Текст книги "Стихи. Том I"

Стихи. Том I
Илья Зинин

Корректор Даниил Васильев

Редактор Ольга Мещанинова

© Илья Зинин, 2017

ISBN 978-5-4490-0319-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

 
Илья ещё молод, но вырастет молот!
 

Людмила Ашеко

Предисловие от автора

Читать я начал рано. В шесть уже читал полными словами. Первое, что я прочёл самостоятельно, был одно из произведений В.В.Набокова. Сейчас он мой гений. Мастер слова!

Слово имеет огромную силу. Словом можно достучаться до всего, и всего добиться. Единственная сложность в том, что нужно знать, какое слово сказать. Надеюсь, этот «сборник моей души» найдёт своё слово для каждого, кто прочтёт его полностью. Стихи – теперь уже неотделимая часть моей жизни. На момент публикации мне 15 лет, из которых восемь – поэзия, и всего два – проза. Какую-то часть стихотворений я утерял с течением лет. Помню, что два из них точно были достойными. В книге есть откровенно слабые стихи, признаю. Далеко не под всеми произведениями стоит дата. Это связанно с тем, что я часто мысленно возвращаюсь в прошлое. Могу сказать только, что здесь собраны стихи с 2009 по ноябрь 2017 гг. Почему издаю их именно сейчас? Потому что, дай Бог, в будущем я стану опытней и начну редактировать старое. Я хочу дать читателю и себе возможность увидеть, как это было написано изначально.

Глубины души каждого человека… В них многие тонут, когда пытаются доплыть до дна. Я ничего не скрываю. Душа моя открыта для того, кто открыл эту книгу. В моих стихах описаны далеко не все штормы, которые я пережил благодаря литературе. Многое в прозе. Однако, о ней позже. Перед тем, как вы прочитаете первое стихотворение, прошу помнить следующее: «Мои стихи – моя душа», «И лишь стихи смогли меня понять» и «В своих стихах всегда был откровенен и буду откровенен до конца. Когда стою церковный свят молебен, и целоваться когда буду у венца». Приятного чтения, бесценный читатель.

С Уважением, Теплом и Любовью, автор!

Любовная лирика

Цените Любимых

 
Цените Любимых и Любящих женщин,
Ведь только они вас поддержат, когда
Четыреста спазмов и сорок пять трещин
Даст ваша душа, сердце и голова.
 
 
Цените за стойкость, тепло и заботу,
Цените за верность, кто дорог душе,
Ведь каждый раз, собираясь в дорогу,
Они могут домой не вернуться уже.
 
 
Ну ладно, листочек, не будем о грустном,
Я только хотел одну вещь рассказать.
Когда что-то случилось, вам больно и пусто,
Не бойтесь Любимым звонить и писать.
 
 
Любите до слёз, ведь любить так прекрасно!
Любите достойных и верных мужчин.
Любите до слёз! Но ревите от счастья!
Скажите, любя, что он неповторим.
 
 
Цените, Любите, Прощайте обиды,
 И время не тратьте на ссоры, ругню.
Если в ваших глазах будут слёзы налиты,
 Пусть вам Любимый прошепчет: «Люблю»…
 

Трещина

Воображаемой.

 
Весна вроде пришла, а снег всё лежит на земле,
Напоминая весь холод нашей разлуки,
Надеюсь я, что растают снега по весне
И забуду пусть нежные, но очень холодные руки.
 
 
Весна вроде пришла, а снег всё кружит в вышине,
Опускаясь мечтательно – мягко и так романтично.
Никогда не увижу тебя я в полуночном сне
И тем более мы не увидимся лично.
 
 
Весна вроде пришла, но тепла вовсе нет на душе.
Не волнуйся, я справлюсь, всё это обычно.
Меня беспокоит лишь то, что на этой земле
Отпечатался трещиной пульс слишком несимметрично.
 

Полюбили

Олесе Годиной.

