Текст книги "Бандиты и психи"

Глава 13
Ошибка вышла

Не проходит и недели – опять заявка из 8-го отдела. И снова наркокурьеры. Что вызывает у ребят нервный смешок.

На этот раз ожидаются серьезные гонцы. Из Чечни. Приличный груз наркоты.

Брать надлежит поздней ночью, когда они точно будут на адресе. В расслабленном состоянии. И при грузе.

Ночью так ночью. Нам-то что? По машинам – и в путь-дорогу.

Дом точно такой же, как и в прошлый раз, с «белым плащом», – пятиэтажка без лифта и прочих архитектурных излишеств. Только этаж на этот раз второй.

По стенкам перед дверью «спецы» жмутся. Кувалда в наличии. Решимость присутствует. Ну, берегитесь, горцы. ОМСН уже здесь.

– Точно этот адрес? – спросил спецназовец, примеривая в руках огромную кувалду-ключ.

– Да, точно, – махнул рукой инициатор операции из 8-го отдела. – Там чеченцы. Привезли груз героина. Ждут покупателей. Ломай!

Хрясь, бац – дверь вылетает. Три часа ночи. Спецназовцы в квартире. Там визги, вопли. Матюги. Стук роняемых тел.

Захожу. В стандартной советской квартире – со стенкой и креслами – изучают палас на полу двое, уткнувшись в него лицами. Упитанный мужик в трусах, на руках наручники, вид явно не чеченский. Женщину в ночной рубахе тоже в чеченки не запишешь.

– Похоже, адресом чуток ошиблись, – блеет жалобно инициатор, пытаясь провалиться сквозь пол сам, пока его туда не загнали той же кувалдой.

Вдруг снизу слышатся крики, гам. Спускаемся на первый этаж. Картина Репина «Не ждали». На лестничной площадке в позе Гурона стоит тот же самый опер, который выцеливал «белого плаща», в руках все тот же «стечкин». Вот же везение у человека. В глазах знакомая решимость, смешанная с желанием пострелять. Вдоль стены, подняв руки вверх, сгорбились трое чеченов. Видно по ним – опасаются не без оснований, что в них сейчас будут стрелять.

Ну вот и курьеры отыскались. Обосновались на квартире этажом ниже. А когда начался шум, вышли полюбопытствовать, кто это так орет.

Разложили их на полу в их же квартире. Попинали для острастки. Публика эта очень тяжелая, что ждать от них – непонятно. Год назад ОМСН брал склад оружия, так охранявший его чеченский бандюга с криками «Аллах Акбар» сиганул с четырнадцатого этажа. Тут этаж первый, при всем желании не разобьешься. Да и на фанатиков перепуганные горцы не тянут – обычные мелкие бандиты, в Москве их как крыс на помойке.

Груз наркоты, правда, мы так и не нашли. Зато обнаружили обрез ружья и милицейскую фуражку. Это что, дети северокавказских гор подрабатывали разбоями на дорогах в свободное от наркотранзита время? Ничего, следствие разберется.

Инициатор операции, выслушав все матюги в свой адрес, узнав много про оперов, которые не могут нормально установку по адресу провести, совсем загрустил. А потом делится своей бедой со мной:

– Все это чепуха. Чеченцы эти не курьеры. Случайно под молотки попали. А курьер с Чечни должен был быть именно в той квартире, которую мы взломали.

– Точно? – с сомнением произношу я.

– Да точно. А мы перед хозяевами еще извинялись. В наручники бы их – и в камеру. А мы «простите, больше не будем».

Черт их разберет. Ситуация и правда непонятная. То ли накладка, то ли нет.

С этими задержаниями по адресам такая путаница сплошь и рядом. С начальником внештатной группы захвата Московской области как-то говорил. Он сетовал, что вышибленные двери, когда вламываешься не в ту квартиру, приходится за свой счет ремонтировать. Как правило, из заработной платы оперативников, которые так смачно лопухнулись. И повторяются такие истории с завидной периодичностью. Не убережешься. Главное, чтобы без последствий.

