Текст книги "Что преследует охотника"

Украдкой посматривая на обратную сторону, Дуглас узнавал в её очертаниях родные края.

Лицо гостя покрывало мягким голубым свечением голографического экрана, он быстро касался прозрачных клавиш и прокладывал некий маршрут, передвигая палец от маркера к маркеру. Наконец Клэренс серьёзно хмыкнул и положил книжицу на стойку перед неловко отпрянувшим барменом, который на секунду решил, что его поймали за тем, что он сунул нос не в своё дело. Изображение взмыло вверх на дюжину сантиметров и стало показывать картинку с рельефом и различными красными маркерами на ней; рядом с каждым стояли непонятные Дугласу пометки, содержащие какой-то набор из мелких чисел.

– Узнаёте местность? – Клэр провёл пальцем по голограмме, проходя сквозь изображения холмов и дорожек, и повернул картинку лицевой стороной к бармену. – Это ближайшие тридцать километров вокруг нас. Вы разбираетесь, что здесь и где находится?

Дуглас захлопал глазами, открыл рот, закрыл его и, примерив на лицо более серьёзное выражение, всмотрелся в переливающуюся голубым картинку. Но про себя он думал: «Дорогая игрушка, парнишка с Юга, значит, скорее всего, из Столичного Узла. Но что он забыл в такой глухомани?». Озадаченный бармен осторожно перебирал мысли в своей голове и лишь спустя минуту заметил, как с другой стороны картинки горят леденящие душу голубые глаза, вперившие в него сквозь голограмму свой немигающий взгляд. Дугласа резко одёрнуло.

– Вполне, Мистер, чего же не знать? – он старался не показывать поднявшегося напряжения, но механическая конечность выдавала его, рука нервно перебирала железными пальцами и непроизвольно сжималась в кулак. – А что именно вас интересует?

– Я бы хотел узнать, сколько времени займёт наибыстрейший путь отсюда, – Клэр промотал изображение восточнее, к серому прямоугольнику непонятной площадки, занявшей огромное пространство на экране, и указал на несколько красных маркеров, разбросанных вокруг неё. – До ближайшего из этих указателей.

Что-то щёлкнуло в голове Дугласа, мысли засуетились, он неуверенно связывал увиденное на карте с последним, что слышал краем уха в новостях, газетах и местных сплетнях.

Не сводя глаз с заметно побелевшего бармена, в ожидании, Клэр перебирал ногтями по стойке, не осознавая, что узнал песню исполняемую музыкантами, и уже подыгрывает им в такт.

На мгновение отключившись, Дуглас пришёл в себя и поймал взгляд, которым гость не прекращал его изучать, с головы до пят обдавая холодом. Не выдерживая его, ноги начинали подкашиваться от трясущихся колен, сторонние звуки медленно глохли, будь то рок-выступление или стенания умирающего помощника, всё оседало в голове шипением белого шума.

– Д-да…

Чтобы не съехать вниз, Дуглас вцепился руками в стойку, под железными пальцами проступили свежие вмятины.

Мгновение. Гость моргнул. Белый шум рассеялся. Назад вернулись стоны помощника, затем раздался очередной вопль со сцены. Ноги стали твёрже, и бармену захотелось броситься на улицу и надышаться холодным ночным воздухом, умчать как можно дальше на своих двоих и захлёбываться, давиться кислородом, пока не станет дурно.

– Вот сюдой будет ближе всего, – оцепеневший Дуглас указал на край города и повёл пальцем через леса в сторону маркеров. – Тут, правда, есть целая объездная дорога до самого старого космодрома, что рядом с вашими пометками. Вам надо туда, как я понимаю? Но эта трасса уже давно без освещения, так что путь этот будет просто длиннее, хоть и ровнее. Если отправиться лесом, можно легко пройти напрямик и сэкономить тьму времени.

Бармен водил дрожащим пальцем левой руки по карте, где, задевая своими подушечками изображение, он ощущал лёгкий электрический ветерок, пощипывающий кожу. Путь обходил стороной поля и пролегал сквозь небольшой лес. Дальше необходимо было перебраться через высокий холм, и после этого ты оказывался у ближайшего маркера.

