Текст книги "В ожидании признания"

2

День у Карины не складывался. Первая мысль, пришедшая утром, была о том, что сегодня она впервые встречается с будущим квартирантом. Ида в который раз по телефону предупреждала, как важно, чтобы босс Теодора чувствовал себя как дома и даже лучше, чем дома.

– Я сделаю все, что от меня зависит, – вяло пообещала Кора, но вскоре поняла, что золовка на этом не остановится.

Иду было трудно удержать, если она что-то взяла в голову. В таких случаях она не упускала ни единой возможности для решения проблемы. «Нет предела совершенству» было ее любимым изречением. Она выпросила у какой-то подруги кулинарную книгу с традиционными рецептами итальянской кухни.

– Здесь дюжина рецептов спагетти, которые он наверняка любит, впрочем, у всех итальянцев схожие вкусы.

Кора торопливо поблагодарила Иду и закончила разговор. Прошло совсем немного времени, как она согласилась принять гостя, но Кора уже жалела, что ввязалась в эту авантюру. Но смелости повернуть все вспять и отказаться не хватило.

Конечно, она любила мягкого и доброго Тео, пусть немного инертного, но прекрасного мужа и замечательного человека, и даже взбалмошную Иду, но…

Карина почувствовала, что кто-то дергает ее за рукав, выводя из минутного транса. Она обернулась и мягко улыбнулась Стефани, старшей из детей интерната на прогулке, которая явно собиралась что-то сообщить. Она была чрезвычайно умным и сообразительным ребенком, страдающим болезнью Дауна в легкой степени.

Кора любила всех детей, но Стефани занимала в ее сердце особое место. Притягивало в ней что-то неуловимое, что-то отличное от других.

Стоял прекрасный солнечный день, и, зная, как дети любят гулять, Карина повела группу в парк.

Все шло хорошо до того момента, пока дети не увидели фургончик с мороженым у входа. Они были не прочь полакомиться, особенно Стефани, которая моляще смотрела в глаза воспитательницы. Кора даже и не представляла, что может произойти во время их появления у фургончика. Порой люди бывают слишком жестоки с теми, кто, как они считают, отличается от них.

У лотка с мороженым уже собралось несколько малышей с родителями и подростки. Карина совершенно спокойно подошла к очереди, не ожидая никаких проблем, за что себя потом упрекала.

Первой начала возмущаться молодая женщина, когда кареглазая Рози попыталась дотянуться до ярких бантиков ее дочери.

– Не смей трогать ее! – визгливо закричала мамаша, чем испугала собственную дочь, и та расплакалась.

Рози тоже начала плакать… Кора растерялась от того, что не может защитить подопечных, и, взглянув на Стефани, подумала, что умрет от сознания собственного бессилия, поняв, что та все понимает: столько боли и смирения читалось в ее глазах, столько слабости и покорности.

Отойдя с дочкой на приличное расстояние, молодая женщина раздраженно кричала.

– Вам должно быть стыдно! Таким уродам место рядом с себе подобными. Нельзя подпускать их к нормальным детям.

По дороге назад Стефани, слегка заикаясь, спросила подавленно:

– А что значит «себе подобными»?

Кора готова была расплакаться. Но не могла этого допустить. Сделать так – значит свести все достижения своих маленьких героев к нулю. Позже, оставшись одна, она сможет позволить себе подобную слабость. Она придет домой и поплачет вволю. Тогда уж точно никто не будет свидетелем ее слез. А теперь пора возвращаться. Нужно отправлять детей на обед.

Неожиданно одного из мальчиков привлекла игра в футбол на спортивной площадке. В его глазах чувствовалось такое восхищение, что Карина не смогла пройти мимо, тем более что Стефани начала уставать, да и было у них еще несколько минут до прихода автобуса. Поэтому группа направилась к ближайшей скамейке. На ней сидел мужчина и наблюдал за игрой. Видимо, чей-то отец, решила Кора.

Она внимательно посмотрела на него, и ее внезапно передернуло от неожиданных ощущений. Что такое? Неужели сильные загорелые мужские руки могут так действовать?

