Текст книги "ШИФРОВКИ БОГА"

ШИФРОВКИ БОГА
Илья Зиновьев

© Илья Зиновьев, 2016

© Илья Зиновьев, дизайн обложки, 2016

ISBN 978-5-4483-2485-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

дороги

 
из лета год уходит в осень
становится беспечной тень
и опрокидывает проседь
на голову пожухлый день
 
 
а на деревьях листья в точках
и потемневшая трава
на каличных и желтых кочках
все тянет вниз пора пора
 
 
внизу истлевшие хвоинки
и вперемешку муравьи
еще пытаются тропинки
упорно проторить свои
 
 
мои дороги под запретом
они в саду календаря
полночных звезд далеким светом
затоплены до сентября
 

лица

 
один и тот же сон мне снится
в нем лица лица лица лица
и боль сжимающая грудь
и снова не могу заснуть
 
 
я не хочу тех видеть лиц
и слезы смахивать с ресниц
не снитесь умоляю больше
тогда я проживу подольше
 
 
но лица лица лица лица
мне продолжают больно сниться
на неразмеченной границе
 

мало толка

 
жужжала муха над столом
и лето пролетало
и было мало толка в том
в чем толка было мало
один сидел я за столом
лишь муха все летала
и думать даже было влом
что будущность пропала
 

наша хата

 
грубовата
простовата
но ведь это
наша хата
 

не окликай

 
не окликай меня я вышел
и по дороге в даль иду
в краю далеком солнце выше
и вечно яблоки в саду
 

«по ступеням свет бежит…»

 
по ступеням свет бежит
вдоль ствола и пышной кроны
тополиный лист дрожит
и верхушки ветер клонит
 
 
солнечный июньский день
теребит глаза спросонок
и забот ложится тень
но я счастлив как ребенок
 
 
ветру летнему шепчу
не срывай листок напрасно
тополиный свет хочу
дольше видеть с небом ясным
 
 
хоть природою давно
уготовано ненастье
видеть светлое равно
обладанью высшей властью
 

«копай глубже…»

 
копай глубже
бери больше
кидай дальше
а дальше
без фальши
те же щи
за трещит
против щит
злом прошит
влом тащить
лучше лечь
и сберечь
павших речь
 

«как кур попал в ощип…»

 
как кур попал в ощип
теперь не верещи
сиди теперь молчи
и подбирай ключи
 
 
пока не ощипали
ищи замок в подвале
хотя удрать едва ли
охрана тверже стали
 
 
ты сам пришел сюда
когда была среда
теперь уже четверг
надейся на побег
 
 
когда тебя связали
и проверить не стали
в карманах очень старых
ты с них начни сначала
 
 
лежит в них верно ключ
как тайный жизни луч
достань и стань могуч
но только не заглючь
 
 
не утони в деталях
мечтая о медалях
не помышляй о далях
пока ты прах в сандалях
 
 
а вырвешься когда
придешь опять сюда
быть связанным беда
и радость навсегда
 

гость

 
в суть событий обещает
всех ввести незваный гость
он на кухне час вещает
что на родине стряслось
власти снова вдрызг ругает
олигархов и завод
предлагает кроме гаек
закрутить трубопровод
наливает не стесняясь
рюмку пятую себе
а потом не раздеваясь
спит на новенькой софе
из души бы выгнать гостя
хама труса и вруна
не хватает в легких злости
оттого жизнь так дрянна
 

«жук лежит на моей ладони…»

 
жук лежит на моей ладони
перевернутый на спину
смиренно сложенные лапки
 

«я собираю лето как пазл…»

 
я собираю лето как пазл
не складывается как и жизнь
 

«трава сгибается и мнется…»

 
трава сгибается и мнется
но не ломается трава
а человек вот так же гнется
но поломается сперва
 

«когда садишься ты за стол…»

