Текст книги "Ветер перемен"

Глава 2

Ещё немного промытарившись и вознеся себя в ранг великомучеников, я поняла, что если сейчас же не поем, то немедленно грохнусь с лошади и окочурюсь в дорожной пыли. Окочуриваться не хотелось. В пыли – особенно. Поэтому я натянула поводья, осаживая лошадь. С трудом спрыгнула на траву, блаженно размяла отбитый зад и решила, что перекусить можно и у дороги, в лес для этого углубляться совсем не обязательно. Спать «на природе» всё равно не рискну, а уже к вечеру… я так и этак покрутила карту… да, примерно к вечеру на моём пути покажется небольшая деревня – Мышковицы. Там и заночую. Я победно фыркнула. И кто сказал, что разбираться в картах сложно? Намного сложнее после бессонной ночи выдержать дневной переход, опять же в седле. И всё это, мягко говоря, с непривычки. Воображение в красках изобразило мне эту перспективу, и я всерьёз засомневалась в своих выживательных способностях. Поглощённая тяжкими думами, я не заметила, как стрескала всё, что собрала для меня Кара. А это означало, что ко всем возможным смертям прибавляется ещё и смерть от недоедания. Итого: шансы выжить упорно близятся к нулю.

Я вздохнула, спрятала карту и опять влезла на лошадь. Кобыла, целиком и полностью разделяя мои страдания, недовольно заржала.

– Ну-ну, не вредничай. Вот доберёмся до деревни и отдохнём по-людски, – потрепав её по холке, пообещала я.

Мы проехали много. И у меня, единожды возникнув, росло и крепло ощущение того, что я окончательно и бесповоротно заблудилась. Интересно, с чего бы это? Я старательно отогнала от себя дурные предчувствия. Мне и без них было о чём подумать. Вот уже часа два желудок костерил меня последними словами, напоминая, что побег побегом, а обед должен быть по расписанию. Столь важную трапезу я пропускать не привыкла. Впав в несколько шальное состояние, я начала размышлять о прекрасном. В данный момент для меня не было ничего прекраснее мягкой перины и горячей пищи. Вот, например, как хорошо было бы умять жареную курочку со свежей картошечкой…тарелки две…больших… Или грибочки в сметанной подливке, тоже хороши!.. А ещё лучше – сочная мягкая зайчатинка… Впрочем, сойдёт и вот этот упитанный волк, нагло преграждающий мне дорогу.

Хищник красноречиво облизнулся.

В первый момент, обворожённая великолепным мясным блюдом, я облизнулась не менее красноречиво. А потом до меня дошло.

Волк?

Боги Всевышние… Волк!!!

Лошадь соображала быстрее меня, а потому запаниковала первой. Она неистово заржала, забила копытом и даже попыталась встать на дыбы, что по отношению ко мне было сущей подлостью – я едва не вывалилась из седла. Но неожиданная встряска пошла на пользу – я пришла в себя и завизжала, проклиная попеременно то кобылу, то серого негодяя.

Волк долго и удивлённо нам внимал, слегка прижав уши, а потом демонстративно оскалился, вывалил наружу все свои запасы клыков и как-то странно тявкнул, вероятно, предлагая нам заткнуться.

Заткнуться я не пожелала и, подгоняя кобылу всеми известными мне выражениями, которых я и знать-то не должна была, пустила её в бешеный галоп. Пустить-то пустила, но, находясь в полуобморочном состоянии, даже и не подумала, что животиной нужно управлять. Кобыла несла меня по собственному усмотрению и, естественно, (о венец непроходимой глупости!) на полном скаку врубилась в кусты и углубилась дальше в лес. Деревья росли густо, и лошади пришлось замедлить бег. Но всё равно, уворачиваться от веток удавалось не всегда. За каких-то пару минут, я заработала напрочь исцарапанное лицо и руки, трижды прикушенный язык и многострадальный зад, потерявший чувствительность вообще. Поэтому, когда наконец особо толстая ветка всё-таки вышибла меня из седла и я, каким-то чудом не застряв в стременах, растянулась под ракитовым кустом (все герои умирают под ракитовым кустом. Во флоре я разбиралась слабо, но надеялась, что «мой» куст– не исключение), то с глупым подхихикиванием (наверное, нервы) принялась ощупывать себя на предмет полученного ущерба. Ущерб оказался минимальным. Моим ангелам-хранителям положено было молоко за вредность работы, которую они выполняли просто блестяще. Дыхание, застрявшее где-то в лёгких в момент удара, уже почти выровнялось. Несколько синяков, пара-тройка царапин. Всевышние, да я в рубашке родилась. Лошадь уже ускакала. Ну и чёрт с ней.

