Текст книги "Визажист"

1 Я

Кто-то может счесть меня безумной, но я убедилась, что косметика способна творить чудеса. Уверена, есть те, которые со мной согласятся. Справедливость моего убеждения доказывают не только образы «до и после», но и примеры женщин, не плохо устроившихся благодаря макияжу.

Меня зовут Ева Катанаева. Я – визажист. Я отношусь к категории людей, прозванных блогерами «бьюти-маньяками» Косметика для меня нечто большее, чем просто средства ухода и красоты. Косметика для меня – это смысл жизни. Она то, без чего я уже себя не представляю. Я всегда должна с ней работать, всегда должна что-то ею творить, кого-то превращать в улучшенную версию. На что я готова ради палетки от люксового бренда? А вы видели яркость качественных палеток? В сравнении с ними образ жизни 90% населения станы – просто блеклое пятно. Некий бледный Нюд, который не возможно заметить не приглядевшись. Поэтому я на многое способна. Это я докажу на примере.

Оговоримся сразу. Знакомясь с моей жизнью, отключайте критерии оценки: хороший я человек или плохой. Я способна на разное. Жизнь научила меня быть разной и не пытаться разбираться в самих людях, но лишь в ситуациях, которые нас столкнули. Если выгодно, я сама милота. В жизни нужно уподобиться ВВ-крему. Уметь принимать любой оттенок, не выдавая при этом себя.

Есть ли те, кого я по настоящему люблю? Да. Но это моя семья. Все остальное – гости места, рабы случая, проходящие мимо путники.

Детство. Всегда завидую тем, у кого его не было. У меня было. Не понятно, зачем прожитые годы, беготня по гаражам и стройкам, походы на природу на прокормку комаров и бесполезная школа. Друзья, подружки, имен которых я не помню. Если бы я могла вернуть годы, проведенные в детстве, я бы проводила его за изучением и самообразованием, которое одно лишь по настоящему способно не дать скучать. Как приятно, когда всегда есть мысли, когда есть те, кто заслуживает, чтобы о них размышляли. Я не пытаюсь никого мотивировать на изучение истории – боже упаси! Это я такая, что люблю иногда у камина, прослушивая Qntal, налить себе свой любимый (стакан водки) – шучу, – зеленый чай с жасмином и порассуждать о загадках ярких личностей. И знаете, что ничего мне так не помогло в креативности визажа, как знание истории и умении разбираться в живописи. А уж как это помогает в общении с клиентами! Но другим визажистам я не советую повторять мой опыт. Можно отпугнуть.

Родители. Вот тут задержимся. Сколько помню своего отца – постоянно пьяный. Возможно это единственное, что я о нем запомнила. Если вглядываться в тот туман, которым стало мое прошлое до 14 лет, то в нем узнаются черты трезвого отца. Трезвый, он был подобен призраку, который был до того не заметен, что можно было опасаться невольных попыток пройти сквозь него. Как выпьет, так все! Я – мразь! Я – неблагодарна! Мать – проститутка и бабушка тоже проститутка. Все у него на работе скаты! А вот он еще всем покажет, какой он КМС!

Я видела его белые горячки: «Наводнение епта! Реально везде вода! Вы чего разлеглись? (четыре часа утра!) Бог наводнение наслал!» Вот мы намучились с ним! Я видела его воровство, когда он пропивал даже стопки чистых тетрадей, наборы ручек и карандаши. Потом дошло до продажи моего школьного рюкзака. Я поняла одно: если хочешь быть по настоящему счастливой, то все бери в свои руки! И совершенно не надо пытаться никого спасти и вылечить. Моя мать это пыталась. Даже когда он бегал по дому за ней с огромным острым напильником, она пыталась. Когда он в дверях ломал ключи, чтобы мы не вышли и не открыли полиции – она тоже пыталась. Когда он душил меня – она пыталась. Она пыталась, а я ее за это ненавидела. Мать вызывала у меня отвращение своей заботой о том, кто об нее и об меня вытирал ноги. Как-то он не оставил в доме ни одного стеклянного стакана и чашки – перебил все! Другими словами, не из чего было даже выпить воды. Убирая за ним стекла, я предложила в свои 14 лет матери избавиться от него. Я привела ей пример, казавшийся мне в те годы приемлемым:

–Имея куда меньше оснований, Урбан VI разделался с шестью кардиналами! Если бы у него в Латеране так себя кто-то вел, я представляю, что в ним бы стало! Мы имеем примеры того, как надо себя вести, когда угрожает опасность. Я предлагаю его отравить!