 
Вчера сказал я всё Вам сгоряча.
Я не люблю, я лишь срубил с плеча.
Не знаю, почему и как так вышло —
Какая-то невидимая вспышка.
 
 
Вчера дрожала вечером рука.
Я нравлюсь Вам, наверное, слегка.
Не знаю, почему, но Вас не слышу,
Лишь дождь войной пошёл на мою крышу.
 
 
Вы не волнуйтесь. С Вами мы друзья,
И по-другому говорить никак нельзя.
Когда преодолеете все мили,
Поймёте, что Вы всё же полюбили.
 

Я прошу

Олесе Годиной.

 
Не молчи, я прошу, никогда не молчи,
Говори же хоть что-нибудь!
Не хочу, чтобы знала, как в тёмной ночи
Тоска болью мне давит грудь.
 
 
Не кричи, я прошу, никогда не кричи,
Не трать свои нервы зря.
Мы будем с тобою стоять у свечи
И когда-нибудь у алтаря.
 
 
Не реви, я прошу, никогда не реви,
Тем более из-за меня,
Если так – недостоин твоей я руки
И жаркого страсти огня.
 
 
Не ходи, я прошу, никогда не ходи
Туда где тебя не ждут,
Иначе все чувства в юной груди
В ту же секунду умрут.
 

О Любви

Она – девица из сознанья,

Воображенья сладкий плод,

Не занимать ей обаянья,

Она румяна круглый год.

Она была совем малюткой,

Ей было десять без двух дней,

Она умела острой шуткой

В секунду рассмешить друзей.

Она любила реверансы,

Сама в ответ дарив поклон,

Ей пели сладкие романсы,

Всё зарясь на высокий трон.

Она была голубоглазой,

Как море или ткань небес,

И одной колкой чёткой фразой

Могла создать все семь чудес.

Она мечтала о волшебном

Семейном тёплом очаге,

О муже столь обыкновенном,

Что рай подарит в шалаше.

(О, как её любил я раньше,

До того времени, когда

Она однажды стала старше

И изменилась навсегда).

***

Она, всё так же из сознанья,

Что так ценила доброту,

Вдруг стала злой от ожиданья

Исполнить детскую мечту.

И приказала в одночасье

Пригнать с соседних деревень

Её мечту – большое счастье

И светлое, как будто день.

И ей за пять земель далёких

Пригнали бравых молодцов:

Светловолосых и высоких,

Сынов богатых трёх купцов.

Она смотрела, улыбаясь,

Не знала, кто ей нужен был.

И фальшь улыбки скрыть стараясь,

Вдруг прокричала: «Третий сын!»

Она, попав в оцепененье,

Хотела было отказать,

Но молодец в одно мгновенье

Стал её руки целовать.

– Спасибо, Дашенька, спасибо!

О, как я о тебе мечтал!

Ведь ты красива! Так красива!

Таких я в жизни не видал!

– Итак, царица, когда свадьба?

– Всё завтра, – был ответ слуге

– Теперь родителей усадьба

Принадлежит по праву мне! —

(Пробормотал под нос себе!)

Царица, покоробясь, встала

На одном месте словно штык.

– Прости, наверное, устала.

– Мой враг – проклятый мой язык! —

(Сказал жених, поджав кадык)

– Ну что стоять? Пойдём в усадьбу,

Тебе хоромы покажу.

Нам надо подготовить свадьбу.

– Я временем не дорожу.

Она, косясь, вдруг возразила:

– Но как же, как же это так?!

Ах, да! Совсем уж я забыла:

Ты же Иван! Ну, тот, – дурак!

Ей Ваня мило улыбнулся,

Кивнул, ни слова не поняв,

И ринулся, за ней метнулся,

Слегка лишь брови припоподняв.

Она вела по коридорам,

Шла мимо комнат, царских зал,

И восторгаясь всем просторам,

Не удержавшись, он сказал:

– Вот это да! Не то деревня.

Вот повезло, так повезло!

У вас здесь кухня, не харчевня,

В опочивальне так тепло!