Глупости. Она всегда настороженно и даже с некоторым отвращением относилась к откровенной мужской сексуальности. На других женщин, возможно, это и действовало, но не на нее. Определенно нет. И уж конечно, ей никогда не хотелось остановить взгляд, исследовать… Волна смущения нахлынула на нее. Что же это такое, черт возьми?!

Мужчина, явно южноевропейского типа, оторвался от наблюдения за игрой и молча посмотрел сначала на ребятишек, потом на Кору и вновь на детей, как будто изучая их. Он нахмурился, словно что-то решал для себя, потом встал и пошел прочь.

Стефани грустно вздохнула и посмотрела куда-то в глубь парка, чем вызвала в Карине неимоверный гнев на людей жестоких и злых. Она уже не контролировала свои действия и эмоции, понимая, что так расстроило девочку.

Ни секунды не раздумывая, она приказала детям сесть на скамью и побежала за мужчиной. Кора схватила его за локоть и резко развернула к себе, с возмущением глядя прямо в глаза.

– Как вы смеете так поступать?! – взорвалась она. – Как вы смеете уходить от нас вот так? Как вы не можете понять, что они такие же люди, как и мы? Нет, они даже лучше, намного лучше, потому что принимают и любят нас такими, какие мы есть… Вы хотя бы представляете, какую боль причиняете им, и без того беззащитным, поступая вот так?.. Неужели в вас нет ни капли сострадания?.. понимания?..

К собственному ужасу, Карина почувствовала, что слезы застилают глаза, а ярость испаряется так же быстро, как и возникла.

Мужчина на мгновение задумался, как будто переводил гневную быструю тираду на родной язык.

Кора оцепенела. Да что же на нее нашло? Никогда в жизни она не вела себя так агрессивно, тем более с незнакомым человеком. Это было не в ее правилах – кидаться с обвинениями на людей. По крайней мере, она так всегда думала.

Потрясенная собственным поведением, таким неестественным для нее, сгорая от стыда и злясь на собственную глупость, она развернулась, чтобы потихоньку уйти, но, к ее удивлению, мужчина не позволил ей этого сделать, удержав за плечи сильными руками.

Позже, вспоминая происшествие, Кора краснела и смущалась. Она была взбешена и разъярена, но не испугана.

Шок? Да, был шок и возмущение. Но страх?

Нет.

– Отпустите меня, – попросила она, пытаясь освободиться.

Но он не ослабил своей хватки.

– Перестаньте кричать и выслушайте меня, – произнес незнакомец с приятным мягким акцентом.

Выслушать его?

– Нет, не желаю! – Ярость вновь охватила ее. – Отпустите!

– Не отпущу, пока вы не позволите мне высказаться. Вы, маленький факел, уже сказали свое, и теперь моя очередь…

Она посмотрела на него и замерла. У мужчины были потрясающие теплые карие глаза, окаймленные густыми черными ресницами. Что-то было в его взгляде, что отнимало силы, подчиняло. Он едва слышно что-то сказал и наклонился к ней, к ее губам. А Карина так и стояла, ожидая… зная… Ее губы раскрылись навстречу ему…

За мгновение до того, как губы соприкоснулись, ей показалось, что она слышит глубокий голос.

– Есть только один способ утихомирить такую мисс, как вы.

Но в тот момент ее горазда больше интересовало то, что он делает, а не то, что говорит. Поэтому она не могла с уверенностью сказать, что действительно слышала эту фразу.

Прошло много времени с тех пор, как ее целовал мужчина, очень много. По правде говоря, она даже не могла вспомнить, целовал ли ее кто-нибудь так же…

Сердце Коры забилось, готовое выскочить из груди, разорваться на сотни мельчайших осколков. Его язык медленно, но настойчиво исследовал теплоту ее губ. Она напряглась в предвкушении неизведанного наслаждения и почувствовала, что отвечает на поцелуй. Ее губы стали мягкими и податливыми.

Вдруг Карина с едва различимым стоном вырвалась из объятий. Ее лицо пылало, но не от негодования, а от новых неизведанных ощущений и чего-то незнакомого и волнующего, заполнившего все внутри.