Видели бы вы ее глаза: как беременная крольчиха выпучила их на меня:

–Я тебя в психушку сдам! И книги твои исторические выброшу! Грех ведь даже желать такое!

В этот момент, я нашла еще одно слово, ставшее в моей жизни под строгий запрет и способное мешать освободиться от опасности: «грех». Ничего не желаю об этом больше слышать! Я беру все в свои руки. Все решаю сама. Пример Урбана сейчас спустя годы не кажется мне корректным, но тогда был вполне мотивирующим на действия. В те годы была волна отравлений денатуратами. Это были 2000-е годы. И я подмешала в спирт папаше разные прелести. Я почему-то не переживала ни за что. Не умрет, так хоть в больничке полежит, я отдохну. Но я услышала, как он задыхается. Мать была на работе (он уже не работал в то время). Это были скверные звуки. Когда рухнуло его тело, я вышла из комнаты и увидела папашу лежащим около стола, лицом вниз. Мне 14 лет. На вашем месте я бы тоже была в ужасе.

Урбан VI. Бартоломео Приньяно. Если бы я не посмотрела тогда документальный фильм о нем, если бы не изучала историю столь страстно, совершила ли я убийство? Решилась бы? Этот вопрос для меня и сейчас открыт. Нет, я не отговариваю никого приучать детей к истории, но все же призываю следить за выбранными ими кумирами. Для моего папаши было бы лучше, если бы моим кумиром была Ольга Бузова.

Мать орала! Вот этого я никогда не смогу понять. Дорогие женщины, не будьте вы мамами мужикам! Нельзя вообще любить мужчин. Детей должны, домашних любимцев – обязательно. Мужчин – никогда! Только себя надо любить! Причем это касается любых мужчин. Чуть позже станет ясно, почему я делаю такой акцент. Когда мы их любим, они наглеют. Они чувствуют это и позволяют себе нас игнорировать, оставлять без подарков, посылать на разные буквы, изменять. Я поняла, чтобы был счастливый брак, женщина должна всю жизнь играть в стадию «он мне только нравится». Мужчина вечный охотник и завоеватель. Наша задача стать для него вечной добычей. Когда женщина любит себя, ее любит весь мир. Я сама говорю, а на те же грабли наступила. Причем так хорошо меня огрело полбу!

Пока были похороны, мать орала, убивалась, два раза в обморок падала. Я тогда смотрела на это и ничего не ощущала, кроме отвращения. Мы могли быть вместо него, если бы не я! Да, я – убийца! Но могла бы стать жертвой. Как она могла простить и забыть, как он с ножом на меня кидался и если бы я не успела запереться в ванной на швабру, не писала бы я этих строк сейчас. А как она причитала! У меня из ушей чуть кровь не пошла! Все местные мертвецы, наверное, прослезились в своих гробах. Больше всего мне ее фраза понравилась: «Не придешь больше ко мне, не обнимешь меня, не скажешь – любимая моя!» Я не помню ни одного такого момента! «Две бабы в доме ни одна дать не может!» – это я помню! Причем это было сказано при моей подруге. Потом вся школа надо мной смеялась. Я все похороны смотрела на нее, на безобразно намалеванного папашу в гробу и думала: может я из детдома?

