Текст книги "Охота в горах. Стая Белого Волка"

Видно, поэтому-то испанцы тоже поставили здесь свой гарнизон, вокруг которого затем вырос городок. Вот только, монастырь сюда не очень-то вписывался. Особенно женский. Что-то еще было в этой долине, что я пока что упускала, а испанцы заметили и начали возводить такое большое поселение. Хотя, и местных жителей тут было немало. В сторону от главной улицы, на склоны горы, карабкались небольшие хижины, сложенные из того же горного камня и выглядящие такими же старыми, как и сами горы. Городок выглядел пустынным, почти заброшенным, там не чувствовалось ничего, что могло бы представлять для меня особую опасность, и всё же, Леонсия сочла нужным меня предупредить.

За весь наш долгий путь в Андах мы всего пару раз сталкивались с агрессивным поведением местных жителей, да, и то, такое случалось в тех местах, где определенно занимались незаконным выращиванием коки, в промышленных масштабах. Правда, такие места располагались в более низких и теплых долинах, а в здешнем высокогорье я заметила лишь несколько кое-как засеянных террас, которые, судя по всему, были вырублены на склонах еще во времена инков или их предшественников. Выше них начинались каменистые склоны с редкими кустиками чахлой травы, а дальше – снега. Наркокартелю тут, вне всякого сомнения, нечего было делать, и всё же, монахини чего-то опасались.

Я поудобнее передвинула матерчатую люльку с девочкой, подумав, что без такой приспособы перемещаться по горам, с ребенком, было бы невозможно. И так уже, почти выдохлась, хотя, прошла всего половину пути от монастыря до перевала. Если бы еще совсем недавно кто-нибудь сказал мне, что менее чем через сутки после родов, я буду лазить по горам, да еще и с ребенком на плече, я бы ни за что не поверила. Но речь зашла о жизни моих детей, так что приходилось мобилизовывать все оставшиеся силы.

Присев ненадолго на большой камень, показавшийся достаточно надежным, я прислушалась. Мне довольно давно уже казалось, что я слышу издалека, усиленное эхом, не то печальное пение, не то плачь. Окинула взглядом озеро, на верхнем конце которого громоздились какие-то развалины, а еще чуть подальше отходила внутрь горы широкая расщелина, полускрытая туманом. Звуки доносились откуда-то с той стороны, но чтобы до них добраться, необходимо было выбраться на другую сторону ущелья. Это, уж точно, для следующего раза путешествие.

Глава 2. Мудрая Птица

Чтобы дойти до каменной хижины, прилепившейся к скале в самой узкой части ущелья, там, где старая дорога вскоре ныряла на другую сторону горного хребта, мне понадобились все мои оставшиеся силы. Рядом с ней располагался небольшой, огороженный камнями, загон, где сгрудились странные длинношерстные животные, чем-то похожие на ламу. Наверное, это и были знаменитые альпаки. Не обнаружив у них сильно выраженного вымени, я задумалась о том, сколько их надо, чтобы прокормить моих дочерей.

В этот момент в дверном проеме, занавешенном пестрой тканью, показалась невысокая сухонькая старушка. Она внимательно посмотрела на меня и произнесла на ломаном испанском:

– Ты прошла долгий путь, войди в мой дом и отдохни!

Я вошла за ней в полутемное помещение, освещаемое лишь неярким пламенем очага. Тут было тепло и пахло сушеными травами, которые свисали с потолка в самых разных местах.

– Проходи и присаживайся к огню, сегодня не самая лучшая погода, чтобы гулять по горам с ребенком, – продолжила она, указав на шерстяной коврик, украшенный странными орнаментами, который лежал на невысоком помосте, возле очага.

– Спасибо, добрая женщина! – поблагодарила я ее, присаживаясь к огню. – Пусть, духи гор будут благосклонны к твоей семье и твоим животным!

Такое приветствие было наиболее распространенным в здешних местах. А затем я сбросила с себя намокшую шерстяную накидку и передвинула перевязь с малышкой на грудь.

И тут же услышала сдавленное восклицание. Подняв глаза, я посмотрела на старую женщину, которая застыла на месте, пораженно глядя на меня.