 
когда садишься ты за стол
столовая посуда бьется
и возникает давний спор
и в сердце звоном отдается
за стол садясь бери число
и не бери судьбы бумагу
тогда не станет добрым зло
отвагу не свезут к оврагу
а впрочем поступай смелей
и без оглядки на дороги
они за окнами добрей
когда подходят поздно сроки
бегут влекут и отстают
от мыслей проданных за меру
облыжно отданных под кнут
без правды вырванной за веру
стряхни с руки всех гадов ниц
налипших как ракушки чернью
и береги сердца юниц
когда сомнений всюду черви
за желтым будет красный свет
а далее везде чернеет
оставив голый вялый след
заблудших овц тоска полнее
чабрец чеснок полынь и сныть
заполнят сундуки и своды
плыви когда не можешь плыть
налей когда ты входишь в воду
прольется сверху благодать
отмеряно всем будет строго
но стол не уноси в кровать
возьми его с собой в дорогу
на нем возникнет ретушь сна
запечатленного отдельно
и вытертая белизна
столь пограничная предельно
опоры выскользнут из-под
и будет опрокинут посвист
закончится тогда исход
и в окна светят точки роста
построят новые леса
заштукатурят стены снова
исчезнут грязи словеса
и чудо подновят толково
 

«перелески как довески…»

 
перелески как довески
чащи темной и густой
в неба светлые отрезки
загляделись над рекой
 
 
тучи ходят караваном
продвигаясь не спеша
вытрясают все карманы
влагу мелкую кроша
 
 
разноцветьем лента низко
на пригорки и кусты
опустилась очень близко
растянувшись до звезды
 
 
на траву седой кузнечик
нанизает в зной мотив
звуком путь очерчен млечный
но мой шаг нетороплив
 

все пройдет

 
грусть печаль мне отвечай
все пройдет и будет чай
чая мы хотели
и не зря ревели
мы просили привезли
нам индийские ослы
а слоны не захотели
в телевизоры смотрели
грусть печаль мне отвечай
все пройдет и будет чай
кофе в зернах тоже будет
сварят турки и остудят
в гости к нам придет паша
ша-а
 

будет хорошо

 
вишни спелые на ветках
полон яблоками сад
паутина легкой сеткой
мой опутывает взгляд
 
 
кот крадется вдоль сарая
хитрый черный и большой
капает вода сырая
с летом будет хорошо
 
 
а пока зима насупит
брови белые до глаз
и толчет всё тучи в ступе
снегом удобряя наст
 

истлевает

 
истлевает навевает
ветер песню напевает
облетает налетает
на ладони стон сгоняет
приплетает отрывает
и несет на стаи стаи
перепутье отпевает
песня ветра отлетает
открывает налипает
бросит и не залетает
стаи тают тают тают
в бесконечной белой дали
 

«бургомистрова собака…»

 
бургомистрова собака
всех достала в городке
утром лаяла бесяка
и пугала в поводке
прихватив с утра кусочек
мяса и веревки длинь
подловить решил короче
утопить собаку блин
подошел к большой ограде
приловчился и полез
метра два всего-то надо
но случился вдруг порез
что мне делать непонятно
храбро прыгнуть на траву
или может слезть обратно
травму полечить свою
так сидел печальный очень
без решенья в голове
на верху ограды впрочем
мясо потеряв в траве
тут собака подбежала
разыскала мой кусок
и язык мне показала
глядя на веревку вбок
сторожить меня решила
мне веревка не нужна
и в меня тогда как шило
мысль какого же рожна
стало это мне странненько
раз собака так умна
не смотря что был олень я
не облаяла меня
 

тело и душа

 
плоть и тело суть одно
сердце и душа другое
льется красное вино
в тот сосуд что на второе
а на первое тоска
и неброской жизни танец
силится немой оскал
разбросать везде свой глянец
захмелеет в полночь день
и набросит тьма поводья
плащ кинжал и чья-то тень
окликает из подполья
накренившись сны бегут
из бедлама спозаранку
обретает злой уют
кровоточащую ранку
обрекает и в вино
со всего его размаха
он макает сирано
но давно не бержерака
отмокает пусть опять
намокает и промокнет
наберет в себя не спать
смелости и не оглохнет
на сиреневом плату
вынесут из дома страхи
никогда не перейду
я на письменные знаки
горлом буду время брать
захлебнусь соразмеряя
дай мне вечность свою пять
пятаками разменяю
деньги просто медяки
и я верю почему-то
что не станут дураки
черпать кровь из недр сургута
заберут себе опять
царство лошадь колесницу
ввысь ускачут поздно в ночь
встретят верную царицу
разольют вино во вне
круга правильным квадратом
разопьют себя во мне
каждый станет сводным братом
нарекут по именам
все вокруг что так тревожно
высекут огнивом храм
по-отечески безбожно
затрепещет в небе связь
молнией зацепит горе
выйдет то за что смеясь
отдадим родное поле
отгорит и отболит
и не будут люди дальше
плоть души искать вдали
сердцу тело вновь отдавши
 