– Правда, если ехать по дороге на машине, то тут всего час или полтора времени уйдёт, – Дуглас бегло глянул на гостя и опустил глаза к карте. – А вот пешком выйдет все двенадцать или пятнадцать.

Клэр слушал, рассматривал карту и задумчиво кивал. Прикинув свои мысли, ответил:

– Космодром, значит? Ясно, – Клэр ловко щёлкнул книжечкой и картинка схлопнулась в воздухе, оставив за собой лишь запах нагретой пыли. – Спасибо, всё выглядит достаточно просто! Но, тем не менее, возвращаясь к ночлегу: остановлюсь я всего на одну ночь.

Бармен отрешённо слушал его, но эти маркеры не выходили у него из головы. Они показывали на места рядом с мелкими соседними фермами и небольшими жилищами в округе. Во многих из них за последние месяцы происходили своего рода, происшествия: задранный скот, вытоптанные поля, даже пара убитых людей, и ни одного выжившего свидетеля, по крайней мере, известного. Очевидно, что твари, появляющиеся из тьмы, в этой местности стали либо излишне агрессивны, либо избыточно многочисленны.

Такие случаи на памяти Дугласа происходили и раньше, как везде и всегда на этой планете, но чтобы так повально и игнорируя множество световых ловушек и заграждений – наверное, впервые. Это должна быть очень дикая и голодная стая Теней. Странно, что этим занят один человек. Разведчик?

Все внутренние рассуждения бармена сходились на его госте, который непринуждённо сидел, слушал музыку и качал ногой под звучащую со сцены мелодию. Ничем не выдавая натуры хладнокровного охотника, которую за ним смог различить бармен.

Клэр снова стрельнул взглядом в Дугласа, но уже не тем леденящим, что выбивал почву из-под ног. Глаза гостя скользнули обратно, и его вниманием вновь завладела группа.

Бармен был на взводе, бледный, по спине тёк холодный пот, вокруг как никогда не хватало свежего воздуха, хотя бы малейшего сквозняка. Так продолжалось до тех пор, пока гитарист не отыграл последние аккорды. Клэр наградил их одинокими аплодисментами и получил в ответ довольный, но еле различимый за хрипотой вокалиста возглас. Музыкант, собрав в кулак все оставшиеся в нём силы и поддаваясь последним творческим порывам, начал подвывать под новую композицию.

Дуглас снова поёжился, когда гость к нему повернулся. От пояса и до затылка забегал жуткий холодок; ловя нервные импульсы, механическая рука назойливо и раздражённо зажужжала приводами.

– Ха-ха! Добрый вечер, юноша! – из-под стойки скользнула старенькая и костлявая рука, неожиданно крепко сжав запястье гостя.

Клэр вздрогнул от неожиданности, кто бы мог подумать, что его можно застать врасплох? У Дугласа перехватило дыхание… В ушах стучала кровь, отдаваясь ритмичным барабанным боем в голове.

– Да, бабушка?

Клэренс не выказал удивления, но осторожно наклонился к появившейся словно из-под земли бабульке, которая головой еле возвышалась над барной стойкой.

Она была одета в старую зелёную кофту и местами дырявые джинсы, дырявые не от большой моды, а скорее от своего весьма немалого возраста. Редкие седые волосы были собраны в узелок на макушке, с парой выпадающих прядей, которые свисали по бокам широкого, загоревшего лба.

– Юноша, извините что вторглась в вашу беседу, но я тут нечаянно пригрела ухо и услышала, что вы ищете ночлег? – она расплылась в милой, старческой, беззубой улыбке, рассекающей ей лицо десятками возрастных морщин на бронзовой коже.

– Спасибо, бабуль, но я уже, кажется, договорился…

– Договорился?! Ха! – старушка хмуро сдвинула седые брови и одёрнула Клэренса за его рукав. – Молодой человек, не совершайте этих глупых ошибок, – она потянулась к его уху и громко зашептала: – На что вам этот клоповник? Засаленные простыни, стылые постели, громкие соседи? Уж я-то знаю, как в вашем возрасте важен правильный отдых! Хе-хе! Тут вам этого не светит, поверьте опытной женщине!

