Текст книги "Клинки Юга"

– Постой, прошу. – Он схватил Марту за руку.

Они уже были под усыпанным звездами небом.

– Не надо. – Голос ее был глухим от едва сдерживаемых рыданий. – Это пройдет. Сейчас. Дай мне пару минут…

Рыцарь послушно отпустил ее, сделал шаг в сторону.

Девушка обхватила сама себя за плечи, прислонилась к прохладному камню скалы, пару раз глубоко вздохнула. Получилось прерывисто и не помогло.

– Черт, – вдруг сказала Марта то любимое словечко, что часто поминал в нехорошие моменты Фредерик. – Какая же я слюнтяйка. Черт…

И не выдержала – сорвалась в беззвучный плач.

Элиас поспешил обнять Марту.

Как же она дрожала, как жестоко било ее отчаяние. Как же ей было больно. Он почти физически это ощутил.

– Элиас, Элиас, – всхлипывая, запричитала девушка, уткнувшись мокрым лицом в плечо рыцаря. – Что же делать? Мы же ничего не знаем, ничего не можем. А он… он просто сумасшедший… О, я тоже с ума сойду…

Все что мог Элиас, это шептать почти без остановки «тише, тише, успокойся». А еще – согласиться с тем, что Фредерик сумасшедший…

15

Князь Хемус подскочил на своей постели, опрокинув столик с полным воды кувшином и бронзовым тазом, который с вечера приготовили ему для утреннего умывания. По узорчатому ковру поплыло, ширясь, темное пятно влаги.

Хемус отдышался, словно после быстрого бега, вытер крупные капли пота, проступившие на лбу. Затем нетерпеливо крикнул:

– Эй, кто-нибудь! Ко мне!

Прибежал слуга в длинной белой тунике и шароварах, низко поклонился. Увидав беспорядок на ковре, кинулся прибирать, но князь остановил его:

– Не сейчас. Позови мне Бруру.

Слуга вновь поклонился и выбежал вон.

Князь тем временем встал, набросил на плечи свой переливчатый халат, поднял кувшин, вылил остатки воды себе в ладонь и ополоснул горящее лицо.

Во сне у него было видение. И от этого всегда бросало в жар, но и всегда приоткрывало новые страницы его судьбы, его будущего – так он считал.

Появился Брура.

– Ты приготовил зелье? – сразу спросил князь.

– Нет, мой господин, – согнулся в поклоне знахарь. – Вы же знаете: нужно время. Трава должна разложиться, пустить сок, а сок – перебродить. Это – день, два. К тому же, еще надо вытянуть из Реда правду…

– Не пытай его, – вдруг сказал Хемус.

Брура даже вздрогнул от удивления:

– Вы не хотите знать, кто он и зачем здесь?

– Это уже не имеет значения. Кем он был – мне плевать. Главное то, кем он теперь является, – довольно сбивчиво заговорил князь. – Мне было видение, Брура. Видение… А ведь нынче – полнолуние.

– Да, мой господин, – кивнул знахарь, по-видимому, понимая, о чем бормочет Хемус.

Тот возбужденно, быстро заходил по опочивальне, шелестя халатом.

– Так много знаков! Очень много знаков, Брура… Я говорил о Лунном Змее, и он поминал небо, пусть в злобе, но это – знак. И волосы его – с серебром, а это лунный металл, и лицо его белое, и глаза – стальные… И встретили мы его перед полнолунием, и сейчас – в самое полнолуние – мне дан этот сон… О, все говорит: мой час близок. Я на правильном пути, и силы мои растут!

– Какой же сон, мой господин?

– О! – опять восторженно вскрикнул Хемус. – Я и мое войско, готовое к бою, на зеленых холмах! И перед нами – бескрайняя плодородная долина, что будет отдана мне во владение. Над нами полощут мои красные знамена, под нами – нетерпеливо бьют копытами рыжие лошади…

– Какой хороший сон, – закивал Брура. – Он – о ваших будущих победах…

– Потом небо темнеет, становится черным, как зола в очаге. И только звезды в нем я вижу…

– Звезды в небе – очень хорошо. Ваши желания исполнятся.

