещи на кровать и сразу же написала Анне в Фейсбук, что она уже в Афинах и заселилась в хостел. Анна была в сети и ответила сразу.

Переписка из чата на английском языке:

– А где ты сейчас? В каком хостеле? В каком районе?

– Я в хостеле «Пагратион». На улице Дамареос, район Паграти.

– Какое совпадение! Я сейчас в Килимармаро, и на сегодня я уже полностью свободна. Могу встретиться с тобой прямо сейчас.

– Да, конечно. Если ты можешь, я бы хотела сейчас.

– Без проблем! Тогда выходи на авеню Василисас Амалиас и жди меня у какого-нибудь уличного кафе. Я буду там через час.

– Ок.

Наташа взяла свою сумочку и направилась на указанное авеню, тем более, что она уже знала, где это. И вот теперь она сидела за столиком кафе, пила кофе и ждала Анну. Анна Карпофакис не заставила себя долго ждать, увидев свою знакомую Наташу за столиком уличного кафе, она направилась к ней.

– Привет, Наташа! Я так рада тебя видеть, – для гречанки Анна говорила по-русски довольно хорошо. Наташа и Анна обнялись в знак приветствия и уселись за столик.

В 2010 году один афинский театр приезжал в Петербург на гастроли, по приглашению театра «Ювента», в котором работала Наташа. Это был такой театральный обмен опытом, хотя театр «Ювента», не смотря на взаимное приглашение, уже не смог поехать в Афины, потому что в 2011 году для театра наступил кризисный период. А Анна Карпофакис тогда сопровождала афинскую театральную труппу, как администратор и пресс-секретарь. Тогда-то, в театре «Ювента», Наташа и познакомилась с Анной, которая, пусть и с акцентом, но очень хорошо говорила по-русски. Дело в том, что Анна закончила филологический факультет афинского университета, где дополнительным курсом изучала русский язык, в котом значительно преуспела. Поэтому Анна и Наташа, как носительницы английского и русского языков, легко нашли общий язык и общие темы для разговоров. Они подружились, и последующие годы переписывались в Фейсбуке. Сама же Анна была журналисткой, работала в самых различных изданиях, и, подобно Наташе, изворачивалась, как могла, в поисках работы. Поэтому Наташа и Анна понимали друг друга, как либеральная богема, и продолжали общаться друг с другом в Фейсбуке вот уже на протяжении пяти лет. Анна, сидя в Афинах, жаловалась Наташе на то, как трудно выжить журналисту в современных условиях, а Наташа, в свою очередь, сидя в Петербурге, жаловалась Анне на то, как в современных условиях трудно выжить актеру.

И вот неделю назад, когда Наташа уже собиралась ехать в Афины, она написала Анне в Фейсбук о том, что приезжает в Грецию в командировку. Подруги по переписке договорились встретиться.

– Ну что ж, – начала разговор Анна Карпофакис, – расскажи мне, Наташа, какими судьбами ты в Афинах?

– Сюда меня направил в командировку один мой бывший коллега по театру, чтобы я разрешила некоторые дела с банковскими счетами наших питерских предпринимателей, которые имеют в Афинах недвижимость.

– А, поняла. Ты сюда как курьер приехала?

– Ну, можно сказать и так. Все-таки я восхищаюсь тобой, Анна. Ты так здорово говоришь по-русски. Я в своей жизни встречала много всяких иностранцев, но еще не встречала того, кто бы так здорово говорил по-русски.

– Ой, спасибо! Ты мне льстишь. Но еще ты преувеличиваешь. Я знаю, что в России живет очень много иностранцев, в том же Питере, которые живут в вашей стране уже много лет и научились говорить по-русски не хуже, чем я.

– Да, наверное, есть, но я таких пока еще не встречала.

– Дело в том, что я учила русский язык не только в университете, не только по лингвистическим книгам. У меня еще был хороший разговорный опыт на русском языке. После университета я работала два года в Одессе специальным корреспондентом для одного экономического греческого журнала, освещала события Украины. Между прочим, эти два года в Одессе, пока я там была, были для меня лучшим временем для моей карьеры как журналиста. Ах, у меня в Одессе даже была такая любовь, которую я никогда не забуду. Вот такие дела! В Одессе я и научилась говорить и понимать хорошо по-русски.

– Так вот в чем дело! Теперь я понимаю, откуда у тебя на Фейсбуке так много друзей из Украины.