Дуглас не понимал что происходит и, понемногу приходя в себя, начал хлопать глазами и беззвучно двигать губами. Но только он захотел что-то возразить, как появившаяся бабулька резко и со злобой шикнула на него, словно старая кошка.

– А что с ценой?

– Не бойся, юноша, не обижу. Я женщина пожилая, бывает, что нуждаюсь в помощи. Окажешь мне одну услугу по хозяйству – я тебя ещё и завтраком накормлю! А подушки знаешь какие у меня? Ооо! Как на облаке будешь спать! Ха-ха!

Она настойчиво тарахтела, почти по-матерински причитала и под конец, немилостиво стрельнув глазами на бармена, набрав побольше воздуха в старую грудь и перекрикивая громкую музыку, разразилась злобной речью:

– А на этого даже не смотри! Какой это хозяин?! Разбойник, с виски по пятьдесят кредитов! Три шкуры сдерут, поселят в холодном сарае, обворуют, наутро оклевещут, а ещё и должен останешься! Ха! А ты ведь человек хороший, хоть и не здешний, я-то вижу! Кто же тебя убережёт от этого произвола?!

При всей дикости высказываний Дуглас не осмелился вставить ни слова поперёк этой тирады. Клэр растерянно глянул в его сторону, но, не встретив поддержки или ответа, смирившись, пожал плечами и слез со стула.

Выудив из кармана пару пластиковых кредитов, он положил их перед барменом, с лёгким кивком сказав:

– Спасибо.

И, водрузив на плечи ручки от обеих сумок, вопросительно посмотрел на пожилую женщину. Старушка резко переменилась в лице, озарилась улыбкой, глаза превратились в стеклянные водянистые щёлочки между веками, и она одобрительно прожурчала:

– Вот это верное решение, молодой человек! Хе-хе… Только, одну секундочку…

Она крутанулась на месте и достаточно прытко для своих лет засеменила к тускло освещённому столику неподалёку от сцены. С него она схватила единственную полную из четырёх стопок и залпом осушила. Вновь собранный в дорогу Клэренс удивлённо поднял брови и захотел было задать бармену вопрос или даже два, но бабуля подхватила его под руку всё с той же неестественно крепкой хваткой и спешно повлекла за собой к выходу.

Старушка обернулась к бармену и хитро подмигнула. Он обмяк, будто из него выпустили весь воздух, а в голове промелькнуло: «Значит, пронесло?»

Глава вторая: Услуги по хозяйству

На пороге открывшейся двери, уже было пригревшегося в стенах бара Клэренса обдало холодом середины осени, насыщенным запахом опавшей листвы. Бабулька отпустила его руку и, не сбавляя хода, прытко засеменила вдоль двора.

– Ты идёшь там? Тащишься как черепаха! А время-то, оно не ждёт! Хе-хе.

Бабка прямо клокотала от распиравшей её энергии. Удивительно, откуда в пожилом человеке столько сил?

– Так а куда мы направляемся? – уточнил Клэренс ей вслед и прибавил шагу, чтобы сравняться с ней.

– Как куда? Ко мне, на ферму, – бабулька весело захохотала, вкладывая всё больше пищи для размышлений в голову Клэренса. – Да ты не переживай, это не так далеко, да и грузовичок мой ещё на ходу. Ха-ха!

– Грузовичок? А вы водите машину?

– Нет, сегодня уже поведёшь ты. Хе-хе… Старенькая я стала, глаз не тот, да и ещё бахнула сегодня лишнего, бурбону, – она облизнула сухие губы. – Не хочу светиться в таком виде за рулём. Хе-хе…

Они остановились с двух сторон криво припаркованного, жёлтого с ржавыми подтёками пикапа. Под лучом уличного фонаря, по еле различимым пятнам пробивающейся наружу синей краски, покрывавшей округлый кузов, можно было разглядеть его первоначальный цвет.

– Да ты не переживай, дорогу я покажу! Держи ключи.

Из-за капота машины что-то вылетело, звякнуло в воздухе и после резкого взмаха рукой оказалось в ладони Клэра. Пока он перебирал тяжёлую связку с парой ключей и крупным позолоченным брелоком, бабка исчезла за машиной и хлопнула дверью.