– А потом я вижу в этом черном небе белого, блистающего змея с крыльями, который летит к моему войску…

– Лунный Змей! Какой хороший знак!

Тут Хемус нахмурился:

– Не перебивай!

– Простите, господин мой, – как можно ниже поклонился знахарь. – Я так радуюсь за посланные вам благие знаки, что не могу сдержать своей радости.

– Ладно, ладно, – отмахнулся князь. – Слушай же дальше. Потому что дальше не совсем понятно, как толковать увиденное… Лунный Змей летит к моему войску и рассекает сверкающими крыльями небесную тьму. И хлещет свет, и слепит нас. О! Это так красиво!

– Слепит? – Брура чуть нахмурил свои клочковатые брови.

– Потом змей ринулся на меня, и все вокруг разбежались, испугавшись такого нападения. А он схватил меня лапами за плечи, и мы взмыли вверх. Я чуть не задохнулся от рывка, поднял голову и увидал, что у Лунного Змея лицо нашего воина Реда. Он тоже смотрел на меня, не мигая. Затем – выпустил, и я полетел вниз, в зеленую долину. Я летел долго, словно парил, и моя тень накрывала ее. Потом, когда земля была совсем близко, я проснулся…

– И вы, мой князь, думаете, что Ред – воплощение Лунного Змея?

– Да! Точно так, как я – воплощение Великого Воина! – воскликнул Хемус, чрезвычайно возбужденный. – Это знак! Как в легенде: только с помощью Лунного Змея Великий Воин сумел прогнать Безумных Всадников и овладеть миром! Так и я! Если Ред будет сражаться за меня, я одержу много побед! Я завоюю много стран. Может, и весь мир! Да, в этом нет сомнений!

– Может и так, но я ваш сон толкую иначе, – заговорил Брура. – Если Ред – воплощение Лунного Змея, и если он вознесет вас, то он же вас и низвергнет.

Князь ухмыльнулся:

– Значит, мой сон – не только знак, но и предупреждение мне. Я должен взять от Реда все возможное, а потом уничтожить его, обезопасив свое будущее. Почти так поступил и Великий Воин, услав Змея на луну. Именно так и я намерен сделать… Так что, готовь быстрее свои зелья, но не причиняй Реду никакого вреда. Ты уже достаточно испортил его тело…

– Он убил моего ученика, чуть не убил меня. Он хотел и вас убить. Иначе, зачем он подкрался к вашему шатру, а не бежал вместе с младшим братом?

Хемус улыбнулся еще шире:

– Это тоже знак. Знак того, что в мое войско пришел отличный боец. Он бесстрашен, упорен и силен духом. Его искусство сражаться – лучшее из всех, что я видел. Он один стоит сотни, а может и тысячи… Он – Лунный Змей! Нам надо лишь разбудить его!

Брура с сомнением покачал головой, но больше спорить не стал.

– Все складывается просто замечательно, – продолжал говорить князь, и глаза его горели неким глубинным пламенем. – Древнее предание оживает. Песня за песней, строка за строкой…

Хемус верил только в это – в легенду о Великом Воине. И считал, что сейчас она воскресает…

Давным-давно, когда свет был перемешен с тьмой, вода – с землею, а зло – с добром, из вихрей Серого Урагана Вечности явились три Безумных Всадника. Они бешено носились в тумане на своих крылатых Слепых Конях и метали молнии в сверкающие Кристаллы Жизни, но разбить их не могли. Зато из Кристаллов, сбитых воедино ударами Безумных Всадников, получилась Земля – огромная и дивная. С реками и озерами, пустынями и морями, долинами и горами. Потом на ней из земного пара явились звери, птицы и первые люди. Они были глупы и подобны животным: не знали огня и питались тем, что находили под ногами, как дикий скот.

