Текст книги "Игры в чужой песочнице"

Игра вторая

Неудобная, словно набитая крупными картофелинами кровать, терзание сомнениями в ее чистоте и тоска по прохладному душу привели к тому, что Содос спал очень плохо и проснулся рано, злой на весь белый свет.

Солнце еще не взошло, и он решил позавтракать на балконе, покуда воздух чист и прохладен. Кроме того, хотелось минимизировать общение с местной публикой во избежание ненужных расспросов и подозрений. Спустившись вниз, Содос забрал поднос у Бочара и устроился за столиком у перил, любуясь окутанной утренним туманом темной громадой леса.

Чуть погодя с улицы послышалось урчание моторов, лязг захлопывающихся дверей и голоса. К бару подтягивались фермеры.

Негромко, словно извиняясь, скрипнула дверь, и на балкон чуть ли не крадучись, что при его комплекции выглядело, по меньшей мере, забавно, проскользнул Густав.

– Доброе утро!

– Доброе утро, господин мэр!

– Я ненадолго, – торопливо заговорил тот, – я бы хотел, так сказать, согласовать наши позиции. Вы поедете в аэропорт встречать груз?

– Разумеется.

– Тогда давайте сделаем так: челнок прибывает в девять часов, мы с ребятами поедем где-нибудь за полчаса до этого, а Вы отправляйтесь прямо сейчас, – Густав бросил взгляд на часы, – припаркуйтесь на стоянке за диспетчерской и сидите, не высовывайтесь. На вашу машину никто не обратит внимания, а Вам будет все прекрасно видно. Идет?

– Приемлемо, но как быть с рябым парнем, который там дежурит?

– О! Не волнуйтесь, Гарик по обыкновению все проспит.

– Хорошо, годится.

– Только предупреждаю: я не могу гарантировать отсутствие интереса к Вашей персоне со стороны моих ребят. Точнее, я гарантирую, что они будут Вами очень живо интересоваться. Не дураки же они, в конце концов. Городок у нас маленький, новости распространяются быстро, и мне уже задают каверзные вопросы. Я, образно выражаясь, постараюсь сдерживать их натиск, сколько смогу, но когда разгрузка будет закончена, разбирайтесь сами.

– Не беспокойтесь, я справлюсь.

– Тогда поторопитесь, пока народ не набежал, – мэр на прощание отрывисто кивнул и скрылся в доме.

Быстро покончив с завтраком, Содос сбежал вниз и, пробравшись через кухню, вышел на улицу с заднего крыльца. Он трусцой обежал здание бара и, удостоверившись, что на площади никого нет, забрался в свою машину и, стараясь создавать как можно меньше шума, выехал из поселка в расчерченную рассветными тенями пустыню.

Следуя рекомендациям Густава, Содос поставил машину за аэропортовым сараем так, чтобы видеть посадочную площадку, не привлекая при этом к себе особого внимания.

До прибытия челнока оставалось еще двадцать минут, когда в кузове большого дребезжащего трактора приехали первые фермеры из тех, кто должен встречать груз. Постепенно на своих машинах подтягивались и остальные. Появился и мэр. В ожидании корабля люди сгрудились в тени сарая, негромко переговариваясь. Некоторые нервно курили. Напряженные позы и резкие эмоциональные жесты выдавали их волнение. Похоже, что для них и вправду очень многое зависело от прибывающей посылки. Возможно, этот день мог изменить дальнейшую судьбу всего поселка.

За пару минут до назначенного времени, наконец, послышалось негромкое гудение, которое становилось все громче и громче. Постепенно в этот звук вплетались все новые и новые гармоники, от мерного рокота до, под конец, пронзительного, крошащего зубы визга.

Вынырнув из прогалины между двумя ближайшими дюнами, огромный черный кирпич челнока устремился к площадке. Пилоты вели его на минимальной высоте, скрываясь от радаров и посторонних глаз. С посадочных опор даже осыпался набранный по дороге песок.

