Текст книги "Sexy сайз. Теория соблазнений"

Глава 6

Вадим Райский

Меняю белого коня на любого другой масти. Достали. Принц.

Вечеринка для меня должна была закончиться не начавшись. Еще тогда, когда чертов придурок Гриня заставил меня обуть на ноги колодки с блестящими каменьями пряжками и на каблуке, размера сорок пятый раздвижной и натянуть кожаные бриджи, которые к тому же были размера на полтора мне малы. Но видимо бог разума меня покинул в тот момент, когда происходило сие блядское действо. Иначе, как я оказался в гремящем музыкой, вихляющемся телами в бесовских плясках, клубе?

– Я тебя прикончу, – прорыдал я, радостно пританцовывающему Гришане, который тут же испарился в толпе безликих людей, оставив меня один на один с мигренью, вихрящейся в теле злостью и абсолютным непониманием того, что я делаю на адском балу. Я должен бы сейчас был быть с дочерью, лепить из пластилина супергоройских уродцев, похожих на адских зомби выползней, пить какао с зефирками, терпеть плетение кос в моей бороде цепкими детскими ручками и смотреть мультики. В моей дочери странным образом переплетается принцессность и разрушительность зеленого Халка, который почти всегда одерживает победу. И я оставил ее одну. Снова, хотя сто раз давал себе обещание не делать этого.

А ведь я почти уже ушел. Точнее заковылял к выходу, едва переставляя затекшие от красивенных бареток ноги, которые сейчас больше мне напоминали деревянные протезы. Уволю на хер чертова упыря Гриню. Найду себе какого нибудь заморыша, который будет в обморок падать при виде меня и заживу наконец спокойно. Прямо завтра вышибу придурка по статье несоответствие. Еще ему и аморальщину припаяю, чтобы его ни в одну приличную компанию не взяли этого белобилетника.

Странную зайку я увидел сразу. Не возможно было на нее не обратить внимание. Разве можно пропустить существо, похожее на пушистого кролика-оборотня, бегущее зигзагами? Жопастого кролика-оборотня. Я даже замер, завороженно глядя как она начала карабкаться на высокий подиум, на котором изгалялись силиконовые стриптизерши.

Наверное в этот самый момент добрый бог, покровитель умалишенных, посылал мне знамение. Мол, беги отсюда, Вадик, ломая пряжки. Но кто бы слушал глас разума?

– О, братишка. Вот ты где! – радостно заголосил выросший возле меня Гриня, чем отвлек ненадолго от восхитительного действа. Сунул мне в руку стакан, воняющий не очень хорошим виски, и снова ввинтился в толпу.

Девка уже повисла на шесте, и теперь стремительно по нему скользила к полу, радостно голося, судя по открытому ротику, подведенному розовой, какой-то девчачьей помадой. Почти возле пола она вдруг, как ниндзя, вскочила на ноги и пустилась в пляс. Танцующий народ как по команде перестал кривляться и уставился на сцену.

– Во дает баба. Кто это, знаешь? – хмыкнул стоящий рядом охотник. Обращаясь к силиконовой зайчихе, повисшей на нем как воротник. Я напрягся, очень уж хотелось мне узнать, кто эта странная тетка. Хотя. Зачем мне это ненужное знание? Я и сам себе не мог объяснить. Прав был Гриня, сегодня единственная ночь в году, когда я из богатого и успешного мужика превратился в придурка в гольфах.

– Да хер тут разберешь, кто где, – разочаровала меня ответом чертова клизма.

Девка на сцене как раз в этот самый момент пустилась в пляс. Прям вот реально, тверк в присядку, выписывая какие-то странные кульбиты, весело помахивая хвостом в виде морковки. Народ двинул к сцене. Действо завораживало похлеще любого стриптиза. Искушенная публика запивала восторг коктейлями. А я смотрел на сиськи зайчихи, тяжело подскакивающие под короткой майчонкой, при каждом ее движении и проклинал поганые бриджи, трещащие сейчас по швам. Сука Гриша, размер не угадал. НО танец меня заворожил дло паралича всех конечностей, кроме одной.