Бывают накладки и похуже. Когда путают не просто мирных людей с бандитами и мирные квартиры с малинами. Совсем плохо, когда путают своих с чужими.

Год назад, в 1991 году, на улице бизнесмен должен был передать вымогателю крупную сумму. К этой захватывающей сделке подключились ОРБ – так тогда именовалось подразделение по борьбе с организованной преступностью – и ОМСН. Роль бизнесмена должен был сыграть оперативник, которому вручили пакет с деньгами.

Друг друга спецназовцы и опера знали плохо, знакомились на ходу. В итоге проинструктировали всех как надо. Но, видимо, недостаточно.

И вот роковая встреча во дворе пятиэтажного дома. Выходит опер, играющий жертву жестокого вымогательства – как и положено приличному пацану, в спорткостюме, здоровенный такой, рожа бандитская. А еще он поклонник Пушкина, ибо «златая цепь на дубе том». Появляется бандит-получатель – мелкий, интеллигентный, хорошо одетый, скромный весь.

Команда: «Задержание!»

На кого кинутся дрессированные спецы? На того, на кого натаскивали, – на быка с загривком и цепью. В общем, спецназовцы начинают валять по земле опера. Да еще радостно уведомляют:

– Да у него, козла, ствол за поясом!

И его начинают конкретно колотить за незаконное ношение бандитского оружия.

А настоящий бандит скромненько, тихонько, бочком пробирается в переулок рядом. И уже совсем было ушел, но тут на него обратил внимание кто-то из оперов и прыгнул, аки лев, вдавливая в асфальт.

Такова милицейская жизнь – драма с комедией идут нога в ногу.

Очередная заявка. На этот раз группе захвата предлагается пройтись по бабам. То есть по московским проституткам. В общем, интимный офис взломать…

Глава 14
Шалавы

– Ты шлюху заказывал?! – громовым голосом ревет спецназовец, вдавливая в лоб клиента ствол двадцатизарядного автоматического пистолета Стечкина.

– Что, простите? – жалобно вопрошает клиент.

– Шлюху, говорю, заказывал?!

Такая вот драма разворачивается перед моими глазами. Но обо всем по порядку.

Несколько часов до драматического момента. Здание Петровки, тридцать восемь. Тесный кабинет на третьем этаже ГУВД Москвы. Инструктаж.

– Задача простая до примитива, – внушает своим оперативникам начальник отдела МУРа. – Оттянуть девочек до клиента. Войти в адрес. Взять с клиента объяснение, что он заказывал проститутку. Войти в интим-офис. И победно попасть в сводку происшествий.

Да, попасть в сводку происшествий по городу в раздел «раскрытые преступления» – это фетиш любого опера и руководителя подразделения угрозыска. Именно по этому разделу первоначально оцениваются результаты работы отдела. А отдел новый. Результаты нужны красивые. А с ними пока не густо. В общем, на эту операцию возлагаются большие надежды.

С приходом новых времен по-хозяйски обустроилась на российских просторах считающаяся древнейшей профессия – проституция. Еще недавно это был досадный пережиток прошлого. А теперь на улицах бесплатно всучивают прохожим целевые журналы с рекламами шлюх, да в газетах типа «Московского комсомольца» в разделе объявления большинство заметок об оказании интим-услуг. При этом употребляется такой вульгарный стиль, какого Россия не видела после 1917 года, – «кошечки доставят мальчикам много удовольствия», «очаруем, обольстим, к себе в гости пригласим».

Хоть страна и поражена вирусом дикого капитализма, но народ и законы еще советские, так что с проституцией государство по инерции еще борется в меру своих тающих сил. Вот и в МУРе создали целый «шлюшный» отдел – такая полиция нравов. И отделу нужен громкий результат. Вот и вцепились ребята в благополучную интим-фирму «Территория чувств», офис которой расположен у Белорусского вокзала.

Обыски и задержания обычно проводятся ранним утром. Но тут ситуация другая. Работа у обольстительниц начинается с наступлением сумерек, когда пробуждается основной инстинкт и в банях, на вечеринках, на хатах у поднабравшихся алкоголя самцов возникает законный вопрос:

– А где телки?

