Текст книги "Не мой вариант"

Скорее всего, источник моего бурного воображения – чертова девственность. Эта мысль преследует меня уже пять месяцев, с тех пор как Престон бросил на прощание: «На что ты надеешься, Жизель? Ты же фригидная!»

Я пробыла его невестой почти месяц, но так и не смогла… его захотеть. Просто сначала согласилась с ним встречаться, а потом приняла его предложение пожениться.

С тех пор я силюсь доказать себе, что я нормальная, для чего ищу любви в неподобающих местах. Звучит как строка из песенки в стиле кантри.

– То, что на тебе гроздьями виснут женщины, не значит, что для обычного человека это так же просто. Я позаботилась о том, чтобы прийти не одна, но не планировала с ним уйти. У меня был план. У меня каждый раз есть план.

Он делает шаг ко мне, на его лице написано возмущение.

– Ты часто так поступаешь?

Я хмурю брови, меня раздражает недоверие в его тоне.

– Первый, Альберт, был красавчик-бухгалтер. Мы познакомились в «Старбаксе». Все бы ничего, но он взял и показал мне на телефоне фото свой бывшей и заплакал. Похоже, она хотела, чтобы он надел колечко ей на пальчик, и ему трудно изменить своему чувству долга. Я посоветовала ему с ней потолковать.

– Сколько еще их было, Жизель?

Я поворачиваюсь в кресле.

– С тобой я чувствую себя, как ученица в кабинете директора.

– Сколько?

Я сжимаю кулак. Вот надоедливый!

– Не пойму, зачем тебе это знать. Ладно, всего один, симпатяга Барри. Он написал о себе, что специализируется в области химии, вот я и подумала: «Он привержен науке, совсем как я». Оказалось, что он хочет заманить меня в «пирамиду» по продаже кухонь, но меня голыми руками не возьмешь. Я прикинулась его коллегой по продажам и в конце концов приобрела у него кухонную лопатку, – я вздыхаю. – Пришлось даже заплатить за его латте. А потом возник Родео с его милейшим эму…

– Жизель!.. – в его голосе хорошо различимо отчаяние, что заставляет меня воинственно задрать подбородок.

– Ничего не поделаешь, то и дело приходится натыкаться на откровенный брак. Только не прикидывайся, что ты в этом разбираешься, Девон. У тебя что ни месяц, то новая подружка. Сегодня ты здесь тоже не один. Почему ты не представил меня своей спутнице?

Он утомленно вздыхает во всю свою богатырскую грудную клетку.

– Кого ты с собой привела?

– У нас что, вечер вопросов?

Он улыбается так, словно заранее знает, что будет дальше.

– Знаю, ты не можешь не ответить. Елена рассказывала мне про твою проблему с вопросами.

– Вот чертовка!

Моя сестра улетела проводить медовый месяц на Гавайях с мужчиной своей мечты, но у меня ощущение, что она стоит у меня за спиной. Красавица – старшая сестра, из тени которой я никак не выйду! Я горестно вздыхаю. По крайней мере, она счастлива, ведь никто не заслужил этого так, как она. Перед ее встречей с Джеком в прошлом году я разрушила наши отношения: Престон – тогда он был ее парнем – поцеловал меня на работе в тот кошмарный день, как раз перед ее появлением. Стоит ли удивляться, что у нас с ним все пошло через пень-колоду? Нелепое начало предопределило конец.

От избытка чувств у меня сводит горло. Я встряхиваюсь, прогоняя дурные воспоминания. Для этого требуется немалое усилие.

– Меня доставил Тофер, – отвечаю я ворчливым тоном. – Я оставила свою машину в автомастерской в Дейзи и подошла к библиотеке, когда он как раз запирал дверь. Он привез меня в Нэшвилл и настоял на том, чтобы проводить меня сюда. Я ведь еще никогда ни с кем не знакомилась в баре.

Девон интересуется, что с моей машиной, я объясняю, что это «Камри» старой модификации и что этим утром она отказалась заводиться.

– Все эти твои свидания – попытки забыть Престона? – осторожно спрашивает он, садясь напротив меня.

– Лучший способ кого-то забыть – найти кого-нибудь еще.

Мы оба молчим, воздух вокруг нас так насыщен напряжением, что вибрирует. Я стараюсь поскорее сесть прямо и сосредоточиться. Не понимаю, почему пространство между нами до треска заряжено электричеством.

