Текст книги "На всю жизнь?.."

Инга Берристер
На всю жизнь?..

1

– Джейми, как здорово, что ты приехала. Мы так рады тебя видеть. Я уж и не надеялась… Только вот выглядишь ты малость усталой. Дядя Марк говорил, что ты слишком много работаешь.

Легкая улыбка тронула блестящие от помады губы Джейми, стоило кузине упомянуть имя отчима. Ей повезло, она понимала это, особенно когда слышала рассказы других людей о повторных браках своих родителей.

Марк сразу полюбил ее как собственную дочь, да и ей легко было признать его за отца, поскольку родного отца она не помнила – он умер, когда ей и двух лет не исполнилось.

– Он преувеличивает, Бет, – сказала Джейми, подняв глаза от второго слоя лака, нанесенного ею на ногти.

Приглашение кузины и ее мужа провести уик-энд в их бристольском доме совпало с перерывом в графике работ. И вот она здесь… Джейми подавила легкое раздражение, все возраставшее с первых минут приезда.

– Лучше расскажи, как поживает моя крестница. Я уже почти полгода ее не видела.

– Ну, и кто в этом виноват? – с укором спросила Бет. – Мы ведь ездили на Рождество в Куинсмид. Почему бы и тебе туда не приехать? Твоя мама была страшно огорчена.

Чувство вины больно кольнуло Джейми, она подняла голову и посмотрела на кузину.

– Все дела, знаешь… Я собиралась, но мне как раз предложили контракт на работу в Нью-Йорке, потому я и не смогла приехать.

Слыша звук собственного голоса, отдаленный и несколько отчужденный, Джейми чуть не разразилась истерическим хохотом, так смешон ей показался образ, который она столь долго созидала, что он стал почти ее неотъемлемой частью.

Видит ли еще кто-нибудь из близких ее саму, скрывшуюся под лоском процветающей деловой женщины, в которую она себя превратила? Опустив глаза и разглядывая свои длинные ногти, она тихонько вздохнула при воспоминании о той озорной девчонке, что сломя голову носилась по раздольным полям Куинсмида. С тех пор прошло больше десяти лет, и между тем подростком и женщиной, которой она стала теперь, разверзлась пропасть, через которую невозможно уже перекинуть мостик. Впрочем, не к этому ли она стремилась?

– Завтра у тебя будет возможность вновь познакомиться с моей дочерью, – твердо сказала Бет, желая поставить точку в затронутой теме. – Ну а теперь расскажи о себе. Как ты вообще?.. Дядя Марк ужасно гордится тобой. И знаешь, Джейми, тобой он гордится даже больше, чем Джейком, так мне, во всяком случае, кажется. Недавно я читала о тебе статью в журнале «Дома и сады». Там были фотографии комнат, которые ты оформляла, так это просто фантастика.

Джейми вспомнила, что упомянутая кузиной хвалебная статья вызвала лавину деловых предложений, обрушившуюся на ее небольшую дизайнерскую фирму.

Старые методы оформления интерьеров себя изжили, и Джейми не раскаивалась, что переключилась с традиционных приемов, которым обучалась прежде, на то, что полагала волнующим вызовом старому, и как могла совершенствовала технику отделки стен под искусственный мрамор, окраски по гладкой и зернистой поверхности и все прочие обновленные стили малярного декора, которые входили теперь в моду.

– Пока ты здесь, я собираюсь воспользоваться твоими советами относительно дома, – довольно сухо продолжала Бет. – Когда мы в него въезжали, у нас было полно планов, но из-за постоянной занятости Ричарда мы до сих пор не удосужились даже несколько рулонов обоев купить.

Ричард, вполне респектабельный супруг Бет, решил недавно отделиться от своей компании и завести собственное дело, и, зная проблемы, с которыми он теперь то и дело сталкивался, Джейми понимала, что ему и в самом деле не до отделки жилья.

– Завтра пройдем по дому и все осмотрим, – пообещала она.

– Как я завидую тебе, – с легким вздохом заметила кузина. – Ты так великолепно выглядишь!

Пожав плечами, Джейми непринужденно ответила:

– Это лишь фасад, Бет, дорогостоящий имидж, который необходимо поддерживать в хорошем состоянии для успешного ведения дел, но сама я ничуть не переменилась.

