Текст книги "Жизнь вверх дном"

Инга Пфлаумер
Жизнь вверх дном
Про Настю

Жизнь, любовь и безделушки

Глава 1

Нет тяжелее работы, чем стараться выглядеть красивой с восьми утра до полуночи.

Брижит Бардо

34 минуты 28 секунд. Ровно столько занимает превращение из Золушки в принцессу в моем случае. Уж не знаю, как там было в оригинале. Может быть, фея-крестная водила подопечную в СПА, на маникюр и педикюр, но у меня – ни феи-крестной, ни СПА под рукой, и, в конце концов, я просто иду выносить мусор. Зачем так краситься, если нужно дойти только до мусоропровода? Элементарно. Я считаю, что судьба может найти тебя в любой момент, и лучше, если в этот момент на тебя будет не страшно смотреть.

– Настя, мусорное ведро ждет свидания второй час!

А это уже моя мама. Можно подумать, что, если ведро постоит в коридоре еще пять минут, оно обидится, выбросит цветы в себя и никогда мне больше не позвонит.

Отражение в зеркале можно было оценить на 27. Мой метод очень прост – складываешь цену всего, что на тебе надето-накрашено, переводишь в баллы и добавляешь к своей самооценке. 27 – это, конечно, не предел, но вполне солидно. Последний штрих – немного парфюма туда, где бьется пульс. Сначала раскроются яблоко и грейпфрут, чтобы сразу чувствовалось, что перед вами девушка энергичная, но чуть легкомысленная. Потом нота сердца – пряная, с восточным оттенком, и, наконец, последний аккорд – ландыш и роза, немного романтики в самом конце. Теперь главное, чтобы запах мусорного ведра не испортил всю мою тщательную подготовку.

– Настя! Ты ждешь, пока мусор сам себя вынесет?

Мои любимые флакончики тревожно звякнули. Не волнуйтесь, зайки, это наша мама, Ирина Анатольевна, мощь голоса демонстрирует. Когда она на днях открыла мой шкаф и на нее прыгнул мой гардероб (а что делать, если в шкафу мало места?), соседи решили, что это сирена сработала и сейчас нас то ли бомбить, то ли грабить будут.

Я вздохнула и отправилась на кухню.

– Куда-то собираешься? – Мама оторвалась от глянцевого журнала. Приятно, когда у тебя с родителями есть что-то общее.

– Мусор выношу. Сама же просила, – буркнула я. А то сейчас начнется: «Посмотри фотографии, мне нужно для новой книги знать, что в этом сезоне будут носить на Лазурном Берегу». Можно подумать, я «Фэшн-ТВ» какой-то.

– Вечером помоги мне разобрать фото, хорошо? У меня столько дел, присесть некогда!

Мама пишет книги из серии «Куда и в чем ходить в новом сезоне». Она, конечно, делает очень важное дело – далеко не все рождаются с безупречным вкусом и чувством стиля, как у меня, но иногда ее зацикленность начинает доставать.

Через пять минут пакет с мусором отправился в путешествие по грязным трубам. На этом с самым противным и единственным пунктом в моем списке домашних обязанностей было покончено. Мобильник тут же это почувствовал и затренькал. Не помню, добавила ли я к своей самооценке баллы за новый звонок?

– Приходи в «Слона», – требовательно произнесла трубка голосом моей подруги Ленки Ласкиной. – Только не нужно при этом полчаса бродить по двору в надежде, что твой принц тоже там появится.

– Он не мой! – возразила я.

– Вот поэтому и не фиг там качаться, как три тополя на Плющихе. – Голос Ленки становился все громче.

– Где-где?

– В Караганде, – отрезала Ленка. – Ждем тебя через пятнадцать минут.

Ленка всегда так разговаривает. Потому что у нее есть цель в жизни – не походить на свою фамилию. Поэтому у Ленки асимметричная стрижка, черные, как «Блэк Даймонд» от Салли Хансен, волосы, кольцо в губе, пирсинг в носу, а все брюки с таким количеством ремней, что я никак не могу эти ремни посчитать.