– Да, да, именно так. Вот тогда у меня была действительно хорошая работа. А здесь, в Греции, для журналиста найти работу очень трудно. В Греции не очень любят журналистов, их даже часто убивают, если они раскрывают очень много правды.

– Да, я об этом что-то читала в Интернете.

– А знаешь, почему так происходит? В Греции самое плохое экономическое положение, чем во всей Европе. И сейчас оно тоже очень плохое. Мы задолжали очень много денег Европе. У нас постоянно растут цены на все продукты и услуги, коррупция сильно развивается. Поэтому в Афинах недовольные люди очень часто выходят на демонстрации и столкновения с полицией.

– Да, про афинские стачки с полицией я читала очень много.

– Поэтому здесь, в Афинах, будь внимательна, – засмеялась Анна. – Не ходи поздно по улицам, чтобы случайно не попасть в эти столкновения. Поверь мне, ничего хорошего в этих столкновениях нет. Я их часто вижу, потому что живу в Экзархии.

– Экзархия? Что это?

– Это район в Афинах, он находится выше от нас, если смотреть в сторону горы Ликавитос. Экзархия еще иногда называется как «богемный район», в котором обитает творческая интеллигенция – журналисты, драматурги, музыканты и далее. Но это еще и район анархистов, социалистов и националистов. Экзархия – это типичный пример того, что интеллигенция и политические активисты определенно антагонисты, но в то же время, определенно и как «любовники». Экзархия – это наш район, где мы живем, бок о бок. Поэтому Экзархию по вечерам всегда патрулирует полиция, не потому что защищает покой интеллигенции, а потому что боится допустить очередных стачек с политическими активистами.

– О, боже мой! Какие страсти у вас тут кипят в Афинах.

– О, да! Хотя я очень часто слышу от иностранцев, которые смотрят на Афины со стороны, как туристы, что у нас в Афинах очень спокойная, мирная и даже скучная жизнь. Но так про Афины могут сказать только иностранные туристы! Тот, кто знает Афины хорошо, знает и то, что в Афинах не скучная жизнь. Здесь кипят очень сильные страсти, ты правильно сказала. Например, сейчас в Экзархии я очень часто слышу от людей о том, что многие очень недовольны политикой Алексиса Ципраса, говорят, что он долго не продержится в кресле премьер-министра.

Наташа и Анна говорили еще около часа. Потом Анне кто-то позвонил, и она скоро засобиралась.

– Наташа, мне было очень приятно повидать тебя. Но сейчас мне нужно бежать. Это был мой редактор, он просил меня срочно к нему заехать, сказал, что-то важное. У тебя еще будет впереди целая неделя в Афинах, поэтому мы с тобой обязательно еще встретимся, как только я буду свободна. Пиши в Фейсбук!

Подруги по переписки обнялись и попрощались.

Наташа осталась одна. Она вышла на площадь Синтагма и осмотрелась. Площадь была довольно живой, здесь было очень много людей и было очень шумно. Среди прочего народа сильно выделялся один высокий и толстый бородатый старик, который был одет в синюю рубашку и джинсы не первой свежести; он сидел с большим плакатом и что-то очень громко кричал по-гречески.

Время было четыре часа. Наташа не хотела возвращаться в хостел, потому что было еще рано, ей хотелось прогуляться по городу. Но для Акрополя было уже поздно. Наташа решила, что в Акрополь она пойдет завтра с утра, а сейчас совершит пешую прогулку на гору Ликавитос. На Ликавитос попасть хотелось очень сильно, потому что это гора всегда была на виду, ее видно почти с любой точки города. А поскольку она была всегда на виду, как будто паря над городом, то и думать про нее приходится постоянно, и также возникает естественное желание на нее взобраться.

Добраться до подножия горы, судя по навигатору смартфона, было просто, нужно всего-навсего выйти на улицу Пиндару и пройти сквозь жилые кварталы. И действительно, так все и было. А дальше начиналась пешеходная тропа на гору, довольно покатистая, которую нужно было преодолевать. А преодолевается эта тропа сквозь по-своему густые средиземноморские заросли, которые состоят из елей, алоэ и пальм.