Подняв голубые глаза, Бет взглянула в более темные, почти фиолетовые глаза гостьи и серьезно сказала:

– Да, Джейми, я знаю, ты осталась все той же. Но как же давно ты не появлялась в Куинсмиде!

– От Лондона до Йоркшира не так уж близко, – сказала Джейми и вдруг заметила промелькнувшую в глазах кузины тень, отчего сердце ее внезапно сжала тревога. – Что случилось, Бет? – хрипло спросила она. – Что-нибудь дома? С мамой? Или с Марком?

Интересно, когда она начала называть своего отчима просто Марком? Людям, незнакомым с их семьей, могло показаться, что она зовет его по имени, чтобы держать дистанцию, чтобы как-то отделить отчима от своего родного отца, но это было не так. Она усвоила эту манеру от Джейка, причем в том возрасте, когда еще не понимала, что делает.

В те дни Джейк являлся для нее богом; великолепное и внушающее благоговейный трепет создание, которое она имела привилегию называть братом… Ее губы тронула горестная улыбка. Сейчас казалось просто невероятным, что она была столь наивна.

– Не хотела говорить, – спокойно произнесла Бет, – но речь идет о Марке. У него сравнительно недавно появились грудные боли. Доктор сказал, что это от сердечной недостаточности. В общем, ничего серьезного, не пугайся, просто он посоветовал ему не слишком перенапрягаться. Твоя мама обеспечила ему должный уход, полностью передав Джейку все дела компании. Ничего страшного в том, что подобную информацию она получила из вторых рук, не было, но все же что-то задело Джейми, ибо это в первую очередь ее боль, а не кого-то другого. Ведь что ни говори, а она позволила себе вырваться на свободу, покинув свой дом и отдалив себя от родных, и ей не легче от того, что у нее имелись на это причины, хотя бы чисто карьерные. К тому же она регулярно звонила домой и разговаривала с матерью.

– Знаешь, твоя мама не хотела огорчать тебя, – сочувственно проговорила Бет, заметив в глазах кузины неподдельную боль. – Она ведь знает, как тебе дорог дядя Марк.

– Хм… Не понимаю, почему она думает, что он принадлежит только ей.

– Джейк говорит то же самое, – рассмеявшись, сказала Бет. – Удивительно, как одинаково вы оба отзываетесь обо всем на свете. А сведи вас вместе, ни о чем не можете договориться. Помнится, на моей свадьбе вы чуть не подрались.

Джейми отвела от кузины взгляд, старательно рассматривая свои ногти, будто решая, достаточно ли они просохли. Потом рассеянно проговорила:

– Да, это всегда так было.

– Нет, не всегда.

Сердце Джейми дрогнуло от явного вызова, прозвучавшего в голосе Бет.

– Не пойму, дорогая, почему вы двое не можете найти общий язык? – стояла на своем Бет. – Это страшно огорчает и твою маму, и дядю Марка. Что бы ни происходило в вашей семье, что-то не заметно, чтобы вы с Джейком бывали там одновременно. Можно подумать, что вы сознательно избегаете друг друга.

– Ну, это не так, – твердо ответила Джейми, но, заметив, что кузина не на шутку огорчена этим, смягчила свои слова слабой улыбкой. – Прости, но я неважно себя чувствую. Ненавижу летать, особенно через Атлантику. Перепрыгнуть через несколько часовых поясов… Кажется, я все еще не оправилась от смещения времени.

«Смещение времени»… «Страдание и унижение» было бы ближе к истине, но давно подавленные эмоции слишком глубоко погребены в сердце Джейми, чтобы она стала с кем-то делиться этим.

Глядя на шелковый блеск прямых, темно-рыжих волос кузины, упавших ей на лицо, когда она склонилась над своими ногтями, Бет тактично переменила тему разговора, с завистью спросив:

– Ума не приложу, как тебе удается сохранять такие безупречные ногти!

– Это не трудно. Надо лишь приглядывать за ними и поддерживать в хорошей форме, – с усмешкой ответила Джейми, нанеся последний слой лака и осматривая результаты своей работы. – Да и какой клиент станет заказывать мне декорационные работы, если я не способна окрасить даже собственные ногти?

– А я вот свои не могу даже отрастить подлиннее, не говоря уж о лаке и чем другом.

– Ох, ты же знаешь, что я всю жизнь сибаритствую, – посмеиваясь, ответила Джейми.