Содос любил мощную технику, ему нравились большие грузовики, в кабину которых надо забираться по лесенке, нравились огромные транспортные корабли, в чьи трюмы шутя помещалось до десятка таких грузовиков, нравились циклопические космические танкеры, рядом с которыми и сам челнок казался муравьем. Тысячи тонн металла, послушно подчиняющиеся воле Человека, ощущение чуть ли не безграничного могущества – это вселяло в него некоторую гордость за свой род. Вот только любование техническими красотами иногда оказывалось сопряжено с определенными неудобствами.

Воздух заполнила какофония издаваемая, казалось, тысячами бормашин, вгрызающимися в каждую клеточку тела. Люди, морщась, зажимали руками уши, не в силах выдерживать эту пытку. Содос почувствовал, что и его лицо против воли само сморщивается в страдальческой гримасе.

Челнок завис в паре метров над землей, устроив небольшое солнечное затмение, и начал медленно снижаться. Навстречу его изъеденному космической пылью и бесчисленными торможениями в атмосфере брюху взвились султанчики пыли, скручиваемые в причудливые спирали хитросплетениями гравитационного поля. На крыше аэропортового сарая зазвенели антенны, натянувшиеся почти параллельно земле. Еще немного, и само содрогающееся здание, будто истосковавшись, сигануло бы навстречу кораблю, но тут посадочные опоры коснулись площадки, и адский вой стих. В наступившей тишине остался слышен только хруст песка, проседающего под тяжелой ношей.

Загудели приводы, и в брюхе транспорта открылся зев грузового люка. Пришло время приниматься за работу.

Возглавляемые Густавом фермеры направились к кораблю. Навстречу им по трапу спустился один из пилотов, облаченный в летный костюм. Обменявшись с мэром несколькими словами, он махнул рукой, и люди побрели следом за ним во чрево челнока. Отсюда, из-за сарая не удавалось рассмотреть, что происходит внутри, но, минут через пять, послышался рев мотора, из люка ударили два пучка белого света, и по пандусу выкатился тяжелый армейский джип.

Он был не самой последней модели, но выглядел так, будто только вчера сошел с конвейера. Эти машины сняли с производства уже несколько лет назад, но в годы войны их понаделали столько, что на складах дожидались своего часа тысячи нетронутых экземпляров. Точного их количества не мог назвать, пожалуй, уже никто, что открывало широкий простор для тех, кто умел пользоваться подобными лазейками.

За первым джипом выкатился второй, потом третий. Фермеры ставили машины вдоль края площадки и отправлялись за следующими. В конечном итоге набралось двенадцать штук.

Закончив с разгрузкой, люди стали разбираться с остальным добром. У каждой машины в кузове лежали несколько зеленых пластиковых ящиков, в которых обнаружились поворотные турели, прожектора и станковые пулеметы с хорошим запасом патронов к ним. Сей товар добыть оказалось несравненно сложнее, и именно на его долю приходилась основная часть стоимости всего груза. В мозолистых руках замелькали отвертки и гаечные ключи. Работа закипела.

В правую дверь кто-то поскребся. Содос дернул ручку, и в салон проскользнул Серж.

– Пусти переночевать! – прохныкал он.

– А что случилось?

– Да, почти всю ночь виртуалил в «Охотниках», глаза слипаются, а Гусь меня пинками с постели поднял ни свет ни заря, и теперь даже присесть не дает.

– Он что, тебя шпионить за мной приставил? – подозрительно прищурившись, посмотрел на него Содос.

– С какого перепугу?

– Да вот с этого, – он указал на джипы, – это и есть тот сюрприз, что ты мне обещал? Ваша надежда на светлое будущее?

– Ну да, теперь мы сможем патрулировать поля даже ночью, и горе тем заразам, кто встретится на нашем пути.

– Звучит обнадеживающе, – согласился Содос, – вот только откуда Вы деньги на эти игрушки взяли? Ты же убеждал меня, что вы нищи как церковные крысы. А подобный товар в наше время должен стоить ох как недешево.

– Что верно, то верно, – кивнул парень, – два года всем поселком копили. Экономили на любой мелочи.

– Да уж, похоже, вас и вправду крепко приперло, что вы решились в такое рискованное мероприятие ввязаться. Ведь в магазине такое богатство не купишь, тут нужен особый подход и особые люди. Колись, где машинки взяли?