– Послушайте, я не хотел… Я не думал… – начал извиняться мужчина.

– Вы не имели права, – взорвалась Кора. Но он не дал ей закончить и покачал головой.

– Да, не имел, и прошу прощения. Я поступил скверно… Это не должно было произойти… Просто вы чертовски разозлили меня, набросившись, как…

Кора быстро посмотрела на детей. Что они подумают об этом поцелуе?

– Я встал со скамейки вовсе не из-за ваших ребят, – тихо продолжил он. – По крайней мере, не из-за того, о чем вы подумали. Просто там не было места для всех! И я поступил так, как счел наиболее вежливым, по крайней мере, так поступают там, откуда я приехал, – твердо закончил иностранец.

Карина почувствовала, что покраснела еще сильнее. Никогда в жизни она не была столь подавленной и смущенной, и все потому, что неправильно истолковала чужие действия.

Карина опустила голову и направилась к детям, которые с волнением ожидали ее возвращения. Каким-то шестым чувством она поняла, что мужчина следует за ней. Он подошел к Стефани и присел на корточки рядом.

– Тяжело, когда привлекаешь к себе внимание, – тепло улыбнувшись, произнес он, – особенно если это недоброжелатели. Но ведь можно не принимать близко к сердцу глупые выходки глупых людей, не так ли?

Лицо девочки засияло от неожиданной поддержки, и она с энтузиазмом начала рассказывать своему новому другу, чему научилась в группе с миссис Вуд.

Рози также не упустила неожиданного проявления внимания, встала со скамейки и присела рядом с мужчиной, робко улыбаясь.

* * *

Позже, отвезя детей в интернат и вернувшись домой, Кора прокрутила в голове события прошедшего дня. И к ней пришла ужасная мысль.

А что, если этот тип и есть босс Теодора? Нет, он не стал бы один сидеть в маленьком парке, наблюдая за детьми, и уж точно не надел бы футболку и джинсовый костюм. Нет, это невозможно, просто невероятно.

Но если это был он, Ида, наверное, убьет ее. Нет, она точно ее убьет.

– Ты выглядишь… э-э… очень официально. Как классная дама. И вообще, куда ты собираешься? – с любопытством спросила Марта, разглядывая черный строгий костюм подруги с кружевной белой блузкой.

– На ужин к Фаррингтонам, чтобы познакомиться с квартирантом, – спокойно ответила Карина.

– Держите меня! Бедный мужик! – воскликнула соседка, с трудом сдерживая смех. – Взглянув на тебя, он подумает, что въезжает к старой деве. Где, черт возьми, ты раздобыла этот костюм?..

– Я купила его на похороны Оливера, – тихо ответила Кора и тут же добавила, заметив смесъ сожаления и вины в глазах Марты. – О нет, все в порядке, я не обиделась, не волнуйся. Я тогда была в таком состоянии, что купила первый попавшийся костюм.

– Да… Но почему надеваешь его сегодня? Ведь ты не на похороны идешь и не на поминки?

– Ида хочет, чтобы я произвела хорошее впечатление на босса Тео, – объяснила Карина.

– В этом? Он будет в ужасе, – запротестовала подруга, – Ты не можешь идти в этом. А как насчет того костюмчика-мини с короткими рукавами? Ты в нем просто очаровательна.

На покупке вязаного мини-костюма персикового цвета настояла падчерица, хотя Кора считала, что выглядит в нем слишком обнаженно и чересчур сексуально.

– Не думаю, что Ида одобрит его.

– Ида, возможно, и нет, зато твой будущий квартирант непременно оценит. Я ни за что не позволю тебе выйти отсюда в трауре.

Ни за что!

Кора тихо вздохнула.

– Ну хорошо, – согласилась она. – Пойду переоденусь.

– В персиковый костюм, – напомнила Марта.

– Во что-нибудь, – попыталась уклониться от ответа Карина.

– В персиковый костюм! – не унималась подруга.

Проще сдаться, чем сопротивляться, решила Кора, а то, чего доброго, опоздаю на ужин.