– Все правильно, – цедит Девон, скользя взглядом по моей блузке и заставляя его остановиться на моем лице. Наши взгляды скрещиваются, он смотрит в сторону, скребет себе подбородок.

– Кто-то из твоих друзей должен тебя с кем-нибудь познакомить…

– Вот-вот. Ты, например. Ты же мне друг?

Он хмурится.

– А как же! Могла бы не спрашивать.

Даже не знаю, почему я не могу перестать думать о тебе. Угораздило же тебя бросить на меня на свадьбе сестры взгляд пятого уровня! Вдруг дело было в моем уродливом платье? Или все-таки во мне самой?

– Вот и славно. Кого бы ты предложил мне в кавалеры? Учти, это должен быть добряк и мастер постельного дела. Даже не мастер – отличник! Не обращай внимания, Девон, иногда я несу возмутительную чушь!

Он встает и отходит.

– Кажется, кто-то вызывал отличника? Я явился на зов! – говорит Эйден, вырастая передо мной. В нем шесть футов два дюйма роста, он коротко стриженный шатен с мерцающими, как лед, голубыми глазами, сельский парень из Алабамы с улыбкой на много мегаватт, повергающей в трепет женские сердца. В команде «Тигров» он сейчас запасной квотербек, метящий на место Джека.

Плюхнувшись в кресло Девона, он подает мне стакан воды – это Девон велел ему принести мне воду.

– Между прочим, у меня тончайший слух. Я же квотербек, от меня требуются сверхчеловеческие способности. Можешь уточнить, сколько тебе нужно оргазмов? Я обеспечиваю пяток в день, могу предоставить свои рекомендации.

Меня разбирает смех, его тоже. Он примерно мой ровесник, и я еще ни разу не видела его без улыбки на лице и без девушки. На свадьбу моей сестры он заявился сразу с двумя, вроде бы близняшками, и танцевал сразу с обеими медленный танец: одна находилась перед ним, обхватив его за шею, другая сзади – обняв за талию. У них получалось лучше, чем можно было ожидать.

– Решил меня рассмешить? – спрашиваю я. Он смахивает на милого непослушного щенка, днем умильно просящего бросить ему мячик, а ночью сворачивающегося калачиком у тебя под боком.

То ли дело Девон: он – тигр среди «Тигров». То делает вид, что нежится на солнышке, подергивая хвостом, то весь вибрирует от едва сдерживаемой мощи. Сейчас, при виде Эйдена, он скалит клыки.

Что у него на уме?

В моем присутствии эти футболисты вечно перебрасываются шуточками.

Эйден ждет, пока я опорожню стакан.

– Я не собирался делать тебе больно, Жизель. До меня вообще дошло, что это ты, только когда ты плюхнулась на пол.

Я кошусь на Девона, отошедшего всего на пару шагов, опершегося о стену и доставшего телефон – изображает, что выбросил меня из головы. Тем лучше.

– Я тоже не знала, что это ты, – отвечаю я Эйдену той же монетой.

Эйден придвигается ближе.

– Ну и молодчина. Между прочим, твой кавалер удалился с какой-то брюнеткой. Надеюсь, между вами нет ничего серьезного.

– Видать, нашел себе кобылку, чтобы ускакать на ней домой, – отвечаю я со смехом.

Он хохочет во все горло.

– Чтобы меня приманить, он обещал дать поиграть с его уздечками и шпорами. Хотя бы так, а то я уже боялась, что он упомянет кнут.

Эйден покатывается со смеху, когда я, докладывая о своем прерванном свидании, припоминаю слова Родео о данном ему свыше таланте и его предложение «секса после ссоры». Не забываю просьбу о блинчиках с голубикой. Когда я замолкаю, он смахивает слезу.

– Освежающий душ!

– Вот и знакомься после этого в Интернете! – подает голос Девон, пряча телефон в карман джинсов.

– Ничего страшного, – бесстрашно возражаю я.

– Ты заслуживаешь лучшего.

– Я не самая лакомая женщина Нэшвилла.

– Ты недооцениваешь свою привлекательность, – гнет он свое, тараща на меня глаза.

Приятно слышать. Я облегченно перевожу дух.

Временно воцаряется тишина, Эйден бросает взгляд на Девона, опять с задумчивым видом поворачивается ко мне. Барабаня пальцами по столику, он, как я вижу, принимает какое-то решение.