Двор был пуст. Моего принца, то есть не совсем моего, но все-таки принца, не было видно. Я бросила быстрый взгляд на лавочку у детской площадки, где он тусуется с друзьями, прогулочным шагом прошла мимо тупика у гаражей, где мальчишки обычно курят, заглянула за дом, в маленький садик и вообще во все места, где можно было совершенно нечаянно с ним встретиться. Правда, обычно он ограничивается коротким кивком типа привет Козарева, но иногда в его глазах появляется такое оценивающее выражение – уверена, он тоже считает баллы!

«Слон» – маленькая кофейня, спрятанная во дворах на пересечении двух оживленных проспектов. Заведение, конечно, не самое пафосное, максимум три с половиной из пяти, но тут у нас хорошие скидки, потому что Ленкин папа работает в «Слоне». Не знаю кем – какое-то сложно произносимое иностранное слово. У меня с незнакомыми словами не очень складывается. Они звучат для моего уха как «хрумбурум», а переспрашивание плохо сказывается на самооценке – вдруг кто-то подумает, что я туга на ухо или вообще на мозг?

Внутри, как всегда, пахло кофейными зернами и корицей. За стеклянной стойкой, наполненной разноцветными кофейными бобами, скучал Игорь – бармен, или как это тут называется? Он приветственно махнул мне рукой, я ответила очаровательной улыбкой. Конечно, Игорь совершенно не в моем вкусе, но вежливость – оружие королей. Или точность? Или скипетр?

Мне надоело напрягать память, поэтому я сделала то, что всегда поднимает мне настроение: окинула взглядом свое отражение в затемненной пластиковой двери. Узкие джинсы, сиреневые сапожки на невысоком каблуке, светло-зеленая куртка из новой коллекции Карен Миллен, сумка с сиреневыми, белыми и мятными полосками и длинный шарф. Все в духе последних тенденций. Если меня убьют за опоздание, я умру красивой.

Наш любимый столик расположен в углу зала. Прямо над ним нависают круглые светильники, похожие на перевернутую связку воздушных шаров. За угловым диванчиком, сильно потертым нашими же усилиями, висят картины. Точка уверена, что на них изображены слоны, но по мне так это просто мешанина из квадратов и треугольников. Я тоже такое на уроках истории рисую, если журнальчика с собой нет. Точка, кстати, это моя лучшая подруга. Наши мамы дружат чуть ли не с детского сада, ну и нам тоже приходится.

Точка сидела, уставившись в крохотный ноутбук. Удивительно, как человек может одновременно общаться с подружками и с кем-то там с родины Моцарта – Австралии.

Ленка и Варя о чем-то спорили – опять, поди, обсуждают ритуалы жертвоприношений в день полной луны. Уверена, они встречаются только для этого. Не со мной же обсуждать, какая колода таро готичнее или эмотичнее.

– Ну, вот и я. Папа вернулся из Германии и на радостях отстегнул мне немного денег. Так что я вас сегодня, – я запнулась, сначала проговаривая слово мысленно, – проспонсирую. Вообще-то я надеялась, что, если заплачу за напитки, никто не поинтересуется, чего это я так подзадержалась.

– И сколько раз наша спящая красавица пересекла двор, как настоящий спартанец? – Ленка не может удержаться от шпильки. Если есть такая возможность, она обязательно ею воспользуется.

– При чем тут кино? Просто мама попросила мусор вынести. – Как можно небрежнее бросила я.

– И ты его так и носила туда-сюда по двору, выглядывая принца Чарминга? Мы тебе звонили, сейчас скажу, двадцать восемь минут назад. Допустим, пять минут на мусор, пятнадцать на дорогу, а остальные – на взгляд Ярославны со стен Путивля в спину князя Игоря? – прошлась по мне Точка.

Ну и что вот мне с ними со всеми делать? А я ведь тоже могу с умным видом про-дек-ла-ми-ровать что-нибудь из маминых цитат по поводу последней коллекции Маши Кравцовой, но я же делаю скидку на, скажем так, небольшую «далекость» моих подруг в этом плане.

Точка, видимо, заметила мои раскрасневшиеся щеки. Тоже проблема – стоит чуть-чуть поволноваться, тут же по всему лицу красные пятна. Как с этим бороться – непонятно.