– Чтоб тебя волки сожрали! – пожелала я беглянке, с трудом села, потёрла отбитую спину и пообещала себе при случае пустить эту мерзавку на колбасу. Все мои немногочисленные пожитки ускакали вместе с ней.

Кряхтя, поднялась и тут же опёрлась рукой о ствол какого-то хилого деревца, одновременно другой рукой вытерла кровь со щеки, тщетно пытаясь унять головокружение. Болело всё, что в принципе неудивительно. И главное, абсолютно никакого представления о том, что делать дальше. Я не знала даже, в какой стороне дорога. А потому бездумно потащила свою помятую тушку, как мне показалось, вслед за лошадью.

Поганая скотина мне так и не попалась. Но пока я её искала, забрела на прехорошенькую полянку с уже догорающим костерком. О давешнем волке в частности и прочих лесных хищниках в целом я всё это время старалась не думать, прекрасно понимая, что встречу с оными мне пережить не удастся, а потому не стоит нагнетать и без того безрадостную обстановку. Но, увидев костёр, пусть и почти потухший, я воспрянула духом. Здесь есть люди! А значит, я не одна в этом треклятом лесу! Хотя встреча с ними и маловероятна, но может стоит походить и «поаукать»…

Что-то тяжёлое опустилось мне на голову, ноги подогнулись, и я кулем рухнула на землю.

Пробуждение было…неожиданным. Хотя бы потому, что я стояла. Голова трещала и грозила расколоться на тысячи частей. Тупая пульсирующая боль угнездилась где-то в районе затылка. Наверное, там шишка. Ноги и руки, видимо, сильно затекли – я их не чувствовала. Я осторожно приоткрыла один глаз. Ну точно – стою. Накрепко привязанная к дереву.

А прямо напротив меня пятеро человек зверски-уголовной наружности радостно сияли беззубыми улыбками на заросшиххарях.

– Очнулся! – рявкнул один, и боль с затылка разлилась по всей голове. Непередаваемые ощущения.

Я очухалась окончательно, поняла, что теперь-то мне уж точно кранты и, приосанившись, рявкнула:

– Чего уставились, ротозеи?! Я – единственная дочь графа Валерия де’Бруове! Отец меня уже ищет, и если вы немедленно меня не отпустите, вас уже к вечеру повесят на главной площади Миловера! – к концу тирады голос сорвался на хриплый сип, и я окончательно сникла.

– Слышь, хромой, – один из разбойников задумчиво почесал тощее брюхо. – Ты, кажись, перестарался. Послабше надо было вдарить.

– Мужики, я не понял, – ещё один «романтик с большой дороги» смачно плюнул мне под ноги. – Этот парень чё, думает, что он– баба?!

– Графская дочь!!! – грянул дружный хохот.

– Ребят, а давайте его прирежем, а? – подал конструктивную идею какой-то плешивый коротышка. Я попыталась в него плюнуть, но не попала.

– Позже. Мы сначала с ним потолкуем. Может, у него ещё где монетки припрятаны. А, парень? Ведь припрятаны? – один из громил, довольно улыбнувшись, подбросил на ладони… мой платок с деньгами. Гады.

– Какие монетки? – совсем растерялась я. – Вы ж поди уже меня обыскали! И всё отобрали!

– А может, они прикопаны где? А? Вспоминай!

– Да нечего мне вспоминать! – едва не разревевшись, выпалила я… и вдруг, озарённая догадкой, уже спокойнее добавила. – Отцу в замок весточку пошлите, он за меня выкуп даст.

И ехидно додумала: «А потом его стража вас всех в капусту порубает».