Клэренс подошёл к водительскому месту и потянул на себя проржавевшую ручку. Дверь неуверенно скрипнула и со скрежетом открылась, представляя взору продранное замшевое сиденье, из которого наружу лезли куски выпотрошенного жёлтого поролона.

Бабка суетливо ёрзала, устраиваясь на пассажирском месте, всем видом демонстрируя, как ей тяжело находиться в ожидании. Кинув за спинку свою сумку и чехол от гитары, Клэр сел за руль и вставил ключи в замок зажигания.

Пол-оборота под капотом – и двигатель приветливо затарахтел. Яркие фары осветили длинный ряд машин; пара нажатий на педаль газа показали, что машина честно и без перебоев выдаёт свои обороты.

– Значит так, тут делаешь поворот направо и едешь до главной улицы, понятно? Дальше налево и за город, моя ферма будет за вторым съездом, – бабулька вкрадчиво посмотрела на своего водителя и улыбнулась. – Ничего ведь сложного, юноша? Хе-хе…

– Даже легче, чем я мог подумать. – Клэр вспомнил свой маршрут по узким дворам.

– Ха-ха! То-то же, всегда полезно быть рука об руку с опытной женщиной, – она хитро ему подмигнула и сразу же засмеялась.

Ответив неловкой улыбкой, Клэр отпустил ручник и тронулся. Следуя указаниям, после первого поворота в левом окне он увидел какой-то парк. Его стройные и ухоженные деревья с выровненными кронами и крепкими стволами свободно росли на остриженном газоне, разделённом редкими брусчатыми дорожками, прикрытыми тонким слоем опавшей листвой. Старые фонари освещали небольшие скамейки и обозначали в темноте какую-то странную статую в глубине парка, которую не удавалось рассмотреть на скорости движения машины.

Потратив не больше пары минут, Клэренс выехал к главной, хорошо освещённой улице и, придерживаясь инструкций пассажирки, повернул налево. Здесь можно было поддать газу и ехать резвее.

С тех пор как из виду исчезло здание таверны, бабка не произнесла ни слова. Она сидела, смотря в раскрытое окно, давая обдувать ветру её лицо и развевать назад седые прядки. Клэренс искоса поглядывал на неё, ожидая, не заведёт ли она снова разговор? Они быстро проехали высокие стены старого завода, стоящего в центре, промчались мимо частных дворов, оставили позади пост лесничества и пожарную станцию, что стояли в самом конце улицы. В такой неловкой тишине они и добрались до световой границы города, с её выездом-туннелем.

Сбавив ход, Клэренс, ослеплённый, двигаясь на ощупь, аккуратно преодолел десятиметровый участок, заполненный ярким освещением. Машину качнуло, под колёсами ухнула пара лежачих полицейских. Грузовичок выехал за рамку из света, а за ней вдаль уходила лишь тёмная полоска дороги, почти невидимая за пределом досягаемости прожекторов. Глаза Клэренса блеснули синевой в темноте салона, он было хотел открыть рот…

– Да ладно тебе, – раздалось сбоку. – Вижу я, кто ты такой.

Клэр не набирал скорости. Он медленно повернул голову, бабка сидела, закинув локоть в окно и вперив в него строгий, хоть и немного лукавый взгляд.

– Я видела, как ты на Дугласа уставился, как глаза стекленеют. Унюхал что? Да? Ха-ха! Показалось тебе! Но вашего подозрительного брата, охотника, за милю видать!

– Так что с ним?

Бабка замерла. Клэренс повернулся к дороге и поддал газу, углубляясь во всё более густую темноту, окутывающую их пикап.

– Что с его рукой?

Висела минутная тишина, которая давала возможность всматриваться в потемневший горизонт и спокойно оценивать окружение. Недолгое молчание нарушал лишь лязг плохо закреплённого стекла в пассажирской двери и шелест подспущенных колёс об асфальт.