– Ну да. А как же-подругому,

Я ведь царица всех земель.

– Неужто не вернусь я к дому?

Останусь здесь навек теперь?

– Ну что же ты Иван хохочешь.

Ты можешь жить и здесь, и там

Вот только вряд ли ты захочешь

Вот так болтаться по домам.

– А разве транспорт не положен?

– Но ты пока ведь мне не муж!

Наш брак, прости, но невозможен.

– Но почему? Я ведь женюсь!

– Ты прав Иван, но разве можно

Играть нам свадьбу без любви.

Всё это, верно, слишком сложно,

Ступай домой Иван, иди.

Иван пошёл к двери усадьбы,

Уж слишком Ваня огорчён.

– Но почему не будет свадьбы?!

Я ведь в неё влюблён! Влюблён!

И Ваня ринулся обратно!

К двери усадьбы дорогой,

И стал кричать совсем невнятно:

– Открой! Прошу тебя, открой!

Охрана мигом испугалась,

Спросила твёрдо: Кто такой?!

– Царица явно насмеялась!

Открой! Прошу тебя! Открой!

И вот открылась дверь в усадьбу,

Иван вбежал в соседний зал:

– Ну что? Давай? Играем свадьбу!

Всех пригласим на этот бал!

Он подхватил её, целуя,

Обняв так сильно, как он смог,

И, сладостный момент минуя,

Почувствал, что из – под ног

Земля уходит, он взлетает,

И вдруг имеет два крыла,

И просто ввысь резво взмывает.

– Где же ты раньше? Где была?!

***

Настала ночка перед свадьбой,

Они уснули сладким сном.

– Я не владею сей усадьбой,

Я лишь могу владеть женой.

(Нарушил Ваня свой покой).

***

И вот настало утро свадьбы!

Они проснулись озорно,

И по всем комнатам усадьбы

Звучало эхо: «Всё пришло!»

(А что пришло?

Мечта сбылась у Дарьи!

И ей тепло

Жить в предвкушеньи свадьбы).

Часы пробили три часа,

Решили, что пора.

Невеста – русская краса.

Ух больно хороша!

Жених ничуть не хуже был,

Ведь свадебный костюм

Ему рукастый мастер сшил

(По жизни был угрюм).

И все гуляли день и ночь,

И пил, и ел народ.

(Народ! Сомнения все прочь!

Женился идиот!).

(Мораль сей басни такова

Для вас, друзья мои —

Важны лишь чувства! А глава…

Женитесь по любви!).

08.04.17.

Под берёзкой

Воображаемой.

 
Стоит берёзка посредине поля,
К этой берёзке тебя завтра приведу,
Устроимся под ней, не зная горя,
И я тебя легонько обниму.
 
 
Мы вспомним пару сладостных моментов,
И пару нежно-пламенных речей.
Я подарю тебе десяток комплиментов
И дотянусь губами до плечей.
 
 
Возможно, мы уснём там, под берёзкой,
И будем видеть свадьбы нашей сны.
Вдруг покорясь тишине озёрной,
Поймём с тобою – всё же влюблены.
 

Желая тебя любить

Воображаемой.

 
Я бы стал твоей шляпой на пару недель,
Чтоб вдыхать аромат волос,
И шарфом бы я стал, чтобы злая метель
Не заложила нос.
 
 
Я бы стал твоей блузкой на яркий банкет,
Такой, чтоб не стыдно пойти,
Иль на пару секунд превратился в букет
(Вдыхая запах, прижмёшь к груди).
 
 
Я бы стал твоей книгой на семь вечеров
Или оправой очков,
Допустим, «Обломов», Иван Гончаров,
Чтоб следить за движеньем зрачков.
 
 
Я на свадьбу бы стал обручальным кольцом,
Чтобы быть на твоей руке,
До тех пор, пока ты, с твоим трезвым умом,
Не утопишь меня в реке.
 
 
Я б в секунду стал всем, что хотела бы ты
Больше всего получить.
Заполнял бы собою квадрат пустоты,
Чтоб тебе было легче жить.
 