– Ясно. Кончайте его, мужики. Чего с блаженного возьмёшь.

Я, уже размечтавшаяся о том, как отец меня спасёт, даже не заметила, как в руках у разбойников появились кинжалы. Большие. И наверное, острые. Страшно.

– Мама – а—а!!! – заорала я и, чувствуя, что на глаза всё-таки наворачиваются слёзы, крепко зажмурилась.

– Так, оружие побросали, отошли от парня и самоликвидировались.

Спокойный тихий голос разнёсся над поляной, внося смуту в стройные разбойничьи ряды.

Я недоверчиво приоткрыла один глаз… и пропала.

Серые и какие-то холодные глаза равнодушно осмотрели меня с ног до головы. Тёмные волосы растрёпаны, но его это не портит. Высокий. И сложен хорошо. Не перекаченная гора мышц, но и не тощий скелет. То, что нужно.

«Нужно для чего?» – скептически вопросил здравый смысл, но я от него отмахнулась.

В одной руке незнакомец крепко сжимал длинный узкий клинок, в другой – небольшой светящийся шарик. По-моему, их называют пульсарами. Маг? Наверное. А у его ног насторожено поводил ушами… волк, напугавший меня на дороге. Эту хитрую морду я запомнила надолго, и ошибки быть не может. Ничего себе.

Я что-то приветственно промычала, не в силах согнать с лица идиотскую улыбку.

Взгляд мага из равнодушного сделался сочувственным.

– Нехорошо убогих обижать, – зловеще сообщил он разбойникам.

И тут началось.

Я довольно прочно увязла в призрачных мечтах далеко не целомудренного содержания и невольно пропустила все последующие события. Одно можно было сказать точно—: длилось всё недолго. Когда я очнулась, на поляне было два трупа поджаренных, два зарезанных и один полудохлый, зажатый в волчьей пасти. А маг уже вытер меч о траву и в данный момент как раз направлялся в мою сторону. Я заулыбалась ещё старательней. Он нахмурился и легко разрезал верёвку, после чего, не глядя, закинул меч в наспинные ножны. Я тут же рухнула, чувствуя, как в ноги впиваются тысячи иголок. Больно.

– Сейчас пройдёт, – сказал он. – Руками разотри.

Руки с трудом, но всё-таки слушались. Я кивнула и принялась за работу.

– Ну как, лучше?

Я снова кивнула.

– Ты откуда?

Я задумалась. Более-менее правдоподобной истории я придумать ещё не удосужилась – надеялась, что не пригодится.

– Сколько тебе лет? – тем временем продолжал вопрошать маг.

Да, интересно, на сколько я сейчас выгляжу? Фигурка у меня миниатюрная и на вид даже хрупкая. Для девушки – в самый раз. А вот для юноши… Так сколько же? Тринадцать? Или пятнадцать? Парни постарше вроде должны быть поздоровее…

– Ты что, немой?

Вопрос застал меня врасплох, и я почему – то кивнула.

– Правда? – удивился маг. – А кто ж тогда орал несколько минут назад?

Я философски пожала плечами.

– Ладно, давай руку, пора отсюда уходить.

«И руку. И сердце. И ногу. Почки, печень, селезёнку… Что-нибудь ещё желаете?»

Я радостно вручила требуемую конечность магу, он потянул – и вот я уже стою, восторженно заглядывая в серые глаза и опираясь на его плечо, пытаюсь удержать равновесие… А он что-то говорит, и лёгкая улыбка трогает его губы, а на щеке появляется ямочка.

«У боевых магов не должно быть таких глаз. И они просто не имеют права так мягко улыбаться» – думаю я, растекаясь слабосоображающей лужицей. Помимо воли делаю шаг вперёд, прижимаясь к нему всем телом, руками обнимаю за шею, ловлю спокойное размеренное дыхание, осторожно целую его… и понимаю, что счастье есть – вот оно, совсем близко…

Отрезвил меня короткий удар в челюсть.

«Блин, я же мужчина!» – только и успела подумать я перед тем, как свет померк.

В себя я пришла довольно быстро. По крайней мере, маг с поляны уйти не успел. Наскоро ощупала щёку. Ничего, нормально. Наверное, начинаю привыкать. Этак скоро вообще неприбиваемой стану. Хорошо бы.

