Текст книги "Составительница ядов. Не влюблю, так отравлю"

Глава 18

– Вот, возьмите, барышня, – заискивающе улыбнулся Гастон и протянул мне мешочек с увесистым содержимым.

Я, конечно, не меняла, на вес деньги не считаю, но легко смогла определить, что здесь достаточно монет, чтобы купить не одно и не два приличных платья в Торговом квартале. Я развязала бечёвку, стягивающую мешочек, и увидела блеск серебра.

– Передайте вашему господину, что я благодарю его за щедрый дар, – улыбнулась я, желая казаться глупее, чем есть.

Глупышкам проще. Их скорее оставят в живых, чем наблюдательных и задающих лишние вопросы барышень.

Не время сейчас возмущаться и скулить насчёт того, как меня сюда доставили. Я ещё не дома.

Сзади послышалось насмешливое покашливание.

– Барышне пора уходить, – чинно произнёс дворецкий и снова посмотрел на меня как на проститутку, получившую слишком щедрую плату.

Мы стояли у подножия парадной лестницы, и я спиной чувствовала неприязнь уважаемого мажордома. Если бы он мог, не задумываясь и не колеблясь, выгнал бы меня взашей, да ещё пинка дал на крыльце, но правила здесь устанавливали другие.

И дворецкий прекрасно это понимал. А мне хотелось его позлить.

В своё время я достаточно натерпелась от таких вот зазнавал, которые по положению ничуть меня не выше, но спеси и гонора хоть отбавляй. Они считают себя частью имущества своего хозяина, и если тот богат, то ведут себя так, будто и они тоже располагают деньгами и занимают видное положение.

Повод я нашла быстро. У ног Гастона сидел с важным видом тот самый алхим Ле Шатон.

– Можно его погладить? – спросила я, представляя, какая, должно быть, у этого зверя мягкая плюшевая шёрстка.

– Это вы у него спросите. Они умные, – понизив голос, ответил толстяк и перекрестился. Судя по его округлившимся от ужаса глазам, он был бы рад делать что-то другое, а не ходить за алхимом, но приказы хозяина не обсуждаются.

– Можно вас погладить? – со всей серьёзной важностью спросила я, обращаясь к львёнку.

Его длинный хвост, увенчанный на конце крупными перьями песочного цвета, чуть подрагивал, а глаза смотрели добродушно, но одновременно, я это чувствовала, животное было настороже.

– А у тебя сладкая булочка, женщина, есть? – спросил он и фыркнул.

– Нет, к сожалению. Последняя лепёшка ещё с утра закончилась.

Не буду же я при всех говорить, что она же была единственной в моём рационе за сегодня!

– Жаль, но ты можешь меня погладить, – львёнок говорил, чуть растягивая слова. Время от времени он фыркал и умильно морщил нос. – А змеи у тебя тоже нет?

– Нет, простите, – растерялась я, но продолжала улыбаться. – Я их очень боюсь.

– А я люблю. Ну, гладь, мне нравится, когда чешут за левым ушком.

Не обращая внимание на сноба дворецкого, фыркающего похлеще львёнка, и Гастона который таращил на меня глаза, дивясь смелости, я наклонилась и аккуратно погладила Ле Шатона между ушей и по спинке.

Он закрыл глаза и замурчал. Шёрстка у него была, как я и думала, как меховая муфта, выставленная в витринах магазина в Торговом квартале.

Мне удалось прикоснуться к ней лишь однажды, когда я убиралась там после большой выставки. Это было ещё в прошлой жизни, когда я не имела отношения к магии и не слыла травницей.

И с Рысью не зналась.

Одним словом, поганое было время.

– Ты в следующий раз булочку принеси, – посмотрел на меня львёнок. – А лучше побольше булочек.

И я чуть не прослезилась. Ле Шатон выглядел вполне упитанным ребёнком, не думаю, что его здесь плохо кормят, но я разделяла его страсть к вкусняшкам.