– Авария, – аккуратно начала старушка. – Мальчик работал на утилизации стеклозавода, на него обвалилось что-то в цеху, восстановить кисть не смогли…

– А выглядит как аккуратная ампутация, – спокойно перебил её Клэренс, не повышая голоса и не отрываясь от дороги. – Выше протеза никаких повреждений на руке, кисть удалили ровным срезом, как будто избавлялись от какой-то заразы. Кусок Тени в нём, видимо, пытался поразить парня, и повезло, что он выбрал конечность, а не что-то из внутренностей. Но это было не нападение, наверное, что-то наследственное, – бабка сощурила глаза и собиралась неловко возразить. Но Клэр её остановил. – Не переживай, я не по его душу и не по заданию от структуры, скорее, сам по себе, и по своим же делам.

Машина плавно катила по прямой, рассекая непроглядную тьму небольшим треугольником света, бьющим из лобовых фар. Они проехали первый поворот направо, который вёл на другую асфальтированную дорогу, со следами демонтированной светлотрассы по краям обочины.

Пожилая женщина что-то укладывала в голове, открывала и закрывала рот, удивлённо хлопала глазами и пыталась придать лицу серьёзное выражение; на это ушло пару мгновений и она всё-таки собралась с мыслями.

– Удивительно, но всё равно не объясняет, что делает теневой охотник на таком отшибе? Обычно вас ведь не дозовёшься, привезут больше фонарей и прожекторов, и до свидания! Ха-ха! А если ты и работаешь сам на себя, хоть я о таких и не слыхала, думаю, и мальчишкой со следами тьмы не побрезговал бы. С каких пор вы стали проводить различия между опасностью и её угрозой?

Бабка придвинулась ближе и вперила в него серьёзный, но полный недопонимания взгляд.

Напрягая зрение и обостряя свои чувства, Клэр прислушивался к окружению в лесу и вокруг машины. Чем дальше от города, тем выше риски. Он щёлкнул по выключателю света, фары потухли, глаза расслабились и начали видеть всё в однородном тоне, который делал дорогу различимой на много сотен метров вперёд. Уголки появившейся у него на лице лёгкой улыбки немного потянулись вверх.

– Этому «мальчишке» уже за тридцать или около того? – Клэренс бросил на старушку взгляд своих пронизывающих голубых глаз. – Я не занимаюсь отловом жертв, а уж тем более что они, по большинству своему, просто люди… Никто не должен нести ответственности за то, на что он не мог повлиять. Или за то, на что не мог не повлиять…

Старушка не видела, что Клэренс сделал в темноте салона, было слышно только, как рука прошлась по жёсткой щетине и вернулась на руль.

– Если до такого возраста он не представлял угрозы, значит, в действительности и переживать нечего. Ампутация – это, конечно, очень кустарная и, можно сказать, народная методика, но крайне эффективная, этого не отнять. Судя по всему, у него прабабка загуляла с кем-то из Теней, которых считают разумными, перевёртышем например. Возможно и так, что это прадед согрешил с какой-то суккубой. Но скорее первое, так как во втором случае такой ребёнок вряд ли бы жил с людьми. Ещё есть паразиты, но они долго могут оставаться незаметными и затем проявляются сразу в мозгу, отрезанной рукой здесь уже не отделаешься…

– Поворот! – резко спохватилась бабулька.

Клэренс круто завалил машину вправо, было слышно, как сумки заскользили по заднему сиденью и влетели в дверь, гремя своим содержимым. Пассажирка в один рывок оказалась у него на коленях, неприятно и опасно вписавшись своим локтем рядом с его пахом.

– Эхехехе!.. Чуть не убил! Но извиняюсь, зазевалась, такие интересные вещи рассказываешь! – бабка, кряхтя, ползла назад на своё сиденье. – Но что же это с тобой получается, филантроп, значит? Не слышала я такого про вашего брата. Хе-хе. Обычно же пришёл, стрельнул – исчез, у вас же так всегда было?

Они сбавили ход, медленно петляя по разбитой грунтовой дороге, лежащей между деревьев. Невдалеке уже виднелось поле и яркая кромка света, возвышающаяся над ней, видимо, обрамляющая забор, защищающий ферму.