Она не узнала, что это я. Впоследствии, когда я отправила в мир иной ее нового сожителя и его друга, она стала догадываться. Но как привыкшая прятаться под панцирь, никогда не говорила со мной об этом. Меня это полностью устраивало. Жизнь пошла в гору. Я смогла больше посвящать времени учебе. В те годы я хотела стать историком. Не просто школьным преподавателем, а историком, подобным Наталье Басовской, Понасенкову или Умберто Эко. Вместо того, чтобы лишь цитировать исторические факты и умничать, я научилась их применять в жизни, благодаря чему избежала многих ошибок. Дома царил порядок, чистота, тишина и спокойствие. Косметикой я тогда интересовалась не особо. Она у меня была, но лишь чтобы не отставать от других одноклассниц. В те годы макияж был примитивным и о нем, как об искусстве ни у кого не шла речь. Для меня это были подкрашенные глаза, немного теней, розовая помада. Иногда подводка для век. Из уходового – пару обычных кремов. Мать моя вообще никогда не красилась. Разве что губки едва-едва. Два года мы жили вполне дружно. Все было отлично!

Тишине пришел конец, когда мать встретила его. Это существо звали дядя Рома. Мать до последнего скрывала, что имеет отношения на стороне. Когда она со мной заговорила о них, я едва сдержала гнев. Мне прекрасно была известна ее наивность, при которой редко когда выбор бывает верным и безопасным. Как же я была права! Дядя Рома представлял собой пересидка, покрытого наколками, вечно «на понтах». Оказывается, он недавно освободился и жил в своем частном доме, оставшимся ему от матери. Когда дядя Рома переехал на свою беду к нам, этот дом превратился в дачу. Невысокий, худой, безобразный, неухоженный. И снова любитель выпить, притащить домой «братву», но до наглых выходок пока не доходило. Я сразу же от него отгородилась стеной, когда поняла: говорить с ним не о чем, смотреть не на что, зато следить за ним нужно постоянно. Мать опять терпела. Она терпела сперва лишь его попойки, потом пошли рукоприкладства (причем, я могла утром увидеть ее с синяком). Дома стали собираться не весть кто. Одни из его дружков, такого же опыта жизни, решил приударить за мной. Дядя Рома мне этого Семена всячески рекомендовал – повзрослеешь, замуж за него выйдешь. Мне в ту пору было уже 17 лет. А там Сема – слепым позавидуешь! Настал момент, когда я поняла, что с меня хватит!

Как это произошло. Дядя Рома любил нас заставлять по выходным дням ездить с ним на дачу с его компанией. Там были алкаши, пересидки и моя, уже начавшая обильно выпивать, маманя. Напиваясь, он любил представлять мою мать словами «РСП» – разведенка с прицепом. Я в тот вечер снова услышав это, поправила его: «Она не разведенка с прицепом. Она вдова. Овдоветь она может и снова. Хотя вы и не расписаны».

Он разозлился, погрозил мне, пообещал «позже поговорить». Позже он уже рассказывал, какая я сука святому Петру. Как-то он разглагольствовал со мной об Александре Македонском. Ничего интересного и нового он мне не сообщил, но мне понравилось его желание «хоть немножко пожить его судьбой». Немножко я ему устроить смогла. В этот момент я подумала, что меня наверное сопровождает по жизни что-то темное, что-то из другого мира. Как-то, словно по воле Сатаны, я нашла на полке с книгами в кабинете биологии, на перемене, брошюру: «Ядовитые растения России» Пикунова. Весь урок я ее читала. И тут, на шестидесятой странице он – Veratrum. В России он известен под именем Черемицы Лобеля. В конце описания растения – самое судьбоносное для дяди Ромы:

«Растение ядовито! При отравлении дыхание и пульс замедляются, наступает расслабление скелетных мышц, сменяющееся судорогами. Корнями Черемицы Лобеля был отравлен Великий полководец Александр Македонский».

Я узнала его на картинке. Это сорняк, которого до пояса на даче. Больше всего его у леса. Ну, думаю, дядя Рома, я исполню твое неосторожное желание!

