Текст книги "Никогда не говори ''Никогда''"

Бывали, разумеется, случаи в молодости, когда он тоже очертя голову бросался в омут чисто чувственных наслаждений. Но с той поры в его жизни были только две серьезные связи – одна со студенткой колледжа, где он и сам учился, оборвавшаяся вскоре после окончания по обоюдному молчаливому согласию, и другая, конец которой наступил несколько лет назад, когда Майкл, покинув Чикаго, решил обосноваться в этом тихом, солидном американском городе. Он сохранил дружеские отношения с обеими своими бывшими любовницами и был крестным отцом их старших сыновей.

После смерти Агаты, его «приемной» матери, началось самокопание, что и привело к разрыву чикагской связи. Именно тогда Майкл понял, что чувство, связывающее его с Жаклин, скорее похоже на близкую дружбу, чем на любовь. И когда он наконец решился на объяснение, она призналась ему в том, что испытывает то же чувство.

Покидая Чикаго, Майкл поклялся себе, что следующая любовь будет последней, до конца жизни. Возможно, поэтому, а может быть, из-за того, что он стал старше, мудрее и не столь энергичен, он не испытывал особого желания заводить новую связь. Майкл чувствовал: в конечном счете это не поможет ему достичь своего идеала, своей мечты навечно связать жизнь с женщиной, которая примет и полюбит его таким, какой он есть, и наоборот.

Майкл знал, что многие из его друзей считают его чудаком и идеалистом. Ну и что, почему бы и нет? Стоит ли стыдиться своих чувств и желаний? Иногда, временами, его тело все же напоминало, что физическое желание и эмоциональные устремления не всегда идут рука об руку. Но теперь это случалось так редко… Так редко, что ему не без труда удалось признаться себе в том, что воссоединение Мэри и девочек с «блудным» Роном он затеял, в общем-то, не ради восстановления справедливости. Майклу очень захотелось удовлетворить свое любопытство и узнать – выглядит ли роскошная, рыжеволосая женщина, на которую обратил свой взор Рон, так же хорошо спереди, как и сзади?

Оказалось, что да… К несчастью для него.

Он взглянул на часы. Пора было уходить, надо еще просмотреть некоторые деловые бумаги. Он направился было к своему автомобилю, как рядом с ним внезапно материализовался Клифф.

– Майкл! – воскликнул тот улыбаясь. – Ты еще не познакомился с Венди? Я хочу представить вас друг другу, все равно теперь, когда ты согласился сменить Рендольфа Уоллеса в Англии, вам придется работать в тесном контакте. Я еще не обсудил с ней контракт в деталях, но по тому, что мне известно о ее работе, нет никаких сомнений, что она прекрасно справится.

Майкл слушал не перебивая.

– Как ты знаешь, с конца следующей недели Уоллес уходит в месячный отпуск. Я хочу, чтобы вы с ним до этого встретились и ты принял от него дела. Разумеется, когда он вернется, вы будете продолжать работать рука об руку. Надеюсь, он тебе понравится, вы сработаетесь. Рендольф понимает, как важно для нас подогнать британскую дилерскую сеть под наши стандарты.

Клифф вздохнул, а потом высказал главное, то, из-за чего и затеял этот не совсем уместный на собственной свадьбе разговор:

– Хотя это и будет нелегко. Самая трудная задача – подобрать подходящий персонал. Не по профессиональным качествам, нет, – все они обладают необходимой квалификацией. Насколько я понимаю, это скорее проблема мотивации.

– Да, я уже размышлял об этом, – ответил Майкл. – Одним из путей достижения этого будет, думается, нечто вроде курсов повышения квалификации в сочетании с вознаграждением за инициативу… Но, разумеется, сначала я должен буду обсудить это с Уоллесом, – дипломатично добавил он.

– Ну что ж, именно над этим ты, Рендольф и Венди и будете работать, – сказал Клифф. – Так ты познакомился с ней?

– Не совсем… Вернее, не официально. – Майкл намеренно выразился несколько туманно.