 
Я любил бы тебя до конца своих дней,
Если б ты смогла мне разрешить.
Пережил бы три сотни ужасных смертей,
Желая тебя любить.
 

Письмо о былой любви

Воображаемой.

 
Небо наполнено краской,
Солнце нам слепит глаза.
Это, наверное, счастье
Светится в наших сердцах.
 
 
Ставлю неточную рифму
В конце каждой строки.
Просто не вижу я нимфу
И не целую руки.
 
 
Просто мы видимся часто.
Конечно же, только во снах.
И скорее всего я напрасно
Сейчас убиваюсь в слезах.
 
 
Помнишь, ты как-то просила
Меня написать письмо,
Если пойму, что забыла,
Как вместе нам было тепло.
 
 
Вывернул всё наизнанку,
Прошло-то всего пара лет,
Наклеил почтовую марку,
Отправил тебе конверт.
 

Рассвет

Воображаемой.

 
Нам вместе уютно в семейной обители,
Стекает рассвет по стеклу.
Мы сидим у окна, а прохожие зрители
Не замечают весну.
 
 
Идут чуть не плача, словно обидели,
Хлещет всех дождь по лицу.
Омыты слезами обычные жители,
Не замечают весну.
 
 
Прости, дорогая, но наши родители
Тонут в семейном быту.
И кажется мне, что ни разу не видели,
Не замечали весну.
 
 
Мы эту весну любовью похитили,
Не любят-не видят весну,
Похоже, что мы… только мы и увидели,
Как стекает рассвет по стеклу.
 

Родная

Воображаемой.

 
– Ты гораздо красивей родная,
Чем твоё отраженье в стекле,
И чем ландыш в средине мая,
Чем блестящий хрусталь по зиме.
 
 
Ты – прибои морского края,
Ты – ракушка на тёплом песке,
Ты прекрасней, чем ангел из рая,
Ты певучей, чем птица в леске.
 
 
– Почему? Я обычна, простая,
Что такого ты видишь во мне?
– Потому… Потому что, родная,
Ты любимее всех на Земле.
 

Пчелиный рой

Надежде Шнайдер.

Пчёлы жалят больно. Знаю не по – наслышке.

 
Я пьяный, ты права,
Я пьян тобой.
(Но это лишь слова),
Пчелиный рой.
 
 
Взлетает в небеса.
И мой покой.
Нарушена мечта
О нас с тобой.
 
 
Иду мимо костра…
Спокойно шёл.
Взлетает в небеса
Рой диких пчёл.
 
 
И страх вселяет мне
Эта орда.
Боюсь, что на земле
Мы никогда…
 
 
Не будем…
Ты поняла.
Пускай осудят
(Всё как всегда).
 
 
И снова ритм сбит.
У сердца тоже!
Мечта давно не спит
И я, похоже.
 
 
Влюбился, как всегда.
(И снова ритм!)
Моя любовь – тоска,
Ведь ты гранит,
 
 
Который не пробить,
(Я не пытался),
Но что бы нам любить
Должны рождаться…
 
 
Хоть что-нибудь. Явись!
Чтоб эти пчёлы стали
Падать вниз
И умирали.
 
 
Пожалуйста, явись!
 

Сирень

Надежде Шнайдер.

 
Грустно мне от того, что сирень расцвела,
А запах тебе неприятен,
Я боюсь одного – что ты будешь одна,
И что я не жених, а приятель.
 
 
Грустно мне от того, что книжонка в руках
Весомей, чем я настоящий.
Ты не понимаешь, что в этих словах
Прячется говор молящий.
 
 
Молящий о том, чтоб ты сделала шаг
Навстречу цветущей сирени,
Чтобы ты поняла, что я друг, а не враг.
(Укрою во время метели).
 
 
Грустно мне от того, что все эти стихи
Писать не имеется смысла.
Почему? Потому что от тёплой любви
Ты бежишь в «зал немого артиста».
 