И рука сама непроизвольно тянется сначала к газете с соответствующим объявлением, а потом к телефону.

Телки стоят пока еще достаточно дорого, ну так и деньги у народа пошли шальные – вовсю работает товарная биржа, заключаются мутные сделки, растаскивается национальное достояние. А шальных денег без телок и выпивки не бывает. Наш народ успешно сдает нормы «ГБО» – грабь, бухай и отдыхай.

Стемнело. Мы сидим в служебном неприметном «ВАЗ-2106», припарковавшемся в переулке рядом с метро «Белорусская». И занимаемся привычным делом оперативников – ждем.

Опера накачивают себя пролетарской ненавистью, объясняя, каких же гадов мы идем брать. Положа руку на сердце, вся эта война со шлюхами для МУРа – это мелковато. Притоносодержание, сводничество – это даже не тяжкие преступления, вообще, по идее, участковые этим должны заниматься. А душа опера жаждет настоящих подвигов и коварных врагов. Поэтому они с удовольствием объясняют, что народец в интим-фирме не такой простой и безобидный, как кажется на неискушенный взгляд.

Девки там как девки – лимитчицы, иногородние, понаехали в столицу за хорошей жизнью, но жизнь получили не пойми какую, хотя и яркую. Девичьи тела эксплуатирует толпа сутенеров, водителей, охранников. Вот это народ поинтереснее – типичные мелкие бандиты новой волны. Отвозят девочек к клиентам, пока ждут их и заняться нечем, идут с пистолетом грабить ларьки. Ларьков сейчас много. На проспектах они стоят крепостными стенами и притягивают к себе всех – и простых граждан, и алкашей, и рэкет, и грабителей, и милицию. Это такой символический образ новой России. Там есть все – хочешь ликер «Амаретто», приготовленный в соседнем подвале из жидкости для выведения вшей, хочешь просроченный импортный шоколад, хочешь видеомагнитофон по цене в половину машины. И еще там всегда есть деньги, которые можно забрать.

В самой интим-фирме жизнь бурлит. Там постоянно делят нетрудовые доходы, кидают друг друга, наезжают, разбираются. Одна из девчонок прихватила общак и смылась, теперь ее бывшие коллеги озабочены тем, чтобы найти ее, забрать остатки денег и грохнуть, лучше мучительным способом. Как ее будут убивать – бандиты со смаком обсуждают по телефону, стоящему на прослушке. Но это так, сопутствующие факторы. Главное – работа идет, клиенты довольны, деньги текут мутной полноводной рекой.

Хотя как раз с работой по профилю именно сегодня у фирмы дела идут неважно. Телефон в офисе молчит – как назло, ни одного заказа. И вся сила, собранная для ликвидации этой «горячей точки» в центре столицы, простаивает зря.

А силища собралась изрядная. Отдел по шлюхам решил действительно отличиться и привлек всех, до кого дотянулся. И своих сотрудников. И службу наружного наблюдения. Но ведь шлюшные фирмы под покровительством бандитов – в данном случае долгопрудненских. Значит, нужны специалисты по бандитизму – и вот из 6-го отдела задействованы человек пять. В фирме по информации должно быть оружие – значит, необходим спецназ. В общем, народу набралось человек тридцать – целая орда, такими силами укрепрайоны врага брать.

А звонков с заказами все нет. Ни одного! Ну бывает же такое. И вся наша орда начинает скучать и ругаться – мол, чего мы тут делаем, только весь вечер и ночь зазря погубили…

Нужен клиент. Без клиента вся операция коту под хвост. Где же ты, дорогой? Ну как в песенке поется, позвони им, позвони, позвони им ради бога… Не звонит неизвестный герой. Не работает сегодня основной инстинкт у народа.

Уже полночь… Первый час ночи… Второй час ночи. Бог ты мой, рассвет уже скоро!

– Ни шиша сегодня не срастется, – вздыхает старший оперуполномоченный по особо важным делам из шлюшного отдела – инициатор операции. – Закон подлости во всей красе.