– Ладно, я позабочусь о том, чтобы у вас появилась возможность встретиться до твоего отлета, – пообещал Клифф. – Ты же знаешь, как я ценю все, что ты для нас сделал, не так ли? С моей точки зрения, дилерская сеть, которую ты организовал, послужила одной из главных причин нашего успеха в Штатах. Качество продукции, конечно, очень важно. Но еще важнее умение предоставить ее заказчику в удобное для него время и в нужном ему месте, установить ее и поддерживать в рабочем состоянии.

Майкл слегка пожал плечами.

– Да, важно и то и другое. Мы займемся распространением, а вы не забывайте: сколь бы хороша ни была дилерская сеть, она не будет эффективно работать без надежной продукции.

– Мы с тобой прекрасно сработались, – улыбнулся Клифф. – Не скрою – я надеюсь на то, что ты поможешь нам добиться в Англии такого же успеха, как и здесь.

Майкл открыл дверцу машины.

– Ты не присоединишься к нам за ужином сегодня вечером? – спросил Клифф.

Вот прекрасная возможность отказаться от ужина с Венди, подумал Майкл. Он будет последним идиотом, если не сделает этого – в предвидение всех грозящих последствий.

Десятью минутами позже, по дороге к своему, тоже расположенному на берегу озера, дому, он скривился, вспомнив вежливый отказ, которым он ответил на приглашение Клиффа.

Что ж, значит, такой уж он идиот!

Глава 2

На то, чтобы подготовиться к ужину с Майклом, у Венди ушло необычайно много времени. Колебания насчет того, что надеть, или раздумья об эффекте, который она может произвести на собеседника, были ей не свойственны. Обычно Венди одевалась в то, что нравилось ей самой, а не кому-либо другому. Но сейчас по какой-то невидимой ей причине она решила отказаться от свободного платья, которое сначала предполагала надеть, в пользу более изысканного. Это было изящное платье из черного джерси с открытым плечом, по странной прихоти брошенное ею в чемодан в последнюю минуту сборов.

Платье было не из тех, которые любой мужчина немедленно и неизбежно воспринимает как вызывающее. Оно скорее скользило вдоль форм тела, чем подчеркивало их. Но то, как оно обнажало гладкую кожу, теплые линии плеча и руки, как не оставляло никаких сомнений в том, что рискнувшая надеть его должна обладать прекрасной кожей и дорогим, мало что скрывающим нижним бельем, заставляло ошеломленных мужчин ощущать исходящие от нее тонкие чувственные токи и завистливо щуриться каждую находящуюся рядом женщину.

В дополнение ко всему Венди собрала волосы вверх, в гладкий пучок, и надела тяжелые матового золота серьги и соответствующий им простой золотой браслет.

Она подушилась своими любимыми духами, но вместо того, чтобы щедро смочить ими свои виски, распылила маленькое облачко в воздухе и медленно прошла сквозь него. Теперь их аромат будет так тонок и трудноуловим, что каждый, кому захочется убедиться в его наличии, должен будет подойти к ней близко – совсем близко.

Удовлетворенно улыбнувшись, Венди взяла сумочку и направилась к двери, остановившись на секунду для того, чтобы спрыснуть теми же духами свою постель. Он любит, чтобы его розы пахли, да?.. Ну что ж, сегодня у него не будет никакого повода для недовольства. Все еще улыбаясь, она вышла в коридор.

Архитектор отеля, должно быть, был большим поклонником фильма «Унесенные ветром», решила она: лифты выходили на нечто вроде внутреннего балкона, откуда приходилось еще спускаться по широкой, с изгибом лестнице. Были, конечно, и лифты, опускающиеся непосредственно в фойе, но как тут не воспользоваться этой столь любезно предоставленной ей возможностью, подумала Венди. На мгновение задержавшись на верхней ступеньке и не удосужившись посмотреть вниз, чтобы убедиться в том, что тот, кто ее ждет, действительно наблюдает за ней, она элегантной походкой двинулась вниз, довольно удачно подражая небрежно-артистической поступи, которую она видела у знаменитых моделей на престижных демонстрациях мод.