– Наверное, если опустить бюрократию, так и есть, – Клэренс вернулся к разговору. – Но я таким больше не занимаюсь. Вот если бы этот бармен представлял угрозу, я слышал бы на его счёт какие-то опасения, или, что значительно глупее с его стороны, он напал бы на меня, распознав мой род занятости, я бы его устранил. Но на деле выходит, что он лишь очередная жертва ситуации, возможно, одинокая и сильно испуганная по жизни, но просто человек, пострадавший по воле случая.

Он выдержал короткую паузу.

– Либо, неконтролируемой похоти своей бабки.

– Ха-ха-ха! Это да, все мы жертвы в какой-то мере, юноша. Кто-то по своей воле или глупости, кто-то вследствие того самого рокового случая.

Выезд из пролеска, по которому они двигались, с обеих сторон подпирали поля кукурузы, и небольшой прокатанной дорогой выводил их к закрытым светом воротам. Проехав эту преграду, они оказались внутри небольшого дворика.

В ангаре слева от въезда стояли два стареньких, но уже роботизированных комбайна для работы в поле. В центре участка красовалась ухоженная жилая постройка в два этажа высотой, покрытая красной черепицей и подпёртая слева распахнутым гаражом. Каменные тропинки, проложенные по стриженой лужайке, вели к разным небольшим сарайчикам в правой части участка; один из них, самый крупный, был обмотан в несколько оборотов ярко горящей гирляндой.

Ещё на подъезде к ферме Клэренс чувствовал, как что-то подступает к сознанию, картинка в глазах рябит и источники света становятся тусклее с его приближением. Теперь же, видя странную постройку, он понимал, откуда это исходило.

– Паркуй машину внутри, юноша.

Дорога, проходя через главные ворота, раздваивалась, уводя сразу в занятый комбайном ангар, а вторым концом упиралась в высокий гараж, пристроенный рядом с домом.

Плавно въехав внутрь, он заглушил двигатель. Без фар и света снаружи, в темноте машины, его глаза ещё ярче блеснули холодным голубоватым светом. Старушку невольно передёрнуло от пробравшего спину холодка. Клэренс передал ей ключи и вышел из машины. Он медленно вертел головой, внимательно осматривая помещение, скользя по уголкам своим пронизывающим, немигающим взглядом.

– Правду говорят, что страшнее теневых тварей – только охотники на них. Хе-хе…

Клэр опомнился и нырнул назад в машину, захватил свои сумки и двинулся со старушкой к механической двери гаража, которая начала закрываться тут же, как он переступил его порог. Двор владений освещало множество искусственных источников света, в их лучах глаза Клэренса немного поблёкли и приобрели обычный синий оттенок.

Бабка подобралась к нему и стала сбоку.

– Но мне кажется, ты всё-таки не такой крутой, как хочешь выглядеть, хе-хе. Ну, пойдём…

Клэр не тронулся с места. Он выпустил сумки из рук и стал как вкопанный с той самой секунды, как ступил на участок. Понемногу отмирая, он начал перебирать пальцами в воздухе, словно пытался что-то ухватить. Что-то почти неосязаемое. Ощущение было как от тех глаз в лесу, только в десяток раз более насыщенное и благо не такое резкое.

– Можешь выключить весь свет, кроме той гирлянды? – не отводя взгляда, Клэренс указал пальцем на замотанный сарай.

Без вопросов и уточнений бабка кинулась в дом, оставив входную дверь раскачиваться открытой, и скрылась в темноте помещений. Вокруг раздались щелчки, один за другим гасли прожектора ограждения, фонари на зданиях, лампочки, украшавшие шесты, расставленные по поверхности газона. Осталась гореть только конструкция с гирляндой, запитанной с какого-то удлинителя, белым проводом, уходящим в открытое окно дома.

Через минуту старушка прибежала назад, тяжело дыша и хватаясь за бок, она нашла Клэренса недвижимым как статуя, ровно на том же месте, где и оставила его минуту назад.

Воздух казался разреженным, как перед сильной грозой, голову немного вело. В пространстве между ним и сараем пробегали волны вибрации, которые, долетая до него, подымали волосы на руках дыбом. Он сделал первые аккуратные движения в направлении источника этих ощущений. Каждый из его шагов отдавался в пульсирующие на висках вены, волосы на затылке подымались дыбом, во рту ощущался кровавый привкус железа…

– Что ты там держишь? – Клэр заговорил сбитым, хриплым голосом, но сразу пришёл в себя. – Как оно там оказалось?