Нам кажется, что он прав. Но он в корне ошибается. После его слов через минуту на автомобильную рацию в машине приходит сообщение от «двойки» – прослушки. Нарисовался клиент, заснуть не может и требует себе грелку во весь рост. Родной, как же мы тебя ждали!

С нашего пункта наблюдения виден подъезд старого московского многоэтажного дома с трехметровыми потолками и солидными дверями – тут в обычной трехкомнатной квартире и расположен офис фирмы «Территория чувств». Вот из подъезда выходит невысокая тонкая девчонка – достаточно скромно одетая, на шлюху в обычном вульгарном представлении совершенно не похожа. По виду обычная студентка или бухгалтерша. За ней понуро бредет заспанный бугай-охранник и шустро скачет водитель. Они устраиваются в белом «жигуле» и едут, едут, едут – прямо к клиенту!

Шлюхомобиль крутится по московским переулкам и выруливает на Петровку, точно к зданию ГУВД.

– Может, сдаваться едут? – усмехаюсь я.

– Ну да, жди, – хмыкает инициатор операции. – У них просто на Петровке постоянный клиент.

Машина едет мимо ГУВД, заворачивает во двор-колодец рядом с монастырем. Живой товар остается на хате. Группа наружного наблюдения зафиксировала квартиру, то есть на языке оперативников «уложила объект в адрес». И шлюховозка выруливает со двора.

– Ну, понеслось, – говорит инициатор операции.

Наша оперативная машина резво мчится вперед по столице, наполненной болезненной ночной клубной, кабацкой и уличной жизнью. За нами держится тогда еще экзотичная иномарка, которая проседает под тяжестью верзил из ОМСН, закованных в бронежилеты.

Шлюховозку тормозим на светофоре. Спецназовцы вытряхивают из салона, как мешки с песком, охранника и водителя. Водителя кидают в нашу машину – это бывший офицер активно уничтожаемой нашей родной армии, не нашедший себя в новой жизни.

– А что случилось? – недоумевает он.

– Да вот охоту на вас объявили, – сочувственно поясняю я.

– Ну у вас и шуточки.

– Какие уж тут шуточки.

Теперь гвоздь программы – обработка клиента. Рядом с домом на «Белорусской» уже жадно потирают руки опера и спецназовцы, ожидая отмашку, чтобы ворваться в офис. Но для этого нужны показания клиента с его подписью – по такому-то телефону заказал шлюху, обязавшись заплатить ей столько-то. И тогда нарисовывается статья о сводничестве.

Подъезжаем к нужному дому. На Петровке толпится народ, работает ночной злачный клуб, на тротуаре выясняют отношения подвыпившие новые хозяева жизни. Один из них – в крутом малиновом пиджаке и весь в золоте – пересекает вальяжно улицу перед нашей машиной, огрызаясь грубо на вполне законное матерное замечание спецназовца о непозволительности такого поведения. Нравы ныне суровые, и этот новый русский или бандитус-вульгарис – кто он там – просто не знает, что за то, что спецназ ему не перемолол ребра, должен благодарить клиента, заказавшего шлюху. Будь у спецназовцев времени побольше, уже лизал бы этот быдлан асфальт.

Вываливаемся всей толпой из машин и просачиваемся в подъезд. Поднимаемся на последний, пятый этаж – потолки высокие, ступенек много, дыхание сбивается. Вся толпа застывает перед дверью, размышляя, под каким предлогом можно заставить хозяина отпереть эту массивную дверь, которую выбить затруднительно.

– Да ладно, – машет рукой мощный спецназовец в бронежилете. И незатейливо нажимает на дверной звонок.

Я прислушиваюсь, прижав ухо к двери. Слышно что-то вроде шлепков босых ног. И настороженный мужской голос:

– Кто там?

– Открывай! Это мы! – по-простецки кидает спецназовец.

К нашему удивлению, ничего больше объяснять не приходится. Щелкают замки. Хозяин квартиры открывает дверь. А за ней действительно мы.

Спецназовец с боевым кличем прыгает вперед – быстрота и натиск, как учили действовать в захвате опасных вооруженных преступников.

Захожу в квартиру. И сцена представляется эпичненькая.