Майкл заметил ее сразу же и еще больше помрачнел. Нельзя не признать, мрачно подумал он, что грация – неотъемлемая часть совершенства женщины. Примерно такими ему представлялись мифические греческие богини – почти нечеловеческие в своем женском совершенстве, со скульптурным профилем, отстраненным взглядом, а тело… Он поспешно заставил себя не думать о том, что скрывается под гладкой, будто струящейся тканью. И ничуть не удивился, оглядевшись вокруг, тому, что практически каждый находящийся в фойе мужчина тоже смотрит на нее словно завороженный – как силой обаяния Венди, так и ее безразличием к общему вниманию.

Как только она достигла последней ступеньки, он двинулся навстречу. В первый момент Венди даже не узнала его. Ей почему-то казалось, что он будет выглядеть так же, как и днем, и вид безукоризненного вечернего костюма вместо рубашки с короткими рукавами и джинсов, поразил ее. В костюме Майкл выглядел выше, шире в плечах и показался ей более отстраненным, более… запретным.

Внутренне встряхнувшись, Венди постаралась выкинуть из головы эти непродуктивные и никчемные мысли. Что бы на нем ни было надето, он по-прежнему оставался тем же – мужчиной, которому внутренне присущи все пороки его пола и который неизбежно окажется таким же никчемным и вероломным, как и остальные.

– Никогда не совершай ошибки, которую сделала я, – эмоционально сказала ей мать в разгар вспышки горя и ярости, вызванных уходом отца Венди. – Никогда не доверяй мужчинам, ни одному из них… Они неизбежно причинят тебе боль.

Венди, которой в то время шел седьмой год, приняла советы матери близко к сердцу и всегда руководствовалась ими – не в пример самой матери, продолжавшей следовать своим эмоциям и потом вечно жалевшей об этом.

Теперь Майкл был уже в нескольких метрах от нее – и Венди могла заглянуть прямо в эти поразительно насыщенные синевой глаза. Он смело встретил ее взгляд, не позволяя себе перевести свой ниже, на ее тело. Слегка приподняв ресницы, она как бы поблагодарила его за подобную деликатность.

– Мы так и не представились друг другу, – сказал он, подходя еще ближе. – Майкл… Майкл Олен-Райт, – продолжил он, протягивая руку.

– Венди… Нортон, – ответила она с усмешкой, слегка пожимая при этом плечами. – Дурацкое имя, вызывающее у большинства ассоциации с Питером Пэном[1]1
  Питер Пэн и Венди – герои популярной в англоязычных странах детской сказки «Питер Пэн». Автор – сэр Джеймс Мэтью Барри (860-937).


[Закрыть]. Спасибо моему отцу…

– У вас с ним не слишком хорошие отношения?

– Достаточно хорошие, – возразила Венди. – Или, по крайней мере, не хуже, чем у полудюжины других его отпрысков, а может быть, даже и лучше. Видите ли, я имела честь прожить с ним дольше других и, следовательно, имела больше времени на то, чтобы привыкнуть к его… слабостям.

– Вы его не любите?

– Да, я его не люблю, – согласилась Венди. – Ну, продолжайте, – с насмешкой сказала она, когда они уже двинулись по направлению к бару. – Скажите мне, как вы шокированы отсутствием у меня дочернего чувства и как вы сами привязаны к вашим замечательным родителям. Они ведь у вас, конечно, замечательные, – добавила она с тонкой улыбкой.

Человек, подобный ему, просто обязан иметь замечательных родителей. Мать, которая обожала и баловала его, заставив поверить в то, что он является образцовым представителем рода человеческого. И отца, строгого, но про себя гордившегося своим отпрыском и всем своим поведением только укрепившего растущую веру ребенка в свою непогрешимость и в свое право жить так, как он считает нужным.

– Если уж на то пошло, идеальными они не были, – спокойно возразил Майкл и, прежде чем она успела оправиться от удивления, спросил: – А вы всегда так откровенны с посторонними?