 
Грустно мне от того, что сирень расцвела,
А ты всё её сторонишься.
Ты любила, но любимой ни разу не была,
Снова обжечься боишься.
 

Мы

Воображаемой.

 
Не раз мы с тобой «навсегда» разлучались,
Не раз вновь сходились, желая любить.
Ведь искры в костре никогда не кончались,
И ветер велел по течению плыть.
 
 
Куда же всё делось? Не знаю ответа.
Наверное, нам суждено позабыть,
Как в жаркие дни романтичного лета,
В прошлом году довелось любить.
 
 
Помнишь, по-детски смеялись над шуткой:
«Вам вместе не быть никогда-никогда».
Теперь вспоминаю – становится жутко,
Кто напророчил такие слова?
 
 
Неспроста мы с тобою тогда повстречались,
Не даётся по жизни случайных встреч.
Надо хранить, чтобы «мы» оставались,
Просто нам нужно друг друга беречь.
 

Люблю

Воображаемой.

 
Под ресницами небо спрятано,
Нитями золото с плеч,
И от словечка всякого
Дрожит огонёчек свеч.
 
 
Мантия город окутала —
Тьма. Ничего не видать.
Ты все слова перепутала,
Желая мне что-то сказать.
 
 
И, выстроив буквы солдатами,
Пять нежных бойцов в строю,
Губами, волненьем помятыми,
Ты прошептала: «люблю».
 

У окна

К грядущему творческому вечеру.

 
Вспомним Питер и питерский сад,
Вспомним, как всё начиналось.
Ты знаешь, я очень рад
Тому, что со мною осталась
 
 
Ты. Безо всякой мольбы,
Без слёз и немого отчаянья.
Разделила со мной мечты,
Разделила со мной молчание…
 
 
Вот опять мы сидим у окна
Сквозь четыре десятка лет.
Я спросил – ты ответ не дала.
Мы семья. И не нужен ответ.
 

Гудки

Воображаемой.

 
Сквозь километры дотянуться до руки,
И осознать – любимая так близко.
Мысленно… Дорогам вопреки,
Но мысли тают слишком… слишком быстро
Разделены два голоса. Гудки…
Прошло полвека, и слеза струится
Потоком сильным, словно из реки,
И я не настоял остановиться.
 
 
Гудки идут… Гудки, гудки, гудки…
Похоже, все слова так и остались
На расстоянии твоей родной руки,
Иль в телефонной трубке задержались.
 

Остров Любви

Воображаемой.

 
Кораблём по бескрайнему морю
В поисках счастья плыву.
Может, «остров Любви» я открою,
И останусь на том берегу?
 
 
Метеором ковёр разрезая,
Неизвестно куда устремясь,
Улетает не очень тугая,
В небо? Слов стихотворная вязь.
 
 
В поисках счастья простого.
Где же сей «остров Любви»?
Не нашёл и вернулся. У дома
Я почувствовал нежность руки.
 

Алгебра семьи

Моей будущей Жене и Матери моих детей.

 
Я с алгеброй в школе… Лучше стихи,
Но как будущий муж подсчитаю:
Один плюс один – будет минимум три
Знак минус? Такого не знаю…
 
 
Один плюс один будет минимум три,
Постоянно я всем объясняю:
Муж и Жена, когда вместе, в любви
Семью они начинают…
 
 
Готовить очаг, обустраивать дом,
Близких готовить к тому,
Что через полгода ближайший роддом
Поможет исполнить мечту.
 
 
Один плюс один будет минимум три:
Муж, Жена и, конечно, Дитё.
Если ваша семья процветает в любви,
Я прошу, берегите её!
 

Одинокая птица

Воображаемой.

 
Одинокая птица на ветку присела,
Наблюдаю за ней сквозь окно.
И увидев меня, она остолбенела,
Испугавшись лица моего.
 
 
Может быть, птица не очень хотела,
Чтобы кто-то смотрел на неё,
И увидев меня, она вдруг улетела,
Чтоб моё не тревожить житьё.
 