Почему одному человеку дается так много, вздохнув, подумала Бет, огорчаясь за кузину, которая, обладая всеми мыслимыми женскими достоинствами, открыто заявляет, что не верит в любовь и замуж выходить не намерена.

Возможно, Джейми не столь совершенна в своем понимании жизни, но она красива, а, кроме того, имеет нечто большее, чем красота. Смотреть на нее все равно, что заглядывать в самую глубь спокойного озера; такого спокойного, что невольно задерживаешь дыхание и ждешь хоть легчайшей ряби на озерной глади. Джейми окружена аурой умиротворения, тишины и покоя, но она не всегда была такой. Бет помнила ее сорванцом-подростком, когда та лазила по деревьям, бегала и прыгала повсюду и «вечно была покрыта синяками и ссадинами. В те дни ее фиолетовые глаза искрились весельем, пухлые губы улыбались и постоянно меняли выражение, а движения были порывисты и стремительны.

Десяти лет Бет отчаянно завидовала четырнадцатилетней кузине и той близости, которая установилась у нее со сводным братом. Джейк, хоть и учился уже в университете, но большую часть свободного времени проводил со своей юной родственницей. Они были так дружны, что Бет – единственный ребенок в семье – уже тогда познала горечь зависти. Но потом что-то случилось, и теперь… Теперь, стоит ей в присутствии Джейми сказать что-нибудь о Джейке, как та сразу замыкается в себе, а Джейк при упоминании о Джейми цинично усмехается, но глаза его становятся колючими как кусочки льда.

– Сибаритствуешь? – переспросила Бет. – С каких это пор? А, понимаю, тебе хочется создать о себе такое впечатление, но ты ведь так много работаешь. По мнению дяди Марка, даже слишком.

– Марк прелесть, но, когда речь идет о женщинах, он малость старомоден. Считает, что мы все должны быть, как моя мама, – целиком посвящать себя мужу, дому и семье.

Джейми отвела взгляд от кузины, скрыв выражение глаз под длинными ресницами, веерами опустившимися на высокие скулы. Когда-то она страстно желала именно этого, не хотела от жизни ничего, кроме возможности любить и быть любимой. Но, справившись с собой и выкинув из головы мысли о прошлом, она повернулась к Бет и с легкой улыбкой посоветовала:

– Попробуй попить кальций.

– Кальций? – рассеянно переспросила Бет.

– Ну да. Чтобы ногти окрепли.

– Я на этот уик-энд особых планов не строила, – сказала Бет. – Но вечером мы что-нибудь придумаем, а завтра к ужину приглашен кое-кто из наших друзей, кстати, и Джейк хотел приехать. Не помню, говорила я тебе, что семейство его последней подружки живет неподалеку отсюда? Она славная девушка, но слишком, как мне кажется, молода для Джейка. И к тому же полна амбиций.

Хорошо, что Бет в эту минуту смотрела в другую сторону, иначе наверняка заметила бы, как Джейми пыталась усмирить неистово заколотившееся сердце. Джейк… придет сюда… Ее первым импульсом было бежать, немедленно, но она попала в капкан, это ясно. Если уехать теперь, Бет наверняка что-то заподозрит. Ведь семье известно только, что они с Джейком не ладят друг с другом, а про…

– Джейми, с тобой все в порядке? Ты ужасно бледная.

– Рыжим и положено быть бледными, – сухо отозвалась Джейми, натягивая на лицо маску деловитой озабоченности. – Удивляюсь, Марк так серьезно болен, а Джейк на целый уик-энд уезжает из дому повеселиться.

– Да нет, дорогая, это отчасти и деловая поездка, поскольку компания отца Аманды будет, очевидно, сливаться с «Брайертон пластике». Для того, видно, и деток познакомили… Ни для кого не секрет, что ее родителей весьма устраивает этот брак, но лично я думаю, что Аманда слишком молода – ей всего девятнадцать, она хорошенькая, но совсем еще дитя; впрочем, мне кажется, что у ни у нее, ни у Джейка нет выбора, если ты понимаешь, что я имею в виду. – После этих слов Бет поморщилась. – Конечно, дядя Марк будет рад увидеть сына женатым. Он только и говорит о том, что они с женой ждут не дождутся внуков.

– Это ни на что не похоже, – ровным голосом проговорила Джейми, молясь, чтобы Бет не заметила, в какое смятение повергли ее подобные рассуждения.