И вот, дача! Огород, овощи и жаренный шашлык. Сема, ходит за мной, как куропатка за преподобным Паисием Святогорцем. Еле как от него отделалась! Около леса я выкопала корневище. Почистила его от кожуры, нарезала мелко-мелко, потом выжала в бутылек из под глицерина, сок. Получилось много и с мякотью. Отчим возился около мяса, а Сема стругал овощи на салат. Я сидела рядом с пакетом нарезанных корней Черемицы и выжидала момент. Салат состоял из огурцов, помидоров, листьев салата, лука. Нарезая овощи, Сема признался мне, совершенно трезвый:

–Я тебя люблю, Ева. Я знаю, что ты никогда не предпочтешь такого, как я, но ты должна знать. Слушай сейчас. Я потом не смогу это сказать, потому что не решусь! Я готов понять твой отказ и больше никогда не появляться в твоем доме. Тебе семнадцать, мне двадцать шесть. Ну а что поделать! Сердцу не прикажешь…

Этому человеку предстояло умереть сегодня. Так что я не ощутила себя набоковской Лолитой, не надейтесь. Я ждала одного – момента!

–Я верю тебе, – ответила я. Но подбежала мама и отвлекала нас своей болтовней. Пока Сема искал в доме растительное масло, я приправила салат смертью. Он вернулся и продолжил.

–Я как тебя увидел, только тогда понял, что не смогу тебя забыть.

Вот он уже пробует салатик. Вот и дядя Рома закусил им. Мама потянулась. Я, подскочив, ударила по руке. Она роняет вилку.

–Что с тобой?

–Комар! – ответила я. – Мам, можно тебя на минутку.

Я отвела ее и заняла разговором о всякой чуши, которая меня якобы заботила. Сема смотрел косо, думая, не сообщаю ли я матери о его признании. Нет. Не сообщила. Это для меня не играло никакой важности. Вообще-то я не собиралась его травить. Но как говорил Сталин: «Лес рубят – щепки летят!»

Им стало плохо где-то минут через двадцать или меньше. Мать носилась с криками, паниковала. Я пила апельсиновый сок и наблюдала за этим. Кажется, она даже не заметила на моем лице насмешек. Это реально было смешно: два мужика корчатся от судорог, а от одного к другому бегает моя мать, крича в телефон, что тут умирают! И тут меня осенило: я нахожусь при уникальном моменте: так же умирал Великий полководец. И стала наблюдать за смертью двух мужчин со всем вниманием. Они не издавали ни звука. Когда судороги усилились, дядя Рома откусил часть языка. Это было серьезное зрелище. Значит и Александр Македонский умер в страшных мучениях. Скорая приехала, когда оба были уже мертвы. Дядя Рома лежал весь в земле на грядке с морковью, а Сема передавив мамины Анютины Глазки, перешел в мир иной окруженный хризантемами.

Полиция. В ту пору Милиция. Эти меня достали! Что? Как? Кто? Когда? Откуда? Где? Я и мать на все отвечали: «Не знаем. Ничего не знаем». Но самый кошмар начался после экспертиз и вскрытия. Меня до двух ночи продержали в отделении, где опрашивали, как едва ли не подозреваемую. Я также на все: «Не знаю. Семен сам рвал овощи, зелень, все сам резал и как там оказались эти корни – не знаю!». Мотива так и не нашли. Я всех в участке уверяла, что Сема мне нравился и если бы не мои семнадцать, я бы за него вышла замуж прямо с разбега. Финал таков: дело закрыли.

Мама. Конечно, она едва меня не выдала. На вопрос следователя, почему она не пробовала салат, мама ответила: «Я уже было взяла его, но дочь ударила меня по руке, убив на ней комара». Ну ни дура ли! Потом спохватилась, и еще хуже сделала, уклоняясь. У следователя возникло подозрение, что мама что-то скрывает. Вот тут начался кошмар. Но я стояла на своем. К тому же у меня блестящая характеристика со школы, победы на городских олимпиадах по литературе, геометрии, победа на олимпиаде по истории. Пронесло!

Когда все улеглось, в один из вечеров, мама вошла в комнату ко мне и решила высказаться:

–Это ты убила их! Это ты отравила их. Рома мне приснился и все рассказал.

–Просто таки новелла Боккаччо, – ответила я, не отвлекаясь от конспекта.

–Ты, Ева, чудовище, которое я вырастила!