– Не задавай глупых вопросов и ты не получишь на них глупых ответов… тем более, что тебе, я думаю, все и без меня все прекрасно известно. Ты же на самом деле не тот, кем прикидываешься, – в голосе Сержа не проступило даже намека на вопросительные интонации.

– Ну что за жизнь такая!? – горестно воскликнул Содос, – почему мне никто не верит, ни Густав, ни ты? Говорил же я, что он тебя за мной следить прислал!

– Да брось! Во-первых, ты сам попросил, чтобы тебе дали экскурсовода, а потом, босс мне даже тапочки за ним носить не доверит! – Серж откинул спинку сиденья и растянулся на нем, надвинув шляпу на глаза, – только машину. Так что не бери в голову, тем более что меня твои глупые ответы не интересуют. Ты делаешь свою работу, я отлыниваю от своей, никто ни к кому не докапывается, все довольны, так?

– Пусть так, если тебе угодно.

– А даже если бы я и шпионил, то что это меняет?

– В общем-то, ничего, – согласился Содос, – вот только… Из-под шляпы послышалось сонное сопение.

– …только громко не храпи, – закончил он.

В принципе, для него уже не оставалось здесь ничего интересного, и вполне можно было возвращаться в поселок, правда дрыхнущий на соседнем сидении Серж создавал небольшую проблему. Впрочем, в поселке делать тоже особо нечего, до обеда еще оставалось около часа, так что можно немного и подождать.

Краем глаза Содос заметил какое-то движение на дороге. От поселка к аэропорту, оставляя за собой пыльный шлейф, мчалась какая-то машина. Ржавая колымага, такая же беспородная, как и все остальные, только без крыши и правой двери, резко затормозила перед выстроившимися в ряд джипами, окатив стоящего рядом с ними Густава облаком пыли.

Вышедший из машины человек в такой же, как у всех, широкополой шляпе подошел к мэру и о чем-то с ним заговорил. Поднятая ветром пыль мешала разглядеть подробности происходящего, но, судя по сопровождающей их беседу энергичной жестикуляции, беседа выходила довольно оживленной. Содос опустил стекло, впустив внутрь жару и бензиновую вонь с улицы, но из-за рычания моторов расслышать что-либо ему не удалось.

Он толкнул Сержа в бок.

– М-м-м… – донеслось из-под шляпы в ответ.

– Эй, посмотри, кто это?

В ответ послышалось только прежнее сонное сопение.

Содос нажал кнопку, возвращавшую спинку сиденья в вертикальное положение. Серж повалился вперед и прямо так, со шляпой на лице, шлепнулся о приборную панель.

– М-м-мф! Что за черт! Какая сволочь!?…

– Кто это там, рядом с Густавом, – спросил Содос, не обращая внимания на изрыгаемые Сержем ругательства.

– Что? Где? – тот прекратил, наконец, тереть глаза и посмотрел в указанном направлении, – о! Гусь, кажется, попал под раздачу!

– В каком смысле?

– Это же Машка! То есть, доктор Оллани, – пояснил Серж, потягиваясь, – Мария Оллани. Она работает здесь на научной станции и, в частности, занимается изучением этих хайенн. Вряд ли ей придется по вкусу наше новое приобретение.

– Она хайенн изучает? – недоверчиво переспросил Содос, – у нее что, желудок ампутирован?

– У нее мозги ампутированы, – ответил Серж, снова опуская сиденье. Через несколько секунд его ровное похрапывание возобновилось.

Разговор доктора Оллани с мэром продолжался еще пару минут. На самом деле, это был даже не разговор, а, скорее, ее монолог, во время которого Густав смотрел куда-то в небо, смиренно и терпеливо ожидая окончания словоизвержения своей собеседницы. Та же, чувствуется, не стеснялась в выражениях, яростно размахивая руками и показывая то на челнок, то на джипы, то в сторону поселка. В конце концов, накричавшись вволю, она демонстративно плюнула на землю, забралась в свою машину и, разметав гравий из-под колес, умчалась по дороге обратно.

Густав еще немного постоял, угрюмо глядя ей вслед, потом вздохнул, похлопал себя по карманам и, покрутив головой по сторонам, направился к зданию аэропорта, за которым укрылся Содос.