– А нам все равно, а нам все равно, – проорало пушистое существо, поправив на голове шапочку с ушами и вдруг взлетело в воздух. Я заглотил херовый виски и…

– Шухер, лови Пузыря, – заорала мелкая кудрявая зайка, которая до этого хаотично металась вокруг сцены. Народ метнулся в разные стороны. Длинная баба, явно подружка мелкой, свалилась на карачки и поползла прямо на меня, нагнув по бычьи голову, украшенную кокетливыми ушками которые загнулись внутрь и стали похожи на рога. – Подсекай, Соломинка, подсекай. И гони на меня. Я ее тут стреножу.

Я развернулся, повинуясь какому-то странному инстинкту самосохранения, но не успел ни шага сделать к спасению.

Споткнулся об чертову ползучую девку, почувствовал что падаю, выставил вперед руки, приземлился на карачки. Господи, пусть меня никто не узнает только. Мне сейчас лишний скандал не нужен вообще. Я вцепился пальцами в маску, стараясь удержать ее на своем лице.

А потом…

– Ура? – прорыдало что-то над моей головой. Тяжелое тело рухнуло прямо на меня, бока обожгло болью. Я взвился, как понесший жеребец, взвыл от злости и совсем потерял ориентацию в пространстве, чувствуя, что в меня впиваются чужие колени. Сука, Дартаньян бы обзавидовался, увидь бедный гасконец, как меня оседлала проклятая толстожопая баба. И бриджи эти еще гребаные.

– А ну слезь с меня, – прорычал, пытаясь скинуть со своей спины чертову ведьму. – Какого хера ты…

– Простите, – всхлипнула зайчиха, сползая на пол. – Я это… Ну я хочу ваше ружье посмотреть.

– Чегоооо?

– Ну, ружье, – я наконец-то вижу эту мерзавку, сумевшую завалить меня. Такого еще не удавалось никому. Ее щеки не скрытые маской такого помидорного цвета, что мне становится страшно, как бы бабу удар не расшиб. А еще… Еще ее правая грудь вывалилась из бюстгальтера. И меня от чего-то страшно бесить, что собравшийся вокруг народ пялится на эту толстую идиотину.

– Чего уставились? – прорычал я. – Расходимся. Кина не будет, электричество кончилось. Ты куда смотришь, утырок? Я вырву тебе глаза.

Как раз в это время снова загремела музыка. Толпа схлынула к танцполу. И слава богу. А то я уже был готов бросаться на мужиков в масках с кулаками, не понятно от чего. Не честь же этой сумасшедшей меня так взволновала? Чертова баба перетекла с моей спины на пол и теперь лежала рядом со мной, бесстыдно закинув на меня ногу в странном сапожке. Звон в моих чреслах, кажется стал набатным, и глушил все звуки вокруг, включая дебильную музыку.

– Я понял, тебе меня заказали, – шарю глазами по толпе, в поисках Грини. Нужно сдать ему эту суку, пусть выяснит, кто копает под меня. – Кто? Линка сука? Решила меня ободрать?

– В смысле? – шепчут розовые губы. У меня мутится в башке. А в штанах… Если поганка сейчас не уберет с меня ногу, я не выдержу и… – Слушайте, я просто хотела мужу отомстить. Он мне изменил. А у вас нос большой. А говорят…

Блядь. Она замужем еще. Только скандала мне сейчас не хватало.