– Как тебя зовут? – тихо спросила она, продолжая внимательно рассматривать.

– Друзья зовут меня Инь, – автоматически повторила я то, что сказала утром Леонсии.

Мудрая Птица судорожно вздохнула, прижала руку к губам и стала рассматривать меня еще пристальней. Я рефлекторно пригладила волосы, недоумевая, что могло вызвать такую реакцию, а затем вспомнила, что отразилось в маленьком зеркале Леонсии, куда я мельком заглянула перед уходом. Моя короткая стрижка, цвета платины, сильно отросла, волосы были наполовину светлыми, наполовину темными. А возле лица они, за последние сутки, почти полностью поседели. Я пожала плечами, собираясь объяснить их странный вид, но тут услышала новый вопрос:

– Тебе это имя было дано при рождении?

Я затрясла головой, начиная осознавать ситуацию. Древние боги, светловолосые и бледнолицые, пришедшие издалека, несущие изобилие и процветание. Да, еще и имя, созвучное именам Великих Инков. Неужели, здесь кто-то продолжает верить в такие легенды? Я думала, что за столетия, прошедшие со времен конкисты, белокожих европейцев здесь иначе как захватчиков и злых духов, и не воспринимают.

– Оно похоже на то, что дали мне родители, но обычно так зовут меня друзья, утверждая, что этот вариант лучше отражает мою внутреннюю сущность, – ответила я, с трудом подбирая испанские слова, чтобы объяснить ситуацию.

На мой взгляд, получилось не очень складно, но старушка удовлетворенно кивнула и снова взялась за старый медный чайник, куда закладывала какие-то сушеные травы.

– И ты пришла просить молока для своего ребенка? – спросила она меня, заливая туда воду и вешая над огнем.

Ну, об этом нетрудно было догадаться.

– Да, для своих дочерей, они родились сегодня ночью, – подтвердила я, отметив, что старая женщина вновь вздрогнула и оглянулась на меня. – Своего мне совсем не хватает, и сестра Леонсия порекомендовала обратиться к вам за помощью.

Старая индианка покивала головой:

– Она дала тебе верный совет! Хотя, мои альпаки сейчас дают совсем немного молока, но я дам тебе травы, которые помогут увеличить количество твоего собственного грудного молока.

Я с благодарностью поклонилась ей:

– Я буду Вам очень признательна за помощь! Я готова платить любые деньги или обменять молоко на нужные Вам вещи, как только мои друзья сумеют разобрать завал на дороге и добраться до города.

Затем я сняла с шеи висевшую на шнурке нефритовую фигурку рыбки и протянула старушке. Это была одна из последних вещиц такого типа, которые мы привезли с собой для подарков, памятуя наставления Клауса о том, насколько высоко ценят здесь зеленый камень. А рыбка у местных племен считалась талисманом удачи. Рыба подразумевает наличие воды, а вода – это жизнь.

Старушка благосклонно приняла подарок, погладила рыбку сухими, сморщенными пальцами и что-то прошептала ей, а затем остро посмотрела на меня и спросила:

– А с какой целью вы заехали так высоко в горы?

Я тяжело вздохнула и, тщательно подбирая слова, начала рассказывать про то, как наша экспедиция изучает жизнь народов гор и записывает их легенды и сказания. Мы, и на самом деле, следуя легенде прикрытия, провели довольно большую работу в этом направлении. Перечень поселений, которые мы посетили, был весьма впечатляющим. История моя звучала вполне достоверно, но я продолжала ощущать со стороны старухи недоверчивую настороженность, поэтому следующий ее вопрос не стал для меня неожиданностью.

– В нашу долину однажды уже приходили люди, объявлявшие себя учеными из далекой страны, которую они называли Великая Германия, и ничего хорошего они нам не принесли. Вы, ведь, не из их числа? – строго спросила Мудрая Птица.

– Нет, конечно! Наша страна называется Россия, и наши деды даже воевали с немцами, но это было давно, – попыталась успокоить я ее.