– Ладно, cease fire, кончаем стебаться над несчастной влюбленной.

– И вовсе я не влюбленная. И вообще…

– Все-все, типа стоп, – решила вмешаться Ласкина. – Я же вас не просто так позвала! У меня к вам серьезное дело!

Она уже открыла рот, чтобы наконец рассказать нам, что же ее так волнует, но тут подошел Игорь с подносом. По залу поплыл аромат миндальной крошки, кофе и сливок. Я предпочитаю молочные коктейли (от кофе портится цвет лица), но мне можно только один коктейль в день, в нем так много калорий!

Едва Игорь ушел, Ленка вздохнула, отставила в сторону стакан, он трогательно звякнул, встретившись с пятью серебряными кольцами, и, как можно небрежнее, заявила:

– Меня тут в рок-группу зовут петь.

– Рок-группу? – переспросила я.

Воображение тут же нарисовало нескладных мальчиков с грязными волосами, терзающих руками гитары, а голосами – уши слушателей. Ужаснее рокеров могут быть только анимешники. Первые хотя бы не някают…

Именно это я и сообщила Ленке, как только обрела голос.

– Настя, ты знаешь, что ты ходячая кладезь стереотипов? – В голосе Точки слышался смех.

– Сама ты кладец, – парировала я. Наверное, фраза приобрела бы больший вес, если бы я знала, что такое этот кладец. – И чего они играют? Как плохо жить, надо всех убить? Или на иностранном, как твои обезьянки и парк линкольна?

– Точно, как они. – Ленка рассмеялась. – Насть, вот за что тебя люблю, с тобой не бывает скучно.

Я решила обидеться всерьез. Ну чего они все время надо мной прикалываются? Я же не издеваюсь над ними, хотя лучше разбираюсь в моде и парфюмерии. А ведь могла бы. Женькина фигура и Женькина одежда – это, как говорят на геометрии, две непересекающиеся плоскости. И кстати, о плоскостях – это точно про Женьку. Какие бедра, какая грудь – все спрятать и замотать в как можно более невыразительный свитер, а то вдруг кто-то заметит, что Точка женского пола. Варька со своими длинными юбками, браслетами и глазами, подведенными так, что страшно смотреть, достойна отдельного разговора. Одной Ленке все можно списать на имидж, даже мужской парфюм.

– Ладно, ладно, не обижайся. Я же не просто так вас собрала, а по делу. Они сегодня вечером приглашают меня на репетицию. Типа посмотреть, послушать.

– Ты не можешь поехать туда одна. – Женя совершенно «учительским» жестом поправила очки. В школе она носит линзы, но сегодня же выходной. – Незнакомые парни, незнакомая обстановка, ты же понимаешь, что это опасно?

Ленка раздраженно тряхнула головой. Она обычно так делает, когда кто-нибудь пытается «научить ее жизни».

– Если бы я хотела ехать туда одна, я бы села в автобус и поехала, а не торчала бы с вами в кафе. Естественно, мне нужен кто-то из вас, чтобы съездить со мной!

– Я сегодня вечером не могу. У меня курсы английского, – сразу открестилась Женька.

– Зачем тебе вообще эти курсы? Ты же во. – Я ткнула в монитор, где светилась какая-то книжка на английском. – Все знаешь.

– Не соскакивайте с темы! – Ласкина угрожающе звякнула браслетом. – Блин, вот чего вы вечно такие скучные? Это же типа весело. Новые знакомства, какие-никакие, но парни. А то некоторые все киснут по своим принцам, некоторые – по своим ноутбукам, и еще одни некоторые – по своим картам.

– Карты, чур, не трогать. Я же твой стиль одежды не комментирую.

– Да, чудесное заявление от Варьки в черном – Ленке в черном, – заметила Женька. – Брейк, дамы. А то от ваших негативных энергий у меня вай-фай пропадает.

Обе «готки» возмущенно уставились на Точку. Умеет Женька гасить конфликты, подставляя собственную шею.

– А вы погадайте, – предложила я.