– Ладно, персиковый так персиковый. Нет причин для беспокойства.

* * *

Не может быть, чтобы мужчина из парка оказался боссом, убеждала себя Карина, припарковывая машину у дома золовки рядом с роскошным «мерседесом» Тео и совершенно простым «фольксвагеном», который, по-видимому, принадлежал итальянцу.

Нет, это не может быть один и тот же человек. Тот незнакомец в парке выглядел…

Кора торопливо выбросила из головы образ случайного знакомого из парка, который всплыл перед глазами ясно и отчетливо, и попыталась представить итальянского босса. Наверняка холеный коротышка лет шестидесяти, начинающий лысеть, с маникюром и тростью.

Нет, босс не стал бы разгуливать по городу в столь обычном одеянии, да и вообще тот тип больше напоминал дамского угодника и страстного любовника, чем расчетливого бизнесмена, пусть даже европейского.

Так Кора рассуждала, направляясь к дому. Ида, очевидно, увидела ее, потому что открыла дверь прежде, чем раздался звонок. Она тихо поманила невестку в дом, сообщив, что мужчины в саду.

– Мистер Гатти, похоже, очень увлечен садоводством, так что у вас есть общие интересы.

Они прошли в уютную гостиную, из окон которой открывался потрясающий вид на лужайку. Кора разглядела две внушительные фигуры – Тео и гостя. Дорогие ботинки, строгий светлый костюм, кепи. Эта одежда так резко контрастировала с джинсовым нарядом, что Карина рассмеялась своим опасениям. Ну разве мог ее герой из парка быть…

Кровь отхлынула от лица, когда мужчины вошли в дом. Она ощутила недоумевающий вопросительный взгляд Иды, которая заметила, как побледнела и издала едва слышный стон невестка. Лицо Коры теперь уже пылало от смущения и отчаяния, она не знала, что делать. Было понятно, что гость тоже узнал ее, хотя и не подал вида.

Он протянул руку и официально произнес:

– Миссис?..

– О, ради бога, к чему такие формальности? Карина – Луиджи, – быстро представила их друг другу Ида. – Тео, займись напитками, а я пока посмотрю, как наш ужин.

– Я… Я помогу тебе, – отчаянно взмолилась Карина.

Но Ида не позволила этого сделать.

Кора закусила губу.

– Лучше поговори с гостем, дорогая.

– Мы отвезем вас завтра, чтобы вы смогли осмотреть дом, – обратилась хозяйка к Гатти.

Карина почувствовала, как сердце взволнованно забилось под спокойным взглядом Луиджи. Она вся горела, и было весьма странно, что Ида как бы не заметила этого, а если и заметила, то промолчала.

– Насколько мне известно, вы – вдова, – попытался начать разговор Гатти, в то время как Тео наполнял бокалы.

– Да, мой муж Оливер Вуд полтора года назад умер.

– И с тех пор вы живете одна?

Карина бросила на него гневный взгляд. Что он вообразил? Что она вела себя в парке вполне естественно, позволив поцеловать себя? Что после смерти мужа окружила себя армией любовников, увлекаясь всеми подряд?..

Негодование, смешанное с чувством вины, снова окрасило ее лицо нежным румянцем. И вместо того чтобы возмутиться, она открыла рот и услышала свой невнятный ответ.

– Нет, вообще-то… до недавнего времени был кое-кто…

Тео, вернувшийся с напитками и услышавший обрывок разговора, решил вмешаться, чем спас Карину от собственной глупости.

– Она одна всего несколько дней. Барби, дочь покойного мужа, жила вместе с ней, пока не вышла замуж на прошлой неделе.

– Ваша падчерица? – уточнил Луиджи и взял бокал из рук Тео, одарив его мимолетной улыбкой, которая, как успела заметить Кора, не шла ни в какое сравнение с той, которой он улыбался детям в парке.

Карине почему-то стало не по себе от того, что итальянец не подарил ей такой улыбки, обошел ее своим теплом и нежностью.

Теперь хоть что-то прояснилось, уныло подумала Кора. Луиджи Гатти уж точно не остановится у нее. Казалось бы, нужно радоваться, но вместо этого она испытала непонятное огорчение.