– Вернемся к чуши, которую ты якобы несешь. Как ты отнесешься к…

Девон отлипает от стены – он движется стремительнее, чем я ожидала, – и опускает на широкое плечо Эйдена свою тяжелую ладонь.

– Отвяжись, Алабама. Она – запретный плод.

Я приосаниваюсь. Запретный плод?

Так еще можно было подумать в феврале, когда я ходила в невестах, но сейчас?!

Эйден сбрасывает руку Девона и улыбается мне так широко, что мне становится страшно за его щеки – вдруг лопнут? Его слова предназначены для Девона, но смотрит он на меня, словно я – лакомый кусочек.

– Напрасно ты воображаешь, что мне есть дело до того, какие мысли шевелятся в голове у Джека Хоука. Не ему решать, с кем мне иметь дело. Как-никак я был первым, на кого положили глаз «Тигры»…

– Не задирай нос, парень, – ворчливо осаживает его Девон.

– Ни у кого, даже у капитана команды, нет права диктовать мне, с кем общаться, – настаивает Эйден. – Ладно бы он был рядом, а так… Мы хоть тренируемся, а он нежится на пляже.

– Учти, дурачок, он вернется и накостыляет тебе по шее хоть здоровой, хоть травмированной рукой, – грозит ему Девон. – Да я и сам могу. Необязательно ждать его.

Не знала, что спортсмены такие задиры. Вот что делает избыток тестостерона!

Впрочем, мгновение – и перебранка заканчивается, а парни опрокидывают по кружке пива.

– Можно поподробнее о том, с какой стати Джек объявил меня неприкасаемой? – обращаюсь я как можно спокойнее к Эйдену, тщательно скрывая нарастающий гнев.

Он обезоруживающе улыбается. С виду он деревенщина-очаровашка, но на самом деле скользкий, как уж.

– Да ладно тебе, не огорчайся! Ну, напутствовал Джек команду. «Руки прочь, – говорит, – от сестры Елены, не то вам не поздоровится, когда я вернусь».

Я быстро множу два на два. Не сомневаюсь, что Елена сообщила Джеку о моей девственности; прибавить к этому несостоявшуюся помолвку – и становится понятно стремление Джека меня защитить. Трудно не быть ему признательной. Но как насчет моей фригидности?

Господи, вдруг он разболтал о моей девственности всей команде? Только не это! Он же так не поступил бы? Если он позволил себе такое, я его… я его… У меня перехватывает дыхание. Я трясу головой и отвергаю жуткое предположение. Не надо делать поспешных выводов.

– Я большая девочка, Эйден. Доверься своему инстинкту. Разве не так поступают все знаменитые футболисты? – Я часто моргаю.

Эйден удивленно смотрит на меня, удивление сменяется инстинктивным желанием произвести впечатление. Я улыбаюсь: пусть он чокнутый, зато умеет соблазнять.

– Эйден!.. – предостерегающе произносит Девон.

– Что? – откликается тот, не сводя с меня жаркого взгляда.

– Прекращай! Решил молча ее затрахать?

– Заткнись, Дев. Как умею, так и смотрю. Мы с ней хорошо понимаем друг друга.

– Так уж понимаем? – сухо спрашиваю я.

Эйден даже не думает отводить взгляд.

– А то нет!

Девон осуждающе кряхтит. В следующую секунду его отвлекает звонок телефона.

Я стараюсь на него не смотреть. Мне даже нравится им помыкать. Я догадываюсь, что он всего лишь действует по поручению Джека; с другой стороны, от одной мысли, что целая гурьба мужчин судачит о моей личной жизни, у меня возникает желание опрокинуть столик; подвернется под руку футболист – и его опрокину.

Эйден хватает мой телефон, спрашивает пароль, вводит его и пишет свой номер.

– Держи! Позвони мне. Мы весело проведем Четвертое июля. – Он подмигивает. – Или посмотрим вдвоем хороший ужастик. Выбор за дамой.

– Я люблю фильмы ужасов, но предпочитаю фантастику.

Его голубые глаза сияют.

– Ммм… Фантастика плюс твоя восхитительная чушь!

– Мы с тобой думаем об одном и том же?

Мне хватает двух секунд на раздумье.

– «День независимости» с Уиллом Смитом?