Джейк женится… Боль сжала сердце, разрывая его на части; рушились все барьеры, которыми она последние шесть лет так старательно отгораживала себя от прошлого. Да какое ей до всего этого дело? Разве она не знала, что рано или поздно это произойдет. Еще шесть лет назад он говорил, что намерен жениться. Он хотел сына, который бы продолжил бизнес, так успешно начатый его отцом. Джейк весьма амбициозен, решителен и жесток, да, очень жесток. Но страдала она теперь не от этого. Того Джейка, которого она знала и любила, никогда не существовало. А был лишь фасад, за которым скрывалась его подлинная сущность.

Все эти годы Джейми уверяла себя: ей повезло, что она обнаружила правду раньше, чем успела совершить опрометчивый поступок. В противном случае она оказалась бы связанной брачными узами с человеком неискренним и алчным. Вот и сейчас, чтобы хоть немного утишить боль, пришлось напомнить себе об этом.

Она давно уже не та наивная восемнадцатилетняя девчонка и достаточно повидала свет, чтобы понимать, что Джейк не одинок в желании вступить в брак по расчету, в мире это далеко не редкость, но та намеренная жестокость, с которой он обманул ее доверие…

– Ох, силы небесные, я все болтаю, забыв обязанности хозяйки. Ты пока отдохни, а я пойду приготовлю тебе чашку чая.

Оставшись одна в гостевой комнате, которую ей предоставила кузина, Джейми подошла к окну и уставилась на окрестный пейзаж, не видя, по правде сказать, ничего из его дивных красот. А эта девушка, эта Аманда, интересно, знает ли она, что представляет из себя Джейк на самом деле, или он и ее обманул? Его ленивая насмешливая улыбка, его холодные зеленые глаза, способные вдруг вспыхнуть огнем, и этот чувственный рот кого угодно могут свести с ума…

Закрыв глаза и постаравшись выкинуть все это из головы, она почувствовала головокружение и прильнула к оконной раме. Нет, она выше этого, выше. Она теперь совсем другой человек, а не та невинная дурочка, так глупо поверившая Джейку и так жестоко обманутая. Он больше не имеет над ней власти, теперь он для нее вообще никто.

Но почему же так колотится сердце? Почему она с такой опустошающей отчетливостью вспоминает прикосновение его губ к своим губам? Единственным утешением, когда ей сообщили правду, явилось для нее то, что никто не ведает, какой дурочкой она оказалась. Никто не знает, что они были любовниками, что Джейк шептал ей слова любви, а потом обещал жениться. Джейми вспомнила, какое унижение пережила, узнав от его любовницы, что на самом деле он женится на ней потому, что его отец разделил между ними свое состояние, а значит, она будет иметь такую же долю в компании, как и Джейк.

Сначала она не хотела верить словам Ванды, полагая, что та из ревности клевещет на него, но когда пришла к нему выяснить правду, то первое, что она увидела, войдя в незапертую дверь, это Джейка и Ванду в объятиях друг друга.

Джейк ее окликнул, но она как безумная бросилась назад, к своему автомобилю, и покинула Йорк, да так быстро, будто за ней по пятам гнался сам дьявол.

Марк и Маргарет были в это время на Бермудских островах – почему они с Джейком и не успели сказать им о своих планах и ожидали возвращения родителей, чтобы преподнести им сюрприз, – и она, слишком униженная, чтобы встретиться лицом к лицу с Джейком, по пути переменила решение заехать домой, понимая, что он может примчаться туда следом за ней, и свернула на южную автостраду.

В то время она на полставки работала в одной Йоркской дизайнерской фирме, за свою работу получала немного, но ей ежемесячно помогал Марк, и на банковском счете у нее скопилось достаточно денег, чтобы снять номер в недорогом лондонском отеле и жить там столько, сколько понадобится для более основательного устройства жизни.

В письме без обратного адреса она объяснила своим работодателям, что хочет жить в Лондоне; в другом, более длинном и подробном письме родителям она обрисовала свои планы на будущее, а третье письмо отправила Джейку, написав ему, что заблуждалась, что не готова еще к семейной жизни, что хочет свободы и возможности делать карьеру. Гордость и уязвленное самолюбие не позволили ей упомянуть в своем письме о Ванде.