– Эй, вы что расселись?! – рявкнул он, – все уже сделали что ли?

Только сейчас Содос заметил, что при появлении доктора Оллани все фермеры куда-то попрятались, и теперь выползали из-за джипов, возвращаясь к прерванной работе. Похоже, что эта странная женщина имела здесь довольно громкую репутацию.

Завернув за угол здания, Густав оглянулся и, убедившись, что его никто не видит, подошел к машине Содоса.

– Ну, как Ваши дела? – поинтересовался он, но в этот момент заметил Сержа, – а это кто тут у нас?

– Вставай, за тобой пришли, – Содос опять ткнул парня в бок, вызвав лишь очередную порцию недовольного мычания.

Ничего тычками так и не добившись, он повторил свой фокус с поднимающей сиденье кнопкой.

– Хватит издеваться, черт подери! – раздраженно воскликнул Серж, ловя свалившуюся с лица шляпу, – дайте же поспать хоть… добрый день, босс!

– Я его там ищу везде, а он, оказывается, дрыхнет здесь за всю бригаду! А ну вылезай!

– Да ладно Вам, – обиженно протянул Серж, выкарабкиваясь из машины, – я всего-то на минутку прикорнул.

– Знаю я твое «на минутку», – фыркнул Густав, – в гробу отдохнешь, а сейчас сгоняй лучше к Бочару, возьми у него каких-нибудь тряпок, да побольше, а то тут все в машинном масле, протирать надо.

– Хорошо!

– И по быстрому!

– Бегу, бегу! Одна нога здесь, другая тут!

– Стой, подожди! – Густав снова обшарил свои карманы, – у тебя покурить есть?

– Да, вот, – Серж протянул ему портсигар.

– От Костыля? – спросил мэр, прикуривая.

– Ага.

– Ну и гадость! – он выпустил клуб сизого дыма и вернул портсигар Сержу, – ну все, умчался!

Тот кивнул и потрусил к припаркованным неподалеку машинам.

– Никакого сладу с ними нет, – посетовал Густав, облокотившись на машину, – что Серж, что остальные. Стоит только отвернуться, как работа тут же встает. Иногда кажется, что жизнь в «Холмах» крутится лишь за счет энергии моих пинков.

– Таков тяжелый хлеб любого руководителя, – философски заметил Содос.

– Я понимаю, но от этого легче не становится.

От очередной затяжки мэр закашлялся, и ему понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя.

– Как Ваши дела? – просипел он, вытирая навернувшиеся на глазах слезы.

– О! Все в полном порядке. В срок и с должным качеством. Никаких проблем!

– А часто накладки случаются?

– Я уже и не помню, когда в последний раз кто-то жаловался.

– Зачем же тогда нужен этот контроль?

– Ну, знаете, ветер дует потому, что деревья качаются. Не будет надзора – начнутся неувязки.

– Ладно, Вам виднее, – согласился Густав, – у Вас еще остались вопросы по поводу нашего заказа?

– Ну, теперь, после того, как Серж немного посвятил меня в суть дела, все встало на свои места. Можно, разве что, рассмотреть альтернативные варианты, вроде автоматических сторожевых турелей. Возможно, их использование дало бы больший эффект…

– Даже не начинайте, – мэр махнул рукой, – все упирается в деньги. Сейчас мы себе подобной роскоши позволить не можем. Потом, когда дела наладятся, посмотрим. Авось, и разоримся на что-нибудь еще.

Некоторое время они молча наблюдали за тем, как пилоты накрывали челнок маскировочным покрывалом. Одни из них забрался на крышу и раскатывал огромный серый рулон, сбрасывая ткань с бортов. Второй, оставшийся внизу, подхватывал ее края и прижимал их к земле гравитационными магнитами, которых у него имелась целая коробка. Когда полотнище было закреплено, первый пилот съехал по нему как с горки, и они принялись колдовать над подключенным к нему пультом.

Громадный серый шатер, слегка колышущийся на ветру, замерцал и неожиданно весь стал светло-желтым, точно таким же, как и окружающий его песок. Вместо челнока на площадке теперь возвышался еще один небольшой барханчик. Об истинной его природе напоминало только черное отверстие для прохода, оставленное под покрывалом.