Иногда жизнь складывается таким образом, что лишь они могут скрасить долгие дни ожидания лучшей доли.

– Он попрошайка, хозяин его очень любит, но перекармливать не велит, – пояснил Гастон, когда мы вышли на крыльцо.

Дворецкий с таким удовольствием на лице закрыл за нами дверь, словно выгнал меня навсегда. Но я лишь пожала плечами.

Как не изображай из себя важную птицу, так и останешься прислугой. Пусть вышколенной и уважаемой среди челяди, но слугой господина.

Никогда не стоит об этом забывать!

– Давно он его создал? – поинтересовалась я у толстяка, который явно передо мной робел и чувствовал себя не в своей тарелке.

Ему было велено проводить меня до ворот и посадить в экипаж, который и отвезёт обратно.

Когда-то я хотела выйти из приюта и поездить по королевству, увидеть деревья Исполинского леса на севере, гору Титанов на юге, искупаться в кристально-чистых водах Широкой реки на западе. Она находится на самой границе с государством Великанов.

И если останутся силы, то и прокатится на восток, где живут огромные мудрые звери, ещё не полностью забывшие человеческий язык.

А потом повзрослела и поняла, что у меня нет денег не то чтобы на путешествие, а даже на расширение гардероба. Но страсть к путешествиям никуда не делась, я бы с удовольствием посмотрела в окно, пока экипаж будет вести меня к столице.

Не для того, чтобы запомнить расположение усадьбы Рыси, в этом толку мало, а чтобы посмотреть на мир вокруг.

Природу и растения я любила больше, чем людей. В приюте мизогонией страдают многие. Меня особо не обижали, наоборот, на пути попадались чудные воспитатели, но никто не заменит маленькому человеку семью.

 И не научит доверять. Безоговорочно, как это делают счастливые дети.

– И это, – Гастон замялся, уже на подходе к воротам. – Я там вам не всё передал.

На этот раз глаза мне завязывали, но усадьба была стандартной. Особо смотреть не на что: фонтаны с обнажёнными девицами, пышный сад, ухоженная лужайка.

Собеседник интересовал меня гораздо больше архитектурных и декоративных роскошеств вокруг.

– Вы отщипнули от части щедрот, которые мне отсыпал ваш хозяин? – улыбнулась я, искоса наблюдая за ним.

– Нет, что вы! Я бы не посмел, –  испуг на лице толстяка был вполне искренним. – Хозяин велел передать вам вот это.

И Гастон протянул мне что-то завёрнутое в платок.

–Разверните, когда останетесь наедине, – добавил он, делая знак стражникам, чтобы те подали экипаж.

– Спасибо! Я очень рада знакомству, – сказала я толстяку на прощание.

Это было вполне искренне. Приключение, начавшееся в гостинице и не сулившее ничего, кроме убытков и неприятностей, пока обернулось неплохим доходом.

Оставшись одна в том самом экипаже, который и привёз меня сюда, я развернулась тёмный платок. Внутри была подвеска из опала на чёрном шнуре. И записка.

«Этот камень скажет вам о том, когда я захочу вас видеть вновь. Моё имя – Кестер».

Глава 19

– А сколько стоит эта шляпка? – изменившимся голосом спросила я у торговца, увидав в витрине то, от чего у меня забилось сердце.

Это была любовь с первого взгляда. Шляпка светло-зелёного цвета, плотная, значит, на осень пойдёт, именно о таком фасоне в стиле «элегантных беззаботных молодых леди» я и мечтала. Скромно и одновременно броско.

А фасоны мне идут любые. Я буду в ней, как королева.

Все станут оборачиваться мне вослед. Это вещь на долгие года. Пусть она первой займёт место в моём новом гардеробе!

– Это дорого, барышня. Почти сто пискалей, – короткие напомаженные усики плюгавого торговца, похожего на банкира, задёргались в такт его смеха.