–Все сказала? Тогда не мешай мне готовится. У меня завтра важный день, – прервала ее я.

Курица! К чему бы мы пришли, если бы я не вмешалась? Дом наш превращался в притон. У нас уже собирались наркоманы. Ширялись прямо на кухне. Дядя Рома нигде не работал и работу не искал. При этом он очень любил одеться как «четкий пацанчик», любил хорошие сигареты, постоянно нужны были деньги ему на траву, на пойло. Я не могла ни учиться, ни жить. Я не могла даже в халате по дому ходить. На меня тут же обрушивались взоры этих недоносков и самого дяди Ромы. Как-то вечером, когда мама моя, уже научившаяся хорошо заливать за шиворот, спала, я слушала, как толпа алкашей и наркоманов обсуждают как бы они меня все по очереди. Как раз мы проходили историю Екатерининской эпохи, и в учебнике была иллюстрация простой русской женщины, православной христианки Дарьи Николаевны Салтыковой. В руке у нее был кнут, которым она стегала крестьянина.

–Дарья Николаевна, – обратилась я к ней, рассматривая ее лицо, полное ярости, – что бы вы сделали на моем месте?

Она знала, что с такими делать. Имея куда меньше оснований, она замучила 139 крестьян. Вот, с кого я взяла пример в тот период. С этого момента я слушала о себе гадкие пошлости уже спокойно. Я уже знала, что у меня будет поддержка в задуманном.

2 Римское СПА.

После смерти дяди Ромы жизнь снова пошла своим привычным чередом. Мать косилась на меня долго, часто ворчала:

–Можно есть? Меня, надеюсь, не отравишь?

–А кто мне будет варить сосиски по утрам? – отвечала ей я.

Но в остальном все было прекрасно. Я закончила школу и поступила в Университет на исторический. Поступила сама, сдав успешно все экзамены. Я получала стипендию, которую копила. Но чем больше я училась, тем больше разочаровывалась. Как ужасно понять, что это не твой путь, когда уже столько по нему прошла! К самой истории, как к науке, я не охладела. Но в это время я поняла, что хочу творить сама, хочу что-то создавать, нести что-то в мир, делать его красивее.

В те дни я познакомилась с Димой. Красивый, высокий, спортивный. Ему было двадцать лет. Он уже работал автомехаником. Он ухаживал, дарил цветы. Не сказала бы, что мне было с ним дико интересно, но я ни от кого и не требую иметь такие же интересы, как у меня. Поэтому меня он вполне устраивал. Но пробыли мы вместе не долго. Дима мне предпочел другую. Я тогда просто исходилась от ярости и обиды. К тому же мне так трудно было отвечать на вопросы: «Дима? Не мы не вместе. Он меня бросил». Значит во мне что-то не так. На самом деле просто он так решил.

Что я сделала в тот, сложный для меня период? Я решила не думать о мелочах. Что такое муж бросил, парень бросил, предпочел другую? Что это по сравнению с бедами обвиненной в колдовстве и замученной пытками Кристины Бефген в 1636 году? Вот там я понимаю: на самом деле ужасная судьба. А это… плюнуть и растереть! Я решила воспользоваться летними деньками и перестроить свою комнату. Что я для этого сделала? Накупила гипсовых смесей, содрала скучные обои, и превратила стены в каменную кладку. Из смеси сделала барельеф с изображением дракона. Массивный дракон получился как-то сам. Я просто думала о Нем, о Том, Кто так назван в Библии. Вышло великолепно. Я сделала карнизы, поделив стены на две части и этим увеличив ее визуально. Затем я пошла еще дальше. Из смеси я сформировала факелы, в которые вбила иглы, чтобы на них насаживать свечи. Все я покрыла темным серым оттенком. Где-то светлее, как например кайма барельефа, где-то темнее – сама кладка и прожилки между камнями. Дракона я покрыла матовой черной краской. Потолок я также превратила в кладку, чтобы было уже сложнее. Выбросив старый ленолеум, я сделала стяжку из цементной смеси, уподобив ее полам замка. Пол я покрыла лаком, добавив в него черный колер. Стол и стул я покрыла черной краской, как и изголовье и ножки кровати.