– Ишь ты! – прищелкнул языком Густав, – ловко придумано!

– Да, прогресс не стоит на месте, – согласился Содос, – вот только зачем они столь основательно обустраиваются? Когда челнок полетит обратно, выяснили?

– Следующее «окно» для них откроется через три дня.

– Выходит, я не могу заказать вертолет, пока тут торчит эта штуковина? Досадно. Мне бы не хотелось пересекаться с пилотами.

– Это маловероятно, – ответил мэр и, морщась, сделал еще одну затяжку, – они сказали, что жить будут у себя на борту, хотя от местного питания отказываться не стали. Бочар каждое утро будет готовить им передачи.

– Разумно.

– Что именно, питание?

– И проживание тоже, – проворчал Содос.

– Ну, извините, пятизвездочных отелей у нас пока не построили. Прилетайте годика через два-три.

– Думаете, что-нибудь изменится?

– Обязательно! – кивнул Густав и, наконец, не вытерпев, бросил недокуренную папиросу на землю и раздавил ее ботинком, – и как он курит такую дрянь!? От меня Вам что-нибудь еще нужно?

– Нет, ничего. Я уже собирался возвращаться в поселок…

– Тогда не буду Вас задерживать.

– Я только хотел узнать, – вспомнил вдруг Содос, – эта женщина, доктор… как ее там… Оллани, что она Вам там выговаривала?

– Ой, не напоминайте! – поморщился мэр, – весь смысл ее существования заключается в том, чтобы регулярно отравлять мою, и без того несладкую жизнь!

– Чем же таким она здесь занимается?

– Да пес ее знает! Сидит безвылазно на своей станции в лесу, выползая только когда придумает очередную гадость!

– Что еще за станция?

– По сути, одно название, – Густав снова прислонился к машине, – еще на заре освоения, здесь, в оазисе, организовали пятачок для ученых, исследовавших Мохарру. Несколько вагончиков, гордо именуемых «исследовательской станцией». Биологи, ботаники всякие понаехали, человек десять где-то. Что они рассчитывали здесь найти, не знаю, но первоначальный энтузиазм быстро улетучился, и станцию благополучно забросили. Одна Машка и осталась.

– На что она живет-то?

– Остаточное финансирование ей какое-то сохранили. На пропитание хватает.

– И какие же гадости она Вам придумывает?

– Понимаете, она из этих, – Густав помахал в воздухе рукой, пытаясь поймать ускользающее слово, – ну, которые природу любят…

– Экологи?

– Ну да, они самые, черт бы их побрал. Знаете, если бы на свете существовало Общество Защиты Прав Тараканов, она стала бы его Почетным Председателем. Поверьте, лучшей кандидатуры не сыскать.

– Чьи же права она здесь защищает?

– Хайенн, конечно! Чьи же еще?

– Это каким же образом?

– В основном, при помощи воплей. Орет на меня каждый раз, как ребята кого-нибудь подстрелят. Вчера орала… сегодня…

– Ну, это еще ничего, – облегченно вздохнул Содос.

– Вы так говорите потому, что еще не общались с нашим доктором, – покачал головой Густав, – мне каждый раз после ее нотаций сердце прихватывает.

– А Вы не боитесь, что она сообщит куда-нибудь, куда не надо, про… – Содос кивнул в сторону джипов, в кузовах которых монтировались пулеметы, – мне не нужны неприятности, да и Вам, думаю, тоже.

– Забудьте, – отмахнулся мэр, – руки у нее коротки! Здесь, в «Холмах», я – закон и правосудие. Если даже она и наябедничает в столицу, то это ничего не даст. Глава департамента перезвонит мне, мы дружно покрутим пальцами у виска и все.

– А если выше?

– Все равно, вопрос спустят к нам сюда. Никому не хочется ради разбирательства с одной-единственной жалобой, от которой попахивает паранойей, тащиться в такое захолустье.

– Вы так в этом уверены?

– Да она пробовала уже, – Густав усмехнулся, – то, мол, мы капканы расставляем, которые калечат бедных зверюшек, то отравленные фрукты разбрасываем, чуть ли не радиоактивные отходы распыляем! Бред сивой кобылы, одним словом. Бесполезно. Иногда оказывается очень кстати, что на наши проблемы всем начхать.