Откуда это? Почему она так расстроилась?

– Да, да, моя падчерица, – с запозданием отозвалась Кора, еще больше покраснев под его пристальным взглядом.

– Наша Кора относится к тому типу людей, которые словно магнит притягивают всех, – сказала Ида, входя в комнату, чтобы пригласить к столу. – Их дом всегда был полон народа. И я уверена, если бы Оливер не был настолько старше Карины, их семья пополнилась бы ребятишками.

– Ваш муж был намного старше вас? – спросил Гатти, не переставая оценивающе смотреть на собеседницу.

Да что это такое? Почему заданный им вопрос звучит не просто как обвинение, а как сексуальное разоблачение? Каждое слово, казалось, было наполнено сарказмом. Она могла себе представить, что он о ней думает. Расчетливая особа, соблазняющая пожилого состоятельного мужчину вовсе не из-за любви, а из-за денег и наследства.

Вся беда состояла в том, что их отношения с Оливером были совсем не такими. И никто никогда бы не понял, узнай правду…

– Да, намного, – ответила Кора, внезапно почувствовав себя уставшей и опустошенной.

Это я должна задавать ему вопросы, возмутилась она. Да и как я вообще могу позволить ему жить в моем доме после всего, что он сделал?

Но на самом деле Карина не испытывала тех гневных чувств, которые пыталась вызвать в себе. Она вспомнила, что в его объятиях ощутила дикую тягу к мужскому теплу и ласке.

В конце концов, она даже ответила на его поцелуй, пусть даже и неосознанно.

Было страшно замечать в себе подобные инстинкты. Ведь Кора была уверена, что это не для нее. Гатти сломал все устои и преграды, выстроенные для защиты. Годами она привыкла не считать себя женщиной в определенном смысле этого слова, и до сих пор не могла поверить, что совершенно незнакомый мужчина смог вызвать в ней такую бурю эмоций и ощущений, про которые она читала только в книгах и смотрела в фильмах.

Кора до сих пор не могла понять, какая она на самом деле – чувственная женщина, какой она была в его объятиях, или неопытная, не знающая сексуальных радостей, неуверенная в себе… Она не знала. Похоже, что она вообще никогда не знала себя.

Выбор небольшой. Тем более он заставляет задуматься о себе и о прошлом, которого она старалась избегать. Но не сейчас, ведь нужно же найти какое-то объяснение собственному поведению – вместо того чтобы смутиться и избегать Луиджи после первой встречи, она, как раз наоборот, чувствовала, что тянется к нему.

За ужином Карина в который раз смутилась, когда Ида начала описывать ее кулинарные способности.

– Моя невестка прекрасно готовит и сама выращивает томаты. Правда, Оливер никогда не одобрял этого, – рассказывала Ида.

– О, – изумился Луиджи, – в наше время огородничество – редкое явление. Но почему же ваш муж был против такого увлечения?

– Он просто считал это напрасной тратой времени, – ответила Ида вместо Коры.

– Муж хотел, чтобы я кого-нибудь наняла для этого. – Карина почувствовала необходимость самой все объяснить. – Он считал, что я намного лучше смогу выразить себя…

– Оливер был старомодным человеком, – вставил Тео, тепло улыбаясь гостю, – и придерживался мнения, что роль женщины в саду должна сводиться к собиранию плодов и срезанию цветов.

– Оливер просто не хотел, чтобы Кора перегружала себя тяжелой физической работой, – вставила Ида, защищая брата. – У нас, Вудов, всегда нанимали садовника для такой работы. И ты единственный, кто одобрял увлечение Коры и всегда готов был помочь ей, проводя времени в саду больше, чем дома, – съязвила Ида, глядя на мужа.

Карина и Теодор обменялись слегка виноватыми взглядами, пока его жена подсчитывала, сколько драгоценных часов потеряла семья из-за того, что он был в саду.

Тео усмехнулся.

– Кстати, Карина, нам стоит вновь попытаться вырастить латук. И еще, на южной стороне твоего сада, я думаю, могут прижиться цитрусовые. Я слышал кое-что о новом неприхотливом сорте – смесь мандарина и апельсина.