– Хе-хе, ну уж точно не кур, юноша… Гроза была, молния ударила в ограждение и, видимо, какая-то тварь пробралась сюда сквозь брешь.

Клэренс отступил на пару шагов назад, к своим вещам, сразу даже не поворачиваясь спиной к сараю, и сел на корточки рядом с поклажей. Он начал что-то перебирать в недрах большой сумки, периодически поднимая взгляд и стреляя линзами блестящих глаз на замотанные гирляндой двери. Бабка, следя за его движениями, продолжила:

– Пару дней думала, что обошлось… Но на третье утро начала находить задранных на дворе кур, индюков, даже кота моего загрызло… Повезло, что остальной свет ночью горит, и оно до меня не добралось. Как-то днём услышала шорох в сарайчике, что-то гремело и падало. Струхнула я знатно, душа в пятки ушла. Повезло, я быстро смекнула, что к чему, и вытащила эту гирлянду с чердака да обмотала доверху. Хе-хе… Дохнуть зверьё перестало, но я все ещё, бывает, слышу, как оно там гремит.

– Это такие нынче услуги по хозяйству?

А ведь уже мог спокойно лежать на койке и наслаждаться жутким издевательством над музыкальными инструментами.

– Давно оно заперто? Есть там что-то, чем оно могло питаться? Живое зверьё, птица, тушёнка, мясо засоленное?

– Да вот недели две как эта тварь закрыта, и ничего там нету из того, что могло оно или кто ещё съесть. Старый сарай как есть, я складывала туда всякие грабли, лопаты, телеги да корзины бесхозные, всё барахло, которое перестало в чулан влазить. Но там такой грохот стоял порой, что я боюсь, как бы одни щепки не остались от моего добра.

Клэренс выкладывал рядом с сумкой необходимые вещи. Не без сопротивления и цепляясь за содержимое багажа, снаружи оказался крюк из нержавеющей стали, на подобии мясницкого, только с крупным карабином на месте ручки. Погремев слегка рукой по дну и углам сумки, он выгреб жменю странных патронов с выразительной бирюзовой оболочкой на пулях, которая заставляла их легонько отсвечивать в темноте.

Снова опустив руку внутрь, он щёлкнул металлической застёжкой и из недр багажа показался увесистый шестизарядный револьвер сорок четвёртого калибра. Гладкий чёрный корпус блёкло отражал огоньки гирлянды. Клэр откинул барабан и высыпал в ладонь обычные, свинцовые патроны с тёмно-оранжевой оболочкой. Перебрав их в руке, три он зарядил обратно подряд и три закинул в правый карман плаща; выбрав три бирюзовых, он поступил так же и зарядил их следом, оставшиеся же попали в другой карман.

Нечто в темноте сарая пришло в движение, тёмные мышцы как тени переливались за деревянными стенами, что-то невидимое обычному глазу росло и крепло, заполняя собой всё пространство, скованное тонким шнурком с огоньками.

– Без пищи они могут обходиться неделями, но это лишь значит, что этот очень злой от голода и ещё должен быть полон сил.

Барабан револьвера с мягким щелчком встал на место. Потянув за рифлёные грани, Клэренс повернул его так, чтобы он выстрелил сразу третьим свинцовым патроном.

– Бабуля, притащи цепь, толщиной с палец и длиной метра полтора, только как можно быстрее.

Старушка, не оборачиваясь, побежала в ангар, к комбайнам. Устало кряхтя и выбиваясь из сил с каждым шагом, прихрамывая, бабка забежала внутрь. Над головой лязгнуло реле автоматического выключателя и залило помещение мутным жёлтым светом, бьющим сквозь закопчённый светильник.

Ухватившись за край стола с инструментами, она дала себе пару секунд передышки. Подняв глаза, старушка двинулась к одной из стоек, на которой висела старая и побитая ржавчиной цепь с потрескавшимся кожаным ошейником, на котором когда-то держали собаку. Только её руки сомкнулись на увесистых и пыльных звеньях, как за спиной громыхнул выстрел.