Да, порванное платье, потрёпанный вид не вызывали у владельцев Торгового квартала ничего, кроме смеха.

Мол, бродяжка-побирушка с корзиной, в котором лишь несколько пучков трав, да сумкой травницы через плечо явно издевается над занятыми господами.

– Сходите в ночлежку метрессы Блаун, это в квартале для бедняков. Там раздают одежду, а что получше и купить можно. Отсюда выйдете и свернёте налево, а там прямо пять домов и в правый пролёт. Вмиг дойдёте, ножки у вас, вижу крепкие. Впервые в столице?

Торговец был словоохотлив, он смотрел на меня со смесью пренебрежения и жалости. Сам весь такой чистенький, в белых перчатках и с гвоздикой в петличке, конечно, в его глазах я была абсолютно лишней в этой лавке. Только благородных дам своим видом отпугну!

В какой-то мере я понимала и разделяла беспокойство в его глазах. Но у меня был свой план.

В столице я оказалась в час пополудни, и первым делом отправилась к Ванде. Не хотелось, чтобы она подумала, что я сбежала куда или загуляла.

Работа была мне нужна не только из-за денег, хозяйка знала много секретов, и я просто жаждала быть в них посвящённой.

А тут, бес попутал, решила прогуляться до Торгового квартала и аллеи. Всё равно близко, до дома Ванды отсюда рукой подать!

И только сейчас, зайдя в лавку, поняла, что надо было сначала помыться, приодеться да деньги спрятать так, чтобы не нашли. На всякий случай.

А не так, как я: с полным мешком серебра и в абсолютном одиночестве. Опытный глаз сразу подметит, что девица при деньгах, раз цену спрашивает, а то, что оборванка, даже на руку. Никто искать простушку не станет.

Опять же, если не уйду и настою на примерке или покупке, торговец вызовет полицию, а там доказывай, откуда деньги. Либо отберут и пинка дадут, либо дело заведут, мол, украла, должно быть. Поди докажи, что это не так! И слушать не станут.

Значит, надо изобразить дурочку. Надо сказать, хлопать глазками и нести чушь всегда удавалось мне с трудом. Нет-нет, да и проглянет на лице саркастическая ухмылка!

Но когда речь пошла о сохранности моего вновь приобретённого богатства, тут уж я расстаралась:

– Ох, господин! Всё-то вы верно поняли. В городе я впервой, шла, думаю, дай зайду. Порядков-то я здешних не знаю, – запричитала я и достала одну из тряпиц, которыми выстилала дно корзины для трав.

Они все пропахли суховеем и луговыми травами, так что удушающе-горький запах теперь долго не выветрится из лавки. Это был мой подарок торговцу за неучтивость.

– Вот и ступай подобру-поздорову! И покупательниц мне не пугай! Сказано, для тебя в ночлежке у Блаун вещи сыщутся!

Торговец начинал терять терпение, и тут я решила окончательно позлить бедолагу и, округлив глаза, спросила шёпотом:

– А правду говорят, что одежду, которую продают в ночлежках, с мертвяков снимают? Ох, упаси бог, это же грех какой!

– Что за глупости! Никто не разрешит их раздевать до прихода полиции!

Торговец старался сохранить хотя бы остатки терпения и достоинства, поэтому аккуратно, но крепко схватил меня за рукав и стал подталкивать к выходу.

– Это вам не деревня какая-то, чтобы умер человек, и никто его не записал куда надо. Здесь без полиции ничего не обходится!

«Ага, – подумала я, – кроме грабежей и насилия в подворотнях».

Плюгавый раскраснелся, пшеничного цвета усы уже стояли торчком, но ему удалось вытолкать меня на улицу.

– Вот спасибо! – громко верещала я как можно более противным тоном. – А то у нас гуторят всякое, теперича знать буду и своим напишу, чтоб напраслину на честных людей не возводили!

И добавила тихим голосом:

– А шляпку оставьте, я за ней завтра вернусь. С деньгами.