– Значит, вы предпочитаете домашнее окружение, Карина? – В голосе Луиджи появилась какая-то враждебность. – У вас никогда не возникало желания сделать карьеру?

– Моя карьера состояла в одном: быть хорошей матерью и женой, – четко ответила женщина и подняла глаза.

– Но эта карьера теперь закончилась, – так же четко произнес Гатти. – Неужели вам никогда не хотелось заняться бизнесом, как поступают многие современные женщины? В конце концов, в наше время нужно быть готовым ко всему. Мало ли что может произойти в жизни. Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь.

Карина заметила, что после этих слов Теодор занервничал. Интересно, Луиджи специально нагнетает обстановку? Похоже, задавая подобные вопросы, он пытается вложить в них какой-то определенный смысл, понятный лишь ему.

– Я когда-то училась в университете, – холодно отозвалась Карина. – Но после замужества…

– Брат хотел, чтобы Кора больше времени уделяла дочери и дому. Но сейчас она работает в школе-интернате для детей-инвалидов, – вставила Ида в защиту невестки.

– Понимаю, должно быть, такая работа сильно изматывает, не то что безмолвные цветочки в садике.

– Цветочки бывают по-своему капризны, и тогда они мало отличаются от детей. Но изматывают не дети, а отношение к ним других людей… – как-то резко ответила Кора, что было совершенно ей не свойственно.

– К сожалению, невозможно убедить людей в том, что все мы люди. И никакой закон не сможет уберечь этих детей от настороженного отношения к ним. Рождаясь, мы никогда заранее не знаем, что произойдет с нами или нашими близкими. Но природа распорядилась по-своему. Обделяя человека, скажем, умением ходить, она дарит ему талант, который недоступен другому. А ваши дети обладают особым даром – даром никогда не обманывать.

Карина изумленно взглянула на него. Она все знала про своих питомцев, но точка зрения и знания постороннего человека тронули ее.

– Я пережил ужасные времена, когда погибли родители. Я был зол, возмущен и обижен. Нашу семью никогда нельзя было назвать особо набожной, но в тот момент мне очень помог пастор из местного прихода. Он говорил, что испытания выпадают на долю сильных людей, чтобы они сами поняли, насколько выносливы не только телом, но и духом. А слабым испытания ни к чему, они и так ломаются. Его слова очень помогли мне и моим братьям и сестрам.

Искренние слова Гатти вызвали в душе Карины бурю чувств. Его открытость и чуткость, так не свойственные мужчинам, которые окружали Кору, поразили молодую женщину.

– Насколько я знаю, у вас в Италии большая семья? – произнесла она.

– Да, – подтвердил гость, – я старший из десяти детей. Теперь все уже обзавелись семьями, и детьми, и даже внуками. Наш городок очень маленький, почти деревня, и трудно не встретить, прогуливаясь, какую-нибудь тетушку или кузину. Мой отец и двое дядюшек по материнской линии лет пятнадцать назад наладали производство шерсти, а потом мохера. Дядья до последнего времени возглавляли компанию, но прошлой осенью один ушел на пенсию, а другой…

Внезапно его взгляд потемнел, в глазах читалась смесь боли и тревоги, и Кора не смогла понять, что было этому причиной.

Было уже около полуночи, когда Карина собралась уходить. Попрощавшись со всеми, она встала и заметила, что Луиджи направляется к ней. Внезапно Кора поймала себя на мысли, что, вместо того чтобы просто протянуть руку, она чуть было не подставила ему лицо для… Для чего? Для поцелуя… И не так, как это принято в гостях, а в губы – лаская и дразня, заставляя хотеть… желать…

Покраснев, Кора отвернулась от него и наткнулась на сердитый взгляд Иды, устало стоявшей сзади.

– Не забудь, утром мы привезем Луиджи, – деловито напомнила она. – В девять тебя устроит?

– Да, конечно, – поспешно согласилась Карина.