На полу лежит тощенький голенький мужичонка, рядом с ним на паркете белеет слетевшая с него простыня. На его груди сидит громадный спецназовец и тычет ему в лоб пистолетом Стечкина, задавая простой такой вопрос:

– Шлюху заказывал?

У мужичонки глазки собрались в кучку и смотрят в глубину ствола, откуда может вылететь вовсе не птичка. Он выдает:

– Д-да!

– И заявление напишешь? – в голосе спецназовца звучит обещание скорой и жестокой погибели.

– Б-б-буду?

– Молодец! – Спецназовец встает, поднимает клиента, как шкуру, кидает ему простыню и спрашивает: – А ты вообще кто?

– Б-б-б бизнесмен из Швейцарии!

– А, – сочувственно протягивает спецназовец.

Бизнесмены из Швейцарии, Германии, Люксембурга и других уютно обустроенных уголков нашей планеты в 1992 году очень любят Россию, несмотря не царящий здесь кромешный хаос. Ведь именно здесь на десять баксов можно безбедно гулять месяц. Здесь дешевые и качественные шлюхи. Это Россия – страна поверженная, отданная на поток и разграбление со всем ее населением.

Между тем объект интереса – сама девчонка – стоит в углу комнаты, тоже завернутая в простыню. Ее бьет мелкая дрожь. Чтобы она не скучала, ее вместе со швейцарцем, кстати, эмигрантом из СССР, усаживают писать объяснение.

Наконец, бумажка получена. И обрадованный инициатор операции включает рацию, которая отсюда добивает до места основной баталии, сообщает:

– Входите!

Сам процесс штурма крепости я не видел. Но, как говорят, выглядело это знатно.

Спецназовцы подходят к двери офиса. У одного в руках «ключ». Добрый молодец бьет им с размаху по двери. Дверь трещит… И не вылетает, а остается на месте.

А это удар не только по двери, но и по престижу! Чтобы спецназ да не выбил дверь с первого удара. Позор!

Боец примеряется врезать еще раз, но тут замок щелкает, дверь открывается.

– Кто это? – вопрошает бугай двухметрового роста и весом килограмм сто пятьдесят, возникая на пороге.

Это смотрящий от Долгопрудненской ОПГ. Он тут же получает прямой кулаком в лоб и ложится ковриком на входе. И по его мягкому телу пробегают в квартиру все участвующие в этом «синематографе» – а их человек двадцать. Спецназ, наружка, опера из шлюшного отдела. Только еще прослушки нет – она бдит в своих тайных подземных убежищах.

И начинается акт возмездия за все грехи.

Когда мы входили в офис, в глаза сразу бросились некоторые особенности интерьера, появившиеся после визита опергруппы. Ну, например, кровь на стенах и потолке.

Расправа тут была в стиле захвата турками столицы Византии. Девок не трогали, они сидят, как цыпочки, на диване – четыре штучки, молоденькие, смазливые, лет по двадцати. Одной, платиновой блондинке, уже за тридцать, и опер ласково осведомляется:

– А на тебя, каргу старую, кто позарится?

Но это так, воркованье ни о чем, можно сказать, дружеские подначки. А вот охранникам-уголовникам и смотрящему достается по полной. Долгопрудненского братана, по которому пробежала вся толпа, вообще раскатали в блин, и он теперь лежит, хлюпая кровью и жалобным кряхтеньем намекая, что помирает.

Разведчики из наружки, которых, в принципе, тут быть не должно, но они случая позабавиться не упускают, раздают бандюкам щедрые целительные тумаки и затрещины. Особенно достается лежащему в маленькой комнате мордой в ковер смуглому субъекту. Его колотят со словами:

– Что, сволочь, спустился с гор из своего кавказского аула нашими девками торговать?!

Бряк, блымс – смуглый только пищит что-то нечленораздельно в ответ, прикидывая, сколько еще ребер ему предстоит сращивать. Когда его переворачивают на спину, оказывается, что к Кавказу он имеет весьма отдаленное отношение. Это негр.