– Ты все больше мне нравишься! – Он толкает меня кулаком в плечо. – Обожаю этот фильм!

У меня готов для него холодный душ. Я включаю брандспойт, смягчая эффект улыбкой.

– Понимаю, что ты задумал. Ты решил, что, заведя шашни со мной, сорвешь Джеку сезон в роли квотербека? Вижу, ты на все готов, лишь бы выбежать на поле в его футболке.

Он кривится и краснеет: сначала шея, потом лицо.

– Насчет последнего ты права. Рано или поздно я своего добьюсь.

– Не торопись, – осаживает его Девон. – Пока что главный – Джек. Через пару недель у него заживет плечо, и…

Эйден, не глядя, показывает Девону средний палец.

– Чтоб ты знала, ты мне нравишься.

У меня подлетают вверх брови. Я худая дылда с длинноватым носом. Меня устраивают мои скулы и голубые глаза, но не устраивает манера одеваться – в подражание мамаше. Самые сексуальные вещи в моем гардеробе – ношеные джинсовые шорты и импульсивно приобретенный розовый ремень. Куда это годится для серьезной студентки выпускного курса?

– Ты да я – это что-то! – хрипит Эйден, одаривая меня самым сокрушительным, самым завораживающим взглядом из своего арсенала, означающим «поторопись ко мне в объятия, куколка!».

Девон воздевает обе руки.

– Не верю своим глазам и ушам!

– Лучше ступай разберись со своими официантами, Дев. Кажется, они сегодня не справляются.

– А как же твои близняшки со свадьбы? Не боишься их опечалить? – спрашиваю я Эйдена. На Девона мы оба не обращаем внимания.

Эйден завладевает моей рукой.

– Я уже не помню, как их звали.

Я качаю головой и со смехом высвобождаю руку.

– Я тебя обожаю, но вешай лапшу на уши кому-нибудь другому.

Эйден для большей убедительности прижимает к груди ладонь.

– Почему ты так несерьезно ко мне относишься? Когда мы познакомились, ты была не одна, а сейчас мне выпал шанс. Считай это милым знакомством. Давай скорее сбежим отсюда. – Его тон становится все серьезнее. – На следующей неделе я выступаю в торговом центре. Мой агент утверждает, что все пройдет как по маслу. Не хочу идти туда один. Ты не представляешь, как на меня бросаются женщины!

– Звучит ужасно, – невозмутимо поддакиваю я.

– Пойдешь?

– Чтобы сдерживать твоих болельщиц, норовящих забросать тебя своими трусиками в провонявшем резиной спортивном магазине? Я бы еще клюнула на вкусную еду и на каберне хорошего урожая…

– Хватит! – Девон едва сдерживается. Он не перестает переводить взгляд с меня на Эйдена и обратно, как будто измеряет расстояние между нами.

Эйден довольно откидывается в кресле.

– Ну, ты даешь! – цедит он.

– В каком смысле? – ворчливо спрашивает Девон.

Эйден щурит глаза и выпячивает губы. Ясно, что его так и подмывает нечто брякнуть.

– Выкладывай, Алабама! – требует Девон.

Я даже не пытаюсь угадать подоплеку их выразительного переглядывания. Хотя одна догадка есть: эти двое и Джек – троица друзей, однако Девон и Джек – давние друзья, а Эйден – новичок в команде и излишне честолюбив. Ему хочется блистать в роли квотербека, но на его пути стоит Джек.

– Да ладно тебе! – примирительно бормочет Эйден.

Девон складывает руки на груди.

– Ты говорил, что вечеринка у тебя дома начнется в девять. Ты уже купил пиво? Боюсь, что нет. Не пора ли?

Эйден машет рукой.

– Времени еще вагон! – Он косится на меня. – Ты ужинала?

– Еще нет.

– Так и сидишь голодная?

Не то слово! Но…

– Вообще-то, я…

– Она ужинает со мной, – перебивает меня Девон. От удивления я роняю челюсть.

– Ну-ну… – Эйден сверлит его взглядом, потом небрежно поворачивается ко мне и разочарованно качает головой. – Что ж, тогда в следующий раз, Жизель.

Девон торопит его нетерпеливым жестом.

– Я хочу «Гиннесс». Ты пьешь «Бад Лайт», Холлису подавай «Фэт Файер». Не запутаешься? Лучше поторопись.