попроще

 
еще одна возможность мне уехать
но я остался и в окно гляжу
и отдается в сердце слабым эхом
какую снова упустил маржу
 
 
а за окном гуляет дождь безногий
руками длинно мельтешит вокруг
и склон холма обросший и пологий
расчесывает пятернями вслух
 
 
когда небесных хлябей вольно квоты
стекут урча в подземные ходы
услышу снова золотые ноты
и обрету спокойствие воды
 
 
отличный день чего желать мне больше
зачем бросать холмы луга поля
попроще надо быть и слухом тоньше
тогда заговорит во мне земля
 

«большие голыши на берегу…»

 
большие голыши на берегу
лежат без всяческого толку
лишь небольшие дома берегут
хранят в шкафу на верхней полке
 
 
подарки эти лета и судьбы
лучами и прибоем тёрло
они защита против хворобы
или когда берут за горло
 
 
и верные посланники того
начала что не истончало
краеугольны камни без углов
безбрежно море у причала
 

смерти нет

Смерти нет, просто тело земное

не годится для жизни иной…

Алексей Шмелёв

 
ихтиозавр с прищуром пращур
глядит бодрей но без затей
когда сыграет в долгий ящик
и попадет на стенд в музей
 
 
пустынны залы их обходит
смотритель медленных вестей
он взгляд туманный переводит
и поправляет стык костей
 
 
хранят распластанное время
пространства тусклых площадей
и напрягают кто не в теме
что смерти нет как здесь людей
 

«вдоль погоста ходят гости…»

 
вдоль погоста ходят гости
их движения легки
лики темные и в горсти
собирают глаз белки
опустившись их хоронят
укрывая забытьем
отгоняют крик вороний
в перезрелый водоем
прорастают в землю страхи
вырванные из голов
всех растивших охи ахи
говоривших я готов
разгребут когда потомки
слой за слоем в строе строй
обретя характер ломки
гости выйдут на покой
 

замерзшие

 
мой рот открыт глаза закрыты
но ничего не слышу я
слова замерзшие забыты
они оставили меня
мне всё равно какую долю
они с другими обретут
я дал словам сегодня волю
и пусть хоть завтра же умрут
но нет они не прогадают
найдут горячий новый рот
укроются в нем и растают
и снова превратятся в лед
 

«осень пятки мне лизала…»

 
осень пятки мне лизала
языком тревоги
что съедобным время стало
хлябями дороги
 
 
голым яблоком упала
спелая водица
тускло тянется беспалый
дым опохмелиться
 
 
по болоту леший бродит
перебравший лишку
глаз рябиновый юродив
и в сучках ручишка
 
 
соберу колодца темень
в отраженье злое
по ветру пущу я время
золотой золою
 

палачи

 
огрубелою рукою
мы оставим за собою
глад и смрад и черный сад
а кто будет виноват
те враги что в нас по двое
или трое стадно воют
они точат нас и жгут
не надейся не умрут
муки наши им дороже
иглами войдут под кожу
будут блеять и реветь
как же вырвать их посметь
одиноким стань как перст
отвернись от всех чудес
замолчи и палачи
выйдут позабыв ключи
 

«листья звезд…»

 
листья звезд
на ветках тысячелетий
висят и падают вниз
 

«барабаны рваны…»

 
барабаны рваны
трубы дали дуба
пианино мимо
скрипка вдруг охрипла
публика безлика
 

крыша мира

 
поверхность ровная стола
шероховатее металла
как будто ржавчина пристала
к нему с ружейного ствола
 
 
летят из-за стола листы
и накрывают тех ударом
кто нового не видит в старом
сжигая длинные мосты
 
 
но не покрытый белым гроб
стол высится как крыша мира
заносит снегом злых кумиров
потомкам неповадно чтоб
 

«пугают иногда…»