Когда Безумные Всадники увидали Землю, они ринулись на нее, чтобы бесноваться в новом мире. Им нравилось разрушать. Но и в этом таилось созидание. Одна из молний Всадников разрушила до основания Гору-Иглу, самую высокую вершину Земли, которая держала весь мир в равновесии, соединяя Небо и Недра. И вышел из развороченной горы могучий Огненный Бог. Он открыл свои глаза, вскрикнул гневно, и с его уст потоки пламени хлынули на Землю, прогоняя Безумных Всадников далеко на север.

Но и на севере Всадники не успокоились. Бушуя, они раскололи снежный панцирь Земли, и пробудили к жизни Холодного Бога. Он встал во весь рост и обрушил на них глыбы льда и снега.

С воплями помчались Всадники обратно, но там их встретили хлысты пламени, которыми повелевал Огненный Бог. Сзади же подстегивали стужа и пурга Холодного Бога.

Завопили Безумные Всадники и ринулись обратно в Серый Ураган Вечности.

В тот миг встретились Огненный Бог и Холодный Бог.

Люди, что остались живы после битвы стихий, увидали двух исполинов: одного – в пламенеющих латах, огнедышащего, с глазами, подобными рубинам; второго – в сияющей чешуе изо льда. Его дыхание было смертоносным холодом, а глаза цветом походили на серые волны северного моря. И назвали люди Огненного Бога – Воином, потому что походил он на витязя, а Холодного Бога – Змеем, потому что имел он облик дракона.

Два Бога, рыча, остановились друг против друга, а потом начали поединок. Каждый из них считал, что имеет право на Землю.

Сшиблось пламя со льдом, и длилась их битва неимоверно долго. Потому как сила у того и другого была необычайная, а уступать никто не хотел.

В те времена бушевала земля везде и всюду, гибли трава и деревья, звери и люди, вставали новые горы, проваливались глубокие ущелья, в которые стекались воды рек и озер, и так рождались моря. Колебалось Небо, потеряв всякую опору, и обрушивало на Землю огненные сгустки.

Наконец, Воин и Змей устали сражаться. Они дали знак друг другу, что хотят отдохнуть, и убрали прочь свое оружие. Опустились Боги на горные хребты, чтобы уснуть и набраться новых сил.

Но затишье длилось недолго.

Из Серого Урагана Вечности видели Безумные Всадники, что деется на Земле. Страшились они могучих Богов нового мира. Но теперь, видя, что два врага отдыхают после изнурительной схватки, решили они коварно убить Воина и Змея во время сна и опять воцариться на Земле.

Вздыбили Всадники своих Слепых Коней и ринулись в мир, направив молнии в сердца спящих Богов.

Но они забыли, что Небо теперь неустойчиво, соскользнули по нему на Землю и упали в Море, подняв тучу брызг. Брызги попали на Змея и разбудили его.

Открыл глаза Холодный Бог, расправил сверкающие крылья и громко закричал, увидав, как несутся из волн морских на него Безумные Всадники.

От его крика пробудился и Воин.

Закипела новая битва, но теперь уже два земных Бога сражались плечом к плечу против порождений Серого Урагана.

Ударил Огненный Бог одного из Всадников своей горящей рукою. Того охватило пламя и отбросило далеко в небеса. Так первый раз прокатилось над Землей Солнце.

Холодный Бог могучими крыльями ударил второго Всадника, сковал его льдом и тоже швырнул в Небо. Так, после Солнца, на Небо вышла белая Луна.

Третьего Всадника Воин и Змей поразили вместе. Так сильно ударили, что рассыпался безумный на тысячи тысяч огней. Они усеяли темный небосвод, обратившись в Звезды.

Битва закончилась, и земные Боги повернулись друг к другу. Они понимали, что только вместе им удалось выстоять и победить, а потому заключили теперь мировую. Воин забрал себе во владения Солнце, потому как Огненному Богу хорошо было жить в огне, а Змей стал хозяином холодной Луны.

Свой союз они скрепили, создав новую опору для небосвода. Холодный Бог явил огромную ледяную глыбу, а Огненный Бог пламенем выточил из нее Копье Мира, которое было прозрачным и невидимым для глаза смертных. На своем острие оно теперь держало Небо, а древком упиралось в центральное Море.

Землю Боги объявили свободной и отдали в руки людей.