Она бросилась к выходу и посмотрела в сторону сарая. Вокруг него спиралью стелились огни гирлянды, а дверь была распахнута, оголяя чёрное, непроглядное нутро.

Собирая все свои силы, старушка поспешно кинулась через весь двор. Старые ноги были непослушны и болели; сердце было на грани того чтобы либо вырваться сквозь рёбра, либо остановиться за очередным глухим ударом; лёгкие жгло огнём, им не хватало места в груди.

Сразу она перестала слышать собственное тяжёлое дыхание. Тишина начала неотвратимо обволакивать, всё дальше отрывая происходящее от реальности. Потом, ноги забыли как передвигаться и она упала, запутавшись в них, ладони впились в землю, не ощущая ни спазма мышц, ни росы на траве, ни земли, пробивающейся между сжатыми пальцами. Лунный свет тускнел. Гирлянда, лежащая в двадцати шагах от неё, превращалась в тонкую ниточку бледного, еле видимого света, затем и вовсе растворилась в подступивший темноте.

Грохнул второй выстрел, он разрезал тишину и потряс что-то внутри. Тьму разорвало бирюзовой вспышкой. Следом прокатился оглушающий вопль, неестественный, не имеющий ничего общего с человеческим. Он напряжённо гудел и трещал, постепенно перетекая в низкий, агонизирующий вой.

Лёгкие старушки жадно наполнились воздухом, вдыхая словно в первый раз. Животом она почувствовала, как прилипла одежда, промокшая за то время, что не получалось оторвать непослушное тело от влажной травы. Она выдохнула и её ощущения очередной волной нахлынули обратно: мокрые руки обдало холодом ночи, по морщинистому лбу стекали крупные капли пота.

Третий выстрел, тварь внутри зарычала и изнутри раздался треск ломающихся досок. Одна из стен начала давать трещину, медленно прорубающую себе путь по периметру сарая, выгибая наружу доски, разметая в стороны гвозди и щепки. Она резко сменила направление и сделала один длинный рывок к крыше; лопнул старый лист шифера и как будто кто-то приглушённо ругнулся.

Четвёртый выстрел. Снова вспышка бирюзы, ударившая наружу ярким заревом, хлынувшим сквозь дверь и свежепробитую брешь. Внутри что-то падало под звуки сухого ломающегося дерева и тяжёлым грузом ударилось о пол, сопровождая всё глубоким, тоскливым воем, который терзал сердце, накатывая на глаза непрошеные слёзы.

Старушка подобрала ноги, подняла упавшую рядом цепь и, неуверенно встав, осторожно двинулась к месту стычки. Вой стих, из строения доносились лишь редкие всхлипы и низкое рычание.

Неловко, словно на ощупь, из темноты сарая шагнула нога Клэренса, следом, прикладывая усилие к рывку, наружу показался он сам. Держась за карабин мясницкого крюка, он волок за собой здоровую тушу, по размерам не уступающую волку, хоть тело скорее и напоминало кошачье.

В тени было видно, как на месте кожи переливалась тёмная материя, структура, похожая на глянцевый мех, с непрерывно меняющейся в ночи формой и оттенками. На шее, ближе к голове и в боку зияли крупные раны, отливающие синевой. Сама тёмная сущность устало шевелила в воздухе огромными когтистыми лапами, неловко пытаясь задеть ногу Клэра, который натужно тащил по гирляндам тварь, подцепленную на крюк.

– Что это за чертовщина?! – старушка поравнялась с Клэренсом и дёргала губами, не понимая, о чём закричать в первую очередь. – Как? Это сидело у меня в сарае?! Оно ведь могло вырваться из него?!

– Это уже почти ташир, большой и очень опасный четвероногий хищник, хорошо, что он был один…

Остановившись, Клэр сделал пару вдохов и осмотрелся. Пот на лице блестел под лунным светом, когда он, что-то высматривая, ворочал головой по сторонам.

– О, это дерево отлично подойдёт.

Клэр забрал цепь. Одним движением сорвал ссохшийся от старости ошейник, зацепил звенья за карабин крюка и стал тащить тварь к ближайшему одинокому дереву, молоденькой яблоне с крепкими ветвями.