 
пугают иногда
бесстрочные простои
но вот придет среда
и я корабль построю
бумажный пусть и грусть
наполнит вместо ветра
на мачту поднимусь
и буду выше мэтров
опору в облаках
я обрету банальных
и буду в их клоках
ловить за ушки тайны
помашут мне крылом
летучие громады
и я себе облом
скажу быстрее надо
ловить писать ходить
и спать совсем немного
иначе не водить
мне долго в прятках с богом
иначе быстро так
все пролетит и баста
я попаду в просак
так не набравши массы
иначе ничего
на мачте только ветер
иначе никого
окажется не встретил
 

запавший

 
позднее раскрываются рассветы
и раньше закрывает ставни тьма
так до конца непознанное лето
промчалось и теперь почти зима
 
 
но лист чернявый мокрый и опавший
напоминает мне о красном дне
когда на ветке трепетал запавший
на ягодку столь вкусную в вине
 
 
он прикрывал любезную от ветра
трусил всех насекомых на скамью
увы какой-то доли сантиметра
ему не доставало до love you
 
 
лишь осенью пересеклись дороги
у ягодки и верного листа
дотронулся до яркой недотроги
упал и с горя почерневшим стал
 

«заплетая в косы воды…»

 
заплетая в косы воды
осень снова хороводит
вереницей по дороге
листья гонит на пороги
 
 
ветром небо выметает
разгоняет птичьи стаи
по-хозяйски нам в подоле
преподносит место в поле
 
 
переводит солнце в темень
выдавая час за время
и становится седою
долгой зимушкой-зимою
 

не быть

В наше время,

когда каждый третий – герой…

Борис Гребенщиков

 
набить словами морду с горя
чего еще тебе желать
когда идет толпа героев
и тщится затащить в кровать
а крыши рушатся над ними
не просыхает утром дождь
и транспорт едет часто мимо
а транспортир покажет ложь
на отмороженные ноги
не смотрит долго белый врач
такой уж пациент убогий
пошел идет и мчится вскачь
еще больные из аптеки
все вынесут на суд харчи
и будут сниться им ацтеки
а не занудные врачи
апчхи и кашель вдаль гортанью
исходят в новостях про мир
и рушатся дома с геранью
где телевизор как сортир
срывают резко занавески
наперебой трясут судьбой
и запасаясь словом веским
ведут с собой как на убой
шахтеры врозь с учителями
разносят вместе фонари
не связанный союз узлами
в капусту рубят блатари
болезни прочь печаль и скуку
и маржинальные дела
не просыпайся вновь от стука
что нам история дала
стучать и морду мыть в помоях
не велика ли будет честь
не лучше ли не быть в героях
не отвечать героям есть
не поднимать не прикасаться
не пожимать не понимать
не походить не браться братцы
(а мне советовала мать)
тяжелый выбор стопудово
однако это сохранит
нам жизнь и в смерти бестолковой
вскользь нанесенной на гранит
 

знак

 
кошке миску с молоком
я оставил на потом
в знак того что я ушел
но ей будет хорошо
 
 
вот и бог частенько так
явно подает нам знак
если смысл до нас дошел
будет очень хорошо
 

стакан

 
эх стакан ты звонкий мой
я за гранью ты пустой
ой стакан поберегись
или битым будешь вдрызг
ай да как же ты горяч
пожелай же мне удач
ух да как же ты велик
выпил и совсем старик
 

«цветочный запах у асфальта…»

 
цветочный запах у асфальта
напоминает о весне
а день не задался со старта
меня настигшего во сне
 
 
цветочный запах в дождь и стужу
попал в окошко и пропал
а на плите остывший ужин
и на столе медазепам
 
 
цветочный запах мною заперт
внутри осеннего двора
но в капиллярах беглых капель
продолжится его игра
 

последствие

 
дырявые сандали леты
на босу ногу бога
последствие ожога
утраты человека где ты
 

пленись

 
многоголосие тебя
растит сомнения глубя
и покрывает низом всех
окукливает бывший верх
 
 
заголосят в ночи права
утонет в стоне голова
и станет желтую хулу
язык тереть в своем углу
 
 
сопротивление уйдет
останется лишь кто-то тот
или не тот не стоит ждать
кого раздвинет слуха гладь
 
 
услышишь тонкий голосок
раскинешь стуками песок
напьешься криками опять
и слабым эхом сможешь стать
 