Змей, взмахнув крыльями, улетел в свои владения, а Воин не спешил. Он провел на Земле еще много лет и столетий, подарил людям свет многих знаний, научил использовать огонь, показав, что пламя может не только разрушать, но и созидать: дарить тепло, освещать ночью, готовить пищу, плавить металлы, выжигать леса под поля. А еще он написал Свод Законов и перед отбытием на Солнце повелел людям соблюдать их.

– Если не будет так, то вернусь я, чтобы сделать, как надо. И бойтесь тогда гнева моего, – таковы были последние слова Огненного Бога, которого люди теперь называли Великим Воином.

Он не зря так сказал. Потому что не раз нарушались созданные им Законы, и не раз спускался он с Солнца, чтобы восстановить порядок и справедливость. Но приходил, воплощаясь в человека, чтобы не наносить Земле новых разрушений своим огненными обликом. О его явлениях люди сложили множество легенд, одну удивительней другой. Сперва они передавались из уст в уста, после, когда открылось знание букв и цифр, их записали на кожаных свитках.

Холодный Бог, ставший Лунным Змеем, не обращал свой взор на Землю. Он спокойно почивал в любимом безмолвии и холоде на Луне, укрыв ее своими сияющими крыльями, чтобы не таяла она, когда приближалась к пылающему Солнцу. Но от ровного дыхания Бога были теперь приливы и отливы на морях на Земле, поэтому о спящем на Луне Змее люди тоже не забывали. Они верили, что от его бесконечных снов зависит погода в их мире…

Такова была древнейшая азарская легенда: о сотворении мира, о Битве Богов, о Великом Воине и о Лунном Змее…

Князь Хемус, откинув полог своего шатра, смотрел не мигая в ночное небо, где сияла огромная молочная Луна. Брура стоял рядом, почтительно склонив голову, но исподлобья наблюдая за господином. Он знал, что князь сейчас в священном трансе, когда человек ничего не видит и не слышит вокруг себя, а прислушивается к вихрям Серого Урагана Вечности. Эти вихри могли давать ответы на неразрешимые вопросы, иногда – приоткрывать будущее. Людей сильных они питали древней неисчерпаемой силой, у людей слабых просто отбирали разум, заполняя головы бесформенным туманом.

Внезапно налетевший, холодный ветер с севера заставил Хемуса покачнуться и вздрогнуть, как от удара.

– Завтра, – глухо сказал князь, вернувшись из транса в реальность.

– Господин мой? – не понимая, спросил знахарь.

– Завтра мы разбудим Лунного Змея, – кивнул Хемус. – Твое зелье должно быть готовым. Луна волнуется, ее холодный покров снят. Значит, Бог готов проснуться. Значит, он придет сюда, чтобы помочь в битвах своему собрату…

– Но…

– Молчать! – с таким резким выкриком князь развернулся и ударил старика по щеке – тот упал наземь; а глаза Хемуса горели безумными огнями. – Сейчас тебе приказывает Великий Воин! Перечить мне – значит обречь себя на смерть! Еще слово против, и ты будешь гореть в судном пламени!

– Мой господин, простите, простите, – Брура подполз к ногам князя, крепко обнял их. – Я ваш послушный раб, вы же знаете.

Хемус наклонился к старику, взял его за грудки, поднял так, что ноги знахаря оторвались от земли, пару раз основательно встряхнул и процедил сквозь свои мелкие, острые зубы:

– Тогда не заставляй меня думать о тебе иначе, раб.

Отшвырнув Бруру в сторону, он добавил:

– И приготовь все для жертвоприношения. Я сделаю алтарь и освящу его… Мы должны достойно встретить пробуждение Лунного Змея…

16

В ноздрях что-то так сильно защекотало, что Фредерик чихнул и охнул почти одновременно – тело взорвалось болью. Особенно голова. Ей здорово досталось в последний раз. Еще бы – ногой да в висок… К горлу противным тугим комком подкатила тошнота.

Глаза открыть не удалось – они были плотно завязаны. Как, впрочем, и руки с ногами – крепко стянуты веревками. Да так, что Фредерик почувствовал себя закуклившейся гусеницей. «Только бабочка из меня никудышная», – съязвил про себя.