– Радиоактивные отходы? – удивился Содос, – Вы серьезно?

– Дальше идеи дело не пошло, – помотал головой Густав, – да и кто стал бы после этого покупать у нас продукты, которые «светятся»?

– А отравленные фрукты?

– Было дело, да только все без толку. Пара тварей отравилась, после чего остальные резко поумнели. С капканами такая же ерунда. Хитрые мерзавки как… как… как я не знаю, кто!

– Что ж, я надеюсь, теперь ситуация изменится, – Содос завел мотор, – должно же и вам хоть когда-нибудь повезти!

– Я тоже на это надеюсь, – согласился Густав, – очень надеюсь!

Вернувшись в бар, Содос получил от Бочара поднос с обедом и расположился за столиком у стены. Хотелось, не торопясь, насладиться трапезой, пока не прибудут остальные фермеры, закончившие разгрузку челнока. Кроме того, он знал, что некоторая информация, как ее не скрывай, все равно, как сверхтекучий гелий норовит просочиться наружу сквозь малейшую щелочку. Почти наверняка дело не обойдется без заговорщических подмигиваний и, чуть позже, спустя пару ящиков пива, дружеского хлопанья по спине и заверений в том, что он очень даже отличный парень, хотя и очкарик.

Местное меню не баловало особым разнообразием, и обед сегодняшний походил на обед вчерашний как брат-близнец. Что, впрочем, Содоса не сильно огорчило. Он усмехнулся, прикинув, во сколько обошелся бы ему подобный набор блюд на той же Серене. Его поездка вполне могла окупиться за счет одной только кормежки!

Он как раз разделался с салатом и принялся за суп, когда входная дверь со стуком распахнулась, впустив внутрь ту самую женщину, которую он видел на аэродроме. Теперь Содос смог рассмотреть ее как следует. Мария была одета в неопределенного цвета мешковатый рабочий комбинезон с большими заплатами на коленях и карманами, формой и размерами напоминающими воздухозаборники спортивного автомобиля. Поверх когда-то зеленой футболки она накинула джинсовую куртку, выгоревшую на плечах до абсолютной белизны. В правой руке она несла большую железную канистру.

Мария направилась прямо к стойке, но, проходя мимо столика Содоса, вдруг резко остановилась, словно наткнулась на невидимую стену. Повернув голову, она уставилась на него, щурясь и моргая после залитой светом улицы.

Странно, но Содос ожидал увидеть костлявую престарелую деву лет пятидесяти в очках с узкими линзами, поверх которых чрезвычайно удобно зыркать на собеседника. Так выглядела его учительница биологии, и ее образ, заботливо сохраненный в памяти со школьных лет, автоматически проецировался на всех женщин-ученых.

Доктор Оллани, к его приятному удивлению, оказалась молодой и довольно симпатичной девушкой, хотя и несколько, хм, худоватой (вегетарианская диета, как-никак). На ее лице с острыми скулами выделялись большие глаза, изучавшие Содоса с некоторой тревогой, отчего она походила на испуганную лань. Не выдержав такого пристального внимания к своей персоне, он отложил в сторону ложку и как можно вежливей поинтересовался:

– Чем могу помочь, мисс Оллани?

Ничего не ответив, та отвернулась и зашагала дальше, высоко вздернув подбородок.

– Привет, Бочар! – поздоровалась она с барменом.

– И тебе привет, Маша!

– Накапаешь? – девушка передала через стойку свою канистру.

– Давай, только сегодня вода еле сочится, придется малость подождать.

– Ничего, я не спешу, – Мария взгромоздилась на круглый табурет.

– Есть будешь? – послышался из-под стойки голос Бочара, сопровождаемый звоном канистры и гулким журчанием тонкой струйки воды.

– Сейчас нет, заверни с собой.

– Ладно, – бармен вынырнул на поверхность, – давай свой палец.

Он повернул к ней кассовый аппарат, чтобы Мария могла приложить указательный палец к сканеру «Дакти», подтверждая перевод денег. Покончив с этой формальностью, она крутанулась на табурете, повернувшись к стойке спиной и облокотившись на нее локтями. Ее взгляд снова впился в Содоса.