– И это, я попробовать хотела, ну… Этот подонок мне ни разу куни не делал. Той вишенке своей делал, а мне нет, представляете подонок какой? Прям языком ей там лазил. А еще… Ну нос же. И абсент. А у меня парадоксальная реакция. А Зюня с Соломинкой меня сюда привели. Точнее Зюню привел Зюбзик. Не важно…

– Чего ты к носу моему примоталось, исчадье? Это клюв от маски, а нос у меня нормальный, – стону я, борясь с головокружением. Бежать. Надо бежать. Надо уносить уцелевшую туфлю, пока еще есть возможность. Интересно, куда делась вторая красотища? Наверное улетела под сцену, когда меня из нее выбило этим безумными зайчонком. Оооо, боже. Я в аду. Точно в аду. А эта толстозадая самый страшный приспешник Сатаны.

– Просто Зюнька сказала…. Ну Зюнька, которая Лапоть. Что если у вас нос большой, то и не ружье у вас, а гаубица. А я ни разу не видела гаубицу. У моего мужа был обрез, ну или УЗИ там какой. Это так Соломинка сказала. Меня то, как мне казалось, все устраивало. А потом оказалось, что я не фригидная. А я же дура, сама себе неправильный диагноз поставила. А Зюнька, но та, что Лапоть…

Точно. Она же с диагнозом. И друзья у нее все вымышленные Зюнько-зюбзики. Клиническая идиотка. Или обдолбанная. Глаза вон как у кота в сапогах из мультика. Хотя не похожа на наркошу, чистенькая, пахнет яблоком и мылом каким-то химозным, ногти срезаны почти до мяса. и натуральная вся, ни грамма силикона. Алкоголем от нее не пахнет совсем. Бедолага. Точно с диагнозом. Кто же ее одну то отпускает в люди?

– Я хочу попробовать сделать минет, ни разу не пробовала, – шепчет чеканько. У меня яйца звенят как колокола в чертовых бриджах. Народ уже разошелся, потеряв интерес к действу. Снова грохочет музыка, но ее шепот, проникает мне в мозг, сводя с ума. Блядь, она заразная что ли? – А еще. Еще я никогда не испытывала оргазм. А Соломинка и Лапоть сказали, что у вас нос большой. А значит ружье… И вообще я фригидная. А Соломинка говорит, что я хреновый диагност. И что мои выводы ошибочны. Вот. Мне проверить надо.

Точно, оно заразное. Оно страшнее эболы. И вообще не в моем вкусе. Я не люблю булки с кремом. Но, блядь, мне сейчас страшно хочется проглотить зайчишку прямо с морковкой.

– Босс, ты… – склоняется над нами Гриня, прямо вот вовремя, как всегда.

– Пошел вон, – хриплю, понимаясь на ноги. – И ты уволен, кстати. Без выходного пособия.

– Босс, может домой…

– Задержи этих, – киваю на двух секси-заек, несущихся в нашу сторону. Хотя там от секси не осталось и следа. Сейчас они прохожи на адских гончих, почуявших кровь грешника, продавшего душу их госпоже. Интересно кто из них Зюбзик. Черт, я точно заразился. А вот половым путем что от нее можно подхватить, если столь фатальные симптомы она воздушно-капельным путем распространяет? Да твою мать. Не интересно мне сейчас ничего, кроме фригидной зайчатины, смотрящей на меня своими испуганными глазюками сквозь прорези маски. – Ты же хотел, чтобы я развлекся? Бойся желаний, Гриня.

– Точно. Я так своих желаний боюсь, ужас, – пыхтит дура, прикрывает рукой грудь. И меня это от чего-то бесит. – Так что, вы мне поможете отомстить?

– Это, а домой…

Я его не слушаю. Подхватываю мерзкую бабу, развалившуюся на полу, прекидываю ее через плечо морковкой вверх и бегу из зала. Сзади за мной гонятся две адские зайчихи и Гриня. На плече болтается скулящий трофей. Морда под маской кажется сейчас треснет от прилившей к ней крови. А бриджи…. Про них я вообще молчу. Моя жизнь превратилась в фарс и театр абсурда. Я же нормальный, самодостаточный, серьезный, успешный мужик, у которого все и всегда под контролем. Так что сейчас происходит со мной? Нет у меня на этот вопрос ни одного нормального ответа. Скорее всего меня просто загипнотизировала и лишила воли сатанинская правая рука. Или же это САМ Сиятельный явился в мир в личине странной толстозадой тетки в костюме зайчихи. А я, как на зло, не могу вспомнить ни одной молитвы.