Три недели спустя, к тому времени, как Маргарет и Марку Брайертонам – ее матери и отчиму – настало время вернуться с Бермудов, она уже зарегистрировалась на отделении, где изучалась дизайнерская технология, сняла себе третью часть квартиры в двух шагах от колледжа, отрезала до плеч свои длинные волосы и, наконец, целиком и полностью сменила свой гардероб, отрекшись от всего, что создавало ей игривый юношеский образ, – и таким образом в три коротких недели обрела имидж сдержанной, искушенной в жизни женщины, от которого не отказалась и поныне.

Ее родители пребывали в недоумении, но она объяснила им внезапность своего отъезда тем, что, будучи совершенно измотана бездельем последних нескольких месяцев, во время их отсутствия приняла решение по-настоящему взяться за дело.

Сначала родители очень расстраивались, Марк особенно, ибо ему хотелось, чтобы она жила поближе к дому. Вообще говоря, у нее не было никакой необходимости зарабатывать себе на жизнь, и несколько раз за первые месяцы самостоятельной жизни ей страшно хотелось вернуться домой, но ее неизменно останавливала мысль, что она должна будет встретиться там с Джейком. В тот вечер, когда Джейми покидала его квартиру, где застала его в объятиях другой женщины, она убедила себя, что, встретившись с ним, абсолютно ничего не испытает – вообще никаких чувств.

Прошедшие шесть лет были заняты до предела. Еще в колледже она подружилась со студентом-сокурсником, Ральфом Ховардом, который потом стал ее деловым партнером. Они прекрасно ладили, их отношения были легкими, приятными и ни к чему не обязывающими. Некоторые из их приятелей думали, что они любовники, но это не соответствовало истине. Ральф был ей как брат, которого, по ее словам, она никогда не имела, но ее отношение к нему весьма отличалось от того поклонения и обожания, которые она испытывала к Джейку.

Их фирма приносила хорошие доходы, они весьма преуспевали и вели активную светскую жизнь. Большинство вечеров и приемов, на которые они всегда ходили вдвоем, носили деловой характер. Они с Ральфом, высоким блондином с круглогодичным загаром и смеющимися голубыми глазами, выглядели замечательной парой. Ральф ей нравился своей спортивностью, он походил на регбиста, мускулистого, с крепким большим костяком. Да и он был высокого мнения о Джейми и всегда удивлялся, когда кто-то обращался с ней, как с хрупкой фарфоровой вещицей. При росте пять футов четыре дюйма, тонкокостная, с изящными узкими ступнями, она выглядела гораздо более хрупкой, чем была на самом деле.

Джейми никого не разуверяла в том, что они любовники, – весьма удобный способ держать слишком пылких представителей мужского пола на приличном расстоянии. Ральфа интересовало, есть ли у нее личная жизнь, но он уважал чужие тайны и не задавал лишних вопросов. В разговорах с ним она никогда не упоминала о Джейке, хотя кое-что он о ее семье знал; о том, например, что первый раз ее мать вышла замуж за своего работодателя, а второй раз за Марка Брайертона, вдовца, имевшего одиннадцатилетнего сына. С Бет и Ричардом Ральф был знаком, поскольку они встречались на крестинах Сары, куда он ездил с Джейми. Кстати, Джейк был крестным отцом девочки, но кроме краткого момента, когда он принял на руки младенца и передал его Джейми, они старались не приближаться друг к другу.

Джейми поморщилась при воспоминании о том, каким раздраженным был в тот день Джейк и с какой издевательской холодностью посматривал на нее. Вообще, его высокомерие было просто невыносимым! Но что за всем этим стояло? Неужели он опасался, что она подойдет к Марку и выложит ему, что его сынок соблазнил ее, внушив, что любит, и все это лишь для того, чтобы ее доля наследства не уплыла из его рук?

Но разве она способна на такое? И Марк, и Маргарет обожали Джейка, к тому же Марк – человек чести, и подобные сведения о сыне наверняка принесли бы ему непереносимые страдания. Нет, жаловаться она не собиралась, ведь она решила все начать сначала, обрести новый смысл и ей даже удалось заставить себя поверить, что она действительно хочет от жизни лишь одного – удачной карьеры и успеха.