Ужасно хотелось пить: губы высохли и потрескались, а язык во рту чуть ли не шелестел. Все это сильно раздражало.

– Черт! – наверное, в сотый раз за последние пару дней хрипло ругнулся он, пытаясь хоть устроится поудобнее, потому что левая рука, на которую теперь приходился вес тела, уже совершенно онемела.

– Лежи тихо, – женским голосом прошипели в ответ, а в кадык уперлось холодное лезвие ножа.

Фредерик послушно затих. Потом, пару раз вдохнув поглубже, чтоб размять «затекшие» связки, четко и довольно громко спросил:

– Леди Тайра?

Лезвие убралось от горла, и ему ответили, уже поумерив враждебное шипение:

– Да.

– Отлично, – выдохнул молодой человек. – Будьте так любезны развязать мне глаза. – Потом ухмыльнулся своим внезапным мыслям и тут же озвучил их: – Ноги ваши я видел, а вот лицо…

За такую наглость он получил удар в бок, в раненый бок. Получилось очень больно, но на этот раз Фредерик решил не чертыхаться и не выть. Зато высказал свое мнение насчет содеянного:

– Наверно это приятно – пинать того, кто беспомощен.

– Ты как кобра – ядовитый. Я вырвать твой язык? – вновь зашипела Тайра.

– Мне бы просто воды попить, – усталым тоном заметил Фредерик. – Да и белый свет бы увидеть.

В ответ хмыкнули, потом сдернули с глаз повязку и поднесли ко рту кожаную фляжку, по обычаю, с теплой водой. Что ж, и так неплохо.

Фредерик сделал пару жадных глотков и опустил голову назад, с интересом рассматривая Тайру. Иссиня-черные прямые волосы, собранные в тугой хвост и заплетенные в длинную косу, большие, раскосые черные глаза под изящными стрелками бровей, высокие скулы гладкого бронзового лица, алые пухлые губы большого рта, – вот она какова. Была Тайра в короткой синей шелковой рубашке, перетянутой серебристым шнуром под грудью. И рост хороший, и плечи широки, и руки крепкие, мускулистые. Не хуже ног. Женщина-воин. В руке – широкий блестящий нож с костяной ручкой. И им она непринужденно поигрывает.

– Что смотреть? – Тайра недобро оскалила крупные белые зубы.

– Черная дружина? – вместо ответа спросил Фредерик.

– Да. Одни бабы. Как я. Мужикам шею ломать! – с вызовом говорила Тайра.

– Не сомневаюсь. Мне чуть не сломали, – Фредерик оскалился в ответ.

Она увидала в нем такого же хищника и бойца, какой была сама.

– А что ты делать в шатер Хемуса? – спросила она, присаживаясь на большую меховую подушку, что валялась прямо на полу.

– Зашел пожелать доброй ночи, – «признался» связанный. – Кстати, этот парень, которому я сломал шею, он что, в самом деле ожил?

Тайра захохотала, сверкая зубами:

– Ты верить в живой мертвец?! Потому и попался! Глупо! Они – немой братья-близнецы, ученики Бруры…

Нахохотавшись, она непринужденно легла на бок и вытянула ноги, подперев голову рукой. Потом зевнула, как ленивая домашняя кошка – широко и сладко, и сказала:

– Хемус сказать мне охранять тебя. Он уже не доверять мужикам – доверять мне, – тут в ее голосе явно просквозили самодовольные нотки. – А ты меня разбудить. А я хотеть спать. Так что – спать! – последнее ее слово было приказом.

– Минутку, минутку, – запросился пленник. – Но веревки-то с меня снимите.

– Зачем? Ты спокойный, когда веревка, – снова засмеялась Тайра.

– Дело в том, что, если я сплю связанным, я храплю. Громко, раскатисто, – в тон ей ответил Фредерик. – И помешаю вам выспаться.

– Ты врать! – коротко ответила Тайра, дав понять, что не собирается его развязывать.

– Я не врать, – передразнил ее Фредерик.