Маг бросил на меня хмурый взгляд и пошёл, судя по всему, куда подальше.

– Погоди! – я попыталась собрать себя в кучу и подняться. Получилось не сразу, и остальное вопила уже на бегу. – Ты не можешь меня здесь бросить! У меня даже еды нет! И лошадь сбежала! Из-за твоего волка между прочим!

Маг резко остановился и обернулся. Я на всех парах впечаталась ему в грудь и снова прибалдела. Всевышние, да что же это?

– Ты смотри, немой заговорил.

Я потупилась.

– Ты…мужеложец? – презрительно спросил он, уставившись на меня сверху вниз.

– Я что?.. О!.. Нет! Нет, конечно!

– А почему голос такой писклявый?

– Какой есть, – надулась я. Нормальный у меня голос, между прочим!

– Почему немым прикинулся?

– А ты бы сам с таким голосом много разговаривал?! – изобразив возмущение, выкрутилась я.

– Да, ты прав. Кстати, это, наверное, твоё, – и мне в руки полетел платок с деньгами.

Ура! Я приготовилась изящно его поймать, но, конечно, упустила. Платок, падая, развязался, мелочь рассыпалась.

– Т ебя как звать? – спросил маг, с ехидной улыбкой наблюдая, как я ползаю кверху задом, силясь отыскать монетки в высокой траве.

– Ле… – вовремя остановилась я, едва не брякнув настоящее имя.

Блин, а как меня зовут?!

– Ле? – удивился он.

– Лет. Меня зовут Лет.

– Странное имя… Меня можешь звать Яном. Я маг, наёмник.

– Да, спасибо, что спас меня, – я наконец разыскала последнюю монетку, придирчиво всё пересчитала и спрятала в карман.

– Благодари заказчика. Мне за этих хмырей заплатили.

– Спасибо, заказчик, – тихо пробормотала я. – Слушай, а раз ты наёмник, так может поработаешь на меня?

– Что нужно делать и сколько платишь? – моментально сменив тон на деловой, осведомился он.

– Плачу… Два золотых! Устроит?

– Неплохая цена, но смотря за что. Так что нужно делать?

Но я уже опять поплыла.

«Не думать о его глазах. Не думать о его губах. И о руках не думать. И не слушать этот голос, от которого мурашки бегут по коже… Боги, как же можно говорить с человеком, не слушая его голос?»

– Что. Нужно. Делать. – Наёмник снова смотрел на меня как на законченную идиотку. Пардон, как на идиота.

– А – а—а… – это он сейчас мне сказал?

– Тебя сильно, наверное, били. Ещё и я добавил… Но ты уж на меня зла не держи!

– Мне нужно в Веренс! – наконец выпалила я. – Желательно живым, целым и невредимым.

– Двух золотых будет недостаточно. Судя по всему, тыпросто магнит для неприятностей.

– Хорошо, два золотых и четыре серебряника.

– Мало.

– …и десять медяков, – отчаянно проговорила я.

Маг от души расхохотался.

– Это всё, что у тебя есть, да?

Я смущённо кивнула.

– И всё отдашь, не пожалеешь? А есть что будешь? На эти деньги ты мог бы купить еды в какой-нибудь деревне, и немало.

– Во-первых, деревню надо сначала найти. Во-вторых, голодная смерть мне грозит не раньше чем через пять-шесть дней, а, оставшись один, я не протяну и двух часов.

«И, кроме того, у тебя-то еда найдётся. Не сожрёшь же ты всё сам, глядя на то, как я умираю в муках» – добавила я про себя.

– И откуда ты взялся такой?

– Не спрашивай. Так как, поможешь?

Маг на мгновение задумался, а я, кажется, перестала дышать.

– Хорошо! – наконец сказал он, подозрительно косясь на моё синеющее лицо. – Только сначала заскочим в одну деревню. Немного не по пути, но меня там ждёт ещё один заказ.

Я судорожно выдохнула. Ура!

– А откуда ты ехал в Веренс?

– Из Миловера, а что?