Время подъема на гору у Наташи составило около получаса. Кульминационная точка горы представляла собой небольшую площадку с христианской церквушкой, которая завершалась как остроносая палуба корабля. Минуя церквушку и группы вечерних туристов, Наташа пробралась в этот угол. Здесь отрывалась всеобъемлющая панорама города Афины. Внизу лежал огромный белый город, который навевал скуку и тоску, и только немногочисленные зеленые городские сады, как небольшие островки в обширном белом море, способны были немного приглушить эту тоску.

В своем путеводителе про Ликавитос Наташа прочитала следующее:

«В переводе „Ликавитос“ означает „волчий холм“, потому что в древности гора была прибежищем волков, и афиняне нередко её избегали. Что же касается самой горы, то согласно мифам, однажды богиня Афина несла в руке гору, которую хотела поставить на Акрополе. Однако на полпути к Акрополю богине встретился ворон, который принес ей плохое известие. Разгневавшись, Афина выронила гору из рук, и на этом месте возник холм Ликабетт. А все вороны с тех пор стали черными.»

Справа отчетливо видна возвышенность Акрополя. «Туда я пойду завтра с утра», – подумала Наташа.

Когда она возвращалась от Ликавитос, она проходила мимо площади Синтагма, время было уже восемь часов вечера. Необыкновенно оживленно было на площади, народа было даже больше, чем днем; все пространство площади было заполнено, что яблоку негде упасть. Желая поскорее миновать толпу, Наташе и самой пришлось немного поработать локтями, но кто-то, стоящий к ней спиной, оказался проворнее ее и толкнул своим локтем так, что Наташа хотела было увернуться, но она споткнулась и начала падать назад. Кто-то сзади ее подхватил.

– Спасибо, спасибо вам большое, – благодарила Наташа по-английски своего спасителя, повернувшись к нему спиной. Спаситель ее оказался высоким, молодым, красивым и черноволосым греком с родинкой на правой щеке. Грек ей приятно улыбнулся, и Наташа сразу же от его улыбки почувствовала к нему влюбленность и симпатию. – Привет. Меня зовут Наташа, я из России.

– Привет. А я Мурад. Я родился в Турции, но уже несколько лет живу в Афинах, потому что мой дед оставил мне в наследство свою квартиру здесь. А что ты делаешь в Афинах?

– Я турист, – они рассмеялись. – А что здесь происходит?

– Демонстрация. Это частое явление в Афинах. Сейчас будем с полицией драться.

– А ты хочешь драться? Тебе это интересно? Может быть, ты бы хотел прогуляться со мной?

– А где ты живешь?

– В хостеле «Пагратион» на улице Дамареос.

– Я бы с удовольствием, но не могу. Это очень важная демонстрация, все мои друзья здесь, поэтому и я должен быть здесь.

– Ну что ж, очень жаль. Ты очень красивый молодой человек, мне бы хотелось узнать тебя получше. Но здесь, на площади я оставаться не могу. Но если вдруг передумаешь, найди меня в хостеле «Пагратион», – и Наташа отправила Мураду воздушный поцелуй. Мурад поцелуй поймал, но за Наташей не последовал, жестами указывая на толпу, что означало, что уйти он не может.

Наташа ушла одна. «Жаль, что такой красавчик выбрал демонстрацию, а не ночь со мной», – вздохнула Наташа.

Утром она проснулась в семь часов. В восьмиместном номере, где она остановилась, была еще одна девочка, которая спала, больше никого не было. Наташа вышла на узкий и длинный балкон и немного полюбовалась жилыми домами на улице Дамареос. Затем она спустилась на кухню, которая была очень маленькой и узкой, что три человека едва ли поместились бы здесь, и заварила себе кофе. Пока пила кофе, рассматривала доску отзывов от посетителей этого хостела, которые останавливались здесь. Получалось, что здесь побывали представители чуть ли ни всех стран мира, было несколько записок с приветами и благодарностями от россиян.

Затем Наташа взяла свою сумку и вышла во двор, направилась пешком в сторону Акрополя. Обойдя весь Акрополь и Агору, в два часа дня она была уже свободна. Пообедав в кафе, она направилась в городские банки по командировочным делам. В Фейсбуке написала Анне Карпофакис сообщение, и они договорились встретиться вечером в кафе в районе Экзархия.

– Сегодня утром обошла Акрополь и Агору, – начала разговор с Анной Наташа.

– И как впечатления? – поинтересовалась Анна.