У меня были еще деньги и я позволила себе купить готическое покрывало для постели. Но полностью завершила атмосферу искусственная паутина, которой я украсила углы комнаты. И вот, одиночества больше я ни ощущала никогда. Комната словно переносила меня в другой мир, где было все таким, как я люблю. Наверное тогда я полностью утвердилась в желании именно творить, преображать. Мама была против с самого начала. Но я бы не стала тем, кем я стала, если бы всех вокруг слушала. Я уничтожила одиночество в себе и депрессию. Какой там Дима! Я превратила свое жилище в средневековый замок! Никому не позволила ни фотосессий у себя проводить, ни просто фотографироваться. Я ревновала свой «замок» ко всем. И вообще я поняла: красиво жить не запретишь! Дешевый ремонт, зато сколько было желающих хотя бы побывать у меня. По всему району и Университету ходили слухи, что у меня не квартира, а замок! Они были правы. Впоследствии я дополнила интерьер статуями демонов. По ночам, когда за окном гроза и блики молнии, я люблю смотреть на них, мускулистых красавцев с оскалом. И порой кажется: сейчас молния сверкнет, а они головы на меня повернули. Жаль, но я этого так и не дождалась.

Поразительно, насколько я оказалась близка по духу к Тьме. Ars Diaboli. Это не миф. Я никогда не имела ничего общего со стройкой и гипсовыми смесями. Как-то сама собой эта мысль пришла мне в голову. Я просто как тряпка после расставания с Димой, расползлась по кровати, не вставала, ждала его звонка и просила: «Если вы есть, демоны, дайте мне сил выдержать!» И они дали. Я вдруг поняла, что живу как… не стану выражаться. И я поняла: я хочу жить так, как этого требует моя душа. И вот, я уже пью красное вино из бокала, слушаю грегорианский хорал и тени от горящих в факелах свечей пляшут бесами вокруг меня. Еще немного и из тьмы появится Он, кого я изображала на стене. Он словно Сам себя изобразил моими руками. Я делала Его просто как шла рука. Он не страшный. Он красивый и немного ухмыляется, взирая на меня. Он словно говорит: «Почему ты плачешь? Я здесь, я рядом, я всегда с тобой». И чем больше я делала Его, тем сильнее в Него влюблялась. Вы можете, как угодно к этому относиться, можете принимать или не принимать это. Я рассказываю, как это случилось со мной.

Как-то дождливым холодным вечером, я проводила время, выпивая вино, слушая QNTAL, и говорила с Древним Драконом.

–Если я хоть немного талантлива, уместно ли будет мне становиться историком? Есть ли во мне еще какие-то таланты, которые Ты мог бы раскрыть? Если я сама буду пытаться искать себя, это займет много времени, к тому же я запутаюсь.

На самом деле я много раз взывала к Нему. Но в тот вечер, это было так эмоционально, что Он все же указал мне путь. Позвонили в дверь. Мама работала в ночь и я была одна. В дверь позвонила старуха, пропитая дотла. Она жила в соседнем подъезде и ее все знали. Саму ее всю трясло. Было видно, что ей плохо. Я не помню, как ее звали. Но это и не важно для нас.

Они обе пришли – моя судьба и старуха. Обе вместе. У них был черный пакет. В нем было то, что мне предложили купить.

–Ты молодая, за собой будешь ухаживать, – сказала мне старуха и протянула пакет.

Я заглянула – там какие-то упаковки, тубы и баночки. Все запечатано. Сроки годности вроде бы свежие. На упаковках было слово SPA. Оказалось, что это итальянская фирма, выпустившая линейку для домашнего СПА. Я дала старухе триста рублей, которые она просила за этот набор. Она ушла, чтобы заполнить себя порами спирта, в которых она через месяц сгорит. Ее труп найдут рано утром около пропитанной молитвами стены церкви Святого Николая. Старуха ушла. Моя судьба осталась.