– Вот еще. Карты попусту тревожить. – Варя всегда так реагирует. Цену набивает. На самом деле ее хлебом не корми, дай потревожить эти самые карты.

– И правда. Типа погадай мне. Может, меня там ждет миллион долларов и любовь всей моей жизни, если я одна приду, – загорелась Ласкина.

– Одну тебя мы не отпустим. А миллион легко делится фифти-фифти, и любовь – дело наживное. Особенно с половиной миллиона. – Подытожила Точка.

Варя достала из рюкзака замшевый мешочек с вышивкой и дала Ленке несколько раз сдвинуть карты. Затем начала раскладывать их по столу рубашкой вверх. Мы с интересом уставились на стол, даже Женька отодвинула ноутбук.

– Итак, тут тебе явно дорога и новые знакомства, – начала Варя, перевернув первую карту. – Возможно, с любовным продолжением. Восьмерка мечей обещает травму, но не могу сказать – душевную или физическую. Однако в данном предприятии ты достигнешь успеха. – Варя перевернула последнюю карту. – Но я с тобой точно не поеду. Карты показывают, что с тобой поедет блондинка.

На меня уставились три пары глаз. Естественно, никто не думал, что я могу ответить «нет». Я и сама так не думала.

– Когда выезжаем?

Глава 2

Если у мужчины красивые руки, по-настоящему красивые, он не может быть уродливым внутри.

Руки не лгут, как лица.

Эдит Пиаф

Поездка к незнакомым рокерам – это, конечно, не самая лучшая идея для субботнего вечера, но больше меня все равно никуда не звали. Несмотря на совершенно новый джинсовый сарафан, белые сапожки с синей вышивкой, шикарный плащик с шарфиком в тон и Wave от Давидофф…

Вообще ходить в школу, пусть даже в чужую, в начале учебного года и законный выходной – тенденция, внушающая опасения, как сочетание красных босоножек с синим платьем, но нельзя же было отправить Ленку одну. Она, конечно, своими шипованными браслетами кого хочешь убьет, но женская дружба – это не только совместный шопинг.

Иногда нужно наступить на горло собственной песне ради подруги. Тем более что Ленка пообещала составить мне компанию на распродажах, а там четыре руки гораздо лучше, чем две. Я бы взяла с собой Варьку, но нет же никаких гарантий, что ей в последнюю минуту в гороскопе не напишут, что из дома нельзя неделю выходить.

Школа, в которую меня притащила Ласкина, выглядела почти точно так же, как школа № 3261, в которой учусь я. Серое здание, широкие коридоры, пахнущие глиной, известью и пылью, скрипучие исцарапанные подоконники и огромная тетенька-сторож. По весу их отбирают, что ли?

В актовом зале нас ждала так называемая рок-группа. Мальчики были действительно нескладные, но, по крайней мере, чистые. Там даже были девочки – кажется, две. Вторая вполне могла оказаться мальчиком, судя по стрижке, кроссовкам и безразмерным джинсам. Настоящая сестра Ярика – еще одной моей подружки, по которой без взгляда в паспорт пол определить очень сложно. Вяло переругиваясь, товарищи-музыканты слонялись по сцене, то и дело спотыкаясь о шнуры. Высокий блондин выспрашивал, кто видел его микшер, уж не знаю, к чему ему сейчас коктейли, парень с налакированными волосами то и дело принимался стучать палочками по барабану, девушка рядом с ним тут же начинала недовольно шипеть что-то про головную боль, которая ничуть не мешала ей поворачивать голову почти на 90 градусов, чтобы то и дело бросать на Ленку подозрительные взгляды. Никому из присутствующих я бы не поставила больше пятнадцати. Хотя нет, больше пяти. Они ведь даже не обратили на меня внимания!

Нас быстро познакомили, но я все равно тут же забыла имена и должности. Кто-то пах ланкомовским «Гипнозом», кто-то – «Ангелами и демонами», причем я не про кино сейчас, остальные – непонятными смесями, но интересоваться: «А чем это вы пользуетесь?» – у незнакомых людей считается неприличным. Поэтому я села на задний ряд, достала из сумки новый глянцевый журнальчик и отключилась от реальности. Время от времени до меня доносился звучный Ленкин голос – не зря она целых три года ходила в музыкальную школу, – бряцанье гитар, перестук барабанов и рык солиста. У того, кто назвал это музыкой, было больное чувство юмора. Или не было слуха.