Повернулась и пошла в сторону дома Ванды. Я не оборачивалась, но чувствовала, что недавний обидчик, раскрыв рот, смотрит мне вслед.

Однако торжество моё продолжалось недолго. Отойдя всего на три дома, уже на границе Торговой аллеи и квартала Вечной Тьмы я почувствовала, что за мной следят.

***

– Эй, красотка, иди сюда! Познакомимся поближе, – крикнули сзади, и это только заставило меня прибавить шагу.

Я сделала вид, что ко мне окрик не имеет никакого отношения. Мало ли кому там эти молодчики кричат?!

– Да не спеши, всё равно не уйдёшь! – второй голос был значительно грубее.

Я побежала, сетуя в глубине души, что на мне платье, а не штаны, как в отрочестве, когда я помогала в приютской конюшне мыть лошадей, а за это мне позволяли ходить в мальчиковой одежде и лазать по диким яблоням и грушам.

Там бы меня никто не догнал!

– Да стой же, полоумная! Мы ж не просто так, мы и подзаработать тебе дадим!

Раздался громкий смех. Ох, святые лукошки, да их там не меньше трёх!

В следующий миг кто-то ухватил меня за рукав. Я резко дёрнулась, раздался треск ткани, но на краткий миг я получила вожделенную свободу и припустила ещё быстрее.

На краткие семь-десять секунд.

– Да что ломаешься! Будешь смирно себя вести да стараться, так и сверх положенного монет отсыплем!– рассмеялся третий.

Долговязый и худой, как щепка, он схватил меня за обе руки и заломил их за спину так, что не вырвалась.

Двое других в это время шарили по моим карманам, да мимоходом лапали, пока я не зарядила одному коленом в нос. Тот взвыл и уже занёс кулак для удара, а я приготовилась верещать на всю улицу о пожаре, как другой, старший у них, тот самый, с грубым голосом крикнул:

– Стой! Отпусти её немедля!

– Да что такое?! – долговязый окинул меня хмурым взглядом, но махнул тому, кто меня удерживал. Медленно и с досадой махнул, а потом плюнул мне под ноги. Гад такой!

Оказавшись на свободе, потирая запястья, я прокашлялась и решилась возмутиться. Чутьё говорило мне, что то, что они обнаружили в сумке травницы, не позволит меня тронуть. А раз так, нужно попробовать своё имущество вернуть.

– Отдайте мне всё, что взяли!

– Бери, сразу не могла сказать? – и старший, ростом и телосложением напоминающий полувеликана передал мне сумку. И отдельно протянул опал на шнурке.

Раньше камень был восковато-жёлтым, а теперь превратился в ярко-оранжевый, словно раскалился изнутри.

– Только обязательно скажи, что мы всё вернули, – добавил долговязый. Он даже стал меньше ростом, до того втягивал голову в плечи и испуганно озирался.

Растаяли мои преследователи так же быстро, как и появились. Я осталась в переулке одна, и если бы не разорванный рукав, подумала бы, что события последних минут просто-напросто привиделись мне.

Вот и сумка моя целая, и деньги не тронули. Я перевела взгляд на шнурок и камень, болтающийся на нём. Он снова принял меланхолично-восковатый вид. Потрогала на ощупь, да, всё тот же опал.

Камень редкий, дорогой, наверное, даже магический. Я зажала его в руке, но ничего не почувствовала. Уж не настолько я бездарна, чтобы не увидеть магию там, где она есть. Камень был обычным.

Пожав плечами, я спрятала его в сумку, подобрала корзинку, отряхнула от пыли разбросанные пучки трав и поспешила домой. На сегодня с меня приключений более чем достаточно.

Так думала я, пока не предстала под очи хозяйки.

–Иди переоденься, – сказала она, бегло посмотрев на меня. – А корзинку давай сюда. Иначе мы снова всю ночь будем слышать писк комаров!