Тогда я ничего не поняла. Не поняла, что это указанный мне путь. Я просто окунулась в СПА. До этой ночи от меня все ритуалы ухода за телом были так далеки. А ведь в этом скрыта духовность. Но в ту ночь, когда все эти пять средств поочередно коснулись моего тела, я поняла, что люблю только себя. Соляной скраб, переполненный маслами и экстрактами убедил меня – есть Ты, Ева, и все остальное – ничто! Нет никаких других, есть только Ты!

Освободиться от приятного плена скраба и обитавших в нем масел мне помогло пенящееся масло. Крем для тела завершил этот ритуал. Обласканое тело после такой СПА-оргии, свидетелями которой стали лишь драконьи взоры свечей, было благодарно мне. Я была знакома с уходом для тела. Но для меня все это не имело особого значения. В основном я просто принимала наскоро душ и покидала ванную. Но в ту ночь бьюти-мир словно открылся для меня и вдохнул в меня свой мистицизм, которого в этом мире не меньше, чем в любой религии. Одно лишь условие – люби только себя!

Конечно, для всех понятия СПА может быть разным. Для графини Баттори – это одно, для меня – другое. Но в основе всего лежит любовь к себе. Но должна предупредить, что если надумаете столь серьезно подойти к такому отдыху, как домашнее СПА, то важно, чтобы вам никто не помешал в его проведении. Это ваша магия, ваш ритуал, ваша ночь. Никто не должен мешать в проведении акта любви к себе. Уж мне поверьте.

Senus per aquam – красота от воды. СПА пришло к нам из глубины веков, когда Цицерон выступал с речами, Колизей рукоплескал позорной смерти христиан, а Валерия Мессалина соревновалась в разврате с Присциллой. Люблю, когда временные грани стираются…

Ловушка захлопнулась. Я осталась внутри. Мне стало ясно все. В одну ночь я полностью изменилась. В объятиях бархатной структуры крема с его ароматом, словно шепотом, я набрала в поисковике: «Техники макияжа». Тогда я еще не успела осознать, что это и был мой путь, выбранный мне Древним Драконом, от Которого исходит все прекрасное. Я никогда не сомневалась, что Он вдохновитель искусства и покровитель его, источник тщеславия и талантов. Но чтобы – искусство макияжа!

Поисковик выдал мне различные видеоуроки. Я и до них представляла, как разнообразен и безграничен мир макияжа. Но не думала, что и сама скоро стану такие арт-макияжи создавать, что не веришь сама себе! Я достала свою косметичку. Бедная, как французская казна в Столетнюю войну. Какая то, тусклая палетка, что-то нюдовое. Плотом два карандаша, одна жидкая подводка, два нюдовых оттенка помад, пудра, дрянной дешевый тон – кажется, все. Но не только убожество косметички напугало меня. Мне открылось, что все это время я ходила с кривыми бровями, не имея представления, как правильно их подчеркивать. Я не правильно рисовала стрелки, хотя и могла их рисовать ровно. Я не умела увидеть. О, Понтий Пилат! Не того ты распял! Я заслужила этого куда больше! За такие брови надо казнить без всякого суда! И я удивлялась, что Дима предпочел мне другую? Я немедленно поставила себе цель: научиться искусству макияжа!

Сперва я тренировалась на себе. Потом жертвой стала мама. Когда продвижения в технике нанесения и растушевки стали заметны, я стала приглашать подруг. И, – слава Древнему Дракону! – у меня стало получаться все лучше. Первые заработанные деньги я получила от матери своей подруги, которую я готовила ко Дню Рождения. Я помню тот день моего первого заработка.

–Это что? Такой аромат у средства приятный?

–Это база под тени.

–А зачем?

–Разглаживает рельеф и сухие тени ложатся гладко. Да, аромат приятный и легкий, как доброе пророчество, оставленное призраком перед тем, как исчезнуть. Он не долго пробудет на вас.

В тот момент я себя такой важной и продвинутой почувствовала. Тогда все эти нюансы были не многим известны. Но не всегда у меня все получалось. Как-то я так переиграла с тоном, что превратила девчонку в одну из мумий короля Ферранте. Но кто не делает ошибок…

3 Снова Я!