– Это что за павлин? – без обиняков спросила она, кивнув в его сторону, причем сказала это достаточно громко, чтобы он мог ее слышать.

– Вчера прилетел, – отозвался Бочар, – с Большой Земли. Наивно полагал, что сможет продать здесь кучу сеялок и комбайнов.

– И ведь продал, мерзавец! Видела я сегодня эти его сеялки и комбайны. Крупнокалиберные.

– Это ты о чем?

– Да про те самые, что в аэропорту сейчас разгружают. Вот только сеют они отнюдь не зерно, а смерть, да и жнут ее же.

– Но при чем здесь он? Не вижу связи.

– Ты что, Бочар, совсем дурак? – Мария раздраженно тряхнула головой, – ты поверил в ту лапшу, что он тебе на уши навесил?

– Людям надо верить, – нравоучительным тоном ответил бармен, – и потом, он мой постоялец и платит исправно. Остальное – не моя забота.

– Да тебе вечно на все наплевать! – девушка спрыгнула с табурета, – а вот мне – очень даже нет!

Она подошла к столику Содоса и остановилась напротив него, сунув руки в карманы.

– Вас можно поздравить с успешной сделкой, господин Не-Знаю-Как-Вас-Величать? – спросила она с вызовом в голосе.

– Юрий, – буркнул он, – Юрий Содос.

– Очень приятно! И сколько нарубили на этот раз?

– Вы что, не верите ни мне, ни ему? – он мотнул головой в сторону бармена.

– Дело не в том, что я кому-то не верю, а в том, что я знаю!

– Вот как? И что же Вы знаете?

– А то, что несколько лет в наши края не забредало ни одного коммивояжера, и тут на тебе, прямо торговая ярмарка какая-то! Что ни день – новые гости! И Вы хотите сказать, что это случайность?

– Да не собираюсь я ничего говорить! Думайте что хотите! – Содос обнаружил, что есть ему совершенно расхотелось. Столь шумная и несвоевременная реклама его персоны совершенно не радовала.

– Ладно, – хмыкнула Мария, – не хотите – не надо. Тогда скажу я.

Она наклонилась вперед, и Содос ощутил исходящий от девушки запах машинного масла, которое, по-видимому, заменяло ей духи.

– Вы, торгаши, всегда корчите из себя таких чистоплюев! – каждое ее слово буквально пропитывало презрение, – вам никогда ни до чего нет дела! Оружие, наркотики, мальчики, девочки… Лишь бы покупали! Был бы спрос – вы и намыленными веревками стали бы торговать. С инструкцией в комплекте. Для вас деньги не пахнут!

Мария вынула правую руку из кармана и демонстративно поддела пальцем лацкан его пиджака.

– А вот от Вас, господин Содос, за версту несет Большими Деньгами. Вы такой ухоженный, такой чистенький! Вам не нужно горбатиться на плантациях, Ваши руки никогда не знали мозолей. И Вас абсолютно не волнует, сколько крови прольет проданное Вами оружие. Невинной крови! Все, что Вас интересует – это прибыль.

– Я сожалею, но ничем не могу Вам помочь, – отодвинув тарелку, Содос пододвинул к себе стакан с соком и обхватил его двумя руками, чтобы унять просыпающийся в них зуд, – Вы обратились не по адресу.

– Хо-хо! Вы сожалеете!? Не смешите меня! – фыркнула Мария, – Вы можете сожалеть только об упущенном выгодном контракте, о деньгах, на которые наложил лапу кто-то другой!

Содос молча сидел и смотрел в одну точку перед собой.

– На Вас лично-то мне плевать, в конце концов! Ведь Вы не виноваты в том, вся человеческая история это непрерывный торг и дележ, Вы лишь умело вписываетесь в существующие рамки. Намылив свою откормленную задницу, протискиваетесь в щели, коими полны законы, писаные людьми и для людей. Человечество, выйдя в космос, взвалило на себя непосильную ношу вселенского судьи, хотя об этом его никто и не просил. Разобравшись с Землей, уничтожив на ней все, что им мешало, люди решили, что лучше Матери-Природы знают, кому что нужно, и полезли наводить повсюду свой порядок. Кто дал им такое право, кто!?