 
И теперь эта птица, увы, не садится
На ветвь, что я вижу в окне.
Уже умудрилось сердечко проститься,
Но птица осталась в душе.
 

Отпускаю

Ксении Бобковой.

 
Спасибо за искренность слов твоих.
Прощай. Обо мне забудь.
Тебе я последний сейчас пишу стих,
(Мне давит слеза на грудь).
 
 
Мы были с тобою знакомы два дня.
Спасибо за искренность глаз.
Сейчас эта боль отойдёт от меня,
Спустя ещё несколько фраз.
 
 
И пока не засохли чернила в стекле,
Пару слов я могу написать.
О том, что нежнейшей мечте о тебе
Сумела ты крылья порвать.
 
 
Но я, подумав, тебя не виню,
Сердцу нельзя приказать,
Лишь прошепчу на прощанье «люблю»,
Не пытаясь тебя приобнять.
 
 
Я тебя отпускаю. Лист снова помог,
Несмотря на наличье любви…
Я тебя отпускаю… Судья тебе Бог.
Спасибо тебе за стихи.
 

Что могу?

Ксении Бобковой.

«Счастье любит тишину».

Юрий Калугин

 
Что подарить тебе могу
Кроме любви?
Свою любовь на лист кладу,
Держи стихи.
 
 
Что я ещё отдать могу?
Купить цветы?
Пройду по зебре и куплю,
В цепях мечты.
 
 
Но ведь завянут поутру
Бутоны роз,
А я ведь искренне хочу,
Хочу всерьёз!
 
 
И чтобы это наяву,
А не во сне.
Услышь мою молву
О тишине…
 
 
Я столько нежных слов
Сказать хочу,
Освободиться от оков,
Но я молчу…
 
 
И вновь на клетчатом листе
Лежат слова.
И пусть лежит в моей руке
Твоя рука.
 

Сквозь щель в стене

Ксении Бобковой.

 
Мне страшно. Здесь темно. Здесь счастья нет.
И что мне делать в этой тьме густой?
Отчаялся. Грущу… И вдруг просвет!
Сквозь щель в стене. (Ты в комнате другой).
 
 
И как зайти к тебе? Как вход найти?!
Здесь так темно, что щель не помогает.
Я сяду у щели писать стихи.
Как напишу… – так в щёлку прочитаю.
 
 
Прошло не меньше часа. Написал.
Любовное, нежнейшее признанье,
И камень этот плотный затрещал,
Как будто я читаю заклинанье!
 
 
Я стал читать чуть громче, потом вовсе
Я стал орать (не сдерживая слёз).
Но разрушенье наступило только после
Того, как я «Влюбился» произнёс.
 
 
И мы стоим, глазея друг на друга,
Я плачу. Ты, узнав меня,
Не поняла, что крик не от испуга,
А от того, что я люблю тебя.
 

Желав Любви

Моей будущей Жене.

 
Из глаз слеза не катится,
И пульс не учащён,
И в памяти запрячется
Звук нескольких имён.
 
 
Пускай другие скалятся
От зависти ко мне,
Но мне никто не нравится —
Ни сердцу, ни душе.
 
 
А сердце бродит, мается,
Ища тепло руки.
По городу скитается,
Желав Большой Любви.
 

Тебя любить!

Анастасии Киракосян.

 
О чём сказать тебя сегодня,
Мой листок?
О том, что в сердце бойня,
Бьёт кипяток?
 
 
Я не просил себе покоя,
Я лишь просил
Оставить сердцу после боя
Немного сил.
 
 
Она сидела возле моря,
Ждала меня,
Любимого, пусть и изгоя,
При свете дня.
 
 
И оглушили тебя визги:
– Я буду жить!
– Чего ты хочешь больше жизни?
– Тебя любить!
 

Разговор о Любви

Анастасии Киракосян.