Лучшим способом борьбы с этим шумом была история создания империи Эсте Лаудер и революция на американском рынке парфюма, которую произвел Youth Dew. Подумать только – когда-то для женщины единственным способом заполучить духи были мужские подарки. Нет, я не сомневаюсь, что мой принц выбрал бы правильный аромат, но сама идея! Сложно представить моего папу, с трудом отличающего бергамот от ванили, выбирающим духи для мамы. Он же средство для мытья пола купит! «Хорошо пахнет и, главное, функционально». А мне тогда что, сидеть и ждать, пока принц станет моим, чтобы наконец получить право пахнуть яблоком или белым жасмином, а до тех пор мыло, и только мыло? «Лашевское», конечно, ничего, но без парфюма…

– Что читаешь? – раздался голос прямо над моим ухом.

Я подпрыгнула на месте и инстинктивно захлопнула журнал.

– Я Сергей, – представился хозяин голоса. Голос, нужно отметить, на 8 из 10 – приятный, не очень громкий и никаких «фефектоф» речи. Больше ничего примечательного в нем не было. Разве только янтарный ланкомовский «Гипноз» – лаванда и мандарин, затем кардамон и в последнюю очередь мускус и мята. Аромат определенно не для «мачо», но ведь и обычным парням нужно чем-то пользоваться.

Собеседник, похоже, чего-то ждал. Забыл мое имя? Вот же наглость!

– Настя, – хмуро отозвалась я. Терпеть не могу знакомства и последующие беседы, когда совершенно не знаешь, чего сказать, только бы не молчать. На всякий случай я встала. Журнал хлопнулся об пол и раскрылся прямо на статье, которую я только что читала.

Мы оба потянулись за ним, едва не стукнулись головами, но мой новый знакомый в последний момент успел выхватить журнал прямо у меня из под носа. Можно было спорить на деньги о том, что произойдет дальше. Сейчас он начнет перебирать страницы, отпустит парочку комментариев про «бабское чтиво» и все такое. Плавали – знаем.

– Все, мы закончили, – прервала не успевший начаться скандал Ласкина. Рядом с ней стоял парень, которого легко можно было принять за Ленкиного брата если не по крови, то по разуму.

Асимметричная стрижка, штифт в брови, черная куртка с молниями, но зато на штанах только два ремня и куча всяких заклепок.

– Это Юра, ударник. Он меня, то есть нас, проводит. – Мне показалось, или Ленка покраснела?

– Ударник чего? – переспросила я.

Мои собеседники переглянулись и засмеялись. Ну хоть кто-то хорошо и с пользой провел время. А на Ленке я во время распродаж оторвусь. Она у меня перемерит все розовое, что будет в торговом центре.

Как выяснилось, моему новому знакомому тоже с нами по пути. Ленка со своим Юрой умотала вперед, – кажется, они обсуждали какую-то музыкальную группу с непроизносимым названием.

А мне предстоял тоскливый путь до дома. По моему скромному опыту – нет ничего ужаснее дороги домой с малознакомым парнем. Сначала мы поищем подходящие темы для беседы, нет, точнее – он поищет, мне придется смущенно молчать, потому что ни в мотоциклах, ни в играх, ни в рэпе я ничего не понимаю. Потом я буду полчаса выслушивать рассуждения на совершенно неинтересную мне тему, иногда поддакивая в тех местах, где пойму предлоги. Затем у подъезда меня попытаются поцеловать, я увернусь – короче, все как всегда.

Я приготовила уши, и… ничего не произошло.

Как можно незаметнее я окинула взглядом своего провожатого. Он, казалось, совершенно отключился от моего присутствия, сосредоточившись на постукивании пальцами по бедру. Ему что, в самом деле по дороге? Это вовсе не предлог, чтобы пообщаться с симпатичной блондинкой? Всегда знала, что рок-музыканты двинутые. Ах да, музыка!