– Вечеринка? – спрашиваю я.

Эйден пожимает плечами.

– Будем смотреть бои без правил. Боюсь, будут одни мужчины, иначе ты бы не избежала приглашения.

Он с вызовом смотрит на Девона, как будто говорит: «Попробуй мне помешать», наклоняется ко мне и целует в щеку. Потом с ухмылкой проскакивает мимо него, машет мне рукой, произносит одними губами «позвони мне» и исчезает.

Я с глупой улыбкой смотрю ему вслед. Конечно, я не стану ему звонить. Он очень забавный и умеет заворожить, но меня к нему не тянет – не то, что к кое-кому еще. Вот от кого я с ума схожу!

На мой телефон приходит эсэмэс от Тофера. Друг спрашивает, не нужно ли мне чего, и просит прощения за то, что оставил меня одну у стойки: ему позвонил коллега, которому срочно потребовалась помощь. Я пишу ответ, коротко объясняя, что свидание оказалось неудачным.

Это происходит в полнейшей, звенящей тишине. Я чувствую на себе цепкий взгляд Девона. Спрятав телефон, я встаю и так же пристально смотрю на него.

Мысленно я считаю секунды, на шестой секунде он сдается и переключается на кого-то у меня за плечом.

– Какой еще ужин? Не надо мной манипулировать. Я сама справлюсь с Эйденом. Снаружи меня ждет Тофер, я поеду.

– Поезжай.

Оказывается, про ужин он говорил несерьезно. Я сжимаю кулаки.

Он вздыхает.

– Жизель, если тебе нужен кто-нибудь, чтобы обсудить знакомства… – Он с трудом подбирает и выдавливает слова, гримасничает, подается ко мне всем мускулистым телом, но на полпути замирает, как будто не хочет оказаться слишком близко. – Послушай! Не мое дело вмешиваться, но Эйден – не тот, с кем тебе стоило бы… – От смущения он скребет щетину на щеке.

Я бы даже его пожалела, если бы не была так рассержена. Ясно, как день, что бедняга не знает, как со мной поступить.

– Ему нравится злить Джека. Но у девушки свои потребности, Девон.

Он силится еще что-то сказать:

– Жизель…

Я прерываю его:

– Спасибо за лед и за то, что спас меня от Родео. Но больше не надо меня учить, с кем и где мне встречаться. Я взрослая женщина.

– Подожди минутку, – произносит он, когда я пытаюсь пройти мимо него. Девон хватает меня за локоть, и я вся дрожу от охватившего мою руку пламени. Дурацкая конечность, отрубить ее, что ли? Почему она так на него реагирует?

– Жизель. – Он смотрит на мои губы.

То, как он произносит мое имя – хрипло, со скрежетом, – останавливает меня на бегу. У меня перехватывает дыхание.

– Знаю, ты женщина… – Он опять ищет слова, потом спохватывается, что держит меня за локоть, разжимает пальцы, делает шаг назад и тяжело вздыхает. – Прости.

До чего странное поведение! Сначала на свадьбе сестры, теперь здесь.

Я так взволнована, что слышу свои следующие слова как будто со стороны.

– Джек объяснил, почему назвал меня «запретным плодом»?

– Теперь он твой зять и считает своим долгом тебя защищать. Он нам не доверяет. – Он медлит. – Не сердись на него.

– Я сама решу, сердиться или нет. Значит, это все, что он сказал лично обо мне?

Он замыкается, весь деревенеет, прячет руки в карманы.

– Девон?

Он опускает свои зеленые глаза.

– Послушай, мы можем поговорить позже? У меня был тяжелый день, сейчас мне уже пора идти.

Ему не терпится смыться.

Меня оглушает биение собственного сердца, в голове мутно. Ну и что с того, что я девственница? Чего тут стесняться? Вон сколько их вокруг! Главное, что я сексуальная. Я запросто могу представить сцену сближения между рослым и до ужаса сексуальным инопланетным воином и его земной избранницей, да так, что мурашки по коже побегут, но при этом никуда не деться от мысли, что сама я, возможно…

– Никакая я не фригидная, – бормочу я.

Он замирает как вкопанный.

– При чем тут это? Если я что-то сболтнул, то это было несерьезно. Ты неправильно поняла…

– Я девственница!

Каждая секунда его потрясенного молчания и поедания меня глазами насыщена осязаемым напряжением. Он делает хриплый вдох и бранится – для меня нескончаемо долго.