Я попыталась оправдаться и наскоро рассказать об утренних впечатлениях, но Ванда лишь отмахнулась и нахмурилась. Я ещё не видела её такой смурной, может, от того клиента, который уморить нас хотел, приходили?

– Потом, потом. Жива, и то славно! Иди переоденься, говорю, а потом спускайся и завари нам чай с мятой. И по настойке выпьем. Разговор предстоит долгий.

Я кивнула. Понятно, она хочет знать, где я была и почему пришла в таком виде, будто меня кошки драли. Ладно, раз даёт шанс оправдаться, значит, готова выслушать.

– Пока тебя не было, являлись тут некоторые. Один по мою душу, другой – по твою. Об этом и поговорим, София. И о многом другом. Например, о том, есть ли у тебя тёплые вещи?

Глава 20

– Ты ещё не разочаровалась в ремесле? – спросила меня Ванда, когда переодевшись и умывшись, я спустилась в кухню.

– Нет, что вы! Напротив, – ответила я, стараясь не смотреть в сторону булочек, которые за время моего отсутствия напекла хозяйка.

Они так и остались на противне, накрытые белоснежным полотенцем, но мой голодный живот сразу учуял запах и нагло требовал угоститься хотя бы одной.

Или тремя. Лучше всего съесть пять, но о таком количестве я и не мечтала.

– Вот и хорошо. Готовила раньше средство для того, чтобы грешить, но не понести? У нас заказ, сегодня приходили из заведения миссис Фик. Сделай им отвар и отнеси. Да не бойся, её амбалы проводят тебя обратно, никто не тронет.

– Меня сегодня чуть не ограбили, – вздохнула я, радуясь возможности пересказать события сегодняшнего утра.

Ванда сидела на своём любимом широком табурете и слушала, прикрыв веки. Но я понимала, она не спит и не дремлет, а, наоборот, старательно запоминает каждую деталь, которую услышала.

Её дородное лицо, когда мышцы были расслаблены, а глаза прикрыты, хранило отпечаток той суровой доброты, которая проявляется только в момент нужды.

И которая сначала устроит выволочку, а потом укажет самый действенный способ выхода из ситуации. Ванда не позволит себе причитаний и лицемерных всхлипываний, после которых, утерев слёзы, спокойно пойдёт по своим делам, не вспоминая об оставленном за плечами.

Но и помогала Ванда только единицам, да и не запросто так.

– Чай заварился, – напомнила она, когда я закончила рассказ. – Чашки вон там, в шкафу, возьми, только аккуратно, чистый фарфор.

Я выполнила просьбу хозяйки, понимая, что она сейчас скажет свой вердикт. Не то чтобы я его боялась, но мне было важно остаться в её глазах достойной ремесла травницы и ядосостовительницы девушкой.

– У нас работа подкатила. На Севере. Да не пугайся, ничего сверхсложного, правильным людям надо помочь, я редко выбираюсь в подобные путешествия, да не всем откажешь. И не всем нужно отказывать. Так что завтра-послезавтра в путь двинемся, на неделю, не больше. Здесь Труди поживёт, пока нас нет, за хозяйством поухаживает, я ей доверяю.

Я пила чай и откусывала от булочки, которой меня угостила хозяйка. Откусывала понемногу, чтобы подольше подержать каждый кусок во рту, насладиться вкусом и лишь затем прогладить.

На моей тарелке лежало три, но я старалась не слопать их в один присест.

– А теперь, София, самое главное. По твою душу человек приходил, говорил, что знал твоих родителей.

Ванда замолчала и склонила голову набок, прищурившись, она следила за моей реакцией, а я чуть булочкой не подавилась.

– Моих настоящих родителей? – переспросила я, чтобы быть уверенной: не послышалось.

– Да. Но ты не спеши радоваться, внешность у него магией подправлена. Сильно так искажена, чтобы не узнали. Слышала, что Маги высокого уровня могут так делать?

Я сразу вспомнила серебряную пластину-артефакт, которую утром показал мне Рысь. И кивнула.