– Нет, – ответила Венди, одаривая его чарующей улыбкой. Она намеревалась несколько вывести его из себя, слегка подколоть, но спокойная реакция Майкла на ее замечание по поводу его родителей, как и явное нежелание продолжать эту тему, заставили ее изменить тактику. Если не удалось вызвать интерес к себе методом шоковой терапии, придется заняться соблазнением.

Заказав в баре по коктейлю, они сели за стойку, чтобы изучить меню.

Хотя Венди не могла не почувствовать интереса к ней всех прочих посетителей, заметить это по ее поведению было невозможно, и внимательно наблюдающий за ней Майкл невольно подумал: как, должно быть, долго пришлось ей вырабатывать в себе это выражение холодной уверенности, под маской которого она сейчас скрывалась.

Разговор о родителях – вернее, об отце – был намеренно спровоцирован ею, и он чувствовал, что своим ответом на иронично-ядовитое замечание о его семье застал Венди врасплох. Однако, несмотря на легкость, с которой она выложила сведения о своей семье, Майкл чувствовал, что это натура крайне скрытная, прячущая свои чувства в самой глубине души.

– Итак, – начал Майкл, откладывая меню и улыбаясь ей, – расскажите мне что-нибудь о вашей столь интересной семье.

– Интересной? – Венди подняла брови и чуть скривилась. – Сейчас у моей матери трагический роман с сыном одного из своих старейших и ближайших друзей. Предполагается, что их связь – секрет, но, разумеется, это не так. Моя мать не способна сохранить тайну, даже если от этого зависит ее жизнь, и, очевидно, не в состоянии понять, что ей не избежать неприятностей. Она наверняка потеряет старого друга, а что касается ее молокососа-любовника.. .

– Вы этого не одобряете?

Венди взглянула на Майкла. Ее удивило его предложение поговорить о ее семье. Обычно мужчины предпочитали говорить о самих себе. К тому же она не привыкла, чтобы ей задавали столь интимные вопросы. Однако одной из самых сильных черт ее характера была нетерпимость к любому виду лжи – и это, как она отлично понимала, отнюдь не было в данный момент преимуществом, не позволяя ей уклониться от ответов на вопросы Майкла.

– Дело ведь не в том, одобряю я что – нибудь или нет. Скорее, это вопрос признания неизбежности того, что должно случиться. Ведь кто-то и на этот раз должен будет взять на себя груз неприятностей, которыми всегда кончаются бурные похождения моей матери…

– И этим «кем-то», вероятно, будете вы? – спросил Майкл. На этот раз Венди не ответила. Ту тревогу и чувство вины, которые она ощущала еще ребенком, слушая мать и наблюдая за чередой ее беспорядочных и несчастливых связей, ей казалось невозможным обсуждать даже теперь, когда она стала взрослой.

Страх, пережитый ею тогда, ощущение полного одиночества, когда тебе не к кому обратиться, понимание того, что ей, ребенку, приходится эмоционально поддерживать мать, а не наоборот, до сих пор иногда прорывались наружу сквозь теперешнюю, взрослую, уверенность в себе. Правда, она, по крайней мере внешне, научилась замещать все эти чувства сердитым презрением к образу жизни матери.

– Почему бы нам не поговорить о вас? – предложила Венди. – Уверена, что это будет гораздо… интересней…

Подняв бокал ко рту и отпив глоток, она оставила губы приоткрытыми, а свой взгляд остановила на его губах. Сначала ей показалось, что этот намеренный вызов не возымел на него никакого действия. Но потом, к своему удовольствию, она заметила едва заметное неловкое движение, показывающее, что ему явно не по себе.

– Вряд ли тут есть о чем говорить, – ответил Майкл, и Венди улыбнулась про себя, услышав в его голосе легкую хриплость и зная, чем она вызвана.