Король рассудил так: одному своему сторожу он сломал шею, ну, а эту крепышку разумнее взять измором, учитывая собственную полную обездвиженность. Раз уж решил быть невыносимым – вперед. А это он делать умел – даже мирную и тихую Марту доводил бывало.

Заметно – Тайра спать желает неимоверно: раскосые глаза просто слипаются, и нос «клюет». На этом и можно сыграть.

– Если ты не молчать, я тебя резать, – пообещала девушка и многозначительно показала пленнику нож.

– Не получится, – с издевкой улыбнулся Фредерик. – Скажите лучше, почему я до сих пор жив?

– Сама не понять, – сквозь зубы с нескрываемым раздражением процедила глава Черной Дружины и, повернувшись к пленнику спиной, загасила лампу. – Спать!

Тьма обрушилась кромешная.

Фредерик выждал пару минут. Специально, чтобы милостиво дать своему сторожу задремать и размякнуть, а потом рявкнул в темноту весьма оглушающе:

– Мне веревки жмут!

Снаружи донесся громкий мужской хохот. Видимо, где-то неподалеку был караульный пост, и воины услыхали его крик. «Отлично», – еще успел подумать Фредерик, как на него из темноты обрушился целый поток малопонятных, но, судя по интонации, весьма бранных слов.

Лампа вновь зажглась, и молодой человек увидел Тайру. Глаза ее горели такими злыми огнями, что, казалось, прожгут насквозь.

– Уверен, Хемус не предупредил вас, что караулить меня – дело хлопотное, – заметил Фредерик.

Воительница быстро подошла и без лишних разговоров запихала ему в рот первую попавшуюся тряпку, а когда пленник зло замычал и замотал головой, протестуя, прошипела весьма недобро:

– Сссспаать!

Фредерик сдаваться не собирался. Он продолжил оглушительно мычать, однако и на это у Тайры нашелся ответ. Вспоров ножом свою подушку, она выдрала оттуда пару клочков шерсти и запихала их себе в уши. Потом показала смолкшему при виде такого зрелища пленнику недвусмысленный жест рукой, растянулась на своем ложе и вновь погасила лампу.

На этот раз Фредерик угомонился. Что толку шуметь, когда тебя никто не слышит? Он проиграл. Оставалось лишь одно: закрыть глаза, забыть о том, как ноет тело и раны, как противно иметь тряпку во рту, и постараться уснуть…

Пришедший сон был не менее противен, чем кляп: Фредерику снилось, что его засунули в тесный мешок и живьем закапывают в землю. Голова была открыта, и в лицо летел песок, почему-то горячий, словно кто-то швырял в него прогретой на сковороде солью. Он пытался кричать, но слова намертво застряли в горле.

– Эй! – позвали откуда-то сверху…

Фредерик очнулся, вырванный из сна. Ничего сообразить не успел, потому что его резко подхватили и куда-то поволокли. Ноги, правда, распутали, но перебирать ими он не успевал.

Через минуту Король кое-как сориентировался.

Тащил его немой ученик Бруры. Сам знахарь семенил рядом, вздернув выше полы своего балахона и на удивление быстро и ловко перебирая сухонькими ногами. Еще неподалеку обнаружилась почти по-солдатски шагающая Тайра. Она сменила синюю шелковую рубаху на кожаную, шнурованную в боках и плечах безрукавку и короткую юбчонку, с которой Фредерик уже был знаком. А на причудливом поясе, набранном из крупных бронзовых колец, мерно покачивалась в такт ходьбе изящная сабля в ярких ножнах. Увидав, что пленник смотрит на нее, воительница усмехнулась и выдернула кляп из его рта, сказав при этом «доброе утро».

– Куда меня? – тут же спросил Фредерик.

Ему не ответили. Лишь немой злобно покосился на такую свою ношу. И даже не злобно, а с совершенно нескрываемой ненавистью. Фредерика это не удивило и не испугало: что еще должен испытывать человек к убийце своего брата?

Быстрым шагом, почти бегом, они прошли весь лагерь, провожаемые странно настороженными взглядами воинов, и стали подниматься в горы.