– Да ничего. Просто ты заехал абсолютно в другую сторону.

– Не может быть! У меня была карта!

– И ты, наверное, умеешь ею пользоваться? – скептически уточнил маг.

Я промолчала. Подумать только! В другую сторону! Счастье, что на пути мне повстречался этот гадкий волк. Со своим хозяином. Кстати, о хозяине. Меня ждёт целая неделя в компании этого… этого… полубога.

– Догоняй! – тем временем сказал «полубог», закинул на плечо дорожную сумку и попёр вглубь леса, не сильно утруждая себя выбором дороги. Волк потрусил следом.

И я честно попыталась их догнать. Но удалось мне это только через пару часов, когда маг соблаговолил-таки сделать привал. Нет, всё это время я не теряла его из виду, но шёл наёмник слишком быстро, и мне не удалось бы с ним поравняться даже на ровной дороге, не говоря уже об этой непролазной… Ай! Нога снова подвернулась, я пребольно шлёпнулась на землю лицом в начавшую облетать листву.

– Всё нормально, – на всякий случай мученически простонала я, но маг даже не обернулся. Впрочем, как и в предыдущие раз…дцать.

– Сволочь, – пожаловалась я молоденькой берёзке и поспешила встать, пока наёмник не ушёл слишком далеко. К концу моих мучений – спасительному привалу – он из ранга «полубогов» был понижен до «недочеловека», «мерзавца» и «подло-негодяистого изверга».

Но на этот счёт маг оставался в счастливом неведении, потому что говорить я не могла, мне и дышать удавалось с трудом. Тем более, я его немного побаивалась.

Зато, когда моему измученному тельцу предложили краюху хлеба и кусок вяленого мяса, я этого нахала почти простила. А свою порцию стрескала буквально в считанные секунды, чем заслужила ещё один удивлённый взгляд. Ну и пусть смотрит, как хочет. Слуги в замке на меня ещё не так смотрели, когда я за обе щеки уписывала и первое, и второе, и десерт. А потом ещё шныряла по кухне в поисках добавки. Насытившись, я, довольная, откинулась на спину, разбросав в разные стороны руки-ноги, и снова почти поверила, что счастье где-то рядом. Как вдруг:

– Поднимайся. До деревни совсем немного осталось, там отдохнём.

Я застонала и попыталась незаметно уползти в кусты. Незаметно не получилось. Пришлось вставать и снова скакать за полоумным наёмником по враждебно настроенному лесу, кляня всех и вся, начиная с лорда Карента и заканчивая Дереном. При чём здесь Дерен я понимала смутно, но ему, на правах будущего мужа, доставалось больше всех.

До деревни мы добрались ближе к вечеру, и я от избытка чувств всё порывалась кого-нибудь расцеловать, но мне не дали. Маг довольно бесцеремонно меня одёрнул и сразу направился к дому старосты, мимоходом бросив, чтобы я ждала его в корчме. И даже пару медяков на обед выделил. Я хотела было возмутиться, но попросту не успела – этот паршивец уже переступал порог старостиной избы, попутно здороваясь за руку с хозяином. Волк следовал за ним как приклеенный.

«Ну и ладно», – в который раз сказала я себе и поплелась на поиски местного питейного заведения.

За всю свою жизнь я не посетила ни одной корчмы, что в принципе и неудивительно – негоже графской дочери по таким местам шататься. Но тем не менее, до места добралась быстро, ориентируясь на шум, гам, отборный мат и, конечно, непередаваемый аромат горячей пищи. Ко входу было не пробиться, всю улицу возле кабака запрудила толпа, состоящая в основном из мужиков разной степени подпития. Все они стояли спиной ко мне. Спиной, потому что расположились большим кругом, в центре которого происходило что-то, по-видимому, интересное. Есть хотелось немилосердно, и я, наплевав на всё, чему меня учили в детстве (а точнее, на то, чему я отказывалась учиться наотрез), старательно заработала локтями, с трудом пробираясь к вожделенной двери. В итоге я пару раз получила в ухо, ещё пару раз по рёбрам, кого-то тяпнула за давно не мытый палец, а кого-то даже пнула в пах, узнала о себе много нового, но в корчму всё-таки вошла. Тяжело вздохнула, переведя дух, и в недоумении уставилась на абсолютно пустое помещение.