Что бы он ни говорил ей ранее, она подозревала: ее собеседник отнюдь не страдает от недостатка сексуального опыта. Венди, хоть она особенно и не стремилась доминировать или быть уж очень агрессивной в любовных отношениях, нравилось иметь возможность взять инициативу в постели на себя, возможность самой ласкать партнера, находить, где и каким образом лучше возбудить его, а иногда даже немного задирать его, проверяя, насколько тот способен контролировать себя. И что-то говорило ей: Майкл обладает этой способностью в высокой степени.

– Мои родители разошлись еще до моего рождения. А мать никогда не хотела ребенка. Она мечтала стать актрисой. – Услышав в его голосе сочувствие вместо ожидаемого осуждения, Венди нахмурилась. Как он может сочувствовать матери, которая отказывалась от собственного ребенка? – К несчастью, она умерла, так и не успев реализовать свою мечту, – продолжил Майкл. – Не замеченная вовремя сердечная недостаточность. Но перед ее смертью возникли некоторые… осложнения…

и в конечном счете отец согласился принять меня к себе, в свою вторую семью. Мне повезло…

– В чем? В том, что вас приняли во вторую семью? – язвительно спросила Венди. Ее не обманешь. Она прекрасно знала, что это значит, когда отец, которому ты не нужна, отдает предпочтение другому ребенку, а ты смотришь на это с печалью или с бессильной яростью.

– В некотором смысле, да, – спокойным голосом ответил Майкл, не обращая внимания на ее сарказм. – Видите ли, у моей мачехи была старшая сестра, которая… ну, скажем, была весьма необычной женщиной. Она как бы взяла меня под свое крыло… помогла мне обрести необходимое самосознание, понять и почувствовать, что значит быть любимым и ценимым… А это именно то, в чем нуждается, по моему мнению, каждый ребенок. Да и взрослый тоже…

– Конец первой лекции, – пробормотала Венди себе под нос. Но если Майкл и услышал ее, то никак не отреагировал на эту насмешку, а просто уставился в свое меню. – Что вы скажете о морском окуне, – спросила она, имитируя почтительное уважение к мужской опытности.

Майкл не попался и на эту удочку.

– Лично мне он нравится.

– Что ж, значит, мне придется положиться на ваш вкус, не так ли? – продолжила не желающая сдаваться Венди.

Это только вопрос времени, уверенно подумала она про себя. Время и настойчивость поможет ей доказать, к собственному удовлетворению, что под маской галантного рыцаря, которую он себе выбрал, прячется столь же ненадежный, эгоистичный и безразличный к судьбам других людей мужчина, как и все остальные.

Вряд ли ей придется приложить много усилий для. того, чтобы опровергнуть его заявление о том, что для него секс без эмоций ничего не значит. Она же не мужчина и не нуждается в самообмане для утверждения своего эго. И собирается бросить ему вызов не только для того, чтобы доказать свою правоту. Она чувствовала, как растущее в нем сексуальное напряжение передается и ей.

Наклонившийся над их столиком метрдотель ожидал заказа. С легкой усмешкой на губах она заказала одно из вегетарианских блюд, но когда Майкл заказал себе морского окуня, ее усмешка стала еще шире. Передавая меню, он пробормотал метрдотелю что-то неразборчивое.

Несколькими минутами раньше, когда тот провожал их к столику, Венди поразилась тому, что все другие посетители смотрят на них, хотя и стараются не показать этого.

– Кажется, мы производим что-то вроде сенсации, – пробормотала она, когда метрдотель удалился. – Не понимаю, в чем дело…

– О, вы прекрасно все понимаете, – возразил Майкл с улыбкой. – И отлично знаете, что с тех пор, как показались на лестнице, ни один мужчина не может оторвать от вас взгляда.

Он не совсем ясно представлял себе, какой именно реакции на свое замечание ожидает от нее, но внезапный взрыв абсолютно искреннего смеха, которым она, казалось, подтвердила справедливость этого утверждения, убедил его в одном – Венди вовсе не столь предсказуема, как ему казалось поначалу. Поэтому, когда она перестала смеяться, . Майкл почувствовал облегчение, и сейчас же был положен на лопатки вопросом:

– Ни один мужчина… Это включает и вас?