«Похоже, это мой последний час», – невесело подумал Фредерик.

Он прекрасно помнил, что в борьбе за жизнь все способы хороши, но это тогда, когда ты в силах что-либо сделать. В его положении оставалось лишь ждать.

Наконец они остановились, и ученик знахаря бросил связанного на камни, на острые камни. Специально, чтоб Фредерик посильнее ушибся. Тот ни звука не издал, лишь крепче стиснул зубы, хотя телу, которое и так настрадалось, было очень больно.

Через минуту он забыл о своей боли.

Впереди, на небольшом плоском месте посреди огромных валунов, виднелось что-то, сложенное из плоских красноватых камней. Сооружение отдаленно напоминало стол, и на нем были навалены кучи хвороста.

«Алтарь, – догадался Фредерик. – Сжигать меня, что ли будут? Во славу какому-нибудь демону…»

– Здравствуй, – любезно приветствовал его, подходя, князь Хемус. – Сегодня прекрасный день для великого дела. Посмотри на небо – Луна и Солнце вместе.

В самом деле, дневное светило уже вставало, а ночное все не спешило покидать голубеющий небосклон. Но Фредерик такому никогда не придавал значения, поэтому, бросив мимолетный взгляд вверх, вернулся к земному:

– Что со мной будет?

– Ты умрешь и возродишься, – улыбаясь, ответил Хемус. – И мы будем воевать под одним знаменем.

– Нет! – выпалил Фредерик. – Пока не освободишь меня, я за тебя воевать не стану!

На такое резкое заявление князь, не спуская с лица улыбку, просто кивнул и направился к алтарю.

Молодой человек приподнялся, насколько позволяли связанные руки, чтоб видеть, что же будет дальше.

Хемус тем временем подошел к какому-то свертку, что лежал недалеко от каменного сооружения. Он отбросил рогожу, и Фредерик увидал ребенка – лет восьми, смуглого, темноволосого, курчавого. Он был совершенно голый и крепко спал, свернувшись клубком, чтоб теплее было. В глаза сразу бросились узкие и острые плечики, бугорки от позвоночника под кожей на худой выгнутой спине…

У Короля волосы на затылке зашевелились, когда Хемус поднял мальчика на руки и понес его к алтарю.

– Не сметь! – проревел Фредерик, в один миг срываясь с места, даже связанные руки не помешали.

Здоровяк-ученик, бросившийся его утихомиривать, был резким ударом ноги в живот опрокинут на те же камни, на которые недавно швырнул Фредерика. Перепуганный Брура с воплем кинулся подальше от разбушевавшегося пленника.

Сверкнула и просвистала сталь выхваченной сабли, и король замер на месте – изогнутый клинок Тайры уперся острием ему в горло.

– Стой! – приказала она.

– Не смейте трогать ребенка! – прорычал Фредерик, впиваясь взглядом в ее глаза. – Отпусти его! Ты! Слышишь! – выкрикнул он Хемусу, который остановился и обернулся на шум.

Сзади подоспел немой. Он ударил молодого человека под колени, заставив упасть, и одной рукой ухватил его за волосы, другой – за шею, чтобы не дать подняться вновь.

Князь, увидав, что теперь все опять в порядке, вернулся к своим делам: он положил спящего ребенка на алтарь, на хворост, и отцепил от пояса широкий кривой нож, похожий на тесак мясника.

Фредерик вновь дернулся, но немой держал крепко, да еще рванул его назад, дав понять, что нет никакого смысла сопротивляться.

– Стой! – повторила Тайра, не опуская сабли, но менее твердо, а в глазах ее пролетело едва заметное то ли замешательство, то ли что другое.

– Сволочи! Твари! Я убью вас всех! – прохрипел Фредерик, и в его голосе слышались звериные ноты, а глаза почернели от ярости. – Как только будет возможность, я убью вас! Всех! Всех!

Где-то в груди у него все клокотало. Казалось, ребра от бешеных ударов сердца выгнутся наружу. Голова горела, а тело стало подобно натянутым до предела струнам. Еще чуть-чуть, и все порвется. От злобы, от осознания своего бессилья перед творимым ужасом.