Поздние осенние сумерки быстро перешли в вечер. Знакомая боль при мысли о прошлом как всегда усугублялась ощущением мрачного отчаяния. Шесть лет прошло, а горечь и боль все не шли на убыль, и единственное, чем отгораживалась она от страдания, это умением выглядеть в глазах окружающих удачливой и счастливой.

Ее сверстницы, пережив любовное разочарование, вскоре успокаивались, завязывали новые знакомства; почему же она до сих пор не встретила никого, кто бы мог заменить ей Джейка?

Возможно, это произошло потому, что Джейк, кроме того, что был первой любовью, был еще и близким с детства человеком, так что его предательство грабительски лишило ее не только любовника, но брата и друга, который казался ей надежной защитой и опорой во всем.

А хуже всего, что, безумно любя Джейка, она так безоговорочно ему верила, что ни на минуту не допускала мысли о существовании в его жизни других женщин. Той же Ванды, например. Джейми понимала, конечно, что не первая у него, но ведь это было до нее; он на восемь лет старше, жил вдали от дома, учился в университете; к тому же природа наделила его не просто красотой, но таким необыкновенным чувственным магнетизмом, что ему вряд ли удалось вести целомудренный образ жизни.

Жаль бедную девочку, которая выйдет за него замуж. Не слишком-то долго он способен хранить верность, особенно наивному девятнадцатилетнему созданию.

Ведь и сама она раньше, когда они стали любовниками, не думала ни о чем таком и лишь теперь, оглядываясь назад, видела, что особенной пылкости в нем не наблюдалось, напротив, была некоторая сдержанность, даже в том, как он прикасался к ней, как обнимал… Скорее всего, это происходило потому, что ее неопытность явилась для него чем-то вроде тяжкого испытания. Она тогда не понимала этого, отдаваясь ему с блаженной радостью, вызванной тем невероятным фактом, что он любит ее. Легкого прикосновения его пальцев было достаточно, чтобы зажечь в ней огонь восторга и счастья. По своей тогдашней наивности она думала, что он испытывает то же самое, что причина, по которой он занимается с ней любовью, у него та же, что и у нее, и что он просто не мог дождаться, когда их любовь будет увенчана брачным союзом.

Да, он был с ней очень терпелив, осторожен и нежен, но и только. Он вполне мог обойтись и без этого, вот почему до сих пор она думает об этом с горечью. Как видно, ему просто необходимо было покрепче привязать ее к себе, а для настоящих любовных утех у него всегда имелись женщины вроде Ванды.

Вздрогнув, она отвернулась от окна, болезненно осознав, что мысли устремились в весьма опасном направлении. Прошлое осталось позади, и все, что в нем было, пусть навсегда там и останется. Хотя, как забыть объятия Джейка, если от одного его прикосновения она испытывала такое неслыханное наслаждение, какого не мог дать ей ни один мужчина из тех, с кем время от времени сводила ее судьба; потому и не шло у нее с ними дальше прикосновений, что она всякий раз остро осознавала, что это не те прикосновения.

Вот и сейчас одно воспоминание о его руках привело ее в сильнейшее волнение. С тех пор как они расстались, Джейми жила будто замороженная, о чем подчас думала с досадой. Но может, она по природе своей не сексуальна? Разве кто-то терзается из-за того, что у него всю жизнь плохой аппетит? Просто все люди разные – одним, к примеру, чтобы выспаться, достаточно пары часов, а другим для этого требуется часов восемь. Так и она прекрасно может обходиться без секса. Что тут такого страшного?

Тихий внутренний голос ехидно спросил, а как, мол, насчет любви? Любовь… Ее губы дрогнули, но затем окаменели. Что такое, вообще говоря, любовь? Это безумие, эти опасные чувства, которые Джейк возбуждал в ней? Если так, то лучше уж обойтись без этого. Но почему же тогда даже звук его имени, слетевший с чьих-то губ, вызывал у нее сердцебиение.

Причина, по которой она так старательно избегала его после своего бегства из дому, заключалась не в том, что она испытывала к нему отвращение или ненависть, а в том, что боялась его, ибо он все еще имел над ней огромную власть. Пока он не знал об этом, она чувствовала себя в безопасности, хотя, почему это так, и сама не понимала. Да и какое значение имеет для него ее любовь? Разве он пытался найти ее, встретиться и объясниться? Нет. Она исчезла, и он ее не искал.