– Ты, – начала я и только тут сообразила, что никак не могу вспомнить, как называется та штука, на которой он играет. – Ты на пианино играешь?

– Что? – Сергей словно проснулся.

– Ну, в группе. Ты играешь на пианино?

– Фортепиано, – машинально поправил меня он. – А в группе я играю на клавишных.

Тоже мне гений. Смотрите-ка, поправлять он меня будет. Умник. Сначала забыл, как меня зовут, а теперь демонстрирует интеллект. А сам наверняка не знает, чем «Зара» отличается от «Манго» или шипровые ароматы от фужерных.

– Учишься в музыкальной школе? – продолжила я, пытаясь побороть желание стукнуть этого идиота по голове журналом.

– В музыкальном училище. Фортепианное отделение.

– Мм… В шараге значит, – презрительно бросила я. А нечего умничать. Сейчас разобидится и освободит меня от своих поучений наконец-то. Можно будет молча помечтать о принце без необходимости поддерживать беседу, делая заинтересованное лицо.

– Да, думаю, можно и так сказать, – пожал Сергей плечами.

Странный он какой-то. Разве ему не полагалось обидеться? Или он просто не знает, что такое «шарага»? Я это слово в Интернете на форуме вычитала. Не то чтобы специально, просто время от времени мама меня пугает, что, если я срочно не подтяну учебу, она отправит меня в «шарагу». Можно подумать, КПУ, то бишь «Куда Папа Устроит», многим лучше.

– А ты интересуешься парфюмерией?

– С чего это ты взял? – Пожалуй, получилось слишком грубо, но я же не ожидала этого вопроса. Тем более что вопрос наверняка с подвохом. Вроде «ну да, чем же еще интересоваться пустоголовой блондинке вроде тебя».

– Статья, которую ты читала. В журнале, – пояснил Сергей.

– Ну, можно сказать, что интересуюсь. А что, нельзя?

– Почему же. Наоборот. Ты всегда такая колючая? – Сергей улыбнулся, словно извиняясь.

Мои мысли заметались, как тетки на распродаже с семидесятипроцентной скидкой. Нет, я ведь делала эпиляцию только позавчера. Стоп, он, наверное, про характер?

– Вовсе я не колючая, просто… – Я запнулась, не зная как продолжить. Не скажешь же ему: «Не могу тебя клас-си-фи-ци-ро-вать, вот и не знаю, как себя с тобой вести».

– Просто не любишь рассказывать о своих интересах каждому встречному.

– Да, пожалуй, – поспешила согласиться я. – Понимаешь, мало кто в этом разбирается на самом деле.

– Тогда тебе проще. Музыкантом себя нынче мнит всякий, кому довелось подержать в руках ксилофон. – Он рассмеялся. Кажется, не надо мной.

Я не удержалась от ответной улыбки:

– У меня в детстве был ксилофон. Но нет, музыкантом меня назвать нельзя.

– Это хорошо. Мне было бы жаль каждого музыканта, которому не повезет присутствовать на нашей репетиции.

– Почему? – На самом деле я, кажется, знала ответ. Меня от этого рева спасала Эсте Лаудер, а спасаться каким-нибудь Бахом на рок-репетиции, наверное, неуместно.

– Потому что: «A вы, друзья, как ни садитесь, все в музыканты не годитесь». Хотя нет, это я преувеличиваю, конечно.

Тут я была с ним не согласна, но спорить не стала. В моих любимых гламурных пишут, что мужчины этого не любят.

– Давно интересуешься парфюмерией?

– Ну, я не так чтобы прямо интересуюсь. – Я смутилась. Было в этом что-то странное – разговаривать о себе с малознакомым парнем. – Когда я была маленькая, мне папа привез из командировки духи в подарок на день рождения. Причем он тогда специально пораньше прилетел – сама сейчас в это не верю, он у меня такой, очень зацикленный на работе. Ну и вот там была какая-то детская косметика и эти самые духи. Я никак не могла понять, чем они пахнут. Вот честное слово, дня три ходила, пыталась понять, что же это такое. Наконец до меня дошло, что это смородина. Потом я унюхала, что, когда смородина почти перестает пахнуть, остается другой запах. И опять начались терзания. В общем, вот так с малышовых духов все и началось. Я тот флакончик до сих пор храню.