– Тоска на меня накатила, вот что. Я думаю, Акрополь здесь даже ни при чем. Наверное, дело в инциденте, который произошел вчера. Когда я возвращалась с Ликавитос, а я вчера поднималась на Ликавитос, да, я проходила площадь Синтагма. Там была какая-то демонстрация, народа было очень много. В этой толпе меня кто-то толкнул, я чуть ни упала. Меня подхватил один молодой человек. Мы с ним познакомились, его звали Мурад, мне он очень понравился. Я пригласила его со мной прогуляться, а он отказался, сказал, эта демонстрация для него очень важна. Я расстроилась, потому что мне хотелось на период моего пребывания в Афинах закрутить романчик, но вчера я почувствовала себя отвергнутой старухой.

– Не преувеличивай! Может быть, оно и к лучшему. Вот, ты сказала Мурад, и я тут вспомнила одного Мурада. Два года назад был у меня один любовник Мурад, турок. Высокий, красивый, с родинкой на правой щеке. В Афинах он тогда жил уже два года, в квартире, которая досталась ему по наследству от его деда. Мы встречались у него в квартире, но один раз я привела его к себе. На следующее утро он пропал и украл у меня кое-какие деньги. Деньги были не большие, но я все же обиделась, огорчилась. Я пошла к нему разбираться, и он тоже на меня обиделся за то, что я назвала его вором, и сказал, что между нами все кончено. Я решила выяснить про него и начала свое небольшое журналистское расследование. Узнала про него, что он десять лет до того жил в Стамбуле и числился охотником на дам и альфонсом, в основном, обрабатывал русских туристок. Но одна знакомая журналистка в Стамбуле рассказала мне про него историю, которая была для него роковой. Богатая русская женщина приехала отдыхать в Стамбул и закрутила роман с Мурадом. При ней было какое-то кольцо с бриллиантом, которое Мурад как-то у нее украл перед ее отъездом в аэропорт. Это кольцо он хотел продать какому-то бриллиантовому дилеру, но бриллиант оказался подделкой. В итоге, Мурад оказался в смешном положении.

Следующие четыре дня в Афинах для Наташи прошли быстро, в постоянных поездках на метро по большому городу, связанные с ее непосредственными командировочными делами. Вскоре все дела были завершены, и теперь она сидела в афинском аэропорту, слушала через свой смартфон песни Андрея Макаревича и читала «Книгу непокоя» Фернандо Пессоа. Наташа остановила свое внимание на строках о скуке:

«Считается, что скука – это особая болезнь бездельников, или что она атакует только тех, кому нечем заняться. Скука – это душевная смута, она субтильна и обволакивает тех, кто более или менее предрасположен к ней, и в меньшей степени щадит тех, кто работает или намерен работать (насколько это получается), чем подлинных бездельников.

Скука переносится тяжелее, когда человек не может смириться с ленью. Самая разрушительная скука – это скука, которая сопровождается огромными усилиями.

Скука бытия возникает не потому, что человек мало работает. Все гораздо серьезнее: причина скуки не в том, что у человека мало дел и потому он скучает, но потому, что он ощущает полную бесплодность своих усилий. Именно в этом случае возникает невыносимая тоска.

Как часто я склонял свою пустую голову над приходно-расходными книгами! Было бы лучше, если бы я был бездельником, и мне нечем было заняться, или я не мог бы ничего делать, тогда эта тоска хотя бы приносила мне крупицу радости, более или менее реальную. В моем нынешнем состоянии тоски невозможно обрести ни покоя, ни благополучия. Я ощущаю невыносимую усталость из-за всего того, что я сделал, а не латентную усталость, от того, чего я не смог сделать.»

«Как странно, – подумала Наташа, – читать такие строки под философские песни Макаревича, возвращаясь в Петербург из Афин, где я почувствовала тоску. Что происходит? Может быть, это я старею? Может быть, так бывает со всеми, кому переваливает за тридцать? Но почему-то раньше я не испытывала подобной тоски. Я вертелась, как белка в колесе, выживала, как могла. Я была актрисой, в конце концов! Я играла в жизнь. А что теперь? Я ощущаю полную бесплодность каких бы то ни было усилий. Я думала, что полечу в Афины немного развеяться, потому что устала от нужды и безденежья, а наоборот приобрела здесь чувство тоски. Боже мой! Когда вернусь в Питер, напьюсь водки. Боже мой! Какая скучная жизнь.»

Вскоре объявили посадку на самолет, и Наташа с тоской покидала средиземноморский берег.