Человек родился и вырос на Земле, она его дом, и посмотрите, во что он превратил собственную колыбель! В вонючую радиоактивную помойку, с которой опрометью бегут все, у кого есть такая возможность. Ну, Бог с ней, с Землей, в своем доме каждый вправе распоряжаться сам, в конце концов. Но ведь люди начали то же самое творить, придя в гости к соседям! Мы здесь в гостях, понимаете, в гостях, на чужой территории, нам следует вести себя тише воды, ниже травы, а что мы видим? Это поначалу мы соблюдали жесточайший карантин, чуть ли не в спирте купали всякого, кто собирался ступить на Мохарру или другую обитаемую планету. А что теперь? Одна планета, две, три… Стоило только ослабить контроль, и понеслось! Чуть что не понравилось, хватаемся за бульдозеры, топоры, оружие. Начали поговаривать уже о терраформировании других биосфер! Еще недавно, помнится, солидные люди таскали друг друга за волосы, споря о допустимости преобразования пустых безжизненных миров. Теперь же производство климатических установок поставлено на поток, и никого это особенно не волнует. Почему человек решил, что он всегда прав, почему все должны потакать его капризам, почему другие должны потесниться, чтобы он мог расположиться вольготно и с комфортом?

Нужна земля под огороды? Значит надо вырубить уникальный лес, росший, возможно, в течение тысяч лет. Какие-то зверушки путаются под ногами? Перестрелять всех к чертовой матери, и дело с концом! Жестоко? Ничего подобного, это вопрос выживания, а выживает, как известно, сильнейший. Тем более что они такие безобразные, мясо у них невкусное, шкура тоже ни на что не годится. Сплошное недоразумение. Ладно, стреляйте. Боже мой! Человек – самое уродливое и отвратительное существо во всей Вселенной! А Вы – просто типичный представитель рода людского. Ничем не лучше и не хуже других.

Вот только не надо думать, что вам все всегда будет сходить с рук. Ослепленное собственным могуществом, человечество закусило удила и несется, сломя голову, само не зная куда. Такой беспредел не может продолжаться вечно, рано или поздно вы, люди, споткнетесь и будете чрезвычайно удивлены и испуганы, обнаружив, что в мире есть вещи, неподвластные вашим ружьям и бульдозерам и способные легко и непринужденно свернуть вам шею. И, чем дальше вы зарываетесь, тем сильнее и неожиданнее будет потрясение. Это всего лишь вопрос времени.

Пока Мария буквально на одном дыхании выдавала эту тираду, Содос даже не пошевелился, надеясь, что если он не будет реагировать, то его оставят в покое. Он ошибся.

– Что загрустили? Я вроде как с Вами разговариваю, – девушка своими тонкими холодными пальцами взяла его за подбородок и повернула лицом к себе, – или Вы боитесь посмотреть мне в глаза?

– Маша, прекрати! – послышался оклик Бочара.

– Не мешай, видишь, мы беседуем! – отмахнулась она от него.

– Мне нечего Вам сказать, мисс Оллани, – процедил Содос, глядя на ее раскрасневшееся лицо.

– Отчего же так? Кишка тонка? – Мария рывком отпустила его подбородок, стараясь сделать этот жест как можно более оскорбительным, – тогда уматывайте отсюда подобру-поздорову. Чем скорее – тем лучше!

– Всенепременно!

– И постарайтесь больше не попадаться мне на глаза, чтобы потом не пришлось и из Вас выковыривать вот это! – с этими словами девушка вынула что-то из кармана и бросила Содосу в стакан.

Резко выпрямившись, она вернулась к стойке и, взяв в одну руку канистру с водой, а в другую – собранный Бочаром пакет, быстрым шагом прошла к двери и выскочила на улицу. Содосу почему-то подумалось, что гневное цоканье острых каблучков могло бы эффектно подчеркнуть ее стремительное дефиле, но старые стоптанные кроссовки с распущенными шнурками могли лишь астматически сипеть при каждом шаге. Уход Марии сопровождался только дуновением пахнущего машинным маслом воздуха и стуком захлопнувшейся двери.