– У вас есть номера в этом блядском цирке?

Парнишка администратор смотрит на меня как на маньяка-людоеда. Но лица не теряет.

– Какой номер вы желаете?

– Цирковой, мать твою. Я люблю дрессированных собачек. Номер для утех есть в этом вертепе? Самый дорогой. Люкс. С джакузи и шампанским. И ведро моркови принесите. Мы будем мстить.

– О да, – бухтит зайчиха, вертя возле моего носа своей чертовой морковкой.

– А дама по собственному желанию с вами? – пищит этот дурачок. Бессмертным себя считает.

– Эй, дама. Ты согласна? – боже, что я творю?

– Да, пусть он мне ружье покажет. Оно же у тебя такое же, как нос? – глупо хихикает кролик-оборотень. – А я ему за это…

– Номер. Быстро. Или я прямо здесь расчехлю свое ружье и устрою показательную казнь адской зайчихе.

Моя угроза действует мгновенно. Парень словно клок тумана испаряется в воздухе и спустя минуту появляется держа в руке золотой ключик. Ключ от безумства и умопомешательства. И эта идиотка зайчачья точно не фригидная оказалась. Огненно горячая, тесная, влажная и абсолютно безбашенная.

Глава 7

«Sic itur ad astra» (лат.)

Ольга

Я зажмурилась, так сильно, что у меня заболели веки. Тяжелая рука, по-хозяйски, сдавила мою грудь. Внизу живота расцвел огромный огненный пион желания. Растекся свербящей истомой по гудящим мышцам. В голове застучали молоточки.

Воспоминания о том, какие безумства я творила сегодняшней ночью начали всплывать в моем мозгу короткими вспышками. О боже. Боже. Я же совершенно не знаю этого огромного мерзавца, придавившего меня к чужой казенной кровати. Гостиничной, какой кошмар. До чего я докатилась. Я не знаю его. Даже лица не видела его. Только квадратный подбородок с ямочкой, как у Бетмена из фильма, и порочные губы не скрытые маской. О боже, что он вытворял со мной этими губами и языком. У меня отнимались ноги от невероятного восторга, а внизу живота рвались атомные бомбы. Господи, мы же предохранялись?

– Не притворяйся, что спишь, зайка, – прорычал человек гора. Я открыла глаза, ухватилась за изжеванную чужую простыню и потянула ее на свое бесстыдно обнаженное тело, которое тут же отдалось тягучей болью. А грудь… Боже, он что меня кусал? Соски горят огнем. Даже от прикосновений к ним тонкой ткани. Он меня кусал, я сама его об этом молила. И мне это нравилось безумно. А я… Боже, я впервые в жизни брала в рот мужской член. ЧУЖОЙ. МУЖСКОЙ. Такой большой, каких я в жизни своей не видела. А в принципе, я их и не видела, ни одного, кроме Лежиного. И умирала от восторга и залихватского какого-то, совершенно эталонного безумия. Абсент штука коварная. Я помню все, до минуты, до миллисекунды. Это самое ужасное свойство абсента на мой организм. Я понимаю и осознаю все, но мое тело и речь живут отдельно от разума. Мое грехопадение, его власть. Я помню все, но хочу забыть. Слава богу, мы предохранялись, судя по разодранным упаковкам от презервативов, которыми усеяна вся кровать. Господи, сколько же их? Я же не такая. Я фригидная. А сейчас мне хочется исчезнуть отсюда, или сдохнуть от стыда, чтобы не испытывать того кошмара, который я переживаю в эту самую минуту. Смотрю на моего случайного любовника, который так и не удосужился снять с себя маску. Мистер икс, в шапке с ушами и моих шортах, надетых задом наперед. Морковка и помпончики кокетливо свешиваются с… Оооо. Голова начинает снова кружиться. Как на карусели из гор парка моего детства, до тошноты. А лицо под маской горит огнем. Я голая, но в маске, уродской и чесучей жилетке, накинутой на мое тело словно в насмешку и ничего не скрывающей от наглого взгляда удава в кроличьей шкурке.