Все странности постепенно вставали на свои места, похоже, мы нашли то самое место, которое так долго искали. Вот только, складывалось все не очень удачно. И я решила повременить с расспросами, чтобы не отпугнуть Мудрую Птицу. Мне сейчас очень нужна была ее помощь, и совсем ни к чему лишние слухи и домыслы, которые могли дойти до противника раньше времени. А старая индианка немного оттаяла и с улыбкой предложила мне травяной настой, который налила в маленькую глиняную плошечку.

– Выпей горячей настойки! Она согреет тебя и придаст силы, да, и молоко у тебя начнет прибывать. А пока мой внук соберет немного молока от кормящих альпак, для твоих детей, – предложила она.

А затем повернулась к занавеси, отгораживающей дальнюю часть комнаты, уходящую вглубь скалы, и негромко позвала:

– Пабло!

Я поняла, что ощущение того, что во время разговора за нами наблюдали, меня не подвело. Из-за занавеси выскользнул худенький смуглый мальчик, лет десяти-одиннадцати, его густые черные волосы доставали до лопаток. На мальчике были одеты просторные штаны и рубаха, расшитая по подолу и низу рукавов сложными геометрическими узорами, а на груди висело необычное украшение из пластин, с древних времен столь ценимого в этих местах, зеленого обсидиана. Он слегка поклонился мне и подошел к бабушке. Та подала ему глиняный сосуд и что-то сказала на неизвестном мне наречии. Мальчик кивнул и пошел к двери. Уже выходя, он вновь обернулся и остро глянул на меня огромными желтовато-карими глазами, а я подумала о том, сколько он понял из моего рассказа.

– Я не могла бы послать с Вашим внуком письмо моим друзьям, а то они застряли у завала на дороге, и, вероятно, очень обо мне беспокоятся? – спросила я Мудрую Птицу, допив горячий травяной чай и отдав ей плошку, дно которой было округлым, что не позволяло поставить ее на землю.

– Не сегодня! – ответила она, покачав головой. – Погода портится, дождь снова пойдет сильней, и ночью в горах станет совсем небезопасно. Даже тебе будет лучше, возвращаться в монастырь через город. А завтра я пришлю Пабло к монастырю, и он отнесет твое письмо.

Я посмотрела в открытую дверь и поняла, что моросящий дождь вновь перешел в настоящий ливень. Тяжело вздохнув, я потянулась за своей мокрой накидкой, думая о том, как бы мне не простудить новорожденную малышку.

– Оставь ее здесь, я дам тебе покрывало из шерсти альпаки, оно почти не намокает, в отличие от твоего, которое сделано из шерсти ламы – презрительно сморщившись, предложила Мудрая Птица, забирая у меня мокрую ткань.

Она ушла за занавеску и принесла оттуда прямоугольный кусок ткани, украшенный по контуру затейливым тканым узором, где перемежались стилизованные фигурки людей и альпак. Я накинула его на плечи и принялась кормить расплакавшуюся Лизу.

К тому моменту, как малышка наелась и снова уснула, вернулся Пабло с кувшином молока. С его помощью бабушка перелила молоко в две небольшие бутыли, сделанные из местных тыкв-горлянок. Пабло же все время искоса поглядывал на меня, будто желая о чем-то спросить.

– На первое время тебе хватит, но не забывай заваривать траву, тогда и у тебя молока прибудет. И я надеюсь, что мы вскоре, с тобой увидимся, – сказала старая индианка, помогая мне прилаживать бутылки к поясу, с помощью кожаных ремешков.

Я еще раз горячо поблагодарила ее, надвинула покрывало на голову и вышла под дождь. Отойдя на несколько шагов, я оглянулась и увидела, что Мудрая Птица смотрит на меня из дверей, а Пабло идет в сторону загона с альпаками. Я помахала им рукой и, скользя по каменистому склону, двинулась вниз к городу.

Спускаться вниз по мокрому склону оказалось еще труднее, чем подниматься в гору, и я еще не добралась до дна долины, когда услышала какой-то шум со стороны крутого склона горы, вдоль которого вилась узкая тропинка. Подняв голову, я увидела, что с обрыва, перескакивая с камня на камень, ко мне спускается Пабло. Я остановилась, решив, что он не так просто пустился вдогонку за мной таким кружным путем.