Начальник 6-го, «бандитского», отдела МУРа, заходя в квартиру и осматривая разгром, вздыхает горестно:

– М-да, тут материала выше крыши для международного суда по правам человека! Разошлись парни не на шутку. Ну зачем так уж?

А действительно – зачем? Бандитов отдубасить по тем временам – это законное право спецназа и оперов. Но, по-моему, еще выплеснулось ментовское неприятие того, что происходило со страной, этой новой, мерзкой, липкой реальностью девяностых годов, когда все стало добычей и товаром, включая женские тела. Классовая ненависть – это жестокая штука…

Глава 15
СОБР – первые шаги

Эх, лихие девяностые. Из последних сил силовые структуры, что еще остались от былого, непобедимого извне и истлевшего изнутри советского государственного аппарата, пытались напоминать стервятникам, слетевшимся на чумной пир, что не все у них так кучеряво, как кажется. Что страна жива. Живо государство.

МВД в те времена было последней линией обороны. Последним окопом, за которым беззащитный народ и разоряемая страна. И стояли бойцы в этом окопе насмерть.

Осенью 1992 года были созданы СОБРы – спецотделы быстрого реагирования, подчинявшиеся управлениям по организованной преступности. Ход был сильный. И даже возникла первоначально иллюзия, что за организованную преступность решили взяться всерьез.

Но иллюзии на то и иллюзии, что призваны только морочить голову без привязки к реальности. На самом деле всерьез с оргпреступностью никто бороться не собирался. Для тогдашней власти бандиты и жулики были социально близкие, а то и полностью слившиеся с ними. Масштабы разграбления страны превосходили самые дичайшие кошмары. И в нем участвовали все – и старая партийная бюрократия, и новые, молодые да ранние либерадрилы. Так что трепетную душу бандита они понимали и принимали.

Да еще и сильно полезен порой был для власти этот самый бандит. С ним легко договориться, использовать там, где сам ничего не можешь – то есть помахать стволом и дубиной. Сами банды уже больше напоминали успешные корпорации – не поймешь, где бизнес, где государственная деятельность, а где разбой.

В таких условиях слова «Закон и порядок» звучали для власть предержащих или как юмор, или как угроза. Царящий беспредел власть в целом, может, и устроил бы. Если бы не одно «но». Бандитизм и вседозволенность, вышедшие за определенные рамки, становятся опасными для самих держателей штурвала. Потому что однажды этот девятый вал смоет и их из капитанской рубки. Да к тому же уже тонут в этой пучине многие из их приближенных – кому башку отстрелят, кого закопают за МКАДом. Стало очевидно даже самым тупым, что бандита нужно держать в определенных рамках и не давать разгуляться. Этому и посвящены были все принимаемые меры. Точнее, самые строгие полумеры.

Иногда, правда, государство делало какие-то хаотичные телодвижения, что всей братве сразу плохело. Например, известный указ, когда по подозрению в участии в оргпреступности фигурантов могли задерживать без предъявления обвинения на срок до месяца. Недолго эта норма просуществовала. Но шуму наделала похлеще канонады линейного корабля. Опера наивно посчитали, что им скомандовали «фас», и принялись в три смены, без выходных закрывать братву. И братва сдулась моментально – кто-то из страны свалил, кто-то сел, кто-то отчаянно принялся стучать органам, выторговывая свободу.

Потом юристы-правоведы и всякая правозащитная шушера быстро объяснили верхам – негоже социально близких так плющить. Не по-правочеловечески это. И власть объявила, что пошутила. И пошли дальше эти бесконечные вялые игры в «полицейские и воры» и в «казаки-разбойники» – без особого перевеса и толку.

С формированием СОБРов, конечно, возникли проблемы. Хотя и были в МВД определенные наработки, но масштабировались они сложно. Нужно было время, нужны были серьезные вложения, чтобы получились полноценные спецподразделения.

В Москве дело обстояло легче. Половина ОМСН тут же снялась и перешла в СОБР. Там и должности, и потолки по званиям куда выше, и снабжение куда круче. Даже бронетехнику подогнали.