– Красивые, хорошо одетые женщины привлекают меня так же, как и любого другого мужчину, – сухо ответил Майкл.

Реакция была не совсем такой, на какую надеялась Венди, но для начала сойдет, сказала она себе, глядя, как официант расставляет принесенные закуски. Заказанные мидии она ела руками с подчеркнутым, почти жадным удовольствием, с триумфом ощущая, что это столь чувственное зрелище возбуждает его, хоть он и делает вид, будто целиком поглощен своей тарелкой с ассорти даров моря.

Насытившись, она с показным удовлетворением облизала выпачканные в соке кончики пальцев и сказала:

– Ммм… Было очень вкусно.

На ее тарелке еще остались несколько мидий и, поймав его взгляд, Венди взяла одну из них и протянула ему со словами:

– Почему бы вам тоже не попробовать?

– Я уже пробовал, спасибо, – вежливо ответил Майкл, указывая на свою тарелку, где лежали несколько пустых раковин.

Может быть, другую женщину это и могло привести в смущение, подумала Венди, но ее-то сбить с толку совсем не так просто. Да и почему она должна смущаться? Она уже знала, что Майкл желает ее. Теперь осталось только заставить его признаться в этом. Улыбнувшись собирающему тарелки смущающемуся юному официанту, Венди мысленно поздравила себя с неизбежной победой и откинулась на спинку кресла, предвкушая наслаждение дальнейшей игрой.

Принесли основные блюда – ее вегетарианское и его морского окуня. Подождав, пока их не обслужили, Венди решила продолжить атаку и, осмотрев с недовольным видом свою тарелку, взглянула на тарелку Майкла.

– А окунь действительно выглядит неплохо… – начала она.

В пристальном взгляде его синих глаз было нечто, не совсем согласующееся с ожидаемыми ею словами.

– Может быть, вы тоже хотите немного?

– Я уж думала, что вы так и не спросите меня об этом, – кротко ответила Венди.

Наклоняясь вперед и протягивая руку, чтобы взять Майкла за запястье, когда он поднесет вилку с кусочком окуня к ее губам, она вдруг краем глаза заметила его легкий жест метрдотелю и официанта, торопящегося к их столу с маленькой порцией морского окуня. Весь ее юмористический настрой, все ощущение ожидаемого триумфа мгновенно испарились, сменившись испепеляющей яростью, – он не только предугадал ее ход, но и очень умело ответил на него.

Венди не привыкла к тому, чтобы мужчины отклоняли ее любовные авансы. Собственно говоря, она даже не привыкла давать их, обычно в этом не было необходимости. Какое-то мгновение от полной неожиданности она не могла выговорить ни слова.

– Так, значит, вы консультант по вопросам рекламы, – заметил Майкл, невозмутимо поедая свою рыбу.

– Да, – холодно ответила Венди. – Я работала в одном из больших агентств, а потом решила основать свое собственное…

– Но в рекламном деле так сильна конкуренция, это очень нервная работа, в особенности…

– В особенности для женщины? – спросила она с вызовом.

– Для всех, – поправил ее Майкл. – В особенности когда работаешь на себя.

– Мне нравится нервная работа… и конкуренция, – ответила Венди. Не пытается ли он узнать, действительно ли она работает одна? Нет ли у нее партнера… покровителя… еще какого-либо мужчины? И она решила пока не слишком расстраиваться из-за его отказа ответить на ее любовные заигрывания. Если его действительно интересует, есть ли в ее жизни другой мужчина, то это хороший знак. – Без всякого сомнения, я далеко не первая женщина, занимающаяся собственным бизнесом, – добавила она.

– Это верно, – согласился он. – Обычно считают, что в собственном бизнесе преуспевают только те люди, которым доставляет удовольствие самим распоряжаться своей жизнью.

– А вы не одобряете женщин, желающих распоряжаться своей жизнью? – вкрадчиво спросила Венди, вновь почувствовав почву под ногами.