Спешить радоваться и впрямь ни к чему, как он меня здесь нашёл? Я только несколько дней, как у Ванды живу, а до этого погода мыкалась по углам, никто не искал.

Но вдруг это правда? Я смогу хотя бы узнать, почему меня оставили на пороге приюта, как не вовремя родившегося котёнка. Хоть не утопили, и то спасибо!

– Так вот, София, этот господин, он врёт. Я такие вещи за версту чую. Хотя и доказательств у меня нет.

Ванда развела руками и снова сложила их на животе, внимательно за мной наблюдая. Сейчас она напоминала мне строгую тётушку, взявшую на себя заботу о круглой сироте и пытавшую научить её уму-разуму.

– Вы хотите сказать, что в такой момент самое лучшее для меня исчезнуть? И эта поездка на Север очень кстати?

– Верно, – кивнула хозяйка и, откинув полотенце, накрывающее булочки, дала мне ещё одну. – За сообразительность.

Ох, ну с булочками я вмиг стану самой проницательной во всём Плауполисе!

– А, может…

Я оробела и не закончила мысль, которая вдруг показалась мне весьма здравой.

– Это пришли по поручению Рыси? Ну, то есть, он мог подослать этого человека? Чтобы, там, на крючке меня этой сказкой держать?

– Нет, очень сомнительно. Зачем ему это? Для крючка у него достаточно рычагов, – покачала головой хозяйка и усмехнулась. – К тому же на Север мы едем вместе с ним.

***

– С ним? Зачем?

– Значит, помощь наша нужна. А так скоро, что будет тебе повод спросить его об этом лично.

Я сразу залезла в карман и нащупала опал на чёрном шнурке.

Надо бы носить его на шее вместе с часами на цепочке, но мне всё казалось, что если я так поступлю, то стану думать о нём чаще положенного абсолютно посторонней девушке.

А мне это ни к чему. Ещё в приюте, да и здесь в столице я видела, к чему приводят влюблённости молодых дев, если у них за плечами нет приличного приданого и богатых родственников.

Уступив страсти мужчины, они заканчивали либо борделем, либо скатывались до уровня попрошаек и нищенок, готовых вкалывать на тяжёлой работе за копейки.

А кто их замуж возьмёт? Тот, к кому сердце прикипело, уже к этому времени обычно охладевал, другие только нос морщили, значит, быть им жёнами какого-нибудь старого извозчика или вдовца с малыми детьми.

А жить самой, одиночкой, можно только если имеешь в руках крепкое ремесло.

Нет, никаких романтических бредней! Тем более Рысь мне совсем не понравился, я бы и не вспомнила о нём, если бы он сам не стремился попасться мне на глаза.

Так размышляла я, пока освобождала кухонный стол после чаепития для приготовления настойки. Из-за похищения я так и не сделала дубликат ключа от лаборатории на втором этаже, поэтому Ванда в наказание не разрешила мне туда подняться.

Мол, надо всё уметь предусмотреть. И от всего средство иметь.

Тем более от нападения.

Ладно, без серебряного зеркальца Рыси я бы и не рискнула зайти в лабораторию. После всего случившегося у меня до сих пор поджилки тряслись, с моей природной неуклюжестью ещё уроню чего!

Ванда сидела в стороне и с интересом поглядывала на мои приготовления.

Настойка против зачатия – этому меня научила ещё травница в приюте. Она всех желающих учила, потому как несвоевременное дитя только свяжет сиротку по рукам и ногам.

Наверное, эта пожилая женщина, неплохо знавшая жизнь за пределами приюта, предполагала, что удел большинства не приличная работа, а бордель.

Да и к гувернантке, если и повезёт кому из нас, хозяин нередко пристаёт. С одной стороны, мерзко, а с другой, попробуй откажи! Вмиг выгонит без рекомендаций, а хозяйке пожалуешься – так та сгноит на кухне или бить станет за каждую провинность.