– Выметайтесь, все! – кричит Девон, обращаясь к немногочисленным посетителям VIP-зоны. При виде его разгневанного лица все они хватают свои стаканы и послушно покидают помещение.

Я наблюдаю за происходящим, затаив дыхание.

– Он тебя предупредил, да? – спрашиваю я шепотом.

– Жизель…

– Я задала вопрос. Изволь ответить. Таково правило вежливости. – Непроизвольно сжимая пальцы, я жду ответа. Ожидание грозит превратиться в вечность.

Он вытирает рот и проклюнувшуюся щетину на подбородке.

– Да.

3
Девон

Жизель Райли сама навредила своей репутации.

Девяносто девять процентов времени она – сама чопорность и безупречность с головы до пят. Мерзавец Престон поступил с ней отвратительно, но она не сказала о нем ни одного дурного слова. Ни разу не слышал от нее бранного словечка, а появиться без укладки для нее, кажется, невозможно.

Но сейчас по ее лопаткам струятся, сверкая, рыжевато-золотистые пряди волос – как раз такие мужчине и хочется намотать на руку.

Неудивительно, что я не в силах оторвать от нее глаз.

Кто передо мной?

Щеки горят, серебристо-голубые глаза стреляют туда-сюда, она скинула туфли и переминается с ноги на ногу. Подняв на лоб очки, Жизель разворачивается и приближается ко мне. Девушка часто дышит, ее влажная блузка приковывает мой взгляд: видно, как соски приподнимают кружево бюстгальтера. Грудь у нее небольшая, но что с того? Я все равно смотрю на нее во все глаза и прикусываю язык, едва не предложив ей надеть пиджак от греха подальше. Не хочу заслужить затрещину.

А вообще-то я не прочь схлопотать от нее пощечину. Лучше так, чем и дальше по-идиотски на нее таращиться.

Джек устроит мне выговор, когда узнает, что я дал волю языку. Но мне до лампочки! Пока у него медовый месяц, я здесь вожусь с его не вполне нормальной семейкой. Это тоже нужно учитывать.

– Так я и знала! – говорит она. – Сначала ты от меня отмахиваешься, потом начинаешь причислять меня к скучным и даже чокнутым особам. Когда Джек вернется с Гавайев, я его удушу! – Она изображает, как перекрывает кому-то кислород. – Надеюсь, акула отхватит ему бросковую руку.

Вон до чего договорилась!

– Никогда не считал тебя чокнутой! – Почему я срываюсь на крик? – И ты наименее скучная из всех, кого я знаю.

Ее глаза сверкают, как молнии в грозу.

– Отлично представляю эту картину: раздевалка, он снимает с вас, своей команды, стружку и заодно несет какую-то чушь о бедной невинной Жизель, которая еще никогда… – Ее пухлая нижняя губка дрожит с полсекунды, прежде чем она берет себя в руки и выпрямляется. – Так нельзя. Это переход на личности.

Я развожу руками.

– Мало кто это знает. Об этом обстоятельстве осведомлен только я.

Она напрягается.

– Только ты?

– Я же сказал.

– Ну, да, он шепнул одному тебе в уверенности, что ты растрезвонишь остальным. Ты всегда слушаешься Джека?

Я издаю стон.

– Он мне доверяет, Жизель! Я его лучший друг. Эйден, к примеру, не в курсе, так что держи язык за зубами в его присутствии. Если бы он знал правду… – Мне досадно оттого, что мне трудно представить, на что горазд этот непредсказуемый тип. – Если бы он знал, то, конечно, обходил бы тебя за милю. – Хорошо бы было так! – Надо будет серьезно с ним потолковать. – И от души надрать ему уши.

Ее личико заливает краска.

– Хочешь его предостеречь? Лучше уж тогда размести платное объявление в газете, Девон. Или напиши в своем Инстаграме. – Она привстает на цыпочках, чтобы быть со мной вровень, что нетрудно: она высокая и гибкая. По тому, как бурно вздымается ее грудь, видно, что она в гневе. В меня упирается стальной взгляд, пухлые губы выпячены, указательный палец тычет меня в солнечное сплетение. От нее хорошо пахнет: это не тяжелый цветочный запах, а что-то легкое, свежее, как будто прошел легкий весенний дождик. Как я раньше не замечал, какая у нее чудесная кожа – цвета персиков со сливками, светящаяся…

Я встряхиваюсь, чтобы лучше усвоить ее слова.