– Убью! Убью! – будто наговор цедил он сквозь зубы, которые уже ныли, потому что были крепко сжаты.

– Убьешь, конечно, – спокойно отозвался Хемус, даже не поворачиваясь к пленнику и задумчиво поглаживая курчавые волосы на голове ребенка, который не проснулся даже теперь, после шума и крика – был усыплен травами Бруры. – Только после, и того, на кого я укажу.

На эти слова Фредерик смог только прорычать уже что-то невразумительное, потому что ярость захолонула его мозг безумным огнем.

Хемус осторожно повернул голову мальчика набок и, чуть ступив назад, поднял высоко свой нож, заговорил громко, торжественно:

– Эта жертва, юная и свежая, тебе, мой дух, Великий Воин. И тебе, мой брат, Лунный Змей. Примите и исполните мои желания. – И князь ударил, быстро, коротко.

Нож легко рассек тонкую шею жертвы и ударил в камень алтаря, выбив из него короткий звон, словно издевательский. От этого звука Фредерик застонал, как от боли, словно рубанули по нему и глубоко, куда-то под сердце.

– Все правильно, все верно. Сейчас я не только пролил кровь мальчика – я убил в тебе тебя, чтобы освободить твое тело для Великого Духа, – сказал Хемус, вновь подходя к пленнику.

В правой руке он держал нож, влажный и алый от крови, а в левой – за волосы голову жертвы. И приблизил эту страшную ношу к Фредерику. Тот почти насквозь прокусил свою нижнюю губу и зажмурился, но это не помогло. Серое лицо убитого ребенка он видел, даже закрыв глаза.

– Смотри, смотри, как он спокоен, – зашептал князь. – Это потому, что его кровь угодна небу. Она принята, и она – на тебе…

Хемус поднял голову над Фредериком, и кровь тягучими каплями упала на его волосы, а с них – потекла по лбу на переносицу.

– Боже, – еле слышно прошептал Король Южного Королевства, становясь белее снега. – Если ты еще есть, освободи мои руки или избавь меня от этого ужаса…

– Я слышу тебя, – улыбаясь, отозвался Хемус, – ведь теперь я твой Бог. И я сделаю и то, и другое…

Фредерик открыл глаза, чтоб наградить князя самым ненавидящим взглядом, на какой был способен. И на это у него ушли все последние силы, все последнее сознание. Он не выдержал и, тяжело вздохнув, без чувств повис в руках немого ученика.

– Хорошо, отпусти его, – приказал князь. – И развяжи.

– Это опасно, – заметил Брура.

– Неопасно, – усмехнулся Хемус. – Разве ты не видишь – слабый дух покинул его, и путь Лунному Змею открыт. Теперь черед твоего зелья. Торопись!

Немой тем временем снял с пленника веревки, повернул его на спину. Брура достал из кармана своего балахона небольшой кожаный мешочек и сделал знак ученику, чтоб он открыл Фредерику рот, а после всыпал туда горстку зеленоватого порошка.

– Все хорошо, все отлично, все так, как я думал и хотел, – бормотал Хемус, возвращаясь к алтарю.

Он положил голову, которую до сих пор держал в руках, рядом с телом убитого мальчика и взял горящий факел, что был воткнут в песок у скалы.

– Пусть эта жертва вместе с душистым дымом идет на небо, – прошептал князь и подпалил хворост.

Сухие ветки вспыхнули весело и ярко, словно только этого и ждали. Скоро тела ребенка уже не было видно за разбушевавшимся пламенем.

Услыхав вдруг позади тихие шаги, Хемус гневно взревел:

– Назад, женщина! Тебе нельзя приближаться!

Тайра в ответ хоть и хмыкнула, но все же отступила и спросила:

– Сказать, что ты делать с пленный?

– Он уже не пленный, – довольно заулыбался князь. – Он теперь мой воин. Самый преданный, самый искусный. И если ты пойдешь со мной, Тайра, ты увидишь, сколько побед он принесет мне…