Словом, навык нужный почти каждой. Даже если ты удачно вышла замуж.

– Итак, говори, какие травы нужны? Я достану, – усмехнулась Ванда. Она смотрела так, будто была уверена в моей некомпетентности.

– Плаун и семена пышной гвоздики, – ответила я, ожидая поразить хозяйку своими знаниями.

Но та лишь хитро улыбнулась:

– Так и думала. Ну, давай, готовь.

Ванда проворно прошла к шкафу, несмотря на пышное телосложение, не задев ни края стола, ни табуретки, не натолкнувшись на подоконник. Как она так легко и плавно двигалась, для меня оставалось не меньшей загадкой, чем секреты её ремесла!

Но сейчас надо было сосредоточиться на приготовлении настойки. Я аккуратно и тщательно, используя каменный пестик, растолкла к чашке сухую траву плауна и семена гвоздики.

Когда всё было сделано, отмерила на крошечных кухонных весах, ловко пользуясь гирьками (я, как и положено, брала их пинцетом), двадцать грамм первого и пятнадцать – второго сырья.

Теперь, когда с развесом было покончено, дело пошло бойчее. Уж накосячить с обмером трёх стаканов воды я не могла!

Поставила на плитку, которая зажигалась от магической лучины. Так гораздо быстрее, чем  на открытом огне. Засекла пять минут и выключила.

– Надо час настоять, – сказала я вслух, помешивая отвар деревянной ложкой.

– Хорошо. Потом разольёшь в эти две литровые бутыли и можно относить. Денег они тебе дадут, не беспокойся и ничему не удивляйся.

– А как я найду заведение мадам Фик? – спросила я, чем заставила хозяйку рассмеяться.

– Ступай через Торговую аллею, а там по мосту через реку и на левый берег в Новый Квартал. Салон мадам Фик стоит на площади с большим фонтаном, три этажа в здании и большая вывеска «Салун».

– Разве бордели разрешено ставить на площадях?

– Ну, завсегдатаи заведения мадам Фик тоже люди непростые. И девочки у неё не какие-то там сифилитички из Квартала призрения.

Больше за весь час я из хозяйки и слова не вытянула. Она отправилась в сад  пропалывать сорняки, а на моё предложение помочь физически или подсобить в магическом истреблении наглых растений, заслоняющих приличные культурные травы, лишь махнула рукой.

– Побереги магический объём для действительно важных дел, да и физический труд мне не повредит, а то пухну, как тесто в тепле. Всему виной эти булочки, но люблю я их, страсть как!

Я отправилась наверх, чтобы взять косынку с хозяйственными перчатками и корзину для бутылок со снадобьем.

Первое мне пригодится, когда приду на место, хоть хозяйка и уверяла, что бордель мадам Фик фору любому кабаку даст и почище некоторых гостиниц будет, но рисковать я не собиралась.

Мало ли какой заразы нахватаешься от падших девиц? Конечно, я некоторое время даже жила с одной из таких, но Ладу я знала хорошо, она девушка почти порядочная и чистая.

После клиентов самолично всё отмывала с щёлочью, а вот за остальных девушек я бы и не поручилась. На целителя у меня лишних денег нет, да и страху натерпишься, а взамен никакого прибытка.

Спустя указанное время я процедила настойку, не пролив ни капли, через три слоя марли и разлила по бутылкам. То ли артефакт Рыси так на меня подействовал, то ли я стала ловчее сама по себе, но былая неуклюжесть немного отступила.

Закончив приготовления, я сложила бутыли из тёмного стекла на дно корзины, положила между ними тряпицу, чтобы не стучали и не разбились, накрыла всё полотенцем и отправилась в путь.

При себе у меня было приличное количество денег, я всё-таки решила купить ту шляпку из магазина, тем более что завтра-послезавтра мы уезжаем на Север.