 
указкой ложного звучка
сбивает клинья с язычка
таится вверх глубокий низ
корячишься а ты пленись
 

тетрис

 
я тетрис вырастил в тарелке
он в мой смартфон уже не влез
скормил кричалки и сопелки
и он взметнулся до небес
как тот костер что рушит камень
как память что в душе жива
как потерявший брата авель
как богу в уши бы слова
 

весы

братьям-славянам

 
zegarek польские часы
а czas по-русски это время
у вечности свои весы
а мы историю лишь делим
 

«прутиком сознанья…»

 
прутиком сознанья
ковыряю лень
день как мирозданья
острая мигрень
 
 
тело распирает
и сочит слезой
чувствами по краю
прежнею грозой
 
 
нити будней серых
переплетены
даже в мыслях смелых
вдоль одной стены
 

вопросы

 
чуть протоптана тропинка
в небе лета половинка
шмель гудит и кружат осы
мне с подсказками вопросы
 

другая земля

 
насекомые наши знакомые
открывают весной карнавал
маски счастья почти невесомые
и с грустинкою тонкий вокал
 
 
не грустите прошу вас создатели
новых далей полян и полей
поживите беспечно у матери
и с заботой летайте над ней
 
 
мать-земля всех внимательно слушает
до последнего трудного дня
и хотя постепенно всех скушает
но родится другая земля
 

«рекламной паузой дождя…»

 
рекламной паузой дождя
смывает лето с улиц
и перемены не дождясь
стоят дома сутулясь
 
 
они глядят на белый свет
давно в оттенках серых
и зажигая в окнах свет
выращивают смелых
 
 
выращивают из дождя
по каплям собирая
в одном окне себе вождя
в другом же самурая
 

в ссоре

 
еще ноябрь уже зима
с природным разумом все в ссоре
лишь дворники как волонтеры
им некогда сходить с ума
 

«пулеметной лентой сговор…»

 
пулеметной лентой сговор
ставит новостей кресты
снова льется хлестко слово
красное как кровь не ссы
опрометчивость признанья
распрямится в наш живот
отравленьем наказаньем
в полный рост и запоет
крыша небо голубое
гой еси да гой еси
раз всегда у нас такое
будем снова грязь месить
но очистим наши банки
вытащим из них рубли
и чапая петьку анку
станем мы всерьез гуглить
петьку сбросим с самолета
на передний край зари
пусть оставит он пилоту
деньги кровные свои
пусть покажет мореманам
плыть куда как песни петь
будет славным атаманом
(только пить бросай-ка петь
и за анкой волочиться
пулеметной лентой зря)
вместе мы игру зарница
восстановим и царя
будем бить челом поклоны
и звездой украсим путь
в доме новые иконы
но о старых не забудь
за окном опять малина
песенки про пять минут
и пилоты наши спины
в штопор падая согнут
 

речное

 
плоскодонки днище тонко
смазано смолой
пятилетнего ребенка
взял старик с собой
 
 
порыбачить посудачить
жизнь повспоминать
смерть колхозной верной клячи
пережить опять
 
 
а мальчишке не сидится
вертится пострел
не понять ему границы
стариковских дел
 
 
кажется чего жалеть-то
лошаденку ту
что в далеком лихолетьи
близила мечту
 
 
помогала путь крестьянский
с песней скоротать
выносила грубость пьянство
и везла в кровать
 
 
мальчугану деда речи
не понять до дня
первой радостной той встречи
с полем на конях
 
 
местный фермер их в ночное
заберет с собой
и тогда всплывет речное
с дедовской слезой
 

из почв

 
бурелом так бурелом
мы шагаем напролом
впереди шумит река
позади весна легка
 
 
будет дождик моросить
ветру вслед по всей руси
занесет быльем среды
лета быстрого следы
 
 
но мы строим белый храм
выбросив из дома хлам
вывернув карманов ночь
звездами летим из почв
 

все отразится

 
играть в очко с тобою время
мне не под силу но хотя
возьму опять я карту с теми
сердечными следами в ряд
 
 
прибавлю в пику даму слева
и забубенного вальта
и короля без королевы
без надобности для понта
 