В боевую работу «спецы» въехали сразу. Московский РУОП активно принялся выбивать из наиболее уютных ниш бандитов всеми возможными способами. И СОБР был главной кувалдой. Уже вскоре у бандюков будет нервный тик при одном упоминании о нем.

Страна в то время напоминала какой-то дурной сон времен НЭПа. Нищий, кучкующийся на толкучках и пытающийся что-то продать, чтобы выжить, народ. Узкая прослойка «красных пиджаков» – бандитов, новых русских, оккупировавших кабаки, бани, в дымном загуле прожигающих жизнь так, будто живут последний день. Впрочем, многие и жили последний день. Кровь лилась – и бандитская, и бизнесменская – красным потоком.

Перво-наперво нужно было стереть ту грязь, что постоянно на виду. Взялись общими усилиями активно зачищать места концентрации преступного элемента. Всякие спортзалы и качалки. Кабаки и сауны. Офисы и бандитские малины. Работа казалась бесконечной – ржа изъела этот город до дыр…

Выезжаю с МУРом и спецназом на очередную зачистку. На сей раз визит в Ржевские бани, где весело гульбарит русская братва.

Вокруг бань неторопливо крутится серебристая «девятка» – похоже, контрнаблюдение. Саму баню бдительно стерегут бандитские охранники.

Команда: «Вперед!»

«Спецы» небрежно сносят и вдавливают мордой в асфальт стоящего на стреме у входа увесистого быка на полтора центнера живого веса. Потом второго.

Врываемся в баньку. А там – идиллия. Мягкая мебель, зеркала. Отъевшиеся наглые бандитские рожи, накачанные телеса в количестве трех единиц завернуты в белые простыни – ну прям патриции в тогах. Нежатся на шезлонгах. На столе гора деликатесов – икорка, импортное пиво, салями и прочее. И все с яркими этикетками. То, что просто недоступно оголодавшему в реформы простому гражданину.

В памяти возникают сцены из знаменитого фильма «Место встречи изменить нельзя» – когда голодный внедренный оперуполномоченный МУРа зло смотрит на зажравшихся воров, которые лопают от пуза и сыто рыгают.

В бассейне плещутся обнаженные прекраснотелые нимфы. По извлечении из воды они незамедлительно и отработанно включают режим «дурочек из провинции».

– Мы из Иваново. Предприятие закрылось, в Москву приехали… Нет, пока не работаем… Как здесь оказались? Какая проституция! Просто познакомились с ребятами и сразу влюбились друг в друга!

«Влюбленные ребята» лежат плашмя на кафеле и даже не встревают в дискуссии, только постанывают от свалившейся кары небесной. Профилактический массаж тела – тут спецназ любому банному массажисту фору даст. Кряхтят бедолаги-бандиты и ощущают на своей шкуре, что не все в мире фестиваль и карнавал.

В этой же компании оказывается присматривающий за баней, с ног до головы татуированный мужичок лет пятидесяти – сухой, жилистый, с бегающим волчьим взглядом.

– Сидел? – спрашивает оперативник МУРа с пониманием.

– Сидел, – вздыхает тот.

– Значит, бандит?

– Ну коли шесть ходок – так сразу и бандит! По мелочам «курортничал» – кражонки там, гопстопы.

– Шесть ходок! Значит, ты у них за бугра!

– Кто, я?! Принеси, подай, машину помой. А тут такие волки собираются.

Этот уютный зал пользуется повышенным спросом у бандитов. Каждый день тут расписан между разными ОПГ.

Оружия и наркотиков не найдено. Значит, твари легко отделались. И завтра снова наедут на очередного денежного мешка, потом снимут очередную баню, и очередные «влюбленные ткачихи» будут почесывать им волосатые, плотно набитые пивом и икрой животы.

Отработали. А на следующий день новая работа – по бандитским кабакам.

«Братва гуляет!» – звучит по всему городу модная песенка. Многие кабаки в Москве полностью подгребла под себя эта самая братва. Одни точки стали их штабными квартирами. Другие – местом встречи разных группировок. Как знаменитый «Апельсин» – жители сталинского солидного дома, где он расположен, засыпают с затычками в ушах, потому как ночью снова стрельба начнется.