Там и зимой, говорят, как у нас осенью, сыро и холодно, но города богатые, вот и прогульнусь как-нибудь вечерком по городской площади!

С опалом Рыси мне никакие разбойники не страшны, а шляпку, пока я прикидывать и думать стану,  купить могут!

И всё же я медленно шла по улице, оглядываясь и побаиваясь, что снова столкнусь с разбойниками, специально выбирала оживлённые дороги, примыкающие к Главному тракту, идущему через весь Плауполис.

Но на улицах было многолюдно, народ спокойно шёл по своим делам, не обращая на меня никакого внимания.

Расслабилась я только когда миновала большой каменный мост и оказалась на другой стороне города.

Новый квартал считался местом жительства богатеев, не имевших за душой ни герба, даже самого захудалого, ни родственников, способных похвастаться славной фамилией или древностью рода.

И развлекались здесь тоже с размахом, соря золотыми монетами и не скупясь на выпивку, карты и девочек. Но дебоширов здесь почти не было видно, они все оставались за закрытыми дверьми заведений, подобных салуну мадам Фик, так что на улицах можно спокойно гулять с кружевным зонтиком на  плече и чинно раскланиваться с добрыми соседями.

Ванда оказалась права, вывеску «Салун» я увидела сразу, как только вышла на площадь с фонтаном. Каменная большая рыбина выплёвывала струю воды прямо по направлению к входу в это заведение, должно быть, неслучайно, как бы намекая, что здесь можно и глотку промочить, и получить иные удовольствия плоти.

С мужчинами у меня ранее были довольно странные отношения. Я любила пообщаться, даже пококетничать, если на то есть резон и предполагается польза, но вот всерьёз иметь с ними дело побаивалась.

В приюте для девочек до определённого возраста с противоположным полом и не встречаешься, а потом услышишь столько мрачных историй о грехопадениях бедных девиц, что и близко их к себе не захочешь подпускать!

Как только вспомню сальные взгляды богатых господ-благотворителей, которыми они скользили по девицам шестнадцати лет, выбирая себе подопечную, чтобы после выпуска из приюта, когда она достигнет возраста «некуда идти», благородно предложить ей оплатить меблированные комнаты, так хочется плюнуть или вылить на мерзавцев настойку зелёной виринеи из моего сундучка.

Чтобы неделю не отмылись, и всякий видел: похабник это и сластолюбец!

– Что угодно, милая? Работу ищешь? – спросила с заботливой улыбкой женщина средних лет в скромном тёмном платье.

Даже в жару оно имело рукава, скрывающие запястья и стоячий белый воротничок, закрывающий выемку между ключицами.

Я не заметила как. надев косынку и перчатки,  вошла в пустующее в данный час заведение и в раздумье остановилась возле стойки, напоминающей подобную в гостинице.

– Простите, я ищу мадам Фик.

– Это я, пойдём, милая, в кабинет, не стесняйся, здесь тебя не обидят, – дама аккуратно взяла меня под локоть и подтолкнула к лестнице.

Я было хотела сказать, что она ошиблась, но потом подумала, что будет не очень хорошо, если я начну выкладывать свой товар прямо на стойку.

Деликатность в моём ремесле имело немаловажное значение, а моё природное любопытство вопило, что другого такого удобного случая поглядеть на настоящий бордель изнутри может долго не представиться.

На втором этаже мадам Фик свернула направо, я пошла за ней по коридору мимо закрытых дверей комнат. В основном было тихо, время такое, что посетители ещё не пришли, а девушки отдыхают.

Но вдруг прямо перед моим носом распахнулась одна, и оттуда со смехом и с открытой бутылкой игристого вина  в обнимку вышли двое.

Девушку я узнала сразу. Это была Лада, она поправилась, похорошела и выглядела свежее майской розы.

– София! – воскликнула она и хихикнула, прикрыв рот ладонью. От обоих разило спиртным и дешёвыми духами.

А потом я перевела взгляд на мужчину и отшатнулась. Будто меня ударили.