 
но в зеркале кривой эпохи
все отразится без прикрас
бэгэ рок мертв как и курёхин
а я кричу с любэ атас
 

за чертой

 
через поле и овраги
отпечатаны шаги
чиркнув спичкой на бумаге
их проложили враги
 
 
дым причудливо витает
попадает в потолок
там свои следы оставит
догорающий листок
 
 
а враги уходят полем
недописанным пока
уничтожить бы их что ли
но дрожит моя рука
 
 
может не было их вовсе
лишь в ушах досадный шум
к переходу приготовься
сам не свой смекает ум
 
 
за чертой не будет больше
ни врагов ни дураков
правда тело станет тоньше
называется морковь
 

невеселые картинки

 
снег растаял вечер близко
с крыш стекает серый сок
нависает осень низко
давит первый зимний смог
 
 
грязь на брюках на ботинках
через форточки сквозняк
невеселые картинки
и внутри души возня
 

«восковой солдатик…»

 
восковой солдатик
проиграл борьбу
в темноте создатель
растворил судьбу
 
 
изразцовый вечер
на печи лежит
брошенный на плечи
страшно плед дрожит
 
 
слышен у порога
комариный писк
переводит бога
в темной жизни риск
 

«дрожит и голосит мобильник…»

 
дрожит и голосит мобильник
а я ищу в душе рубильник
желаю вырубить на стенах звуки
и наложить поверх них руки
мне очень нужен день смиренья
в давно прошедший день рожденья
веселья чтобы никакого
и позвонил бы брат мой вова
сказал привет как жизнь и где ты
погода как жена и дети
и я ответил бы негромко
да все путем вот только ломка
не понял крикнул он бы в ухо
старик и на тебя проруха
ты куришь или что похуже
с бутылкой вроде не был дружен
да нет в ответ без укоризны
сломался я на смысле жизни
 

внутри дороги млечной

 
зимой с женой приехали на дачу
земля давно ждала нас как всегда
я расчищал дорожки наудачу
и ледяная лопалась слюда
 
 
все было запорошено лишь нитки
шагами вычищенных скользких страз
и бусы превратившиеся в слитки
посеребренных и усталых глаз
 
 
хозяйка в доме растопила печку
и в сад тянуло пористым дымком
а я стоял внутри дороги млечной
и сглатывал колючий едкий ком
 

лента жизни

 
так с лентой жизни повелось давным-давно
судьбой различное снимается кино
комедия фантастика ужастик драма
для избранных или широкого экрана
 
 
полнометражный и увы короткий метр
многосерийный у кого-то например
судьба отмерила кому-то пленки мало
завязку сразу завершив немым финалом
 

«привкус боли разной крови…»

 
привкус боли разной крови
мы себя из бед построим
скажем тем и этим shit
память мысли ворошит
 
 
обернемся и поплачем
над судьбой над неудачей
и курнем до пепла дней
правит нами берендей
 
 
мы из прошлого солдаты
переводчики возврата
перебежчики страны
чудь и меря нам верны
 
 
в берендеевке долями
занимаются делами
от большого пирога
крошки принято ругать
 
 
а за морем жизнь получше
там зверья полно и кущи
неизведанных красот
и по цепи бродит кот
 
 
где же взять хоть плот хоть лодку
сочиним мы их в охотку
лежа в поле на траве
с берендеем в голове
 
 
к остову приладим весла
уплывем на тайный остров
там покажем сразу всем
что мы против серых схем
 
 
против курса из фальшстартов
сбитых пэвэо стандартов
мы напротив всех живем
но возьмем да и умрем
 
 
высосут тогда из пальца
образ вечного страдальца
берендеевой страны
где все родиной больны
 

суть времени

 
суть времени укрыта вечности сутаной
но открывается в немилосердный миг
вчера еще играл со светлой тихой тайной
сегодня плохо спишь а завтра ты старик
 

губа не дура

 
губа не дура мне сказал начальник
а я давно уже как медный чайник
так хочется зарплату мне побольше
и чтобы побывать не только в польше
 
 
мне видятся мальдивы и карибы
песок и экзотические рыбы
и аниматор с ярким опахалом
и та что назовет меня нахалом
 
 
губа не дура мне сказал начальник
но ты давно не новичок не чайник
работать с пользой должен много больше
в командировку завтра едешь в польшу