– Эй, хозяин! – неуверенно позвала я, уже догадываясь, что корчмарь, наверное, тоже не захотел пропускать забаву и сейчас находится за дверью в не замолкающей ни на минуту толпе. Пришлось топать обратно. Дверь удалось открыть только с третьего раза и с разбега, так как снаружи её уже активно подпирали. При этом я кого-то таки пришибла, но на это никто не обратил внимания, а пришибленный признаков жизни не подавал, и я решила не забивать себе голову чужими проблемами. Своих хватает. Я собиралась долго и упорно голосить, пока корчмарь, привлечённый моим ором, не соизволит-таки проследовать на своё рабочее место, но вдруг обратила внимание на предмет всеобщего ажиотажа. Это были петушиные бои. Я такого ни разу не видела, но от Кары с Марго наслышана была. Заинтересовавшись, пригляделась внимательнее. Один из петухов, уже довольно сильно потрёпанный, явно сдавал свои позиции и выглядел совсем несчастным. И тут произошло ужасное – мне стало его жалко. Быстро взвесив все «за» и «против», плюнув на то, что «против» явно перевешивало, от души посоветовав здравому смыслу заткнуться, придя к неутешительному выводу, что я непроходимая дура, но с этим, увы, ничего уже не поделаешь, я затравлено огляделась и прорвалась в центр круга. Когда я, запнувшись о чью-то ногу, влетела в круг и чудом не раздавила обоих петухов разом, повисло напряжённое молчание. Я, очаровательно улыбаясь, сделала всем ручкой, мысленно повинилась перед своими ангелами-хранителями и, схватив битого петуха, рванула со всех ног дальше по улице. Причём опешившие мужики недоумённо расступились, давая мне дорогу и только спустя несколько секунд раздалось гневное:

– Держи гада!!! Уйдёт!

– Не уйдёт!

И началась погоня.

Я, дико вымотанная бессонной ночью и дневным переходом, быстро выдохлась и дышала, кажется, через раз. Или даже через два. А свежеспасённую птицу уже почти ненавидела. Но и сдаваться не собиралась, прекрасно понимая, что теперь в лучшем случае меня побьют, а в худшем поднимут на вилы. Спустя ещё пару минут, осознав, что на прямой, как стрела, улице мне не оторваться, я решила маневрировать: резко свернула влево, ужом просочившись между домами. И чуть не зарыдала от досады – передо мной смертельным приговором предстал тупик. Немного постояла, собираясь с духом, и обернулась. Петух, всё это время самозабвенно горланивший какие-то свои петушиные ругательства, подозрительно затих у меня подмышкой. Селяне нахмурились, подходя поближе и сплочая ряды. Я попыталась провалиться сквозь землю, на всякий случай прижимая к себе странно обмякшую птицу.

– Слышь, недомерок, петуха верни, – почти дружелюбно посоветовали мне. Вот только глаза у них были недобрые… мягко говоря.

Я упрямо мотнула головой.

– Да на кой он тебе? – полюбопытствовал другой голос.

На этот вопрос я и себе ответить не могла, не то что уж кому-то другому.

Я с тоской посмотрела на их довольные рожи, щерящиеся щербатыми улыбками в предвкушении новой забавы, в простонародье именуемой мордобоем, ещё раз повинилась перед своими хранителями, мимоходом отметила, что начал дёргаться левый глаз и мысленно совершила уже три самоубийства, причём все разными способами. Петух безмолвствовал.

– Ты чего, немой что ли? – в который раз за этот день спросили меня.

Я радостно закивала, в тайне надеясь, что убогого бить не будут. А если и будут, то не так сильно.

– Мужики, да чего мы с ним разговариваем?! – грянуло сбоку. – Я против этой курицы ощипанной три медяка ставил! Кто мне деньги теперь вернёт?

Я скосила глаза на голос и увидела… огромного детину необъятных габаритов. В одной руке он сжимал здоровенную орясину, которую я с перепугу приняла за кузнечный молот.