Я умная, красивая и гениальная! Да, я такая! Просто я не сразу это поняла. Я готова с пеной у рта доказывать, что я первая открыла контуринг носа! Еще никто не начал его делать, а я уже работала с этой техникой. Как-то на искусствоведении нам показали икону Казанской божьей матери. Пока нам рассказывали ее историю, я вглядывалась на тон лица Марии. Еще не появился ни хай-лайтер, ни бронзер, но на ней все это уже было! При чем нос сконтурирован идеально, как и делают для фотосъемок. Идеальный тон, выделены линии, контуры. Единственное, что я не оценила ее брови «подари мне айфон», а в остальном все идеально. В тот же день я попробовала играть с тонами. Сперва получалось не важно, но уже скоро техника стала улучшаться. Применять я ее могла только для фотосессий. Я красила девочек применяя эту технику. Что вы думаете? То, что сегодня практикуют все девочки, тогда оценить смогла лишь я одна. Остальные жаловались, что с контурингом носа можно показываться только прямо. С других ракурсов это выглядело, по их мнению, уродливо. В то время я еще не думала о карьере визажиста. Но мне уже многие советовали идти по этому пути.

Не оскорбляйтесь на меня, просто мы, визажисты на всех смотрим по-другому. Для нас лицо – это холст. Это пространство, на котором возникнет что-то красивое. И когда мы видим любой из портретов, мы оцениваем то, как художник выделил или скрыл недостатки. Вы думаете, Буонарроти не смог быть визажистом? Да лучшим в мире! А какого визажиста мы потеряли в лице Феофана Грека! Он смог бы делать идеальный нюдовый макияж. Смог бы превращать любую внешность в неприступную аскетическую красоту. Я люблю его работы и часто думаю о нем, как о гении визажа, а не только иконописце. Гений, он во всем – гений.

Меня в основном снабжала средствами моя подруга Софочка. Впоследствии она станет топовым стилистом, пойдя за мной в эту индустрию. А тогда это была веселушка Софочка, готовая посвящать себя всю без остатка. С ней я подружилась и познакомилась в Университете. Она могла мертвого достать своими каталогами. Я отоваривалась каталожной косметикой у нее. Именно по ее вине я так застряла.

Косметика к тому времени стала богаче ассортиментом. Стал все более и горделиво выделяться из массы Люкс. Его надменные упаковки теперь высокомерно взирали с полок прилавков дорогих магазинов косметики. Стал разнообразнее тон. Палетки теней стали ярче Сикстинской капеллы. Появились новые продукты, чьи притязания на красоту были очевидны. Народилось столько разных вариантов удобных для работы кистей. А я все с массмаркетом дешевым, как сирота! Это было переломное время для бьюти-индустрии. И я его едва не прозевала.

Ведь что такое тон для клиента? Это не просто роскошный цвет лица. Все тональные средства – это наши Хранители тайн. Они скрывают то, что мы хотим оставить в тайне и не редко доверяем нашим тональным продуктам, как священникам на исповеди. И как ужасно, когда они оказываются иезуитами! (Иезуитов в средние века часто обвиняли в том, что они выдавали инквизиции информацию, полученную ими на исповеди).

Я упустила новые марки. На Хранителях наших тайн экономить нельзя. Исключения можно делать только в случаях, если бюджетный тональник оказался таким же скрытным, как важные персоны из люкса. Появились хорошие базовые средства под тон. На них тоже не советую экономить. Если база плохая, то тон начинает капризничать, задираться, ругаться с базой и сползать до самых трусов. Хотя я склонна верить кардиналу Ришелье, сказавшему: «Предательство – это лишь вопрос времени». Это напрямую касается и тона. Даже самый стойкий тон с готовностью откроет все ваши секреты, когда придет время. Все эти консиллеры и бронзеры, словно сговорившись с тональником, начинают выдавать нас. Ничего не поделаешь, дорогие мальчики и девочки – ни в ком нельзя быть уверенным до конца.