Одного она не могла понять: почему мистер Гатти до сих пор не сказал, что передумал? Они прекрасно пообщались сегодня вечером, поддерживая вежливый разговор, но ведь очевидно, что они не смогут жить под одной крышей.

Он был для нее слишком… манящим… Кора чувствовала себя словно натянутой струной или стрелой, летящей к цели. Казалось, воздух вокруг нее звенит от легчайшего прикосновения.

Карина чувствовала себя абсолютно обессиленной только потому, что просидела весь вечер за столом напротив него, а что же будет, если встречаться ежедневно, утром и вечером, лицом к лицу?

Ну почему этот мужчина так действует на нее? В конце концов, это простительно девушкам в период созревания. Его непрошеное вторжение перевернуло все устоявшиеся взгляды, внеся полнейшее смятение в размеренную и понятную жизнь.

Будь честной хотя бы с самой собой, говорила себе Кора по дороге домой. Ты вообще не хотела, чтобы он жил в твоем доме. Родственники воспользовались моментом твоей слабости, а теперь, когда ты встретила его…

Теперь, когда я встретила его… что? Смутившись, Карина заметила, что загорелся зеленый свет светофора, и водитель машины, стоящей позади, нетерпеливо сигналит. Кора оборвала собственные мысли. Каким облегчением было добраться до родных стен и вдохнуть знакомые запахи старинной мебели и цветущих азалий.

Когда-то тут приняли ее со всеми достоинствами и недостатками.

И она не могла возражать, когда Оливер объяснил, что не хочет менять дом. Кора знала: здесь Оливер жил с Сарой, которую очень любил. До сих пор повсюду в доме стояли ее фотографии в серебряных рамках, а в столовой висел огромный живописный портрет в полный рост.

Кора полюбила этот дом с первой минуты, как оказалась здесь, с той самой страшной ночи, когда Оливер привез ее сюда. Атмосфера дома отличалась особой доброжелательностью. Он словно принимал в свои старинные объятия, даря тепло и защиту.

Во многих комнатах сохранилась мебель из красного дерева, которую Сара унаследовала после смерти родителей. Долгое время Карина с любовью заботилась об этой мебели, а когда Барбара объявила о помолвке, немедленно предложила забрать ее.

– Спасибо, не надо, – сказала падчерица. – Как подумаю, сколько будут стоить перевозка и страховка…

– Но это принадлежало твоей бабушке, и родители завещали все тебе, – настаивала Кора. – Отец хотел подарить…

– Лучший подарок, который сделал мне отец, – это ты, – с чувством произнесла Барби, обнимая мачеху.

У Коры на глазах выступили слезы.

– До твоего появления я помню лишь, как тускла и скучна была моя жизнь. Ты принесла в дом любовь, заботу и тепло. Когда я слышу разговоры о злых мачехах, мне хочется встать и закричать, что есть и другие, которых искренне любят и ценят.

Кора подошла и молча обняла падчерицу, глаза которой тоже увлажнились.

– Даже не думай забывать меня, Кора, – сказала Барбара. – Когда у меня будут дети, я хочу, чтобы ты нянчила их. Ты будешь самой лучшей бабушкой… Я так жалею, что у вас с папой не было детей! Понимаю, он считал, это будет нечестно по отношению ко мне и к моей матери, но он ошибался. Это с тобой отец поступил нечестно, а я была бы только рада братику или сестричке.

– Этому просто не суждено было произойти, – охрипшим от волнения голосом произнесла Карина.

Она любила Барбару, как родную дочь. Ей понравилась девочка, как только Оливер их познакомил. Барби тогда была чересчур серьезным для десяти лет ребенком, в классической школьной форме и со старомодными косичками, которые Оливер скопировал с детских фотографий Сары. Коре пришлось объяснять ему, что со временем девочка станет комплексовать от едких насмешек одноклассников по поводу внешнего вида четвертьвековой давности.

Первые годы брака были счастливыми. Карине даже удалось избавиться от постоянно преследовавших ее кошмаров прошлого.

Но почему же ее спокойствию пришел конец с появлением этого странного мужчины? Как он умудрился сделать трещину в стенах, которые Карина так старательно возводила вокруг себя долгие годы?