Тогда, вскоре после того как она отправила ему письмо, он написал ей ответ, но она порвала его, не читая. Почему? В глубине души она, возможно, ожидала, что он будет ее разыскивать, попытается встретиться. Неужели он поверил, что она считает себя слишком молодой для замужества? Нет, здесь кроме ее оскорбленной гордости было нечто еще, и она не сомневалась – он понимал это, а тот факт, что он не попытался встретиться с ней и оправдаться в ее глазах, явно говорил за то, что Ванда не лгала.

А теперь он появится здесь, да еще со своей новой подружкой. Найдет ли она в себе силы встретиться с ним лицом к лицу? Впрочем, у нее нет выбора. Если сейчас уехать, Бет наверняка начнет строить догадки, а из этого ничего хорошего не получится. Никто в их семействе понятия не имел о том мгновенно пролетевшем месяце блаженства, которое он дал ей до того, как она узнала правду и бежала. Нет, только они с Джейком помнили о тех вечерах в его квартире, когда она лежала в его объятиях и испытывала немыслимое счастье даже от самых простых ласк. Он тогда говорил ей, что ждал, когда она подрастет, ждал, когда она увидит в нем мужчину, а не просто сводного брата.

Тем временем окончательно стемнело. Сколько же она простояла здесь, глядя в окно и ничего не видя? Она посмотрела на часы. Почти час. Бет наверняка удивляется, почему она до сих пор не спустилась.

Ничего, у нее еще есть несколько часов, чтобы приготовиться к завтрашней встрече. Джейми посмотрела на чемодан, брошенный на кровать, подошла к нему и отомкнула замки. Из аэропорта она сразу отправилась в Бристоль, лишь ненадолго заехав в свой лондонский дом, где приняла душ и заново упаковала чемодан.

В Нью-Йорке у нее было достаточно времени, чтобы пройтись по магазинам. Зная, что поедет к кузине, она купила для нее свитер, а для своей крестницы роскошно одетую куклу.

Вещи распаковывались машинально, руки делали то, что привыкли. В Нью-Йорке она купила несколько вещиц от Келвина Кляйна, и кое-что из них чисто импульсивно захватила сюда. Вот это, например, бледно-лиловое шелковистое одеяньице, которое на вешалке смотрелось вялой тряпкой, но тело облегало весьма ловко, к тому же прекрасно подчеркивало необычный цвет ее глаз. Напрочь лишенное простоты и наивности платье, всю суть которого можно выразить коротким словом «секси».

Вот и выряжусь в него завтра, мрачно подумала она. Каковы бы ни были ее потаенные чувства, она хотела, чтобы Джейк видел, что прежней крошки Джейми больше не существует. Повесив платье в шкаф, она поблагодарила Бога за тот опыт, который ей удалось приобрести за прошедшие годы, пробавляясь лишь легким флиртом и никому не позволяя вовлечь себя во что-нибудь более серьезное. Завтра Бет обязательно – если она знает свою кузину – обеспечит ее обеденным партнером: Джейми, естественно, поведет себя с ним холодно и отчужденно, сразу дав понять, что она не из тех, кто очертя голову пускается в романы-однодневки или во что-нибудь в этом роде…

Но это завтра, завтра… что оно сулит ей?

Из-за дверей ее спальни донесся голос кузины, и Джейми, натянув на лицо маску холодной безмятежности, пошла открывать.

– Вот мы и проснулись, – весело сказала Бет, держа на руках белокурое, голубоглазое дитя и демонстрируя его кузине.

– Господи, как же она выросла!

После нескольких секунд серьезного разглядывания тети малышка соизволила улыбнуться.

– А теперь нам пора купаться, – пояснила Бет, покосившись на безукоризненную юбку и кашемировый свитер кузины. – Прости, что я такая бестолковая хозяйка, чаю тебе так и не успела приготовить. Если хочешь, спустись вниз…

– Единственное, чего я хочу, – ответила Джейми, кончиками пальцев прикасаясь к нежной детской коже, – так это чтобы ты позволила мне помочь тебе купать малышку. В конце концов, я ведь, насколько помнится, ее крестная.

Решительно выбросив из головы все мысли о Джейке, Джейми протянула руки и поманила Сару.

– Иди ко мне, – сказала она девчушке. – Знаешь, я привезла тебе из Нью-Йорка подарок, и теперь самое время нам с тобой взглянуть на настоящую, хоть и маленькую, юную леди.