– Совсем нет, – возразил Майкл. Покачав головой, он отказался от предложенной официантом бутылки вина и продолжил, когда официант отошел: – Я тоже имею свой собственный бизнес. – Увидев, спустя некоторое время, что она перестала есть, он нахмурился и заботливо спросил: – Значит, окунь вам все – таки не понравился?

– Окунь прекрасный, – ответила она ледяным тоном, – но разговор – нет.

Майкл задумчиво посмотрел на нее.

Эти синие глаза опасны своей обманчивостью, подумала Венди. Их ярость заставляет человека обращать внимание именно на нее, а не на скрытую в них мысль…

Внезапно она почувствовала предельную усталость. Смена часовых поясов, подумала она. Завтра утром предстояла встреча с Клиффом, на которую она должна прийти со свежими силами. Стоит ли тратить вечер на этого псевдосовременного человека, пытающегося ухаживать с помощью психоанализа? Но она не могла уйти, так и не добившись от него хотя бы молчаливого признания, что он хочет переспать с ней. Ее гордость не позволяла этого.

Быстро поразмыслив, Венди решилась.

– Извините меня, – сказала она слабым голосом, – но я себя не очень хорошо чувствую. – Слова сопровождались жалобным взглядом. – Не поможете ли вы мне подняться к себе?..

– Разумеется. – Нахмурясь, он быстро подозвал официанта. – Может быть, стоит вызвать врача отеля? – заботливо спросил он. Она покачала головой:

– Нет, нет… со мной ничего страшного… Просто разница во времени. Да еще слишком долго пробыла сегодня на солнце. Мне нужно хорошенько выспаться, вот и все.

Майкл быстро расплатился и вывел ее из ресторана. Когда перед ними раскрылись двери лифта, Венди с дрожью в голосе призналась, солгав лишь наполовину:

– Знаю, что это глупо, но я не очень люблю лифты.

– Это вполне естественное чувство, – успокоил ее Майкл, входя в кабину и ожидая, пока Венди назовет номер своего этажа. – Сомневаюсь, что найдется много людей, которым нравится находиться в таком маленьком, полностью закрытом пространстве.

Когда лифт остановился, он вежливо пропустил даму вперед и последовал за ней. Только подойдя к двери своего номера, Венди начала искать в сумочке ключ, а когда нашла, то как бы случайно выронила его из пальцев. Майклу не оставалось ничего другого, кроме как нагнуться за ним. Это позволило ей сократить расстояние, и когда он выпрямился, они оказались совсем близко друг к другу. Глядя на его губы и слегка раскрыв свои, она тихим, беспомощным голосом поблагодарила его за ключ, чуть подалась к нему, прикрыла глаза и негромко вздохнула. Он, разумеется, не мог не ответить и обнял ее.

План Венди сработал. Но то, что она при этом почувствовала, никак нельзя было назвать восторгом победившего игрока. Радостное тепло, наполнившее ее тело, было вызвано отнюдь не только победой. Всем своим телом она ощущала тело Майкла, мужское, мускулистое тело, от которого пахло чистотой и свежестью. Венди уже предвкушала, как приятно будет поддаться чисто женскому желанию запустить пальцы в его густую шевелюру во время поцелуя, который – об этом говорили его губы – будет очень хорош. Она взглянула ему в глаза, и загоревшийся в них огонь чувственного возбуждения заставил ее содрогнуться от острого приступа желания.

– Поцелуй меня, – властно прошептала Венди, преодолевая последние оставшиеся миллиметры и касаясь его губ.

Ответ, как она и предполагала, последовал мгновенно. Объятия Майкла стали крепче. Она начала покрывать его губы легкими, нежными поцелуями, и те наконец раскрылись. Ошибки не было, он действительно хорош, как сквозь туман подумала Венди несколькими минутами позже. Теперь она чувствовала совсем не притворное головокружение и, чтобы удержаться на ногах, была вынуждена покрепче прижаться к Майклу.