– Продолжим мстить? – хрипит мерзавец, гипнотизируя меня словно удав глупого крольчишку. – Я готов повторить все, от начала и до конца.

– Вы… Ты… Что вы себе позволяете? Я не такая, – господи, какая я дура. Сначала с ним творила всю ночь страшные непотребства, а теперь строю из себя святую невинность. – Воспользовались моим беспомощным состоянием. Вы… Насильник, вот вы кто.

– Я… Воспользовался? Да ты на меня верхом села прилюдно, не такая. Умоляла тебя трахнуть. За ружье хватала. Клянчила оральные ласки. У меня куча свидетелей. Еще кто тут насильник? – хмыкает поганый нахал, пытаясь стянуть с меня простыню. И плевать он хотел на мой скулеж напуганный. В его глазах бушует адское похотливое пламя. Ооо, какой позор. Какой страшный позор.

– Отпустите меня, пожалуйста, – всхлипываю я, глядя на ползущего в мою сторону зайца переростка. Шортики мои на узких мужских бедрах смотрятся шикарно. А морковка с помпонами… В животе снова зреет взрыв сверхновой. А в голове… Может выпить еще абсента? – Мои подруги знают где я.

– Зюбзик и Зюнька? – скалится мой мучитель. – Они вчера пытались тебя спасти. Но нельзя спасти того, кто не хочет чтоб его спасали. Ты так не считаешь? А я очень хотел вчера от тебя спастись, клянусь. Но ты не позволила мне. Ни единого шанса не дала.

– Я случайно. Правда. Мне абсент нельзя, – стону я, не сводя глаз с болтающихся на причинном месте этого великана морковки и помпонов. – У меня парадоксальная непереносимость. Это не я все делала. Абсент. Понимаете?

– Абсент, говоришь? А по моему все делала ты. И делала классно. Врала ты все, куколка, что минет не умеешь делать. Специально, чтобы меня заманить в свои демонские силки, – нависает надо мной заяц-мутант. И кажется с клыков пришитых к шапочке на меня капает кровь грешников. – Как тебя зовут, врунишка?

– Феофания. Феофания Замахульская, – черт, что я несу? Откуда в моем воспаленном мозгу этот идиотизм?

– Я так и думал, что тебя именно так и будут звать, – хохот громадины похож на грохот камнепада. – Затрахульская. Слушай, ты бомба. Неуправляемая и разрушительная. И знаешь, это было нечто. Я сто лет так не развлекался. Сними маску, я хочу увидеть тебя.

Еще немного и я свалюсь или в обморок, или в новую бездну порока.

– Нет. Маску сниму только после… Только если… Я хочу…

– Что? – он точно змей искуситель. Самый страшный из демонов. Он… – Чего ты хочешь? Скажи, зайчишка. Я все исполнил, что ты желала. Ты такая сладкая на вкус. Что тебе еще надо, мою душу?

– Воды. Пить. Дай мне попить, пожалуйста, – или я сейчас сдохну. Сдохну от того, что у меня творится в промежности. – Воды.

– Сейчас закажу воды. Или ты хочешь шампанского? – совсем по-человечески спрашивает гадкий мерзавец. – А лучше абсента. А? Давай бахнем абсента и снова погрузимся в безумие.

– Нет. Не пускайте сюда никого, – взвизгиваю я. – Сходите и купите. Только воды. И аспирина, пожалуйста. Только смотрите, чтобы аспирин был отечественный. В нем действующее вещество…

– А через голову не перекувыркнуться? – озадаченно-насмешливо спрашивает громадный Бетмен. Подбородок у него, конечно… – Я не мальчик на побегушках.