 
– Чего ты хочешь?
– Любви.
– Ха-ха-ха-ха.
– Чего хохочешь?!
– Твои…
Твои слова
Ничто не значат.
Они…
Слышны едва.
Твоя задача —
Кричать слова.
– Зачем? Любовь тиха.
– С чего ты взял?
– Она услышала меня,
А я молчал.
Но как же это так?
Возможно это?
– Да ты чудак!
Любовь – она как лето.
– О чём ты говоришь?
– На свете этом
Чего грустишь?
– Зима в душе.
– Ты не паришь,
Давно уже…
Не любовался летом.
– А как летать?
Ну, расскажи!
Где крылья взять?
– Ты без Любви
Лететь не сможешь.
Прости.
– Но ты же тоже…
– Любви
Я вкус познал
А что же ты…
Я всё сказал.
– Но как найти?
– Искать ничто не надо,
Наши шаги
Переплетутся рядом
Лишь к счастью на пути.
Ты только подожди.
 

Девять дней счастья

Спасибо, что была со мной всё это время. Я был по-настоящему счастлив. Надеюсь, что для тебя всё это тоже было по-настоящему. Я не хочу тебя обидеть этим стихотворением. Просто, Помни – я всегда приму тебя снова.

Анастасии Киракосян.

 
Казалось, ты поистине любила,
Но я счастливым был лишь девять дней.
Моя душа, наверное, забыла,
Что дамам в радость тешиться над ней.
 
 
Казалось, ты поистине хотела
Со мной семью, детей и прочный брак,
Но убегая, видно не успела
Осведомить о том, что я дурак.
 
 
Но как же натурально ты играла!
Крича всей силой о своей Любви!
И как, играя, слёзы проливала,
Читая посвящённые стихи.
 
 
Моя душа, наверное, забыла,
Что дамам в радость тешиться над ней.
Казалось, что ты истинно любила,
Но я счастливым был лишь девять дней.
 

Что?

Кристине Гетмановой.

 
Что мне можно сделать, если
Всё зависит от тебя?
Написать припев для песни
«Как же я люблю тебя»?
 
 
Что мне нужно сделать завтра,
Чтобы ты со мной была?
(У гадалки злая карта
Упадёт из рукава).
 
 
Что сказать мне нужно прямо?
Что намёком подмигнуть?
Чтобы ты однажды стала
Собираться со мной в путь.
 
 
Что сказать тебе могу я
На прощанье, если вдруг
Предпочтёшь в конце июня
Греться пледом чуждых рук?
 
 
Я могу тебе отдаться,
Я хочу себя отдать,
Только ты во время танца
«Да» должна мне прошептать…
 

Обращение к Любимой

Дарье Трипузовой.

 
Я счастлив. Спасибо от сердца.
Ему так не хватало тепла…
Летаю с улыбкой младенца,
Отпускаю слова в небеса…
 
 
Родная, Любимая, знай же,
Я тебя не предам никогда.
Ты видела тонны фальши,
Но это не просто слова.
 
 
Родная, Любимая, верь мне.
И прощай мою ревность. Прости.
Проживала когда-то в деревне,
Но настали вдруг города дни.
 
 
Не пинай моё сердце и душу,
Мы не на поле и я не мяч.
Прижимайся в холодную стужу,
И улыбку свою не прячь.
 

Однажды

Дарье Трипузовой.

 
Разве сложно сказать мне однажды «люблю»?
(Ты права, на всё нужно время)…
Третий день вспоминаю улыбку твою,
Светлому Счастью не веря.
 
 
Я однажды спросил, за что мне такой дар.
«Знаешь», – ответили чувства, —
«Твоё сердце однажды познало удар,
Доведя тебя до безрассудства.
 
 
И теперь, чтобы Землю покинул ты в срок,
Сердце своё сохранив,
Присядь-ка, дружок, за печатный станок,
Напиши же о Счастии стих!»
 
 
Взял я чистый листок и по воле небес
Мне пришлось ему всё рассказать:
«Я недавно влюблённой душою воскрес!»
Ты ведь не запрещала писать.