Когда в последний раз мужчина воздействовал на нее так сильно и так мгновенно? Собственно говоря, она вообще не могла припомнить такого случая… или такого мужчину. Венди знала, что Майкл испытывает то же самое. Они так крепко прижались друг к другу, что она не могла ошибиться, а он скрыть свое возбуждение. Но она прекрасно понимала: ее тело не менее явно выдает и ее.

Тонкая материя платья никоим образом не скрывала отвердевших, набухших сосков, но ответная реакция ее тела нисколько не смущала Венди. Да и чего тут стыдиться? У нее даже возникло искушение взять его руку и приложить к своей груди. Но ведь у них впереди вся ночь, зачем отказывать ему в удовольствии открыть это самому.

Венди не сомневалась: ощущение его губ на теле будет не менее приятным, чем на губах. Когда он наконец дойдет до обнаженных грудей и медленно приласкает губами каждый из чувственно поднявшихся сосков, блаженство, которое она испытает, более чем компенсирует теперешнюю сдержанность.

А кроме того… Прошло так много времени – слишком много! – с той поры, как она последний раз испытывала нечто подобное, с той поры, как ее обнимал и целовал мужчина, который умел бы читать мысли и желания партнерши! Единственным желанием Венди сейчас было прижаться к нему покрепче, и пусть его губы…

С негромким стоном она придвинулась еще ближе и открыла рот, приглашая его к более интимному поцелую. Вот-вот она почувствует, как проникает внутрь его язык, ее тело дрожало от приносящего боль ожидания. Она ждала… ждала. Ничего не понимая, Венди открыла глаза.

Майкл отстранился, хотя и держал еще лицо Венди в своих ладонях. При виде выражения его глаз ее собственные широко раскрылись – сначала от недоумения, потом от гнева, а руки бессильно опустились… Потом он снова поцеловал ее, сначала легко, потом еще раз, более крепко. Но когда она сделала попытку вновь вернуться в его объятия, он осторожно отстранил ее и произнес ласково, но твердо:

– Извините меня…

«Извините»… Она просто не могла поверить своим ушам и, не в силах снести укола оскорбленного самолюбия и нахлынувшего разочарования, воскликнула:

– Вы еще извиняетесь!

Как он только посмел так с ней поступить? Обнимать, ласкать, целовать ее, как будто она… Оторвав взгляд от его губ и заглянув в глаза, Венди вдруг поняла, что в их ярко-синей глубине стояло вовсе не выражение мужского превосходства, как ей сначала показалось, а совершенно непонятное сочетание жалости и сочувствия.

Сочувствия… Он ее жалеет? Да как он только смеет?! И тотчас же сработали все ее защитные рефлексы, отточенные годами. Спина распрямилась, подбородок – вверх, в глазах – выражение гордого вызова. Сделав шаг назад, она сказала, презрительно пожав плечами:

– Не стоит извиняться. В конце концов, вряд ли я упустила самое необыкновенное эротическое приключение в жизни. Вы далеко не единственный мужчина, который пугается и чувствует себя бессильным, встречаясь с проявлением сильной и откровенной женской чувственности… Мне следовало понять вас еще тогда, когда вы пытались спрятаться за своим заявлением, что можете иметь сексуальные отношения с женщиной, только если «связаны с ней чувством», – язвительно передразнила она. – Классическая отговорка у мужчин, подобных вам, не правда ли?..

Коснувшись руки Майкла, Венди улыбнулась с притворным сочувствием и добавила:

– Не можем же мы все быть одинаковыми. Но я понимаю вас, мужчине, наверное, очень нелегко признаться в низкой сексуальной потенции. Спасибо за то, что предупредили меня заранее, пока дело не зашло слишком далеко. Для нормальной, здоровой, чувственной женщины нет большего разочарования, чем мужчина, который не способен… чей темперамент не соответствует ее темпераменту…

Прежде чем повернуться и войти в свою комнату, Венди заглянула в его глаза. К своему удивлению, вместо того чтобы метать громы и молнии – в конце концов, ни один мужчина не в состоянии стерпеть, когда ставятся под сомнение его мужские возможности, в особенности женщиной, – он смотрел на нее без всякого выражения.