– Будь осторожна, белая сеньора! – выдохнул он, пытаясь отдышаться. – Белые чужаки, что живут за мертвым озером, вряд ли, будут твоими друзьями!

Я кивнула, его слова подтверждали мои предположения.

– Там живут немцы, и уже довольно давно, не так ли? – спросила я парнишку.

Мальчишка утвердительно кивнул и продолжил на вполне приличном испанском:

– Они появились в нашей долине еще тогда, когда моя бабушка была молодой, и с ними пришли бесконечные беды. Ты говорила, что у тебя есть друзья. А у них есть оружие?

Я внимательно посмотрела на мальчугана, у него несомненно были личные счеты с пришельцами.

– Оружие у нас есть, но мы никогда не бросаемся в бой, очертя голову. Однако, я и мои друзья, по мере сил, стараемся помогать тем, кого несправедливо обижают. Может быть, ты проводишь меня до монастыря и расскажешь поподробнее, в чем тут дело?

Мальчуган отрицательно помотал головой:

– Бабушка не хотела, чтобы нас в городе видели вместе. И мне еще надо найти Паулу!

С этими словами он развернулся и вскарабкался обратно на склон, быстро пропав из виду. Мне оставалось лишь позавидовать скорости его передвижений. Надвинув посильнее на голову накидку, я медленно побрела к городу.

Ощущение запустения, сложившееся у меня еще утром, когда я смотрела на город со склона горы, лишь усилилось, когда я вступила на его улицы. Отсутствие на улицах горожан можно, было бы, списать на дождь, но их не было видно и на террасах или в дверных проемах, где обычно любили сидеть перуанцы, потягивая из калебас свой неизменный матэ. Не заметила я и детей, играм которых и дождь не помеха. Да, и сами дома были обшарпанными, с плотно закрытыми на окнах решетчатыми ставнями, будто бы, люди, изо всех сил старались не привлекать к себе внимание. Но я чувствовала, что за мной наблюдают из каждой щели в окнах.

Я осторожно шла вдоль домов, высматривая какую-нибудь лавку или таверну, куда позднее можно было бы зайти с друзьями и расспросить местных жителей. Разглядев в боковой улочке небольшой матерчатый навес, который прикрывал от дождя ящики с какими—то овощами, я свернула в ту сторону. Но не успела я осмотреться, как услышала на улице крики и стук копыт. Я вжалась в стену дома, под навесом, надвинув на лицо покрывало, надеясь, что меня или не заметят, или примут за местную жительницу.

И вскоре мимо меня, вниз по главной улице, пронеслись два всадника, которые преследовали молоденькую девушку. Она с отчаянным криком бежала по улице, длинные черные волосы хлестали ее по плечам. Я скрипнула зубами и осторожно выглянула из переулка. Ни одна дверь не отворилась. Всадники же быстро догнали девчонку, и один из них, поймав за волосы, вскинул ее на седло, впереди себя.

Затем они со смехом повернули коней в обратный путь. Я сумела разглядеть, что лица всадников были вполне европейскими, а девочке было, от силы, лет пятнадцать-шестнадцать. Возможно, именно это, да еще то, с каким безнадежным отчаянием она отбивалась от своих похитителей, всколыхнуло в душе нечто глубоко личное и подвигло меня к действиям.

Оглянувшись на закрытые двери домов, я сняла с плеча перевязь с Лизой и положила ее в ящик с овощами. А затем выдернула один из шестов, на которых крепился навес, и кинулась к главной улице, мимоходом пожалев, что мой пистолет так и остался лежать в рюкзаке, который я оставила в монастыре.

Всадники абсолютно не ожидали никакого сопротивления, потому как ехали обратно, громко переговариваясь по-немецки, не торопясь и не глядя по сторонам. Когда они проезжали мимо моего проулка, я высунулась из щели между домами и ударила шестом в брюхо ближайшую лошадь, на которой мужчина вез похищенную девушку. Та вскинулась на дыбы, похититель потерял равновесие, а девушка вырвалась из его рук и упала на землю.