– Ничего я ему не скажу, боже упаси! Это не мое дело. Я о чем… – Почему она так сбивает меня с толку? Вечно в ее присутствии я сам не свой. Уж слишком она умная, слишком… содержательная.

У меня опять звонит телефон, но я не могу пошевелиться. Все мое внимание поглощено этой сумасшедшей. Она опять тычет мне пальцем в грудь. Я хватаю ее за палец и притягиваю к себе.

– Хочешь меня рассмешить? – Я приподнимаю бровь, моя цель – охладить ее гнев.

Она моргает, как будто сообразив, что оказалась слишком близко ко мне, облизывает губы.

– Нет.

Я чувствую натиск ее груди. Напрасно я считал ее мягкой… Погоди, о чем я?

– Я никому не скажу. И учти, здесь совершенно нечего стыдиться. Чудесно, что ты себя бережешь…

Она не дает мне договорить, ее голос превращается в шипение.

– Оставь свой покровительственный тон. Ты ничего не знаешь о причинах.

– Я не нарочно.

Жизель наконец отстраняется и опять принимается расхаживать туда-обратно.

– Я уже жалею, что он мне сказал, – говорю я ей в спину.

На самом деле мне было полезно узнать от Джека об этом. Когда мы с ней познакомились, она была помолвлена, но с тех пор грязное воображение не раз подсовывало мне разные картины с ней в главной роли. Я – мужчина, этим все сказано. Увидев раз, ее невозможно забыть. Сам не замечаешь, как, встав под душ, начинаешь фантазировать о ней – в очках, в жемчуге, на каблуках, и это весь ее наряд…

Я трясу головой, прогоняя неподобающие мысли. Это сродни богохульству, она же друг, до нее нельзя дотрагиваться. Между нами проведена жирная черта.

Она с усмешкой на пухлых губах возвращается ко мне. Эта картинка отпечатывается в моем мозгу, как стоп-кадр: вздымающаяся грудь, лицо в форме сердечка, плохо маскируемый юбкой широкий шаг. Она изящна и стремительна, не иначе, училась манерам и движениям на специальных курсах этикета.

Одним словом, она – леди. Хорошенькое дело!

Я на ее фоне – плохой парень. Хуже не придумаешь.

Говоря, что у меня что ни месяц новая девушка, она была недалека от истины. Женщины слетаются на меня, как мухи на мед, их притягивает моя слава, поэтому я могу быть разборчивым. Когда все кончается, я отпускаю их счастливыми и улыбающимися.

– Тебе не придется долго мучиться, храня мою тайну. Я намерена без промедления избавиться от своего изъяна.

Я тут же представляю себе Жизель в обществе, так сказать, субъекта, на котором пробу негде ставить. Меня охватывает беспричинный гнев, мышцы рук напрягаются. Я уже готов открутить паршивцу башку.

– Объясни.

Девушка вызывающе смотрит на меня и, готов поклясться, уже считает секунды.

– Я бы нарисовала тебе эту картину, но я не художница. Вообрази: щелка с перемычкой, в ней кое-что оказывается, щелк – и перемычка порвана. Готово, никто уже не обсуждает меня за моей спиной.

Выпалив эту тираду, она торопится к двери. Обтянутые узкой юбкой с высоким разрезом ягодицы призывно колышутся. Обычно она носит скромные брючки, а в эту юбку нарядилась ради свидания, что дополнительно меня бесит. Происходившее здесь было бессмыслицей с той секунды, как она распустила волосы, расстегнула пуговки на блузке и вспылила. Лучше бы она оставалась прежней Жизель…

Она оглядывается, теперь ее губы плотно сжаты, объект ее гнева – я.

– Никогда больше не назову тебя на «доске» в моем Pinterest Вареком!

– Не знаю, о чем ты! – кричу я ей вслед.

Она молча вылетает за дверь. Черт бы ее побрал, в таком состоянии с нее станется подцепить какого-нибудь случайного ковбоя и спешно проделать обещанное с его помощью.

Я бранюсь себе под нос.