Тут я резко остановилась и принялась поправлять сапог. Нет, с ним-то все было в порядке, просто на щеках завелись помидоры. Вот какого черта я ему это все рассказываю?

– Интересно. Это ведь запахи называют нотами?

Мой новый знакомый тоже остановился, видимо совершенно не замечая моего смущения. Дальше теребить сапог было как-то неловко.

– Не совсем. – Я повернулась в сторону в надежде, что ветер охладит мою пылающую физиономию. – Нота – это как бы «звучание аромата», или, если по-умному, его летучесть. Когда ты открываешь флакон, первыми чувствуются быстро испаряющиеся запахи. Обычно это цитрусовые, фруктовые, эфирные масла или специи. Затем идут ноты сердца, они менее летучие, поэтому ты чувствуешь их не сразу. А базисные ноты, или ноты шлейфа, раскрываются в последнюю очередь. Их задача, кроме запаха, придать аромату стойкость.

Щеки, кажется, вернули естественную раскраску. О чем это я только что болтала? Кажется, читала лекцию. Ну и ладно, не только ему меня своими «фортепьянами» поучать.

– Интересно. И ты планируешь всем этим по жизни заниматься?

Кажется, он в самом деле слушал, что я говорю. Бывает же!

– Да, было бы здорово, конечно. Но тогда нужно поступать на химический факультет, потом специализироваться и стажироваться где-то за границей, потом работать мальчиком на побегушках, и, может быть, к старости тебя возьмут в какой-нибудь крупный концерн. Пятьдесят лет работать на мечту, а потом умереть от перенапряжения, – усмехнулась я. – Было бы круто открыть свое дело. Смешивать эфирные масла, делать индивидуальные парфюмы на заказ…

Мне захотелось зажать себе рот, потом зашить его и после всего этого заклеить. Это плохо скажется на моей внешности, но нужно же что-то делать с собственной болтливостью! Я только что растрепала свой самый тщательно оберегаемый секрет – и кому? Парню, которого я вижу первый и скорее всего последний раз в жизни!

Но моя словоохотливость – это как фонтан. Если забил, то уже не заткнешь. Вместо того чтобы замолчать и поизображать загадочную принцессу – ведь все знают, что в девушке должна быть загадка, – я рассказала и про немецкую классификацию, и о своих экспериментах с эфирными маслами, поделилась принципом подбора аромата, рассказала о Школе парфюмерии в Лангедоке и, кажется, о селективах. Короче, выставила себя безостановочно трещащей дурочкой, даже пропустила момент, когда мы попрощались с Ленкой, и то, как дошли до моего дома. Какой там – я даже не заметила, сидит ли во дворе Стас, а это вообще уже никуда не годится!

У подъезда мой словесный поток иссяк под гнетом тяжелых мыслей. А вдруг Сергею захочется меня поцеловать? Но я же не хочу, чтобы он меня целовал? Я вообще не очень люблю целоваться. Но если честно – кроме первого поцелуя, сорванного с моих губ тогда еще не принцем, сидевшим на соседнем горшке в детском саду, мне совершенно нечем похвастаться на этом фронте. Конечно, я целовалась пару раз с парой парней, но все это было настолько малоприятным, что я честно пытаюсь изгнать это из памяти. Все эти языки, слюни… Еще стоишь как дурочка и изображаешь неземной восторг, а в голове только и мыслей – куда девать язык и только бы не стукнуться зубами о его зубы. Бр-р! С другой стороны, если Стас сейчас во дворе, он же может увидеть, как меня целует другой парень. После чего в моем принце проступит ревность, и он обратит наконец на меня внимание. План так себе, но может же сработать! Иногда судьбу нужно немного подтолкнуть.

Я чуть подвинулась к Сергею, встала на носочки и слегка прикрыла глаза.

– Еще увидимся, – произнес он и чмокнул меня в щечку.

После такого шока меня хватило только на вялое помахивание рукой. Какой невероятно странный парень!