– Беги в горы! – крикнула я ей по-испански, и опять ударила шестом в пах испуганную лошадь.

Она шарахнулась вбок, скинула своего всадника, наступила на него и врезалась во вторую лошадь. Второй всадник тоже потерял равновесие, и пока он вертелся в седле, я успела огреть шестом по голове того, кто лежал на земле, и выхватить у него пистолет.

Два выстрела, мой и второго всадника, прозвучали одновременно, но мой оказался точнее. Белобрысый немолодой немец скатился с седла и тоже остался лежать на земле. Все произошло за считанные секунды, и теперь я стояла посреди улицы с пистолетом в руке и думала, что же мне правильней делать дальше.

– Убей лошадей, сеньора! Иначе они вернутся в бункер, и через несколько минут здесь будет целая толпа немцев! – услышала я из-за спины отчаянный крик.

Мгновенно осознав правильность совета, я выстрелила по мечущимся лошадям, которые уже направлялись в верхнюю часть города. Животные упали наземь, но раны были не смертельны, и они продолжали биться в конвульсиях. Меня затошнило, когда я подумала, что их придется добить. Вечно этим животным приходится страдать за грехи своих хозяев.

Но тут из переулка выскочил Пабло и кинулся к ближней лошади, сорвал один из кусков обсидиана с ожерелья и полоснул лошадь по горлу. Та выгнулась, захрапела и замерла. Так же быстро, мальчишка расправился со второй. Похоже, что лезвия были смазаны каким-то ядом.

– Теперь всех нужно скинуть в озеро, тогда у нас будет немного времени, чтобы успеть спрятаться! – крикнул он мне и побежал обратно, в переулок.

Я в недоумении смотрела на мертвых людей и лошадей, не представляя себе, как осуществить его идею. Однако, когда я обернулась, чтобы спросить об этом Пабло, то увидела, что он уже добежал до лавки, сунул сверток с моей дочерью девушке, которую я освободила, и начал стучать в дверь лавки, что-то крича на своем языке.

К моему величайшему удивлению, оттуда вышли худой старик и с ним двое подростков, и, все вместе, побежали на улицу. Там они, вместе с Пабло и девушкой, которая отдала мне Лизу, довольно быстро оттащили сначала людей, а потом и лошадей к озеру и столкнули их с обрыва. Следы крови смешивались с потоками воды и утекали вниз по улице.

– Что ты им сказал такое, что они решились-таки помочь? – спросила я Пабло, когда он вновь подошел ко мне.

– Что Мудрая Птица проклянет их, а ты – пристрелишь! – вполне серьезно ответил мальчуган, глядя мне прямо в глаза.

Я только вздернула брови, подумав, какую создала себе здесь репутацию. Но дело сделано, надо не сожалеть, а действовать дальше.

– Ты говорил о том, чтобы спрятаться, значит, у тебя есть идея, где это можно сделать так, чтобы не поставить под удар еще кого-нибудь? – спросила я мальчишку.

Тот сосредоточенно оглядел опустевшую улицу и прошептал:

– В лабиринте!

Подошедшая девушка утвердительно кивнула.

– Но только теперь тебе придется сегодня же предупредить моих друзей, чтобы они тоже ждали нападения. И мне необходимо забрать из монастыря вторую дочь! – заявила я в ответ.

– Я сделаю все, что пожелает сеньора. Вы спасли мою сестру от того, что хуже смерти, и вправе распоряжаться моей жизнью! – горячо воскликнул Пабло.

Внимательнее взглянув на девушку, я увидела несомненное сходство между ней и Пабло, да, и одеты они были почти одинаково.

– Нам стоит поторопиться, если мы хотим сохранить жизни всех нас! – ответила я ему. – Проведи нас кратчайшим путем к монастырю и в лабиринт, а потом пойдешь вниз по серпантину, до завала. Там назовешь мое имя и расскажешь, что произошло. Передай от меня парням, пусть сразу не лезут на рожон, а попытаются связаться с военными. Атаковать эту долину лучше не в лоб, а с воздуха.