«Мама дорогая. Да он же меня зашибёт и не заметит…»

Мужики гневно зароптали. Я съёжилась под их взглядами и возненавидела петуха окончательно. А заодно и себя. За повышенную тупость. Внезапно в толпе произошло какое-то шевеление, и я подумала, что вот оно, начинается, даже приготовилась умереть достойно. Но тут мне в голову пришло, что достойно умирают вроде бы с мечом и на поле боя… Нет, ну вы когда-нибудь видели героя, забитого в безымянной деревне толпой полупьяных мужиков?! А у меня и меча-то нет, только этот долбаный петух, будь он неладен! И вообще, умирать-то не хочется, ни достойно, ни как-либо ещё…

Но тут, прервав мои душевные метания, ко мне пробился маг. Вот так просто, без особого труда, взял и растолкал селян, освобождая себе проход. Он был зол и решителен. И я поняла, что если он спасёт меня сейчас, то собственноручно придушит немного погодя. В напряжённой тишине наёмник поравнялся со мной и развернулся лицом к возмущённым народным массам. Массы настороженно переглянулись. Молчание продлилось не больше минуты.

– Пусть хоть петуха вернёт, – вякнул тот самый детина, разумно оценив расстановку сил.

Маг, нахмурившись, обернулся ко мне. Я традиционно утонула в его глазах, не особо уже удивляясь своему странному, будто подвешенному состоянию.

– Ты чего улыбаешься? – вернул меня к действительности его голос.

– Что ты, я совсем не улыбаюсь.

– Отдай петуха, придурок, – склонившись к самому моему уху, прошипел наёмник.

По телу пробежали мурашки. Табуном.

– Не отдам, – пискнула я и почувствовала, как запылали румянцем щёки.

Он ещё раз взглянул мне в глаза и, кажется, понял – не отдам ни при каких обстоятельствах.

– Петух наш, – сообщил он селянам, бросив в пыль несколько монеток.

Мужики недовольно загалдели, но денежки подобрали и ушли.

– Ну и нафига тебе дохлый петух? – устало спросил наёмник, как только мы остались наедине. Я удивлённо уставилась на зажатую подмышкой тушку. Птица печально свесила голову и признаков жизни действительно не подавала.

– Но как же… Он был живой!

– Хорошо. Зачем ты спёр живого петуха? – маг был само терпение. – Я же дал тебе денег на еду!

– Ну… Я… Мне… Понимаешь, они ставили деньги, а петухи дрались, а я просто шёл в корчму… Короче, птичку жалко.

– Понятно. Ну, поздравляю – твоя забота окончательно эту птичку доконала. По-моему, ты так ревностно оберегал этого пернатого великомученика, что ненароком придушил в дружеских объятьях.

– Я не хотел, – сообщила я, с трудом сдерживая рвущиеся наружу слёзы. – И вообще, может, его кондрашка хватил? Ну перенервничал, пока я его спасал, с кем не бывает?

– Сомневаюсь, – ответил наёмник и дал мне по шее. Не больно, конечно. Но обидно-о-о. Я подавилась рыданиями и вытаращила глаза.

– За что?!

– За глупость, – последовал невозмутимый ответ.

Я сердито засопела, но спорить не стала. Маг был абсолютно прав. Поэтому я просто молча пошла вслед за ним, небрежно помахивая петухом из стороны в сторону, попинывая небольшие камешки и думая о том, что жизнь ко мне всё-таки несправедлива.

– Давай договоримся, – тем временем вещали мне, я от нечего делать слушала. – Пока ты со мной, я за тебя отвечаю. Пока я за тебя отвечаю, ты слушаешься меня во всём и не попадаешь в ситуации, подобные этой. Если что-то похожее повторяется снова – извини, нам с тобой не по пути.

– Но ведь я тебя нанял! – возмутилась я.

– За ту сумму, которую ты мне пообещал, тебя не взялся бы охранять ни один здравомыслящий наёмник. Так что считай, что работаю я на добровольных началах. Я на эту плату согласился и, будь спокоен, сумею защитить тебя от разбойников, нежити и прочих неожиданностей. Но от твоей собственной глупости я тебя спасать не собираюсь. Это был первый и последний раз. Влипнешь ещё во что-нибудь – будешь выпутываться сам. Всё ясно?