Эти точки общепита и стала милиция выставлять в первую очередь, притом со всей пролетарской ненавистью.

В народе эти акции возмездия назвали «салатными делами». Взрывается спецназ. Боец в камуфляже и в маске вскакивает на накрытые и составленные по банкетному столы, гнущиеся чуть ли не до пола от тяжести деликатесов. Бежит и от души раздает направо и налево удары дубинкой с криками:

– Милиция! На пол, суки!

Икра летит на пол. Элитный вискарь расплескивается. Салаты размазываются по физиономиям. И ответные выкрики – сначала возмущенные, потом страдальческие.

Правда, долго эта эффективная и эффектная работа по профилактике преступлений и восстановлению социальной справедливости не продержалась. Что ни рейд, то обязательно пирующего с бандитами депутата или работника мэрии помнут. Непорядок. В общем, включились защитные механизмы, запретили нам выставлять кабаки без крайней необходимости. Но память у бандитов сохранилась – как оно бывает, если слишком наглеть.

А у «спецов» новые выезды по местам концентрации пирующего «воронья». На этот раз по гостиницам. РУОП, СОБР, ОМОН – все задействованы.

Высотная гостиница «Молодежная» на Тимирязевской улице. Оккупирована кавказцами. Другие там не выживают.

Руоповский опер напутствует «тяжелых»:

– Бить всех, не жалея. Чтобы место свое запомнили.

Заскакиваем в ресторан. Там бить особо некого. Зал почти пустой. Сидит лишь компашка молодых людей, по виду коренных москвичей. И на горе свое один начинает возмущаться: «Что за нарушение прав человека?! Да кто вы такие?!»

Зря он это начал. Но и «спецы» погорячились, наглядно разъясняя, кто же они такие и на что им дубиновые резинки. Ладно, имеют место «сопутствующие потери», как это на войне называют. Слава тебе господи, что без особых членовредительств обошлось.

А весь «кавказ» попрятался по номерам. Будто почуяли зверьки неладное. Ничего, нам и по номерам нетрудно прогуляться. Не первая гостиница, которую выставляем.

Стук в номер.

– Откройте, милиция!

Не открывают. Тогда замок отпирает дежурная по этажу. Она привычная к облавам и шуму.

Досмотр. Обросших шерстью постояльцев ставим лицом к стене. Особо непонятливым – физическое воздействие.

Вскоре находим мешочек с приисковым золотом. Холодное оружие. И толпу абреков, которых выстраиваем в ряд в укромном помещении внизу в гостинице.

Руоповец кивает омоновцу, и тот заученно ставит на стул массивный омоновский ботинок.

– Кто решит в Москве устанавливать свои порядки, пусть помнит, – кивает опер на ботинок. – Что по его хребту пройдется вот такой омоновский берц. И я тому не завидую. Ясно?

Абреки сумрачно кивают…

Плющат СОБРы и УОПы московскую братву в порядке профилактики нещадно. Но и бандиты не сдаются. Война на то и война, что на ней гибнут. Притом с обеих сторон. Вот и ходят по улицам опера, держа руку на стволе. Потому что за ними тоже охотятся.

В подмосковной Щербинке бандиты захватили в плен оперативника МУРа, запытали до смерти. А в приехавшую на малину муровскую группу захвата предводитель банды Фидель бросил гранату. Погиб сам и унес с собой жизни еще двух сотрудников угрозыска.

Всего по России в среднем в начале девяностых гибнет при исполнении около трехсот сотрудников. Притом цифры идут по нарастающей. Братва наглеет, ожесточается.

Гибнут наши коллеги при досмотре машин. Листаю скупые на слова сводки. «Злоумышленники напали на пикет ГАИ, один сотрудник убит, другой ранен». «Обнаружены трупы двух расстрелянных сотрудников ДПС». «Омск. Преступник выстрелил в сотрудника ГАИ и скрылся. Вернулся и добил потерпевшего, когда доставляли его в больницу».

Убивают сотрудников ППС при проверке документов. Стреляют в оперов, следователей и экспертов при попытке войти в квартиру. Да просто убивают в порядке мести.