– Подожди, Жизель! Давай обсудим! Ты забыла туфли и эти свои… – Я хватаю ее туфли и заколки и бегу за ней. Она опередила меня на целый десяток ярдов и теперь лавирует среди посетителей, описывая замысловатые петли, минует вышибалу. Двери распахиваются – и она исчезает.

Хорошо хотя бы то, что она покинула клуб. Доберется до дому и успокоится. Позвоню ей завтра, мы поговорим, и все обойдется. С другой стороны, мне очень не хочется, чтоб она провела всю ночь в расстроенных чувствах. Раньше я действительно собирался при случае пригласить ее поужинать. Обвести вокруг пальца Эйдлена – милое дело, но почему бы нам не приземлиться в «Милано»? Она бы села напротив меня, объяснила бы, чем вызвано ее решение прибегнуть к интернет-знакомству; я бы продемонстрировал свое умение вести себя прилично. Я бы мог много чего ей посоветовать… Одно ясно: все, кого она называет, никуда не годятся. В последнее время она растеряна, выглядит подранком, поэтому… Я бегу к выходу, полный решимости ее догнать и заставить объясниться.

– Девон! Подожди!

Чувствую на своем плече чью-то руку. Я чертыхаюсь и останавливаюсь. Тон Селены не предвещает ничего хорошего.

– Я спешу. В чем дело?

У нее измученный вид, она съела почти всю помаду с губ. Мы с ней почти одногодки и довольно похожи. Она тоже темноволосая, тоже зеленоглазая, тоже рассерженная. Наши матери – сестры, мы росли по соседству. Я поселил ее здесь год назад, когда она приехала из Калифорнии.

– Чьи это туфельки? – она указывает на туфли Жизель у меня в руках. – Если у тебя проснулся интерес к женской обуви, я могу подсказать тебе несколько магазинчиков в центре города.

– Жизель, девушки, которая здесь упала, видела? Она сбежала. – Я разрываюсь между желанием догнать Жизель и чувством долга перед Селеной.

– Я уже ей симпатизирую. Одобряю твой выбор.

– Она – друг, сестра Елены. Ты еще с ней не встречалась.

– Я обратила на нее внимание. Парень при ней был козел козлом, а она мне приглянулась.

– А мне нет. – Я предпочитаю испытывать к женщине умеренный интерес, чтобы своим чередом забыть ее. Жизель принадлежит к другой категории.

Селена вздыхает.

– Какая-то паршивка однажды разбила тебе сердце, с тех пор ты циник. Мне бы хотелось нянчить племянника или племянницу. Куда бы Ханна ни подевалась, очень надеюсь, что ей худо без тебя.

Опять она за свое!

– Хватит об этом. Что у тебя за проблема? – Я в нетерпении похлопываю себя по бедрам.

Она кривит губы.

– Вторая официантка так и не явилась, вентиляция не работает, а так все в шоколаде. Придется нанимать новых барменов. Специалист по вентиляции придет утром.

– Как я погляжу, все под контролем. – Я стараюсь не вникать во внутренние проблемы клуба. Я приобрел его как вложение средств. Абсолютный приоритет для меня – футбол. – Еще что-нибудь? – Хочу сосредоточиться на ее словах, но могу думать только о том, не обожжет ли Жизель ступни о раскаленный асфальт и нашла ли она уже Тофера; еще меня не отпускает недоумение. Чем вызваны повторяющиеся звонки отца? Я бы ответил ему раньше, но не мог себе позволить перестать наблюдать за Эйденом. Джек четко распорядился не подпускать его к Жизель. Именно поэтому я и вмешался.

– После ухода Ренди ты разрешил мне нанять кого-нибудь другого. Но кого бы я ни интервьюировала, никто не подходил. Обязательно нужен человек, иначе это место утратит популярность. – Селена держит поднос и, выжидающе на меня глядя, подпирает его бедром.

Я решаю проблему за три секунды.

– Теперь старший менеджер – ты. Надо было тебя назначить сразу после его увольнения. Найми вместо себя бармена. Вопрос снят.

Она радостно и гордо сверкает глазами.

– Ничего не выйдет. Весь клуб я не потяну. У меня даже нет диплома по бизнесу!

– Ты умная, работящая, тебя все уважают. Действуй! Хватит, возвращайся к работе.

Я уже намерен продолжить преследование Жизель на парковке, но Селена прыгает мне на шею и крепко обнимает. Поднос падает на пол, она болтает ногами в воздухе. Я хлопаю ее по спине.