– Ясно, – пристыженно кивнула я. – А куда мы сейчас?

– К старосте. Проситься на ночлег.

– Почему к нему?

– Потому что благодаря одному чересчур мягкосердечному юнцу, возомнившеме себя защитником всех сирых и убогих… кхм… петухов, в корчму нас теперь не пустят. А староста как мой наниматель просто не может меня не пустить.

– А меня? – поспешила уточнить я.

– А вот насчёт тебя поручиться не могу. Ну, в крайнем случае, переночуешь на сеновале.

– То есть как это?!

– Да как все. Может даже тебе повезёт, и на сеновал забредёт какая-нибудь девица. Вдвоём – то оно веселее ночь коротать. Ну, чего молчишь? Видел я здешних девиц – кровь с молоком! Хороши, чертовки!

«Боги Всевышние! Я не хочу этого слышать. Пожалуйста, пусть он заткнётся» – молилась я, мрачно глядя в спину наёмнику и прикидывая, как бы так в эту самую спину плюнуть половчее, чтобы мне потом за это ещё и ничего не было. По всему выходило – никак. А ещё я молилась о том, чтобы в старостиной избе нашлось местечко и для меня.

И – о чудо! – местечко нашлось. Я на радостях во Всевышних уверовала окончательно и принялась молиться ещё усерднее на предмет удачного завершения своего путешествия. Правда, наёмнику пришлось солгать, обозвав меня своим учеником, но это уже были его личные трудности. О чём я ему и сообщила. Но бесправному ученику отдельного койко-места не полагалось, и мне пришлось довольствоваться жёсткой лавкой, которая к тому же ещё и стояла у самого входа. Однако в сравнении с сеновалом (и, избавьте Боги, с какой-нибудь внезапной девицей) это явно было меньшим злом. Тем более, это были уже мои личные трудности. Это мне так маг сказал. Ну и ладно.

Староста звался Кузьмой и при ближайшем рассмотрении оказался кряжистым мужичком с добрым лицом, бородой-лопатой и пышными усами. Обилие растительности на лице с лихвой компенсировалось блестящей лысиной. Сражённая наповал таким неслабым контрастом, я пару минут давилась здоровым девичьим хохотом и сосредоточенно кашляла в кулак, пытаясь за кашлем этот самый хохот скрыть. Но, получив от мага затрещину, сразу всё осознала, утихла и даже решила обидеться. Кузьма как-то настороженно на меня поглядывал, а Ян отчаянно пытался его уверить в том, что ни скоротечной чахоткой, ни уж тем более слабоумием его ученик не страдает.

Жена старосты такого же бурного восторга у меня не вызвала. Она была пухленькой, улыбчивой и расторопной. Быстро накрыла на стол, за который позвали и меня, и, пожелав приятного аппетита, удалилась в другую комнату.

Перед тем как сесть за стол, я торжественно вручила Кузьме дохлого петуха, после чего тот стал поглядывать на меня ещё подозрительнее, но тушку безропотно взял. Маг закатил глаза и провёл ребром ладони по горлу, что, видимо, должно было означать мою скорую кончину. Я показала ему язык и отвернулась.

За трапезой на меня упорно не обращали внимания, очевидно отождествляя мою скромную персону с новым предметом меблировки. Поэтому я времени даром не теряла и усиленно поглощала всё, до чего только могла дотянуться. А с голодухи я дотягивалась практически везде. Староста увлечённо выспрашивал у моего «учителя» о том, «что в мире делается», а «учитель» смотрел на меня осуждающе-голодными глазами, но тем не менее терпеливо удовлетворял любопытство гостеприимного хозяина.

– Слушай, – подсела я после ужина к наёмнику. Тот как раз точил свой меч, хотя на мой не искушённый в ратном деле взгляд, точить его дальше было просто некуда. – А где твой волк?

– Серый? Бегает где-то. С ним нас бы точно не пустили. Да и ему здесь было бы скучно.

– Скучно волку?

– Он намного умнее, чем ты думаешь.

– Ну-ну, – не поверила я и отправилась на боковую.