Пабло покачал головой:

– К монастырю и в лабиринт тебя проводит Паула, а я сразу побегу вниз, авось, успею до темноты.

Затем он сунул за пояс подобранный пистолет, нырнул в какую-то щель между домами и исчез, а Паула схватила меня за руку и потащила к узкой тропинке, ведущей в сторону монастыря.

Вдвоем с Паулой до монастыря мы добрались втрое быстрее. У ворот нас встретила встревоженная Леонсия, которая тоже услышала выстрелы. Выслушав же краткое изложение событий, она смертельно побледнела и потащила нас вовнутрь.

– Если Вы ничего не скажете матери—настоятельнице о том, что первая ввязались в эту свару, то мне удастся уговорить ее спрятать вас до того, как вернутся твои друзья! – предложила она, нервно теребя волнистые пряди волос, свисавшие вдоль изуродованной щеки.

Я отрицательно покачала головой:

– Не стоит этого делать! Кто-нибудь из горожан все равно расскажет, как было дело, и меня, в первую очередь, будут искать именно здесь, а я не хочу, чтобы монахини пострадали из-за моей несдержанности. Вы, и так, помогли мне больше, чем я могла рассчитывать. А расположения лабиринта, как я поняла из рассказа Паулы, не знают даже местные жители.

Леонсия внимательно посмотрела на Паулу и согласилась:

– Даже я до этого момента считала, что лабиринт Луны и Солнца – это, всего лишь, легенда. Но если кто и знает о нем, то это – семья Мудрой Птицы.

Я тоже посмотрела на девочку и спросила:

– А что, собственно, представляет из себя этот лабиринт?

Та немного помялась, но ответила:

– Он ведет из долины к Камню Солнца, который стоит на снежной вершине. Его построили Облачные Воины, еще до прихода сюда народа Великих Инков, вход в него всегда был тайной, которую хранила моя семья. Бабушке не понравится, что мы приведем туда чужого, но другого выхода для тебя нет.

Я благодарно склонила голову и сказала:

– Я постараюсь оправдать ваше доверие и не разглашать тайну.

Затем повернулась к девушке-врачу и попросила:

– Не могла бы я переодеться в свою одежду и забрать вещи? Чем раньше мы покинем монастырь, тем лучше.

Леонсия кивнула и быстро провела нас в свою комнату в приемном покое.

Пока я переодевалась в свой комбинезон, она куда-то сбегала и принесла мне небольшой мешок с едой, скатанное одеяло и спиртовку с маленьким железным чайником.

– Я просто не представляю, как твоим малышкам удастся пережить все это! Тащить новорожденных в подземную пещеру – крайне опасно для их здоровья, особенно для младшей! – волновалась она, упаковывая моих дочерей в шерстяные покрывала.

– У нас нет другого выхода, поэтому придется выживать. Оставить девочек здесь, значит, дать немцам рычаг давления на себя. В их гуманизм я почему-то не верю, – ответила я, пожав плечами.

Затем пристроила за плечами рюкзак, а пистолет заткнула за кожаный ремень, которым стянула ставший непомерно широким комбинезон и взяла на руки Урсулу. Паула перекинула на спину связанное одеяло, на грудь повесила перевязь с Лизой и сказала, повернувшись к монахине:

– Между нами не было особой дружбы, но если тебя будут доставать немцы – иди к дому Мудрой Птицы, она поможет укрыться в горах.

Леонсия гордо вскинула голову:

– Я не привыкла прятаться! И потом, как я оставлю больных без ухода?

Я же поддержала Паулу:

– В сложившейся ситуации главное – выжить! Прежде всего, скажешь немцам, что я ушла обратно к своим, вниз по дороге, и забрала с собой Паулу, предложи обыскать монастырь, возможно, это вас обезопасит. Даже если они рискнут идти вниз в темноте, то Пабло их, все равно, уже опередил, а мои друзья отнюдь не беззащитны.

Затем я еще раз поблагодарила Леонсию и вышла вместе с Паулой в сгущающиеся сумерки.