– Пожалуйста. Мне нужно немного времени. Приведу себя в порядок и продолжим… Мстить.

– Звучит многообещающе, – оскал у зайца в маске такой, что у меня снова слабнет все в организме. Пусть он уйдет. Пожалуйста, милый боженька. Пусть исчезнет навсегда из моей жизни. Пусть, пусть, пусть.

– Ну хорошо, – он легко вскакивает с кровати, будто и не было этой безумной ночи. Словно он не израсходовал совсем никакой энергии. Бесстыдно стягивает с бедер мои шорты и идет к двери в ванную в одной шапке с ушами и маске. Я смотрю на мускулистые ягодицы и широкую мужскую спину, украшенную татуировкой оскалившегося дракона. Надо бежать.

Шорты еще теплые. Натягиваю мерзкую тряпку, которая только что соприкасалась с чужим телом. Но сейчас не до брезгливости. Хотя, смешно брезговать тем, что сегодня было во мне во всех немыслимых местах. Лицо снова начинает гореть от воспоминаний. Сапожки, топ без лифчика, потому что найти его я не могу. Его рубашка поверху. Главное выбраться из гипнотического транса. Позвонить Галке. Точно надо позвонить Галке. Она приедет и спасет меня А я… Я ее убью.

Из ванной несется звук льющейся воды и довольное мурчание. Великан поет. Это последнее, что я слышу, прежде чем закрыть дверь. Оглядываюсь по сторонам. Черт, куда бежать? Он ведь меня догонит. Догонит и, что он со мной сделает представить страшно. Хватаю стоящий у стены стул, подпираю им дверь и несусь по длиннющему коридору, куда глядят глаза. Нет, телефон не буду искать. Тут до Галкиного дома, каких-то семь кварталов. Фигня.

Слепну от яркого солнца, заливающего улицу радостным светом. Куда бежать в таком виде? Мой стон сливается со звуком клаксона.

– Ну, наконец то, – слышу знакомый недовольный голос, и едва сдерживаюсь, чтобы не сплясать. Галка, моя Галка. – Прыгай в машину, Ляська. Мы тут глаза сломали тебя карауливши, пока ты там развлекалась. Зюнька вон вырубилась, болезная. Зюбзик ее нам мозг всю ночь выносил. А этот пес охотничий нас гонял, как сидоровых коз. Цербер, мать его.

– Вы почему не спасли меня? – у меня наконец прорезается голос и возвращается желание растерзать в тряпки моих лютых подружек. – Какие вы все таки сучки.

– Потому что твоя фригидность нас очень беспокоила, – раздается сзади мерзкий заспанный голосок Лаптя. – Чудо исцеления то свершилось? Охотник пробудил в тебе страшного зверя, трусливая зайка? Скажи спасибо сучкам. Мы, между прочим, полночи твои стоны под окнами слушали. Оооо, уууу. Да, мой гаубичный заяц. Йа, йа, зиг хляндихь. Я прям записать хотела, чтобы не забыть.

– Убью, – прорычала я, ослепнув от злости зацепила ногой рычаг переключения передач и полезла назад, под мат Галки и испуганные сигналы несчастных водителей, решивших в столь ранний час поехать на свою беду по каким-то делам. Машина завихляла по дороге, Галка вцепилась в руль. Зюнька заверещала. А мне было все равно. Сейчас я хотела сдохнуть от стыда за то, что мне чертовски понравилось то, что творил со мной проклятый незнакомый мне извращенец, даже лица которого я так и не увидела. Зато все остальное… И как это ни погано, мне очень хотелось повторить все от начала и до конца, потом снова начать умирать от стыда. Вот, черт. Я сегодня ни разу не вспомнила про предателя мужа. Это неправильно и грешно. Наверное.